Приключения графини

Стало вдруг очень неудобно лежать, будто на меня упал потолок. Ни вздохнуть, ни повернуться. Самым страшным оказалось, что обрушение здесь не причем. Я дернулась, но тот, что лежал сверху, был тяжел, огромен, и вдобавок, от него воняло помойной ямой.

Мои руки он прижимал к подушке, скручивая ежовой хваткой. Свободной рукой он шарил у меня под рубашкой. Его липкая борода колола мне кожу, в то время как слюнявые губы облизывали шею. Я хотела крикнуть, но голос застрял где-то в районе желудка.

Он нащупал грудь и сжал сосок колючими толстыми пальцами.

— Проснулась, дьяволица? — его голос был так же отвратителен, как и его руки, — Сейчас повеселимся!

Я заорала и дернулась изо всех сил. То же самое, что пытаться сдвинуть с места скалу. Меня бросило в жар от страха и отвращения.

— Убери свои грязные руки! — я попыталась просунуть коленку между его ног, чтобы врезать ему хорошенько, но он меня опередил. Прыгнув на мне, так что чуть не раздавил, он втиснулся между моими ногами.

— Тебе нравится? — Он облизал мне плечо и полез вниз. Ощупывая, хватая до боли, он пытался снять мои штаны, только мешал пояс.

Я задыхалась под его весом. Говорить приходилось из последних сил.

— Ты что, недоумок, не умеешь штаны снимать? — он замер, продолжая тяжело дышать, — Как же ты справляешь нужду? Прямо в штаны?

Я могла ожидать какой угодно реакции, но только не такой. Он вгрызся в меня зубами. Я продолжала орать до тех пор, пока он не вытащил челюсть из моего плеча. В коридоре послышался грохот и треск ломающегося дерева. Как я могла забыть? Там же Дарен, и он может мне помочь.

Высокий снова дернул за пояс. Затрещали швы. Чему он был очень рад, судя по рычанию.

Из коридора доносились крики и отголоски завязавшейся драки.

— Колян задержит капитана, пока я не закончу с тобой. Ты должна быть наказана за то, что сделала, сучка!

У меня же есть оружие, очень острое оружие, которым можно отрезать кое-кому яйца. Проблема в том, что кинжал подо мной в спинных ножнах.

В дверь кто-то врезался. Послышался хруст то ли дерева, то ли костей.

Вспомнив об оружии, я почувствовала тупую ноющую боль в спине. Ножны, о которых я забыла, втыкались в позвоночник, грозя переломать его в поперечнике.

— Твоя взяла, — я пыталась сказать надломленным тоном, — ты слышишь! Я сдаюсь! — я перешла на крик, чтобы отвлечь его от разрывания и стягивания моей одежды.

— И что? Нужны мне твои сдаюсь! — он засунул руку под рубашку и ухватился за грудь, больно сжимая её. Я задержала дыханье, опасаясь послать его матом.

— Если б ты сказал… я могла бы… добровольно.

Он заржал, окатив меня ароматом нечищеных зубов.

— Мне и так неплохо, — он принялся усиленно тереться затвердевшим комком мне между ног и перешел к следующей груди.

— Могло бы быть… гораздо… лучше, — голос мой больше напоминал полузадушенный, но Высокий поверил.

Чтобы ему быстрее думалось, я обвила его ногами.

— Какой ты горячий!

Он ослабил хватку.

— Ах ты, сучка, а строила из себя недотрогу! — «сучка» звучало, словно комплимент.

Он отпустил мои руки, задрал рубаху и принялся стаскивать с себя штаны.

— Раздевайся, — он сказал так, будто оказывал мне честь.

В коридоре снова что-то грохнуло и ударилось в дверь. Треснуло дерево. Я заметила блеск лезвия, которое вылезло из двери. Время замедлилось. Следующие события я помню в отрывочной последовательности. В комнату кто-то вошел.

Высокий обернулся на шум. Превозмогая мышечную дрожь, я выхватила кинжал.

— Блуд! — крикнул Высокий. — Блуд!?

Я с размаху резанула по его шее. Меня обожгло чем-то горячим и скользким. Над ухом раздался горловой булькающий крик.

Черный силуэт вырос в полный рост. Я неимоверным усилием высунула ногу из-под Высокого, который стал еще тяжелее, перекатилась по кровати и свалилась на пол. В голове зашумело. Я хотела только одного, чтобы это поскорее закончилось, и чтобы этот силуэт держался от меня подальше. Я вжалась в стену. Руки стали горячими, словно я их окунула в кипяток. Как горячо! Кипяток двинулся к локтям, предплечьям. Мужчина двигался ко мне, огибая кровать.

— Стой! Не двигайся! — мне, казалось, я крикнула изо всех сил, но не услышала собственного голоса. Рукоять кинжала, которую я сжимала так сильно, что перестала чувствовать пальцы, превратилась в магму. Я выбросила вперед руку и отпустила кинжал. Кинжал остался висеть в воздухе. Я чувствовала связь с кинжалом так остро, будто он до сих пор находился в моей руке. Черный силуэт попятился. Я развернула кинжал острием к нему. В любую секунду лезвие могло проткнуть человека.

В дверях появился еще кто-то. В его руке дрожала свеча, освещая складчатое одеяние. Свеча оторвалась от блюдца, зашкварчала, задымила, но послушно полетела к скрытому чернотой лицу мужчины. Свет был до того ничтожный, что рассмотреть лицо было невозможно. Сплошные черные тени на желтом лице. Надо больше света. Огонь вспыхнул и оплавил свечу.

Дарен закрылся рукавом, но я успела разглядеть, что это именно он. Именно в его шею было направлено острие.

Кипяток вытек из меня мгновенно, оставив лишь жжение на кончиках пальцев. Кинжал свалился на пол. Огонь потух.

— Я думала, это не ты, — теперь я слышала собственный бесцветный голос.

Старик испарился. А приходил ли он?

— Прости, я бы никогда, никогда… Прости, — я вглядывалась в его лицо, вновь скрытое темнотой, и пыталась разобрать его выражение.

Дарен опустился рядом со мной.

— Вставай, я помогу тебе, — Дарен подхватил меня на руки и посадил на кровать. Брюки сползли мне на бедра лохмотьями.

— Все закончилось, слышишь? — он еще пытался утешить меня, после того как я чуть не убила его.

Он прижал меня к себе дрожащими руками. Моя голова сама опустилась на его плечо, и он стал меня гладить по макушке. Наверное, он ждал от меня истерику. Только глаза мои были сухи, голова пуста, а душа безразлична ко всему.

— Я его убила… Он ведь умер?

— Да, можешь не сомневаться.

Он говорил мне в ухо, щекоча дыханием. В его объятиях было очень уютно. Против воли я стала обращать внимание на лишние детали: его запах, колючие щеки, мягкие губы, которые могли бы меня целовать. Наверное, это извращенство в такой ситуации.

— А второй?

— Тоже мертв.

— Старик. Он приходил сюда? — спросила я, машинально посмотрев на дверь.

Темнота стала гуще, и увидеть что-либо в ней было сложно обычным зрением.

— Приходил, а потом ушел.

Я встала с его колен и попыталась собрать штаны в единое целое. Ничего не вышло. Скинув их на пол, я осталась в рубахе, которая прикрывала ягодицы, и трусах. Сапожки должны стоять с той стороны кровати.

Ноги были слабыми и будто не моими.

— Что он с тобой… в смысле…

— Ничего. Не успел.

Пошатываясь, я одела сапоги, стараясь не смотреть влево, где около кровати огромной темной кучей лежал Высокий.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Да. Бывало и похуже.

Я подобрала валявшийся на полу кинжал и вышла в коридор. Находиться в комнате стало невыносимо.

— Надо убираться отсюда, — сказал Дарен. Он закрыл дверь. Темнота по сравнению с прошлым разом стала гуще.

— Сейчас день или ночь?

— Думаю, что ночь. Темнее как-то стало.

Под ногами прокатилась судорога, будто под замком заворочался до этого спавший крепким сном гигант. Я покачнулась и чтобы не упасть оперлась руками о стену. Сердце испуганно ёкнуло и понеслось гонять кровь в учащенном темпе.

— Что это значит? — спросил Дарен. Меч уже поблескивал в его руке. Он с трудом, но, кажется, смог удержаться на ногах.

— Только не это. — От страха свело дыхание. — Богор освободился! — я оглянулась в слепую темноту коридора, залегшего перед нами.

Настроиться на внутреннее зрение, чтобы хоть в чем-то опережать противника, не получилось. Голова закружилась, появилась тошнота, не имевшая ничего общего с недомоганием. Подобные симптомы кричали об энергетическом истощении, до которого как я надеялась еще далеко. Сейчас, когда мне так нужны мои силы, я их растратила впустую. К тому же, едва не убила Дарена. Угрызенья совести — я согласна на них, лишь бы избегать непоправимых ошибок.

— Что случилось? — он придвинулся ближе ко мне, пытаясь угадать мои мысли.

— Я на нуле. У меня истощение и мы можем рассчитывать только на наше оружие.

Стены задрожали мелкой дрожью, которая перешла в толчок, сбивший нас с ног. Все обиды и раздражение как рукой сняло. Единственными звуками в наступившей тишине было наше учащенное дыхание, которое казалось слишком громким, как бой курантов в обеденной тишине Мона. Я боялась пошевелиться. В последнее время я так часто обращалась к магии, что сейчас чувствовала особенную уязвимость, будто вышла из дома голой.

— Давай уберемся отсюда, — сказал Дарен, вставая и хватая мою руку.

— Если сможем, — добавил он чуть слышно и усмехнулся.

По правой стороне прокатилась мощная вибрация, словно огромный червь пронесся внутри туннеля в стене. Мы побежали. Тряска и быстрые толчки сопровождали нас вплоть до лестницы.

Длинная крутая лестница вела себя хуже самого дикого быка. Временами я теряла ориентацию в пространстве: лестница приобретала размыто-золотистую окраску, как при свете Эндимиона, и начинала уходить из-под ног. Пару раз Дарен подхватывал меня, но в основном я падала… Или мне казалось, что я падаю, потому что через минуту лестницу поглощала тьма, а я стояла на месте, сжимая пальцы обоих рук на кинжале.

— Ты как? — голос Дарена был сухой и хриплый. Но это мелочи. Главное мы преодолели лестницу. Ноги подкашивались — я прислонилась к холодной поверхности стены. Сам Дарен выглядел так, будто его сейчас стошнит.

— Еще не решила, — мысль оборвалась. Я продолжала стоять с открытым ртом. Только сейчас я сообразила, что смотрю внутренним зрением. От этой мысли живот скрутился в трубочку.

Комната, некогда служившая гостиной, купалась в золотисто-желтом свете. На полу валялись подсвечники, опалки свечей, осколки посуды и вилки. Черная дверь была приоткрыта, а стол, занимавший почти половину комнаты, стоял на потолке. Два стула, которые, наряду с остальными десятью, как и положено стульям, стояли рядом со столом, со скрипом выдвинулись из-за стола.

Они приглашали нас за стол. Шутили, прекрасно сознавая, что естественным образом принять приглашение мы не могли. Не могли ответить на «вежливость». Мы были лишними, потому что были живыми. Значит, заслуживали злость и возмущение хозяев.

Дарен, как загипнотизированный, наблюдал за стульями, которые начали выезжать один за другим, будто соревнуясь. Он, как и я, сейчас видел в физической тьме. Тогда, возможно, у нас есть шанс выбраться. Духи еще только осваиваются, пробуют свою силу и разбрасываются ею, как грязью.

— Держу пари, что его держат духи. Они хотят напугать нас, — я обращалась к Дарену обычным голосом. Потому что как бы тихо я ни шептала, они все равно услышат.

Он задержал на мне взгляд, и я впервые поймала себя на том, что невероятно приятно чувствовать его взгляд на себе.

— Что?

— Стол. Он стоит на потолке, потому что духи держат его за ножки, так же как и стулья.

Его глаза приобрели нормальный размер, но он продолжал смотреть на стол.

— Они что хотят нас ТУДА усадить?

— Возможно, — я пыталась сохранять хладнокровие, но почему-то ноги стали деревянными и прошиб пот. Высота потолков была внушительная — больше четырех косых саженей.

Стулья, предназначенные для нас, упали на пол и разлетелись в хлам. Я отскочила назад, загородив лицо рукой.

Когда я вновь посмотрела наверх, стулья не шевелились. Парадный вход был завален кирпичами, обломками мебели и землей. В углу этой вспученной кучи лежал хозяин замка. Его лицо покрывали синяки и кровоподтеки, рука беспомощно свешивалась с живота. Я обвела взглядом комнату, ожидая в любой момент увидеть перед собой призрака. Стены были целы. Откуда тогда взялись кирпичи?

Я поймала взгляд Дарена и кивнула на старика, которого скрывала тень от завала.

— Надо проверить, жив ли он, — сказал Дарен.

— Да…

Мы продолжали стоять. Во рту пересохло, рукоять кинжала скользила в мокрых ладонях, а в ушах стучала кровь. Замок кишмя кишит одичавшими призраками, на уме у которых хрен знает что. За стенами замка «лоскутники» плюс, возможно, ящеры. Но это всё потом. Сейчас надо пересечь полкомнаты.

Я пошла первая, предощущая каждой клеточкой своего тела удар стула по затылку, будто чертова мебель уже врезалась в меня. Дарен шел позади. Хочется верить, прикрывал мне спину.

— Если бы они хотели нас убить, то уже убили бы, — сказала я.

Он не ответил. Меня саму эта мысль нисколько не утешала.

Старик лежал на спине, приобняв здоровой рукой поврежденную руку, которая выглядела отмершей. Пульс слабый, но прощупываемый. Жив. На виске глубокая полукруглая вмятина, из которой просачивалась кровь. Если б у меня были силы, возможно, я бы вылечила его.

Мое запястье кто-то больно сжал хваткой удава. Я дернула руку на себя, но жилистая рука с сухой шершавой кожей держала крепко. Старик приоткрыл глаза, которые даже сейчас излучали порочную силу.

— Я проиграл, — сказал он хрипящим голосом. Он зло усмехнулся, будто издеваясь сам над собой, — Они хотят помучить меня, перед тем как убьют! Но ты тоже не выйдешь.

Он кивнул в сторону черной двери и застонал от резкого движения головой. У меня все внутри обмерло. Из двери на меня смотрела чернота, глухая и зыбкая, как трясина, из которой не выбраться назад.

Старик засмеялся ненормальным кудахчущим смехом.

Я с силой дернула руку на себя.

— Отпусти, — сказала я и поймала себя на том, что мой голос единственный звук в давящей тишине.

— Я не хочу умереть в ИХ компании, не хочу! — прошептал старик. Его сухая ладонь стала влажной. На покалеченном виске запульсировала вена, отчего усилилось кровотечение.

— ОТПУСТИ меня, — я пыталась делать вид, что могу в любой момент выдернуть руку, что ситуация под контролем. И понимала, что моя угроза схожа с детским лепетом.

Дарен опустился на одно колено и взвел меч над рукой старика.

— Если не отпустишь, то придется отрубить, — Дарен не шутил. В комнате стало еще тише. Он замахнулся мечом…

Старик разжал пальцы и попытался спрятать руку в складках своей робы. Я вскочила на ноги, но вздохнуть с облегчением не успела. Легкие скрутило стальным обручем. Ноги оторвались от пола и меня очень больно швырнули о стену. Перед глазами запрыгали слепящие красно-желтые круги. Я была готова отключиться. Дарен подхватил меня под мышки и потащил за собой, чем помешал хлопнуться в обморок.

— Давай, шевели ногами! — Дарен.

— Невежливо так быстро уходить, — прокаркал тягучий до чесотки, гнусоватый голос.

Голос отражался эхом от обглоданных каменных стен.

Составляя адский дует, старик снова рассмеялся булькающим смехом.

Мы достигли противоположной стены, кажущейся безопасной.

— Хотите выбраться?

Складывалось впечатление, что призрак стоял в проеме черной двери, ростом с дверной проем.

Мы промолчали. Вопрос-ловушка.

— Конечно, хотите. Вижу, что хотите. Если хотите, ТО ОТВЕЧАЙТЕ, КОГДА К ВАМ ОБРАЩАЮТСЯ!!! — меня приморозило к полу. Казалось, для того, чтобы пошевелиться надо приложить огромное, нечеловеческое усилие.

— Чего ты хочешь? — спросил Дарен острым, как бритва, голосом.

Меня окутал ощутимый, как дуновение ветра, скользкий смех призрака.

— Я собираюсь оказать щедрую услугу одному из вас. Кто это будет, решите сами.

— Какую услугу?

Неужели это я сказала?

Черная дверь открылась, мягко, без скрипа, будто её периодически смазывали.

— Выпущу на свободу.

Мы переглянулись с Дареном.

— Кто ты, чтобы давать такие обещания? — вопрос задал Дарен.

— Я скромный слуга, который пытается вам помочь.

— Скромный слуга с возможностями хозяина, — сказала я.

— У вас есть некоторое время, чтобы решить, кто уйдет, а кто останется.

От многолетнего заточения, похоже, у него съехала крыша. Комната затряслась. Над головой, обсыпая пылью и грязью, прополз червь.

— Свобода. СВОБОДА, — он причмокнул, — как звучит сладко. Вслушайтесь: сво-бо-да. Итак, КТО?

Червь достиг центра потолка, где стоял стол. Мебель затряслась и еще один стул сорвался вниз. Мы находились на безопасном расстоянии, но я все равно дернулась.

— Уходи ты, — сказал Дарен. Он смотрел на дверь, стремясь увидеть говорящего.

— Нет.

— Уходи, пока не передумал.

Он мне угрожает? Вот глупый.

— Так, передумай! — я повысила голос.

— Легко! — сказал Дарен и пошел к двери. Вот и умница.

Дойдя до середины комнаты, он обернулся.

— Давно хотел спросить, в кого у тебя настолько упрямый, дурной характер?

Сердце билось где-то между горлом и ушами. Воздух стал душным, будто шерстяным одеялом укрыли в жару с головой. Странная, медленная песня из вздохов, протяжных отголосков, похожих на завывание ветра на крыше, пробивалась сквозь толстый камень пола.

— Это так важно сейчас?! — Песня просто наваждение. Песня всего лишь наваждение.

Он пожал плечами.

— Ну, раз мы больше не увидимся, — он произнес это так, будто рассуждал о погоде.

Я сглотнула. Перспектива умереть через несколько минут предстала в ином, более обыденном свете.

— Думаю, в деда.

Бывший хозяин замка хрюкнул и снова рассмеялся, но на этот раз приглушенно.

— Ты совершаешь ошибку, — сказал призрак. Я приняла его слова на свой счет.

— Имею право.

Из нутра замка, из погребов, я услышала страдающие безумные голоса. Они просили о помощи — одни шептали, другие срывались на тревожный птичий крик.

Дарен побледнел и решительным, немного ломанным шагом вернулся ко мне.

— Хватит игр, убирайся отсюда! Слышишь! — он кричал, стараясь заглушить хоровое пение призраков.

Ещё один стул сорвался с потолка и грохнулся на то место, где только что стоял мой защитник. Я поплелась на шатающихся ногах к нему навстречу.

— Бросай его! Бросай! — говорящий призрак отбросил вежливый тон.

Дарен обхватил меня, зажав мне руки, и поволок к черной двери.

— Что ты делаешь! Я… я не уйду одна!

— Уйдешь!

Старик лежал неподвижно в луже крови, которая собралась под запрокинутой головой в неестественном для живого положении.

— НЕТ!

Я укусила Дарена за шею. Но укусила слишком гуманно. Он меня не отпустил, а только ругнулся. Я вырывалась изо всех сил. Когда до черной двери оставалось меньше шести локтей, Дарен споткнулся и мы упали на пол.

— Как мелочны эти люди, как низки.

— Ты прав, брат. Он хотел её бросить. Хо-тел!

— Да, это низко.

— Останется он!

Дарен пихнул меня к двери. Все волосы на теле встали дыбом. Дверь была черна, но черна не от краски или времени, а от крови. Стены, пол, потолок пронзали древние символы, которые утратили свою силу.

— Он заслуживает смерти.

— А ты как думаешь, Фельдери?

— Пускай оба остаются.

— Нет! Ты не видел??

Дарен сидел на полу, ощупывая голову. Прежде, чем он успел подняться, я навалилась на него со спины, обнимая.

— Бежим вместе, — я шепнула ему в ухо, опасаясь, что меня подслушают.

— Нет!

— Они играют с нами. Им нравиться мучить нас. Давай, уходим!

Мы подорвались с пола и побежали к двери. Черная дверь с грохотом захлопнулась перед нашими носами. Тряска, стоны, ползание червя — все звуки оборвались и словно остались по ту сторону заклятой двери. Наступила тишина, прерываемая только нашим дыханием.

Ноги будто приросли к полу.

Водяная субстанция сбила нас с ног, подняла над полом, и стала сжимать легкие холодом, методично так, и проникновенно. И это мой конец? Вместе со смертельным холодом в вены моих тонких тел втекала Сила. Смерть и жизнь. И я на этой грани. Надо мной же вязь из рун, воротами разделяющая эти великие начала. Надо только заставить их вновь работать, разжечь. Я воззвала к огню, вкладывая Силу в будущее пламя. Сквозь голубоватый воздух руны ожили и засветились огнем. Сначала тлеющим на углях, но постепенно разгорелись, накалились. Сила, так бездарно выбрасываемая духами, стала действовать против них. Древнее заклятие, державшее богор в подчинении, вновь обретало силу.

Потолок перед глазами сделался черным, а место тупому злому отчаянию уступила боль и тишина. Я ждала продолжения, но ничего не происходило.

Дарен лежал на полу, стискивая ребра рукой, и старался вмять боль в себя, так чтобы даже стон не вырвался.

— Верна? — голос хриплый, но принадлежит ему.

— Я здесь.

Он встал, поставил меня на ноги и позволил держаться за его покусанную шею.

Темнота была настолько густая, что я не видела собственных рук. Голоса, наконец, заткнулись.

Рука была пуста и легка. Должно быть, кинжал отлетел в сторону. Без него я тоже не уйду.

Я прокашлялась, чтобы говорить громко и четко.

— Я думаю, что настала пора нам уйти. Будет благоразумно с вашей стороны не препятствовать.

Ответом мне стал нервозный рефлекс Дарена, который сжал мне локоть так сильно, что кости затрещали. Я выдернула руку. Мне захотелось пнуть его, но я справилась с этой слабостью.

— Откройте, эту хренову дверь! — мой крик утонул в безграничном пространстве укутанной в ночь комнаты.

Двойная дверь медленно распахнулась, напоследок грохнув об стены. Послышался легкий навязчивый шепот сотен голосов. Они не хотели отпускать нас. Некоторые возмущались, некоторые просили остаться.

Мы пошли в ту самую трясину, которая заполняла узилище духов. Про себя я считала шаги и молилась о том, чтобы они не могли прочитать мои мысли. Я задела ногой какой-то предмет, который с металлическим лязгом проехал вперед. Сохраняя ритм, я подобрала свой кинжал. Дарен ни о чем не спрашивал, только чересчур крепко сжимал мою ладонь. И правильно делал.

Сворачивать с пути, сомневаться, даже нуждаться в помощи воспрещалось.

Я выставила перед собой кинжал, чтобы не врезаться в стену лбом.

Мы шли и шли. Казалось, проклятой комнате не будет конца.

Сердце гулко стучало в ушах. Мне хотелось уменьшить его громкость, так как начинало казаться, что я могу прослушать собственную смерть. Хотелось предостеречь, посоветоваться. Но произнести что-то вслух, также как сбиться с ритма, означало, нарушишь негласные правила игры.

Кинжал врезался во что-то твердое, по звуку похожее на камень. Я высвободила свою ладонь из руки Дарена и потрогала стену. Шлифованный камень. Здесь должна быть еще дверь. Пока я искала выход, Дарен нашел его первым. Нащупал раньше, разбежался и со всей дури врезался в стену.

Снова отошел. Прежде чем он попытался вышибить стену, я успела потрогать её. Дерево. Сырое, мягкое, значит, есть шанс разломать его. Когда Дарен в очередной раз врезался в стену, дерево хрустнуло.

Я замерла, ожидая удара от призраков. Но было тихо. Только стук собственного сердца. Я тоже разогналась, но толку от меня было чуть. Я растерла плечо и уже вдвоем с Дареном мы принялись выбивать дверь. С пятой попытки выломался кусок, открывая путь к свободе. Свет резанул по глазам.

Дарен подтолкнул меня, чтобы я лезла первая. Шестое чувство, как любят говорить люди, мне подсказывало, что первым должен быть он. Я одернула его руку и толкнула вперед. Он упирался, но полез. Внутри все сжалось. Если мои предположения верны, то я спокойно выберусь следом. Однако предположения — есть предположения, а факты неумолимы и порой жестоки.

Пока пролезала через дыру, расцарапала спину и затылок.

Снаружи был серый угрюмый вечер, но воздух! Воздух был свеж и вкусен, как никогда в жизни! Небо было затянуто грязно-синими облаками. Совсем недавно прошел сильный ливень, оставив после себя влажные стены и лужи.

Под ногами валялись осколки кирпичей. Мы находились в разрушенной части замка, откуда выбраться можно без проблем. Страх, как цепляющийся мохнатыми лапками паук, ослабнув, оторвался от сердца.

— Кажется, мы свободны, — сказала я, первой нарушая негласное правило. Теперь оно не работало.

— Если доберусь до столицы, поставлю свечку храмовникам! — ответил Дарен.

Он меня обнимал, чтобы я не упала на сколотых мокрых камнях. Свалиться вниз на, пускай, крутом спуске, было бы очень обидно. После того, как мы выбрались из преисподней живыми и практически невредимыми.

Горизонт был чист. В радиусе видимости на полях и близ лесов движения хищников не видно. Мог ли их распугать богор? Нет, это вряд ли.

Лошадей мы обнаружили на том же месте, где и оставили. Они нервно похрапывали. Когда я подошла к Смирной и хотела отвязать узду, лошадка попыталась цапнуть меня за пальцы. Я вовремя отдернула руку. Кажется, она сильно переволновалась. И её можно понять, учитывая происходящее в замке безобразие.

Из седельной сумки я достала флягу с водой. Сбросив грязную рубашку, я принялась отмывать с лица и шеи кровь. Знаю, что кровь отмывается плохо, но я должна была попытаться хотя бы создать видимость чистоты.

Дарен, спасибо ему за тактичность, занимался собой и своей лошадью.

Переодевшись в чистую рубаху и старые кожаные штаны, которые хорошо защищают ноги от крапивы и колючих веток, я вновь почувствовала себя живым человеком. Учитывая прошлые ошибки, я заправила штаны в сапоги и приладила с внешней стороны небольшой нож. Мне понадобилось столкнуться с мерзким мужиком, чтобы набраться опыта собственной безопасности. Хорошо бы еще пару ножей на руки и один на пояс. Чем больше, тем лучше. Только у меня небольшая проблема: нехватка ножен и ножей.

У Дарена с этим дела обстояли лучше. На поле битвы он не только успел отбиться от мародеров, но и запастись оружием.

Напоив лошадей из корыта со сточными водами и покормив их лепешками, мы сами наскоро перекусили и отправились в дорогу. Хотелось скорее покинуть это проклятое место. Я несколько раз проверила, как ходит кинжал в наспинных ножнах, прежде чем мы пересекли черту купола. Я взяла Дарена за руку, на тот случай если понадобится моя помощь. После смерти хозяина замка давление в куполе ослабло. Какое-то время защита будет работать, но без подпитки скоро развеется.

Моя помощь не понадобилась, но отпускать его руку не хотелось. В груди разливалось тепло. И чем дольше наши руки были сомкнуты, тем теплее становилось на сердце.

Ворота были открыты. Хорошо, что помимо нас замок удалось покинуть еще кому-то. Плохо, что за воротами нас ждали испытания такие же жестокие и опасные.