Прилив

14

— Ма-а-ама! Готова?

Грейс была почти готова. Оставалось нанести последние штрихи: посыпать картофельный салат нарезанным красным перцем — для пикантности и красоты.

Обри повторяла свой вопрос с половины восьмого утра, с того самого момента, как открыла глазки, и Грейс не вышла из себя только потому, что сама сгорала от нетерпения.

— Ма-а-а-а-ма! — отчаянно завизжала Обри, и Грейс подавила смешок, накрывая салатник салфеткой.

— Дай-ка, малышка, я на тебя погляжу. Какая ты красивая.

— Бант. — Чисто по-женски Обри подняла ручку и погладила ленточку в кудряшках. — Розовый бант. И мама красивая.

— Спасибо, малышка.

Дай бог, Этан тоже так подумает. А как он посмотрит на нее? Как будет вести себя с ней? Как ей вести себя? Там будет так много людей, а никто, кроме Куинов, ни одна живая душа не знает, что они любят друг друга.

Любят! Грейс мечтательно вздохнула. И заморгала, возвращаясь к действительности, когда маленькие ручки вцепились в ее ноги.

— Мама! Готова?

Грейс подхватила дочку на руки, крепко обняла и поцеловала.

— Готова. Поехали.

Пожалуй, ни один генерал перед решающим сражением не командовал своими войсками более властно, чем Анна Спинелли-Куин.

— Сет, поставь складные стулья в тени под теми деревьями. Где Филип? Двадцать минут назад я послала его за льдом. Сколько можно копаться? Кэм! Этан! Вы ставите столы слишком близко друг к другу.

— Минуту назад, — пробурчал Кэм, — они были слишком далеко.

Но он покорно вернулся и растащил столы.

— Вот так хорошо. — Вооруженная яркими полосатыми скатертями, Анна поспешно пересекла двор. — Думаю, столы с зонтиками надо подвинуть поближе к воде.

Кэм прищурился:

— Ты, кажется, хотела поставить их ближе к деревьям.

— Я передумала.

Кэм открыл было рот, чтобы выразить протест, но вовремя заметил предостерегающий взгляд Этана. Братишка прав. Споры ничего не изменят.

Анна все утро готова взорваться, дай ей только повод. Он так и сказал с раздражением. Но Этану. И когда Анна не могла услышать.

— Она же практичная, организованная женщина, — в замешательстве добавил Кэм. — Не пойму, какой бес в нее вселился.

— Наверное, женщины всегда паникуют перед приходом гостей, — предположил Этан, вспоминая, как Грейс не впустила его в собственную ванную перед приездом Анны и Кэма. — Кто способен понять, что происходит в женских мозгах?

— Она не психовала так даже перед свадьбой.

— Наверное, думала о других вещах.

— Да, — хмыкнул Кэм, поднимая один из столов с зонтом — уже в который раз! — и перетаскивая его поближе к сверкающей на солнце воде. — Фил хитрый. Удрал из дома.

— У него талант исчезать, когда пахнет жареным, — согласился Этан.

Лично он не имел ничего против разноречивых приказов Анны. Покорно двигал столы, расставлял стулья и выполнял десятки других больших и маленьких поручений. Это помогало отвлечься от более серьезных проблем.

От Глории Делотер. Поскольку Этан никогда не видел ее, его воображение рисовало образ высокой толстой женщины с жесткими, как солома, и того же цвета спутанными волосами, небрежно и ярко накрашенным лицом, оплывшим от слишком частого общения с бутылкой и шприцем.

Глаза были синими, как его собственные. И губы под жирным слоем помады были такой же формы, как его губы… лицо не матери Сета, а его собственной.

И это лицо не стиралось со временем из памяти, оставаясь отчетливым, словно он видел его только вчера.

И он до сих пор не мог избавиться от власти этих воспоминаний. Кровь стыла в его жилах, животный страх сжимал внутренности. Страх и стыд.

И все так же сжимались кулаки. Только не разбитые в кровь, как тогда…

Услышав радостный визг, Этан медленно повернулся и увидел бегущую к нему Обри. И увидел Грейс у ступенек веранды, улыбающуюся ему тепло и чуть застенчиво.

«Ты не имеешь права, — прошипел внутренний голос. — Не имеешь права даже дотрагиваться до них».

Но у него не было сил бороться с налетевшим, как буря, опустошительным желанием. Любить их. Заботиться о них. И когда Обри бросилась на него, его руки потянулись к ней, словно по собственной воле, подхватили и закружили.

Как же он хотел быть отцом этой веселой прелестной малышки!

Грейс смотрела на них, слезы туманили ее глаза, но сердце вбирало эту трогательную картину, чтобы запомнить ее навсегда. Высокий худощавый мужчина с сильными руками и скупой улыбкой, и прелестная малышка с розовым бантом в золотистых волосах.

Солнце ласкало их так же нежно, как любовь, рвущаяся из ее сердца.

— Обри с самого утра подгоняла меня. Не успела открыть глаза, как уже готова была мчаться в гости. Я подумала, что мы можем прийти пораньше и помочь Анне. — Грейс говорила и говорила, стараясь скрыть смущение. Этан смотрел на нее так напряженно, что она занервничала еще больше. — Но, кажется, все уже сделано. Я…

Он обхватил ее за талию и притянул к себе так быстро, его губы прижались к ее рту так неожиданно, что она не успела даже вдохнуть. Первобытное, жаркое желание забурлило в ее крови. Голова закружилась.

Словно издалека раздался счастливый крик Обри:

— Целуй маму!

«О да, целуй меня. Пожалуйста. Целуй меня. Целуй меня. Целуй меня…»

Она услышала еще какой-то звук. Стон? Вздох? Губы Этана смягчились. Рука, сжимавшая ее, как якорь спасения, разжалась, стала гладить ее спину. И эта более нежная, томительная ласка ошеломляла не меньше, чем первый взрыв страсти, и лишь сглаживала остроту разбуженного желания.

Грейс жадно вдыхала его запах, жаркий мужской запах. Вдыхала аромат своей дочки, нежный и сладкий. Она обняла их обоих, интуитивно объединяя в одно целое, и не отпустила, когда Этан оторвался от ее губ, а просто прижалась лицом к его плечу.

Он никогда, еще не целовал ее на людях. Она знала, что Кэм совсем рядом. И Сет мог увидеть их… и Анна.

— Что это значит?

— Поцелуй меня! — потребовала Обри, хлопая Этана по щеке и надувая губки.

Он подчинился, потом пощекотал носом ее шейку, повернул голову и провел губами по волосам Грейс.

— Я не собирался накидываться на тебя таким образом.

— Я надеялась, что ты это сделаешь, — прошептала она. — И теперь точно знаю, что ты думал обо мне. Хотел меня.

Этан опустил непоседливую Обри на землю, и девочка тут же помчалась к Сету и собакам, а через секунду уже каталась с Глупышом по траве.

— Я не хотел быть грубым с тобой.

— Ты не был грубым. Этан, я не рассыплюсь на кусочки от твоих объятий.

— Ты такая, хрупкая. — Он заглянул в ее глаза. — Изящная, как тонкий фарфоровый сервиз, которым мы пользовались только в День благодарения.

Ее сердце затрепетало от такого сравнения, хотя она знала, что Этан преувеличивает.

— Этан…

— Я всегда боялся разбить его. Так и не привык им пользоваться. — Он легко провел кончиком большого пальца по её скулам; там, где кожа была мягкой, шелковистой, согретой солнцем. Затем уронил руку. — Пожалуй, нам надо вмешаться, не то Анна сведет Кэма с Ума.

Грейс носила еду из кухни на столы во дворе, и это простое занятие должно было бы ее успокоить. Но возбуждение не покидало ее, заставляя то лихорадочно двигаться, то застывать на месте. Иногда она ловила себя на том, что стоит как вкопанная на веранде или на дворе с очередным блюдом или салатником в руках и смотрит, как Этан вбивает в землю железные колышки для игры в «подковки».

Смотрела, как перекатываются под рубашкой его мышцы… Он такой сильный!

Смотрела, как он учит Сета правильно держать молоток… Он такой терпеливый!

Он надел джинсы, которые она выстирала вчера. Штанины внизу уже начали обтрепываться… в правом переднем кармане она нашла шестьдесят три цента…

Смотрела, как Обри карабкается ему на спину, уверенная, что ей будут рады. Да. Этан протянул назад руки, поудобнее устроил малышку и вернулся к работе. Его не раздражало то, что девочка стащила кепку с его головы и пытается натянуть ее на себя.

Его волосы стали слишком длинными и сверкают на солнце, когда он отбрасывает их с глаз.

Хорошо бы, он подольше не вспоминал, что пора стричься…

Как хочется коснуться его прямо сейчас. Накрутить эти густые, выгоревшие на солнце волосы на палец…

— Чудесная картина, — прошептала Анна за ее спиной. Грейс вздрогнула. Тихо посмеиваясь, Анна поставила на стол огромную миску с итальянским салатом из холодных спагетти, сыра и томатов. — Я иногда так же смотрю на Кэма. Просто стою и слежу за ним. На мужчин Куинов так приятно смотреть.

— Мне кажется: вот только взгляну на секундочку, и не могу отвести взгляд, — согласилась Грейс и улыбнулась, когда Этан поднялся и стал медленно поворачиваться, словно искал Обри… как будто не знал, что девочка все еще цепляется за его спину.

— Этан так естественно ведет себя с детьми, — заметила Анна. — Он будет изумительным отцом.

Грейс почувствовала, что краснеет. Она как раз думала то же самое. Господи! Неужели это она всего пару недель назад сказала маме, что никогда больше не выйдет замуж? Невозможно поверить! И вот теперь она бродит как во сне. Мечтает. И ждет.

Легко было не думать о новом браке, когда она не верила, что Этан войдет в ее жизнь. Она была плохой женой, потому что ее сердце никогда не принадлежало Джеку Кейси. Ее первый брак с самого начала был обречен на неудачу, но она сможет построить счастливую жизнь с Этаном, ведь они любят друг друга! Их брак, основанный на любви и доверии, не может не быть прочным и счастливым…

Этан медлителен, но он ее любит. Она так прекрасно его понимает. Он обязательно сделает ей предложение, и она уже готова сказать «да»!

На гриле жарились гамбургеры, из большого бочонка в кружки лилось холодное пиво. Аппетитные ароматы пропитали воздух. Смеялись дети, взрослые громко болтали или тихонько перешептывались, обмениваясь пикантными новостями. Вдоль берега носились на моторной лодке подростки, заглушая восторженными криками мерный гул мотора. Позванивали набрасываемые на колышек подковы.

Столы ломились под тяжестью блюд, мисок, салатниц, тарелок.

Вишневый пирог миссис Каттер. Салат из креветок Уилсонов. То, что осталось от бушеля воздушной кукурузы — вклада Кроуфордов. Разнообразные желе и фруктовые салаты, жареные цыплята и ранние помидоры.

Гости разбрелись поодиночке и группам устроились на складных стульях, траве, причале, веранде.

Несколько мужчин следили за игрой в «подковки». Серьезные лица, дельные советы, как и положено мужчинам, следящим за спортивными соревнованиями.

Младенцы спали в колясках или на руках родителей, детишки постарше, разморенные жарой, ныли, требуя внимания. Более самостоятельные с восторгом плескались в воде. Старики сидели в тени, обмахиваясь кто руками, кто газетами, пытаясь хоть как-то разогнать застоявшийся воздух.

На небе — ни облачка. Жара — невыносимая.

Глупыш крутился у столов, тыкаясь мордой в траву в поисках оброненной еды, и находил ее в достатке. Грейс подумала, что к концу дня бедный пес будет мучиться болями в животе.

К концу дня? Как ей хотелось, чтобы этот день никогда не кончался!

Грейс бродила в мелкой воде, крепко держа Обри, хотя надувные круги, надетые на маленькие ручки, не позволили бы малышке захлебнуться. Обри восторженно хохотала, колотя ножками по воде.

— Мама, купайся!

— Милая, я не взяла с собой купальник. — Но Грейс прошла чуть дальше, пока вода не заплескалась вокруг ее коленей.

— Грейс! Грейс! Смотри!

Грейс покорно подняла голову и прищурилась, защищая глаза от яркого солнца. Сет разбежался по дощатому настилу, подпрыгнул, сгруппировался и ударился о воду, как бомба, подняв сверкающий фонтан брызг и окатил Грейс с головы до ног.

— Пушечное ядро, — гордо сообщил Сет, выныривая. И ухмыльнулся. — Эй, ты вся мокрая.

— Сет, возьми меня. — Обри протянула к нему ручки. — Возьми меня.

— Сейчас не могу, Об.

Сет уплыл, присоединившись к остальным мальчишкам, и огорченная Обри зашмыгала носом.

— Он вернется и поиграет с тобой попозже, — успокоила ее Грейс.

— Сейчас!

— Позже. — Пытаясь предотвратить надвигающуюся истерику, Грейс подбросила Обри и поймала у самой поверхности воды. Девочка заколотила ручками и ножками, заплескалась, и Грейс неохотно отпустила ее.

— Мама! Я плыву.

— Я вижу, малышка. Ты замечательно плаваешь. Но не уплывай далеко.

Как Грейс и ожидала, солнце, вода и возбуждение быстро утомили девочку. Очень скоро Обри начала широко раскрывать глаза и отчаянно мигать, как всегда, когда боролась со сном. Грейс вытащила ее из воды.

— Обри, давай попьем лимонада.

— Плавать.

— Потом. Я очень хочу пить.

Грейс подхватила дочку на руки, настраиваясь на неизбежное сражение…

— Кого ты поймала, Грейс? Русалку? — Мать и дочь одновременно подняли глаза. На берегу стоял Этан. — Какая красивая, — Он улыбнулся, не обращая внимания на капризное выражение детского личика. — Можно подержать?

— Не знаю. Может быть, — Грейс прижала губы к ушку Обри: — Этан думает, что ты русалка.

Губки Обри еще дрожали, но она почти забыла о том, что собиралась плакать.

— Как Ариэль?

— Да, как Ариэль в мультфильме.

Этан Протянул руку, помог Грейс выбраться на берег и выхватил Обри.

— Хочу плавить, — пожаловалась Обри.

— Я видел, как ты плавала. Молодец! — Одной рукой прижимая к себе мокрую девочку, Этан не выпускал из другой руку Грейс. Их пальцы переплелись. — Похоже, у меня теперь две русалки.

— Она устала и поэтому сердится, — тихо сказала Грейс и попыталась забрать дочку. — Ты вымокнешь.

— Ну и что. — Он отпустил руку Грейс, но только затем, чтобы погладить ее влажные волосы. — Ты промокла насквозь. — Он обнял ее за плечи. — Давай прогуляемся по солнышку.

— Хорошо.

— Может, обойдем дом, — предложил Этан.

Обри положила голову ему на плечо, явно засыпая. — Там не так много народа.

С радостным изумлением Кэрол Монро смотрела, как Этан идет рядом с ее дочерью. Ее проницательный материнский взгляд видел больше, чем глаза сторонних наблюдателей. Она нетерпеливо задергала за рукав мужа, сосредоточенно наблюдавшего за очередным раундом соревнований в «подковки».

— Подожди, Кэрол, мы тут заключили цари на победителя.

— Пит, оглянись. Посмотри-ка. Грейс с Этаном.

Пит нетерпеливо оглянулся, пожал плечами.

— Ну и что?

— Грейс с Этаном, глупая твоя башка. — Ласковый тон несколько смягчил грубоватое обращение, — Как с возлюбленным.

— Возлюбленным?

Пит раздраженно фыркнул. Кэрол время от времени приходят в голову идиотские мысли.

Вспомнить только, как она заставила его отправиться в круиз на Багамы! Как будто волны не; плещутся об их причал и нельзя выйти в плавание в любое время дня или ночи!

Но затем он заметил, как тело Этана касается тела Грейс, как она смотрит на него, подняв голову.

Пит неловко переступил с ноги на ногу, нахмурился, отвернулся.

— Возлюбленный, — пробормотал он, еще не понимая, как к этому относиться. Черт побери! Он больше не лезет в жизнь дочери.

Пит еще больше помрачнел, потому что вспомнил, как держал свою малышку, как ее головка лежала на его плече..: точно как головка Обри на плече Этана сейчас.

Пока они маленькие, они доверяют тебе, обращаются к тебе за советом и верят всему, что ты им говоришь. Даже если ты говоришь, что гром гремит, когда ангелы хлопают крыльями!

А потом они взрослеют и отдаляются. И мечтают о всяких глупостях. Например, просят денег, чтобы жить в Нью-Йорке, или благословения на брак с каким-то пронырливым ублюдком.

Они больше не думают, что у тебя есть ответы на все их вопросы, и разбивают тебе сердце. Поэтому приходится запирать это сердце на замок, чтобы подобное не случилось снова. Каждый спасается как умеет.

— Этан Куин — именно то, что нужно Грейс, — продолжала Кэрол, понизив голос. Просто на всякий случай. Вдруг у кого-то из глупцов, считающих бросание подков на железный колышек важным делом, острый слух. — Он надежный и добросердечный. Настоящий мужчина, на которого она сможет опереться.

— Она ни на кого не будет опираться. Даже для собственного блага. Она слишком горда, упряма и всегда была такой.

Кэрол только вздохнула. Возможно. Но гордость, и упрямство Грейс унаследовала от своего отца.

— Ты даже не пытался сделать хоть шаг ей навстречу.

— Кэрол, не заводи снова эту песню. Мне нечего сказать. — Он попятился, подавляя чувство вины, потому что понимал, как больно ей это слышать. — Я хочу выпить пива.

Несколько мужчин собрались у бочонка с пивом. Пит довольно засопел, заметив, что Филип Куин флиртует с девчонкой Барроу, Селией. Нельзя винить парня… Селия сложена не хуже моделей «Плейбоя» и не боится демонстрировать свои прелести. Мужчина не перестает замечать красивых девушек, даже когда стареет.

— Налить вам пива, мистер Монро? — предложил Филип.

— Буду благодарен. — Пит кивнул на толпу гостей: — У вас сегодня полно народа, Фил. И прекрасное угощение. Я помню, как твои родители каждое лето устраивали пикники. Хорошо, что вы сохраняете традицию.

— Это заслуга Анны, — сказал Филип, протягивая Питу высокий пластиковый стакан с пенящимся пивом.

— Думаю, женщины понимают в этом больше мужчин. Если я ее не увижу, передай, что я благодарен за приглашение. Мне скоро надо будет вернуться на набережную, подготовиться к представлению.

— У вас лучшие фейерверки на всем побережье, — не остался в долгу Фил.

— Традиция, — повторил Пит. Он всегда уважал традиции.

Не только Кэрол Монро заметила, как Этан и Грейс удалились за дом, во многих головах зародились различные предположения. На многих лицах замелькали лукавые усмешки.

Мамаша Кроуфорд помахала вилкой, подзывая свою близкую подругу Люси Уилсон.

— Хочешь знать мое мнение, Люси? Если Грейс собирается подтащить Этана к алтарю до того, как малышка окончит школу, ей понадобится бульдозер. Никогда не встречала более медлительного мужчину.

— Да, он вдумчивый, — осторожно согласилась Люси, даже в мыслях никогда не предававшая Куинов.

— Я же не сказала, что он легкомысленный. Просто медлительный. Замечала, как они еще подростками смотрели друг на друга. Уж лет десять прошло. Я и Стелла — упокой господь ее душу — несколько раз говорили об этом.

Люси вздохнула, ковыряя вилкой фруктовый салат, и не только потому, что следила за поглощаемыми калориями.

— Стелла видела своих мальчишек насквозь.

— Вот именно. Я так и сказала ей однажды: «Стелла, твой Этан влюблен в девчонку Монро». А она рассмеялась и ответила: «У него детская влюбленность в тяжелой форме, но иногда это лучшее начало для настоящего чувства». Я так и нe поняла, почему Этан не вмешался, когда Грейс начала встречаться с Джеком Кейси. Джек мне никогда не нравился.

— Он был неплохим парнем, просто слабохарактерным, — тихо, как настоящая конспираторша, сказала Люси и кивнула на Этана и Грейс, появившихся с другой стороны дома. Они шли, держась за руки, Обри спала на его плече.

— В этом парне нет ни одной слабой клеточки. — Мамаша Кроуфорд пошевелила бровями и плотоядно ухмыльнулась. — И медлительность может быть очень приятной в постели, не так ли, Люси?

Люси разразилась оглушительным смехом:

— Может, мамаша, может. Еще как!

В блаженном неведении относительно домыслов, порожденных невинной прогулкой вокруг дома в жаркий летний день, Грейс остановилась у одного из столов, чтобы налить себе и Этану холодного чая. Не успела она и до половины наполнить первый стакан, как подбежала ее сияющая мать.

— О, позвольте мне подержать мою ненаглядную малышку. Ничто так не успокаивает, как спящий ребенок на руках. — Не закрывая рта, но старательно понизив голос, Кэрол осторожно вынула Обри из рук Этана. — И хороший предлог посидеть немножко в тишине. Нэнси Клермонт мне все уши прожужжала. А вы, молодежь, отдохните, повеселитесь.

— Я как раз хотела уложить ее, — начала Грейс, но мать решительно замахала свободной рукой.

— Ни к чему, совсем ни к чему. Мне так редко удается побыть с ней. Идите, продолжайте свою прогулку. Лучше идите в тень, солнце сегодня совершенно невыносимое.

— Хорошая мысль, — прошептал Этан, когда Кэрол поспешно покинула их, воркуя над спящей Обри. — Немного тени и немного тишины нам не повредит.

— Ну… хорошо. Час у меня еще есть. Потом мне придется уйти.

Этан увлек Грейс к деревьям, предвкушая, как найдет укромное местечко и снова поцелует ее, поэтому смысл ее слов дошел до него не сразу.

Только на опушке он остановился и хмуро вставился на нее.

— Уйти куда?

— На работу. Я сегодня работаю в баре.

— Сегодня у тебя выходной.

— Был… то есть да, обычно выходной, но я взяла дополнительные часы.

— Ты и так слишком много работаешь.

Грейс рассеянно улыбнулась, наслаждаясь относительной прохладой.

— Ну, всего несколько лишних часов. Шайни любезно предоставил мне возможность заработать на машину. О, как здесь чудесно. — Грейс закрыла глаза и глубоко вдохнула влажный, прохладный воздух. — Анна сказала, что ты с братьями будешь играть. Как жаль, что я не услышу.

— Грейс, я говорил тебе, что, если дело в деньгах, я помогу.

Она открыла глаза.

— Этан, мне не нужна твоя помощь. Я умею работать.

— Да, ты умеешь работать. И, черт побери, это почти все, что ты умеешь. — Он отошёл от нее. Вернулся. — Ненавижу твою работу в баре. Она замерла. Ей показалось, что она чувствует, как костенеет позвоночник, позвонок за позвонком.

— Я не хочу снова сражаться с тобой. Это нормальная работа, ничуть не хуже других.

— Я не сражаюсь. Я просто говорю.

— В его глазах бушевал такой гнев, что Грейс отпрянула и пятилась, пока не уткнулась спиной в ствол дерева.

— Я уже это слышала, — ровным голосом сказала она. — И это ничего не меняет. Я там работаю и буду работать дальше.

— Ты нуждаешься в отдыхе.

— Не нуждаюсь.

Черта с два, не нуждается. Под ее русалочьими зелеными глазами уже появились усталые тени, а она спокойно сообщает, что будет таскать тяжелые подносы до двух часов ночи!

— Ты заплатила Дэйву за машину?

— Половину. — Господи, какое унижение! — Он все понимает и отсрочил второй платеж до следующего месяца.

— Ты не будешь ему платить. — Это самое малое, что он может сделать и сделает. — Я заплачу.

Мучительное чувство стыда мгновенно улетучилось. Грейс гордо вскинула голову:

— Нет, ты не сделаешь этого.

Может, в других обстоятельствах Этан стал бы ее убеждать, упрашивать или просто заплатил бы Дэйву, не сказав ей ни слова, но с того момента, как он утром увидел ее, все чувства постепенно разгорались, как на медленном огне, обострялись, вытесняя все здравые мысли. И теперь он мог лишь действовать. Не сводя с нее глаз, он поднял руку, схватил ее за шею.

— Помолчи.

— Этан, я не ребенок. Ты не можешь командовать мною, — Ее сверкающие глаза словно прожигали его насквозь.

— Я вижу, что ты не ребенок. Но делай то, что я говорю.

Грейс не заметила, когда перестала дышать, не заметила, когда задрожала, не заметила, когда вцепилась в дерево. Лишь смутно ощутила грубую кору под ладонями. И она уже не понимала, о чем он говорит. Просит принять несколько сотен долларов за машину или…

— Этан..

Его вторая рука очутилась на ее груди. Он не хотел этого, но пальцы по собственной воле накрыли и стали ласкать ее грудь. Ее блузка еще была влажной, и он чувствовал, как согревается под тонкой тканью ее кожа.

— На этот раз делай что я говорю.

Ее глаза стали огромными. Он падал в них, тонул в них. Ее сердце колотилось прямо в его ладонь. Его губы впились в ее рот со страстной жадностью, которую он не мог, да и не желал больше сдерживать. Он услышал ее сдавленный стон, и это только возбудило его еще больше.

Его пыл, его натиск ошеломил и ее. Он причинил ей боль; но она готова была терпеть ее бесконечно.

Ощущения сменялись слишком быстро, чтобы можно было отделить одно от другого, но все они были пронзительными, захватывающими. Его руки, казалось, были везде: резкими рывками поднимали ее блузку, гладили груди, царапая кожу шершавыми ладонями. Этан пошатнулся, и она вцепилась в его плечи, чтобы удержать его — или удержаться самой?

И почувствовала, что он сдергивает ее шорты.

Нет! Ее стыдливость, ее воспитание бурно протестовали против такого оборота событий. Неужели он хочет овладеть ею всего в нескольких ярдах от толпы гостей? Она слышала гул разговоров и детский смех… но все это вдруг перестало иметь значение. Зов плоти восторжествовал.

Здесь. Сейчас. Вот так. Именно…

Когда он сильным толчком вошел в нее, Грейс позабыла обо всем на свете. Остались только они вдвоем.

Он вонзался в нее резко и глубоко, испытывая лишь первобытное желание обладать ей, слиться с ней. Ничто и никто не могли теперь помешать ему сделать это. Когда Грейс содрогнулась в оргазме, он испытал триумф победителя, и собственный оргазм впился в него острыми как бритва, раскаленными когтями, перед глазами поплыли красные круги.

Даже когда зрение прояснилось, он продолжал содрогаться, задыхаться… и не скоро пришел в себя. Окружающий мир приблизился, разорвал густую пелену, окутывавшую мозг. Он услышал стук дятла в глубине леса, звонкий смех из-за деревьев. И похожее на всхлипы судорожное дыхание Грейс.

Он почувствовал прохладный воздух на покрывшейся потом коже. Почувствовал, что Грейс вся дрожит. И тихо выругался:

— Проклятие…

— Этан? — Она не знала, не представляла, что в нем таится такое отчаянное желание. Нужда. В ней. — Этан…

Она бы подняла ослабевшие словно ватные, руки и обняла бы его, если бы он не отступил.

— Прости. Я…

Он не мог найти нужные слова. Никакие слова сейчас не были бы правильными, не смогли бы исправить то, что он сделал. Этан наклонился, подтянул ее шорты, застегнул. С такой же старательностью поправил на ней блузку. — Мне нет оправдания.

— Мне не нужны оправдания или извинения. Ни одного за то, что мы делаем вместе, Этан.

Он уставился в землю, охваченный мучительным стыдом.

— У тебя не было выбора.

Этан прекрасно понимал, что это значит: не иметь выбора.

— Я уже сделала свой выбор. Я люблю тебя.

Он поднял на нее глаза. Ее губы припухли.

На нежной коже наверняка останутся синяки от его грубых прикосновений.

— Ты заслуживаешь лучшего.

— Мне нравится думать, что я заслуживаю тебя. Ты заставляешь меня чувствовать… желанной. Нет, даже больше, — Грейс прижала руку к не желавшему успокаиваться сердцу. — Отчаянно желанной. До смерти желанной. И теперь я жалею… — Ее взгляд метнулся в сторону. — Я жалею женщин, которые никогда не чувствовали этого.

— Я испугал тебя.

— На секунду… Черт побери, Этан, неужели мне придется убеждать тебя, что мне понравилось? Я чувствовала себя беспомощной, покоренной, и это было так восхитительно. Ты потерял самообладание, твое проклятое непоколебимое самообладание. И я счастлива. Значит, что то, что я сделала, или что-то, что есть во мне свело тебя с ума.

Он никак не ожидал от нее подобного признания.

— Грейс, ты смущаешь меня.

— Я не хотела, но не думаю, что это так уж плохо.

Этан тихо вздохнул, приблизился к ней лишь настолько, чтобы пригладить ее растрепавшиеся! волосы.

— Может быть, трудность в том, что мы думаем, будто хорошо знаем друг друга. Но мы знаем не все. — Он взял ее за руку, уставился на нее задумчиво, чуть нахмурясь. Затем; поцеловал ее пальцы так нежно, что ее ресницы затрепетали от удовольствия. — Я не хотел обидеть тебя, Не хотел причинить тебе боль.

«И обидел, и еще обижу» — с горечью подумал он.

Они вернулись на лужайку, и Этан ни на минуту не выпускал ее руку из своей. Скоро, очень скоро ему придется рассказать ей все. Чтобы она поняла, почему он не может дать ей больше.