Принц-леопард

Глава 11

– Вайолетт, открой дверь! – крикнула Джордж и приложила ухо к двери, затаив дыхание. В ответ тишина. – Я знаю, что ты здесь. Я слышу, как ты дышишь.

– Нет, не слышишь, – раздался обиженный голос. Ага!

– Вайолетт Элизабет Сара Мейтленд, немедленно отоприте. Или я попрошу Гривса снять дверь с петель.

– Не попросишь. Петли находятся с моей стороны. – В голосе Вайолетт звучала радость победы.

Действительно, петли с ее стороны. Надо же, маленький бесенок! Джордж вдохнула всей грудью и проговорила сквозь зубы:

– Тогда я прикажу выломать дверь.

– Не прикажешь.

Кажется, голос звучал где-то близко.

– Не будь так уверена, – ответила Джордж и, скрестив на груди руки, стала стучать в дверь ногой.

Раздалось шуршание, и дверь приоткрылась. Через щель на Джордж смотрел заплаканный глаз.

– Ах, моя дорогая, – Джордж распахнула дверь, вошла внутрь и тут же закрыла ее за собой. – Пора нам с тобой поговорить начистоту. Что на тебя нашло? Зачем ты написала Тони?

Губы Вайолетт задрожали:

– Ты оказалась в лапах этого ужасного человека. Он околдовал тебя своими ласками и хитрыми уловками.

Своими ласками и хитрыми уловками? Джордж нахмурилась.

– А что ты знаешь о ласках?

Глаза Вайолетт округлились. Она явно сболтнула лишнее.

– Ничего. Не больше, чем другие.

Джордж смотрела, как ее сестра все сильнее заливается краской. Ложь не дается обладателям светлой кожи.

– Вайолетт, – произнесла она медленно, – ты ничего не хочешь мне рассказать?

И тут Вайолетт издала визгливый вопль и бросилась в объятия старшей сестры. О господи!

– Ну что ты, что ты, девочка…

Джордж отступила назад и присела с ней на диванчик у окна.

– Неужели все так плохо?

Вайолетт попыталась ответить, но слезы снова начали душить ее. Джордж обнимала и качала ее, говорила бессодержательные слова утешения, какие говорят маленькому ребенку, гладила по волосам.

Вайолетт судорожно дышала.

– Т-ты не понимаешь. Я сделала что-то по-настоящему ужасное, – проговорила она, наконец, вытирая глаза руками. – Я… Я согрешила, Джордж!

Джордж едва удержалась, чтобы не улыбнуться: Вайолетт так любит нагнетать обстановку!

– Расскажи все по порядку.

– Я… Я отдалась мужчине.

Вайолетт прижималась лицом к груди Джордж, поэтому ее слова прозвучали невнятно. Однако Джордж была уверена, что не ослышалась.

Она похолодела, и комок встал у нее в горле.

– Что? – она оторвала Вайолетт от своей груди. – Посмотри на меня. Что ты хочешь сказать?

Оставалась надежда, что ее сестра преувеличивает, что она приняла объятия и поцелуи за нечто большее.

Вайолетт подняла на сестру опустошенное лицо:

– Я отдалась мужчине. Лишилась девственности. Была кровь.

– О господи!

Нет, только не Вайолетт, только не ее сестричка. Слезы выступили на глазах Джордж, но она сдержалась и не заплакала. Неясно взяла руками лицо Вайолетт.

– Он заставил тебя? Он сделал тебе больно?

– Н-нет, – всхлипнула Вайолетт. – Все еще хуже. Я пошла на это по доброй воле. Я распутница. Я… проститутка!

И она снова зарыдала, спрятав лицо в пышных юбках Джордж.

Джордж гладила сестру по спине, ждала, когда она успокоится, и думала. С этим надо разобраться. Когда Вайолетт немного затихла, Джордж сказала:

– Не надо так себя называть. В конце концов, ты же не брала за это денег?

Вайолетт отрицательно замотала головой.

– Конечно… Джордж подняла руку.

– А что касается распутницы, то… Я правильно поняла, что мужчина был только один?

– Д-да, – губы Вайолетт снова задрожали.

– Ну, тогда, полагаю, уж прости меня, виноват только этот джентльмен. Сколько ему лет?

Казалось, Вайолетт даже обиделась, что ей отказа ли в звании распутницы.

– Двадцать пять.

Двадцать пять! Похотливый развратитель! Джордж набрала воздуха и спокойно спросила:

– Я знаю его?

Вайолетт оттолкнула сестру.

– Я не скажу тебе! Я не позволю, чтобы меня заставили выйти за него замуж!

Сердце Джордж замерло.

– Может, ты зря так?

– Нет! – В голосе Вайолетт звучал непритворный ужас.

Джордж облегченно вздохнула.

– Почему ты решила, что я буду заставлять тебя выходить за него замуж?

– Ну не ты, так Тони… – Вайолетт вскочила и зашагала по комнате. – Он забросал меня письмами.

– Кто, Тони?

– Нет! – Вайолетт яростно развернулась. – Он.

– Ах, он, – недовольно повторила за сестрой Джордж. – И чего он хочет?

– Он хочет жениться на мне. Говорит, что любит меня. Но, Джордж… – Вайолетт взяла с тумбочки свечу и стала ею жестикулировать. – Я-то его больше не люблю. Сначала любила. Мне так казалось. Поэтому я м… ну ты знаешь.

– Да, – Джордж покраснела.

– Но потом я стала замечать, как широко у него расставлены глаза и как жеманно он говорит. – Вайолетт содрогнулась и поставила свечу на шкаф. – И очень скоро прошла любовь или что это там было. Я не ненавижу его, нет. Но просто не люблю.

– Понимаю.

– Ты испытываешь то же самое к мистеру Паю? – спросила Вайолетт. – Ты тоже к нему охладела?

Джордж представила Гарри Пая, его откинутую на зад голову, его натянутые сухожилия на шее, его страсть. От этого воспоминания по телу стало разливаться тепло. Джордж поймала себя на том, что закрыли, глаза. И ей пришлось заставить себя открыть их и выпрямиться.

– Не совсем.

– Да? – Вайолетт чувствовала себя покинутой. – Значит, только со мной так.

– Не думаю, что дело в тебе, моя дорогая. Возможно, дело в возрасте. Тебе ведь только пятнадцать.

Или, – торопливо добавила она, увидев, что Вайолетт уже надула губы, – или он просто совсем не твой мужчина.

– Ах, Джордж! – воскликнула Вайолетт и бросилась ничком на кровать. – Никогда больше не будет у меня ухажера! Как я объясню, что потеряла невинность? Наверное, я должна выйти за него замуж. На мне больше никто не согласится жениться. – И Вайолетт уставилась стеклянным взглядом на балда хин. – Но вряд ли я смогу выносить всю жизнь то, как он нюхает табак.

– Да, это было бы ужасно, – пробормотали Джордж. – Похоже, придется запретить тебе выходить за него замуж. Так что ты спасена.

– Ты душка, – дрожащими губами улыбнулась Вайолетт, все еще лежа на кровати. – Но он сказал, что, если я не соглашусь стать его женой, он всем расскажет, что произошло.

– Ах, так… – Дайте только добраться до этого негодного шантажиста. – Тогда тебе все-таки придется назвать его имя. Я все знаю, – Джордж подняла руку, чтобы остановить протесты Вайолетт, – но это единственный путь.

– А что ты сделаешь? – тихо спросила Вайолетт. Джордж посмотрела ей в глаза.

– Придется рассказать все Тони. А уж Тони-то найдет способ убедить его в том, что ты не собираешься вступать с ним в брак.

– Джордж, только не Тони! – Вайолетт раскинула руки, не замечая, что приняла классическую мученическую позу. – Ты ведь знаешь, как он может посмотреть. Под этим взглядом я чувствую себя букашкой, раздавленной букашкой.

– Не волнуйся, дорогая. Я прекрасно знаю, какой у него взгляд, – ответила Джордж. – Буквально сегодня утром я это испытала на себе. Кстати, благодаря тебе.

– Прости меня, – в голосе Вайолетт послышалось раскаяние, но она тут же вернулась к своей проблеме: – Тони заставит меня выйти за него замуж!

– Думаю, ты недооцениваешь нашего Тони. Может, он и потерял чувство юмора с тех пор, как принял титул графа, но это вовсе не значит, что он может выдать свою сестру насильно замуж, особенно если ей всего пятнадцать.

– Даже несмотря на…

– Даже, несмотря на, – ответила Джордж с улыбкой. – Но зато представь, как легко ему будет убедить этого джентльмена. Думаю, это единственное преимущество того, что наш брат настоящий граф.

Джордж шла, дрожа от холода и кутаясь в пальто. Было поздно, почти полночь, и дом Гарри тонул в темноте. Может, он уже лег спать? В другой ситуации она повернула бы назад. Но ее тянуло туда. Она должна увидеть его снова. Хотя она шла сюда ночью вовсе не для того, чтобы увидеть его. Она чувствовала, как щеки ее зарделись. Ей хотелось гораздо большего, чем просто увидеть Гарри Пая. И ей не хотелось серьезно надумываться о том, что именно влекло ее сюда.

Она постучала в дверь.

Дверь открылась почти сразу, будто Гарри ждал ее.

– Моя госпожа, – поприветствовал он ее, глядя из под, полу прикрытых век.

Джордж смотрела на голый торс Гарри.

– Надеюсь, вы не возражаете, – протянула она, упершись в него взглядом.

Он затащил ее внутрь. Захлопнул дверь и прижал к, ней Джордж. Скинул с нее капюшон, открывая лицо для поцелуя, затем откинул ее голову и впился губами и ее губы. Боже, как она стремилась к этому ощущению. Неужели она с первого раза сразу стала такой умственной? Он держал ее голову обеими руками, И шпильки сыпались на пол, высвобождая волосы из плена прически. Руки Джордж блуждали по его спине. От него пахло элем и мускусом.

Его поцелуи спустились к шее, и он наконец-то ответил ей, не отрываясь от поцелуев:

– Я не возражаю.

И пока она пыталась вспомнить, на какой вопрос он ответил, его рука уже подобралась к корсету. Он яростно сорвал его, тонкая ткань затрещала и открыла грудь.

Она не сдержалась и застонала, откинув голову.

– Моя госпожа, – произнес он, и она почувствовала его дыхание на своих губах.

Она с трудом открыла глаза.

– Что? – выдохнула она, как пьяная или заколдованная, будто в волшебном сне.

– Вы простите мне мою смелость?

– Да, да! – едва выговорила она.

– Вы уверены? – шепнул он.

– Уверена, – голос ее походил на плач.

Он улыбнулся. По виску его текла капелька пота.

– В таком случае, с вашего позволения.

Не дожидаясь ответа, он вошел в нее полностью, еще сильнее прижав к двери и очень точно нажав на это место. Джордж сжала Гарри ногами, руками, сердцем. Невыносимо медленно он начал движение назад и снова вошел в нее, на этот раз, описав полукруг. У Джордж побежали мурашки по всему телу.

Она умирала от наслаждения.

Джордж чувствовала себя вялой, неспособной двигаться. Она легонько погладила его плечо.

Гарри вздохнул, зарывшись лицом в ее волосы. Она опустила ноги на пол, но он продолжал поддерживать ее.

– Я бы отнес тебя в спальню, моя госпожа, но, боюсь, мне не хватит сил. Ты опустошила меня. – Он не много отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. Останешься на ночь?

– Да, – ответила Джордж, пробуя ступить ногой.

Шаг получился неуверенным. – Останусь. – А как же твой брат? – спросил он.

– Мой брат не может влиять на мою жизнь, – с вызовом ответила Джордж. – К тому же я вышла через черный ход.

– Понятно.

Он последовал за ней в спальню, и тут она увидела, что он несет таз с водой.

Джордж вопросительно подняла брови. – Мне следовало сделать это прошлой ночью.

Казалось, он смущен.

Гарри поставил таз рядом с кроватью, помог ей сиять платье и нижнюю блузу и присел на корточки, чтобы освободить ее ноги от туфель и чулок.

– Ложись, моя госпожа.

Джордж легла. Почему-то сейчас она вдруг застеснялась, хотя только что находилась во власти безумства. Гарри намочил в тазу полотенце, выжал его и стал вытирать ей спину. Она закрыла глаза. Влажное полотенце, оставляло приятную прохладу и мурашки на коже. Она слышала, как он снова мочит и отжимает полотенце, и звуки капающей воды в тишине спальни были похожи на эротическую мелодию. Он вымыл ей шею, грудь, живот, всюду оставляя прохладный след.

Дыхание ее участилось в предвкушении того, что будет дальше.

Но он перешел к ногам, провел полотенцем по икрам. Он осторожно гладил полотенцем все складочки ее тела. Джордж затаила дыхание. И тут Гарри встал, Джордж открыла глаза и смотрела, как он снимает бриджи.

Джордж не сводила с него глаз. Гарри оперся коленом на край кровати. Кровать прогнулась, пружины заскрипели.

– Ты закончишь свою сказку, моя госпожа? Она удивленно захлопала ресницами.

– Сказку?

– О Принце-леопарде и молодом короле, – ответил он, целуя ее тонкую ключицу. – О прекрасной принцессе и Золотом Лебеде.

– Ах да, – она задумчиво почесала затылок. – Кажется, мы остановились на том, как король-отец отправил молодого короля за… – Она не договорила, потому что Гарри достиг губами ее груди.

Гарри поднял голову.

– За Золотым Лебедем, которого держала взаперти злая колдунья, – продолжил он за нее.

Джордж судорожно вздохнула.

– Да. И естественно, молодой король отправил за ним Принца-леопарда.

– Естественно, – вторил Гарри.

– И Принц-леопард превратился в… Он снова прильнул к ее груди.

– В человека, – подсказал он и снова подул.

– М-м-м, – несколько секунд Джордж тонула в удовольствии. – Да. И Принц-леопард держал в руках изумрудную корону…

Поцелуи спустились к животу.

– И пожелал… – Да?

– Плащ-невидимку.

– Серьезно? – Гарри положил руки ей на бедра.

– Совершенно серьезно, – и она уронила голову на подушку. – Он надел плащ-невидимку, отправился к злой колдунье и незаметно утащил Золотого Лебедя, а когда он вернулся… он отдал Золотого Лебедя…

– Но это ведь еще не конец? – вежливо поинтересовался он.

– Нет, но я продолжу в другой раз, – сказала она и опустила его голову, – еще, еще, еще.

Ей показалось, что он засмеялся. Но Гарри продолжал целовать ее.

И тут она забыла обо всем на свете.

– Что тебе снится по ночам? – спросила леди Джорджина, когда все было позади.

– Что? – Гарри попытался сосредоточиться. Казалось, он не может пошевелиться. Ноги его словно налились свинцом. Мышцы будто расплавились от усталости, превратились в кисель. Ему все труднее удавалось бороться со сном.

– Извини, ты, наверное, уснул? – Очевидно, его госпоже не спалось, и она перебирала пальцами волосы на его груди.

Гарри сделал над собой героическое усилие и постарался открыть глаза. Как можно шире.

– Нет. А что ты сказала?

– Что тебе снится по ночам? Крысы. Он сдержал дрожь.

– Ничего, – ответил он, поморщившись. Вряд ли дама благородных кровей ждет от него рассказа о крысах. – Ничего. Кроме тебя, – добавил он поспешно.

– Нет, – она ободряюще похлопала его по плечу. – Я не вытягиваю из тебя комплименты. Я хочу знать, о чем ты думаешь. Чего ждешь. Что тебя волнует.

Что волнует? В этот поздний час? После того, как они полночи занимались любовью?

– Ну… – веки его начали смыкаться, и он снова приложил героическое усилие, чтобы открыть глаза. Он слишком устал для подобных разговоров. – Боюсь, я слишком прост для тебя, моя госпожа. Я думаю в основном об урожае.

– А что ты думаешь об урожае? – настойчиво продолжала она.

Чего она хочет от него? Джордж положила голову ему на грудь, и он гладил ее волосы, пытаясь сформулировать ответ. Но он так устал. Тогда он позволил векам опуститься и сказал первое, что пришло в голову:

– Мне не дает покоя этот дождь. Почти не осталось надежды, что он прекратится. И урожай пропадает, – выдохнул он. Она тихо лежала под тяжестью его руки. – Вот я и думаю. Может, здесь, на севере, стоит посадить в следующем году хмель. – Хмель?

– Ну да, – он широко зевнул, – хмель. Для варки пива. Но прежде надо найти рынок сбыта. Хмель может принести хороший доход, но смогут ли фермеры вырастить хмеля достаточно, чтобы протянуть следующую зиму? – Джордж вырисовывала пальцем круги у него на груди. Было немного щекотно. – Всегда бывает сложно убедить фермеров в необходимости перехода на новые культуры. Они чтят традиции, не любят новшеств.

– И как ты собираешься их убедить?

С минуту он молча размышлял, но она не торопила. Никому еще он не рассказывал этого.

– Иногда я думаю о том, что неплохо было бы открыть школу в Вест-Дайки.

– Школу?

– Да. Если бы фермеры и их дети умели читать и имели хоть какое-то образование, нововведения проходили бы легче. И каждое следующее поколение становилось бы образованнее, восприимчивее к новым идеям и технологиям. Эти изменения происходили бы медленно. На это могут уйти не годы, а десятилетия. Но это не только увеличит доходы землевладельцев, но и повысит уровень жизни самих фермеров.

Гарри окончательно проснулся. Но его госпожа ни чего не отвечала. Наверное, школа для фермеров показалась ей глупой идеей.

И тут она заговорила:

– Нам надо найти учителя; джентльмена, который имеет подход к детям.

У него стало тепло на душе от этого «нам».

– Да. И который любит землю и с пониманием от носится к сезонности.

– Сезонности? – рука на его груди замерла.

Он взял ее в свою руку и, гладя ее большим пальцем, продолжил:

– Весна, холодная и слякотная, когда надо начинать посевную – но не слишком рано, чтобы посевы не погибли от внезапного весеннего мороза. Да еще овцы все как одна ягнятся. Лето, длинное и жаркое, когда надо пасти овец под широкими голубыми небесами и следить за тем, как растут зерновые. Осень, когда с замиранием сердца ждешь солнца, чтобы собрать хороший урожай. Если осень выдается солнечная, люди устраивают праздники; если нет, то они ходят с лицами, полными страха и безнадежности. И, наконец, зима, унылая и бесконечная, когда фермерские семьи в ожидании весны сидят в своих домах у маленьких печек, рассказывая истории, чтобы скоротать время. – Он умолк и, сам того не замечая, сжал ее плечо. – Вот такая вот сезонность.

– Ты так много знаешь, – прошептала Джордж.

– Только то, что происходит в этой части Йоркшира. Уверен, что подобных знатоков найдется здесь немало.

Она покачала головой, щекоча пружинками волос его плечо.

– Ты не только знаешь. Ты понимаешь. Ты знаешь, о чем думают люди, чем они живут. А я нет.

– Что ты имеешь в виду? – Гарри попытался заглянуть ей в лицо, но она уткнулась ему в грудь.

– Я заложница глупых проблем, таких, как модный покрой платья или новые серьги, и я не чувствую людей вокруг себя. Я не задумываюсь о том, как ухаживает за Тигли новый лакей и даже как Тони живёт один в Лондоне. Это может показаться странным: Тони кажется таким большим, сильным и уверенным – но, возможно, ему одиноко. А Вайолетт… она вздохнула. – Этим летом Вайолетт соблазнили прямо в нашем доме и Лестершире, а я об этом не знала. Даже не подозревала.

Гарри нахмурился:

– Как же ты об этом узнала?

– Она сама рассказала мне сегодня утром.

Она все еще прятала лицо, и Гарри убрал с ее лба прядь волос, чтобы увидеть глаза.

– Тяжело, наверное, узнавать такое, если до сегодняшнего утра она хранила это в секрете даже от тебя. Взрослеющих детей бывает непросто понять.

Она закусила губу.

– Но я ее сестра. Я самый близкий ей человек. Я должна была почувствовать. – Она снова вздохнула. Этот вздох был такой легкий и такой печальный, что ему захотелось укрыть ее от всех проблем. – И теперь он настаивает на свадьбе.

– Кто?

– Леонард Вентворт. Он ничего собой не представляет, и у него ни гроша за душой. Он совратил ее только ради того, чтобы жениться на ней.

Он прижал губы к ее лбу, не зная, что ответить. Она хоть понимает, насколько ее ситуация похожа на ситуацию сестры? А может, она боится, что он тоже будет настаивать на браке в качестве платы за любовь?

– Наша мама… – она запнулась, но потом все же решилась рассказать, – наша мама не всегда правильно ведет себя. У нее вечно какие-то болезни и недомогания, и большинство из них выдуманные. Она настолько занята поиском очередной болезни, что никого вокруг не замечает. Поэтому я старалась заменить Вайолетт мать.

– Это непросто.

– Нет. Но это неважно. Любить Вайолетт легко. Гарри непонимающе посмотрел на нее.

– Что тогда?

– Я всегда презирала маму, – сейчас она говорила так тихо, что ему пришлось перестать дышать, чтобы расслышать. – Презирала ее отдаленность, ее равнодушие, эгоизм. Я всегда думала, что не похожа на нее.

Но, видимо, все-таки похожа. – Она, наконец, подняла на него глаза, и он увидел, что в них блестят слезы. – Все-таки похожа.

Сердце Гарри защемило. Он склонился и слизнул с ее щеки слезинку. Нежно поцеловал, ощущая губами ее дрожь. Если бы он знал те слова, которые могут утешить ее.

– Прости, – вздохнула она, – я не хочу вываливать на тебя все свои печали.

– Ты любишь сестру, – ответил он. – И я приму нее твои печали, какие бы они ни были.

– Спасибо. – Она коснулась губами его плеча.

Он ждал, но она больше ничего не говорила. Скоро ее дыхание стало ровным. Она спала. Но Гарри долго еще лежал, глядя в темноту и обнимая свою госпожу.