Приручить ёжика

— Ну-ка, ну-ка! Что тут у нас?

— Эй! Порвешь! Ты обещал мне эту футболку подарить!

— Ежики?! У тебя на трусиках ежики?! Ну дай посмотреть! Как же я вчера не разглядел?!

Это был тот самый комплект. Даже не знаю, почему' я надела его, направляясь к Андрею, наверное, ради поддержки этих милых рисованных зверушек. Такое белье вовсе не предназначалось для

нечеловеческих постельных страстей, в моем представлении.

— Видишь, — сказала я, отбиваясь и пытаясь сосредоточиться на меню. — Я совсем не собиралась тебя соблазнять. Иначе надела бы что-нибудь сексуальное, кружевное.

— Вижу, — коротко бросил Минаков, подхватывая меня на руки. — Взбитые сливки откладываются, хотя жаль - пригодились бы. Сейчас будет другой десерт.

34

— Как ты меня искал? — я начертила пальцем знак вопроса у Андрея на животе.

— Щекотно.

— Терпи. Я изучаю твою материальную составляющую. С духовной и умственной я уже в принципе знакома.

— Я думал, мы уже все... изучили, только что. Шучу, у меня еще много интересного припасено. И как я тебе... в комплекте?

— Ну-у-у... материальная часть тебя превосходит все остальные... составляющие.

— И на том спасибо, — Андрей перевернулся на бок и прижал меня к себе. — Я искал тебя через твоих друзей и знакомых. У тебя мало знакомых, которые о тебе что-либо знают. Например, твой адрес.

— У меня есть только Кира.

— Отличный выбор. У меня много друзей, приятелей со школы, у нас был хороший класс, но все они в последнее время отошли на второй план. Я тебя с ними познакомлю. Не против?

— Конечно.

— Я рад, — Андрей облегченно улыбнулся.

— Кутихина не хотела, чтобы ты общался со старыми друзьями? — догадалась я.

— Она никогда не говорила этого прямо, но понимаешь... находила разные причины, чтобы я не ходил на наши с пацанами сборища. Мне льстило, что она как бы... ревнует, не хочет меня делить с другими. Сейчас думаю: а какого черта? Она-то себя не ограничивала... в поклонниках, в дружбе. Ладно... не будем. Я читал твой проект. Знаешь, он хорош даже так, без конкурса. У тебя талант. Ты описываешь сложные темы простыми словами. Это попадает сюда, — Андрей взял мою руку и положил ее к себе на сердце.

— Я люблю... делать слова из мыслей. Наверное, поднаторела в переводах.

— Будешь продолжать?

— Не знаю. Понимаешь...

Я рассказала Андрею о своих звонках отцу. Он не стал меня отговаривать, просто произнес:

— Если будет нужна помощь, только подмигни.

— Нет, я должна пройти через это сама.

— Я знал, что ты так скажешь. Что с родителями будем делать?

— А что с ними делать? — я фыркнула. — Не маленькие, разберутся. Расскажи мне о своем отце. Должна же я знать, кто на мою маму покусился.

— А ты о своей маме, окей? Должен же я знать, что с отцом происходит. Чего он такой... рассеянный и почему в последнее время постоянно улыбается и напевает.

В общем, до сливок с малиной руки у нас так и не дошли. Мы говорили и не могли наговориться. Из дома выбрались лишь в полдень. Андрей ждал меня во дворе (подозреваю, он все еще немного побаивался Киру), а я поднялась в квартируй.

— Да расслабься, отдыхай, — проворчала подрута, глядя на то, как я собираю небольшую сумку с самыми необходимыми вещами. — Хватит извиняться. Нас тут трое весельчаков, уж мы-то найдем, чем себя занять.

— Мне как-то... неудобно, — я даже поежилась от неловкости. — Я пригласила тебя в гости, а теперь бросаю тут одну. Квартира в ремонте, Яшка, Гавря...

— Алина, — немного помолчав, произнесла Кира, и по ее лицу' я поняла, что на этот раз она говорит серьезно. — Мне нужно подучмать, побыть в одиночестве. Да, такая ситуация... Да, пока ничего рассказать не могу, не обижайся. Личное, личное. Да ты моя благодетельница! Ты создала для меня идеальные условия! В общаге, сама знаешь, о таком только мечтать. А Гавря и Яшка мне не мешают. Книга такая есть, «Ешь, молись, люби», знаешь? В их варианте это «Ешь, спи, спи. Иногда носись»,

полный дзен, короче. Не волнуйся за нас. Главное, не загуляй и возвращайся к приезду мамы и бабушки. А то я не буду знать, что им врать. Али нет дома. У нее медовый месяц. А мы туг... плюшками балуемся!

— На связи, — пообещала я, невольно рассмеявшись.

— Кстати, ты говорила, что Горкин презентовал тебе два билета на фестиваль. Так вот, фестиваль через четыре дня. На Озерах, это час от Екатериногорска.

— Точняк! — ахнула я. — У Андрея на нем его любимая группа выступает.

— Мы с нашим «О!» тоже там будем. «Обожаю» такие события. Все делают вид, что в восторге. Да-а- а... вот прям зажгли! А на деле провинциальный междусобойчик.

— Молчи! Не порть настрой! — взмолилась я. — Это наш первый с Андреем выход в люди.

— Тогда повеселись как следует. Все, беги, жду звонка.

Я вспомнила слова Кутихиной:

Я должна выглядеть на все сто. Утру нос своем}'бывшем}'заиньке. Уверена, он приедет на концерт в день открытия фестиваля. Там его любимые « Сёклз» выступают, все уши мне прож}Жжал, еще месяц назад. Смешно будет, если он и шнягу свою туда притащит.

Ну что ж, я готова к встрече.

35

— Господи, как же я рада, что ты с Андреем помирилась! — воскликнула мама.

Восторг был... слишком уж восторженным. Тут и заяц понял бы, что у мамы имеется свой собственный повод порадоваться. Мы с Андреем явно облегчили им с Дмитрием жизнь.

— Представляешь, Диме как раз срочно понадобилось в Москву по делам, и мы почти каждый день с ним там виделись! — это тоже прозвучало с некоторой фальшивинкой.

— И что же за дела у него там были, что он с вами целыми днями тусовался? — ехидно поинтересовалась я.

— Он помогал. Я бы и сама справилась, но как же хорошо, когда помогают!

— Не сомневаюсь. Мам, раз Дмитрий Ильич прошел испытание бабушкой, не пора ли организовать семейный ужин? Ты ведь с Андреем еще не знакома.

Судя по взгляду мамы и ее преувеличенной радости, она уже об этом задумывалась. На следующий день Андрей и Дмитрий явились к нам с тортом и цветами. И книгами: папа Андрея купил для бабушки в букинистическом девятитомник Синклера Льюиса. Эпическая встреча прошла мирно и приятно. Перед уходом Дмитрий Ильич и Андрей обошли нашу квартиру, деловито перебрасываясь идеями:

— ...не переложишь ты тут плитку, сначала часть утла надо снимать...

— ... проследить, чтобы подоконник не выбили, хороший подоконник...

— Боже, — мама сидела на кухне, пока я мыла посу'ду. — Мне страшно. Вот так сразу... двое в семью. И оба, что характерно, мужики. Я сейчас не про пол, а про суть.

— Чё сразу в семью-то? Я пока замуж не собираюсь. Стоп! Хочешь сказать, что Дмитрий... Уже? — ужаснулась я. — Когда?

— Вчера, — мама сходила в комнату и вернулась с коробочкой. В коробке было кольцо, симпатичное, с ажурной веткой, украшенной розовыми камушками. — Пока не ношу. Боюсь. Уж больно все быстро. Повстречаемся, присмотримся...

— Смотри не затяни со смотринами. А то, сама знаешь, раз и окрутят.

— Дима два года один... вообще один, и пока не окрутили, — задумчиво сказала мама, глядя в окно.

— И я знаю, почему.

— Потому что такой, как ты, не было. Мам, — размечталась я, — ты, если он тебя в медовый месяц в Британию твою любимую отвезет, сразу соглашайся, ок? Потом развестись можно, после поездки.

— Алина! Вот не знала я, что ты такая меркантильная!

— Знала-знала!

— Хотя бы не утютребляй в моем присутствии это ужасное «ок»! Ты ведь хорошо знаешь язык!

— Все так говорят. Ладно. Окей.

— Так лучше. Из хорошего английского слова сделали какую-то... аббревиатуру.

Когда я рассказала маме о нашем предстоящем отъезде на фестиваль, она расстроилась.

— Дима меня в театр пригласил. Я надеялась, ты с бабушкой побудешь.

Я задумалась. Так ли я хочу на Озера? Написала Андрею. Он ответил, что не поедет без меня. С одной стороны, от сердца отпустило, а с другой...

Он пришел в наш двор в начале двенадцатого, когда мама и бабушка уже спали, и я, тихонько одевшись, выскользнула на лестничную площадку.

— Не поздно?

— Даже романтично. Андрей, мне жаль. Но это гастроли, мамины любимые актеры и... всего один день. Твой папа уже купил билеты. Я и не вспомню, когда она в последний раз куда-нибудь ходила. У нее даже выходного платья нет.

Андрей обнял меня за плечи и привлек к себе. В кустах орал Яшка. Ходил и орал. Просто так. Жаловался, наверное, на скуку: тихо, конкурентов нет, Го-го увезли. Вылез, понюхал кеды Андрея, прижал уши и остался сидеть рядом, подслушивая.

— Ежик, пусть это будет самая большая неприятность в нашей жизни, — сказал Андрей. — Приедем туда на следующий день.

— Но ты же хотел послушать «Сёклз» и... этих... «Мамонтов».

— Можно было бы мотнуться на электричке туда-обратно ради ребят в день открытия. Но смысл одному? Послушаю их в следующий раз. Аль, может, оно и к лучшему. Смотри.

Он достал из кармана яркий флаер. «Ежегодный фестиваль студенческих рок-коллективов «На Озерах»», гласила надпись. И ниже: специальный гость фестиваля группа «Траектория» - фото отца в пол страницы на фоне остальных музыкантов.

— Тоже... в день открытия? — спросила я.

— Да. Если хочешь его увидеть, я побуду с бабушкой. Поезжай.

Я задумалась. В кармане тихо завибрировал телефон. Кому' я понадобилась в такой час?

— Аля, — тихо сказал Андрей, — я не знаю, насколько для тебя важны эти... крути в «ять» и интервью с отцом, но если оно действительно необходимо, поезжай, правда.

— Подозреваю, это не потребуется, — пробормотала я, глядя на имя звонящего на экране мобильника.

36

зб

Он сидел в кафе возле моей гимназии. Когда-то это было наше любимое местечко. Здесь подавали пирожные корзиночки со взбитыми сливками, и мы всегда тщательно выбирали фрукты под сливки: спелую малину, мягкую курагу, банан или чернику.

Все эти воспоминания лезли в голову, когда я стояла недалеко от открытой части кафе. Отец был в бейсболке. Вот официантка принесла ему стакан лимонада, и он быстро опустил голову еще ниже, прикрываясь козырьком, что-то ответил, кивнул. У Анатолия Ежа очень запоминающаяся внешность. Стоит один раз увидеть - и не забудешь. А его голос... Я ведь и не знала, что он капитана космического корабля в новом мультике озвучивал - услышала случайно в столовой у кого-то на смартфоне и поесть потом не смогла. Мама говорила, он незадолго до их встречи какое-то лор­заболевание перенес, тембр начал меняться. В него старшеклассницы в школе влюблялись из-за голоса. Может, с них все и началось?

Я подошла и села.

— Алина, — отец поднял голову.

Перед нашей встречей, чтобы не выдать свои эмоции, я посмотрела несколько роликов на ю-тьюб с концертов «Траектории».

— Здравствуйте, — вежливо сказала я. — Спасибо, что перезвонили.

— Аля, — с упреком сказал Анатолий Еж. — Ну зачем так?

— Мы давно не виделись, — объяснила я. — Мне так легче.

— Что ж, если тебе так легче... Ты же знаешь, что несколько месяцев назад мы не увиделись из-за твоего нежелания со мной общаться, — начал отец, — а я...

— Не совсем так, но это неважно, — быстро проговорила я: не хочу, чтобы разговор зашел в сторону, кто кому чего должен и кто перед кем больше виноват. — Еще раз спасибо за звонок.

— Я был на гастролях, отключил личный номер на время. Ты... ты из-за тех денег захотела встретиться? Нет? Отлично. Боялся, что попытаешься их вернуть.

— Зачем? — я пожала плечами. — Мы их и потратили уже. Мама бабушку в Москву возила. Если нужно, отчитается за каждую копейку. Она на билет оттуда не брала, сама...

— Не надо. Не надо отчетов. Я буду присылать на тебя и на бабушку. Ты прости, но раньше действительно не было никакой возможности... помогать. Все эти годы вкалывал, как одержимый, чтобы чего-нибудь достичь. Сейчас полегче. С гордостью заявляю, что прошел неплохой путь, — он улыбнулся.

Улыбка. Такая искренняя. Мне так захотелось поверить! Что денег не было, что постоянно гастроли и концерты, усталость, а на столике в гримерке - фото жены и дочери. Бред.

— Заказать тебе что-нибудь вкусненькое?

— Нет. Не хочу тебя задерживать, — я перешла на «ты», почему-то почувствовав облегчение: какого черта?! Каждый новый день что-то меняет в жизни, и у меня, вместо детских обид, на первом месте сейчас другие задачи. — Мне нужно с тобой поговорить. Вот, — я выложила на стол распечатанные скриншоты с аккаунта Кутихиной в «Ять».

Отец взял листы в руки, быстро прочитал. Мне не было видно его лица за козырьком бейсболки. Я смотрела на его руки. На указательном пальце левой - массивный серебряный перстень, крупные жилы на тыльной стороне ладони, но руки такие же, как раньше. Мне хватало его мизинца, чтобы держаться, идти рядом и чувствовать себя защищенной от всех монстров этого мира.

— Та-а-ак, — протянул отец, кинув листы на стол. — Помню эту барышню, но смутно. Это какой-то университетский портал? Внутренний?

— Был. Сейчас уже нет.

— Плохо.

— Тебе действительно нужно было ей все это рассказывать? — сухо поинтересовалась я.

— Хотел побольше узнать о тебе. Она твоя знакомая?

— Нет.

— Очень ловкая особа. Но половина всего этого - высосанная из пальца клевета. Подтасовка фактов, фальшивые цитаты. Могу позвонить одному человеку, он разрулит это дело.

— Как?

— Надеюсь, быстро и аккуратно. Мне такой пиар не нужен. Хотя обо мне тут всего пара строк, официально и не подкопаешься, разве что припугнуть, но... остальное о тебе. И этого я так не оставлю.

— Да, обо мне... поэтому... я хотела бы...я сама хотела бы...

Я рассказала отцу' о своей задумке. Он выслушал и покачал головой:

— Нет, у нашей группы есть люди, работающие над имиджем «Траектории». Они следят за тем, что попадает в сеть. С этой... Кутихиной... поговорят, но твое интервью... вряд ли. Зачем тебе это, Аля? Хочешь стать популярным блогером? Если тебе так уж ну жно, поговорю с менеджментом, они помогут сделать аккуфатный пост для раскрутки, но я не хотел бы настолько в открытую демонстрировать наше с тобой родство. Не сейчас, понимаешь, через пять-шесть лет выйду в тираж,

— отец хмыкнул, — но сейчас... Взрослая дочь... И тебе такая слава ни к чему, замучают. Видишь, чего все они хотят, эти побирутнки?

— Да, вижу. Понятно, — сказала я, собирая листы в папку. — Была очень рада встрече.

— Обиделась?

— Нет.

— Я думал... думал... мы поговорим о тебе, о твоих планах, мечтах. У тебя парень есть?

— Есть.

— Я рад. Познакомишь?

— Может быть.

— Аля, ты уже уходишь? Это все? Весь наш разговор? Ради этого... ради твоего интервью ты мне звонила? Только не говори, что только ради этого, — гибкие пальцы музыканта сжались в кушак. — Что тебе нужно лишь мое имя! Я так мечтал, что мы поговорим, пообщаемся...

— Зачем? Взрослая дочь все-таки... не комильфо как-то...— удивилась я. — А имя... У меня все эти годы ничего, кроме твоего имени, и не было. Скорей бы замуж выйти и фамилию сменить. Кстати, ба очень сильно болеет. Навести ее. Созвонись с мамой и навести. Иначе... не факт, что к твоему следующему появлению...

— Да, Алин, я понял. Ты сердишься, обиделась, я все сделаю, постараюсь... Как Галя? Не болеет?

— Нет. У мамы все хорошо.

А тебя ждет сюрприз. Даже сейчас , говоря о маме, ты снисходительно улыбаешься взглядом. Но Галя тебя больше не любит, не мучается, не плачет по ночам, платье себе для премьеры по сайтам ищет. Ты потерял еще одну' поклонницу'.

Он спросил меня в спину, когда я уходила:

— Алина, а та твоя подруга... соседка по комнате.

— Кира?

— Да, ты можешь дать мне ее номер? Просто... мне кажется, она меня тогда неправильно поняла и...

— Она правильно тебя поняла, — сказала я через плечо. — Она занята. Влюблена в одного очень классного молодого человека. И она вряд ли захочет тебя видеть.

И все-таки горячая месть прямо к столу - тоже штука неплохая.

37

Электричка монотонно покачивалась и тарахтела. Мне захотелось спать. Я полночи не спала, то вспоминала, то думала, то писала на портале.

— И теперь ты все это бросишь? — спросил Андрей.

— А? Что? Чуть не заснула, — я подняла голову с его колен, села, посмотрела в окно. — Подъезжаем... Ты про конкурс? Я загрузила вчера еще одну историю про Яшку. Получилась франшиза, — я невесело усмехнулась. — Вроде в пятый тур прохожу. А он утке внутренний и официальный. Мне как бы туда нельзя, я на медиа-коммуникации учусь, а не на журналистике. Так что что так, что эдак - на вылет.

— Ты не очень расстраиваешься? Я имею в виду'... твоего отца.

— Нет. Нет, что ты! Ты рядом, а это главное.

— Мне приятно, что я в приоритете, — Андрей широко улыбнулся. — Лишь бы все это тебя не слишком удручало.

— На плечо усталое села обломинго,

Все труды к ж*пеням разметав крылом,

Не у всех на старте выпадет бинго,

Заряжусь-ка дзеном - ом-ном-ном-ном, — процитировала я.

— Тоже студенческий фольклор? — заржал Андрей.

— Нет, это Кирюха развлекается - пускает в эфир в тему песни такие стишки-бриджики(*), чтобы слушатели не с кум ал и. Она их сама придумывает.

* - bridge (англ) — мост

— Зачетный стишок! Не грусти, Ежик. У нас впереди три дня природы, реки и музыки, — Андрей любовно похлопал сначала по чехлу' двуместной палатки, а потом по сумке-холодильнику, — и ом- ном-нома тоже. Твоя мама куму еды собрала.

— Надеюсь, бабушке в санатории будет хорошо, — сказала я. — Жаль только, отец не сам ее туда отвез, она и не поняла, кто для нее путевку горящую купил.

Я отвернулась к окну', чтобы Андрей не видел моего лица. Жаль? Не-е-ет! Я просто в ярости! Меня этот... милый шаг блудного сынули выбесил до точки кипения. У бабушки как раз был период ухудшения: она считала своего сына Толика пятнадцатилетним школьником, и нам так и не у'далось убедить ее в том, что Толик вырос настолько, что смог оплатить для нее лечение в санатории. Дмитрий Ильич отвез ба за город, а отец обещал провести с ней несколько дней после фестиваля. Я очень надеялась на то, что он сдержит обещание хотя бы в этот раз.

Последняя декада августа выдалась жаркой, и мы поставили нашу палатку поближе к реке. Я легко отыскала Киру' возле сцены под тентом с гордой надписью «Радио О!». Мы виделись совсем недавно, а завизжали так, словно год прошел.

— Я так рада, что ты вырвалась, Еж!

— Ая... а я... я не верю еще! Здесь так классно!

— Ага, только комары вечером. Мы тут со вчерашнего дня. Это наш звукорежиссер Леня, — вялый молодой человек, сидящий под тентом, флегматично поднял руку. — Потихоньку осваиваюсь.

— Наших видела?

— Пол своего факультета и пол твоего. Кстати, Горкина выгнали из группы. Он всех достал, звезда эпическая.

— Не удивляюсь. А...?

— Тоже здесь, — Кира поморщилась. — Еж, ты только не пытайся с ней... ничего не пытайся, бесполезно это.

— Ну поговорить-то можно, — расхрабрилась я, больше на словах, чем на деле.

Кутихину я увидела, когда начался концерт. Она стояла возле сцены. Платье ей действительно удалось найти очень эффектное: летнее, легкое, открытое, в стиле воздушной девочки-принцессы. Она выделялась в толпе, и камера, транслирующая зрителей на большой экран, несколько раз выхватывала ее идеально-вылепленное лицо. Какой-то старшекурсник посадил Надю к себе на плечо. Андрей покачал головой, увидев это, и в следующею секунду я взмыла вверх, испуганно схватившись за его шею.

Через минут>г я оценила его «подвиг»: сцена была как на ладони.

— Ты точно меня удержишь? Не устанешь? — крикнула я.

Андрей посмотрел снизу вверх очень... выразительно, я даже немного смутилась. А потом на сцену вышла «Траектория», и я обо всем забыла. И многое поняла. Тех девочек, например, поняла, что готовы были сгореть в пламенном голосе отца, все его романы... ну' тоже понятно - как же сложно было бы устоять против любви толпы! Он и не устоял. Понимание пришло, но не это означало, что я простила. В какой-то момент он скользнул по мне взглядом. Уф, хорошо, что он меня не увидел!

Но он увидел. После первой песни подошел к микрофону' и крикну'л:

— Добрый вечер, друзья! Добрый вечер, Озера, лучшее место на свете!!!

Толпа откликнулась ревом.

— Мы рады, что сегодня мы здесь, с вами! Это замечательный фестиваль! Это отличный шанс для всех, кто любит музыку! Услышать и сыграть! Это ваша «Траектория»!!!

Воздух задрожал от криков.

— И следующая наша песня называется «Разлука»! Сегодня мы поем ее для вас впервые! Я посвятил слова и музыку' своей дочери, Алине, которой через четыре дня исполняется двадцать! Она тоже студентка, и она сегодня здесь! Алина, я тебя люблю!

Мне стало трудно дышать, я схватилась за шею Андрея. Отец нашел меня взглядом и слегка поднял руку: вижу' тебя. Андрей быстро снял меня с плеча. Кажется, Надя повернулась в нашу сторону.

— Ежик, посмотри на меня! Ты как?!

— Все хорошо!

— Если хочешь, уйдем! — Андрей с трущом перекрикивал му'зыку.

— Нет, норм. Я в норме. Просто... неожиданно!

— Ты уверена? А если...?

«А если это очередная манипу'ляция», сказал его взгляд.

— Давай останемся! Потом ведь будут «Сёклз».

Мы остались и дослушали концерт до конца, а в моей голове вертелись слова отца, сказанные им со сцены. Зачем он это сделал? А как же «взрослая дочь», неугодная на пике славы? Может, пиар агентство рекомендовало переключиться на образ идеального отца? Зря. Идеального уже, извините, не получится.

Ко мне подошла Кира, натянуто у'лыбнулась и сказала:

— У меня задание - интервью с твоим отцом и... тобой. Анатолий Еж расщедрился и сам предложил.

— Понятно, — сказала я.

— Ты согласна? Скажи только, я их опять пошлю.

— Нет, — я покачала головой. — На этот раз ты работы не лишишься.

Кира была настоящим профессионалом. Интервью прошло очень быстро и, честно говоря, меня У'дивила та легкость, с которой оно мне далось. Отец и вида не подал, что знаком с Кирой, а она казалось совершенно естественной. После интервью они поговорили, отойдя в сторону. Отец что-то сказал Кире, она мотну'ла головой и отозвала свою команду'.

— Тебе все еще нужно то интервью, Аля?

— Нет... не знаю... пап.

— Пришли мне вопросы на почту, а я отвечу'.

— Ты ведь не хотел. Что изменилось?

Отец посмотрел на небо и дерну'л уголком рта:

— День прошел. А потом еще один. И еще. И сколько их у меня осталось? Думаю, меньше, чем уже было в моей жизни. Напиши мне на почту. Я отвечу. А лучше позвони. Я еду к бабутике. Позвони мне завтра.

— Хорошо, — растерянно сказала я.

— С кавалером познакомишь?

— А... да.

— О нет, прости, в следующий раз. Пойду раздавать автографы.

Отец надел темные очки и отошел к сцене, где нетерпеливо приплясывали организаторы выступления «Траектории».

... — Как все сложно, — пробормотала Кира чуть позже, когда все с одноразовыми тарелками толпились у полевых кухонь.

— Он действительно извинился?

— Да, в двух словах, — Кира посмотрела назад и подняла брови. — Ба, какие люди! Аль, если не хочешь аппетит испортить, пойдем к Андрею. Он в другой очереди стоит. Там, кажется, быстрее дойдет.

Я обернулась. За нами в очереди стояла Надя. Несколько минут мы молчали, глядя друг на друга. Странно, что Кутихина была одна, без группы поддержки.

— Баранюк, — ласково сказала Надя. — Говорят, ты работу сменила?

— Угу, — сказала Кира. — И очень довольна.

— И где ты теперь... развлекаешь пролетариат?

— Радио «О!» Слушала? Месяц назад был первый эфир.

— Ты думаешь, я буду слушать какое-то там... Как ты сказала?

— Радио «О!», — удивленно повторила Кира.

Кутихина вдруг побелела. Просто удивительно, у нее даже губы побледнели и задрожали. Я чувствовала себя каким-то посторонним свидетелем. Думала, противостояние будет у нас, а получилось, что Надежде было дело только до Киры. Мгновение - и перед нами снова была прежняя Кутихина, красивая ядовитая змея с невинным взором:

— Знаю. Там у вас наш новый препод работает... Владислав...

— ... Петрович? Делеев? Не работает, исследование какое-то проводит, он же в магистратуре вроде. Я его пока не видела, — миролюбиво ответила подруга. — Что, злой?

— Добрый, — Кутихина улыбнулась холодной улыбкой. — Просто не любит непрофессионализм. Будь осторожна, Кирочка. Мы же не хотим, чтобы тебя и с этой волны вышвырнули? Еж?

— Ты это мне? — я изобразила такую же улыбочку с ледком. — Или вспомнилось что-то?

— Давай не будем упражняться в остроумии. Мы уже отлично пообщались заочно. Я бы тебя с удовольствием научила уму-разуму. Не из-за Андрея, нет. Ты пожаловалась отцу, и меня заставили удалить статью.

— Я просто дала ему почитать твой опус. Он у меня тоже не любит... непрофессионализм. Такое сказал! Уф! Боюсь повторить. И просил передать...

— Хватит! — резко сказала Кутихина. — Ты мне по гроб жизни должна быть благодарна: я поспособствовала вашему семейному воссоединению, не так ли?

— Слушай, ты реально думаешь, вокруг тебя Вселенная вертится? — подпустив в тон жалости, спросила я. — Нашему воссоединению способствовало то, что мой отец захотел меня увидеть, а я решила его простить, потому что у меня... хорошее настроение. И оно сейчас станет еще лучше, потому' что... еда, ура!

— Девчонки, ужин, — гордо сообщил Андрей, появившись рядом с подносом. — Идемте.

Он не удостоил Кутихину взглядом. Она спокойно смотрела на него сквозь ресницы. А я... мне больше ничего не хотелось говорить: еда на подносе пахла дымком, а еще у нас были мамины бутерброды. Жизнь прекрасна! И мне не хотелось больше портить ее созерцанием лиц... проигравших. Но у Нади было свое мнение насчет выигрыша и проигрыша. Проигрывать она не любила:

— Еж! — крикнула она мне в спину. — Ты думаешь, журналистика - это так легко?

— Нет, — ответила я, обернувшись. — Думаю, это очень сложно. Много соблазнов: обмануть, подтасовать факты, обыграть правду так, что она станет ложью, а ложь выдать за правду'.

— Да, у тебя так не получится. Хотя... хм... учитывая твои прежние подвиги в зарабатывании денег не совсем... честным путем. Так ты от этого пухнешь, не от клу'бники? От нечистой совести? Тогда тебе в

журналистике не место. Успокоилась бы ты и не лезла, куда не просят.

— Я совершенно спокойна. Спорим, в конце семестра выйду в первый крут?

— Ты? Так просто?! — Надя рассмеялась. — Интересно, как. Переведешься к нам?

— Переведусь.

— Полагаешь, тебе хватит сказочек про котиков? Ах да, можно еще про енотиков и ежиков писать, да, Андрюша? И про трудное детство. Мой папочка меня совсем не любил, хны-ы-ы.

— Так споришь или нет? — быстро перебила я ее, а то кулаки зачесались. — Ты ведь все равно выше в кругах, отличная фора. Ну, рискнешь? Боишься? О, понимаю. У тебя был шанс, ты его слила в канаву, мир никогда не будет прежним.

— Спорим, — выдохнула Надя. — Проигравшая переводится в другой вуз.

— Согласна.

Ты совершенно сумасшедшая, — убитым голосом сказала Кира за столом. — Журналистика? Ты представляешь, сколько досдавать придется? А вступительное испытание? Впрочем, вполне может быть, что тебе конкурс зачтут.

— Да, ладно! Чем я рискую? — храбрилась я, за обе щеки уписывая кашу. — Сдам я все. Не получится

— переведуть в Екатериногорск. Скажите спасибо, я ее не отметелила за все хорошее. Просто Андрей не любит драчливых девутпек, правда, Андрюша? И спасибо, что не стал вмешиваться. Ты уже свое сказал. Теперь она - моя! Р-р-р!

— Сумасшедшая, — задумчиво проговорил Минаков. — Я с тобой.

— Куда я попала? — пробормотала Кира, выгнулась и проорала ребятам за соседним столиком: — Я не с ними! Я их вообще не знаю!

Эпилог

Эпилог

— Боже, какая глупость, Алина! — в очередной раз возмущенно сообщила мне мама. И уже другим тоном, Андрею: — Если не сложно, Андрюша, то-о-оненькими палочками, соломкой, и на отдельное блюдо, Але нельзя.

— Я знаю, тетя Галя, — отозвался Минаков-младший, нарезая болгарский перец.

— Мам, это не глупость и не блажь, — возразила я, тоже в очередной, сто сорок второй раз. — Вспомни, я ведь хотела на журналистику, просто там бюджетных мест было совсем мало, балл высокий и испытания по литературе.

— Я помню! Помню я! Но представь, сколько тебе досдавать!

— Не так много, — я бросила картофелину в воду. — Татьяна Михайловна сказала... мам, ты знаешь, что Новицкая теперь замдекана на журфаке?

— Таня? Рада за нее, привет передавай.

Андрюха навострил уши.

— Ага, — подтвердила я. — Мама с Новицкой в одной группе ушилась... и дружила. Ну как дружила - судя по воспоминаниям, пили вместе.

— Аля, — строго произнесла мама. Взгляд ее затуманился, она присела за стол: — Мы с Новицкой были не разлей вода. Обе лучшие на курсе, но вне учебы хулиганки-и-и, кто б знал... Да кого я сейчас удивлю, если скажуу что моя молодость тоже прошла... весело? Хотя девяностые были, хаос, то ли разрушать, то ли созидать, непонятно. Таня на квартире жила, она из обеспеченной семьи, а я в общаге. Танина квартирная хозяйка была очень строгой и обо всем рассказывала Таниным родителям, которые ей за это приплачивали. Так вот, я приходила... с пивом или ликерчиком... тогда много таких ликерчиков было импортных, апельсин, кокос... и говорила: "Нам задали по учебнику Цутринкина. Пойдем в библиотеку' заниматься". Ну и к нам, в общагу'.

— Zu trinken — это по-немецки «пить», — объяснила я Андрею.

— Господи, что я за педагог такой? — вздохнула мама. — Чему вас, детей, учу?

— Тетя Галя, сегодняшние дети вашим ликерчикам только умилятся, — фыркнуш Андрей. — Поздновато у вас, наверное, «библиотека» закрывалась.

— Не то слово.

— Теть Галь, в плане перевода на журфак я на стороне Алины. Если ее берут, то почему нет? Дело ведь не в конкурсе и не в... моей бывшей. Не в пари, это точно.

— Тогда зачем, Андрюша?

Андрей отложил нож и посмотрел на меня особым долгим взглядом. Тихо сказал:

— Она хочет... говорить. Ей есть, что сказать. И если она сможет говорить честно, если сможет что-то изменить, пу'сть. Я поддержу.

Я кивнула и сделала вид, что мне срочно нужно порезать лук. И поплакать - над ним, конечно, а не из-за нахлынувших эмоций.

— Ох, ребята, как же трудно вам будет, — грустно сказала мама. — Вы такие... не как все.

Дома в последнее время царила семейная идиллия. Однако далась она нам ой как нелегко. У мамы с отцом был разговор. После него она ходила подавленной целый день. Я нервничала так, что ладони мокрыми становились. Я видела отца в окружении поклонниц и знаю, какое магическое действие он оказывает на женщин. Что-то подсказывало мне, что его «путь исправления» не только на меня и бабутпку ориентирован. Мама мне ничего из разговора не пересказала, лишь вечером за чаем (в ленинградском сервизе) обронила:

— Еж как Еж. Ничего не изменилось. Все те же... приемчики. Хорошо, что я выросла. Замуж хочу. Как ты думаешь, родить нам с Димой ребеночка?

Я поперхнулась чаем.

— Не поздно мне еще? — обеспокоенно спросила мама. — Врачи говорят, нет. А так, по-житейски, а, Аль?

... День рождения мой мы попридержали и отметили уже в общаге. Было странно: я-то думала, после позора на «Ять» прошмыгну в родные пенаты мышкой, а оказалось, у меня уже целый фан-клуб имеется. На днюхе у меня кто только ни побывал, через наш с Кирюхой блок чуть ли ни пол общаги перелилось. Даже жаловаться приходили, какой-то тип из блока, где раньше оболтуси жили. Пришел и остался. Посидел, выпил молча, ушел. Странный.

В целом, сентябрь прошел очень... нескучно. Я почувствовала себя студентом журфака, только когда получила новый студенческий. Новицкая вызвала меня к себе и сказала:

— Еж, Алина, ты понимаешь, что все за тобой следят? Я тоже немного в курсе истории с Надей Кутихиной.

— Д-да? — пролепетала я.

Ликерчики и учебник Цутринкина, конечно, немного притупляли страх перед Круэллой, но все равно робела я знатно.

— И поэтому... Аля, пожалуйста, прекращай... все виды подпольной деятельности. Не надо так таращиться. Полагаешь, я не знала, кто делает за моих лодырей переводы? Да, признаюсь, подвергла жестоким пыткам одного твоего заказчика, потому что чутье чутьем, а там у тебя комар носа бы не подточил. Но я же знаю от Гали, что у вас там за ситуация в семье была. И, честно говоря, — Татьяна Михайловна вздохнула, — меня такой вариант полностью устраивал. Если кто-то считает, что ему знания не нужны, думать иначе его заставит только сама жизнь. Но ты прекращай. Нужна подработка?

— Да, — пискнула я.

Нам с Андреем очень нужны были деньги. Они с ребятами взяли в аренду кафе «Сударыня», и по вечерам вся команда делала там ремонт. Днем Андрей учился, а вечером работал. Ужас. Но он был готов на все, лишь бы его мечта осуществилась: да-да, кафе с живой музыкой и книгообменом. Мы сняли квартируй недалеко от кафе, и Андрею все-таки пришлось убедиться, что я немного умею готовить, и даже есть то, что я готовила, иногда всей командой, процементированной и в капельках пота и краски.

— Вот, — Новицкая протянула мне листочек с номером телефона. — Местный журнал. Небольшой. Интервью, рекламные статьи. Скажешь, от меня. И добро пожаловать на дурфак. То есть... журфак. прости, это мы на кафедре... с коллегами... привыкли.

— Спасибо!

Из деканата я вышла на деревянных ногах. А ведь все так плохо начиналось!

Два месяца спустя

Чат КГУФЖ «Что нашел интересного, тащи к нам»

Аля: Ребят. Пипец. Я на ней!

Кира: Уточни диспозицию. А то каждый подумал в меру своей распутценности.

Аля: «Родина-Мать Зовет». Там ремонт! Меня провели на ее голову, и мы спустились вниз через люк! Ща будет спойлер! Фотка! Та-дам!

Кира: Да ЛАДНО!

Евгений: Галера будет знатной. Как тебя туда пустили-то?

Аля: Я ведь журналист. Пишу для журнала статью! Меня пустили! Прямо в нее!

Кира: Ты же высоты боишься.

Аля: Больше нет! Это была терапия! Я ее трогала за сосок! Гештальт-материнская-терапия! Я больше ничего не боюсь!

Макс: Круто!

Аля: Нафиг все. Уволюсь. Пойду в журналисты!

Кира: Ты и так журналист!!!!))

Конец идет вычитка). возможны сдвиги глав.)