Присвоенная Драконом

Глава 8

Он хищно прищурился и будто дернулся в мою сторону, а я пискнула, рывком задвинула шторы и умчалась обратно в кровать. С головой юркнула под одеяло, ещё и подушкой накрылась, чтобы чудовище точно не нашло.

Однако чудовище не появилось.

Я все ждала, ждала, в страхе прислушивалась к шагам за окном. Но было по-прежнему тихо, только цикады нет-нет, да и разливались протяжным стрекотом.

Кириан за мной не пошел, и постепенно я успокоилась. Выдохнула, и даже смогла снова заснуть.

Утром его опять не оказалось в постели рядом со мной. Я лежала, угрюмо смотрела на пустую подушку, еще хранившую отпечаток его головы, и думала о своей дальнейшей жизни. О Саоре, а неподвластной мне магии Видящих, о договоре, связавшем меня с Киром.

Всего пару недель назад главной проблемой было жесткое сиденье в карете, везущей меня домой, да бездорожье, на котором трясло так сильно, что тошнота к горлу подкатывала. А сейчас все изменилось настолько разительно, что даже не получалось в полной мере осознать эти изменения.

Третья способность, замужество, скорый отъезд в чужую страну…

Не много ли потрясений на меня одну?

Унылые размышления были разрушены появлением Кирина. Он зашел в комнату полностью одетый, собранный и жестко произнес:

– Подъем. У тебя десять минут.

– Что за спешка?

– Мы уезжаем.

Я знала об отъезде, но все равно где-то в глубине души екнуло и оборвалось:

– В Саору?

– Поменьше глупых вопросов, Несс. Побольше дела, – с этими словами он бесцеремонно стащил одеяло с кровати, – не уложишься в десять минут, пойдёшь – как есть.

Хам! Он ведь и правда вытащит меня в чем мать родила! Пришлось поторапливаться.

Через десять минут, когда он снова заглянул в комнату, я уже была готова. Только косу осталось заплести, но это уже пришлось делать на ходу.

Кир и так болтливостью не отличался, а тут и вовсе молчал, как грозовая уча.

Когда мы пришли в дом, он отправил меня к остальным завтракать, а сам ушел проверять все ли готово к отъезду.

В этот раз в столовой было тихо несмотря на то, что собрался только женский коллектив. Все сосредоточенно жевали и думали, каждый о своем.

Мама изредка промакивала уголки глаз белой салфеткой, украдкой смотрела на нас с Дариной и вздыхала. Сегодня она провожала в самостоятельную жизнь сразу обеих дочерей.

Знала бы она, что их ждало за порогом отчего дома…

Мы ели в маленькой столовой, из окон которой был виден двор перед крыльцом усадьбы. Там стояло несколько серых экипажей с красным гербом Саоры, нетерпеливо топтались полностью оседланные лошади, собранные накануне вещи уже были погружены. Все было готово к отправке и с каждой секундой нарастало ощущение необратимости.

Мой путь в никуда должен был вот-вот начаться.

После завтрака оставалось немного времени, чтобы подняться в свою комнату. При взгляде на сиротливо застеленную кровать, шторы в цветочек и милые сердцу безделушки, душа болезненно сжалась. Только вернулась после семи долгих лет отсутствия, и снова было пора отправляться в дорогу. В этот раз гораздо на дольше…а может, наоборот. Может, мое время закончится через год или два, и будет на побывку к родителям приезжать моя пустая, весело хихикающая оболочка.

Думать об этом было невыносимо, как-то повлиять и исправить – невозможно.

Памятуя о трудностях долгого пути, я переоделась в дорожный костюм – мягкие брюки, не стесняющие движений, легкую не выбеленную льняную рубашку. Поверх накинула удлиненный жакет. Нашла шляпку, на то случай, ели будем выходить на солнцепёк. Обулась.

Уже полностью готовая я стояла перед зеркалом и смотрела на свое бледное отражение. Всматривалась до рези в глазах, пытаясь увидеть первые последствия от брака с саорцем, но пока ничего не замечала.

А может, дар Видящей не распространялся на меня саму? Было бы неплохо, потому что день за днем видеть то, как из тебя вытягивают молодость и силы, то еще испытание.

– Несс, – раздался мамин голос с первого этажа, – ты готова?

– Да, мам, – едва слышно прошептала я и, последний раз глянув на себя в зеркало, покинула комнату.

Остальные уже вышли на улицу. Воспользовавшись тем, что рядом никто не крутился и не мешал, мама стиснула меня в объятиях.

– Береги себя, Несс, – прошептала она, гладя меня по волосам, – и за Дариной присматривай.

Я вымученно улыбнулась:

– Все будет хорошо.

– У меня каждый раз сердце кровью обливалось, когда отпускала ее. А теперь и ты уезжаешь.

– Все в порядке, мам. Я уверена, Саора прекрасна. И нам там будет хорошо

А душа рыдала, прекрасно понимая, что там будет ужасно.

Да пропади оно все пропадом! Надо рассказать, предупредить о том, что из себя представляют саорцы. Я даже порывисто открыла рот, но так ни звука и не издала.

Кир не соврал. Договор действовал, я просто ничего не могла сказать. Только выдавила из себя:

– Я буду скучать мам.

– И я

Мы еще раз обнялись, а потом, услышав голоса на улицы, одновременно сказали:

– Пора.

Она еще раз посмотрела на меля, ласково провела ладонью по щеке, заправила за ухо, выбившуюся прядь волос и повторила:

– Береги себя, Несс.

С трудом проглотив подкатившие слезы, я улыбнулась и вышла на крыльцо.

…Как раз в тот момент, когда к нам во двор въехала черная с золотыми львами карета Май-Броха.

Чесса Витони все-таки получила мое письмо и приехала. Опоздав всего на два дня.

При виде прямой, затянутой в черную форму фигуры, я испытала знакомый трепет. За семь лет обучения в Май-Брохе у меня уже выработалась привычка вытягиваться по струнке при появлении Витони. И сразу вспотели ладони, а сердечко заколотилось, как у загнанного зайца.

Заметив меня, чесса нахмурилась еще сильнее и кивком подозвала к себе.

Мне и в голову не пришло ослушаться ее. На негнущихся, деревянных ногах, едва дыша, я направилась к бывшей преподавательнице. Пусть я сама ее сюда позвала, но чем ближе я подходила, тем сильнее хотелось убежать.

Остановившись в шаге от нее, я склонила голову в покаянном поклоне:

– Добрый день, чесса Витони.

Голос подвел. Получилось жалобно, по-мышиному пискляво.

Она окинула меня тем самым взглядом, которого боялись все ученицы академии, и холодно произнесла:

– Ты очень меня разочаровала, Ванесса!

Ее голос звенел сталью.

– Простите, – я втянула голову в плечи и снова почувствовала себя той маленькой девочкой, которую только привели в Май-Брох.

Однако чесса была одним из самых строгих преподавателей. Просто так она никогда, никому и ничего не прощала.

– Ты посмела обмануть меня! Обмануть Академию! Обмануть страну! – чеканила она, и каждое ее слово вонзалось в меня словно гвоздь, – Когда в Май-брохе узнали, что ты натворила, ректор был вне себя!

– Я просто…

– Ты просто утаила свой дар от преподавателей! Не имея на это никакого права! Ты обманула всех! Знаешь, что за это тебе будет?

Я сжалась еще сильнее. Страшно было до одури, стыдно до дрожи. Хотелось сквозь землю провалиться или спрятаться, но, как назло, рядом никого не было. Я была одна перед чессой и чувствовала себя ничтожной.

– Ты понимаешь всю тяжесть своего проступка?

Я скованно кивнула.

– Сомневаюсь. Твой диплом выпускницы Академии будет аннулирован. Рекомендательное письмо, которое ты получила, как одна из лучших – больше не имеет силы. Тебя не примут ни на одну работу для одаренных! Довольна?

Меня трясло. Семь лет жизни, проведенные в академии с пронзительным свистом, летели псу под хвост. Один маленький секрет, вольность, которая казалась незначительной, теперь превратилась в катастрофу.

А чесса продолжала добивать:

– О чем ты только думала, скрывая свой дар?

– Мне не хотелось сидеть над учебниками больше, чем остальные девочки, – горько призналась я.

– Не хотела учиться, значит? – прищурилась Витони – а о том, что необученный, незрелый маг – угроза для общества, ты слышала? О том, что утаивание и недостаточная проработка дара – это преступление, знала?

– Я не думала, что все так серьезно…

– Ах несерьезно, – по-волчьи улыбнулась она, – А может ты думаешь, что теперь кто-то изъявит желание возиться с тобой и подтирать сопли? Или может кто-то захочет взять тебя на обучение?

– А вы разве не за этим приехали? – спросила я, заикаясь и растирая по щекам слабовольные слезы, – не для того, чтобы меня научить?

– Я приехала, для того чтобы забрать тебя обратно в Май-Брох. Но не думай, что ты там будешь на прежних правах ученицы. Тебе предстоит отработать все то, что было потрачено на твое обучение. В карету! – резким движением она указала на распахнутую дверцу, – Живо!

Ноги сами сделали шаг, но только один. Я остановилась и предчувствую новую волну гнева, прошептала:

– Я не могу.

Мне нужно было рассказать ей правду, рассказать то, что я узнала вернувшись домой, но не могла сказать и слова. Проклятый договор действовал!

– Не заставляй применять силу, девочка.

– Она никуда не пойдет, – раздалось позади меня.

Витони вкинула недовольный взгляд на наглеца, посмевшего ей возразить и тут же подобралась. Я отчетливо видела, как вытянулось строгое лицо и в стальных глазах промелькнуло неприкрытое удивление. Однако она быстро справилась со своими и чувствами и спрятав их под замок, степенно произнесла:

– Закон есть закон, и он для всех одинаков. Она обязана вернуться в Май-Брох.

– Она едет в Саору.

– Боюсь, что нет.

– Боюсь, что да.

– У вас нет прав решать куда ей ехать. Она совершила проступок и должна расплачиваться…

– Прав у меня предостаточно, – Кириан подошел ближе и по-хозяйски взял меня за руку, – Ванесса – моя жена.

Надо было видеть, как перекосило Витони в этот момент. У нее аж рот распахнулся от негодования. Она начала хватать воздух, как рыба, попавшая в сети:

– Князь не давал разрешения на этот брак!

– Выпускницы ведущих академий могут выходить замуж и без княжьего разрешения. Разве не так?

– Но не в этом случае! Она же…она…

– Выпускница вашей академии. Закон есть закон, и он для все одинаков. Разве нет?

Я стояла ни жива, ни мертва, и единственной опорой, не позволяющей мне повалиться на землю без чувств, была жесткая ладонь Кириана.

– Князь будет в ярости! Он этого так не оставит! Он…

– Что поделать, – Кир равнодушно пожал плечами, – Можете, пока отправляться к нему и сообщить о досадном казусе, а мы уезжаем.

– Я не позволю! Она принадлежит…

– Мне. И вы прекрасно знаете почему, – в его голосе рокотали звериные ноты, – Она – Видящая и моя жена. Договор между нами уже заключен.

– Она останется в Калирии! – чесса Витони опасно повысила голос. Стражники, в сопровождении которых она прибыла в нашу усадьбу, пришли в движение, – мы ее заберем.

– Да неужели? – недобро улыбнулся Кириан.

Чесса тяжело дышала и переводила взгляд с одного саорца на другого, потом сделала едва заметный жест и ее люди отступили.

– Я уверена, произошло какое-то недоразумение, – она выдавила подобие улыбки, – Наша выпускница должна сама захотеть выйти за саорца, а Ванесса не могла…

– Конечно могла. Мы как увидели друг друга, так и пропали. Да, милая, – Кириан глянул на меня с улыбкой. Такой весь из себя заботливый муж, но за этой маской полыхало пламя. Я ни разу не видела его настолько злым и клокочущим, поэтому сдавленно кивнула.

– Если бы она хотела сама, то не прислала бы мне письмо с просьбой о помощи, – Витони достала из кармана мою несчастную записку.

Кир забрал ее, развернул и, пробежавшись взглядом по строчкам, небрежно смял.

– Малышка просто испугалась своего дара. Не переживайте, я уже рассказал ей что к чему, и дальше возникнут вопросы – с удовольствием на них отвечу.

– Мы сами ее научим.

На это Кириан ответил странной снисходительной улыбкой:

– А разве у вас есть кому ее учить? Насколько мне известно, в Калирии нет Видящих. Да и к тому же не вы ли только что сказали, что она поедет с вами отрабатывать, а не учиться?

Витони побагровела.

Было странно видеть ее такой. Взвинченной, злой, пышущей гневом. В моей памяти она, наоборот, отпечаталась, как женщина суровая, сдержанная, стальная. Но кажется, ее стали хватало только на хрупких воспитанниц Май-Броха, а не на саорца, которые смотрел прямо в глаза и жестко гнул свою линию.

– А теперь позвольте, – Кир кивнул на черную карету, – вы встали на дороге, а нам пора ехать.

С этими словами он сильнее сжал мое запястье и потащил мимо чессы.

– Простите, – только и смогла мяукнуть я, и уже через минуту оказалась в пыльном салоне экипажа.

Кириан буквально закинул меня внутрь, напоследок полоснув убийственным взглядом, и захлопнул дверь.

Ни жива ни мертва, я вжалась в сиденье и боялась пошевельнуться. Даже в окно не выглянула, когда отъезжали от родного дома.

Лошади сразу перешли на быструю рысь, и очень скоро мы миновали подъездную аллею, пролетели по мосту над небольшой речушкой и свернули на большой тракт.

Позади осталось родная усадьба, а впереди простиралась дорога в пугающую неизвестность. Еще страшнее было от того, что меня везли отдельно. Остальные девочки ехали все вместе, а я тряслась одна. Компанию мне составлял только мой чемодан, доверху набитый заботливой матушкой. Она приготовила для меня самые красивые платья и обувь, уверенная в том, что в Саоре меня ждут нескончаемые балы и светлое будущее.

Однако спустя некоторое время мой уединение было нарушено. Дверца распахнулась и прямо на ходу ко мне заскочил Кириан.

Внутри сразу стало тесно и жарко.

Его пламя до сих пор не утихло, и когда он смотрел на меня, огненные всполохи казались поистине жуткими.

– Когда ты успела предупредить их о своем даре? – требовательно спросил муж.

Я ни о чем не жалела! Поэтому посмотрела на него с вызовом и, гордо вскинув подбородок, ответила:

– На следующий же день, после знакомства с тобой. Еще до того, как что-то тебе обещала.

Он хищно прищурился, явно недовольный моим ответом:

– Как глупо.

– Если бы она приехала на пару дней раньше, мне бы удалось вырваться из твоих когтей. Спасти сестру и остальных, – горько ответила я, – глупо было бы не попробовать.

В следующий же миг, я оказалась прижата к спинке, а на моем подбородке сомкнулись жесткие пальцы, не позволяя отвернуться:

– Не зли меня, Несс. Я сейчас не в том настроении, чтобы попусту зубоскалить, – он склонился к мне так близко, что я чувствовала его дыхание на своих губах, – твой поступок был опрометчив и сильно усложнит нам задачу. Но это не отменит того, что мы едем в Саору. И не тешь себя напрасными надеждами, что тебе удастся выбраться из моих, как ты говоришь, когтей. Ты – моя. А я свое отдавать не привык. Так что будь хорошей девочкой и не мешай нам. Иначе накажу. Поняла?

Я попыталась вырваться, но он сжал сильнее и спросил еще раз:

– Поняла?!

– Да.

– Молодец, – он небрежно отпустил и отстранился, а я еще долго не могла перевести дух и придти в себя.

Кир же потерял ко мне всякий интерес и, уперевшись рукой на бортик, задумчиво смотрел в окно.

Дважды за день мы останавливались на десять минут, чтобы освежиться и немного размяться. Девочки выглядели бодрыми, и у меня не было ни сил, ни желания заглядывать под эти маски. Я чувствовала себя разбитой, старой калошей. И с каждой минутой все сильнее тосковала по прежней жизни и хотела домой. Саора и ее обитатели меня пугали.

Кириан часть пути проделал рядом со мной, а часть – верхом вместе с остальными мужчинами. Никто их них не выглядел расслабленным и беззаботным, даже весельчак Шайрисс притих и хмуро смотрел по сторонам. Они будто опасались чего-то, поэтому продолжали гнать даже когда спустились густые сумерки.

Только ближе к полуночи, когда на улице стояла кромешная темень, мы все-таки остановились на ночлег. Съехали с дороги на небольшую, плотно укатанную повозками поляну, кругом выставили экипажи, оставив между ними небольшой, закрытый со всех сторон пятачок. В центре него Шайрис развел костер, на котором мы разогрели скудный ужин.

За пределы круга нас не пускали. Если нужно было отойти – то только в сопровождении кого-то из саорцев. И когда Дарина недовольно спросила, почему в этот раз столько сложностей, ее муж коротко ответил:

– Волки.

Я чувствовала, что он врал.

Дело было не в волках. Не их саорцы высматривали во тьме, не их появления ждали.