Притворщица Вдова

16

– С чего мы начнем? – спросил сэр Роберт, когда они сели в фаэтон. – Я думаю, с конюшен?

– Да, – сказал граф, оглядываясь через плечо и проверяя, успел ли прыгнуть грум сзади. – Чарльз-стрит недалеко от того места, где Райан заметил меня и Чарити. Держу пари, что он остановился где-то рядом.

Они быстро поехали на юг, в сторону Сант-Джеймс. Сэр Роберт попробовал выразить свои сомнения.

– Никто из нас его не видел в жизни, и он мог остановиться под чужим именем.

– Мог. Но Чарити описала мне его внешность. У него шрам на левой щеке.

– А, это может нам пригодиться. Я не понимаю, как Райан надеется, что похищение среди бела дня сойдет ему с рук? Куда он ее повезет? Или он настолько без ума от девушки, что думает, будто она согласится поехать с ним в Ирландию? Совершенно бессмысленно!

– Я сильно сомневаюсь, что в его поступках есть хоть какой-то смысл, кроме как сделать побольнее Чарити. Он ведь мог получить деньги в конце концов, даже если не был в этом уверен. Мне кажется, что он хочет просто держать Пруденс у себя, чтобы скомпрометировать ее, и это будет его победа, как он думает. Но только он, конечно, не знает моего молодого кузена. Мы скоро увидим, насколько хорош его план.

Лицо графа стало суровым. Он спокойно, однако, управлял фаэтоном, лавируя между другими экипажами и обгоняя их.

Дальше они ехали в молчании. У конюшен Микинса на Чарльз-стрит Тиндейл остановился. Он передал поводья сэру Роберту, а сам исчез в глубине двора. Через пять минут он появился снова и в его глазах горел охотничий азарт. В ответ на вопросительный взгляд Уиксфорда он сказал:

– Экипаж нанял на целый день некий мистер Ричардс, человек со шрамом. Он приходил сюда вчера вечером. Утром экипаж уехал по его заказу. Этот мистер Ричардс живет в отеле «Сант-Джеймс» на Джермин-стрит. – Граф взял поводья и тронул лошадей. – Если он собирается покинуть Лондон, то должен сначала рассчитаться в отеле.

– Он может долго там не показываться, – вновь засомневался сэр Роберт.

– Я оставлю там моего грума на этот случай. Но для Райана важно замести следы побыстрее. Он не догадывается, что мы уже идем по следу, благодаря сообразительной Лили. Мистер Ричардс чувствует себя сейчас в полной безопасности.

– Вы только что проехали «Сант-Джеймс», – заметил сэр Роберт минуту спустя.

– А я хотел взглянуть вот на эту карету.

Сэр Роберт посмотрел через плечо, когда они проехали дальше по улице.

– Конюшни Микинса! – воскликнул он торжествующе.

– Приятно, когда твои теории находят подтверждение в жизни, – буркнул Тиндейл, останавливая фаэтон рядом с кебом.

Мужчины спрыгнули на землю и, оставив грума присматривать за гнедыми, подошли к экипажу.

– Эй, что вы делаете? – крикнул кучер, когда Тиндейл открыл дверь.

– Ищем похищенную девушку, – сказал жестким голосом сэр Роберт.

– Никаких похищений не было, – заспорил кучер. – Леди села сама, по собственной воле, могу в этом поклясться.

– И она сама себя связала и сама заткнула себе рот? – спросил Тиндейл. На полу кареты лежала Пруденс. – Он не причинил вам зла, моя дорогая?

Тиндейл развязал платок, стягивающий ей рот и скулы под подбородком.

Бледная и заплаканная, она удивила его тем, что не жаловалась.

– Нет. Он даже извинился за то, что связал меня, – сказала Пруденс. – Но я не давала ему обещания, что не буду пытаться сбежать, когда он пойдет в отель. Он оторвал ленты у моей лучшей шляпы, чтобы связать мне руки и ноги.

Чувство возмущения придавало силы ее нежному голоску. Граф улыбнулся, посмотрев на нее с гордостью и обожанием.

– Дядя Роберт вас развяжет, Пруденс, – сказал он. – Обещаю, что у вас завтра будут новые ленты на этой шляпке.

Он вышел из кареты и отдал сэру Роберту свой складной нож. Для сэра Роберта это был отличный шанс представиться ошеломленной племяннице.

Через две минуты Тиндейл стоял в полутемном холле отеля «Сант-Джеймс». Он оглянулся и рядом с конторкой увидел высокого мужчину в зеленом костюме и с чемоданом у ног.

Подойдя к нему, Тиндейл сказал спокойно:

– Я бы хотел поговорить с вами, мистер Райан. Мужчина вздрогнул, услышав свое имя, затем глянул через плечо.

– Вы ошиблись, сэр.

– Нет, мистер Райан, это вы допустили ошибку. Очень серьезную ошибку, должен сказать. – Тиндейл посмотрел на владельца отеля. – Здесь есть комната, где мы можем поговорить?

– Да, сэр, на втором этаже, налево через арку. Заметив, что Брендан Райан покосился на дверь, граф подошел ближе.

– Не волнуйтесь. Молодая леди уже сменила карету. Итак?..

Он указал на арку. Райан пожал плечами и пошел в том направлении.

Когда мужчины вошли в комнату, Райан сразу остановился.

– Пруденс Леонард находится под моей опекой и не может выйти замуж без моего разрешения. Ваш кузен должен знать это и иметь дело со мной, а не с ее сестрой, если хочет жениться на Пруденс.

– Вы ошибаетесь, мистер Райан. Мой кузен получит разрешение у сэра Роберта Уиксфорда, главы ее семьи. И к вам это не имеет никакого отношения.

– Семья моей жены отказалась от нее и ее детей много лет назад. По всем законам я теперь их отец. Я их вырастил и воспитал.

– И обобрал самым наглым образом, – резко сказал граф с брезгливым выражением на лице. – Не отрицайте, – добавил он, видя намерения Райана. – Я не собираюсь вдаваться в дискуссию. Достаточно сказать, что их дядя сейчас находится с Пруденс и развязывает ленты, которыми вы ее скрутили. О, да, – кивнул он, видя как ирландец рванулся невольно к окну, – вы можете забыть навсегда о Чарити и Пруденс Леонард. Если вы хотите получить деньги, которые Чарити взяла на побег, то должны покинуть Лондон сегодня же. Когда вы известите меня, что вернулись в свое поместье в Ирландии, я вышлю вам восемьсот фунтов.

– Вы думаете я такой дурак и приму ваше предложение? – ухмыльнулся Райан. – Без расписки?

– О, будет расписка мистер Райан, но ее напишите вы, – с угрозой в голосе сказал граф. – Вот, здесь есть и бумага, и перо, я вижу.

Тиндейл положил лист бумаги на стол у окна и указал пальцем на стул.

– Пишите! – приказал он. – Мы заключим с вами договор. Вы займете у меня восемьсот фунтов и обязуетесь их отдать по первому требованию.

– Что?!

– Никаких требований не будет. Пока вы будете молчать о своей связи с семьей Леонард. Это единственное условие, при котором вы можете хоть когда-нибудь получить эти деньги обратно. У вас одна минута на размышление.

Стальные серые глаза смотрели спокойно в черные и злые. Выражение лица графа было невозмутимым. Не обращая внимания на гнев, горе и отчаяние ирландца, он смотрел, однако, на его шрам, который отчетливо выделялся на левой щеке.

Тридцать секунд напряженного молчания – и Брендан Райан, сжав челюсти, сел за стол, взял перо и бумагу.

Никто бы не мог сказать, увидев лорда Тиндейла, принимающего у себя гостей этим вечером, что его день начался чуть ли не с рассвета и уже к полудню он успел распутать преступление с похищением, выгнать похитителя из страны и объединить снова в одну семью родственников, разлученных более чем на четверть века. Время после обеда он провел тоже очень активно, хотя не в такой драматической манере. Он устроил у себя прием в честь сэра Роберта. Также он провел трудные переговоры с матерью Филиппа. Он убедил ее в том, что изменить она уже ничего не может.

Конечно, Горация определила его поведение словами – «вся эта грустная история…». Он возразил, что с самого начала хотел повеселиться.

Наконец он убедил ее, сказав, что Роберт Уиксфорд предоставит своим племянницам финансовую поддержку. Горация согласилась сопровождать своего сына на Парк-Лэйн этим вечером. После такой утомительной дискуссии все разговоры его повара о том, как достать свежего лосося для приготовления соуса, были просто детской забавой. Ничто не могло повлиять на хорошее настроение графа, даже случай с лакеем, который горячим утюгом испортил его любимую рубашку. Десять минут потребовалось, чтобы бедняга Джимсон успокоился и снова занялся гардеробом своего хозяина.

Вечером граф, довольный и спокойный, встречал как положено своих гостей, которых было на этот раз всего пятеро. Последними прибыли Чарити и Пруденс. Чарити сразу извинилась за опоздание, хотя Кентон едва ли слышал то, что она говорила.

– Вы прекрасны! – воскликнул он.

Кентон взял ее за руку и посмотрел в ее янтарные глаза – не такие спокойные и холодные, как обычно.

Чарити пробормотала что-то приличествующее случаю и быстро посмотрела на Пруденс, которая пришла ей в этот раз на помощь.

– Это я должна извиниться за опоздание, сэр. Последние две недели мы с Лили трудились над этим платьем для Чарити, чтобы сделать ей сюрприз. И хотя она очень смущалась…

– Упрямилась!

– Нет, смущалась, – повторила Пруденс. – Но мы ее уговорили. И Лили сделала ей модную прическу специально для этого платья. Вот почему мы опоздали. Я прошу меня простить, – закончила она, глядя на него широко открытыми невинными глазами.

Он рассмеялся и слегка ущипнул ее за подбородок.

– Ваше рукоделие заслуживает самых высших похвал, лисичка, – сказал он и посмотрел восхищенно на Чарити.

Ее рыжие волосы были зачесаны наверх, а над ушами у нее было множество кудряшек, блестевших в пламени свечей богатейшими оттенками. Золотая лента, расшитая алмазами, украшала эти кудри, хорошо сочетаясь с золотым платьем.

Впервые за все время их знакомства на ней было такое платье, которое плотно прилегало к телу и подчеркивало все ее прелести. Смелое декольте обнажало гладкие плечи и красивую грудь. Хотя у нее на шее не было никаких украшений, но зато в ушах поблескивали золотые филигранные сережки.

– Вот это действительно преображение! – раздался голос миссис Марш.

Начались обычные приветствия, и сестры заняли свои места среди гостей.

Сэр Роберт смог очаровать миссис Марш, и вечеринка плавно перешла в ужин.

Все были довольны, особенно Пруденс, которая побаивалась еще величественную мамашу своего возлюбленного. Они с удовольствием поужинали. Омары были великолепны, как и филе с грибами.

Глаза Чарити загорелись при виде клубники, превращенной искусным поваром в соблазнительное блюдо.

Беседа за столом была легкая и непринужденная. Чарити говорила вообще мало, зато Пруденс от счастья болтала без умолку.

Затем сэр Роберт сделал заявление. Он поднял бокал за будущий брак его младшей племянницы и Филиппа Марша, сообщив также, что намерен увезти племянниц с собой в Сомерсет, где они останутся до самой свадьбы, то есть до сентября. Это был тяжелый удар для графа, и он быстро посмотрел на Чарити. Она, казалось, не заметила его взгляда, потому что сама смотрела не отрываясь на своего дядю.

Учитывая малочисленность компании, граф предложил мужчинам не уединяться для традиционных нескольких минут портвейна и политики. Джентльмены это одобрили, а леди тем более обрадовались, потому что еще чувствовали себя немного скованно в присутствии друг друга.

Все прошли в салон. Филипп и Пруденс вместе с сэром Робертом стали убеждать миссис Марш поехать в имение Уиксфордов. Неожиданно Кентон заявил, что хотел бы показать Чарити портрет его матери, который висит в библиотеке.

Чарити удивилась и посмотрела на остальных, но те были заняты разговором об орхидеях сэра Джефри. Только миссис Марш бросила на своего кузена один насмешливый взгляд и снова стала слушать внимательно сэра Роберта.

Кентон молча проводил Чарити в библиотеку, расположенную на первом этаже. Они вошли в комнату.

Здесь вдоль стен тянулись полки с книгами, а по бокам камина горели свечи. Тиндейл пропустил Чарити вперед, любуясь грацией, с которой она двигалась. Его охватило желание.

– Это ваша мать? Красивая женщина.

Голос Чарити вернул его к действительности. Она стояла и смотрела на портрет, висевший над камином. Кентон сказал:

– Я только что понял смысл фразы – «не делай добра, не получишь и зла».

Она посмотрела на него, а затем снова обратила свой взгляд к портрету.

– Не понимаю…

– Сэр Роберт приехал, потому что я написал письмо. И вот теперь он хочет увезти вас.

Она повернулась и отступила на шаг, сказав быстро:

– Не знаю, смогу ли я найти слова, чтобы выразить вам свою благодарность…

– Но. Мне не нужна твоя благодарность, Чарити! Все, что я хочу, это обнять тебя и поцеловать. Кажется, я понял наконец, почему ты не веришь мужчинам. Но я прошу тебя сказать прямо здесь и сейчас, сможешь ли ты когда-нибудь полюбить меня.

Наступило долгое молчание. Чарити не шевелилась. Ее глаза смотрели в его глаза, пытаясь разгадать, что он думает.

– Почему здесь и сейчас?

– Если нет, то мы расстанемся. Или я сойду с ума от желания тобой обладать.

Ее губы слегка вздрогнули. Она улыбнулась.

– Я бы этого не пережила.

Глаза Кентона вспыхнули, но он не пытался тут же схватить ее.

– Значит – да? – спросил он осторожно.

– Мне кажется, что я еще не слышала никакого предложения, – напомнила она.

Она сжала губы, хотя ее выдавал веселый блеск в глазах.

– О, моя дорогая девочка, объявляю, что отныне и навсегда моя вечная любовь будет принадлежать самой замечательной и самой прекрасной женщине в мире. Этого достаточно для тебя?

Кентон обнял ее крепко еще вначале своей речи и поцеловал страстно в конце, желая побыстрее найти ответ.

На этот раз в ее ответе было все, о чем он только мог мечтать. Она обвила его руками за шею и долго не отрывала от него своих губ.

Затем он чуть отодвинул ее от себя и взглянул ей в глаза, почти не дыша, как и она.

– Ты всегда была очень спокойная и холодная. Я боялся, мне понадобится много времени, чтобы зажечь в тебе любовь. Почему ты ни разу не дала мне знать, Чарити?

– Вначале я боялась, – сказала она. – Боялась, что ты раскроешь мою тайну. Я действительно думала, что ненавижу тебя. Но потом обнаружила, что ты мне нравишься и даже слишком. Моя жизнь была запутана и без того, чтобы еще и влюбляться, тем более в законченного холостяка. И не с моим прошлым. Только когда дядя Роберт объявил о своем решении увезти меня и Пруденс в Сомерсет, я поняла, что действительно влюбилась. Я хотела уехать из Лондона, но теперь чувствую себя как приговоренная к смерти.

– Предлагаю кое-что получше – пожизненное заключение, с одним очень нетерпеливым узником, могу добавить. – Он посмотрел на ее сияющее счастьем лицо и поцеловал снова крепко-крепко. – Моя дорогая Чарити, любишь ли ты меня так сильно, чтобы я сразу же мог представить тебя моей матери? – Когда она вздохнула и посмотрела на него изумленно, он продолжал: – Мы все быстренько устроим и поедем в Сомерсет вместе с остальными. Затем мы поедем в Глендейл и там поженимся через пару недель. Возьмем с собой Гарри и Присциллу. Что ты на это скажешь?

Чарити моргала, пытаясь уследить за ходом его мыслей.

– Ты все это придумал за две минуты?

– Я всегда действую очень быстро, – скромно ответил он.

– Мне так и говорили…

Еще две минуты она сдерживала себя, а потом рассмеялась под его пристальным взглядом.

Он погладил ее по щеке и провел пальцами по губам, которые мягко улыбались ему.

– Тебе хватило времени подумать над моим вопросом? – спросил он, с любовью глядя на нее.

Ее губы шевельнулись под его пальцами.

– Да. Если я понравлюсь твоей матери, то мы можем пожениться… через три недели, пожалуй, и это прекрасная идея. А над другими – я обещаю тебе подумать.

– Спасибо. Уверяю, что мать тебя полюбит. И у меня есть уже две идеи, которые требуют немедленного воплощения. Пока мы не покинули Лондон.

– О?..

– Завтра мы займемся твоим костюмом для верховой езды. Настаиваю на темно-зеленом.

– А другая идея?

– Ее можно воплотить сейчас. С первой нашей встречи я испытываю жгучее желание потанцевать с тобой. Могу я вас пригласить на танец, мисс Леонард?

– Здесь? Без музыки?

– Зачем? Мы будем танцевать наверху, а Пруденс сыграет вальс.

– Благодарю вас, сэр, я в полном восторге! – сказала Чарити.