Притворщица Вдова

9

Чарити не меньше, чем ее сестра, была рада встретить кого-то, кто помнил и любил их мать. Но в отличие от сестры Чарити испытывала по этому поводу очень сложные чувства.

Естественно, что сплетни про себя сестры услышали последними, но Чарити быстрее догадалась, от кого это может исходить.

Она хорошо знала, что их неожиданное появление в обществе вызывает любопытство, и на их счет могут злословить. Пару раз Присцилла Элиот отзывалась о женщинах, с которыми беседовала, как о сплетницах. С плохо скрытым раздражением она говорила, что им больше нечего делать, как портить другим репутацию. Чарити понимала, кто эти «другие», но им с сестрой оставалось только молчать.

Поэтому удачно, что леди Харман узнала Пруденс. Ее доброе отношение к сестрам было как никогда приятно. Особенно приятно им, девушкам, потерявшим свою мать.

Появление на сцене леди Харман – это просто подарок судьбы.

Вдова не часто бывала в столице, но у нее было тут много знакомых, очень почтенных уважаемых матрон, которые, возможно, и проводили свое время, обсуждая последние сплетни. Бегство родителей и прочие семейные неурядицы были слишком далеко в прошлом и, даже став предметом таких сплетен, не могли угрожать шансам Пруден на счастливый брак.

Чарити могла только молиться, чтобы человеческий аппетит на скандалы насытился этими пересудами и никто бы не искал ничего посочнее в более обозримом времени.

Поведение Пруденс безупречно, и тут старушкам придраться не к чему. Ее сестра являет собой образец милой и порядочной девушки, а Чарити старалась выглядеть так, чтобы не привлекать к себе лишние взгляды.

В общем, эта тактика оказалась вполне эффективной. Но, конечно, приходилось быть постоянно начеку.

Чарити надо было сдерживать свои жесты и эмоции, вести себя тише воды, ниже травы, в беседах больше отмалчиваться. Она представляла иногда себя артисткой, исполняющей роль в каком-то спектакле. Роль самой обычной банальности. И вроде бы пока все получалось нормально.

Собственно, ей почти ничего не надо было делать. Просто сидеть рядом с вдовами и улыбаться время от времени, кивать иногда, притворяясь, что она тоже участвует в их беседе. А когда уже хотелось взвыть от скуки, она напоминала себе, ради чего затеяла эту игру – на карты было поставлено, ни больше и не меньше, будущее счастье ее сестры.

Стыд и чувство вины было однако не так легко успокоить. Чарити думала о том, что невольно обманывает свою лучшую подругу, делает ее своей сообщницей. Даже забота о будущем сестры не являлась в данном случае достаточным оправданием.

Чарити и так испытывала угрызения совести, а тут еще жалостливая леди Харман печется о них, а им приходится и ее тоже обманывать!

Временами Чарити охватывало страстное желание рассказать все Присцилле или еще кому-нибудь. Так хотелось дружбы, основанной только на искренних чувствах, хотелось иметь какую-нибудь родственную душу.

Однажды, когда Пруденс найдет свое счастье, можно будет наконец отбросить фальшь и снова быть самой собой. В это данное себе обещание Чарити верила и держалась за него пока.

Как будто ей не хватало всех этих переживаний! Она к тому же испытывала порой моменты просто панического страха.

Разоблачение казалось неминуемым. В основном из-за графа Тиндейла с его настойчивым любопытством и нескромными вопросами. После каждой встречи с лордом Тиндейлом она подвергала свои ответы тщательному анализу и находила их вполне убедительными. Почему же тогда она не может избавиться от впечатления, что он по-прежнему преследует ее?

Почему он не верит ей? Что-то в ней задело его, очевидно.

Она чувствовала, как его глаза следят за каждым ее шагом на вечерах, где они оказывались вместе. Посередине беседы она вдруг замечала на себе взгляд его задумчивых темных глаз. Она научилась контролировать свои эмоции. Чарити притворялась непонимающей или равнодушной – все годилось, лишь бы он не догадался, что на самом деле тревожит ее.

К сожалению, она была так устроена, что сама искала конфронтации. Она хотела знать причину этой его странной, если не сказать зловещей заинтересованности ее персоной.

Но она также знала, что не может задавать ему подобные вопросы. Это, была бы непростительная ошибка. Выбранная ею роль не позволяла этого сделать. Женщина, которую она играла, не заметила бы эти знаки повышенного внимания, или же ей не хватало бы воображения увидеть в них какую-то опасность.

Было очень важно всегда соответствовать этой выбранной уже маске.

Вполне возможно, что его интерес подогревался той неожиданной встречей в Сохо. Чарити забылась тогда на момент и вышла из роли.

Этот образ тихони и скромницы ей был необходим, чтобы отпугивать от себя мужчин и не вызывать любопытства у женщин. После этого случая в Сохо, она стала осторожней и не повторяла больше такой ошибки. Но если честно признаться – интерес лорда Тиндейла к ней все равно не ослабевал, и это не приносило Чарити душевного спокойствия.

Лорд Тиндейл кружил все время где-то рядом, выжидая, рассчитывая на ее малейший промах.

И такое случилось на большом приеме, когда Чарити действительно развлекалась впервые за долгое время. Пруденс веселилась, окруженная группой молодых людей, а она не видела лорда Тиндейла среди присутствующих.

Хозяин вечера, лорд Барвистл, решил представить Чарити своей матери, которая вспомнила, что встречалась с Робертом Уиксфордом несколько лет назад.

Чарити улыбнулась, пытаясь скрыть волнение, которое охватывало ее всякий раз, когда речь заходила о маминой семье. Было очень маловероятно, чтобы ее дядя или дедушка говорили кому-нибудь о втором замужестве Эмили.

Они с лордом Барвистлом шли через комнату, когда их остановили трое знакомых лорда, которых Чарити уже видела в начале вечера.

После небольшого замечания, брошенного одним из мужчин, беседа перекинулась на предстоящее дерби.

Вежливо-почтительное выражение на лице Чарити сменилось живейшим интересом, когда все заговорили о скачках и талантах разных жокеев. Она слушала завороженно рассказ о соревнованиях в Эпсоме.

– Кажется, тогда Шепот, жеребец Графтона, выиграл дерби, – сказал мистер Эдгерворт. – Это было в 1814-м.

– А мне кажется, что у жеребца герцога было другое имя. Не Шепот, а Шелковый, сэр, – сказала Чарити. – И это было в 1815-м.

– Совершенно верно. Теперь и я вспомнил, что это было как раз перед Ватерлоо, – подтвердил лорд Барвистл.

И мужчины продолжали спор о том, у кого какие шансы в этом году.

Чарити, которая тут же пожалела о своем замечании, снова расслабилась. Мужчины не заметили ничего странного в том, что женщина знает, какая лошадь выиграла скачки несколько лет назад. Скорее всего, в споре они просто забыли, что она женщина. А потом они и не вспомнят, кто это сказал. Но ей надо быть осторожней.

Однако уже через секунду она снова не выдержала.

– Вы говорите, что Золотой Луч тоже будет участвовать в дерби, сэр?

– Нет, только в скачках, которые состоятся на неделю раньше, – ответил мистер Эдгерворт. – Вы знаете что-нибудь о нем, миссис Робардс? Он принадлежал сэру Десмонду Эллерби, у которого было много победителей за последние шесть лет. Я пытался выяснить, но никто не говорит о Золотом Луче.

– В прошлом году я видела его на скачках двухлеток, – сказала Чарити. – Быстро стартует, легкий шаг, без вредных привычек и очень добрый. Немного неуклюжий забавный гнедой, но Просто великолепный. Он…

Чарити неожиданно замолчала.

На нее внимательно смотрели знакомые темные глаза, и она чуть не задохнулась от страха.

– Да, миссис Робардс? Что вы хотели сказать? – подбадривал ее лорд Барвистл.

Она отвела свои глаза от темных глаз, которые были совсем рядом.

– Просто… просто, что он очень быстрый, – сказала она почти жалобно. И затем добавила: – Вы извините меня, джентльмены, моя сестра зовет меня, кажется.

– Значит, я познакомлю вас с моей матерью чуть позже, миссис Робардс, – сказал лорд Барвистл, дружески ей улыбнувшись.

Чарити пробормотала что-то в ответ и пошла к своей сестре, стараясь не шататься.

Джентльмены не успели ничего заметить, потому что они увидели лорда Тиндейла и обратились к нему, требуя, чтобы он рассудил их в споре о скачках.

Чарити не стала оглядываться, чтобы посмотреть, дал ли он втянуть себя в дискуссию. Но это не имело для нее никакого значения…

К тому времени, когда лорд Тиндейл поклонился ей с улыбкой, Чарити успела еще раз припомнить беседу, которую он мог слышать, и убедила себя, что для волнений нет причины.

Не было никакого секрета в том, что ее отец занимался коневодством. Поэтому ничего удивительного, что она разбирается в скачках.

Конечно, гораздо лучше, если граф вообще не будет знать о ее пристрастиях.

– Добрый вечер, лорд Тиндейл, – сказала она. Чарити смотрела на него холодно и ждала его первый выстрел.

Он ее не подвел.

– Должен сказать вам, миссис Робардс, что ваши знания о лошадях просто впечатляющи.

– Учитывая, что я росла среди лошадей, мои знания можно назвать минимальными.

– А я убежден, что вы слишком скромничаете, мэм. Ваш отец разводил лошадей специально для скачек?

– Нет, но у него были кливлендские кобылы для разведения лучших верховых лошадей.

– А, йоркширских?

– Да, северных йоркширских.

– Мой отец держал только кливлендских гнедых. Они очень сильные и выносливые. Хотя лично я предпочитаю для своего фаэтона более тяжелых.

– Сегодня спортивные экипажи такие легкие, что с ними управится и самая маленькая лошадь. А мне очень нравятся кливлендские.

Он улыбнулся тепло и понимающе.

– Разумеется. Верность семье – могучая сила.

– Скорее, верность породе, – сказала она и пожалела, что снова выдала свои мысли.

Лорд Тиндейл слегка кашлянул.

– Не смущайтесь, миссис Робардс. Уверяю, что вашему отцу понравились бы такие слова как мужчине.

Он ухмыляясь смотрел на нее. Раньше она не замечала у него такого взгляда.

Словно высеченное из камня лицо его помягчело, перестало быть слишком жестким. У него был действительно очень красивый рот и ровные белые зубы. Улыбаясь, он сразу выглядел гораздо моложе, а его темные глаза блестели загадочно, будто требовали от нее ответа.

И невольно Чарити тоже улыбнулась. Она не хотела, чтобы он обнаружил ее слабую сторону. Чарити в общем-то без труда могла противостоять его шарму, которым он столь умело пользовался, очаровывая всех женщин. Она побыстрее закончила беседу, потому что все-таки волновалась. Его вопросы этим вечером были очень нескромные.

Лорд Тиндейл стоял, глядя на удаляющуюся от него миссис Робардс. Он любовался той грацией, с которой двигалось ее прекрасное тело под скромным неприметным платьем. Неожиданно он пообещал себе, что сам позаботится о ее нарядах. Надо же отдать должное этим чудесным волосам и роскошным формам!

Словно что-то эхом откликнулось у него внутри, и он слегка осклабился. Да, пока это слова, неподкрепленные никакими действиями. Но ведь только что он нашел о чем поговорить с миссис Робардс, значит, и у них есть точки соприкосновения!

Хотя обычно миссис Робардс старается создать между ними искусственный барьер. А во время этой беседы черты лица ее смягчились, и она отбросила маску холодной вежливости, которую надевает специально для него. Прекрасные глаза светились янтарным блеском. Затем она вспомнила, что не любит его – и снова возник барьер, а она убежала. На этот раз, однако, он был не так расстроен. Он знал, что у них с миссис Робардс есть хотя бы один общий интерес.

Граф почувствовал на себе чей-то взгляд и, взяв себя в руки, осмотрелся вокруг внимательно.

Его глаза встретились с глазами худенькой стройной женщины, которую он видел пару раз в компании с Фелис Денби. У Фелис почти не было подруг, но она поддерживала знакомство с несколькими любительницами поиграть в карты – с теми, кто захаживает частенько в игорные дома, но не с их хозяйками.

Он был не из тех, кто прячется. Замаскировав как можно быстрее свою неприязнь, он подошел к женщине.

– Как вы поживаете, миссис Соурби? – сказал он, вежливо поклонившись.

– Добрый вечер, лорд Тиндейл. Я подумала, что вы меня не узнали. Вы были так заняты беседой с этой… э-э… миссис Робардс, кажется, так ее зовут?

Тиндейл чуть не поморщился от ее резкого голоса, но старался отвечать спокойно.

– Да, вы правы. У миссис Робардс есть очаровательная сестра, которая тоже сейчас в Лондоне.

Он знал, что каждое его слово будет передано обязательно Фелис.

– Ах, да, эта новая Несравненная! Сегодня такие девушки в моде, а через месяц про них уже все забудут. Лучше скажите мне, – произнесла эта леди, впившись в него своими остренькими глазками, – как себя чувствует леди Денби после болезни?

– Я надеялся услышать это от вас, мэм, – ответил Тиндейл. – Мне было сказано, что леди Денби пока не принимает. Но я думал, что знакомые женщины ее навещают все-таки.

– Действительно, я заходила к ней на днях, – сказала миссис Соурби. – Она очень неважно выглядела, бедняжка, но храбро заявляла, что скоро поправится.

– Я счастлив слышать такие хорошие новости, – ответил граф, притворившись обрадованным. – Передайте ей мои наилучшие пожелания, когда увидите ее снова.

Через два дня лорд Тиндейл смог лично увидеть леди Денби.

Он получил приглашение в золотой рамочке. Карточный вечер должен был состояться в одном богатом доме. Ни для кого, впрочем, не секрет, что леди Эшкрофт давно планировала превратить свою резиденцию в роскошный игорный дом. Последний месяц только об этом и говорили все вокруг. А тем временем особняк на Альбермаль-стрит отделывался заново и там работали дизайнеры и художники. Сплетни ходили о том, что это начинание послужило причиной ссоры в семье баронета и привело к полному разрыву отношений между предприимчивой леди Эшкрофт и ее старшим сыном. Поскольку тот унаследовал вместе с титулом и легендарное зазнайство Эшкрофта, но не обладая умом, добротой и обаянием, которыми его отец снискал себе любовь современников, то излишне будет говорить, что в обществе сплошь и рядом радовались его теперешним неудачам.

– Леди Эшкрофт, безусловно, только выиграет от того, что он такой осел, – сказал лорд Генри.

Они вместе с лордом Тиндейлом шли по улице в направлении Альбермаль-стрит.

– И я уверен, что у нее в доме сегодня будет полно гостей. Сможет ли она получить выгоду от такого сомнительного предприятия – это другое дело, – ответил Тиндейл. – Она не первая женщина, которая пытается превратить увлечение картами в прибыльный бизнес.

– Я, кажется, слышал историю про то, как женщины еще в прошлом веке держали игровые дома и довольно успешно.

– Действительно, были такие женские предприятия. Но если ты говоришь о миссис Корнелис, которая купила особняк на Сохо-сквер, где она давала балы и концерты для тех, кто покупал билеты на целый год, то я не думаю, что в первую очередь карты привлекали туда людей. Конечно, у миссис Корнелис был небольшой успех сначала: она разбогатела, но затем, после нескольких скандалов с большими суммами денег, потерпела крах и умерла в тюрьме. Что касается предприятия леди Эшкрофт, то надо еще посмотреть, что из этого получится. Желает ли она заняться бизнесом или придумала себе развлечение от скуки, чтобы проводить время с друзьями, которым тоже нравится игра в карты.

Первым признаком того, что леди Эшкрофт серьезно относится к своей роли хозяйки эксклюзивного игорного дома, были впечатляющие габариты швейцара и одновременно охранника. Он попросил мужчин предъявить пригласительные карточки и посмотрел на них цепким взором.

– В следующий раз, когда мы придем, он будет знать наши имена и титулы наизусть, – произнес тихо лорд Генри.

Они прошли в холл.

– Редкий экземпляр, действительно, – заметил с одобрением лорд Тиндейл. – Профессионал, это точно.

Вслед за другими гостями они поднялись по красивой мраморной лестнице.

С первого взгляда было ясно, что здесь не пожалели затрат. Все было сделано для удобства гостей. Яркие люстры, великолепные живописные полотна на стенах. А на втором этаже женщин приглашала в гардеробную стройная служанка.

Комнаты сверкали свежими красками приятных пастельных тонов, на окнах висели бархатные синие портьеры. Вокруг были расставлены столы и зеленые стулья с желтыми атласными сиденьями. Можно спокойно побеседовать или заняться серьезной игрой. Официанты бесшумно и ловко ходили мимо столов, открывая бутылки, убирая пустые бокалы, причем делая это профессионально и ненавязчиво. Через неплотно завешенные портьеры алькова были видны два столика, за которыми сидели игроки в вист, сосредоточенные и не обращавшие внимания на то, что происходит в зале.

Граф Тиндейл и лорд Генри дождались своей очереди поприветствовать хозяйку. На ней было шикарное атласное платье темно синего цвета, украшенное сотнями цехинов.

Она любезно выслушала их комплименты и слегка кивнула, отчего закачались три страусиных пера, выкрашенных под цвет ее платья.

– Да, я хочу создать все условия. Чтобы игроки приходили ко мне снова. У меня профессионалы за столиками для фаро, но я и сама буду помогать иногда. Охранник очень опытный, вы его видели, он сможет уладить любое недоразумение, какое случается во время игры. Вход только по приглашениям и личная рекомендация обязательны. Так что, леди могут не опасаться за свою репутацию, посещая этот дом.

– Ваш охранник произвел на нас сильное впечатление. Особенно тем, как он в точности выполняет ваши распоряжения, мэм, – сказал лорд Генри.

– Суровый мужчина, но мне его рекомендовали. – Леди Эшкрофт повернулась к лорду Тиндейлу. – Вы заметите, что я поставила рулетку, которая очень нравится дамам. Убеждена, что джентльменам понравятся мои вина, а также и ужин, который я здесь предлагаю. У меня сейчас работает самый лучший повар.

– Вы, кажется, предусмотрели все, чтобы ваше предприятие было успешным, мэм, – сказал граф. – Надеюсь, ваши усилия окупятся с лихвой.

Осталось недосказанным, но вполне понятным, что все неудобства, которые понесет при этом ее чванливый сын, тоже пойдут на пользу ее светлости.

Когда они нашли столик с рулеткой, который действительно облюбовали представительницы прекрасного пола, лорд Тиндейл обнаружил, что леди Денби тоже здесь.

Она сидела за столом среди играющих. Тиндейл видел ее красивый профиль. Фелис как раз беседовала с джентльменом, сидящим справа от нее.

Друзья задержали Тиндейла, когда он входил в комнату. Было ясно, что Фелис лишь притворяется слишком занятой беседой со своим приятелем. Конечно, она первой заметила Тиндейла, но мастерски разыграла удивление.

– Моя дорогая Фелис, как я рад тебя видеть. Только вчера миссис Соурби говорила мне, что ты очень больна. И вот ты здесь и ослепительно выглядишь!

Леди Денби опустила накрашенные ресницы, а затем широко открыла глаза и посмотрела на него.

– О, благодарю вас, Тиндейл. Я и сама очень рада, что вновь в строю.

Граф произносил свой комплимент с полной откровенностью. На Фелис было шелковое красное платье, с очень глубоким декольте, открывавшим ее прекрасные плечи и белую пышную грудь, на которую были устремлены все взгляды.

Ее локоны были зачесаны кверху, напомажены и сверкали золотом в свете многих дюжин свечей.

Она была великолепна! И ее легкий ответ дополнялся тяжелым взглядом.

– Разумеется, – в свою очередь непринужденно ответил Тиндейл, понимая, что они привлекают к себе всеобщее внимание. – Я счастлив видеть вас в добром здравии, леди Денби. Могу ли я иметь честь пригласить вас здесь на ужин?

Фелис коротко рассмеялась и положила свою руку на локоть мужчины, сидевшего рядом.

– Боюсь, что я уже приняла приглашение лорда Весткотта.

– Понимаю, – кивнул Тиндейл в ответ на не очень дружелюбный взгляд мужчины. – Тогда, быть может, я нанесу вам завтра визит, если это удобно?

– Нет, завтра будет совсем неудобно, – сказала леди Денби, ослепительно улыбаясь. Затем она добавила: – Кстати, я хочу воспользоваться случаем и сказать вам одну вещь, Тиндейл. Мне больше не понадобится ваша серая кобыла… если вы решите одолжить ее другой леди.

– Никогда! – воскликнул граф, пытаясь скрыть охватившее его возбуждение. – Серая Леди предназначена только для вас и ваших опытных рук. Я должен настаивать на том, чтобы подарить ее вам, моя дорогая Фелис. Мой грум отведет ее в те конюшни, которые вы укажите.

Тиндейл был очень рад. Он застал ее врасплох.

Однако она быстро опомнилась и в приятных выражениях поблагодарила его, повернувшись спиной к своему сильно покрасневшему кавалеру.

Еще через некоторое время Тиндейл и лорд Генри отошли немного в сторону.

Тиндейл чувствовал, будто у него гора свалилась с плеч. Со всей этой неловкой ситуацией было теперь покончено раз и навсегда.

Однако он также понимал, что у Фелис не все получилось, как она того хотела. Поэтому, чтобы удовлетворить ее раненное самолюбие, он согласен был принять «отставку» даже публично. Но это ее колкое замечание о кобыле, которую он может «предложить другой женщине», Тиндейл никак не мог простить. И он с наслаждением наблюдал после этого за Фелис. В ней боролись жадность и осторожность. Она тщательно взвешивала, принимать ли ей дорогой подарок в счет новой любовной интрижки. Жадность победила. Но интересно было посмотреть, как Фелис объяснит это все сегодня вечером своему любовнику лорду Весткотту.

– Поздравляю, – сказал лорд Генри, прервав его размышления. – В такой тяжелой ситуации ты просто чудом спас свою шкуру. Думаю, не ошибусь, если скажу, что леди Денби за время своей ложной болезни сумела подыскать себе нового покровителя.

– Ты несправедлив к ней, Гарри, – ответил граф. – Фелис Денби вовсе не из тех женщин. Проблема в том, что она все-таки хотела выйти замуж.

– Они все этого хотят.

– Собственно говоря, я был удивлен, когда она приняла мой подарок. Если честно, то я был готов к тому, что она швырнет мне его обратно в зубы.

Лорд Генри посмотрел краем глаза на своего друга, сомневаясь, прежде чем сказать:

– Ходят сплетни, что Фелис Денби вся в долгах как в шелках.

Заметив, как граф удивился, лорд Генри продолжал:

– Она всегда любила поиграть. Но в последнее время она делает слишком большие ставки и в основном проигрывает. Мне это сказал человек, у которого она недавно заняла деньги, – добавил он, видя скептическое выражение на лице друга. – А эта твоя лошадь стоит не меньше чем шестьсот фунтов.

Тиндейл думал над только что полученной информацией, уставившись невидящим взглядом на картину, где была изображена сцена охоты.

– Значит, она надумала выйти за меня замуж, чтобы решить свои финансовые проблемы. Хорошенький удар по моему самолюбию, – сказал он шутливым тоном. – Впрочем, я всегда знал, что моя привлекательность для женщин не имеет ничего общего с моими личными качествами.

– Да нет же, ну не расстраивайся ты так, я тебя умоляю! – возразил лорд Генри. – Смею тебе сказать, что кругом еще полно странных женщин, которых привлекает большой и ужасный мужчина, честный до глупости, и никакие их маленькие штучки не помогут им улизнуть от него.

Тиндейл громко рассмеялся.

– Теперь я знаю, где взять рекомендацию, если женщина ее у меня когда-нибудь попросит!

И он добавил серьезней:

– Но вернемся к Фелис Денби. Я бы помог ей, если бы она сказала мне все честно, а не притворялась.

– Ты говоришь, что у нее тоже есть гордость… – Лорд Генри посмотрел на друга и пожал плечами. – Может, она думала, что ты ей подходишь. Возможно, женщины чувствуют, что надо быть такими, какими их хочет видеть мужчина? Да кто знает, что думают женщины!

– А этот Весткотт – что ты о нем знаешь? Кажется, он намного ее моложе. Неужели Фелис так уверена, что он женится на ней?

– Я слышал, что он весьма неожиданно получил титул. Сам виконт и его сын погибли во время кораблекрушения. Весткотт, похоже, очень горд своим новым положением. Хотя в действительности оно не столь уж и блестяще. Пока что ни одна красотка на него не клюнула. Он волочился за мисс Леонард в начале сезона, но не произвел на нее большого впечатления. Поверь мне, что умная женщина может крутить таким парнем, как ей вздумается.

– Ты имеешь в виду Фелис Денби, конечно. Хотя лично я считал ее гораздо умнее и не представлял, что из-за карт она может очутиться в тюрьме.

– Да ты только оглянись, – возразил лорд Генри. – Видишь, как женщины облепили рулетку? И нет бы им играть в какую-нибудь игру попроще, чтобы отвлечься от тех таинственных мыслей, которые их обуревают! Но нет… Тут они спустят все денежки. У моей жены тоже была такая страсть. В конце концов я топнул ногой и запретил Присцилле делать крупные ставки, где бы она ни играла. А то я уже давно был бы нищий. О! Даже такая разумная женщина, как миссис Робардс, зашла ко мне на днях и попросила поставить «пони» на скачках в Эпсоме, хотя и советовала мне все сначала хорошенько проверить и быть уверенным по крайней мере, что у лошади четыре ноги.

– Сто фунтов! – воскликнул граф. – И на какую, интересно, лошадь?

– Это трехлеток Золотой Луч.

– Хм-м… Похоже, тебя очень ценят женщины – любительницы приключений, а, Гарри? А может, ты и сам попытаешь счастья за одним из столов? Уверен, что мы найдем свободные места за столиком для фаро на час или даже больше, если ты не возражаешь. Это даст нам изумительную возможность понаблюдать за привычками рискованных женщин.