Притяжение

7

Линда не просто стояла у плиты. Не просто готовила оладьи. Она еще и пела.

Есть люди, которых природа наградила тонким слухом и прекрасным голосом, и они, отшлифовав талант годами упражнений, продают его за деньги. Другие радуют слушателей даром, просто так, от широты души. Одни берут верхнее «до», другие поражают густым, сочным басом. Голос некоторых, вызывая так называемые резонансные волны, раскалывает хрустальную посуду.

Когда начинала петь Линда Моррисон, окружающие увядали, как прихваченные жестоким ночным заморозком нежные розы. Если верить ходившим одно время по Голливуду слухам, у пожелавшего прослушать ее режиссера уши свернулись после первых же звуков, сделавшись похожими на мясные рулетики. Прослушавшая в исполнении Линды первый куплет детской песенки школьная учительница вышла из класса и, как говорят, больше в школу не вернулась.

Вообще-то голос у Линды был вполне нормальный и даже приятный, и в кино ее никогда и никто не дублировал, но как только она начинала петь, с ним происходило что-то непонятное. Возможно, Создатель, наделяя Линду такой особенностью, предполагал, что она вступит в ряды истребителей вампиров и прочей нечисти или будет отпугивать вторгшихся в штат Монтана врагов американской демократии.

Так или иначе, но Линда пела.

И что самое странное, стоявший за ее спиной Джейсон наслаждался этим пением так же искренне, как знатоки наслаждаются голосом великих Марии Каллас или Эдит Пиаф.

Закончив песню, Линда раскланялась перед воображаемой аудиторией, ловко перевернула на сковородке подрумянившиеся оладьи и повернулась.

— О! Извини, я не заметила…

Джейсон обнял ее за плечи, притянул к себе, и она мгновенно подалась ему навстречу. Ее припухлые губы несли вкус клубничного варенья.

— Ты прекрасно поешь.

Линда отстранилась, недоверчиво заглянула ему в глаза, покачала головой.

— Шутишь?

— Нисколько. Кстати, у меня только что возникла одна идея. Как ты отнесешься к тому, чтобы открыть у нас караоке-бар?

— Караоке-бар? — Ее глаза расширились от удивления. — Ты собираешься открыть в Анаконде караоке-бар?

— А что тут особенного? Туристам нравятся такие развлечения. И кто может сделать лучшую рекламу новому заведению, чем звезда Голливуда Линда Моррисон!

— Джейсон, ты, конечно, не в курсе, но я не снимаюсь уже почти два года. Меня скоро забудут, если уже не забыли. Таких, как я, в Голливуде тысячи. Знаешь, как обо мне написали в одной газете? Звезда, которая не взошла.

— Успокойся, Лин. — Джейсон прижал ее к себе, погладил по волосам. — Пусть пишут что хотят. Мне нужна не звезда. Мне нужна ты.

Она ничего не ответила, но высвободилась из объятий и отступила на шаг.

— Садись, будем пить кофе с оладьями. Ты какой предпочитаешь джем: клубничный или черничный?

Джейсон заметил перемену, но решил не докапываться до ее причин.

— Клубничный.

— Я тоже.

Они сели друг против друга за накрытый белой скатертью стол.

— Чем займешься сегодня?

— Надо привести дом в порядок. Попробую поговорить с Куинном…

Джейсон поднял руку.

— Не советую. С Куинном поговорю я сам. Но не сегодня, а завтра. Сегодня мне нужно уехать. Срочные дела в Хелине. Мне очень не хочется оставлять тебя одну. Может быть, переночуешь в отеле? Там тебя никто не обидит. И мне было бы спокойнее.

Линда отставила чашку и твердо посмотрела на него.

— Вот что, Джейсон, давай кое-что проясним. Я не хочу говорить, что у нас был просто секс и все в таком духе, но и не собираюсь делать далеко идущие выводы после одной ночи и пары дней знакомства. Мы плохо знаем друг друга, а я, кроме того, еще не определилась с планами на будущее.

— Лин, я вовсе…

— Подожди, я еще не закончила. — Она говорила спокойно, монотонно, и от этого ему становилось не по себе. — Я благодарна тебе за поддержку, но не будем спешить. И еще одно. Не считай меня беспомощной красоткой, которая не способна защитить себя.

Джейсон чувствовал себя щенком, которого только что потыкали носом в лужицу. И за что? Только за то, что он предложил лучший, с его точки зрения, вариант…

Другой на его месте встал бы из-за стола, высказал Линде все, что думает о таких, как она, и ушел, хлопнув дверью, но в сорок лет мужчина способен слушать голос не только возмущенных чувств, но и здравого смысла. А здравый смысл подсказывал не спешить с выводами.

Он спокойно допил кофе, доел свою порцию оладий и улыбнувшись поднялся из-за стола.

Линда осталась сидеть.

— Спасибо. Все было очень вкусно. — Джейсон обошел вокруг стола и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. — Я уезжаю в Хелину и вернусь только поздно вечером. Сразу же позвоню. До вечера.

Линда кивнула, немного удивленная странной реакцией Джейсона. Она отчитала его как напроказившего мальчишку, а он не только не обиделся и не вспылил, но даже и бровью не повел. Похоже, в провинции вывели каких-то особенных мужчин. Линда подбежала к окну. Джейсон шел к навесу, под которым стояла машина. И не просто шел, а еще и улыбался. Интересно, отчего ему так хорошо?

Убрав со стола и помыв посуду, она собралась было заняться уборкой, но, едва взявшись за пылесос, поняла, что если не поделится с кем-нибудь последними новостями, то не обретет душевного спокойствия, являющегося, как прекрасно известно всем женщинам, непременным условием перехода к домашней работе.

Кельда выслушала ее не перебивая и даже задала несколько уточняющих вопросов, после чего как-то странно поспешила закончить разговор.

Не успела Линда положить трубку, как телефон снова зазвонил.

— Мисс Моррисон?

— Мистер Куинн?

Адвокат откашлялся.

— Я только что узнал о… о том, что случилось. Поверьте, мне очень жаль. — Он тяжело вздохнул. — Мисс Моррисон, мой клиент хотел бы…

На нее вдруг накатила злость. Теперь Линда нисколько не сомневалась, что погром в ее доме устроили те, кто прятался за спиной Куинна. Злость, однако, плохой помощник и еще худший советчик, и Линда знала это лучше многих. Ситуация требовала более тонкой игры, чем простое выражение естественных чувств. Неужели она не сможет перехитрить каких-то любителей, всей фантазии которых хватает только на то, чтобы запугать одинокую женщину!

— Мистер Куинн, — тоном уставшего противостоять судьбе человека сказала Линда, — передайте вашему клиенту, что я согласна.

— Вот и отлично, — обрадовался Стив Куинн. — Полностью одобряю ваше решение. Полагаю, мы сегодня еще уточним детали.

— Но только, — продолжила Линда, — мне мало того, что они дают. Я требую компенсации за моральный ущерб.

— И во сколько же вы оцениваете свой моральный ущерб? — холодно поинтересовался Куинн.

— В двести тысяч.

Вздох. Молчание. Судя по всему, затягивание игры никак не отвечало интересам адвоката. Наконец он заговорил:

— Я передам ваши пожелания, мисс Моррисон, но считаю, что вы не в том положении, чтобы торговаться. Поймите, они сильнее.

— Мистер Куинн, благодарю вас, но в советах я не нуждаюсь, — отрезала Линда и положила трубку.

Шелдон-младший, или просто Гарри, как звали его все, за исключением адвокатов, выполнял одно из сложнейших упражнений йоги, сидя на коврике в своей спальне. Ему нравилось ощущать работу мускулов. Чтобы держать себя в форме, быть сильным, гибким и подтянутым, он занимался не только йогой, но и бегом и карате. Пожалуй, это была единственная область, где Гарри выкладывался на полную катушку. За окном вовсю светило послеполуденное солнце. Лос-Анджелес наслаждался чудесной погодой.

Он услышал, как в ванной выключили воду: значит, Мардж уже приняла душ.

— Эй, где у тебя чистые полотенца? — крикнула она из-за закрытой двери.

Гарри как раз старался исполнить сложнейший элемент упражнения.

— В шкафчике, справа от душа, — прохрипел он.

Продержавшись в позе ровно столько, сколько требовалось, Гарри вернулся в исходное положение. Из ванной вышла Мардж. Халат она надевать не стала, зато обвязалась полотенцем. Перед этим они целый час провели в постели, а после занятий любовью Мардж всегда принимала душ. Гарри же с душем не спешил, смакуя ощущения, сохраненные телом после близости с женщиной. В последнее время Мардж спала с ним совсем мало. И вообще, в его нынешних романах что-то было не так. Совсем не то, что раньше, в старших классах школы и в колледже. Те романы, при всей их краткости, стремительности и непредсказуемости, отличались совсем другим накалом страстей. Сейчас же, хотя между ним и Мардж пролегла разница почти в двадцать лет, ему часто казалось, что это она переросла его.

— Иди сюда. — Он взял ее за руку.

Она подчинилась безропотно, даже охотно и, устроившись рядом, поцеловала его в губы. Он ответил, продлив поцелуй дольше, чем она ожидала.

— Что ты делаешь? — Мардж покачала головой, положила руки ему на плечи и отстранилась.

— А ты как думаешь?

Мардж вздохнула.

— Мне надо идти. — Она поднялась и начала собирать одежду. — Знаешь, нам действительно следует перестать встречаться.

— Почему?

— Потому что мы можем привыкнуть быть вместе. Это ведь так легко. — Мардж начала одеваться.

Гарри наблюдал за ней. Ему нравился сам процесс. Она постоянно боролась с лишним весом, но не всегда выходила из этой борьбы победителем, но это совсем не портило ее в глазах Гарри. Скорее, наоборот, добавляло соблазнительной полноты груди и бедрам. Ему нравилось ее тело, нравилось заниматься с ней любовью.

— Но мы оба знаем, что не можем быть вместе всегда, продолжила она.

— Неужели?

— Не притворяйся. Ты знаешь это не хуже меня.

— То есть вся проблема в том, что тебе нужна карьера, а со мной у тебя ничего не получится, так?

— Так. — Она натянула джинсы и рубашку и повертела головой, отыскивая носки. Мардж постоянно забывала, где оставила тот или иной предмет одежды.

— Они на стуле, — с улыбкой подсказал Гарри.

Она снова вздохнула, но, вместо того чтобы взять носки, подошла к нему и опустилась на коврик.

— Мне хорошо с тобой, Мардж.

— И мне с тобой, Гарри. Но я приехала в Голливуд не ради того, чтобы жить с отошедшим от дел продюсером. Я хочу попасть на самый верх.

— Ты представляешь, что там, на самом верху?

— Нет, но я знаю, что туда стремятся все. И ты тоже туда стремился. И твоя бывшая жена. Да только у вас ничего не получилось. А знаешь почему?

— Хочу услышать твое мнение.

— У меня нет своего мнения, Гарри. Я ведь совсем не знала Линду. Думаю, ей просто не хватило таланта.

— Ясно. А чего не хватило мне?

Мардж посмотрела на него.

— Целеустремленности. Собранности. Амбиций. Я могла бы перечислять еще долго.

Он притянул ее к себе. Мардж легла, положив голову ему на колени. Гарри побрился утром, и лицо у него было гладкое. Вьющиеся каштановые волосы пребывали, как всегда, в беспорядке. Многие женщины, в том числе и Мардж, считали его потрясающе красивым, но Гарри никогда не обращал внимания на такие вещи.

— Ты права. Мне недостает этих проклятых амбиций. К тому же я сейчас почти на мели. Если бы не Линда, меня вполне могли бы упечь в тюрьму.

— И ты говоришь об этом с такой легкостью? Гарри, тебе ведь скоро сорок. Пора становиться серьезным.

— Серьезным? Это так скучно. Разве ты любила бы меня, будь я серьезным?

Мардж ухватилась за его локоть и поднялась.

— Мне действительно надо идти. В девять занятия, а сейчас уже без четверти. — Она надела носки и сунула ноги в туфли.

— Ладно, — произнес Гарри.

— Что ладно?

— Ничего. — Он отклонился назад, не опираясь на руки. — Ни-че-го.

— Ты не обиделся?

— Нисколько.

— Чем займешься сегодня?

— Пока не знаю. У меня впереди еще два упражнения.

Мардж улыбнулась и помахала рукой.

— Пока. Увидимся вечером.

— Хорошо.

Она вышла из комнаты, и через несколько секунд Гарри услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Щелкнул замок. Немного погодя заурчал мотор. Но потом и этот звук замер — автомобиль отъехал от дома.

Некоторое время Гарри просто сидел, потом встал на колени и начал новое упражнение.

Он уже почти закончил его, когда зазвонил телефон.