Притяжение

ГЛАВА 18

— Я нашла его после твоего ухода, — шепотом похвасталась Джоанна, отведя Ник в сторону. — Я подумала, что лучше нам прийти и посмотреть, как твои дела.

— Не встречались ли мы на деле Джеки Торрино лет пять назад? — спросил Керригана Эрни Моран. Детектив с несчастным видом кивнул головой.

— Это было шесть дет назад, — уточнил Керриган, мужественно выдавливая из себя улыбку. — И мы никогда лично не встречались. Я бы запомнил вас. Приходится отдать должное вашей казуистике: Джеки Торрино избежал наказания.

— Благодарю вас, — сказал Эрни Моран.

— Я не собирался делать вам комплимент, — возразил Керриган. — Вы знакомы с Джоем Уиланом?

— У вас экстравагантная шляпа, — съязвил Уилан, имея в виду пурпурную повязку на голове адвоката.

Эрни Моран пожал руку Уилану с таким видом, с каким кандидат в президенты оказывает показную честь работяге из глубинки. Затем он повернулся к Ник.

— Извините, что не смог прийти раньше, мисс Столлингс. Все в порядке? — Прежде чем Ник успела ответить, он добавил, обращаясь к Керригану: — Вы не будете возражать, если я переговорю с моим клиентом, детектив?

Ник не могла поверить, что видит Эрни Морана. Она не могла понять, как Джоанна нашла этого человека.

— Вы хотите поговорить? — спросил Керриган, оправляясь от удара. — Хорошо. Устраивайтесь поудобнее. Джой, распорядись, чтобы им принесли кофе. — Когда они выходили из комнаты, Уилан изо всех сил старался скрыть раздражение, которое вызвал у него адвокат. Керриган добавил: — У вас несколько минут, мистер Моран.

— Благодарю вас, джентльмены, — сказал Эрни Моран.

Ему было около сорока пяти. Под глубоко посаженными глазами адвоката темнели синяки, кожа — нездорового, пепельного цвета. Он выглядел так, словно боролся с последствиями сильной простуды. Если бы не лысина, Морана можно было бы назвать красивым. Он казался самоуверенным, но несколько рассеянным. Моран обладал магнетическим воздействием на окружающих, но его заносчивость раздражала Ник. Адвокат закрыл дверь за удалившимися детективами и протянул ей руку. Ник пожала ее. Рука оказалась холодной и сухой.

— Джоанна сказала, что вам может понадобиться моя помощь. Я давно дал себе обещание никогда не спорить с Джоанной, если она на чем-то настаивает.

— Мы с ним были… близки в течение некоторого времени, — пояснила Джоанна. — До Фрэнки. Не говори Фрэнки об этом. Хотя это не важно, не бери в голову. Я сама ему скажу. Все равно мне не удастся сохранить это в секрете.

Ник подумала, известно ли дяде Эдварду о том, что жена его племянника была любовницей Эрни Морана.

— В общем, — продолжала Джоанна, — я нашла в старой адресной книге номер его автомобильного телефона. И поймала его, когда он ехал завтракать. Так и не изменил своим старым привычкам.

— Джоанна, — прервал ее Эрни, — у нас не так много времени.

— Так я его и застукала, — продолжала Джоанна. — Я никак не могу замолчать, лучше я выйду и подожду снаружи. Хорошо?

— Пожалуйста, — сказал Эрни Моран.

— Трепло неугомонное, — обозвала себя Джоанна, делая шаг к двери. — Фрэнки ждет тебя в машине, Сьюзен.

— Я люблю тебя, — призналась Ник.

— Отлично! — воскликнула Джоанна. — Скоро увидимся. — Она вышла из кабинета, и Эрни Моран закрыл за ней дверь. Он повернулся к Ник и быстро проговорил:

— У нас всего пять минут, мисс Столлингс. Эти парни не знают, что мы видимся впервые. Меня это не смущает, но я хочу разобраться в некоторых деталях. Вы должны правдиво, без прикрас рассказать, что произошло. Джоанна сообщила мне что смогла, но все решают подробности.

— Я переспала с Джеффри Уайтом два дня тому назад в отеле «Пьер»…

Ник рассказала адвокату о том, что произошло до самоубийства Джеффри.

— …когда он зарезался, я сначала растерялась, а потом просто сбежала из дома.

— Не сообщив о происшествии в полицию?

— Да. Мне очень жаль. Ценность ваших услуг от этого только возрастает, мистер Моран. Я сбежала. У меня не было никакого плана действий. Я поймала такси и приехала к судье Эдварду Костантино. За советом. Он сказал, что я должна позвонить в полицию. Он также порекомендовал мне двух адвокатов, но мне до сих пор не удалось с ними встретиться. Полицейские заехали за мной и отвезли домой; Керриган задавал мне вопросы, потом я позвонила Джоанне, чтобы узнать, могу ли я пожить у нее некоторое время. К несчастью, на улице меня поджидал корреспондент «Горячих новостей»…

— Вчера я видел этот выпуск.

— Правда? Они многое вырезали, а остальное смонтировали. Это было ужасно, да?

— Ничего хорошего.

— Потом я поехала к Джоанне, попыталась связаться с адвокатами и поспала.

— И они позвонили вам сегодня утром, получив заключение медэксперта?

— Да. Керриган сказал, что хочет задать несколько вопросов, и попросил меня прийти. Он говорил так, словно речь шла о пустяках.

— Керриган так и сказал, что речь пойдет о пустяках?

— Нет, об этом можно было судить по его тону.

— Больше никогда не ходите в полицейский участок для допроса без адвоката.

— Хорошо.

— Итак, вы пришли сюда… И сколько времени вы здесь провели?

— Не знаю. Может быть, час.

— И?..

— Кажется, их настораживает синяк, появившийся на теле Уайта незадолго до смерти. Наверное, медэксперт полагает, что мы с Джеффри подрались и я его зарезала.

— А вы боролись?

— Нет. Но на ноже нашли отпечатки моих пальцев.

— Потому что вы забрали у него нож, пытаясь ему помочь.

— Ну да. Они как раз спрашивали меня о синяке, когда вы вошли. Спасибо, что согласились мне помочь. Только не знаю, могу ли я себе позволить такого адвоката.

— Об этом мы поговорим потом. Что вы сказали о синяке?

— Ничего.

— Это хорошо.

— Прошлой ночью синяка у Джеффри не было. Если бы я сказала, что это старый синяк, его жена могла бы меня опровергнуть. Нет. Я его не видела. Я не собираюсь лгать.

Послышался стук в дверь, а затем в кабинет вошли Керриган и Уилан.

— Извините, мистер Моран. Мы должны продолжить работу.

Моран подошел к двери и закрыл ее, словно находился в собственном доме. Он скрестил руки на груди и несколько секунд сосредоточенно смотрел на пол.

— Мистер Моран, мы можем продолжать? — обратился к нему Керриган. — У меня остался всего один вопрос.

Моран медленно поднял голову и посмотрел на Керригана.

— Детектив, моя подзащитная почтет за счастье всячески помогать вам в расследовании, но в ее жизни произошла трагедия, и она нуждается в отдыхе. Я собираюсь лично доставить ее к врачу, поскольку никто из вас, по-видимому, и не подумал об этом. — Адвокат окинул полицейских уничтожающим взглядом. — Я должен убедиться, что она не страдает от последствий шока.

— Я бы сказал, — возразил Керриган, изо всех сил стараясь скрыть раздражение, — что она выглядит вполне здоровой.

— Она очень храбрая женщина, — спокойно заметил Моран. — И она стремится к сотрудничеству.

— Хорошо, отлично, — быстро проговорил Керриган. — У меня остался всего один вопрос…

— Извините, детектив, — отрезал Эрни Моран.

— Нет, это вы извините, мистер Моран, — резко возразил Керриган. Он достал из кармана пиджака полиэтиленовый пакет с потемневшим от времени, снабженным ярлыком золотым браслетом. Керриган поднес пакет к лицу Ник.

— Вы узнаете эту вещицу, мисс Столлингс?

Ник с минуту разглядывала браслет.

— Нет, — решительно ответила она.

— Надо же, — проговорил Керриган. — Видите ли, мистер Моран, мои люди принесли эту вещицу из квартиры мисс Столлингс только что, пока вы с ней разговаривали. Я попросил моих парней еще разок осмотреть место происшествия. Иногда в комнате, где лежит труп, первый обыск производится несколько лихорадочно. Браслет лежал на полу за вашим секретером, мисс Столлингс.

— Это… невозможно, — пролепетала Ник.

— Я полагаю, невозможно также и то, что на внутренней стороне браслета выгравирована надпись. Хотите знать, что она гласит? Она гласит: «Прошлое лето навсегда останется с нами. Джеффри».

— Что? — переспросила Ник, хватая ртом воздух. Эрни Моран выглядел растерянным. Ник не сводила глаз с браслета, лежавшего в пакете, который держал Керриган. Браслет был потертым, покрытым царапинами.

Ник только качала головой.

— На сегодня хватит! — взорвался Эрни Моран. — После тех испытаний, которые выпали на долю этой женщины, у вас хватает совести подвергать ее новым!

— Мистер Моран, — решительно вмешалась Ник. — Я отвечу на любой вопрос, который они мне зададут. — Она повернулась к Керригану. — Что вы хотите узнать? Не стесняйтесь. Столица Айдахо? Бойс. Столица Северной Дакоты? Бисмарк. Подчеркиваю, не Фарго, а — Бисмарк. — Ник нервно стучала ногтями по столу. — Какой следующий вопрос?

— Есть очень много вещей, о которых я хотел вас расспросить, мисс Столлингс, — грубо ответил Керриган. — Например, почему ваши добрые друзья — с которыми вы познакомились два дня назад — называют вас Сьюзен?

— Я думаю, вы сами понимаете, что на сегодня достаточно, джентльмены, — сказал Эрни Моран, сделав шаг к Ник.

— Господи, мистер Моран, — простонал Керриган. — Я даже не уверен в том, как ее зовут.

— Сьюзен — это мое настоящее имя, — закричала вдруг Ник. — А Николетта — сценический псевдоним.

Керриган переглянулся с Уиланом.

Раздался стук в дверь.

— Что еще? — раздраженно спросил Керриган.

— Извини, Том, — проговорил Джонни, полицейский, выполнявший функции секретаря, заглядывая в дверь. — Там звонят, и, кажется, будет лучше, если ты поговоришь по телефону лично. Дело касается страхового полиса.

— Никуда не уходите, — сказал Керриган Эрни Морану и Ник. Моран с утомленным видом стал демонстративно застегивать на все пуговицы свое пальто.

— Детектив, — обратился он к Керригану, обхватив Ник за плечи и заставив ее встать. — Я отвезу мисс Столлингс к врачу. Если у вас возникнут какие-нибудь вопросы к мисс Столлингс, прошу сначала связаться со мной. Здесь вы найдете номер моего телефона. — Моран протянул Керригану свою визитную карточку, но тот уже прошел мимо адвоката и направился в соседнюю комнату, к телефону.

Моран передал свою визитную карточку Уилану. Джоанна, которая сидела на скамейке, разглядывая стенды с фотоснимками преступников, находившихся в розыске, подняла голову.

— Пойдемте, — отрывисто проговорил Моран, обращаясь к Ник.

Он ей не нравился. Разговаривал покровительственным тоном. Ник чувствовала себя изнуренной и вымотанной до предела, однако ей хотелось верить, что все как-то разъяснится и инцидент будет исчерпан уже сегодня. Золотой браслет она видела впервые. Он вызвал замешательство даже у Эрни Морана. Ник смотрела на Керригана, который внимательно слушал, прижимая к уху телефонную трубку. Детектив кивнул, и его взгляд впился в Ник, точно дротик.

— Пожалуйста, никуда не уходите, мисс Столлингс. — Керриган продолжал слушать. Джоанна словно окаменела. Эрни Моран не оставлял попыток подвести Ник к двери. Она повернулась к адвокату и проговорила тихим голосом, едва шевеля губами:

— Мистер Моран, может быть, я в шоке — не знаю. Я благодарна вам за то, что вы пришли, но мне хочется покончить с этим делом. Я говорю правду. Я хочу ответить на их вопросы.

— Вы не должны этого делать сейчас, — возразил адвокат.

Керриган повесил трубку, не сводя глаз с Ник. Он без всякого энтузиазма хлопнул в ладоши и подошел к Ник и Морану.

— Нотра, нотра, нотра, — пробормотал он, почти не разжимая губ. — Мы проверили страховку Джеффри Уайта. Обычная рутинная процедура. Может быть, хотите вернуться в мой кабинет? — спросил Керриган, кивком головы указывая на комнату, откуда они только что вышли.

— Мы и так все вместе, друзья, — саркастически заметила Ник. — Ну и что там у вас?

— Джеффри Уайт был застрахован на крупную сумму. Колоссальную сумму. Его жизнь была застрахована в «Метрополитен Лайф». На два миллиона. И вот что интересно: десять дней тому назад он скорректировал условия страховки. Переменил бенефициария — того, кому достается вся сумма в случае его смерти. Вы можете в это поверить? — Никто не ответил. — Десять дней назад. Так вот, угадайте, кто его новый бенефициарий? — Все молчали. — Я вам подскажу. Это не его жена. Не его дети. Не его родители. Нет. Ничего подобного. Сдаетесь? Ладно. Кто находится в этой комнате и не является бенефициарием Джеффри Уайта, — шаг вперед! Не так быстро, мисс Столлингс.

— Какого дьявола… — начал Эрни Моран.

— Старая шутка. Неудачная. Прошу прощения. — Керриган глубоко вздохнул. — Это вы, мисс Столлингс. Вы бенефициарий.

Ник подошла к скамейке и села рядом с Джоанной.

— Мисс Столлингс, — продолжал Керриган, — страховой полис был подписан десять дней назад.

— Это… невозможно, — проговорила Ник, взяв Джоанну за руку. — Десять дней назад мы с Джеффри не были знакомы.

— Равно как и прошлым летом, я полагаю, — ерничал Керриган.

— Если бы я захотела убить Джеффри Уайта… — начала Ник, ее прервал Моран:

— Вы устали, мисс Столлингс. Уйдем отсюда.

— Если бы я захотела убить кого-нибудь из-за страховки, детектив, стала бы я делать это в своей квартире?

— Я не знаю, мисс Столлингс, — проговорил Керриган. — Стали бы?

Ник начала смеяться.

— Что бы я ни сказала, все звучит как-то нелепо. Я слишком устала и не могу думать.

Эрни Моран хотел что-то сказать, но Керриган его опередил.

— Почему вы покинули квартиру после смерти Уайта, мисс Столлингс? — настойчиво спросил он.

— На сегодня все, ребята, — заявил Эрни Моран. — На этот раз действительно все. Пойдемте, мисс Столлингс.

— Вы хотите сказать, что я убила его ради страховки и оставила мертвым в своей квартире? — спросила Ник, слегка повышая голос. Джоанна сжала ее запястье, но Ник высвободила руку.

— Может быть, что-то изменило план ваших действий, — предположил Керриган, глядя на нее тяжелым взглядом. — Возможно, между вами завязалась борьба, и вы запаниковали. Может быть, плохо проработали свой план. Может быть, вы покинули место преступления, чтобы выиграть время и придумать убедительное объяснение.

— Мисс Столлингс, — сердито произнес Эрни Моран, — не ввязывайтесь в эту дискуссию.

— Вы производите впечатление неглупой женщины, мисс Столлингс, — заметил Керриган. — Мы нашли этот браслет. Так? И я — сформулируем это таким образом — обеспокоен тем фактом, что изменения в страховом полисе зафиксированы десять дней назад. Вы все время утверждали, что познакомились с этим парнем совсем недавно. Мне не хотелось бы думать, что вы были не совсем правдивы с нами. И это вынуждает меня поставить под сомнение все, что вы говорили нам прежде, мисс Столлингс. О синяке и обо всем прочем. Потому что в этом и заключается моя работа.

У Ник было такое чувство, словно она падает. Она упрямо повторила:

— Я познакомилась с ним в четверг вечером, три дня назад.

В разговор вмешался Эрни Моран.

— Вы только что услышали о страховом полисе по телефону. При всем уважении к вам смею заявить: когда у вас на руках будет копия самого полиса, а не просто сообщение об этом полисе — тогда мы о нем и поговорим.

— Эрн, — небрежно обратился к адвокату Керриган, — я вижу, вы и впрямь растерялись.

— Моя подзащитная, мисс Столлингс, клянется, что впервые встретила потерпевшего в четверг вечером.

— Но она не присягала, — возразил Керриган.

— Идиоты, — сказала Ник. Керриган и Уилан выглядели настолько изумленными, словно до сих пор ни одна женщина не произносила таких слов в их присутствии. — Как вы смеете предполагать, что я лгу?

— Прошу прощения, — стиснув зубы, произнес Керриган.

— Хорошо, — проговорил Эрни Моран. — Мы можем обсудить этот вопрос, скажем, завтра, когда она немного отдохнет. А вы подтвердите устное сообщение серьезными доказательствами.

— Я впервые встретила Джеффри Уайта три дня назад — даже неполных три дня назад, — повторила Ник уже громче. — Это истинная правда.

— За исключением того, — сказал Керриган, поднося к глазам золотой браслет, — что «прошлое лето навсегда останется с нами». И смею вас уверить: сведения о страховом полисе получены из источника, заслуживающего полного доверия.

— Ваше неуважение к свидетелям не заслуживает даже презрения, — заявил Эрни Моран. — Пойдемте, мисс Столлингс. Джоанна…

— Подождите секундочку, пожалуйста, — попросил Керриган. — Мне нужны сведения о ваших друзьях: их имена и телефоны.

— Джоанна и Фрэнсис Трициани, — сказала Джоанна, а затем продиктовала фамилию Трициани по буквам.

— Я вам уже дала номер их телефона, — напомнила детективу Ник. — Сегодня я ночевала у них. — Уилан сделал соответствующую пометку.

— Вам лучше опять воспользоваться задней дверью, — посоветовал Керриган. — На тот случай, если Конни со своими парнями еще не уехала. — Детектив повел своих посетителей к лестнице. Ник остановилась и повернулась к Керригану.

— Пожалуйста, простите меня, — сказала она. — Это было… очень утомительно.

— Я понимаю, — проговорил Керриган как-то неубедительно.

Когда они спускались по задней лестнице, Ник услышала, как Керриган говорил Уилану: «Нотра, Джой. Чертова нотра». Когда их уже не могли услышать, на нижних ступеньках лестницы Эрни Моран остановился и посмотрел на Ник.

— Отныне, когда я попрошу вас замолчать, вы так и сделаете, черт вас побери. Или ищите себе другого адвоката.

— Эй, вы там, полегче, — попыталась успокоить их Джоанна.

— В зале суда, — продолжал Эрни Моран, — они смешают вас с дерьмом за ваше сквернословие.

— Вы меня успокоили, заговорив о суде, — парировала Ник. — Значит, по-вашему, судебного процесса мне не избежать?

— Вы были знакомы с Джеффри Уайтом прошлым летом? — ответил Моран вопросом на вопрос.

— Ты такой же идиот, как они, — сказала Ник и распахнула дверь. Она сделала несколько шагов, и ее ослепил яркий свет фотовспышек и оглушило жужжание видеокамер. Ник услышала множество обращенных к ней мужских и женских голосов.

— Мисс Столлингс, посмотрите сюда, пожалуйста…

— Николетта! Почему вы здесь сегодня?

— Вы убили Джеффри Уайта?

— Не останавливайтесь, — приказал ей Эрни Моран.

Ник боковым зрением увидела, что ее окружили по крайней мере две группы фотографов и команда человека с видеокамерой, на которой было написано «Горячие новости». Команда следовала за Ник по пятам.

— Фрэнки ждет на Третьей авеню, — сообщила Джоанна. — Только не останавливайся, Сьюзен.

— Почему вы называете ее Сьюзен, мисс? — спросила Конни Куэвас, внезапно вынырнувшая из-за видеокамеры. — Ведь ее зовут Николетта.

— Мои друзья называют меня Сьюзен, — пояснила Ник, продолжая идти вперед. Она решила успокоить журналистов, дав им пищу для размышлений.

— Мисс Столлингс, о чем вас спрашивали в полиции? — задал вопрос мрачного вида молодой парень в черном, с очень короткими волосами и маленькими, заплывшими глазками. Он пятился назад, записывая в блокнот последние слова Ник.

Эрни Моран остановился. Он сделал это так внезапно, что Ник и Джоанна поневоле остановились вместе с ним. Он поправил свою повязку на голове и поднял руку. Перед ним стояли два фотографа, два репортера и команда из трех человек, обслуживавшая видеокамеру. Они казались Ник толпой человек из пятидесяти. Моран обнял ее.

— Мы пришли сюда для того, чтобы ответить на несколько обычных вопросов и помочь полиции в расследовании, — заявил адвокат. — Не было выдвинуто никаких обвинений.

— Насколько я понимаю, — настаивала Конни Куэвас, — медэксперт не вынес заключения о том, что произошло самоубийство. Не следует ли из этого, что вы — подозреваемая, мисс Столлингс?

Теперь, когда ее отдали на съедение львам, Ник позволила говорить Эрни Морану.

— В этом деле нет подозреваемых, Конни, — проговорил Моран таким тоном, словно они с журналисткой были старыми друзьями. — Мисс Столлингс любезно согласилась прийти в полицейский участок, чтобы помочь полиции. Ей задали несколько вопросов. Она очень устала. Я уверен, вы проявите понимание. — Он потащил за собой Ник и Джоанну. Фрэнки ждал их возле машины, на углу.

— Мисс Столлингс, — обратилась к Ник Конни Куэвас, следовавшая за ней по пятам. — Вы хотите что-нибудь сказать? — Ник открыла было рот, но Джоанна вцепилась ногтями ей в ладонь, говоря взглядом: «Молчи!»

Ник, рассерженная на полицейских, которые, по ее мнению, сообщили журналистам, что она выйдет с заднего входа, хотела только одного — излить свой гнев. Но она продолжала идти. Они достигли перекрестка. Фрэнки открыл заднюю дверцу машины. Эрни Моран тихо сказал Ник:

— Я поеду с вами.

Ник не возражала. Репортеры повторяли одни и те же вопросы и щелкали крышками фотоаппаратов. Джоанна первая села в машину, Эрни Моран придерживал дверцу для Ник, а Джоанна подвинулась на сиденье, освобождая место для подруги. Еще секунда — и она оказалась бы в безопасности на заднем сиденье автомобиля, но Ник вдруг остановилась и обернулась, глядя в камеру Конни Куэвас.

— Миссис Уайт, — произнесла Ник, глядя прямо в видеокамеру. — Миссис Уайт, простите меня.

Эрни Моран выглядел испуганным, он затолкнул Ник в машину, сел в нее сам и захлопнул дверцу. Фрэнки расположился на переднем сиденье, и машина помчалась по Третьей авеню. К несчастью, автомобиль «Горячих новостей» находился в состоянии полной боевой готовности; повернув голову, Ник увидела, как Конни Куэвас и ее команда в спешном порядке загружаются в него. Как только Фрэнки доехал до поворота, зажегся красный свет светофора.

— Поезжай, Фрэнки! — завопила Джоанна.

— Нет, не надо! — возразил Эрни Моран. — За углом полицейская машина.

Они наблюдали, как к ним вплотную подъезжает автомобиль «Горячих новостей».

— Может быть, я выйду и поеду с ними? — предложила Ник.

— Лучше бы вы этого не говорили, мисс Столлингс, — пробормотал Эрни Моран.

— Я пошутила, — устало сказала Ник.

— Я имел в виду ваше… извинение перед вдовой Джеффри Уайта. Зачем вы это сделали?

— Мне захотелось обратиться к ней. Я подумала, что, возможно, такого шанса мне больше не представится.

— А вам не пришло в голову, что ваши слова могут быть истолкованы как косвенное признание?

— Нет, — сердито призналась Ник. — Я решила использовать эту чертову камеру и сказать то, что мне хотелось сказать.

— Не думаю, что вам понравится, как это будет выглядеть в теленовостях, мисс Столлингс, — предположил Эрни Моран.

Загорелся зеленый огонек светофора, и они поехали дальше по Третьей авеню. Автомобиль «Горячих новостей» следовал за ними.

— Куда дальше? — спросил Фрэнки. — Хотите, я оторвусь от них?

— Вы сможете сделать это, не нарушая правил дорожного движения? — поинтересовалась Ник. — Не хватало только, чтобы меня остановили полицейские.

— Мы направляемся к Девятнадцатой и Парку, — объявил Эрни Моран. — К доктору Клейну.

— Зачем? Я не нуждаюсь в помощи врача, — заявила Ник.

— Очень важно, чтобы я привез вас к доктору Клейну, — пояснил Моран. — Он даст нам медицинское заключение, где напишет, что вы находились в состоянии глубокого стресса, не преодолев последствий шока, и это может объяснить сквернословие в полицейском участке и ваше извинение.

Ник продолжала протестовать.

— Поверьте мне, мисс Столлингс, это очень важно. Пожалуйста, сделайте это ради меня. Это не займет у вас много времени.

— Он работает по воскресеньям? — спросила Ник.

— Клейн будет на месте, — заверил ее Эрни Моран. — Это мой друг.

— Кажется, это неплохая идея, Сьюзен, — заметила Джоанна.

Фрэнки посмотрел на отражение Ник в зеркале заднего обзора, ища ее согласия, и она ему кивнула. Фрэнки резко свернул налево, на Восемьдесят третью улицу, но «Горячие новости» продолжали следовать за ними. Фрэнки зигзагами пересекал Парк-авеню, делал в самый последний момент неожиданные повороты, но шофер автомобиля телевизионщиков, несомненно, был асом. Когда они прибыли к месту назначения, «Горячие новости» догнали их.

— Вперед! Вперед! — скомандовал Эрни Моран. — Пока они не вышли из машины. Подождите нас, — обратился он к Фрэнки, помогая Ник выйти из автомобиля; затем быстро повел ее к двери, на которой красовалась отполированная медная табличка с надписью «Стивен Дж. Клейн, доктор медицины». Дверь отворилась, и Эрни Моран крикнул: «Никого не впускать!» Секретарша, плотная женщина лет пятидесяти пяти, сидевшая за компьютером, выглядела несколько удивленной. На звонок в дверь она не ответила.

— Извини, Бев, — проговорил Эрни Моран. — Я объясню тебе все потом.

— Это вы, мистер Моран? Я вас не узнала. Мистер Клейн ждет.

— Он ждет? — переспросила Ник. — Как он узнал, что мы приедем?

— Я позвонил ему по пути к вам, — пояснил Эрни Моран. — Послушайте, это очень важно для вас.

— Вы не могли знать, нуждаюсь я в медицинской помощи или нет.

— Я видел вас в телерепортаже. И подумал, что медосмотр вам не повредит. Это действительно так, мисс Столлингс. Для вашего же блага. Позвольте мне выполнять мою работу. Я и раньше поступал подобным образом.

Снова раздался звонок в дверь. Не обращая на него внимания, Бев протянула Ник анкету с бесконечным количеством граф.

— Заполните, — распорядилась она. Ник немного рассеянно вписала в анкету свое имя и номер телефона.

— Мы спешим, Бев, — обратился к секретарше Эрни Моран. — Она сможет сделать это потом. И простите, что пришлось вызвать вас в воскресенье.

— Мне надо было прийти в любом случае, — успокоила его Бев. — У нас новые компьютеры. Воскресенье — единственный день, когда можно попробовать в них разобраться. — Она посмотрела на Ник и сказала: — Пойдемте со мной.

Бев провела Ник по длинному коридору в приемный кабинет, где были маленькая раковина, смотровая кушетка с бумажным покрывалом, а на окнах висели венецианские шторы, сквозь которые виднелись деревья, росшие на Девятнадцатой улице.

— Доктор Клейн, — позвала Бев, — пациент ждет вас в приемном покос номер два.

Ник села на вращающийся алюминиевый стул, и в кабинете почти мгновенно появился Стивен Клейн. Он был моложе, чем Ник предполагала. У него были нечесаные редеющие рыжеватые волосы, он носил очки в стальной оправе и производил странное впечатление. Ник представляла, что увидит опытного профессионала, готового поставить любой диагноз, какой потребует Эрни Моран.

— Привет, — бодро обратился к ней доктор.

— Привет.

— Вы, знаете ли, если на мое место, — проговорил он. Ник поднялась со стула. — Нет, нет. Все в порядке. Вы… смотритесь на нем лучше, чем я.

Ник взглянула, нет ли обручального кольца на безымянном пальце левой руки доктора. Кольца не было.

— Итак, — начал доктор. — Насколько я понимаю, вам в последнее время пришлось несладко.

— В общем, да.

— Я собираюсь быстренько осмотреть вас, только чтобы убедиться, что с вами все в порядке. Это не займет много времени. Если не возражаете, я оставлю вас на минуту, чтобы вы смогли переодеться. Халат висит на задней стороне двери. Вы можете повесить свою одежду туда же, на крючок.

К своему изумлению, Ник обнаружила, что долго дремавший в ней бесенок вновь пробудился. Как всегда в подобных случаях, он проявлял активность, невзирая на крайне неблагоприятные для этого обстоятельства. Когда доктор Клейн повернулся, чтобы выйти из кабинета, Ник внезапно заговорила, задерживая его.

— Я думаю, со мной все в порядке, — произнесла она, стягивая через голову муслиновое платье. — Если не считать убийственной головной боли — вот здесь. — Показывая одной рукой на висок, Ник другой бросила платье на стул. Она была теперь в нижнем белье. Доктор повернулся, чтобы посмотреть.

«Остановись. Прекрати».

— Вы не дадите мне что-нибудь от головной боли? — спросила Ник.

— Ах, конечно, — заверил ее доктор, быстро отвернулся и вышел из комнаты. — Я… скоро вернусь, — сказал он уходя.

Ник скинула туфли, сняла трусики, лифчик, носки и взяла больничный халат. Охваченная возбуждением, смешанным с чувством отвращения к самой себе, Ник не могла преодолеть желания бросить халат на пол и встретить доктора Клейна совершенно голой. Острое ощущение, которое она бы при этом испытала, несомненно, заставило бы забыть все ее тревоги. Как всегда в подобных случаях, Ник не могла совладать с собой. Она пыталась напомнить себе, в какой ситуации находится. Бесенок нашептывал ей, как это было бы чудесно: ведь этот милый доктор никогда никому не скажет, что произошло. Бесенок говорил, не прибегая к словам; он обращался к ней при помощи зуда внизу живота, привычного жара между ног.

Доктор постучал в дверь. Ник обнаружила, что застегивает халат сзади. Она села, закинула ногу на ногу и обратилась к врачу:

— Войдите.

Клейн приоткрыл дверь и просунул голову в щель, желая убедиться, что не вторгается в кабинет против воли пациентки.

— Все в порядке? — спросил он с легким волнением в голосе.

— Все в порядке, — заверила его Ник.

Доктор положил регистрационный журнал на пол возле раковины и вымыл руки.

— Как ваша головная боль?

— Сейчас немного лучше, — ответила Ник.

— Эрни боялся, что вы будете страдать от последствий шока.

— В самом деле?

— Это было естественно. Вы пережили сильную душевную травму и…

— Он рассказал вам, какую?

— Он только сообщил, что вы стали свидетельницей… самоубийства.

— Да, — подтвердила Ник, не желая развивать эту тему.

— Извините. Давайте убедимся, что сердце у вас работает нормально, — сказал доктор, надевая стетоскоп. Затем Клейн прижал его на дюйм выше сердца Ник. Он передвигал прибор с места на место, стараясь не касаться ее груди.

Когда доктор приложил стетоскоп к ее спине, Ник потянулась, отчего расстегнулась верхняя застежка и халат немного распахнулся.

«Ты ведешь себя как наркоманка…»

Доктор отвернулся, снял стетоскоп и взял ложечку для языка.

По-видимому, поглощенный осмотром, доктор попросил Ник сказать «а-а-а». Она высунула язык. Он смотрел в рот, изучая ее горло, затем достал приборы для осмотра носа и ушей и вспышку и снова повернулся к Ник. На этот раз их глаза встретились. Доктор наклонился вперед и приблизил инструменты к лицу Ник.

— Посмотрите влево, — попросил он. — Теперь вправо. — Ник восхищала его сосредоточенность. Доктор направил световой луч в ее правый глаз. — Хорошо. — Он выключил вспышку. — Я еще измерю у вас кровяное давление, и на этом все. — Доктор достал прибор и начал мерить давление.

— Вы, очевидно, натренированы, — заявил он. — Давление у вас великолепное. — Ник улыбнулась. Это был для нее последний шанс скинуть с себя халат.

«Давай».

«Это так легко сделать».

«Ты никогда больше его не увидишь…»

Доктор Клейн отложил тонометр, встал и поднял с пола регистрационный журнал.

— Все, что поддается измерению, выглядит… отлично, — резюмировал он, немного покраснев. — Я бы сказал, что вы находитесь в несколько взвинченном состоянии, но ничего удивительного в этом нет. Я дам вам хорошее снотворное. Ведь оно может понадобиться вам сегодня ночью?

— Боюсь, и оно мне не поможет, — ответила Ник, с удивлением замечая, что ее головная боль прошла.

— Если снотворное не поможет, — проговорил доктор Клейн, доставая из кармана визитную карточку, — позвоните мне в больницу: я собираюсь задержаться там допоздна, так что вам нетрудно будет со мной связаться. Позвоните, если вам что-нибудь понадобится.

Ник встала, глядя доктору прямо в глаза, в полурасстегнутом на спине халате.

— Вы очень любезны, — проговорила она, беря визитную карточку. Ник вспомнила о последней визитной карточке, которую ей давали, — карточке Джеффри Уайта, в ресторане, неполных три дня тому назад.

Ник не позволила своему халату упасть на пол.

— Спасибо, — сказала она.

— Не стоит благодарности. Рад оказать вам услугу, — отозвался доктор и направился к двери. Потом вдруг остановился и повернулся смущенно и неуклюже. — Приятно было познакомиться с вами, — добавил он и вышел из комнаты. Несколько секунд Ник стояла неподвижно, пытаясь осознать, что произошло.

«Все мое достижение состоит в том, что я вела себя как нормальный человек».

«Это нельзя было назвать большой победой», — подумала она.

«Если я вела себя правильно, почему мне от этого не легче?»

Ник позволила халату соскользнуть вниз и начала надевать нижнее белье, которое одолжила у Джоанны. Затем, вспомнив, что официальные разговоры закончились, запихала белье в сумочку и сняла с крючка платье. Подняв его, чтобы натянуть через голову, Ник услышала приглушенные щелкающие звуки, показавшиеся ей очень знакомыми. Но что они напоминали? Ник повернулась, все еще держа платье над головой. И тут она увидела сквозь просветы венецианских штор объектив фотоаппарата, который держал уже знакомый ей парень в черном. На несколько секунд Ник словно окаменела, затем подбежала к окну и дернула за шнур венецианских штор. Вместо того чтобы опуститься, шторы поднялись еще выше. Ник упала на колени, чтобы прикрыться, и потянула шнур в другую сторону. Шторы коснулись пола, а Ник вскочила и потянула за шнур, регулирующий шторы другой половины окна, полностью закрыв его.

Распластавшись на холодном линолеуме, которым был покрыт пол кабинета, Ник почувствовала, что теряет власть над собой. Она хотела закричать, но не издала ни звука. Ник надела платье и туфли, схватила сумочку и выбежала из кабинета, оставив там носки Джоанны. Ник побежала не туда, запутавшись в лабиринте офиса доктора Клейна. Распахнув какую-то дверь, Ник увидела множество разнообразных медицинских принадлежностей. Открыла другую дверь — и оказалась в маленькой ванной. Ник повернулась и резко изменила направление поиска. Сделав поворот, она услышала голос Эрни Морана, беседовавшего с доктором Клейном. Они замолчали и повернули головы, заслышав шаги Ник.

Она молча прошла мимо них, толкнула дверь и выбежала на улицу. Конни Куэвас была на месте, но ее команда оказалась не совсем готовой к столь внезапному появлению объекта преследования. Ник увидела, как звукооператор начал настраивать свою аппаратуру, а оператор торопливо вскинул камеру на плечо и стал нажимать на кнопки, не сводя глаз с Ник, налетевшую на Конни Куэвас с вопросом:

— Где он?

— Кто? — переспросила Конни Куэвас, кажется, действительно не понимавшая, о ком речь.

— Тот парень с фотоаппаратом. Это ты послала его шпионить за мной?

Конни Куэвас ничего не ответила. Ник посмотрела по сторонам, пытаясь сообразить, где искать человека в черном. Она помчалась туда, где, скорее всего, располагалось злосчастное окно кабинета, и увидела того, кого искала. Он появился из-за угла и шел ей навстречу, глядя в глазок фотоаппарата. Ник подбежала к нему. Конни Куэвас жестами дала своей команде приказ приготовиться. Прежде чем человек в черном успел поднять голову, Ник схватила его фотоаппарат.

— Эй! — воскликнул оператор, не ожидавший столкновения со своим объектом. — Какого черта?

Ник тянула фотоаппарат на себя, но его ремешок опоясывал шею оператора. Подергав аппарат, Ник повисла на нем, наклоняя человека в черном.

— Сволочь! — визжала Ник, понимая, что проигрывает схватку. — Идиот!

Двери офиса доктора Клейна распахнулись, и из него выбежала Джоанна, за ней — Эрни Моран. Их глазам предстала живописная картина: команда «Горячих новостей» снимала сцену, напоминавшую потасовку на школьном дворе во время перемены.

— Отдай мне его! — кричала Ник, продолжая бой за фотоаппарат.

— Первая поправка к Конституции! Первая поправка! — декламировал фотограф, явно подыгрывая съемочной команде Конни Куэвас. — Я просто журналист, выполняющий свою работу.

— Ты бесстыжий гаденыш, мразь! — отозвалась Ник, не прекращая борьбы. — Настоящий журналист побрезгует плюнуть в твою сторону.

Джоанна бросилась на помощь Ник; она перекинула ремешок через голову фотографа, пока Ник сковывала движения его рук.

Подбежавший Эрни Моран стал их разнимать. Убедившись, что Ник в безопасности, он повернулся к команде «Горячих новостей» и поднял руку, умоляя Конни Куэвас прекратить съемку. Когда она отказалась это сделать, Моран произнес, глядя прямо в камеру:

— Подобный способ получения информации унижает журналистику как таковую и оскорбляет зрителя. Если у вас есть хоть какое-нибудь чувство самоуважения, мисс Куэвас, или остатки уважения к праву на частную жизнь и достоинству личности, прекратите съемку.

Ник заметила, как оператор посмотрел на Конни Куэвас, ожидая ее распоряжений. Она сделала вращательное движение рукой, приказывая продолжать снимать. Эрни Моран подошел к камере и заслонил ее своим телом. Джоанна воспользовалась моментом и ударила человека в черном локтем в живот. Пока он корчился от боли, она схватила Ник за плечи, и они побежали от фотографа, который неуверенно последовал за ними, желая вернуть свой фотоаппарат.

Стараясь говорить спокойно, Эрни Моран распорядился:

— Мисс Столлингс, Джоанна, — в машину!

Ник на время потеряла Фрэнки из виду, но «кадиллак» уже подкатил к ней, и муж Джоанны выскочил из машины, готовый к действиям.

— Полицейские заставили меня отъехать, я неправильно припарковался, — смущенно оправдывался Фрэнки, обводя взглядом своих друзей. — Мне пришлось обогнуть целый квартал, чтобы вернуться сюда.

Эрни Моран ухитрялся загораживать камеру своим телом, и оператор, подпрыгивая, никак не мог поймать Ник в фокус объектива.

— Все в машину, — приказал Эрни Моран, и выглядевший несколько растерянным Фрэнки открыл заднюю дверцу автомобиля и занял место водителя.

Продолжая загораживать камеру «Горячих новостей», Эрни Моран выигрывал время, чтобы Ник и Джоанна успели расположиться на заднем сиденье. Джоанна мертвой хваткой сжимала в руках фотоаппарат, отнятый у парня в черном, который только теперь немного оправился. Джоанна подняла голову как раз вовремя: ей удалось захлопнуть дверцу прежде, чем владелец фотоаппарата успел за нее ухватиться. Он стал стучать по стеклу.

— Воры! — выкрикивал он. — Уголовники! Этот фотоаппарат — личная собственность!

Фотограф еще несколько раз стукнул по стеклу дверцы автомобиля, но Фрэнки уже потихоньку тронулся с места, стараясь не задеть незадачливого фотографа. Эрни Моран уже занял место на переднем сиденье, и Конни Куэвас могла беспрепятственно снять отъезд Ник и ее приятелей. Репортер в черном вопил:

— Вы надругались над первой поправкой к Конституции!

— Мы надругались над тобой, мерзавец! — парировала Джоанна, чуть опустив стекло, чтобы выкинуть из окна засвеченную пленку; машина тем временем набирала скорость.

— Подожди минуту, — попросил Фрэнки Эрни Моран. — Мы не можем взять с собой этот фотоаппарат. Останови машину, Фрэнки. — Водитель нажал на тормоза, Эрни Моран быстро открыл дверцу и аккуратно положил фотоаппарат на тротуар.

— Получай обратно свою собственность, — крикнул он репортеру, устремившемуся за машиной. — Первая поправка к Конституции осталась незапятнанной.

Машина рванулась вперед, и ее пассажиры успели заметить, как репортер в черном опустился на колени рядом со своим фотоаппаратом, пока команда «Горячих новостей» снимала их отъезд. На этот раз на ближайшем светофоре был зеленый свет. Фрэнки набрал скорость, и они скрылись из виду прежде, чем команда «Горячих новостей» успела организовать преследование. Джоанна издала победный крик.

— Боже, — с улыбкой проговорил Фрэнки, — я надеюсь, что они засняли меня в удачной позе. Что за чертовщина там происходила?

— Я не думаю, что мы получим большое удовольствие, когда будем смотреть сегодня вечером выпуск новостей, — произнес Эрни Моран, потирая лоб и лысину чистым носовым платком.

— Что сделал этот грязный подонок? — спросила Джоанна.

Ник чувствовала себя необычайно спокойной. Теперь она не сомневалась, что действительно пережила шок.

— Он снимал меня через окно. В стиле картинок для «Пентхауза».

— Подонок, — пробормотал Фрэнки.

— Я, наконец, добилась успеха как актриса, — саркастически похвасталась Ник. — Стала героиней порнографического телесериала.

Фрэнки все еще петлял по городу, не пропуская ни одного поворота, чтобы наверняка замести следы и стать недосягаемым для автомобиля «Горячих новостей».

— Куда едем? — спросил он.

— Можно я поеду домой? — спросила Ник Эрни Морана. И тут же уточнила: — Я имею в виду не свой дом. Нет. Дом, в котором производили обыск. Дом, в котором пролилась кровь. Какая я дура. — Она почувствовала, как слезы текут по ее щекам, но она старалась сдерживать себя. — Может быть, — проговорила Ник, утирая глаза рукавом, — я сниму номер в отеле?

— И не думай об этом, — отрезала Джоанна. — Отвези нас домой, Фрэнки. Куда тебя подкинуть, Эрн?

— Отвезите меня в мой офис, пожалуйста. Пятьдесят шестая и Парковая.

— Считайте, что вы уже там, — отозвался Фрэнки.

— Джоанна, Фрэнки, — произнес Эрни Моран совсем другим тоном, — кто-нибудь из вас видел, как Джеффри Уайт выпрыгнул из окна?

— Мы были в спальной, — сказал Фрэнки. Он повернулся к Джоанне. — Ты, вроде бы, подглядывала. Ты что-нибудь видела?

— Нет, — призналась Джоанна. — Я слышала, как закричала Сьюзен, и все.

С минуту все молчали.

— Тот человек мертв, — проговорил Эрни Моран. — Его уже не вернуть. — Снова воцарилось молчание. — Если бы кто-нибудь из вас сказал, что видел, как он прыгнул…

— Ты предлагаешь нам дать ложные показания, Эрн? — спросила Джоанна.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы не задавать подобных вопросов, Джоанна.

— Без комментариев, — заявила Джоанна. Все молчали, пока машина не доехала до перекрестка Парковой авеню и Пятьдесят шестой улицы.

— Мисс Столлингс, — обратился к Ник адвокат. — Нам надо поговорить. Вы не подниметесь со мной в офис на несколько минут?

— О, Боже, — простонала Ник. И посмотрела на Джоанну.

— Это неплохая идея, — заметила Джоанна. — Вы сможете разработать стратегию дальнейших действий.

— Сколько времени это займет, Эрн? — спросил Фрэнки.

— Полчаса, — неуверенно произнес Эрни Моран, глядя на Ник. Она кивнула.

— Мы подождем, — пообещал Фрэнки.

— Ах, нет, ребята, поезжайте домой, — взмолилась Ник. — Я и так испортила вам выходной.

— Мы подождем, — подтвердила Джоанна. Она посмотрела на Эрни Морана. — Спасибо.

— Еще рано меня благодарить, — ответил он, открывая перед Ник дверцу машины. Похолодало, ветер бил в лицо. — Я верну ее вам через полчаса. У вас сегодня тяжелый день, мисс Столлингс.

Джоанна высунулась из окна и взяла Ник за руку.

— Он самый лучший адвокат, Сьюзен, — заверила она Ник. — Это действительно так.

— Примите мои поздравления, — обратился Эрни Моран к молодоженам.

— Скоро увидимся, Эрн, — равнодушно ответил Фрэнки, по-видимому, не испытывавший особого интереса к Морану.

Ник и Эрни Моран пересекли тротуар и скрылись за тяжелой застекленной двойной дверью.

Эрни Моран расписался в регистрационной книге и провел Ник к лифту.

— Я люблю уик-энды, — признался Эрни Моран, когда они поднимались на четырнадцатый этаж. — Тихо. Никто не мешает.

Когда дверь лифта открылась, Ник бросилась в глаза медная табличка с надписью «Эрнест Моран, адвокат». Стрелка на табличке указывала в сторону длинного коридора.

— Простите, пожалуйста. В кабинете беспорядок.

Но Ник никакого беспорядка не заметила. Эрни Моран провел ее через скромную прихожую и небольшой коридор к двери, на которой висела медная табличка меньшего размера «Мистер Моран». Надпись не соответствовала представлениям Ник о внушающей доверие старомодной респектабельности, но она с облегчением отметила, что во всей обстановке не было ничего пошлого.

Кабинет Эрни Морана нельзя было назвать ни большим, ни маленьким. В углу располагались два кожаных дивана и кресло. Повсюду были наставлены телефоны: три на столе внушительного размера, кожаный верх которого хорошо сочетался с диванами. На полу — коврики в восточном стиле поверх истоптанного, но чистого большого ковра, тянувшегося от одной стены кабинета до другой.

Ник поймала себя на странной мысли: какого цвета ковер у нее дома?

Два окна без занавесок выходили на Парковую авеню, в центре дальней стены был встроен декоративный камин, над ним — каминная доска, заставленная книгами. Эрни Моран достал из ящика письменного стола старый маленький транзисторный приемник и включил его. Комментатор вопил во всю силу своих легких:

— Это лучшая игра «Книксов» в нынешнем сезоне! Невероятно! Я отказываюсь в это поверить! Вот это да!

Эрни Моран, вздохнув, выключил приемник и положил его обратно.

— Извините, — сказала Ник.

— Джоанна связалась со мной, когда я ехал на матч, — устало пояснил Моран. — Это сущее наказание. Они играют хорошо только тогда, когда меня нет на стадионе.

На стене над столом висело несколько дипломов. Ник рассматривала их, пытаясь делать это незаметно. Вузовские свидетельства адвоката. Похоже, он был студентом, а потом аспирантом Университета Миссисипи. С тех времен, когда Ник ходила с Хелом на футбольные матчи, ей запомнилось, что их команда называлась «Бунтари». Ник предпочла бы Гарвард или Йейл.

— Можно взять ваше пальто?

В офисе, как и во всех конторах Нью-Йорк-Сити зимой, топили слишком жарко, и Ник с радостью передала адвокату свое пальто. Она почувствовала, что Моран изучает ее. Чем вызван столь сильный интерес?

— Садитесь, — предложил Эрни Моран. Ник села на один из кожаных диванчиков, а адвокат, придвинув кресло, сел напротив и достал блокнот.

— Как вы обычно одеваетесь?

— Зависит от обстоятельств, — уклончиво ответила Ник, не понимая, почему Эрни Моран задал ей этот вопрос.

— Я не шучу. Вам в ближайшее время следует тщательно обдумывать свои наряды. На вас будет сосредоточено внимание множества людей. Поэтому — никаких коротких платьев или юбок, ничего такого, что подчеркивало бы вашу сексуальность. — Слова адвоката прозвучали, как приказ.

— Мне придется подзанять кое-какие шмотки, — немного раздраженно ответила Ник. Моран улыбнулся, но его лицо оставалось напряженным, а взгляд выражал неодобрение.

«Он считает меня привлекательной».

«Заткнись».

— Я должен задать вам несколько вопросов, мисс Столлингс.

— Называйте меня Ник.

— Не… Сьюзен? — удивился Моран.

— Ладно, чтобы не мучиться, называйте меня мисс Столлингс, — отрезала Ник. Она заметила, как тень раздражения промелькнула на лице адвоката, но он тут же овладел собой.

Ник почувствовала, что ей неуютно с этим человеком.

— Вы курите? — спросила она.

— Недавно бросил, — ответил Моран, сделав какую-то пометку в блокноте. — Извините, здесь не курят.

— Ладно, обойдемся, — пробормотала Ник, пытаясь разглядеть, что записывает Эрни Моран.

Не отрывая глаз от блокнота, адвокат проговорил:

— Самое ужасное, что никто, кроме вас, не видел, как Джеффри Уайт выпрыгнул из окна.

— Почему? — Ник встала, подошла к окну и снова повернулась к адвокату. — Вы думаете, я его толкнула? — Адвокат ничего не ответил.

«Он не исключает этого».

Эрни Моран заговорил, тщательно подбирая слова:

— Просто ваша невиновность была бы несомненной, если бы кто-нибудь, кроме вас, видел, как он прыгает из окна.

— Значит, вы считаете, что я могла солгать? — настаивала Ник. — Так ведь?

— Я просто констатировал факт.

— Вы с Джоанной были любовниками, мистер Моран?

— Мисс Столлингс, мы говорим о вас.

— Я знаю, знаю. — Ник хотела курить. Ее легкие взывали об этом. — Вам придется простить меня, мистер Моран, но я ничего о вас не знаю, но доверяю вам свою жизнь.

— Я делаю, что могу, мисс Столлингс.

— Спасибо. Простите меня, — проговорила Ник, отворачиваясь, чтобы адвокат не заметил навернувшиеся на ее глаза слезы. Они появились внезапно и изумили ее. Она сама не знала, из-за чего вдруг заплакала. — Не обращайте на меня внимания. Эти слезы… они ничего не значат. — Ник почувствовала, как опустились ее плечи, несмотря на все старания держаться прямо.

Эрни Моран предложил Ник чистую бумажную салфетку.

— Вы никогда прежде не имели дела с правоохранительными органами, не так ли, мисс Столлингс? — Его голос звучал бесстрастно. Ник не знала, разъярила ее эта фраза или успокоила.

Она взяла салфетку. Они стояли рядом перед окном, глядя на неосвещенные здания под темнеющим небом.

Эрни Моран повторил вопрос.

— У вас в прошлом было что-нибудь такое, за что могла бы уцепиться пресса?

«О, Боже…»

— На что вы намекаете?

— Вы актриса. Они пытаются представить вас сексуальной хищницей: так легче привлечь внимание публики. Они сделают все от них зависящее, чтобы вы выглядели безответственной и… — Моран замолчал.

— И что? — спросила Ник, почти провоцируя его.

— Просто… давайте смотреть правде в лицо… Вы очень привлекательная женщина, мисс Столлингс.

— Хорошо. Теперь эти слова произнесены. — Ник села в кресло, в котором только что сидел адвокат.

— Я не собирался…

Она окинула взглядом комнату.

— У вас есть что-нибудь выпить, мистер Моран?

— Надо посмотреть, — пробормотал адвокат, явно сбитый с толку. — Есть немного виски.

— Виски? — переспросила Ник таким тоном, словно это слово напомнило ей визит к дантисту.

— Некрепкое, если это вас утешит. Я не пью, но держу немного спиртного на всякий случай. — Не скрывая досады, Моран пересек комнату и открыл шкаф, достав из заполненного папками ящика запыленную бутылку. — Это виски считается неплохим, — сказал Эрни Моран, показывая бутылку Ник.

«Не слишком мудрая идея».

— Налейте капельку, чтобы успокоить мои нервы. Благодарю вас. — Ник хотела верить адвокату, чувствовать себя в безопасности, знать, что ступила на твердую почву.

Он на несколько секунд вышел из комнаты, затем вернулся с пластиковым стаканом. Плеснул в него немного виски и протянул Ник.

— Извините, но здесь нет льда.

Ник взяла у него стакан.

«Возможно, не слишком мудрая идея…»

Она осушила стакан, стараясь не дышать через нос, чтобы нейтрализовать запах напитка, и вернула пустой стакан адвокату.

— Спасибо, — поблагодарила Ник.

Эрни Моран скомкал стакан и бросил его в стоявшую поодаль овальную корзинку для мусора, но промахнулся. Ник, встряхнувшись от неожиданно приятного вкуса виски, вопреки здравому смыслу решила, что промах Эрни Морана был дурным предзнаменованием. Она посмотрела на потолок.

— Если пресса начнет копаться в моей жизни, там обнаружится немало любопытного.

Адвокат подошел поближе и сел на диван.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил он.

— Может быть, лучше поговорим о том, как меня защитить?

— Мы этим и занимаемся.

— Ах, вот как, — проговорила Ник, изображая облегчение. — Значит, пора рассказать вам о моей сексуальной жизни. Вы уверены, что вы готовы выслушать мой рассказ? — Ник освободилась от одной из туфель, натершей ей мозоль на пятке.

— Мисс Столлингс, я знаю, что вам трудно в это поверить, но я пытаюсь помочь вам.

Моран потянулся за своим блокнотом. В этот момент Ник положила ногу, с которой сняла туфлю, на стол, и потерла ею руку адвоката. Это получилось случайно, но Ник быстро отняла ногу, ощутив нечто вроде электрического разряда, возникшего от их соприкосновения. Эрни Моран на долю секунды встретился с ней взглядом, но тут же взял блокнот и вернулся на диван.

Виски приятно согревало пищевод.

— Может быть, вам поговорить с моим психологом? — предложила Ник. — Полиция уже успела это сделать. Мартина может рассказать обо мне много интересного. Такого, о чем любят писать в газетах.

Адвокат поднял голову и пристально посмотрел на нее.

— Чего вы добиваетесь, мисс Столлингс?

— Я? Просто отвечаю на ваши вопросы, мистер Моран, — парировала Ник. — Правда, моя нога, кажется, коснулась вашей руки. Ну и что? Мы нарушили правила взаимоотношений между адвокатом и клиентом?

Моран ничего не ответил.

— Вы хотите, чтобы я поговорила о сексе? Для этого вы привели меня сюда?

— Неужели вы действительно так думаете, мисс Столлингс? — Теперь адвокат говорил подчеркнуто вежливо, как врач-психиатр с пациентом. Он разочаровывал Ник все сильнее.

— Теперь, когда стало ясно, что дела так просто не закроют, — продолжала Ник, стараясь говорить спокойно, — ничто не может помешать мне встретиться завтра утром с другим адвокатом и освободить вас от лишних хлопот.

— Это меня устраивает, мисс Столлингс, — заявил Эрни Моран, постукивая пальцами по подлокотникам кресла.

«Он не доверяет мне. Я ему не нравлюсь».

Виски начало оказывать свое действие. Вместо того чтобы принести долгожданное успокоение, спиртное привело Ник к мысли о том, что ей, пожалуй, придется искать другого адвоката. Она стиснула кулаки так, что ногти впились в ее ладони, и посмотрела на часы.

— Джоанна и Фрэнки ждут меня через шестнадцать минут.

— На самом деле у Вас осталось больше двадцати минут. Я ставлю свои часы немного вперед.

— Хорошо, — проговорила Ник, окидывая комнату взглядом. — Как вы предполагаете провести оставшееся время?

— Чего вы хотите, мисс Столлингс? — резко спросил адвокат, больше не считая нужным скрывать свое раздражение.

— Чего я хочу? — Ник повернулась, словно обращаясь к небольшому воображаемому зрительному залу. — Он спрашивает у меня, чего я хочу. — Она снова посмотрела на адвоката, пытаясь овладеть собой. — Я хочу, чтобы кто-нибудь помог мне выпутаться из ситуации, в которую я попала. Вы можете это сделать?

— Не знаю, — ответил он безучастно. — Вы еще слишком мало мне рассказали.

— Потому что если вы не можете и если мне ничего не остается, как ждать завтрашнего утра, — тогда я хотела бы…

Внезапно вся обстановка кабинета, вплоть до мельчайших деталей, показалась Ник до боли знакомой. Она словно растворилась в созерцании, отмечая то пыль на шкафах, то поднимающееся изнутри брожение виски, то нахмуренные брови Эрни Морана. Казалось, она когда-то уже испытывала подобные ощущения.

— У вас есть вода? — спросила она вдруг. Ник казалось, что она плывет в поисках твердой опоры. Она рассмеялась.

— Что вас так рассмешило? — спросил Моран, пытаясь сохранить с ней хоть какой-то контакт.

— Да нет, ничего, — пояснила она. — Просто мысль о том, что вода могла бы послужить для меня… твердой почвой. — Адвокат выглядел растерянным. — Понятно? Вода — твердая почва.

Эрни Моран выпрямился.

— Мисс Столлингс, у нас еще много дел. Вы должны мне ответить на ряд вопросов.

— Так у вас есть вода? — повторила она, раздраженная его непонятливостью.

— Извините, — отозвался Моран. — Прохладительные напитки кончились, а новые забыли купить. Могу предложить вам только воду из крана…

— Бр-р-р, — передернулась Ник. — В Нью-Йорке когда-то была такая чистая вода.

— А теперь я бы хотел продолжить разговор, — сказал адвокат с ледяным спокойствием. — Хорошо?

— Хорошо? — переспросила Ник, изображая его интонацию. — Хорошо, хорошо, хорошо. Почему это вы заговорили со мной таким покровительственным тоном?

— Ну, может быть, потому, что вы на это напрашиваетесь.

— Пошел в задницу.

— О, Боже, нет, — Эрни Моран встал и почти прокричал в ответ: — Это вы идите в задницу, мисс Столлингс, со всеми вашими выкрутасами. Какого черта вы хотите? Воды, виски, рукопожатия? Чего?

— Вот чего я хочу. — Ник встала и через голову стянула с себя платье Джоанны, позволив ему упасть на пол. — Если вы поговорите с моим психологом, то узнаете, что я наркоманка. Она так считает. — Ник была совсем голая, если не считать второй туфли. — И моим наркотиком является… вот это. Вот что я люблю делать, мистер Моран, — заявила она. Ник заметила, что взгляд адвоката прикован к ее туфле. — Хотя мне хотелось бы подчеркнуть — и это необходимо занести в протокол, — что я частично одета.

Эрни Моран отвернулся; если это была реакция на ее наготу, то явно запоздалая.

— Я думаю, мистер Моран, что со мной произошло то, что люди, сведущие в медицине, называют нервным срывом. Вы не допускаете этого? — Новый поток слез побежал по ее щекам, одна слезинка упала на голос плечо. — Кстати, — продолжала Ник с неожиданной яростью, — я не собираюсь трахаться с вами. Мне просто захотелось… уюта. Ясно?

Адвокат показался Ник похожим на тренера, которого они с Хелом видели на матче за суперкубок. Он ходил взад-вперед по комнате, проигрывая в уме все возможные варианты развития событий. Эрни Моран направился к выходу. Затем ему, видимо, пришло в голову, что оставить в своем кабинете голую женщину — это не лучшее решение проблемы. Он остановился и закрыл дверь. Адвокат стоял спиной к Ник.

Она оглядела себя сверху вниз.

— Кажется, мне лучше одеться. Да?

— Несомненно, мисс Столлингс.

— Вы советуете это как мой адвокат? — спросила она с каменным лицом. Ситуация казалась Ник забавной, и это ее успокаивало.

— А я ваш адвокат?

— Вы нуждаетесь в работе? Или ваше участие — это благотворительный жест по отношению к Джоанне?

Моран на минуту обхватил голову руками, затем повернулся и посмотрел прямо в глаза Ник. Он не бросал вызов, но и не боялся ее взгляда.

— В свое время мне пришлось пережить тяжелую внутреннюю борьбу, мисс Столлингс. Я защищал множество людей, которые… скажем так: иногда мне случалось спрашивать себя, своим ли делом я занимаюсь. Кто-то должен был их защищать, и я вообразил, что этим человеком мог бы быть я. Но дело в том… я хочу сказать, что, если у вас нервный срыв, я должен показать вас врачу.

— А если у меня нет никакого нервного срыва, если я получаю удовольствие от того, что стою перед вами голая?

— А вы получаете удовольствие?

— О, Боже, я не знаю. А вы?

— Это не имеет особого значения. Хотя должен сказать, мисс Столлингс, вряд ли нормальный мужчина стал бы жаловаться, оказавшись на моем месте.

— Вы женаты? — спросила Ник, словно бы просто из любопытства.

— Давно разведен.

— Вот это хорошо, — проговорила она. — Я не выдержала бы стресса от еще одной супружеской измены. Ведь это была супружеская измена, адюльтер? Наше время еще не истекло, мистер Моран? Я хочу сказать: мы не заинтересованы в том, чтобы Джоанна и Фрэнки пришли сюда, если я не появлюсь вовремя, не так ли?

— Как бы ни было, я думаю, что вел себя подобающим образом.

— Подобающим образом? — Ник едва сдерживала смех. — Наверное, так принято выражаться в зале суда?

— У нас осталось девять минут, мисс Столлингс, — напомнил ей адвокат, взглянув на часы.

Ник посмотрела в окно.

— Вам действительно лучше одеться.

— Хорошо, хорошо, — согласилась она, направившись к тому месту, где лежало ее платье; затем прикрылась им. — Это… на моей ноге, — пояснила Ник, деловито взглянув вниз, на свою ногу, — это след ожога. Джеффри Уайт ткнул меня сюда сигаретой, когда мы с ним занимались любовью.

Моран никак не отреагировал на это сообщение.

— Я хочу заверить вас, что не собираюсь ничего скрывать. Итак, в ту ночь я занималась любовью с тремя мужчинами. Сейчас место ожога болит, но тогда я не испытывала ничего, кроме удовольствия. Что еще, что еще… — На глаза Ник снова навернулись слезы. Она потерла глаза и посмотрела на адвоката.

— Вы… очень больны, мистер Моран?

— В общем, да.

— Вам больно?

— Уверен, что не больше, чем вам.

— Я не знаю точно, где у меня болит. А вы? Где у вас болит?

Моран показал на свою голову.

— Это влияние радиации, — пояснил он. — Раньше так не болело.

Ник подошла к дивану сзади и сняла повязку с его головы. Она склонилась над ним, слегка коснувшись грудью его плечей, и мягко поцеловала в лысую макушку.

— Это не секс, мистер Моран.

— Вот как, — сказал он и кивнул. — Спасибо, что сказали.

Адвокат развязал узелок на своей головной повязке, снова надел ее и быстро завязал новый узел.

— Если вы одеваетесь, значит, и мне пора последовать вашему примеру, — заключила Ник. Она вздохнула и стала надевать платье.

Моран встал, отводя от нее взгляд.

— Вы актриса, — проговорил он. — А знаете ли вы, в чем состоит секрет комедии? — И прежде чем Ник успела что-либо произнести, ответил: — В чувстве ритма.

Ник не улыбнулась.

— Извините, — смутился Моран. — Неудачная шутка.

— Почему же? — задумчиво произнесла Ник, надевая вторую туфлю. — Это забавно. — Она посмотрела ему в глаза. — Просто на моем лице не работают мышцы, отвечающие за смех.

Теперь, когда Ник оделась, адвокат пристально разглядывал ее несколько секунд.

— Пару месяцев назад, — заговорил он, — этот маленький эпизод заставил бы меня отбросить осторожность и забыть о правилах профессиональной этики. Но сейчас я утратил былой интерес к сексу. Это выглядит как ирония судьбы: ведь моя жена развелась со мной из-за моей склонности к любовным приключениям. Итак, решайте наконец: вы хотите, чтобы я представлял ваши интересы?

Ник, без стеснения искушавшая адвоката своей наготой, теперь почувствовала себя пристыженной.

— Вы хотите сказать, что я еще не окончательно скомпрометировала себя в ваших глазах?

— Я всегда принимаю вызов, мисс Столлингс, а ваша защита в этом смысле дорогого стоит. Во всяком случае, скучно не будет. Поэтому я буду работать с вами. Но при этом вам лучше оставаться одетой, по крайней мере, в моем присутствии, поскольку ко мне может вернуться интерес к сексу, и тогда неизвестно, к чему это нас приведет.

Моран многозначительно посмотрел на Ник.

— Вы видели раньше этот браслет?

— Нет.

— Вы не знаете, как он мог попасть к вам в квартиру?

— Нет.

— Почему вы убежали после смерти Джеффри Уайта?

— Потому что поддалась низменным инстинктам. Я боялась, что, когда нагрянет полиция, они решат, что это сделала я.

— А вы не подумали о том, что они решат, если вы им не позвоните?

— Уайт не пожалел усилий, стараясь представить дело так, будто я его убила. — Слезы снова хлынули из ее глаз, и Ник бессильно опустилась на пол. — И я думаю, что он в этом преуспел.

Адвокат подошел к ней и положил руку на ее плечо. Ник ухватилась за нее и поднялась, неуклюже прижавшись к Эрни Морану.

Он приблизил к ней свое лицо. Почти вплотную. Их губы едва не соприкоснулись. Они стояли неподвижно. Ник ощутила движение ниже ремня его брюк.

— Да, вечных мук мне не избежать, — прошептал он.

— Первой на них буду осуждена я, — ответила Ник.

Она почувствовала его поцелуй на своих губах.

— Джоанна и Фрэнки ждут, — произнес Моран наконец, делая шаг назад.

— Да, — согласилась Ник с чувством несказанного облегчения. Ей захотелось отвернуться, но она не смогла этого сделать.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — тихо взмолился Эрни Моран, — не разговаривайте с журналистами, если им удастся вас отыскать. Пообещайте мне это. Ни слова. Пожалуйста.

— А разве не установлено, что я страдаю от последствий шока и нахожусь в состоянии глубокого стресса? — спросила Ник, поддавшись внезапному приступу раздражения. — Ведь именно это было целью запланированного вами визита к доктору? Неужели мои грехи не будут списаны на шок и стресс?

— Вы должны выглядеть безупречной. А не выступать перед камерой в роли олицетворенного раскаяния. Я не смогу представлять ваши интересы, если вы и дальше будете вести себя подобным образом.

— Так вы действительно доверяете мне? — спросила Ник.

— Доверие — это чувство, а я не люблю полагаться на эмоции. Так вы никогда прежде не видели этого браслета?

— Нет.

— Возможно ли, что полиция, воспользовавшись содействием страхового агентства, докажет, что вы были знакомы с Джеффри Уайтом десять дней назад?

— Исключено, — отрезала Ник.

— Значит, вы впервые встретились с Джеффри Уайтом вечером в четверг?

— Да.

— Хорошо, — сказал Эрни Моран, не выглядевший успокоенным.

— Как насчет вашего гонорара?

— Джоанна выписала мне чек. Чтобы я за эти деньги поверил в вашу невиновность.

Ник быстро покачала головой.

— Итак, вы берете чек — и я ни в чем не виновата? Таковы условия договора, мистер Моран?

— Да, — устало подтвердил адвокат. — Кроме того, я бил свою жену и время от времени насиловал несовершеннолетних.

Ник повернулась и направилась к выходу. Он остановил ее, схватив за руку.

— Да поможет мне Бог, и я выиграю дело, только послушайте меня. Не разговаривайте по телефону с полицейскими и журналистами без моего ведома. Вы легко сможете связаться со мной, если в этом возникнет необходимость. Не смотрите сегодняшний выпуск теленовостей, если не хотите впасть в депрессию. Не выходите из дому в дорогой или вызывающей одежде. Или без оной, Боже упаси. Отдохните. Не думаю, что мы услышим что-нибудь новенькое до завтра. Вы уверены, что не можете объяснить, откуда у него этот синяк?

— К сожалению, уверена.

— Я не врач, но мне не кажется, что у вас действительно нервный срыв. — Моран смотрел на Ник несколько секунд. — Я не могу не признать, что это были самые интересные полчаса в моей жизни, мисс Столлингс. Если бы Джоанна не была моим другом, я постарался бы держаться подальше от этого дела; более того, я бросил бы его незамедлительно. Ну да ладно. Вот моя визитная карточка. С вами, конечно, не соскучишься. Но нам пора отсюда уходить.

Ник хотела что-то сказать, но, не найдя нужных слов, повернулась и направилась к выходу. Спустившись, она увидела припарковавшийся у дома автомобиль Фрэнки и села в него.

— Ну и как? — спросила Джоанна.

— Кажется, адвокат у меня уже есть.

— Ведь я говорила тебе, что Эрн — это то, что надо, лучше не найдешь, — убежденно заявила Джоанна.

— Ты когда-нибудь слышала о Дэне Джометти? — обратился к Ник Фрэнки. — Его еще называли Дэнни Большая Шляпа? — Ник смотрела на него с явным недоумением. — Окружной прокурор возбудил дело, имея ясные и неопровержимые улики. Так Эрни Моран помог Дэну отвертеться. Об этом рассказал мне мой дядя. Я не думаю, что Эрни нравится моему дяде, но судья Костантино утверждает, что не ожидал от адвоката такой прыти. Он признался, что на суде смотрел на него с восхищением.

— У него были тогда такие волнистые, густые черные волосы, — задумчиво произнесла Джоанна, погружаясь в воспоминания.

— Чем это он тебе обязан? — спросила Ник у Джоанны, когда машина свернула на Третью авеню.

— Это неинтересно.

— Но я хочу знать, черт меня побери! — воскликнул Фрэнки, глядя на жену в зеркало заднего обзора.

— Самое знаменитое увольнение всех времен и народов, — сказала Джоанна. Фрэнки резко затормозил, и всех пассажиров швырнуло вперед.

— Я пошутила! — воскликнула Джоанна и нервно засмеялась. Заметив убийственное выражение в глазах Фрэнки, она добавила: — Полегче, дружок, ради Христа.

— Не пудри мне мозги, Джоанна! — завизжал Фрэнки. — Ты, как-никак, моя жена…

— Извини, — с чувством произнесла Джоанна. — Не сердись, мой золотой. Поехали дальше, пожалуйста.

Фрэнки повернул ключ зажигания, и машина резко рванулась вперед, издавая оглушительный рев. Они мчались по Третьей авеню.

— Я была секретарем в его фирме, — пояснила Джоанна. — Там возникли… некоторые проблемы. Я так и не узнала, кто это сделал, но один партнер — Эрни был одним из трех совладельцев фирмы — запустил лапу в общую кассу посредством манипуляций со счетами. Они могли сохранить свое лицо перед клиентами и правоохранительными органами только одним способом — свалив всю вину на какого-нибудь клерка, якобы допустившего техническую ошибку. И они пришли ко мне. Я заявила, что запуталась, работая с компьютером, и все остались довольны. Кроме человека, уволенного с работы, и этим человеком оказалась я.

— Почему ты не рассказывала мне об этом? — спросил Фрэнки.

— Потому что гордиться тут нечем, мой не в меру подозрительный муженек. — Джоанна повернулась к Ник и добавила: — Он хороший, действительно хороший адвокат, вот я и решила: это то, что тебе нужно.

— Да, я нуждаюсь в хорошем адвокате, — подтвердила Ник.

— Ты трахалась с этим парнем? — спросил Фрэнки, снова нажав на тормоза.

— Нет, — ответила Джоанна, встретившись с Фрэнки взглядом в зеркале. — Н-е-т.

Ник взглянула на Джоанну.

— Итак, тебя уволили — и что?

— Мне выделили небольшую сумму, — призналась Джоанна. — Достаточную для того, чтобы заплатить первый взнос за квартиру, в которой мы сейчас живем.

— Что ты говоришь? — горестно воскликнул Фрэнки. — Я думал, это были твои деньги.

— Это и были мои деньги, — заявила Джоанна. — Я их заработала. Заработала на фирме Эрна.

— Ты заработала их под Эрном, — тихо проговорил Фрэнки. Его лицо перекосилось.

— Да, под руководством Эрна, — согласилась Джоанна и безрадостно рассмеялась.

Они подъехали к светофору. Ник смотрела на воскресных пешеходов, переходивших дорогу, наклонив голову под порывами ветра, налетавшими откуда-то сверху, с быстро темневшего неба. Она увидела перед собой остаток этого воскресенья — долгое, неловкое ожидание неизвестно чего на квартире Джоанны и Фрэнки. Ник знала, что Джоанна предложила ей остаться у нее на квартире «навсегда» от чистого сердца, но не была уверена, что сама выдержит там хотя бы один сегодняшний вечер. Ее квартира все еще была опечатана как место преступления, «сцена убийства». Мысль о том, чтобы взвалить груз своих проблем на мать, казалась Ник невыносимой, а отец, по-видимому, все еще не мог покинуть Сент-Маартен из-за урагана, который, судя по усиливающимся порывам ветра, действительно перемещался на север. Ник увидела такси, остановившееся справа от машины Фрэнки; из него кто-то выходил. Она быстро проговорила, обращаясь к своим новым друзьям:

— Я люблю вас, ребята. Вы это знаете. А теперь, Фрэнки, я собираюсь пересесть в это такси. Пожалуйста, не надо ехать за мной — я знаю: вам могла бы прийти в голову такая идея.

— Сьюзен, — проговорила Джоанна, выглядевшая потрясенной. — Какого черта…

— Мне очень жаль. Я позвоню, — пообещала Ник, открывая дверцу и выходя из машины. — Я позвоню. Обязательно.

— Сьюзен! — прокричала Джоанна за закрытым окном. Ник повернулась, когда Джоанна уже опустила стекло дверцы и протянула через окно свой плащ подруге, которая автоматически его взяла.

— Береги себя, — сказала Джоанна. На лице у Фрэнки застыло какое-то странное выражение.

— Хорошо. Спасибо. Спасибо. — Ник захлопнула дверцу и побежала к такси, наклоняясь под порывом ветра. Она успела заскочить в машину, когда та уже почти тронулась с места.

— Большая Центральная, — сказала Ник шоферу.