Приворот. Обреченная

44

Почему так холодно? Света последнее время постоянно мерзнет, ничто не может её согреть. Даже горячий чай. Поежилась, завернулась в выделенный ей плед, подошла к окну. Она в закрытой клинике, на окнах решетки, дальше за деревьями возвышается высоченный, бетонный забор с колючей проволокой.

Доктор Кривошеев провел над ней множество тестов, замучил своими экспериментами, ну как ему доказать, что она не сумасшедшая. Монстр существует на самом деле, а не в ее голове.

Равнодушно наблюдает из окна на пациентов, которым разрешены прогулки, но ей все равно, она не хочет выходить отсюда. В палате спокойнее, за ней наблюдают, демон сюда не проберется, он остался с Тумановым.

Светлана уверена, ей нечего боятся, её вылечат, и отпустят. Снова волна холода прошлась по спине, и это тоже, когда — нибудь кончится.

Хочется спать, веки наливаются тяжестью, еле переставляя ноги блондинка тащится к кровати. Падает на нее мешком, пристраивая голову на подушку.

Сквозь сон доносится тихий скрипучий низкий голос: «Моя». Она вздрагивает, четко ощутив на плечах холодные длинные пальцы. Снова этот мерзкий шипящий звук слышится у самого уха: «Моя». Скользкие ладони проходятся по спине, Свету сковывает страх, крик рвется из груди, но ему не дает выйти невидимая ладонь, накрывшая рот.

Только не это, как он вернулся? Этого не должно было случится!

Сон испарился, Светлану сейчас волнуют крепко сжимающие ее тело руки. Блондинка дергается, пытается вырваться из железных объятий, открывает рот, позвать на помощь, но оттуда выходит тихий писк.

Демон захватил ее, его пальцы шарят везде, ласкают напряженное тело, вот уже одна ладонь протискивается под трусики. Палец пробирается сквозь складочки, уверено находит чувствительную точку, начинает круговое движение. Свету выгибает от острого удовольствия, она сопротивляется волне наслаждения, но препараты подавили ее волю, расслабили мышцы, сил воевать нет.

Минченко уже не холодно, ей жарко, остается только смириться и лежать пластом, принимая все то, что творит с ней Монстр. Раскинув ноги в стороны, женщина часто дышит, большие испуганные глаза раскрываются еще сильнее, когда ее сорочку стягивают вниз невидимые пальцы, оголяя грудь, которой она всегда гордилась. Крупные соски захватывают в плен, больно сжимают, оттягивают, крутят между пальцами, которых не видно. Жадно втягивают вершинки внутрь того, кто её пугает.

Света размахнулась, но рука свободно разрезала воздух, не встретив никого на своем пути. Ее бедра подхватили, приподняли, и насадили на внушительный орган, вырвав из горла разочарованный всхлип. Она уперлась пятками в матрас, но как мешать тому, у кого нет материальной оболочки, напористые толчки продолжились.

Аааааа, отчаянный крик поднимается изнутри, разрывая грудину! Ну, где эти чертовы санитары, почему не идут к ней на помощь, неужели не понятно, что её нужно спасать.

Словно прочитав ее мысли, демон обхватил шею Минченко, придушил, и держал так, пока она не начала биться от нехватки кислорода. Света открывает рот, дышит часто, хватая воздух, перед глазами все плывет от слез, и от появившегося головокружения.

— Хватит — хрипит, держась за горло — ты разве еще не наигрался? Отстань от меня — зло, выдавливает из себя каждый слог.

Блондинка слышит злорадный смех, этот звук наждачкой проходит по нервам, тут же ее подхватывают переворачивают, и наваливаются на спину.

— Ты моя — змеей шипит неприятный голос, ее ноги снова раздвигают, член демона одним точным толчком вбивается в ее плоть — я теперь всегда рядом, с тобой, в тебе — рычит ей в затылок, продолжая трахать в быстром темпе — а здесь нам будет хорошо, здесь мы только вдвоем.

Нееееееет, все тот — же оглушающий крик, вот только никто его не слышит. Хочется громко кричать, царапаться, кусаться, скинуть с себя дьявола, пришедшего из преисподней, но Света не может этого сделать, она под препаратами.

Глаза уставились в окно, там на ветке сидит маленький воробушек, ему хорошо, он вольная птица, а вот она вечная рабыня.

От каждого проникновения демона, ее голова упиралась в изголовье кровати, оно стучало в стенку, но никто не обращал на это внимание. Здесь в каждой палате по сумасшедшему, такие звуки в этом заведении ни редкость, на них не обращали внимания, главное, чтоб пациент не буянил, а так, пусть хоть на голове стоит.

Птичка уже упорхнула с ветки, а Света все не может отвести глаз, смотрит вперед, ждет, когда это чудовище насытится ее эмоциями, и оставит уставшее тело в покое.

Час икс настал. Романа Туманова вывели из искусственной комы, Наташа и ждала этого момента, и боялась.

Осталось толкнуть белую дверь, и она у цели. Сейчас или никогда. Наталья смело входит в палату, отыскав глазами нужную койку, проходит вперед. Роман явно никого не ждет, он лежит на боку, уткнувшись лицом в стенку.

— Здравствуйте — мягко улыбается уже знакомым ей мужчинам, лежавшим на соседних кроватях. В ответ ловит такие же добрые улыбки, и кивки.

На её глазах плечи того, к кому она пришла напрягаются, Роман медленно со стоном поворачивается на спину. В карих радужках, вцепившихся в Наталью, удивление и радость, а у нее под ребрами сердце разбегается, и прыгает с трамплина.

— Наташа — на выдохе произносит Роман и словно зачарованный не сводит с нее глаз.

— Привет — Наталья осматривается, подтаскивает старый, полуразвалившийся стул к кровати, присаживается на него ставя сумку на колени.

— Не думал тебя увидеть — прохрипел Роман, подтягиваясь вверх, принимая сидячее положение.

— Почему? — Недоуменно поднимает брови шатенка.

— С утра у меня был следователь — темные радужки забегали по лицу Наташи — он мне такого наговорил — ужас отразился в глазах мужчины — я до сих пор не могу прийти в себя.

— Кеслер Кирилл Матвеевич?

— Ты тоже с ним говорила? — Роман забеспокоился — Наташка — наклонился вперед, обхватил ее ладони своими — я так соскучился. — Желание вырвать руки из его пальцев пронзило током, только Рома так смотрел, что она не решилась сделать это. Его глаза жадно цеплялись за ее взгляд, ловили каждую её эмоцию — только о тебе и думал все время — бледное лицо осветила улыбка, но не вызвала в ней ничего кроме отторжения. Никогда больше не поверит этому мужчине.

— Рома, я пришла убедиться, что с тобой все в порядке — старалась, оооочень старалась держаться непринужденно, но оказывается это так трудно делать, когда к груди бомбит сердце. — И — сделав паузу, решилась пристально пройтись по нему взглядом, выдохнула — посмотреть в твои бесстыжие глаза.

Эти самые глаза округлились, Рома явно не понимал, зачем она такое говорит. Сведя брови, часто заморгал, тяжело сглотнул и растеряно промямлил:

— Почему, бесстыжие?

Наташа коротко, с капелькой яда в голосе рассмеялась.

— Ты ничего не забыл? — Язвительно приподняв брови смотрела на бывшего мужа. — Ты так некрасиво поступил со мной, с нашими детьми, — сглотнула соленый ком подступающий каждый раз, когда она вспоминала тот день, когда этот мужчина просто столкнул ее с пути — бросил, и выкинул нас из своей жизни.

— Я не помню этого. — Прошептал ошарашенно Туманов — я же вернулся к тебе — снова сжал ее кисти — я с ней оборвал все отношения — пораженный взгляд карих глаз смотрит на неё, Рома хочет вызвать в ней сомнения?

— Интересно — хмыкнула шатенка — только почему-то развелись мы с тобой.

— Да, я в курсе — понуро опустив голову, произнес Туманов, — следователь просветил о моей сегодняшней ситуации.

Рома замолчал, да и Наташа не могла выдавить из себя ни слова, так и сидели — он, полулежа, боясь отпустить ее пальцы, она на краешке древнего стула. В этот момент женщина не могла смотреть на бывшего мужа, от жалости к нему, душа обмывалась слезами.

— Наташка, — тихо позвал её, когда — то родной голос, наполненный отчаянием — как же я без вас?

Внутренности скрутило в бараний рог, когда же боль от предательства хотя бы притупится. Так и хотелось крикнуть: «Раньше надо было думать!!!!! ТУМАНОВ!». Жаль, жаль, что Наташа потеряла столько лет жизни с этим мужчиной.

Губы ехидно растянулись, это уже не её проблема.

— Продолжишь кутить — цинично выплевывала Туманову, прямым взглядом унижая его — бухать. Тебе ведь так весело было, вон — махнула ладонью напротив его головы — даже на лице отразилось, могу только представить, что стало с твоей печенью. Развлекались по полной, у вас там похоже сада — маза была, раз твоя женщина утверждает, что ты её бил.

— С ума сошла — возмущено зашипел Роман — я женщин не трогаю.

— Тогда почему она говорит, что в тебя вселялся демон, и ты издевался над ней, пугал её детей?

— Кирилл Матвеевич мне почти такие же вопросы задавал, но я, к сожалению, не помню ничего — мужчина обхватил голову двумя руками. — Поверь мне, Наташа, — взмолился Туманов, бросая на нее проникновенный взгляд — последнее мое воспоминание наши посиделки на кухне, летом, как Данька с армии пришел. Дальше все, — округлив глаза пытался убедить Наташу в правдивости своих слов.

Удобно, конечно, притвориться, делать вид, что потерял память, и как правдоподобно то у него все звучит.

— Сплошное темное пятно. — Глаза по пять копеек, смотрит телячьим взглядом. — Будто я все это время спал, и видел кошмары, я тоже помню монстра, — выдал отчаянно Туманов — только не знаю, как все это объяснить.

— Ну хватит, Рома — раздраженно прикрикнула на мужчину Наталья, — что ты несешь?

— Это правда — резко наклонившись к ней, с твердой уверенностью проговорил Туманов — почему ты не хочешь поверить мне?

— Ты мне врал, долго и много, после этого извини, плохо что-то верится. Тем более в такую хрень.

Рома прищурился, его ноздри раздувались от недовольства, и тут его взгляд упал на Наташино обручальное кольцо.

— Не знаю, помнишь ли ты — проговорил, поглаживая обручалку указательным пальцем — в последнюю нашу встречу, я просил его не снимать.

Что? От удивления её шарахнуло молнией, слова потерялись в вихре, закружившем в голове, только и смогла, что сидеть с открытым ртом и не моргая смотреть на Романа.

— Я бродил по темным коридорам, и звал тебя, и ты приходила. — Волнение выплескивалось из черных глаз — я только и жил, что от встречи к встрече с тобой.

— Хватит — зашипела на него Наташа, врет, и не краснеет, гад. — Оставь эти сказочки для своей любовницы. — Дернула на себя руку и стянула с неё золотой ободок. — Держи — вложила в его ладонь кольцо.

— Зачем? — Тревожно дрогнул низкий голос.

— Помнишь? — Наташа уже стояла, сверху давила на него яростью, метавшейся под кожей. — В день, когда ты одел его мне на палец, ты обещал, что будешь любить меня вечно, просил, чтобы я не снимала его пока ты рядом.

Наташа прикусила нижнюю губу, пожала плечами, ироничная улыбка растянула искусанные губы.

— Мы больше не вместе. — На выдохе проговорила Наташа — оно мне теперь не нужно.

Рома застывшей мумией осел на кровати, Наталья, прошлась тяжелым взглядом по нему на прощание и гордой походкой направилась на выход.

Всё, даже полегчало. Больше она не увидит эти обманчивые темные омуты, эти лживые губы, не услышит голос, от которого трепещет душа.

Перечеркнуть, забыть, и может когда — нибудь простить.