Пробуждение любви

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Брин все так же во все глаза смотрела на Алехандро, пока он вышагивал по террасе взад и вперед. Выражение его лица лишало ее всякой смелости задать множество вопросов, которые так и норовили сорваться с языка.

Что, если Алехандро хотел только еще раз убедить ее в том, что он как отец Майкла — человек чести? И именно ради этого заставил присутствовать Брин при их разговоре с Антонией Рейг? Что, если…

— Что ты думаешь теперь, Брин? — Алехандро остановился, чтобы взглянуть на нее. В его голосе слышалась печаль. — У тебя до сих пор остаются сомнения в характере моих взаимоотношений с Антонией?

Брин покачала головой.

— Что меня действительно интересует сейчас, так это зачем ты заставил меня слушать все это.

Алехандро внимательно смотрел на нее, надеясь понять, значит ли хоть что-нибудь для Брин то, что они с Антонией не были любовниками. Но, увы, на ее лице было написано только некоторое любопытство.

Но теперь он зашел слишком далеко, слишком глубоко осознал невыносимую для него вероятность завтрашнего отъезда Брин в Англию, чтобы отступить без решительного боя. Он не может позволить ей уехать, по крайней мере не сказав о своих чувствах! Что будет после этого, целиком зависит от нее.

Алехандро был человеком, привыкшим принимать решения и затем действовать согласно им, но сейчас его положение было не из легких.

Он прерывисто вздохнул.

— Нам надо вернуться к началу, чтобы я мог объяснить это. К моим отношениям с Джоанной, — сказал он Брин, все так же озадаченно смотревшей на него.

— Мы уже обсуждали это. Разве недостаточно?

— Нет! — резко ответил Алехандро. — Мы обсудили сами отношения, чувства Джоанны, но мы ни разу не говорили о моих чувствах и мотивах. Почему через три месяца я женился на другой женщине? — Он покачал головой, выражение лица было мрачным. — Этого мы не обсуждали.

Действительно, это они не обсуждали… И Брин не была уверена, что хочет об этом слышать сейчас. Но, с другой стороны, другого разговора между ними, возможно, уже и не будет.

На лице Алехандро появилась печальная усмешка.

— Ты ведь предпочитаешь думать обо мне как о мужчине, который использует и бросает женщин.

Брин почувствовала, как запылали щеки.

— Я никогда этого не говорила.

— Об этом говорило твое лицо, — сухо возразил он. — Ты уверена, что я намерен так же поступить и с тобой.

Брин с трудом проглотила комок в горле, когда увидела обеспокоенное выражение его лица. Но он быстро спрятал эту обеспокоенность под обычной маской высокомерной гордости.

Алехандро продолжал:

— Ты верно предположила, что я уже был помолвлен с Франческой, когда встретил Джоанну семь лет назад. У нас с Франческой был брак по договоренности, а не по любви. Наши родители решили это еще тогда, когда мы были детьми. Намечалось, скорее, объединение двух могущественных, богатых семей, а не брак между Франческой и мной. — Он покачал головой. — Мы встретились с Джоанной в Австралии в то время, когда я пытался найти выход из положения, в котором оказался, и думал, что мне делать с обручением, которого я не хотел.

— Алехандро…

— Будь добра, Брин, позволь мне договорить, — твердо сказал он. — У тебя будет мною поводов критиковать и нападать на меня, когда я закончу, — добавил Алехандро с иронией.

Того, что он уже сказал, было достаточно, чтобы переоценить некоторые поспешные выводы, к которым она пришла еще до их с Майклом приезда на Мальорку.

— Джоанна знала о том, что я обручен с Франческой. Мы говорили с ней об этом. Джоанна даже представить себе не могла, как можно выходить замуж без любви. Как не представлял себе и я. — Алехандро вздохнул. — Мы с Джоанной не были влюблены друг в друга, но она помогла мне понять, что я должен прямо поговорить с Франческой, попросить ее освободить меня от данного слова, расторгнуть помолвку. Но прежде чем я смог это сделать, мне позвонили из Испании — у отца случился сердечный приступ. Я, естественно, не мог стать причиной публичного скандала, когда отец был так серьезно болен. Ты можешь это понять? — спросил он.

Конечно, она могла понять, во всяком случае — представить, каким капканом для двух молодых людей может стать подобный брак по договоренности между семьями.

— И ты женился на Франческе, прекрасно зная, что между вами нет любви. — Брин покачала головой. — Тут я согласна с Джоанной. Не могу представить себе ничего хуже этого!

Алехандро кивнул.

— Это был несчастливый брак с самого начала, хотя мы оба старались. Франческа очень хотела быть послушной дочерью. Ты понимаешь?

— А ты хотел быть послушным сыном…

— Да, я хотел быть послушным сыном и старался быть хорошим мужем. Веришь или нет, но я был верен Франческе, — добавил он.

Она усмехнулась.

— Почему я не должна верить тебе, Алехандро?

— По многим причинам, — со вздохом сказал он. — Я был неверен во время помолвки, встретив Джоанну. У меня было много женщин после окончания моего брака…

Похоже, он решил не щадить ни себя, ни ее, рассказывая ранящие подробности, подумала Брин. Но уже то, что он рассказывал ей об этом, будучи не из тех мужчин, кто легко открывает душу, было удивительно и дорогого стоило.

— К сожалению, Франческа не была верной женой. — Он передернул плечами. — Но кто бы смог осудить ее? Выйдя замуж в девятнадцать лет за мужчину, которого, по сути, не знала, она была лишена любви. Через год нашего брака она завела любовника. Для таких браков в этом нет ничего необычного, хотя, как правило, дожидаются, пока родится первый сын, — добавил он. — По крайней мере, тогда муж уверен, что наследник — его.

— А что случилось с Франческой? — задала Брин давно мучивший ее вопрос.

Он мрачно взглянул на нее.

— Она умерла, рожая ребенка. От любовника. Ребенок тоже умер.

Брин сочувственно вздохнула.

— Ты не спрашиваешь меня, откуда я знал, что ребенок — не мой?

Теперь, зная Алехандро лучше, она была уверена, что он мог не любить свою жену, но с уважением относился к их браку. Она ободряюще улыбнулась ему.

— Потому что вы не занимались с ней любовью, да?

Алехандро почувствовал, как спадает его напряжение. Только теперь он осознал, насколько оно было сильным. Как важно оказалось для него, чтобы Брин ему поверила. Намного важнее всего, что было до сих пор…

— Да, мы с ней не были любовниками, — эхом откликнулся он. — Мы были близки только в первые три месяца нашего брака, но это не доставило удовольствия никому из нас, — произнес он печально, вспомнив то время, когда они тщетно пытались всколыхнуть чувство любви друг к другу. — Занимаясь же любовью с тобой четыре ночи назад…

— Алехандро!

— Я поступил неправильно, оставив тебя так, как сделал это, — убежденно сказал он. — Единственное мое оправдание… но, вероятно, его нельзя принять во внимание — я искренне полагал, что так будет лучше. Я не понимал, что произошло между нами. Но эти четыре дня вдали от тебя… Я ни о чем не мог думать, кроме как о тебе, и о том, как нам было хорошо вместе. Ты хочешь знать почему, Брин?

Брин вопросительно посмотрела на Алехандро, не очень понимая, какого ответа он ждет от нее. Но в его искренности она не сомневалась. Разве не должна она быть с ним такой же искренней?

— Да, — ответила она вдруг осипшим голосом. — Да, я хочу знать, почему ты думал обо мне последние четыре дня.

— Потому что нам было очень хорошо вместе, — со страстью в голосе произнес он. — Заниматься любовью с тобой — самое чудесное из того, что я испытывал прежде.

В горле Брин застрял ком, в глазах вскипели горячие слезы. Потому что и для нее их близость с Алехандро стала непередаваемым наслаждением.

Алехандро взял ее руки в свои и пристально посмотрел в лицо.

— Меня ошеломила твоя невинность. — Он откинул с ее лица волосы, не отводя взгляда. — Мы занимались не сексом, а действительно любовью. И это было великолепно! После моей ужасной женитьбы я поклялся никогда не увлекаться кем-либо всерьез. Но, узнав тебя… Я стыжусь того, как повел себя с тобой, когда так внезапно уехал. Но я боялся того чувства, которое ты вызвала во мне. Пожалуйста, поверь, Брин, я действительно не мог думать ни о чем, кроме как о тебе. Мне так хотелось снова оказаться рядом с тобой, сжать тебя в своих объятиях…

Брин подняла на него глаза.

— Я думала… Ты казался таким сердитым, когда уезжал…

Алехандро покачала головой.

— Не сердитым, Брин. Совсем не сердитым. Ты преподнесла мне такой драгоценный подарок той ночью, а я… неблагодарная свинья… я не знал, что с ним делать.

Брин не думала о своей невинности как о подарке. Она просто хотела быть с Алехандро, с мужчиной, которого любила.

Алехандро крепче стиснул ее руки.

— Брин, я не хочу, чтобы ты завтра уезжала.

У нее перехватило дыхание, когда она посмотрела на Алехандро, в его серые глаза, в которых была… Нет, это невозможно!

— Думаю, что смогу поехать с тобой и Майклом в Испанию на пару недель.

— Я не об этом, Брин, — низким голосом произнес Алехандро. — Я… Черт! Даже сейчас мне трудно сделать это! — Он отпустил ее руки и взъерошил свои темные волосы. — Постарайся понять, Брин. Я никогда никого не любил и был полон решимости никогда… после своей женитьбе на Франческе…

— Я не прошу тебя о любви, Алехандро.

— Тебе и не надо просить. — Он снова взял ее за руки. — Эти четыре дня без тебя помогли мне понять, что я люблю тебя. Больше жизни. Больше кого- и чего-либо, — сказал он с дрожью в голосе. — Я не могу даже допустить мысли о том, что завтра ты меня покинешь, уедешь от меня. Что вообще когда-либо покинешь меня.

Брин неотрывно смотрела на Алехандро, которого любила всем сердцем, — замкнутого, отстраненного, высокомерного человека больше не было. Тепло затопило ее сердце, и вместе с ним наконец отступило отчаяние, которое обуревало ее при мысли о предстоящем расставании.

Алехандро любит ее!

Алехандро Мигель Диего Сантьяго любит ее!

После того как он четыре дня назад так внезапно уехал, ничего не объяснив, она не могла и надеяться на это. Она рассматривала его отъезд как бегство, дезертирство, а для него, оказывается, это было самозащитой. И вот теперь, вернувшись, он сказал, что любит ее. Ему было очень трудно сделать это признание, преодолеть себя, оказаться беззащитным перед той болью, которую она может причинить ему своим отказом.

Брин подняла к нему лицо. Их тела почти соприкасались, пока она пристально смотрела ему в глаза.

— Я тоже люблю тебя, Алехандро, — выдохнула она. — Люблю так сильно, что мысль о том, чтобы покинуть тебя, для меня невыносима…

Она не смогла договорить, потому что Алехандро сжал ее в объятиях, и его рот приник к ее губам в голодном поцелуе, в который он вложил всю тоску по ней за время разлуки.

Алехандро оторвался от ее губ, глубоко вздохнул и посмотрел на ее пылающее лицо.

— Ты и правда любишь меня… — произнес он удивленно, хотя уже не сомневался, что это правда. Ведь его искренняя Брин никогда не стала бы лукавить ни в словах, ни тем более в чувствах.

Она улыбнулась ему.

— Конечно, я люблю тебя, Алехандро. — Ее пальцы легкими прикосновениями прошлись по его напряженному лицу. — В тебе есть все… все, что я хотела бы видеть в любимом человеке. Ты замечательный сын, ты нежный и заботливый отец. Человек чести во всем, включая наши отношения…

— А для тебя, Брин? — нетерпеливо прервал ее Алехандро. — Что я для тебя?

— Ну, это совсем просто. — Она застенчиво улыбнулась дрожащими губами. — Ты мужчина, которого я буду любить всю свою жизнь.

При этих словах, значивших для него так много, у Алехандро перехватило дыхание. Ведь он давно решил, что любовь и брак — не для него. Франческа вышла за него под давлением семьи. Все женщины, которых он знал до нее и после, всегда брали от него то, что он мог им дать, но они не давали ему в ответ любви. Брин же свою любовь ему подарила. Подарила всю себя без каких-либо условий — не спрашивая ни о чем, не требуя ничего взамен. Она хотела только его любви.

— Ты выйдешь за меня замуж, Брин? — произнес он хрипло. Его руки непроизвольно крепче сжали ее, когда она ошеломленно посмотрела на него. — А что ты думала? Что я скажу, что люблю тебя, выслушаю, что ты тоже любишь меня, а потом оскорблю такую любовь и предложу тебе меньше, чем когда-то я предложил женщине, которая не любила меня и которую не любил я?

Брин покачала головой.

— Ничего я не думала. Я и мечтать не могла, что ты полюбишь меня.

Алехандро нахмурился.

— Если бы я не встретил тебя, Брин, то никогда бы не узнал, что значит любить и быть любимым. Ты в самом деле думала, что я могу позволить такой любви ограничиться чем-то меньшим, чем брак?

— Ты же говорил, что никогда не женишься снова.

— На женщине, которая не любит меня и которую не люблю я, — никогда! — заверил ее Алехандро со знакомым ей высокомерным выражением. Его руки снова стальным обручем стиснули ее в объятиях. — Но ты — это совсем другое дело, Брин. За то короткое время, что я знаю тебя, ты стала воздухом, которым я дышу, ароматом, которым пропитана моя подушка. Ты стала смыслом моей жизни, и я никогда не допущу, чтобы кто-либо или что-либо стало между нами.

Это был намек на Антонию Рейг. И других женщин, стремящихся только брать и использовать Алехандро, а не любить так, как он этого заслуживал.

— Если ты не согласна выйти за меня замуж по любви, тогда я попытаюсь склонить тебя к этому ради Майкла. — Он выразительно поднял брови и посмотрел на нее сверху вниз.

Но Брин уловила смешинку, притаившуюся в любимых серых глазах, — самоиронию, смешанную с решимостью действительно прибегнуть к этому аргументу, если иначе не получится.

— Брак по расчету? — поддела его Брин.

— Нет. Брак, который даст мне право удержать тебя, любить тебя, находиться в твоей постели каждую ночь до конца жизни, — поправил ее Алехандро.

— О, нет!

— О, да!

— Этот брак даст нам обоим право удержать друг друга, любить друг друга, быть вместе в нашей постели до конца жизни, — уточнила Брин. — Но у меня все-таки есть одно условие, Алехандро. Пусть этой постелью станет твоя кровать под пологом.

Алехандро склонил голову.

— Это твое единственное условие?

— Вообще никаких условий! — Брин счастливо засмеялась. — Я выйду за тебя замуж, буду любить тебя до конца своих дней, даже если придется жить в лачуге на берегу. — Она обняла его за шею. — Я люблю тебя, Алехандро Мигель Диего Сантьяго. Я люблю тебя! Я так люблю тебя!

Алехандро, держа Брин в кольце своих сильных рук, тесно прижал ее к себе, как будто вплавил, стремясь показать ей, что она — его вторая половинка.

— Я буду любить тебя, пока мы живы и после, Брин, — пылко прошептал он.

— Как и я, Алехандро, — ответила Брин взволнованно.

— Джоанна Мерседес Сантьяго и Роберта Магдалена Сантьяго… — Брин оторвала взгляд от новорожденных дочерей и посмотрела на мужчину, которого любила всем сердцем.

Алехандро.

Ее муж, ее любовник, ее лучший друг.

А теперь, спустя год со дня их свадьбы, еще и отец их двух дочерей-близнецов.

— Они прекрасны, Брин, но не так, как прекрасна их мужественная мать. — Он покачал головой. — Я не смогу вынести, если тебе снова придется так страдать.

Брин снисходительно улыбнулась.

— Рождение детей — это не страдание, любимый мой, — ласково возразила она.

За год брака их любовь стала еще глубже и сильнее, а рождение дочерей лишь укрепило эти узы. Они официально стали родителями Майкла. Семья Алехандро сердечно приняла ее, и он был принят родителями Брин. Они были счастливы, снова и снова открывая для себя друг друга.

Брин подняла руку и коснулась щеки мужа, как бы стирая с его лица следы беспокойства и тревоги. Во время родов он все время был рядом с ней и держал за руку.

— Я люблю тебя, Алехандро, — очень серьезно сказала Брин. — Настолько, что не против и полдюжины ребятишек…

— Полдюжины! — испуганно воскликнул Алехандро. Выражение его лица смягчилось, когда он понял, что она поддразнивает его. — Ну, разве еще парочку, — согласился он.

— Или тройку, — улыбнулась Брин.

Может быть, мысленно согласился Алехандро, ведь он не мог ни в чем отказать этой женщине, которая была для него дороже всего на свете.

Его жена.

Мать его детей. Всех его детей. И будущих тоже.

Но прежде всего, это была женщина, которую любил он сам. Неистово, страстно, больше жизни!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.