Промокшие насквозь

Я прокручивала эти вопросы в голове на протяжении нескольких следующих дней. Прокручивала все свои встречи с Уэстом и Обри в болезненных, мучительных подробностях. А потом начинала всё заново.

Она манипулировала мной большее количество раз, чем я могла признать. И я позволила ей. Я, блядь, позволила ей. Но что ещё хуже, Уэст тоже допустил это.

Он отстранился от меня после нашего первого незабываемого поцелуя в гостевом домике сразу же, как только она вошла в комнату.

Он позволил ей прикасаться к нему на этой идиотской фотографии под пальмой в доме его бабушки, её рука на его груди клеймила его без лишних слов.

Он позволил сидеть ей в своём джипе во время просмотра фильма, будто у неё было право быть там рядом с ним.

Он, блядь, разрешил ей остаться у себя дома после барбекю вместо того, чтобы вызвать такси и вышвырнуть её задницу прочь.

И в его проклятой прикроватной тумбочке были её грёбаные снимки.

Но, когда я принимала душ, то вспомнила, как он заботился обо мне, когда я обгорела на солнце.

Я думала о нём, стоило мне только увидеть блинчики в буфете во время завтрака.

Замёрзнув как-то ночью, я вспомнила, как он пробирался ко мне через окно и обнимал, согревая, до рассвета.

Старый, потрёпанный грузовик, ехавший по территории отеля грохотал прям как его.

Детский уголок, располагавшийся в отеле, мог похвастаться хоккейный столом, похожим на тот, что был в «Крушении». Даже цвета были похожи.

А на здешней яхте было точно такое же кресло-мешок, в котором спала я на «Витаминке».

Небо приобретало тот же цвет, что и его глаза, после дневных штормов, которые длились здесь не один день.

И эти грёбаные бумажные самолётики, появлявшиеся каждое утро.

Я уставилась на них. Двенадцать штук лежали на моей кровати. Некоторые были большими и легко сложенными, словно их складывал второклассник, некоторые были маленькими и затейливо согнутыми, словно истребители. И на всех был его кривой почерк.

Послания.

Слова, которые я была слишком зла, слишком труслива и слишком взволнованна, чтобы прочесть.

До этого времени.

Этой ночью я поняла, что мне надоело находиться в подвешенном состоянии, балансируя между злостью и любовью, — да, чёрт бы его побрал, это была любовь. Я устала и готова была действовать. Отпустить всё и увидеть, куда меня это приведёт. Выяснить, наконец, какое из этих двух чувств победит.

Я провела пальцем по крылу самолёта, который доставили мне в первый день. Я не помню их последовательность, да и не думаю, что это вообще важно, но я чётко запомнила именно этот самолёт.

Я должна отдать Уэсту должное. Он не сдался.

Я же не звонила, не писала и ни разу не зашла на «Фейсбук».

Никакого контакта, за исключением самолётиков, которые прибывали ко мне каждое утро вместе со стаканом апельсинового сока.

Он был упрямым ублюдком, что тут говорить.

Из-за предвкушения, а также нервов, сердце бешено колотилось у меня в груди.

Закусив нижнюю губу, я схватила самолётик и разгладила бумагу, насколько это было возможно. Я не стала сразу читать, что там написано. Вместо этого, схватила следующий самолётик и повторила свои действия: развернуть, разгладить бумагу, сложить в кучу.

Когда у меня в руках оказалась стопка смятых листочков, я приподнялась к изголовью кровати, поправила подушки за спиной и облокотилась о деревянную спинку.

Мои руки тряслись, а сердце бешено колотилось.

Складывалось впечатление, будто эти листочки знали ответы на все вопросы. Будто я могла увидеть, что мне приготовило будущее.

С Уэстом или без него.

Я взяла первый листочек и расправила вмятины, оставшиеся от рук Уэста. Вся страница была исписана одной фразой «Я люблю тебя», снова и снова. Что-то затрепетало у меня в груди, когда одна из стен, возведённых мной для защиты, дала трещину. В самом низу письма был маленький постскриптум, там говорилось, что на каждый день мне предназначалось по одному признанию в любви, начиная с того дня, когда я пыталась спасти его.

В одном из самолётиков он перечислял все те части моего тела, которые он хотел бы поцеловать, отчего меня бросило в жар в самых неожиданных местах. В другом самолётике перечислялись лучшие места, где у нас был секс, - лестничный пролёт во время барбекю был на первом месте. Также было несколько извинений за то, что он не был нормальным парнем, не знал, что мне было нужно, и в итоге потерял. Он обещал учиться, лучше прислушиваться, больше общаться и делать всё возможное. Только не сдаваться. Он это чётко дал понять. Он поклялся, что встретит меня в аэропорту, когда я вернусь.

Но был один самолётик, который заставил меня плакать. Я прочитала его четыре раза.

«Сэди.

Хотя, ты, скорее всего, ненавидишь сравнения, но ты напоминаешь мне океан. Видишь ли, я люблю океан. Я переехал, чтобы быть ближе к нему. Поменял адрес, уехал вместе с братом, лишь для того, чтобы океан был первой вещью, которую я увижу утром, и последней, что увижу вечером.

Но, кое-что изменилось. Ты изменила меня.

Теперь я жажду тебя. Нуждаюсь в тебе. Живу тобой.

Может, я отстойно демонстрировал это. Но я чувствую это. И это чувство настолько сильное и первобытное, неконтролируемое и такое же светлое и огромное, как горизонт. Я люблю тебя, когда ты в ярости и злая. Люблю тебя, когда ты спокойная и мягкая. Люблю тебя, когда ты дикая и непредсказуемая.

Я люблю, когда твой аромат остаётся на моей коже, а вкус на языке спустя много часов после твоего ухода.

Мне нравится, что, закрыв глаза, я ощущаю твои ногти на своей спине и твои руки в моих волосах. Слышу твой голос у себя в голове, пока ты споришь со мной, даже сейчас, несмотря на то, что ты не рядом.

Ты дала мне мотивацию добиться успеха, которой раньше у меня не было. Потому что теперь у меня есть человек, о котором я хочу заботиться каждый день, с которым я хочу делить пончики, играть в воздушный хоккей и проводить пикники с Lunchable на своей яхте.

Я просто хочу прикасаться к тебе, быть ближе к тебе, в тебе, рядом с тобой... просто с тобой. Мои слова имеют смысл, только если ты со мной. Успокаиваешь меня. Любишь меня.

И я знаю, что ты любишь.

Вижу это в твоих глазах. Чувствую в твоих поцелуях. Слышу в твоём смехе.

Знаю своим сердцем.

Я не откажусь от нас. Ты не можешь просто сделать вид, что океана не существует. Он слишком большой, чтобы его просто игнорировать.

То же самое и по отношению к нам.

Я люблю тебя.

Я должен был сказать это раньше. Так как знал это уже очень давно.

Я люблю тебя вне зависимости от того, рядом ли ты или за тысячи миль. Находишься ли ты в моей постели или только в мыслях. Сегодня и бесконечное количество завтра.

Я люблю тебя.

Я люблю тебя.

Я люблю тебя.

— У.»

Затаив дыхание, я неаккуратно собрала разбросанные вокруг меня листочки и прижала их к своей груди, пара слезинок проложили горячие дорожки по моим щекам.

Я любила его.

Возможно, всё должно было быть сложнее, возможно, я должна была сильнее защищать себя, лучше знать его, или же вовсе убежать прочь и уберечь себя, но я любила его.

И вдруг этого стало недостаточно.

Я кинулась к своему ноутбуку и включила его, с нетерпением ожидая пока он загрузится, чтобы войти на «Фейсбук». Мне нужно было увидеть его, нужно было убедиться, что и он тоскует по мне.

У меня так сильно тряслись руки, что мне трижды пришлось вводить свой пароль. В поисковике я ввела Уэст Монтгомери, но потом вспомнила, что удалила его из друзей, а поскольку его страница была закрыта для общего доступа, чтобы просмотреть его фотографии мне нужно быть у него в друзьях.

Его друг. Этого слова было недостаточно, чтобы описать, кем мы были друг другу. Как изнывало моё сердце от разлуки с ним. Как хотелось до зуда в руках потрогать его кожу, почувствовать, как его мышцы сокращаются под моим прикосновением.

Нет, я не могла зайти на его страницу. Но я могла просмотреть фото на которых он был отмечен.

Это лучше, чем ничего.

Я просмотрела результаты. Фотография с клиентом - довольный ухмыляющийся мужик, держит за хвост рыбину, а позади стоит Уэст. На другом фото Уэст со своей сестрой Хейли и маленьким Коди, сидящим у него на плечах. Сделано оно было в доме их бабушки и дедушки, где собственно и жили Хейли и Коди.

Я остановилась на ней. Он выглядел неряшливо. Будто не брился с тех пор, как я уехала.

Мне стало любопытно, как бы его щетина ощущалась между моих ног?

Его брат Уайт отметил его на фото в доме, где они вместе жили, Уэст спал в гамаке, рядом валялись три скомканные банки пива. Ещё на одной фотографии Уэста прижимал к земле огромный пёс его брата, генерал Борегар.

Я продолжала жадно просматривать фото, будто наркоман в поиске дозы. Несколько групповых снимков в «Крушении», которым Уэст с Уайтом владели вместе. Моя улыбка испарилась. Слишком много лиц я узнала на этих фотографиях. Бун, Тревор, Кендра, Уэст, Уайт, ещё пара девчонок... и Обри.

Грёбаная Обри.

Я проверила дату. Прошлые выходные.

Я быстрее прокрутила колёсико в поисках других фотографий с ней.

Ещё немного и следующая череда снимков. Похоже на ресторан. Я не знала большинство людей, но Обри сидела возле Уэста.

Мило.

Действительно. Блядь. Мило.

Ему придётся изрядно попотеть ради меня.

Если он и правда хочет быть со мной, разве он не должен был прекратить общаться с ней? Избегать её? Потому что, основываясь на этих фотографиях, для Уэста ничего на самом деле не изменилось.

За исключением тёмной щетины, покрывающей его красивую челюсть.

По которой она наверняка проводит своей костлявой рукой.

Я перевела взгляд на часы на прикроватной тумбочке.

Сорок семь минут десятого вечера.

Бар внизу скорее всего работает. Работает и полон выпивки. Выпивки, которая поможет мне забыть. Сделает меня счастливой. Сделает боль в моём сердце, разрывающую меня на части, хотя бы терпимой.

Я устала от всех этих мыслей.

И напиться до потери сознания звучало как лучшая идея, которая мне приходила в голову.

Я решила идти в обход, вместо того, чтобы сразу отправиться в бар. Уэст сравнивал меня с океаном? Что ж, прекрасно, пусть подавится своими чёртовыми бумажками. Мне они не нужны.

Сбросив шлепки, я шла по пляжу, пока не достигла берега, - где вода сражалась с песком за доминирующую позицию. Я, как могла, пыталась сложить самолётики обратно. Те, которым у меня не получилось вернуть прежний вид, я просто скомкала в шарики. Пофиг. Они всё равно будут лететь, когда я их выброшу.

Одну за другой океан забирал его ложь, унося его письма прочь, туда, где они больше не смогут причинить мне боль.

А я стояла и ждала, когда же мне станет легче.

Но не стало.

Волны щекотали мои ноги, намочив края джинсов.

Что-то коснулось моих пальцев, и я отскочила назад. Одна из записок вернулась ко мне. Я подобрала промокшую бумагу, задаваясь вопросом: может быть это знак свыше? Я расправила мокрый листочек и приблизила его к лицу, стараясь рассмотреть, какое именно письмо вернулось.

«Я люблю тебя». Слова, которыми была исписана вся страница.

Он говорил, что никогда не остановится.

Тогда почему мне так хреново?

Я снова выбросила этот листок. Пусть его заберёт вода или песок. Мне он больше не нужен.

Бармен - мой новый лучший друг. Я нахмурилась. Ну после Ру, конечно. И после Тео. Мой третий самый лучший друг. Потому что она продолжала наливать мне эти чудесные маргариты.

Обычно я терпеть их не могла.

Но Элисон? Мой третий самый лучший друг? Она делала их чертовски вкусными. И было так много различных вкусов! С лаймом был ничего так. С манго лучше. С арбузом не очень, но я всё равно его выпила, так как не хотела её обидеть. Я уже практически допила маргариту с кровавым апельсином, и он мог бы стать моим любимым, но мне предстояло попробовать ещё несколько, так что, кто знает?

Единственное, что мне нужно было решить прямо сейчас, какой коктейль выбрать: с лимоном или ананасом?

Разве ананас не должен придавать сладковатый привкус?

Постойте, это сработает только если парень выпьет его, правильно?

Я не могла вспомнить.

И это было чертовски здорово.

Элисон - мой третий самый лучший друг, а маргарита с кровавым апельсином - редкое дерьмо.

Лучшая. Ночь. В. Жизни.

Я резко повернула голову, когда услышала, как заскользил соседний стул по керамическому полу, потеряв равновесие.

Но Ник поймал меня.

Нииик. Он сегодня хорошо выглядел. Приталенная тёмная рубашка и шорты цвета хаки. Я даже могла видеть очертание его выпуклости под тканью.

Не дурно.

У Уэста тоже была ничего так выпуклость.

Я сморщила лоб. Нет. Тряхнула головой. Нет.

Не думать о нём сегодня.

Эй! Ник ведь здесь. Может он выпьет ананасовую маргариту и поможет мне вспомнить. А я тогда закажу розовый лимонад.

Я растянулась в улыбке и ткнула пальцем ему в грудь.

— Элисон! — завопила я. — Этот парень, — я указала на него пальцем, — Будет ананасовую маргариту. А я закажу лимонную.

Она подняла бровь и посмотрела на Ника, ожидая подтверждения.

Ник с выпуклостью.

Он наклонился ближе ко мне.

— Почему ананас?

Я закатила глаза.

— Потому что я не могу вспомнить. А так мы решим проблему.

— Что не можешь вспомнить?

— Будешь ли ты после него слаще на вкус.

Он уставился на меня и, прокашлявшись, спросил.

— То есть ты хо...

Я наклонилась к нему поближе и погладила по бедру.

— Прямо там.

Он что-то пробормотал и убрал мою руку.

— Может, Элисон, даст тебе стакан воды, если я соглашусь на ананасовую маргариту? — он вздрогнул и скривился на слове ананасовая.

— Я не хочу воды.

Элисон опустила передо мной бутылку с водой, уже с открытой крышкой. Она такой хороший друг.

Я в один глоток выпила половину.

Ник наблюдал за моим горлом с блеском в глазах.

Или, может, это мои глаза блестели? Можно ли увидеть, блестят у тебя глаза или нет?

Я поморщилась и заглянула в его глаза, пытаясь это выяснить.

Элисон поставила перед Ником другой напиток. Что-то тёмное в небольшом бокале с несколькими кубиками льда.

— Это не ананасовая маргарита.

— Нет, — он ухмыльнулся.

— Ты солгал мне. Почему каждый грёбаный парень на этой планете врёт мне? Это, что, у вас такая особенность? Или это со мной что-то не так? — я толкнула Ника в плечо, но он даже не шелохнулся.

Ник сделал глоток своего напитка. Держу пари, это было какое-то утончённое дерьмо. Скотч. Или виски. Он на мгновение закрыл глаза и опустил стакан. У него красивая шея. Раньше я этого не замечала.

— И теперь я не смогу получить ответ на свой вопрос, — я хмуро посмотрела на него. И это он во всём виноват.

— Как бы ты поняла, стал ли я слаще?

Я сощурилась на него.

— Попробовала бы?

— Но как бы ты узнала, слаще ли я? Разве тебе для сравнения не нужно сначала знать первоначальный вкус?

Дерьмо. Ник со своей выпуклостью был чертовски умён.

— Я тебя ещё не пробовала, — снова пролетела. Теперь я не получу ответ на свой вопрос.

— Нет.

— Обычно он нормальный на вкус?

Ник поперхнулся.

— Я... эм, ещё никто не жаловался.

— Но ты пил ананасовый сок раньше?

Он снова протянул мне бутылку воды, и я сделала внушительный глоток.

— Сэди. Почему ты сидишь здесь внизу и напиваешься? — со вздохом спросил Ник.

Я не была пьяна. Может, была... близка к этому, но не в стельку пьяная.

— По многим причинам, — ответила я.

— Скажи мне самую главную.

Не уверена, почему это подействовало. Почему этой короткой фразы было достаточно, чтобы опустить барьеры и выплеснуть наружу все сомнения, терзающие меня глубоко внутри, но это произошло. Возможно, помогли четыре маргариты.

Слова хлынули из меня потоком. Я рассказала ему об Уэсте, который совсем не тонул. Об Уэсте, который не отпускал меня домой. Об Уэсте, который отвёз меня к себе домой после вечеринки, когда я была в стельку пьяная, но, проснувшись утром в его постели, я поняла, что у нас не было секса, - между ног ничего не болело. Я также рассказала, как он появился в кинотеатре под открытым небом и позволил другой девчонке сидеть в своей машине, прежде чем увидел меня. Рассказала ему, как Уэст заботился обо мне, когда я обгорела на солнце, и как он испёк мне блинчики в виде пениса на завтрак. О том, как он исступлённо трахал меня на лестничном пролёте во время барбекю, а потом позволил другой девчонке остаться ночевать в своём доме. Рассказала об Уэсте, запускающем воздушного змея со своим племянником, - что заставило меня влюбиться в него, - и в то же время хранящем в своей тумбочке фотографии другой девушки. А также о том, как потом он нёс на руках вышеупомянутую девушку со своей яхты прямиком в их идеальное грёбаное будущее. И в завершении рассказала, как Уэст наконец признался в любви, трахая меня на парковке, но было уже слишком поздно, потому что с меня было довольно, и, переступив через это, я ушла.

О таком Уэсте.

К тому времени, как закончила рассказ, я была уже не так пьяна, как до этого, а рядом валялись две пустые бутылки от воды. Элисон сделала последний заказ двадцать минут назад.

Я должна была чувствовать унижение.

Но, блядь, как же хорошо было выплеснуть всё это из себя.

— Какие именно фото?

— Что?

— Какие именно, — повторил Ник, — Фотографии были в его тумбочке?

— Ох, — я нахмурилась и стала теребить воротник своей рубашки. — Фотосессия в нижнем белье. Они были хороши. Сама снимала. Какая я умничка, не правда ли?

Ник приподнял брови.

— Покажи мне.

— Что показать?

— Фото, покажи. Они есть в твоём телефоне?

Я нахмурилась, достала телефон и начала тыкать по экрану, пока не нашла то, что искала.

— Я никогда не показывала их. Это конфиденциально, — мой ровный тон заставил его усмехнуться.

Он изучал фотографии, приблизив и рассмотрев получше некоторые из них, а потом вернул мне телефон.

— Ты когда-нибудь делала такие?

— Я же сказала, я делала эти.

— Нет, — Ник улыбнулся. — Ты сама когда-нибудь снималась вот так?

Я сморщила нос и посмотрела вниз.

— Нет.

— А стоило бы. Тебе нужно самой попробовать и понять, какого это, позировать во время фотосессии, — достав свой телефон, он пару раз провёл по экрану и передал его мне. — В стиле «будуар», которые делаю я.

Я уставилась на них, ни капли не удивлённая тем, что и здесь его техника была круче моей.

— Ну почему? Что особенного ты делаешь, что они получаются такими?

Он положил свою руку на мою, ожидая, когда я посмотрю ему в глаза.

— На моих фотосессиях женщина очаровывает меня. Она дразнит меня, манит, задаёт ритм, дразнит своим телом и кожей. Она позволяет мне смотреть, постоянно заводит до предела, зная, что мне нельзя трогать. Это сильное, пьянящее ощущение власти. Быть сексуальной, желанной, прекрасной и контролирующей ситуацию, — он медленно поднял руку и несколько раз провёл большим пальцем по моему запястью. Его глаза были темнее обычного, а голос более глубокий. — Ты должна позволить мне пофотографировать тебя, Сэди. Показать, на что это похоже. Напомнить тебе, что ты обладаешь всеми этими качествами.

Я неосознанно сжала кулаки, но заставила себя расслабиться и вытерла потные ладони о джинсы.

— Снимки будут твоими. Можешь даже забрать флешку, когда мы закончим.

Предложение было заманчивым.

— Что будешь иметь от этого ты?

Он засмеялся.

— Ты же видела меня после той фотосессии с женщиной пару дней назад. Разве было похоже, что у меня тяжёлая работа? А с тобой? Увидеть тебя в этой обстановке будет уже наградой.

Я посмотрела вниз. Его выпуклость стала больше.

— Давай сделаем это.

Я хотела испытать всё, что он перечислил. Хотела почувствовать себя сексуальной, желанной, могущественной. А не испытывать эту эмоциональную неразбериху, сидя за стойкой бара.

— Может завтра...

— Сейчас.

— Не думаю…

— Сейчас.

Если не сделаю этого сейчас, не сделаю никогда. А я очень хотела. Хотела воспользоваться моментом и побыть безрассудной.

Ник опустил руки и поправил член. Он правда сделал это!

— Ты... ты пила, — он запнулся на этих словах, пытаясь изобразить джентльмена. — Нам стоит подож...

Я приложила палец к его губам.

— Закончил спорить?

Он кивнул и встал со стула.

— Я знаю, где твой номер. Мне нужно переодеться, встретимся через десять минут.

Я даже не стала оглядываться, чтобы узнать идёт он за мной или нет.

Я надела красное кружевное бельё. Атласные простыни, гора подушек и огромный балдахин, свисающий с кровати, были чёрными, свет приглушённый, а в воздухе витал лёгкий аромат духов. Он определённо переделал эту комнату для таких фотосессий, потому что во всех гостевых комнатах, включаю мою, было светлое бельё и тропические узоры. Тихий рок, играющий фоном, задавал ритм всей атмосфере.

Я приняла долгий душ, собираясь с силами, и почти дважды отказалась от этой затеи. Но тогда получается, что это ещё одна вещь, в которой Обри обошла меня. И, блядь, мне надоело проигрывать ей.

На прикроватной тумбочке стояли миска с клубникой и бутылка вина. Я налила себе бокал, так как не знала, чем ещё занять себя, пока он всё подготавливал, и к тому же, побольше алкоголя звучало как хорошая идея. Надо отдать Нику должное, он не скупился, когда дело касалось алкоголя.

Он также не засматривался на меня. Я сняла своё простое хлопковое платье, как только вошла в комнату, зная, что чем дольше буду в нём оставаться, тем тяжелее потом будет мне его снять. Затем я обошла вокруг шикарно обставленной кровати, на которой, он поклялся, было чистое постельное бельё, и легла на подушки, пытаясь успокоить нервы.

Попивая вино и поедая вкуснейшую клубнику, я оценила всё, что он здесь обустроил. Дверь на балкон была приоткрыта, чтобы тёплый морской воздух немного развевал балдахин.

Это был умный и продуманный ход. Хитрый план, позволяющий женщине чувствовать себя не такой обнажённой, несмотря на то, что в этом и была вся задумка.

— Подожди, — его голос был хриплый.

Я замерла, поднеся клубнику практически ко рту.

— Медленнее.

Я потянулась языком к ягоде, поймала её за самый кончик и немного надкусила. Наслаждаясь сладостью, я откинула голову и облизала губы, а затем пальцы.

Ник работал спокойно и профессионально. Вспышка камеры не мешала и не прерывала моих движений.

Доев клубнику и отбросив хвостик обратно в вазочку, я откинулась на подушки и перекинула через плечо волосы.

— Как именно это работает?

Он облокотился об изножье кровати и ухмыльнулся.

— Ты знаешь, как это работает, поэтому руководи процессом сама.

Я закусила губу и положила одну ногу на другую, не зная, с чего начать, но я с уверенностью могла сказать, что вино, выпитое после всех этих маргарит, начало действовать.

— Хочешь, чтобы я научил тебя, как это делать? Думаю, будет лучше, если ты всё сделаешь сама, — его голос был мягким, а глаза казались чёрными в приглушённом свете комнаты.

Я кивнула, провела рукой по волосам и снова перекинула их через плечо, - лишь бы чем-то занять себя, - позволяя рассыпаться лёгкими волнами по моей спине. Мои глаза были накрашены в стиле смоки айс, а помада по цвету соответствовала моему лифчику с пуш-апом и платью. Единственное, что не совсем сочеталось со всем остальным, были мои ногти, накрашенные золотистым цветом. Гладкая, загорелая кожа и красное бельё на чёрном атласе.

Прежде чем я смогла задуматься, как Ник видит меня, его голос раздался на фоне музыки:

— Ляг на спину.

Я опустилась на простыни, автоматически согнув одну ногу в колене.

— Руки за голову, спину выгни, — он обошёл кровать, чтобы встать с более выгодного ракурса.

— Смотри вверх, но откинь голову назад.

Я откинула голову, демонстрируя длинную шею, и чуть приоткрыв рот, провела языком по нижней губе.

— Великолепно. Поднимись на локти, но спину оставь выгнутой.

Я ещё больше прогнулась в спине и сжала пальцы, грудь тяжело опускалась и поднималась.

— Посмотри на меня.

Я запрокинула голову, сузив глаза, сердце грохотало в ушах. Это было одновременно и непристойно и изящно.

Всё в этой позе кричало о распущенности. И он был прав, это было опьяняющее чувство.

Я опустила взгляд. Ник был возбуждён. Уже. Но он продолжал сидеть на краю матраса, держа дистанцию, как и обещал.

— Расслабься ещё больше, — потребовал он. — Возьми ещё одну клубнику. Поднести её ко рту и медленно опускай вдоль тела. Смотри на меня, пока делаешь это.

Охлаждённая ягода скользнула по моей шее, между грудей и по оголённому животу, возбуждая мои соски и оставляя мурашки. Я знала, что он всё видит сквозь мой тонкий бюстгальтер. И мне это нравилось.

Щелчки камеры были едва различимы, когда он прослеживал мои движения.

— Так, Сэди. Прекрасно. Подними руку и съешь клубнику. Представь, что это толстый, сочный член. Сомкни вокруг неё губы. Оближи её. Попробуй на вкус.

Мой пульс ускорился, пока я облизывала этот спелый фрукт, начиная с самого кончика. Капля сока побежала с уголка моего рта, и я поймала её языком.

Ник выругался.

Я расправилась с клубникой и потянулась, закинув руки за голову и запустив их в волосы. Покрутила бёдрами, сжав мышцы сначала на левой, а потом на правой ноге, прежде чем расслабиться и перевернуться на живот.

Он стал двигаться позади меня, и какая-то часть меня знала, что он снимает мою спину, бёдра и изгиб попы. Я приподняла её и взглянула на него через плечо.

Наши взгляды на секунду встретились, но этого было достаточно.

Сила, неоспоримая, первобытная сила женщины над мужчиной лишь с помощью красоты её тела наполнила меня. В этот момент я была богиней. И я наслаждалась этим.

Я медленно задвигалась, лениво потягиваясь и выставляя напоказ все свои изгибы. Я томила, дразнила и манила. Почувствовав, как тепло разливается у меня между ног, я захотела большего. Я не хотела, чтобы это чувство когда-либо прекращалось.

Уверенность сочилась из меня, и я встала на колени, шире раздвинув ноги. Вот, вот что заставляет мужиков умолять. Невозможность сопротивляться тому, что находится между женских ног. Это становилось причиной войн и битв. Цивилизации строились и падали из-за этой сладостной силы.

И сегодня эта сила была в моей власти.

Я провела пальцем по внутренней стороне бедра и поиграла с краем трусиков.

Резкий выдох Ника сделал меня смелее.

Откинув голову, я наблюдала за ним из-под опущенных ресниц, затем повернулась на бок, обвела пальцем возбуждённый сосок и пробежалась по краю лифчика. Накрыв рукой грудь, я приподняла её перед камерой.

Я закрыла глаза, лаская себя и двигая бёдрами. Я трогала себя так же, как когда-то трогал меня Уэст, и это чувствовалось так хорошо. Это заставило меня гореть.

Ник отошёл на задний план, и Уэст заполнил мои мысли.

Его руки ласкали моё тело, массируя до приятной боли. Его рот облизывал и обсасывал всё моё тело, сводя меня с ума. Его тело, прижатое к моему, заставляло меня взлетать ещё выше и быстрее.

Одна бретелька бюстгальтера упала, обнажая больше кожи.

Я представляла стонущего Уэста, трогающего свой эрегированный член и умоляющего меня глазами о продолжении.

Я прикусила губу и для него медленно задвигала бёдрами.

Он кивнул, лаская себя через джинсы.

Я облизала один палец, и провела им вдоль своего тела прямо к раскалённой плоти. Засунув его под трусики, я надавила на клитор и застонала. Вторую руку я опустила ниже и раскрыла складочки, жёсткое бельё обеспечивало мне необходимое трение.

Моё имя слетело с его губ. Словно молитва. Такое необходимое.

Закрыв глаза, я упёрлась пятками в кровать.

Подняв обе руки к груди, я ощутила, как они увеличились от возбуждения, стали тяжелее. Играя с ними, я щипала соски до ощущения приточной боли, пока не стала задыхаться. И повторяла эти движения снова и снова, нуждаясь в большем.

Матрас прогнулся, когда он придвинулся ближе, без сомнения для лучшего обзора.

Воздух наполнился моими вздохами, и я вспомнила, как он целовал меня после оргазма, и я ощущала свой вкус на его языке; наши соки смешались, пока мы лежали, переплетя наши руки и ноги.

Опустив руки, я царапнула ногтями свои бёдра, расслабила ноги и раздвинула их шире. Скользнув пальцами вверх, я провела одной рукой по своим влажным трусикам, а вторую запустила в волосы и потянула.

Мой череп засаднило. Я никогда не говорила об этом Уэсту, но втайне мне нравилось, когда он грубо тянул меня за волосы во время экстаза. Когда проявлялся этот крошечный намёк доминирования, моё тело становилось ещё более податливым.

Засунув руку под трусики и подразнив пальцем клитор, я почувствовала, что становлюсь мокрая. Это всё было для него. Всё это, я полностью принадлежали ему.

Снова нежно потрогала клитор, дразня его, желая большего.

Его дыхание участилось, как и моё собственное. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы это увидеть.

Я вытащила руку из волос и опустила её на горло, пульс бешено стучал в ушах. Я практически могла ощутить там его губы, покусывающие нежную кожу.

Другой рукой скользнула вдоль складочек, отодвинув мокрые трусики в сторону.

Я застонала и немного замедлила темп, желая продлить удовольствие.

Моя спина выгнулась, груди запульсировали. Я сжала их по очереди, но ноющая боль всё нарастала. Я чувствовала всё большую потребность, требующую освобождения, которое никак не наступало.

Я сжала простыни влажной ладонью, продолжая играть второй рукой с сосками. Затем запустила руку под пояс трусиков, ища желанное освобождение.

Мои пальцы покрылись соками, и я скользнула двумя внутрь, медленно продвигая их вперёд. Так как делал он, когда мы занимались любовью, а не трахались. Таким образом, я ощущала каждый сантиметр его плоти, пока он скользил в меня.

Я выгнулась, нетерпеливо толкаясь бёдрами в свою руку.

Он застонал, и это возбудило меня ещё больше.

Я задвигалась быстрее, двигая пальцем по чувствительному клитору.

Дыхание перехватило, пальцы ног подогнулись. Я была так близко.

Снова сжав грудь под лифчиком, я ощутила трение ткани о чувствительный сосок, и это вознесло меня ещё выше.

Чей-то голос, мой или его промурлыкал: «Да, да, да…»

Сильнее надавливая, я быстрее задвигала пальцем по кругу. Один раз, затем ещё раз.

А затем в глазах помутнело, его имя слетело с моих губ, и я взорвалась, прибывая в невесомой эйфории, мои пальцы замедлились, но не остановились.

Я бессильно упала на кровать, приходя в себя после оргазма, моя кожа была влажной от пота. Движение пальцев замедлилось до лёгкого поглаживая, но, в конце концов, я убрала руку и положила её на живот, поглаживая кончиками пальцев край трусиков. Тёплый, солнечный воздух наполнил мои лёгкие во время глубоких вдохов, пока я приходила в себя.

Я облизала свои пересохшие губы и убрала спутанные волосы с глаз, устраиваясь поудобнее на подушках. Моё тело было тяжёлым, но ватным, и в данный момент это было лучшим чувством на свете.

Матрас прогнулся. Я услышала шепотом произносимую похвалу, которую не могла разобрать, но по тону могла точно сказать, что ему понравилось.

Конечно же, понравилось. Ведь он любил меня.

Что-то маленькое легло мне на ладонь, и я автоматически сомкнула вокруг пальца.

Зевнув, я повернулась на бок и накрыла простынёй бёдра. Мне так хотелось спать.

Я уловила вспышку света из коридора и почувствовала порыв воздуха, когда открылась дверь, а потом ничего, кроме звука волн, разбивающихся о берег.

Я мечтала, чтобы его руки обнимали меня, накрыв грудь, а тяжёлая нога была закинута на мои ноги. Мечтала о его дыхании у моей шеи, и его голосе у моего уха.

— Я тоже тебя люблю.

Я попыталась открыть глаза, но солнечные лучи, просачивающиеся сквозь балконную дверь, ударили по ним словно тысяча кинжалов. Голова болела так, будто по ней прошлись отбойным молотком, а во рту было сухо и гадко. Мой желудок предупреждающе скрутило, когда я скатилась с кровати, всё ещё в красном белье с запахом пота и мускуса.

Похмелье отстой. Но, по крайней мере, я проснулась одна.

Спасибо, Боже, хотя бы за это.

Дорога до ванной будто бы занимала миллион километров, но, в конце концов, я добралась до душа и позволила горячей воде окутать меня, спрятав от остального мира. В голове крутилось так много разных мыслей, что головная боль стала ещё сильнее. Уэст. Обри. Ник. Любовь. Боль. Желание. Предательство. Доверие.

Я села, прижала голову к коленям и расплакалась, позволяя воде смывать мои слёзы.

Это не были тяжёлые всхлипы разбитого сердца. Это не были тихие слёзы из-за стыда и сожаления. Это были слёзы разочарования, из-за того, что головой я понимала, что Уэст мне не пара, но вот сердце, тело и чёртова душа тянулись к нему, отказываясь отпускать.

Почему я не могу просто отпустить?

В памяти тут же всплыли воспоминания о прошлой ночи, несмотря на то, что все доказательства унесло водой.

То, как я читала письма Уэста, а затем пожертвовала их Нептуну на самое дно океана. Как топила все воспоминания в огромном количестве текилы, выплескивая свою жалкую историю первой попавшейся Элисон, - которая с сегодняшнего утра больше не является моим третьим лучшим другом, - а потом Нику. Как я позировала ему, представляя, что делаю это для Уэста. И как я полностью потеряла себя в этом моменте, убив любой шанс на то, чтобы Ник воспринимал меня всерьёз. Возможно, даже потеряв возможность работать на эту компанию в зависимости от его реакции.

Грёбаные мужики. Всегда всё портят.

Потому что, вне зависимости от того, насколько сильной я ощущала себя прошлой ночью, этим утром я не чувствовала ничего, кроме нерешительности и унижения.

Когда горячая вода грозила превратиться в холодную, я начала грубо тереть себя мочалкой, желая, чтобы прошлую ночь можно было смыть так же легко, как и мой поплывший макияж. Отельный шампунь имел запах апельсина и мяты, и это унесло меня ещё дальше в мысли об Уэсте Монтгомери. Я скучала по его цитрусовому запаху на моей подушке по утрам.

Выключив воду и выйдя из душа, я тёрла полотенцем кожу до тех пор, пока она не стала розовой. Протерев тыльной стороной ладони зеркало от пара, я взглянула на своё отражение.

Мои щеки были бледными, а глаза красными, но, тем не менее, я выглядела по-прежнему. Думала, шлюха будет выглядеть иначе.

И хотя прошлая ночь была только моей и Уэста, именно Ник был тем, кто видел это. Наблюдал, как я бесстыдно трахала себя рукой и стонала от удовольствия. Видел, как я, кончая, выкрикивала имя другого мужчины.

Пока в памяти проносились обрывки моих действий, я не могла вспомнить реакцию Ника.

И, возможно, это и было некоторым благословением.

Наспех завернув волосы в полотенце, и накинув отельный белый халат, висящий на крючке возле двери, я подняла свою скомканную одежду с пола и взяла с тумбочки флешку. Мне удалось пройти аллею позора до своей собственной комнаты, не встретив никого из постояльцев.

Ощущая каждой частичкой своего тела стыд, я сбросила в мусорное ведро бельё и резко остановилась, увидев, что на столике меня ожидает поднос с завтраком. Осторожно приблизившись к нему и подняв крышку, я обнаружила жирный бекон, яичницу с сыром и поджаристые тосты. Похмельная еда. И ибупрофен. Должно быть, Ник организовал всё это.

Маленький бумажный самолётик был зажат между маленькой бутылкой кетчупа и стаканом апельсинового сока. Уэст всё ещё ухаживал за мной, даже через океан. Даже несмотря на то, что проводил время с этой сукой Обри.

Очевидно, я была не единственной, кто не мог понять, чего он хочет.

Выбросив их обоих из головы и на данный момент проигнорировав записку, я проглотила таблетку и накинулась на еду. Она была всё ещё тёплая. Этот курорт обладал чёртовой магией. И бекон, о боже, бекон, отличался от того, что был на острове Рейнольдс.\

К тому времени, как я закончила, а желудок успокоился и вроде бы не собирался возвращать еду обратно, я снова захотела спать. Голова всё ещё болела, в ушах гудело, а солнце по-прежнему светило чертовски ярко.

Задернув шторы, с влажными волосами и в отельном халате я упала на кровать.

Меня разбудил раскат грома. Я пыталась посмотреть на телефоне сколько времени, но он был разряжен. Поставив его на зарядку около тумбочки, я посмотрела на прикроватные часы. Без десяти пять вечера. Я проспала большую часть дня, как убитая.

Зевнув, я быстренько оценила своё состояние. Голова болела меньше. Глаза стали менее чувствительными. Меня мутило, но уже не так сильно. А серое небо и штормовая погода просто идеально подходили под моё настроение.

По крайней мере, из-за дождя, никому не покажется странным, что я полдня просидела в номере, ни с кем не общаясь. Надев штаны для йоги и безразмерную футболку, я распахнула шторы, чтобы полюбоваться штормом, и снова взяла телефон. На нём уже было достаточно заряда для включения.

Как только он включился, мне посыпалась тысяча уведомлений. Восемнадцать сообщений и семь пропущенных звонков. Все от Ру.

Встревоженная, я открыла сообщения и начала читать их одно за другим.

«Позвони мне».

«Немедленно».

«Почему ты не отвечаешь?»

«Нам нужно поговорить».

«Ты в порядке?»

«Не беспокойся, мы исправим это».

«Рррр, ответь, наконец».

«Сэди! Это важно!»

«Что ты наделала?»

Я не стала тратить время на чтение остальных.

Выбрав номер Ру, я нажала на вызов и стала ждать, когда нас соединят.

— Сэди?! — её хрипловатый голос был на октаву выше обычного, и моё сердце бешено застучало в груди.

Чтобы не случилось, это не было хорошо.

— Ру? — я сильнее сжала в руке телефон. — Что случилось?

— Ты ещё не смотрела? Не видела их?

Я нахмурилась.

— Не видела, что?

Она сделала глубокий вдох, замолчав, а затем прошептала:

— Твои фотографии в обнажённом виде, опубликованные в сети.

Я уронила телефон. Он ударился об тумбочку, прежде чем упасть под кровать, всё ещё находясь на зарядке.

Я упала на четвереньки и потянула за провод, а затем села на пол и приложила его обратно к уху, прислонившись к кровати.

— Что ты только что сказала?

— Проверь почту, я сбросила ссылку. Нам нужно...

Я сбросила вызов. Мне больше не нужно было ничего слышать.

Ник.

Чёртов Ник.

Как он мог? Я доверилась ему. Он отдал мне карту памяти, но технически на фотоаппарате была ещё встроенная память, которую можно использовать.

И он, конечно же, зря времени не терял, не так ли?

Загрузил и разместил эти фотографии меньше, чем за сутки.

И, чёрт, их уже увидели мои друзья?

Как, блядь, он это сделал, разместил их на моей страничке на Фейсбуке?

Сжав бесполезную карту памяти в руке, я бросила её на пол к ногам. Я схватилась за лампу на тумбочке, но она видимо была приклеена, потому что не сдвинулась с места. Вместо неё я вцепилась в часы и начала бить ими по полу снова и снова, пока пластик не разлетелся на тысячу осколков.

Почему все парни обманывают меня?

Почему я не могу доверять правильным людям!?

Неужели у меня на лбу написано: «Идиотка, умоляющая воспользоваться собой»?

Снова стукнув по полу самым большим осколком от поломанных часов, я поранила палец. Поморщившись, я посмотрела на разрезанную плоть. Когда из раны выступила кровь, я засунула палец в рот, слёзы текли по щекам.

Я позволила себе утонуть в жалости. Отпустив реальность, прижалась к коленям и разрыдалась, пока звуки грома и дождя заглушали мои крики.

Когда буря стихла, так же, как и мои всхлипывания, слёзы продолжали беззвучно течь по моим щекам, отказываясь останавливаться. Моё дыхание было всё ещё неровным, словно я пыталась найти в себе смелость, чтобы открыть письмо от Ру. Будто мне действительно нужно было увидеть эти личные интимные моменты, которые теперь предоставлены для обсуждения.

Об этой силе и власти он говорил? Жаль, что он забыл упомянуть, что потом ей же и воспользуется.

Я залезла на кровать, где лежал мой ноутбук. Где были доказательства для моего публичного уничтожения. Внезапно, компьютер превратился в гадюку, поджидающую момента моей наибольшей слабости, чтобы укусить меня.

Глаза жгло, и я попыталась проморгать и сфокусировать зрение. Включив ноутбук, ощутила, как бешено бьётся сердце о рёбра. Я нервно забарабанила пальцами по спинке кровати, в ожидании, когда он полностью загрузится.

Я замерла, наведя курсор на значок электронной почты, зная, что находящееся внутри письмо уничтожит меня. Сломает ещё сильнее, чем уже сделал Уэст.

Закусив губу, я открыла почту, а затем перешла по ссылке в письме Ру, тема которого гласила: «СРОЧНО!»

В моём браузере загрузился популярный порно сайт. Один из самых популярных, которые я знала, его пошлый логотип высветился в углу моего экрана.

В верхней части страницы я увидела надпись «Топ-аматоров»[1], и себя, раскинувшуюся на кровати, внизу экрана на лодыжке чётко виднелась татуировка бумажного самолётика.

Но не это заставило моё дыхание сбиться. Не это заставило мою руку сжаться в кулак. Не это заставило меня сощуриться.

Нет, кровать на экране не была застелена чёрными шёлковыми простынями и окружена балдахином.

На мне не было красного белья.

И я была не одна.

Рядом со мной, со скрытым лицом, но с фирменной усмешкой, растянувшись, лежал мужчина, о котором я не думала несколько месяцев. Его ноги были переплетены с моими, и он посасывал мою шею, сжимая рукой ягодицы. Моё лицо обращено к нему: глаза закрыты от удовольствия, рот слегка приоткрыт.

Первый мужчина, который сломал меня.

Ашер Сноуден, бывший парень, которого я оставила позади, сбежав на остров Рейнольдс. Ублюдок, чью технику я уничтожила, бросив в наполненную водой и пеной ванну. Парень, который собирался сделать мне предложение, прежде чем я узнала, что он не просто спит с моей ассистенткой, но также, как и меня, снимает её на видео.

А потом делится видео со своими друзьями.

И, если это всё не было всего лишь кошмаром, со всем этим гребаным миром тоже.

[1]Любитель (буквальный перевод с фр. Amateur; лат. amator, от лат. amo — любить, быть довольным, иметь обыкновение, быть склонным) — непрофессионал в каком-нибудь деле, «занимающийся чем не по званию, а по призванию, любви, охоте, наклонности»

Проморгавшись, я пробежалась глазами по экрану. Мигающий красно-жёлтый баннер большими буквами гласил: «Конкурс». Десять тысяч долларов получит лучший аматор за своё домашнее порно видео, если оно насобирает наибольшее количество голосов. Насколько я поняла, конкурс сузился до десяти участников.

И я фигурировала в двух видео.

Ребекка, моя бывшая ассистентка, - а теперь, скорее всего, новая девушка Ублюдка, - тоже принимала участие в конкурсе, в видео под названием «Грудастая брюнетка любит анал».

Оригинальненько.

Мои же назывались «Ненасытная блондинка» и «Блондинка любит грубости».

Тридцать шесть минут и двадцать три минуты. Почти час.

Меня.

Голой.

Уязвимой.

Открытой.

Выставленной на показ.

Обманутой.

Использованной.

Осквернённой.

Преданной.

Это было похоже на сон. Будто та девушка на экране, - та, которая, несомненно, выкрикивала имя Ашера, извивалась под ним, требуя больше его прикосновений, и излучала любовь, - была предыдущей версией меня. Сэди 1.0

Потому что нынешняя версия меня даже не могла вообразить себе нечто подобное.

Не могла допустить, чтобы незнакомцы стали свидетелями самого интимного момента.

За исключением того раза, когда Уэст трахал меня пальцами на заднем сиденье своего грузовика во время просмотра фильма под открытым небом.

Или того раза под лестницей, когда кто угодно мог пройти мимо.

Или на парковке возле «Якоря», прямо перед этой поездкой.

Но тогда всё было иначе. Риск, что нас застукают, был, да. Но это не было открытым эксгибиционизмом. Мы не были прыщавыми подростками, которые кончают в грязный спортивный носок, уединившись в своей спальне. Или пожилыми, одинокими старикашками, фантазирующими о том, чего у них никогда уже не будет.

Возможно, я лишилась рассудка и бдительности, встречаясь с Уэстом. Но с Ублюдком? Когда наш секс был тщательно расписан в его ежедневнике, а спонтанность была чем-то нереальным? Нет.

Я не ожидала этого.

Оказывается, я его совсем не знала.

Так же, как не знала Уэста.

Выбросив их обоих из головы, я снова сосредоточилась на экране. В настоящее время я была на втором и третьем местах. Задница Ребекки занимала шестое. Я не должна была улыбаться, но мои губы изогнулись в усмешке.

О, Боже. Что со мной не так? Я пала так низко, что получаю удовольствие от того, что мои секс-видео более популярны, чем её? Но да, если мне суждено опуститься на дно, я, по крайней мере, выше её уродливого зада.

Выкуси, сука.

Прокрутив страницу вниз, я увидела ещё кое-что интересное. Ублюдок дал себе порно имя. Пока я выполняла свою роль как Блондинка, он фигурировал под именем Бен Довер.

Сомневаюсь, что он додумался до этого сам. Ум не был его сильной стороной.

Количество набранных голосов было ужасающим. Пять пальцев вверх. Куча страниц с комментариями под каждым видео.

Оседлай эту суку.

Блядь, а она горячая.

Спорим, ей нравится хорошая взбучка. Попробуешь в следующий раз?

Может, организуем тройничёк?

Её зад...

Я больше не могла это читать.

Похабные слова незнакомцев оскверняли моё тело и мои действия.

Моё достоинство, как личности, пошатнулось. Я уже не была Сэди Маллинз - перспективный фотограф. Или Сэди - преданная подруга. Или Сэди - девушка, достойная любви.

Нет. Я была лишь куском плоти. Парой сисек и дыркой для траха. Задницей для шлепков и волосами для накручивания. Я даже не была достойна имени, настоящего или выдуманного.

Я была просто Блондинкой.

Другие девушки могли осуждать, издеваться, желать оказаться на моём месте, что угодно.

Просто очередная порно шлюха, требующая большего.

Я оцепенела, мои конечности отяжелели, а глаза защипало.

Но мне нужно было узнать, что там дальше. Посмотреть, какую ещё часть меня уничтожил Ублюдок, часть, которая ему больше не принадлежала. Если я сделаю это быстро, то, может, будет не так больно.

Будто быстро сорвать пластырь. Один быстрый рывок и всё кончено.

Подведя курсор к кнопке воспроизведения первого видео, я засомневалась. Я не была уверена, что действительно хочу увидеть, какие интимные, личные детали продемонстрированы на этих видео. Не была уверена, что хочу увидеть, как я, будучи обнажённой, предлагаю своё тело мужчине, за которого, думала, выйду замуж.

Слава Богу, я сбежала до того, как он сделал мне предложение.

Опустив взгляд ниже, я заметила под видео ссылку.

«Интервью с участниками: закулисные подробности о финалистах».

Нет. Нет, нет, нет, нет, нет.

Хватало и того, что моё тело было на всеобщем обозрении. Пожалуйста, скажите, что он не говорил о нас.

Мои руки тряслись, когда я открыла интервью Бена Довера.

Интервьюер: Итак, Бен. Что заставило тебя поделиться этими видео?

Бен: Честно? Я знал, что у меня есть неплохой шанс выиграть. И я смогу использовать выигранные деньги.

И.: Правда? И куда ты планируешь потратить их, если выиграешь?

Б.: Недавно с моей техникой произошёл неприятный инцидент, и мне нужно купить новую.

И.: Ты сделал эти видео лишь для конкурса? Или домашние видео всегда были твоим хобби?

Б.: Моя девушка, Блондинка, очень сексуальна. А все мои друзья были одиноки. Первое видео я снял лишь для того, чтобы похвастаться перед ними. Показать им, что они упускают. И они захотели большего. И, честно говоря, да, было круто знать, что они дрочат на мою девушку. Так что я продолжил снимать.

И.: А, что насчёт Брюнетки?

Б.: Знаешь, у моих друзей появились запросы. Они захотели посмотреть что-то с перчинкой, извращённое. То, что, как я знал, моя девушка не захочет делать. Поэтому появилась брюнетка, которая была более чем готова помочь.

И.: Получается, твоя девушка не возражала против этого?

Б.: Она никогда не знала об этом. Парням положено иметь секреты, верно?

И.: Не стоит скрывать, ты популярный парень, три твоих видео в финале. Расскажи нам, с Блондинкой было круто? Или тебе больше нравилась Брюнетка?

Б.: Что ж, они обе хороши по-своему. С Блондинкой, знаешь, с ней всё было более серьёзно. Она любила меня. Сделала бы всё что угодно для меня. Ну, почти всё. Ты видел видео с Брюнеткой. Мне нужно было потрудиться, чтобы получить от неё нужные действия. Но, блядь, иногда приятно просто повеселиться. Иногда тебе не хочется заниматься любовью. Иногда хочется просто грязного, жёсткого траха. Так что, я бы сказал, что Блондинка милая, но Брюнетка развязная.

И.: Тем не менее, видео с Блондинкой более популярны. Как думаешь, почему?

Б.: Потому что для неё это всё было по-настоящему. Брюнетка знала, что происходит. Мы трахались. На камеру. Для зрителей. Это всё было горячо, как ад, но без каких-либо чувств. Блондинка же? Она была моей девушкой. Я знал каждый сантиметр её тела. Знал, как целовать, трогать и заводить её, чтобы получить нужную реакцию. Ту, что понравится всем. Поэтому думаю, вся разница в том, что с ней всё было по-настоящему.

И.: Вы всё ещё вместе?

Б.: На данный момент нет. Но я не удивлюсь, если, в конце концов, мы будем вместе. Я имею в виду, серьёзно, ты же видел видео? Нам было охренеть как хорошо вместе. Она соскучиться по всему этому и вернётся. Я не сомневаюсь.

Я сделала глоток воды, когда меня начало трясти от ярости.

Я вернусь? На какой планете он живёт?

Он показывал это своим друзьям. Показал целому миру.

А теперь мои друзья... одну секундочку!

Как мои друзья узнали об этом?

Схватив телефон, я набрала Ру.

Она ответила сразу же.

— Сэди, нам нужно…

— Как ты это нашла?

— Сейчас мы должны беспокоиться о других вещах. Нам нужно...

— Как. Ты. Это. Нашла? — у меня заболела челюсть из-за того, насколько сильно я сжала зубы.

— Сэди, — её тон стал мягче. — Сейчас это неважно.

— Скажи мне, — я должна была это знать.

Она вздохнула, и моя свободная рука сжалась в кулак.

— Я была в «Крушении», мы с Тео договорились встретиться и выпить. Там была Обри со своими приспешницами, они смеялись над чем-то в её телефоне, и, услышав твоё имя, я отправилась на разведку.

— Обри?! — мой вскрик напомнил вопль хищной птицы. Например, ястреба, который собирался схватить свою жертву. Хотя, в данной ситуации именно она была хищным ястребом, а я всего лишь перепуганной полевой мышью.

— Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, то её iPhone встретил свою смерть в стакане с пуншем.

Я закрыла глаза и усмехнулась.

— Спасибо тебе за это.

Ру всегда прикроет меня. Всегда. По крайней мере, в этом я могла не сомневаться.

— Что нам нужно...

— Как она узнала об этом?

На этот раз голос Ру был нетерпеливым.

— Не знаю. Она не важна. Никогда не была важна. Только ты. Теперь нам нужен план. Я уже связалась с адвокатом в Нэшвилле, а также с тремя друзьями хакерами, которые уже занимаются удалением видео...

Она продолжала говорить, но я её больше не слушала.

Гребанная Обри.

Я вновь посмотрела на свой компьютер. Конкурс начался четыре недели назад. Мне было интересно, как давно она знала. Со сколькими людьми на острове Рейнольдс она им поделилась.

В месте, где я надеялась начать всё сначала. Стать уважаемой. Возможно, построить бизнес. Жизнь.

Чёрт, две недели назад я даже представляла, как создам там семью с Уэстом.

— ... ты вообще слушаешь меня?

— Нет. Если честно нет, — мысли бешено крутились в голове, но никуда не приводили. Словно хомяк в колесе.

Как, блядь, мне выпутаться из всего этого?

— Сэди! — голос Ру был резким. Никакой жалости. — Слушай. Меня. Я даже не буду спрашивать, почему ты не упомянула, что есть секс-видео с тобой.

Я не сказала ей, потому что мне было стыдно. Я еле призналась ей в том, что узнала об его измене с Ребеккой, пока жила в Нэшвилле. Когда я утопила его технику, то думала, что решила секс-проблему самостоятельно. Сделала вид, что этого никогда не случалось. Очевидно, я ошибалась.

— ... но уже слишком поздно беспокоиться об этом. У меня созрел план. С тобой всё будет в порядке. А вот Ублюдок... он поплатится за это.

Стальная решимость в её голосе подбодрила меня. Я черпала силу от её уверенности и собранности. Заставив себя внимательно выслушать, какие шаги она уже предприняла, и какие собирается предпринять, мне хотелось её расцеловать.

Ру. Боже, благослови Ру.

Она была изумительной.

Злой.

Коварной.

И на моей стороне.

А самое главное, она была права.

Ублюдок поплатится за это.

Я не знала, буду ли в порядке, когда всё уляжется. Останутся ли у меня ещё какие-либо друзья, кроме Ру. Будут ли у меня ещё клиенты. Но одно я знала наверняка. Ашер связался не с той женщиной

Грэди принял мою отговорку по поводу семейных обстоятельств без каких-либо вопросов, вынуждая меня замолчать и задуматься, знает ли он о моей новой репутации. Но его глаза не выражали никакой жалости, презрения или осуждения. Лишь беспокойство. Он настоял, чтобы я обязательно сообщила, если вдруг понадобится его помощь, потом заказал такси, которое отвезло меня в аэропорт рано утром, на самый ранний рейс, который я смогла найти. Я заверила его, что у меня достаточно фотографий для дальнейшей работы в обоих направлениях, которые мы обсуждали, и всё будет готово к следующей неделе.

Он в свою очередь заверил меня, что не уволит с курорта на острове Рейнольдс.

В моём контракте, что, была какая-то графа о морали и уважении? Я знала, что этот проект был очень важен для Грэди - серьёзный толчок в его карьере. И я не хотела, чтобы моя новоприобретённая слава плохо отобразилась на нём.

Поэтому мне нужно было очистить свою репутацию. Он поверил в меня и не заслуживал, чтобы из-за меня его репутация тоже была испорчена.

Но не сейчас. Не тогда, когда вся эта ситуация была такой серьёзной и запутанной. Мне нужно было исправить всё как можно быстрее, чтобы не стать старой, разбитой, слабой версией самой себя. Не тогда, когда я могла доказать, что была жертвой и меня опозорили, показав всем настоящего Ашера Сноудена.

Никчёмного. Гадкого. Не стоящего доверия.

Мужчины, охотившиеся на женщин, особенно при помощи сексуального унижения и доминирования, заслуживают отдельного места в аду.

А вместе с Ру, на моей стороне, я собиралась удостовериться, что он получит по заслугам.

Я не встретилась с Ником, за что была благодарна. Я всё равно не знала, что сейчас сказать ему. В последний раз, когда он видел меня, я была почти голая и стонала от удовольствия, засовывая свои пальцы в себя. Сказать, что мне было стыдно, ничего не сказать. Особенно после этой ситуации с Ублюдком. Не было и шанса, что он вновь посмотрит на меня хотя бы с намёком на уважение.

Когда я убрала бардак в своей комнате, маленькая карта памяти, с моей фотосессий, была погнута и надломлена, что делало мои фотографии потерянными навсегда. Их больше никто никогда не увидит, ни он, ни я, ни кто-либо ещё. И глубоко внутри я почувствовала облегчение. Не думаю, что была готова увидеть их на экране. Увидеть открытую уязвимость, которую я показывала Нику, когда на самом деле думала об Уэсте.

Эти моменты были правдивы, чисты и непоколебимы. Я знала, что если посмотрю в свои глаза на этих фотографиях, то увижу в них, как моё сердце тоскует по Уэсту, отказываясь его отпускать. А мне очень, очень нужно было отпустить его.

Сев в небольшой самолёт, я выбросила из головы все мысли о нём и позволила злости на Ублюдка выйти на первый план. Когда я впервые узнала об его измене и о секс-видео, то почувствовала боль, предательство, ощутила себя использованной. Я сбежала, будто маленькая девочка, чтобы зализать свои раны.

Но он недооценил меня.

Мне надоело прятаться. Женщина, сумевшая собрать себя из обломков, была сильнее. Она могла постоять за себя. Знала, что достойна большего. И не собиралась так просто оставлять это дерьмо безнаказанным.

Чёрт, нет.

Если он думал, что поломанная техника было худшим, что с ним случалось, то я докажу, насколько он ошибся, когда приеду в Нэшвилл.

Но сначала меня ждала остановка в Майями.

Где отменили все рейсы на два дня из-за неожиданного тропического шторма, обрушившегося на город.

Эти два дня мне пришлось провести в дешёвом, грязном отеле возле аэропорта, потому что все нормальные отели были, конечно же, забронированы заранее. Я сидела и смотрела на криво приклеенные обои с изображением пальмы, а также на ковёр, подозрительного коричнево-серого цвета, который явно скрывал пятна, о происхождении которых даже не хотелось думать, ожидая, когда наш с Ру план начнёт работать. Совершались телефонные звонки. Давались указания. Собиралась команда.

Я питалась содовой и едой из автомата, не желая сражаться со штормом, чтобы раздобыть нормальную еду. Мне было всё равно. Всё было безвкусным, даже маленький сладкий пончик, содержащий в шесть раз больше калорий, чем необходимо нормальному человеку на целый день. Приём пищи был всего лишь способом скоротать время, отмотать часы, пока я не смогу добраться до Ублюдка и уничтожить его, так же, как он уничтожил меня.

Мои эмоции колебались, словно маятник в воде. Ярость по поводу Ублюдка. Разочарование во всём мужском поле. Удовлетворение от того, что видео были успешно удалены с сайта. Разочарование в себе из-за вкуса на мужчин. И смятение всякий раз, когда я думала об Уэсте - умом я понимала, что мне нужно отпустить его, но сердце отказывалось это принимать.

Ру была святой. Мы разговаривали часами, и всё это время она слушала мои бесконечные тирады, а также многочисленные разглагольствования, не перебивая и со всем соглашаясь, даже если я противоречила тому, что говорила пять минут назад.

Когда я предложила попробовать лесбийские отношения, она восприняла меня всерьёз, как самый настоящий друг. Я составила список плюсов и минусов на экскурсионном листе, лежавшем рядом с библией в дешёвой прикроватной тумбочке, и плюсов вышло много. За исключением того, что никто из нас не хотел заниматься сексом друг с другом. Мы раздумывали о страпонах, но начали спорить о том, кто будет главным. Естественно, она хотела руководить, но мне надоело прогибаться в отношениях, поэтому главной хотела быть я.

И, типичная Ру, которая всегда была не удовлетворена своим партнёром, сумела найти изъяны даже во мне. Она настаивала, что мы обе должны сделать бразильскую эпиляцию, раз решили стать лесбиянками. Я любила её, но недостаточно, чтобы позволить воску осквернить свою зону бикини. Наши отношения были обречены, ещё даже не начавшись.

Исписав лист большой буквой Х, я начала неосознанно складывать бумагу. Я не осознавала, что делаю, пока у меня в руках не оказался идеальный бумажный самолётик. Скомкав, я бросила его в мусорное ведро в углу, но, конечно же, промахнулась, что было неудивительно, учитывая последние события моей жизни.

Когда мы, наконец, повесили трубки, чтобы Ру могла сделать несколько необходимых звонков и проконтролировать, как продвигается наш план, я была измотана.

Телевизор не интересовал меня. Песни о разбитом сердце были мне очень близки, потому я выключила и радио. Wi-Fi в отеле был просто ужасен, что было хорошо, потому что мне лучше было держаться подальше от Фейсбука.

Вместо этого я достала компьютер и прокрутила последнюю фотосессию с острова Рейнольдс. Ту самую, где Уэст запускал воздушного змея вместе со своей сестрой Хейли и её сыном Коди. Ту, во время которой я поняла, что в один прекрасный день у нас с Уэстом могут быть дети. Когда я поняла, что люблю его.

На самом деле, я так и не обработала эти фотографии и не сбросила их Хейли. Чувство вины и желание чем-то занять себя заставили меня сесть за них сейчас, и я начала отбирать лучшие снимки, немного ретушируя их.

Я улыбалась, пока работала. Вот Коди сидит на широких плечах Уэста, в то время как Хейли протягивает к нему руку, помогая усидеть. Его широкая улыбка выражает полную невинность и счастье. На следующей фотографии Уэст с беззаботной улыбкой смотрит в мою сторону, его взгляд прикован ко мне сквозь объектив, и глаза выражают лишь тепло и заботу. Затем Уэст подбрасывает Коди высоко в воздух. На следующих снимках запечатлено, как Хейли держит его за маленькие ручки и крутит вокруг себя до тех пор, пока они оба не падают на песок, счастливо смеясь. Лицо Уэста, когда он уговаривал меня отложить камеру и просто наслаждаться моментом; его губы изогнуты в ухмылке, а прекрасные серо-голубые глаза сияют...

Я закусила губу.

Это фото. Всё было на этом фото. На нём так очевидно видно, что он чувствовал ко мне на самом деле.

Прежде, чем я успела всё обдумать, я разблокировала его номер и нажала на кнопку «вызов», мои руки тряслись, а глаза наполнились слезами.

Всё в моей жизни было неправильно, запутано и шло наперекосяк, поэтому, чёрт возьми, мне просто нужно было услышать его голос.

Пока шёл гудок, я взглянула на часы на своей шаткой прикроватной тумбочке. Было поздно. Действительно поздно. Уже далеко за полночь. Мой рейс на самолёт был запланирован на сорок минут девятого утра, и я давно должна была спать, только вот мой грёбаный мозг никак не мог заткнуться и дать мне немного отдохнуть.

На третьем гудке я убрала телефон от уха, и когда уже хотела отключиться, в динамике прозвучал его голос.

— Сэди?

Кусая губу, я вновь приложила телефон, в то время как по щекам покатились первые слёзы.

— Сэди.

Его голос. Чёрт, как же я скучала по его голосу. По тому, как проникновенно и с желанием он произносит моё имя. В этот момент я так много услышала в нём.

Надежду. Беспокойство. Облегчение.

Я почувствовала резкую боль во всём теле, все мои внутренности будто сжались в один комок, и в этот момент мне не хотелось ничего больше, чем снова прикоснуться к нему, почувствовать его рядом с собой. Снова принадлежать ему.

Я крепче сжала телефон, но так и не смогла ответить ему. Во рту было слишком сухо, слова, которые хотелось сказать ему, душили меня.

— Я здесь, малышка. Чтобы не случилось, я здесь. Всегда.

Ещё больше слёз заскользили по моим щекам, стоило пролиться одной, как они ручьём потекли друг за другом. Я прерывисто вздохнула, понимая, он может услышать меня, и в тот же момент уловила такой же вдох в ответ.

— Тебе не обязательно что-то говорить. Всё в порядке. Только не вешай трубку. Блядь, я скучал по тебе, — тоска в его голосе заставила меня прижать кулак ко рту, чтобы сдержать рыдания, рвущиеся наружу.

Я тоже скучала по нему. Я хотела, чтобы он был рядом, обнимал меня и защищал от того дерьма, в которое превратилась моя жизнь. Я свернулась калачиком на кровати, в ожидании его следующих слов, зная, что он даст мне именно то, в чём я нуждаюсь больше всего.

— Я знаю, что чертовски облажался, Сэди. Не с Обри… ты должна знать, что между нами ничего нет, — его тон был настойчивым, непоколебимым, и мне так хотелось поверить ему. — Я чертовски облажался, потому что обидел тебя, а это было последнее, что я хотел сделать.

Он остановился, и я могла представить, как он проводит рукой по волосам, как обычно это делал, когда был расстроен.

— Я люблю тебя, — в этом заявлении не было и намёка на мольбу или обвинения с его стороны. Только искренность. — Я пообещал себе, что тебе больше никогда не придётся в этом сомневаться. Я докажу тебе это каждым поступком, который ты позволишь мне совершить.

Мои плечи дрожали от молчаливых всхлипов, которые я не могла позволить ему услышать, потому что моя гордость не желала показывать ему, насколько сломлена я была в этот момент. Моё сердце тянулось к нему, но упрямая голова не давала губам ответить.

Движение на другом конце провода. Звук закрывающейся двери. Шаги.

— Я так рад, что ты позвонила. Я проверял телефон тысячу раз в день, надеясь... — он куда-то шёл. Дождь барабанил по стеклу, и я напряглась, стараясь лучше расслышать всё, что происходит по ту сторону трубки. — Хотел бы я, чтобы ты сейчас была рядом со мной, — разочарование и тоска смешались в его голосе. Услышав звук шуршащего покрывала, я представила, как он ложится в постель. — Я скучаю по нашим ночёвкам. По тому, как ты утыкалась в мой бок, идеально помещаясь в моих объятиях, по тому, как твои волосы щекотали мой нос, и как ты прятала свои холодные ноги между моими, — он вздохнул, и этот звук сломал ещё одну стену, которую я выстроила между нами. — Моя подушка больше не пахнет тобой, поэтому я пошёл в магазин и купил шампунь с запахом арбуза, каким пользовалась ты. Думал, что если помою им голову прямо перед сном, то запах останется, и тогда я смогу представить, что ты рядом со мной, — он издал нервный смешок. — Не сработало.

Я потёрла ладонью глаза и облизала солёные от слёз губы. Я хотела сказать ему что-нибудь. Что угодно. Но даже не знала с чего начать.

— Сэди, не клади трубку. Даже если ты ничего не скажешь сегодня, только не клади трубку, хорошо? Если это самое лучшее, что у меня может быть, если я могу уснуть с тобой только таким образом, я приму это. Простое знание, что ты находишься на том конце, черт, намного лучше, чем пустота, которую я ощущаю с тех пор, как ты ушла.

Я откинула прочь противное покрывало и, укрывшись грубой простынёй, попыталась удобнее умоститься на твёрдой бугристой подушке. Как же мне хотелось сейчас оказаться в его объятиях и уснуть на твёрдом плече, окружённая его теплом. Но я не могла ему в этом признаться, поэтому вместо этого сосредоточилась на звучании его глубокого голоса.

— Не знаю, что же всё-таки заставило тебя позвонить мне сегодня, но я рад, что ты это сделала. Я тут с ума сходил без тебя. Даже генерал Борегар избегает меня. Полагаю, я вёл себя как последний засранец, — он усмехнулся, а потом его голос смягчился, стал более серьёзным. — Надеюсь, с тобой всё в порядке, и ты счастлива. Даже если это означает, что ты не вернёшься ко мне, когда приедешь домой. Это всё чего я хочу для тебя - чтобы ты была счастлива.

Мы оба молчали. Просто дышали в трубку, наше дыхание было сбивчивым, но потом выровнялось в один ритм. Я прижала руку к груди.

— Я буду говорить дальше, ладно, Сэди? Всякие милые глупости, которые рассказывал бы тебе, будь ты сейчас со мной в кровати. Например, об Уайте, который сделал из себя посмешище в баре, и о чокнутом клиенте, который решил поехать на турнир по рыбной ловле, хотя сам до чёртиков боялся взять рыбу в руки. О неприятностях Хейли, причиной которых был Коди и... я просто буду болтать обо всём, потому что боюсь, если остановлюсь, ты положишь трубку.

Он сделал глубокий вдох и принялся рассказывать историю за историей. Слова смешались в неразборчивый поток. Единственное, что я слышала, был его голос. Как он наполнялся смехом или становился саркастическим, а потом смягчался, когда Уэст говорил о своём племяннике. Он не переставал говорить, не отпуская меня ни в час, ни в два, ни в три ночи.

Я не видела в котором часу уснула. Должно быть, я заснула под звуки его голоса.

Когда противный и настойчивый звук будильника разбудил меня в пять утра, я всё ещё держала телефон в руке, хотя больше не прижимала его к уху.

Сообщения от него и Ру ждали меня.

Не удержавшись, я в первую очередь открыла его сообщение.

Это было изображение генерала Борегара, лежащего рядом с ним и пускающего слюни.

Уэст: Он сохраняет твоё место тёплым.

Я на секунду застыла, представляя, как лежащий в постели Уэст - тёплый, расслабленный и скорее всего без рубашки - тянется к псу, чтобы погладить его. Завидовала ли я собаке в этот момент?

Возможно.

Наверняка.

Отбросив в сторону лёгкий намёк на тоску, я открыла сообщение Ру.

Ру: Всё готово. Ожидает только тебя.

Я сделала глубокий вдох, и в памяти всплыло самодовольное и высокомерное выражение лица Ашера, когда-то казавшееся мне таким красивым. Вспомнилось, как он с успехом показал и доказал всю свою ничтожность. Как сломал меня, разорвав в клочья всё то, что я считала своей жизнью.

Улыбка появилась на моём заплаканном лице.

Я не могла дождаться, чтобы отомстить.

К тому времени, как самолёт приземлился и Ру забрала меня из аэропорта, у меня оставалось чуть больше часа, чтобы подготовиться. Я убедила её не сообщать моей семье о моём приезде и вообще не вмешивать их во всё это, поэтому, как только мы зашли в номер отеля, она сразу же принялась за мой макияж. И он был далеко не скромный. Если предстоит встретиться с такой сволочью, как Ублюдок, важно ощущать себя непобедимой. Быть как минимум на голову выше него, чтобы он даже в своих самых диких мечтах не мог допрыгнуть до меня. И частью этого была внешняя броня: безупречная причёска и макияж, а также сногсшибательный наряд. И, конечно же, босоножки, которые в ином случае я ни за что не надела бы. Не хватало ещё споткнуться и упасть в них в самый драматический момент.

Она заплела мои волосы во французскую косу, которая одновременно выглядела и изящно, и просто. Яркий шёлковый топ, обтягивающие чёрные джинсы и босоножки на танкетке дополнила чёрная подводка для глаз, завершая образ.

Мы спорили по поводу того, стоит ли ей идти вместе со мной или лучше остаться ждать в машине. Она не хотела оставлять меня наедине с ним. А я хотела показать ему, что достаточно сильна, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Мы должны были следить за временем. Как только я зайду к нему у нас будет около тридцати пяти минут, перед тем как идеальный мирок Ублюдка начнёт разваливаться на части.

Ру никогда ничего не делала наполовину, поэтому вместо какой-то развалюхи, она взяла напрокат огромный, роскошный джип в какой-то фирме, находящейся на окраине Нэшвилла, города, который раньше был моим домом. Выключив мотор, она схватила меня за руку, прежде чем я вышла из машины.

— Ты готова к этому? Нужна ещё минутка?

Я облизала свои пересохшие губы, слизывая помаду.

— А разве имеет значения, готова ли я?

Она отпустила мои ледяные пальцы и, схватив за плечи, заставила посмотреть на неё.

— Ты, Сэди Маллинз, сильная, красивая женщина, достойная тысячи таких Ашеров Сноуденов. Он не только разрушил ваши отношения, растоптал твоё доверие, да и вообще всё человеческое, что было между вами, но и показал своё нутро. Не твоё. Своё. Свою слабость, ущербность. Своё хрупкое чёртово эго, которое нуждалось в одобрении его безмозглых дружков и признании ими в нём жеребца, чтобы он мог чувствовать себя мужиком. Которым он не является. Потому что он ублюдок. Даже не крутой-порно-продюсер-ублюдок. Весь такой крутой без волос на теле и в масле. Нет, он словно грязная, заплывшая жиром, волосатая геморройная задница, зудящая от боли, — её пальцы впились в моё предплечье.

— Геморройная? — из меня вырвался сдавленный смешок.

— Однозначно, — кивнула она с серьёзным выражением лица.— Не говоря о том, что он полный идиот. Процесс запущен. Это не сойдёт ему с рук, — она сделала паузу и снова повторила: — Это не сойдёт ему с рук. Я имею в виду, что тебе не обязательно встречаться с ним, так или иначе он всё равно получит по заслугам и тебе не придётся смотреть на этого подонка снова.

Поднимаясь, я убрала её руки со своих плеч.

— Знаю. Но мне нужно сделать это. Ради себя самой.

— Хочешь, я поднимусь с тобой? — ещё раз предложила она. — Я могу подождать в коридоре, меня не будет видно, но я буду поблизости, если понадоблюсь.

Я нагнулась через панель управления и заключила её в крепкие объятия. Вот что такое настоящая дружба.

— Я это сделаю, Ру. Я должна.

Моё лицо озарилось решимостью, и я сделала глубокий вздох. Осталась тридцать одна минута.

Время шоу.

Посылая ей улыбку, я открыла дверцу машины и вышла на тротуар. Направляясь к входной двери, я услышала оклик Ру:

— Врежь ему по яйцам в самом конце!

Я хихикнула.

Проходя по деревянному полу через лобби и ожидая лифт, я всё ждала, когда начну нервничать, но ничего не происходило. Мои ладони оставались сухими. Челюсть напряжена. Я была готова. Даже больше, чем готова.

Я была чёртовой презираемой женщиной, и настало время ему заплатить за всё.

Несмотря на то, что у меня был ключ от двери, я постучала. К тому же, я оставила кошелёк в машине. С собой у меня был лишь телефон в заднем кармане джинсов на случай, если мне срочно понадобится Ру. Она будет возле двери через двадцать восемь минут, если до этого времени я не выйду из здания. Хотя, зная её, она не будет ждать так долго. Скорее всего, она уже ждала за углом, чтобы потом, как только я войду внутрь, подойти к двери и подслушать, несмотря на обещание ждать в машине.

К тому же, я уже включила диктофон на телефоне, чтобы записать весь наш разговор.

Я остановилась прямо напротив глазка. Когда шаги по ту сторону приблизились, последовала пауза, - думаю, он проверял, кто стоял за дверью. Потом последовало ещё более длительное колебание, прежде чем раздался щелчок дверной цепочки и дверь открылась.

И вот он, прямо напротив меня.

С неизменной самодовольной улыбкой на лице.

Он облокотился плечом о дверную раму, сканирую меня недружелюбным взглядом с ног до головы.

— Сэди. — Это было утверждение, а не вопрос, и я успела уловить лишь слабый намёк на удивление. Как будто он ждал меня.

Я не нервничала. Не отошла в сторону и не отдалилась.

Мне было всё равно, подкачался ли он, стал ли крупнее или же сильнее.

— Ашер, — сказала я быстро, без эмоций.

Его волосы были длиннее, чем я помнила, и взъерошены таким образом, как сейчас нравилось большинству девушек. Двухдневная щетина виднелась вокруг его рта. Рта, который в прошлом касался каждого дюйма моего тела.

Мне с трудом удалось сдержать дрожь от этих воспоминаний. Фу. Просто... фу.

Приподняв брови, он шире распахнул дверь и махнул рукой, приглашая меня пройти внутрь. Я хмыкнула и осторожно прошла мимо него, стараясь не допустить соприкосновения с ним.

Я вошла в гостиную, которая не сильно изменилась с тех времён, когда я здесь жила, разве что стала более грязной и неубранной, а на журнальном столике стояла новенькая, дорогущая камера GoPro.

Готова поспорить, он получил много пользы от неё.

Он последовал за мной, но остановился возле барной стойки, разделяющей пространство, и уселся на один из металлических стульев, которые я выбрала, когда мы переехали сюда, скрестив руки на груди.

— Я ожидал, что когда-нибудь ты вернёшься, — начал он. — Но всё-таки думал, ты позвонишь вначале.

Милая, слащавая улыбка сменила мою непроницаемую маску, и я сцепила руки за спиной, чтобы он не увидел мои сжатые кулаки.

— И зачем, по-твоему, я должна вернуться?

Проведя рукой по взлохмаченным волосам, он усмехнулся.

— Сэди, ты не можешь отрицать, что нам было хорошо вместе. Нам было охренеть как здорово. Особенно вон там, — он кивнул головой в сторону спальни. Я бросила быстрый взгляд в том направлении, успев заметить незаправленную постель, прежде чем снова посмотреть на него. — Я знал, что как только ты успокоишься и устанешь прятаться от меня на острове вместе с Ру, ты вернёшься. Это твой дом. Нэшвилл. Эта квартира. Я.

Я уставилась на него, спрятав свой шок за фальшивым кашлем.

— А-ну как повтори, что именно было охренеть как здорово? То, что ты снимал меня без моего разрешения? Поделился этими видео со своими друзьями за моей спиной? Нет, погоди. Может то, что ты изменял мне? Врал? Что из вышеперечисленного, Ашер? — я погладила подбородок, размышляя. — Нет... возможно, то, что ты выложил эти видео в интернет, опять-таки, без моего согласия, чтобы весь грёбаный мир смог их увидеть?

Чем дольше я говорила, тем более напряжённой и жёсткой становилась его поза, мышца на его челюсти пульсировала. Он больше не сидел расслаблено на стуле, а стоял рядом с ним.

Он сощурил глаза.

— Я заметил, что те видеоролики мистическим образом исчезли два дня назад.

— Что, правда? — я пожала плечами.

— Сэди, я уже почти выиграл те деньги. Ты что, блядь, всё испортила?

Внутри меня всё сжалось. Он раньше никогда так со мной не разговаривал. Неуважительно. Словно он был лучше меня. Часть меня задалась вопросом, что я сделала неправильно. Это был мужчина, за которого год назад я мечтала выйти замуж. Сейчас же я едва ли могла смотреть на него.

Покачав головой, сказала:

— Ох, Ашер, чертовски уверена, что во всём, что произошло, есть исключительно твоя вина.

— Эти видео были моими, Сэди. Или ты действительно думала, что уничтожив всю технику, избавилась от них всех? — в каждом его слове и движении сочилась уверенность, его поза была расслабленной, одна его рука была в кармане поношенных джинсов, в то время как вторая свободно висела сбоку.

Зная, что всё записывается на телефон, я осторожно ответила:

— Я понятия не имею о чём ты говоришь.

— Ты знала, что страховка полностью покрыла расходы? Я сообщил о поломке, а в нашем полисе была дополнительная графа об электронике, — он постучал по голове. — Как хорошо, что ты тогда настояла на том, чтобы добавить этот пункт, — он приблизился. — Но ты забыла об облаке. Все копии хранились там.

Я сделала глубокий вдох, бросив взгляд на часы: ещё двадцать одна минута и этот кошмар закончится.

Но сначала мне нужно было знать.

— Почему?

— Почему, что?

Я медленно кивнула.

— Нам было хорошо вместе. Или, по крайней мере, я так думала. Так почему... почему ты разрушил всё это? Бекка действительно этого стоила?

— Бекка? Нет, не стоила. Но некоторые из тех, кто был до неё? — он продолжал говорить, но слова проносились сквозь меня. Я по своей наивности даже предположить не могла, что он изменял мне ещё до Бекки. Я была настолько глупа, что игнорировала все ночи, когда он допоздна задерживался на работе. Я думала, что он работает, чтобы построить наше будущее.

А оказалось, чтобы засунуть в кого-то свой член.

Я закрыла глаза и выпрямила спину, напоминая себе, зачем сюда пришла.

— Ты также кое-что забыл: спросить моё разрешение на использование этих видео.

Он усмехнулся.

— Мне не нужно твоё разрешение.

Попался голубчик.

— Нет? Видишь ли, Ашер, из нас двоих именно я всегда обращала внимание на детали. На такие мелочи как согласие, разрешение. Они относятся не только к сексу, но и к любому распространению отснятого материала. А то, что сделал ты? Без моего ведома? Да ещё таким способом, который я никогда бы не одобрила? — я сделала паузу, смакуя каждую секунду этого момента. — Всему этому есть название.

Он хмыкнул и сделал вращающий жест пальцем, говоря тем самым, чтобы я продолжала.

— Видишь ли, в этом прекрасном штате Теннесси, который, как ты уже говорил, является моим домом, это называется сексуальная жажда мести, — он замер, а я продолжила: — И это преступление.

Я гордо приподняла подбородок. Возможно, он выиграл несколько крупных сражений в этой войне, но главная победа была за мной.

— Эй, Ашер? — он побледнел, глаза забегали по комнате, но услышав своё имя, он тут же посмотрел на меня. — Тачдаун! — я прошептала слово, которое он всегда кричал, когда кончал между моих ног, поднимая руки, прежде чем направиться к выходу.

Больше нет причин здесь оставаться.

За исключением...

— Я говорила, что ордер уже выдан? И что полиция уже в пути? — я пожала плечами, изображая саму невинность. Боже, благослови Ру. Благодаря связям её семьи нам удалось найти хорошего адвоката, который ускорил выдачу ордера, и у которого был друг полицейский, согласившийся приехать и арестовать Ашера буквально через... семнадцать минут. Надеюсь, он ничего не выкинет и не попытается смыться сию же секунду. Но даже если и попытается, на его имя выписан ордер, и найти его не займёт много времени.

Он бросился ко мне и сжал пальцами мою руку.

— Ты ничего этим не добьёшься, гребанная шлюха. Ты знаешь, кто мой отец? Меня ни за что не обвинят.

Я убрала его пальцы со своей руки.

— Думаю, поживём - увидим.

Получив то, что мне было нужно, я направилась к выходу и потянулась к телефону, чтобы выключить запись.

Он с криком развернулся и ударил кулаком в стену возле двери, оставляя от удара дырку в гипсокартонне.

В этот же момент дверь распахнулась, предполагаю, от силы удара.

Теперь мужчина, который преследовал меня в моих мыслях, сгорбившись, стоял в дверном проёме со сжатыми кулаками и клокочущей яростью в пронизывающем взгляде.

С гортанным рычанием, Уэст врезался плечом в живот Ашера, и они оба перевалились через диван. Ашер панически вскрикнул, но затем они перекатились на другую сторону.

Я в шоке застыла на месте, прикрыв ладонью рот.

Как здесь оказался Уэст?

Грохот, удары и тяжёлое дыхание эхом отдавались от высоких потолков, а потом раздался жуткий треск, когда в разгар драки сломался деревянный кофейный столик.

Ру проскользнула в приоткрытую дверь с совершенно довольным выражением лица. Она подошла ко мне и резко выдохнула, прикасаясь к моей руке и тем самым привлекая моё внимание. Я посмотрела на свою руку. На том месте, где Ашер схватил меня, остались красные отпечатки от его пальцев.

— Он тебя ударил? — потребовала она ответа.

Всё происходило так быстро, что закружилась голова. Плевать мне на мою руку! Уэст был здесь, в Тенесси,

Повисла внезапная пауза во всём этом хаосе, а потом раздался яростный голос Уэста:

— Ты посмел тронуть пальцем мою девочку?

Я никогда ещё не слышала, чтобы он был настолько зол.

Ашер промямлил что-то в ответ. Что-то, что звучало как отрицание с насмешливым вопросом: «А ты кто такой?»

Раздался отвратительный звук ломающихся костей, заставивший меня вздрогнуть.

— Кто я такой? КТО Я ТАКОЙ? — взревел Уэст, снова обрушивая удары, я не могла видеть Ашера с того места, где стояла, прижавшись с Ру к стене. — Я тот, кто любит её. Кто будет защищать её от таких подонков, как ты, которые посмеют хотя бы взглянуть неправильно в её сторону. Я парень, который никогда и ни за что в жизни не позволит тебе снова приблизиться к ней.

Я придвинулась ближе, не веря своим глазам. Мой мозг всё ещё пытался переварить тот факт, что Уэст был здесь, в моей старой квартире, и дрался за меня. Очередная стена, возведённая вокруг моего сердца, рассыпалась в прах. Его не было бы здесь, если бы ему было плевать. Правильно? Я прикусила губу, размышляя о том, сможет ли он надрать Ашеру зад и при этом сам не пострадать. Маленькая эгоистичная часть меня хотела посмотреть на это. На то, как он будет чувствовать себя беспомощным, разбитым и униженным. С растоптанной гордостью.

Размытые движения вернули меня с небес на землю, где они сошлись в рукопашном бою.

Уэст был крупнее Ашера, но Ашер выше на пару сантиметров, и это давало ему возможность уворачиваться и извиваться от ударов разъярённого Уэста Монтгомери.

Мужчины, из-за которого моё сердце начинало бешено колотиться, стоило мне взглянуть на него.

Ашер с силой ударил Уэста в живот, он протяжно выдохнул, непроизвольно откинув голову назад, из-за чего они оба на мгновение замерли.

У меня желудок ушёл в пятки, когда Уэст качнулся, и из моего горла вырвался крик. Я даже подумать не могла, что ему причинят боль из-за меня.

Уэст качнул головой, потёр глаза, а затем опустил кулак Ашеру в висок.

— И как это ощущается? — выпалил Ашер, он был прижат к полу, но всё равно считал уместным открывать свой поганый рот. — Подбирать мои остатки?

— Ох, блядь, нет, он не мог этого сказать, — прошипела Ру, делая шаг вперёд и со всей силы наступая на лодыжку Ашера своими убийственными каблуками, в это же время Уэст выругался и схватил того за горло, начиная душить.

Когда лицо Ашера стало приобретать синеватый оттенок, а Уэст, казалось, не собирался его отпускать, я схватила его за футболку и попыталась оттянуть от моего ублюдочного бывшего, не умеющего вовремя закрыть свой поганый рот.

— Сэди, — Ру указала на время на своём телефоне. — У нас осталось восемь минут.

— Дерьмо, — мне пришлось дважды со всей силы дёрнуть Уэста за футболку, прежде чем он взглянул на меня, его взгляд был пустой и остекленевший. — Эй, нам нужно уходить. Копы будут с минуты на минуту.

И последнее, чего я хотела, так это чтобы их обоих заключили в наручники.

Лицо Уэста исказила яростная гримаса, когда он сбил Ашера с ног, оседлал его и начал наносить удар за ударом, переводя дух лишь для того, чтобы замахнуться ещё раз. Лицо Ашера было в крови, его нос хрустнул, и он пытался хоть как-то прикрыться от хаотичных, сильных ударов Уэста. Также он старался ударить в ответ, но у него не получалось, пока он случайно не попал Уэсту в скулу, причём с такой силой, что голова второго дёрнулась назад.

Я снова потянулась к нему, хватая за разорванный рукав футболки.

— Уэст... Уэст, нам нужно уходить, — умоляла я, в моём голосе слышался страх. — Тебе нужно вставать; полиция будет тут с минуты на минуту, чтобы арестовать его.

Это не входило в наш план. Я должна была войти внутрь, сказать свою речь и уйти, оставив полицию разбираться с этим куском дерьма, за которого год назад я собиралась выйти замуж. Хотя, я получала какое-то извращённое удовольствие, глядя, как Уэст избивает Ашера, несмотря на то, что это было серьёзным отклонением от графика.

— Просто хочу убедиться, что его грёбаная прощальная вечеринка прошла на ура, — проревел Уэст, ещё дважды ударяя Ашера, прежде чем встать на ноги. Он посмотрел в мою сторону, его грудь тяжело вздымалась.

— Где... — я запнулась. — Как ты... — я даже не знала, какой вопрос задать первым.

Ру положила свою руку на изгиб моего локтя и начала тянуть в сторону двери.

— Не совсем подходящее место для воссоединения, ребята. Давайте, нам нужно уходить.

Я в слепую следовала за ней, не сводя глаз с Уэста Монтгомери, находящегося в слепой ярости. Его взгляд был диким и бешеным, он оглядывал меня с ног до головы снова и снова, ища какие-либо повреждения, пока не наткнулся на красный след от рук Ублюдка на моём запястье.

Уэст прищурил глаза, мышцы на его челюсти напряглись, и он тихонько зарычал. Он снова развернулся и наклонился к Ашеру, который в защитном жесте прикрыл свой нос. Опустив руку, Уэст схватил его за яйца и сильно потянул, Ашер стал белее мела и издал сдавленный писк.

— Держи эти горошины в штанах, пока не научишься правильно ими пользоваться. — Уэст плюнул в его сторону и с этими словами последовал за мной.

Схватив меня за руку и так сильно сжав мои пальцы, что я поморщилась, он потащил меня из здания. Выйдя на улицу, он потащил меня дальше вниз по тротуару, пока я не поняла, что Ру осталась возле входа.

— Подожди! — я положила руку ему на плечо, и он остановился, повернувшись в мою сторону. — Ру?

Она жестом показала нам уходить.

— Иди уже, вытащи его отсюда. Я хочу посмотреть, как Ублюдка затолкают на заднее сиденье полицейской машины. Убедись, что вы после себя здесь ничего не оставили.

Я заколебалась, зная, что это моя работа, не её, но она лишь закатила глаза и указала на Уэста.

— Его! Вытащи его отсюда и позаботься о нём!

Произнеся ей спасибо одними губами, я позволила Уэсту вести меня дальше, его хватка была грубой и жёсткой.

Когда мы завернули за угол и добрались до его внедорожника, - большого и роскошного, - я, наконец, вырвала руку из его железной хватки, пока он открывал пассажирскую дверь.

— Подожди секунду, отпусти меня. Я не для того только что разобралась с одним мужчиной, обижавшим меня, чтобы столкнуться с другим, — я пошевелила обескровленными пальцами и покрутила запястьем, чтобы восстановить кровообращение.

Уэст повернулся ко мне, пригвождая меня взглядом своих штормовых глаз, и придвинул к открытой двери своего джипа. Он так быстро потянулся ко мне, что я инстинктивно вздрогнула, дёрнув головой. Заметив мою реакцию, его взгляд смягчился, и когда он вновь поднял руку и аккуратно провёл большим пальцем по моей щеке, его прикосновения и движения были медленными и нежными.

Он сделал глубокий вдох, вздрогнув всем телом при выдохе, а затем прислонил свой лоб к моему, скользя пальцами по шее.

— Я. Бы. Никогда. Не. Сделал. Тебе. Больно. — Уэст произнёс каждое слово по отдельности сквозь стиснутые зубы, его плечи всё ещё были напряжены, несмотря на бережные движения, когда он запутался рукой в моих волосах, прижимая мозолистые пальцы к затылку.

Я сжала пальцы на его запястье.

— Ты уже причинил мне боль сильнее, чем когда-либо мог он.

Убрав руки, он дёрнулся, будто я ударила его.

— Что?

— Ашер, — я кивнула в сторону здания. — К тому времени, как я обнаружила то дерьмо, что он выставил в интернет, он уже не мог сильно ранить меня, — я прикоснулась к своей груди. — Он опозорил меня. Использовал. Забрал то, что ему не принадлежало, и поделился со всем миром. Разрушил моё доверие. Заставил покинуть родной дом и город. Я думала, он разбил мне сердце, — Уэст зарычал, но я продолжила, адреналин подстёгивал меня, не давая возможности остановиться. — Но ты... Ты пробрался мне под кожу. Заставил почувствовать то, что он никогда не заставлял меня чувствовать. И когда я осознала… — мой голос надломился, и я попробовала ещё раз. — Когда я осознала, что люблю тебя, всё было по-другому. Более сильно. Искренне. Сильнее. Лучше. Меня поглотило более глубокое чувство, чем то, что я когда-либо ощущала по отношению к нему. А затем обнаружить другую женщину, - её, - в твоих объятиях? Это причинило мне боль в миллион раз сильнее, чем всё это грёбаное дерьмо, произошедшее в Нэшвилле.

Гордо выпрямив спину, я признавалась ему во всём и обнажала свои слабости. Стыдиться мне было нечего.

С обоими мужчинами.

Я видела, как выражение лица Уэста становится опустошённым, когда он осознал мои слова. Обняв, он крепко прижал меня к себе. Я же стояла словно статуя, не двигаясь вовсе. Тёплое дыхание от его болезненного выдоха коснулось моего чувствительного местечка за ухом. Не обращая внимания на то, что я никак не отреагировала на его проявления чувств, он уткнулся мне в шею, его горячие губы легонько коснулись моего горла. Я ничего не могла поделать с мурашками, пробежавшими по моему телу от этого движения, или тем, как подскочил мой пульс, стоило его рту прикоснуться ко мне.

Его голос будто пробежал по моей коже.

— Ты напугала меня до ужаса... когда Ру сказала, что ты собираешься в одиночку идти к нему. Что ты не собираешься ждать копов. Блядь, Сэди. Я чуть с ума не сошёл.

Я немного отодвинулась от него, создавая расстояние между нами, и прищурилась.

— Видишь ли, когда осознаёшь, что не можешь доверять мужчинам, приходится разгребать дерьмо самостоятельно, без посторонней помощи. Как собственно я и сделала. И всё было просто прекрасно, пока ты не ворвался туда и не стал размахивать кулаками, как какой-то неандерталец.

— Неандерталец, да? — в его ответе слышались нотки раздражения, он опустил руки, но не отступил, оставаясь стоять всего лишь в нескольких сантиметрах от меня.

Между нами повисло молчание, пока я мысленно проматывала прошедший час и его появление в Нэшвилле, пытаясь понять, что это значит.

— Подожди-ка... Ру... она знала, что ты приедешь? Ты был уже здесь, когда мы общались прошлой ночью? — я склонила голову набок. — А как же фотография собаки?

— Это была старая фотография на моём телефоне, — он подмигнул, будто гордился собственной находчивостью, прежде чем схватить меня за бёдра и сжать. — Но я не отрекаюсь ни от одного слова, что написал тебе. Твоё место в моей постели. И этот здоровяк был единственным, с кем я делил её с тех пор, как ты ушла.

Он сделал судорожный вдох.

— Я… услышал, что случилось. Вчера утром, услышав сплетни, я позвонил Ру и спросил, могу ли помочь. Я хотел быть здесь, — он на мгновение заколебался, прежде чем продолжить: — На случай, если понадоблюсь тебе.

— Так почему ты тогда ничего не сказал мне вчера по телефону? Почему просто не спросил, чего я хочу, вместо того, чтобы предполагать?

— Ты не отвечала ни на один мой звонок! — обвинение в его тоне поразило меня со всей интенсивностью. Он сделал шаг назад, пробежался рукой по волосам и сжал затылок, ругаясь. Он не смотрел на меня, а его голос был так тих, что я почти не слышала его. — И я не хотел давать тебе возможность отказать мне.

До меня дошёл смысл его слов, послуживший хорошим пинком под зад.

— Подожди… ты видел... — я не могла закончить предложение.

— Нет, — он резко покачал головой в отрицании, его глаза блестели. — Ру к тому времени... исправила это. Этому мудаку наверху чертовски повезло, что я не видел их.

Моё сердце бешено забилось в груди от мысли, что он мог увидеть те видеозаписи. Позже нужно спросить её о том, насколько глубоко они зарыты.

— Каков на самом деле был план? Полагаю, если уж вы двое сговорились за моей спиной, то ты должен был знать об ордере и копах. Надрать ему зад тоже входило в план?

Его глаза сверкнули тёмно-синим в закатном свете солнца, когда он протянул руку и погладил пальцем мою щеку, а затем провёл им по моей нижней губе.

— Сэди, одна лишь мысль, что какой-то ублюдок думает, что может так с тобой обращаться... — я почувствовала, как задрожали его руки. — Ты моя. Я защищаю то, что принадлежит мне. И когда я услышал, как он угрожает тебе...

Уэст заставил меня посмотреть на него и, встретившись со мной взглядом, дал мне увидеть все чувства, что он испытывал.

— Я сорвался. Действовал инстинктивно. Пока я рядом, никто не посмеет обижать тебя.

Я высвободила свой подбородок из его пальцев; мой страх, что с ним могло что-то случиться, перерос в необъяснимый гнев.

— Хоть я и ценю роль героя, на которую ты добровольно вызвался, у меня всё было под контролем.

— Конечно, мать твою.

— Извини?

— Я всё ещё вижу красные следы, которые он оставил на твоей руке. Ты только сказала ему, что разрушила его жизнь, как он тут же пробил стену. Ты правда думаешь, что он просто отошёл бы в сторону и позволил тебе уйти?

Во мне поселилось чувство неуверенности.

— Полиция была почти на месте... он бы ничего не сделал.

Уэст рассмеялся мне в лицо.

— Мы всё ещё говорим об одном и том же парне, том, который не думал дважды, прежде чем показать своим друзьям и всему грёбаному миру видео, на котором вы трахаетесь?

Воздух разрезало эхо от удара, когда моя рука встретилась с щекой Уэста.

Мои глаза расширились от ужаса, когда до меня дошло, что я сделала. Приложив руку к своей щеке, он медленно развернулся ко мне лицом, выражение его лица было невозможно прочитать.

— Никто, — начала я дрожащим голосом, но остановилась, чтобы сделать глубокий вздох и придать себе уверенности, — никто не будет разговаривать со мной так, будто я никчёмный кусок дерьма. Не он, и уж точно не ты.

Я попыталась проскочить мимо него, но места было недостаточно. Сжав зубы, я направилась обратно к тротуару лишь для того, чтобы он вновь остановил меня, схватив за запястье.

— Ты знаешь, я не это имел в виду, — его тон был решительный и непреклонный. — Я никогда бы не подумал так о тебе.

Высвободив свою руку, я посмотрела на него.

— Ты почти такой же плохой, как и он. Что за дерьмо творится между тобой и Обри? Если так ты мучаешь тех, о ком заботишься, я не хочу быть частью этого.

— Чертовски жаль. Но ты уже часть этого. Ты, мать твою, единственная часть меня, которая имеет значение, и я надрывал зад, лишь бы доказать тебе это.

Я уставилась на него в замешательстве.

— Избивая моего бывшего? Да уж, ты действительно знаешь, как проложить путь к сердцу девушки.

Он просто смотрел на меня на протяжении минуты, а затем опустил голову, качая ею в неверии.

— Это всё, что ты видишь? Ты, что, не получала мои письма в отеле? Ты не слышала о всех переменах... — он замолчал, не договорив.

В его взгляде читалось разочарование, когда он снова поднял голову.

— Моя сестра, Хейли, - самая сильная и умная женщина из всех, кого я знаю. Так вот она как-то сказала мне, что действия говорят намного больше любых слов. И я показываю тебе, Сэди. Я делаю всё возможное, чтобы показать тебе, что ты мой мир. Почему же ты не видишь этого, чёрт возьми? — из него вырвался сдавленный смех, прежде чем он отвернулся от меня и стал рядом с открытой дверью своей машины. Он молчал, а я наблюдала, как вздымается и опадает его грудная клетка. Уэст сделал несколько прерывистых вдохов, прежде чем заговорил безжизненным голосом: — Садись в машину. Я отвезу тебя в отель.

— Я могу вызвать такси, тебе не обязатель...

— Быстро. Садись. В. Машину.

— Уэст, я...

— Сэди. Пожалуйста. Просто сядь в эту чёртову машину. Я хочу знать, что ты в безопасности вернулась в отель. Это всё.

У него был такой подавленный вид, что я почувствовала вину за своё поведение и сдалась, не сказав ни слова, я забралась на сиденье его огромного внедорожника. Он закрыл за мной дверь и направился к водительской двери.

Он не смотрел на меня, пока мы ехали. Не включил радио. Не пытался говорить. Просто не сводил глаз с дороги и доставил меня, как и обещал, к входной двери отеля прежде, чем я поняла, что даже не сказала ему, где остановилась. Я помедлила и посмотрела на его каменное выражение лица, пока он смотрел сквозь лобовое стекло, крепко сжимая руками руль.

Его руки...

Костяшки пальцев были опухшими, в некоторых местах они были разодраны и кровоточили. Я сделала резкий вдох, инстинктивно дотрагиваясь до ближайшей ко мне руке. Я даже не удосужилась проверить его раны, которые он получил из-за меня, - и мне стало стыдно за мой эгоизм.

— Ты ранен!

— Всё нормально.

— Позволь мне помочь те...

— Эти царапины? Пустяки, — он небрежно махнул рукой, но взглянув на его лицо при освещении, я сразу заметила, что его глаз заплыл, а на скуле расцвёл сиреневый синяк.

— Зайди внутрь со мной. Последнее, что я могу сделать - обработать тебе раны после того, как ты защитил мою честь.

Его губы скривились.

— Поверь, мне это было в удовольствие, — его глаза на мгновение потемнели, и Уэст сжал пальцы на руле, но затем взглянул на меня, и на его лице промелькнула ухмылка, а в глазах появился блеск, который должен был стать предупреждением, что он не будет играть честно. — Но если ты хочешь поиграть в доктора, кто я такой, чтобы отказываться?

Прежде чем я успела запротестовать, он снова завёл грузовик и быстро припарковался на свободное место. Как настоящий джентльмен, он открыл мою дверь и помог мне выбраться из его огромного автомобиля, задержав раненые руки на моей талии.

— Какая из комнат твоя?

— Эта... — начала я, но запнулась, вспомнив о том, что ключи от номера остались в сумочке в машине Ру. — У меня нет ключей.

Покачав головой, Уэст направился к входной двери.

— Тогда полагаю, мы идём в мою комнату, — посмотрев на меня через плечо, он подмигнул.

— Ты тоже остановился здесь? — я нахмурилась, продолжая идти и стараясь не отставать от его быстрых шагов.

— Ага.

Конечно же.

Подойдя ближе, я внимательней его осмотрела. Разорванная рубашка. Поцарапанная рука. Разбитая и опухшая губа, с запёкшейся кровью в уголке. Чёрт, у него, наверное, и перелом есть. А может сотрясение. В порядке ли его рёбра? И спина? Возможно, когда мы поднимемся наверх, ему придётся снять рубашку, чтобы я могла...

Да уж, ему бы определённо понравился ход моих мыслей. Я не смогла сдержать смешок, вырвавшийся из меня, когда мы шли по коридору.

— Что смешного? — он задорно на меня посмотрел, пока доставал пластиковую отельную карточку из заднего кармана и нажимал кнопку для вызова лифта.

Нет. Ничего из этого не было смешным. Абсолютно.

— Просто вспомнила о другой поездке в лифте с тобой, — наконец ответила я.

Он нахмурился, пытаясь вспомнить, а потом его лицо озарилось.

— Ох, ты о той ночи, когда у тебя был самый лучший секс? — он наклонился ближе, его шепот обжигал, обещая и в то же время бросая вызов. — Пока ты не встретила меня.

Я закрыла глаза от его слов. Будь он проклят, но он прав.

Двери лифта открылись, и я первой вошла в него. Уэст зашёл следом и тут же пригвоздил меня к зеркальной стене, приблизившись настолько близко, что наши грудные клетки соприкоснулись. Мои чувства менялись так быстро, - от злости к беспокойству, а затем к возбуждению, - что я даже не могла остановиться на чём-то одном. Незнание, что случится дальше рядом с ним, сильно подавляло, потому что я не знала, чего хочу сама.

Но, черт возьми, он заставлял меня чувствовать себя живой, важной, нужной, чего я не ощущала ни с кем другим.

— Какой раз был самым лучшим по твоему мнению? Тот первый раз - в твоей постели? Или, когда мы были под дождём на яхте? — Уэст слегка касался губами моего уха, когда говорил, посылая лёгкую дрожь по всему моему телу, что естественно от него не укрылось. Он провёл кончиком языка вниз по моей шее, и я изо всех сил попыталась сдержать стон, рвущийся наружу. — В кладовой на барбекю было чертовски горячо.

Он опустил одну руку мне на бедро, скользнув пальцами другой руки под мою футболку, чтобы поласкать кожу над поясом.

Я наклонила голову, отворачиваясь от его слов и ограничивая доступ.

Ха. Даже я не верила в эту ложь.

— Или, может быть, — продолжил он, а затем сделал паузу, чтобы оставить лёгкий поцелуй в уголке моего рта, — может быть, у нас ещё не было лучшего секса.

Я закусила губу и не смогла остановить себя от того, чтобы положить руки ему на грудь. Используя каждую унцию силы воли, я оттолкнула его на несколько дюймов.

— Нам нужно обработать твои раны. И поговорить.

Лифт остановился, лёгкий щелчок, сообщивший о прибытии, разрушил момент.

Уэст отстранился, но его взгляд говорил мне, что он хочет намного больше, чем просто поговорить, и, направляясь дальше по коридору, он остановился через две двери от моей собственной комнаты.

Ну конечно, а где же ещё находится его комната? Я проклинала Ру за то, что она не сказала мне.

Уэст провёл ключ-картой по замку и вошёл, остановившись в проёме, чтобы придержать дверь. Я сощурилась на него, так как мне пришлось протиснуться мимо него, а значит прикоснуться, чего он собственно и добивался.

И, конечно же, мои грёбанные соски-предатели затвердели в ответ.

Пытаясь удержаться, я схватила ведро для льда из-под умывальника в ванной и, оставив дверь открытой, выскользнула в коридор, так как мне требовалась минутка, чтобы сделать простой грёбаный вдох. Но если говорить откровенно, набирание льда заняло не так много времени, как мне требовалось для того, чтобы осмыслить, что означает появление Уэста.

Что я хочу делать с этим.

С ним.

С... нами.

Когда я вновь зашла в его комнату, он как раз снимал через голову футболку, отчего мышцы на его спине перекатывались. Я споткнулась, чуть не выронив ведро из рук.

Разве возможно, что он стал ещё более накаченным за те две недели, что мы не виделись?

Я зашла в ванную комнату и взяла чистое полотенце и губку, предварительно смоченную водой. Уэст сидел на краю кровати без рубашки и со слабой улыбкой на губах наблюдал, как я приближаюсь к нему. Но он ошибался, если думал, будто я тут же брошусь в его объятия, какими бы великолепными они не были, с этой его японской татуировкой на левой руке.

Я решила начать с костяшек пальцев, поскольку они выглядели хуже всего, и, завернув лёд в полотенце, аккуратно приложила его к ране. Затем я взяла губку и стала вытирать потёки крови на его руках, шее и лице.

Когда я дотронулась до его подбитого глаза, он сделал резкий вдох, и я остановилась.

— Ты в порядке?

Пальцами не повреждённой руки он взял меня за запястье, останавливая мои действия. Он поцеловал мою ладонь, а затем положил мою руку себе на грудь, и я почувствовала равномерное и спокойное биение его сердца.

— Теперь да.

Прикусив губу, я высвободилась из его захвата. Он отпустил меня с грустной улыбкой.

Убрав последние следы крови, я набрала в полотенце побольше льда и приложила его к повреждённому глазу.

— Что именно ты считаешь в порядке сейчас? — отважилась спросить я.

— Нас.

Нас. Слово засело у меня в голове. Такое простое, но с таким глубоким смыслом.

Я вздохнула.

— Не уверена, что прямо сейчас уместно говорить о нас, — он открыл рот, чтобы начать спорить, поэтому я продолжила: — Вне зависимости от того, что у тебя было или не было с Обри, ты должен был больше говорить со мной об этом. Я понимаю, что у вас очень запутанная история. Но я не понимаю, почему именно она запутанная, так как ты никогда не

пытался рассказать мне ничего, кроме «мы просто друзья» херни. И если ты думаешь, что какие-то два предложения с объяснениями всё исправят, а пару взмахов кулаками заставит всё исчезнуть... то ты ошибаешься.

Уэст убрал лёд от руки и пошевелил пальцами, но тут же скривился от боли. Поменяв лёд, он уставился в пол, не давая мне возможности понять, что творится у него голове. Я воспользовалась тем, что он отвлечён, и стала рассматривать его, жадно впитывая каждую часть.

Было заметно, что он давно не брился, его обычная двухдневная щетина сейчас была гуще и длиннее. От этого он выглядел опаснее. Мне до дрожи хотелось провести по ней пальцами, но в то же время я не могла не думать о том, что произойдёт с моим телом после этого.

Как, например, то, что происходит у меня между ног.

Я крепче сжала ноги.

Он потянул меня за руку, застав врасплох, и я потеряла равновесие и упала на кровать рядом с ним, наши тела соприкасались от плеч до бёдер. Взяв мою ладонь, он переплёл наши пальцы и повернул ко мне голову, пока наши взгляды не встретились.

— Обри воспринимает меня как свой билет к свободе. Её итальянские родители старой закалки, и они не хотят отпускать её из-под своей опеки, пока она не выйдет замуж за кого-то, кого они одобряют, чтобы он смог заботиться об их идеальной принцессе, — он закатил глаза, произнося последнюю часть. — А учитывая то, что наши родители лучшие друзья, этим кем-то стал я. Обри не так заинтересована во мне, как в том, что я могу ей дать. Так как быть со мной означает для неё полную свободу и распоряжение собственной жизнью. И она отчаянно пытается это получить.

— Почему она просто не уедет?

Выражение его лица ожесточилось.

— Потому что эта итальянская принцесса не проработала ни дня в своей жизни, а её существование зависит или от родителей, или от будущего мужа.

— Так почему она не устроится на работу?

— Потому что тогда ей действительно придётся работать, Сэди. А она этого не хочет, — Уэста не радовало, что приходится выплескивать всё это на меня. — Она по-настоящему счастлива, манипулируя людьми, дёргая за нужные ниточки и плетя интриги так, что люди думают, будто они ей что-то должны, — он сделал паузу. — Ей следует податься в политики, а?

Я прокрутила его объяснение у себя в голове, ища какие-нибудь подвохи, но обнаружила лишь уродливую правду.

Что я была лишь ущербной помехой.

Но всё же...

— Почему ты не рассказал мне этого недели назад? И какое это отношение имеет к тому, что она была в твоих объятиях в Чарльстоне?

— Я не сказал тебе ничего недели назад потому, что не думал, что она является проблемой, к тому же, у меня были дела поважнее, которыми бы я хотел заняться с тобой, чем разговаривать о ней, — в его тоне слышалась ярость, и он крепче сжал мои пальцы, когда снова заговорил. — Я на протяжении многих месяцев знал, чёрт, возможно, даже годов, что между мной и Обри никогда не будет ничего серьёзного. Думал, что этого достаточно. Я даже не догадывался, что она третировала тебя, — он остановился и слабо рассмеялся. — Серьёзно, Сэди, ты видела своё отражение в зеркале? Ты великолепна. Это как сравнивать... не знаю, настоящий пончик «Криспи Крим» и его картинку. Лично я хочу настоящий, который могу потрогать, облизать, от которого могу откусить кусочек и вообще, сделать всё, что мне в голову взбредёт. Она - всего лишь карикатура того, чего хочет мужчина. Ты, — Уэст прошёлся по мне взглядом, прежде чем вновь посмотреть мне прямо в глаза, — ты - моя грёбаная мечта, ставшая реальностью.

Моё сердце бешено заколотилось, когда он сказал это. Возможно, не каждая девушка мечтает, чтобы её сравнивали с пончиками, но, когда он использовал такие слова, как лизать и делать всё, что взбредёт в голову у меня в голове сразу же возникли картинки происходящего. А Бог свидетель, я люблю, когда он пожирает меня.

— Чёрт, ты та мечта, о которой я даже не подозревал, пока не увидел тебя. Меня никогда не заботило, чтобы проснуться рядом с девушкой, я не пытался выяснить, что заставляет её улыбаться, и не желал показать всё то, что люблю, пока ты не попыталась спасти меня из воды в день нашего знакомства. И ты спасла меня. Я просто слишком поздно понял это, — он освободил свою руку и притронулся к моей щеке, и я, не задумываясь, прильнула к его руке в ответном жесте. Я тонула в его словах. Уэст провёл пальцем по моей нижней губе, и я скользнула по нему языком, желая вспомнить этот божественный вкус, вызвав тем самым у него стон удовольствия.

— И Чарльстон... — он провёл пальцами по моей шее, прежде чем снова переплёл их с моими. — Меня бесит сама мысль, что она спланировала растяжение лодыжки на моей яхте, но это вполне в её репертуаре. И, несмотря ни на что, как только это произошло, она воспользовалась ситуацией по полной. Её дерьмовый папашка не мог отвезти свою любимую дочурку в клинику, вместо этого он сунул мне сотню, чтобы я позаботился о его дочери. Уверен, он надеялся, что мы сблизимся. Может, он думал, что во мне проснётся защитник, не знаю. Но, тем не менее, как бы меня не бесили все эти уловки, я не настолько бессердечный, чтобы бросить её на причале, когда она не могла даже и шага сделать самостоятельно.

Он не такой. И то, насколько сильно он любил своих друзей, его готовность прийти к ним на помощь в любую минуту - одна из первых и основных причин, почему я влюбилась в него.

Но чёртова Обри пусть катится к чертям прямиком в ад, я не буду по ней скучать.

Капля воды скатилась с полотенца, которое я всё ещё удерживала возле его глаза, оставляя холодную дорожку на моей руке. Я вздрогнула и опустила руку.