Сквозь листву солнечный свет падал на лесную дорогу неровно, полосами и пятнами; Исабель чувствовала тепло, когда лошади вступали в солнечные лужицы, и прохладу в тени. В шерстяном платье и накидке стало жарко; от боли, голода и усталости росло раздражение. К тому же зрение не возвращалось, хотя прошло уже довольно много времени, и это тоже не улучшало ей настроения.
Утомленная, она потянулась, разминая усталую спину, и поправила рукой пришедшие в полный беспорядок волосы. Сокол снова забил крыльями, и Линдсей, остановив лошадей, опять начал успокаивать его, бормоча ласковые слова. Исабель была уверена, что ее похититель устал и раздражен не меньше ее: он почти перестал с ней разговаривать, хотя они продолжали ехать рядом.
Наконец сокол успокоился, и Линдсей продолжил путь. Всякий раз, когда до Исабель доносился шорох крыльев, она вздрагивала, ожидая очередного проявления буйного птичьего нрава.
– Не жалеете, что взяли его с собой? – повернулась она к горцу. – Мне кажется, у него несносный характер.
– У меня не было другого выхода, – спокойно ответил Линдсей. – Он болен и не может хорошо летать, ему нужна помощь.
– А что меня взяли, не жалеете? Я ведь тоже нуждаюсь в помощи.
– Нет, не жалею, вы, по крайней мере, не рветесь все время улететь, как он.
Она усмехнулась и несколько минут ехала молча, но потом не выдержала:
– Далеко еще до дома вашей тети?
– Нет, уже совсем близко.
Вскоре они съехали с дороги в лес. Исабель испуганно вскрикнула и закрылась руками: ее ударила ветка.
Тяжелая рука Линдсея легла ей на колено.
– Не бойтесь, я придержу ветви, – сказал он и поехал вперед. Конь Исабель потянулся следом.
Через некоторое время лошади остановились.
– Мы уже приехали? – спросила девушка.
– Почти, – ответил Линдсей. – Дом стоит впереди, на поляне, и я всегда останавливаюсь перед тем, как на нее выехать, – отсюда открывается изумительный вид.
– Вот оно что… – разочарованно протянула Исабель. – Увы, сейчас я не могу его оценить.
– Ничего, я вам его опишу, – наклонился к ней Линдсей. Она почувствовала прикосновение его твердого плеча, ощутила тепло его лица, услышала его дыхание. – Итак, прямо перед нами поляна, – продолжал он звучным, проникновенным голосом. – Обрамленная зеленью леса, поросшая сочной травой с золотыми головками одуванчиков, она полна света; в середине – маленький каменный домик.
Очарованная, Исабель слушала, слегка склонив голову, и ее воображение легко нарисовало эту прелестную картину.
– Над соломенной крышей курится дымок, – продолжал Линдсей, – два маленьких оконца распахнуты, чтобы дать доступ свету и воздуху, дверь приветливо приоткрыта; на пороге дремлет белая кошка, во дворике бродит коза; у ее ног суетятся цыплята, но коза, не обращая на них внимания, щиплет себе траву с земляной скамьи, притулившейся к домику. Небольшой участок отведен под сад и огород, помимо овощей, здесь растут и лекарственные травы; ограда густо заросла малиной и жимолостью.
– Какая чудесная картина… – прошептала девушка. – Сколько в ней мира и покоя…
– Вот за этим я и приезжаю сюда, – ответил горец. – И еще повидать тетю Элис. Она вам понравится, я уверен.
Его плечо непринужденно соприкасалось с ее плечом, усиливая ощущение защищенности, и Исабель позволила себе на него опереться.
– Спасибо, – поблагодарила она, – вы очень красочно описали поляну и дом.
– Дядя Найджел частенько просил меня рассказывать, что я вижу, и мне показалось, что вам это тоже может понравиться.
– Ваша тетя предупреждена о нашем приезде? – спросила Исабель. В конце концов, пусть она пленница, зато впереди ее ждет отдых, сытная еда и постель. Но почему Линдсей медлит?
Внезапно он отодвинулся от нее, и с его губ сорвалось едва слышное проклятье. Девушка вздрогнула: ее чуткий слух уловил отдаленный топот копыт.
– Сюда кто-то едет? Кто это может быть? – с опаской спросила она, памятуя о стычке с англичанами накануне.
– Давайте отъедем подальше, – не отвечая на ее вопросы, проговорил горец, и она почувствовала, что он напряжен и встревожен. – Вы спрячетесь в зарослях папоротника, а я отведу лошадей в березняк.
– Но…
– Прошу вас, никаких «но»! – шикнул Линдсей. Он повернул лошадей обратно в гущу леса, и испуганная, сбитая с толку девушка вскрикнула, закрываясь руками от бивших по лицу веток.
Ее тотчас обхватила железная рука горца. Сдернув пленницу с лошади, он потащил ее в заросли папоротника и толкнул вниз.
– Лежите здесь и ни звука, – приказал он шепотом и поспешил прочь.
Тяжело дыша, прижавшись лицом к согнутой в локте руке, Исабель лежала на земле и ждала, что будет дальше. В ноздри бил прелый запах земли и аромат лесных растений, раненую руку терзала боль, но девушка молчала. Она прислушивалась, пытаясь понять, что происходит.
Позади нее чуть слышно всхрапывала лошадь, вскрикивал оставленный на ветке сокол.
Топот копыт смолк, послышались далекие мужские голоса. Стараясь их уловить, Исабель повернулась к ним ухом, и побеги папоротника ласково коснулись ее лица, пахнув прохладой и свежестью.
Время как будто остановилось. Девушке уже стало казаться, что горец бросил ее, слепую и беспомощную, одну в лесу, когда наконец ее уши уловили сторожкие шаги, и рядом с ней опустился на корточки Линдсей.
С огромным облегчением она обернулась к нему, собираясь спросить, в чем дело, но он прошептал: «Тихо!» – и прижал палец к ее губам, а потом улегся рядом, железной рукой притянул ее к себе и зажал ладонью рот. Она почувствовала, как тяжело бьется сердце в его груди.
– Молчите, – прошептал он потрясенной девушке.
Погруженная во тьму, лишенная возможности двигаться, она перепугалась, стала брыкаться и попыталась закричать.
Джеймс притиснул ее ноги к земле, сильнее зажал рот, и девушка укусила его за палец.
Пробормотав проклятье, он прикрикнул вполголоса:
– Перестаньте! Я не выпущу вас, даже если вы откусите мне палец! Обещайте, что будете молчать, и я сниму руку с вашего рта.
В полном отчаянии она кивнула. Он выполнил обещание, но хватки не ослабил. Девушка чувствовала себя кроликом, угодившим в силок безжалостного охотника. Что он собирается с ней делать? Господи, зачем только она ему доверилась! Она дернулась, пытаясь вырваться, но Линдсей держал крепко, и она затихла.
– Успокойтесь, – прошептал он, чуть-чуть ослабив железные объятия, – я не сделаю вам ничего плохого, только молчите!
Исабель изо всех сил ударила его локтем здоровой руки в грудь, хотя от резкого движения раненую руку пронзила боль. Линдсей глухо крякнул – удар оказался довольно чувствительным, – но девушке это не доставило радости: она была слишком разгневана и возмущена. Как она могла довериться этому негодяю, который к тому же, судя по всему, ставит под сомнение ее честность?!
Но почему он должен ей верить? Эта мысль отрезвила Исабель, и она перестала сопротивляться. Через несколько мгновений Джеймс поднял голову и огляделся.
Девушка тоже приподнялась, чтобы лучше слышать, но горец тут же снова пригнул ее книзу. Земля задрожала от топота копыт.
– Всадники выезжают на поляну, – прошептал Линдсей.
– Сколько их? – тоже шепотом спросила Исабель.
– Четверо, но трое остались на опушке, а четвертый направился к дому.
– Горцы?
– Не похоже, – ответил он очень тихо, – слишком уж хорошие у них доспехи, немногие в Шотландии могут позволить себе такие. Впрочем, даже если они горцы, мне все равно: у своих соотечественников я тоже не в чести. Так что выходить из убежища нам ни к чему.
– А как выглядит их предводитель?
– На нем превосходная кольчуга, и сидит он на породистом сером в яблоках скакуне. Тсс… давайте послушаем, о чем он будет говорить с тетей Элис.
До Исабель донеслось вежливое приветствие, произнесенное приятным баритоном, и короткий, угрюмый ответ женщины. Девушка навострила уши, но до нее долетали лишь обрывки разговора; кроме того, сосредоточиться, лежа в объятиях Линдсея, ощущая на щеке его теплое дыхание, было трудно.
Но то, что происходило на поляне, было слишком важно, и Исабель постаралась взять себя в руки.
– Мадам, скажите, где он, – послышался раздраженный голос пришельца, и девушка сдвинула брови: он показался ей знакомым.
– Откуда мне знать? Племянник не появлялся здесь уже много месяцев, – ответил низкий, грубоватый женский голос. – Я живу очень уединенно, и должна вам заметить, что вы первый, кто осмелился явиться ко мне без приглашения. Вам, сэр, лучше поскорей убраться подобру-поздорову.
– Линдсей наверняка совсем недавно приезжал к вам за помощью, – настаивал пришелец. – Говорите, где он скрывается! – сорвался он на крик.
Исабель ахнула – это был сэр Ральф Лесли! Джеймс снова зажал ей рот, и девушка хотела ударить его в грудь, чтобы вырваться и бежать под защиту жениха, но спохватилась и затихла. Куда бежать, ведь она слепа…
Интересно, зачем сэру Ральфу понадобился Линдсей?
«Она узнала голос Лесли», – догадался Джеймс, прижимая ладонь к теплым нежным губам девушки. Ее бледно-голубые глаза широко раскрылись от удивления, но по-прежнему смотрели в никуда…
В никуда… Очень плохо, что она по-прежнему ничего не видит, ведь он во что бы то ни стало должен довезти ее живой и здоровой и уберечь от Лесли. Сумеет ли тетушка дать этому негодяю отпор?
Джеймс осторожно выглянул и принялся наблюдать. Из их укрытия поляна прекрасно просматривалась. Стоявшая у крыльца тетя Элис, широкая в кости, ростом не уступавшая многим мужчинам, гордо подняла голову и спросила с вызовом, упершись руками в пышные бока:
– Что вам понадобилось от моего племянника, скажите на милость?
– Он уличен в совершении многих преступлений против короля Эдуарда, а также в убийстве нескольких англичан.
– Подумаешь, новость! Я давно об этом знаю, – пожала плечами Элис.
– Тогда вы наверняка знаете и то, что в прошлом месяце по обвинению в измене арестовали и казнили в Лондоне Уильяма Уоллеса…
– Еще бы! – буркнула женщина. – Упокой, господи, его душу. Англичане – безжалостные ублюдки, – бесстрашно добавила она, – ведь всем известно, что Уоллес не изменник. Но при чем здесь Джейми?
– При том, что он выдал Уоллеса англичанам.
– Наглая ложь! – возмутилась Элис.
– У меня есть доказательство…
– Не верю, будь у вас хоть сотня доказательств, – упрямо покачала головой женщина. – Как вы, шотландец, можете распространять эту бессовестную ложь?
– Поймай вашего племянника шотландские горцы, он будет зарезан, как собака, англичане же его повесят, а может быть, и того хуже, но… – проговорил Лесли и наклонился к Элис, как будто хотел сказать что-то важное, не предназначенное для чужих ушей, – …я могу ему помочь, госпожа Кроуфорд. Не исключено, что король Эдуард снимет обвинения и даже выдаст обещанную награду за помощь в поимке Уоллеса.
Линдсей почувствовал, как Исабель затаила дыхание. Она наверняка слышала, что сказал Лесли.
– Так вы один из тех, кто держит нос по ветру и меняет хозяев, как перчатки? – с подозрением посмотрела на незваного гостя Элис.
– Я всего лишь здравомыслящий человек, леди.
– Тогда проявите здравомыслие, которым так кичитесь, и убирайтесь из моего дома!
– Сохраняйте спокойствие, я еще не все сказал.
– Говорите и уходите!
Он поднял левую руку, показывая черную повязку:
– У меня траур, я оплакиваю невесту.
– Извините, я не знала… – Голос Элис дрогнул.
– Я потерял ее два дня назад, когда сгорел ее замок в графстве Мидлотиан. Моя возлюбленная леди Исабель Сетон, ее солдаты и слуги, все сгинули в адском пламени пожара…
Исабель застонала и забилась в руках Джеймса, как будто хотела вырваться и бежать к жениху. Линдсей прижал ее к себе – получилось грубее, чем он хотел, – и ее бедро оказалось у его паха, а его рука стиснула мягкий холмик ее груди.
Внезапно волна обжигающего желания с такой силой прокатилась по его телу, что у него перехватило дух, и сердце пропустило удар.
Линдсей всегда считал, что может держать свою плоть в узде, ведь в юности он несколько лет провел в монастыре, а потом долго жил в лесу, но на этот раз хваленая выдержка его подвела.
Он почувствовал, что девушка в его объятиях дрожит, как осиновый лист. Бедняжка, он ее напугал. Ее страх отрезвил его, и Линдсей немного ослабил объятия.
– Не бойтесь, я не причиню вам вреда, но не вздумайте звать на помощь своего жениха, – проговорил он тихо. Последнее слово прозвучало с неожиданной для самого Джеймса горечью.
– Чтобы спасти невесту, я бросился в огонь, рискуя своей жизнью, – продолжал Ральф Лесли, – ведь когда любишь, сердце обретает бесстрашие льва. Но, увы, было слишком поздно!
Джеймс оторопел. Какая бессовестная ложь! Перед его глазами возник горящий Аберлейди, а потом другой пожар, воспоминание о котором стало кошмаром его жизни. Сжавшись от нахлынувшей боли, Линдсей закрыл глаза.
Когда он вновь их открыл, его тетушка, скрестив руки на обширной груди, сочувственно слушала жалостный рассказ безутешного жениха. Джеймс поморщился: тетя Элис, несмотря на свой суровый вид, была на редкость сердобольна и таяла от любой сентиментальной чуши.
– Моя Исабель погибла… – сокрушенно уронил голову Лесли.
– Бедняжка, бедняжка! – всплакнула Элис.
Линдсею показалось, что девушка в его руках поежилась и застонала… а может, это был сдавленный крик о помощи?
– Она была так прекрасна! К тому же господь благословил ее пророческим даром.
– Так вы о Черной Исабель, прорицательнице из Аберлейди? – с сомнением спросила Элис.
– Да, она была моей невестой. Леди, на пожарище нашли стрелу с белым оперением, как у вашего племянника. Если это он убил мою невесту, клянусь, я казню его собственными руками!
– Стрела не доказывает, что он там был; кроме того, ваша возлюбленная могла спастись.
– О, если бы это было так, я был бы счастливейшим из смертных, – ответил Лесли. – Если увидите своего племянника, передайте ему…
– Я же сказала, что он здесь не появляется! – перебила его женщина.
– Тогда найдите его сами и сообщите, что у меня его кузина Маргарет Кроуфорд.
– Моя племянница Маргарет у вас?! Как вы посмели? – возмутилась Элис. – Да если с ее головы упадет хоть один волос, вам не поздоровится!
– Не волнуйтесь, она только моя гостья. Известите Линдсея, что она у меня, я уверен – он заинтересуется этим сообщением.
– Джейми приведет к стенам вашего замка целую армию, не сомневайтесь!
– Маргарет в полной безопасности, уверяю вас, и Линдсей мне нужен только для того, чтобы сопроводить ее домой из моего замка Уайлдшоу.
«Да-да, Лесли, ты мягко стелешь, да жестко спать», – подумал Джеймс, и его рука, державшая Исабель, сжалась в кулак. Исабель пошевелилась, и он снова плотно обхватил ее талию, заставляя лежать смирно. – Значит, теперь Уайлдшоу под вашим началом? – с напряжением в голосе спросила Элис.
– Да, король Эдуард недавно назначил меня комендантом этого замка, – подтвердил Лесли. – Передайте мое сообщение племяннику, госпожа Кроуфорд, уверен, что у вас есть такая возможность. Я вернусь сюда через несколько дней, надеюсь, у вас уже будут для меня новости. – Он развернул лошадь. – До свидания, мадам!
Лесли и его люди выехали со двора. Прикрыв рот рукой, с пылающими щеками, Элис проводила их глазами и вошла в дом.
Исабель вновь попыталась освободиться.
– Не трудитесь, он уже уехал, – буркнул Линдсей и прислушался. Топот копыт, однако, не удалялся, а приближался, и Джеймс снова нырнул в заросли папоротника. – Тихо! Они едут в нашу сторону! – прошептал он и, перевернув Исабель на спину, подмял ее под себя, еще сильнее прижимая ладонь к ее рту.
Высокий густой папоротник сомкнулся над ними пахучим зеленым сводом. Линдсей расширил ноздри, вдыхая его запах и нежный аромат, исходивший от Исабель. Ее обрамленное спутанными черными волосами лицо было совсем рядом, бледное, прекрасное, с опаловыми в полумраке глазами. Топот копыт, бряцание доспехов становились все громче, и Линдсей замер, затаив дыхание.
Всадники проехали так близко, что заросли папоротника качнуло ветром, и на спину Джеймсу из-под копыт одной из лошадей упал комок земли.
Девушка, лежавшая до этого момента тихо, вдруг мотнула головой, вырываясь из-под ладони своего похитителя, и из ее горла вылетел слабый крик.
В отчаянии Джеймс повернул ее к себе лицом и закрыл ее рот своим, заставляя замолчать.
Она затихла, и несколько мгновений, пока грохот копыт не начал стихать, горец не отрывал рта от ее покорных влажных губ.
Она нерешительно шевельнулась, попыталась отстраниться, и его внезапно вновь обдало жаром. С неистово бьющимся сердцем, потрясенный силой желания, которое пробудило в нем это хрупкое создание, Линдсей оторвался от губ девушки и посмотрел на нее. В ее опаловых глазах стояли слезы.
– Исабель, – чуть слышно позвал он, гладя черный шелк волос, и вдруг, не в силах справиться с собой, вновь припал к ее рту. На сей раз это был не жест отчаяния, а настоящий поцелуй.
Прикосновение к ее губам, теплым и благоуханным, как лепестки нагретой солнцем розы, было так сладостно, что у Линдсея захватило дух и едва не помутился разум.
Через мгновение, осознав, что его недруги скрылись, он неохотно отстранился от Исабель, поднял голову и прислушался.
Никаких подозрительных звуков.
Он посмотрел на девушку. Она тоже смотрела на него, причем в ее блестящих глазах появилось осмысленное выражение.
Он коснулся пальцем ее щеки и прошептал:
– Господи боже, к вам вернулось зрение?
– Да, только что, когда вы меня поцеловали, – так же тихо ответила она и радостно рассмеялась, будто колокольчик зазвенел.
– Вот как? – удивился Линдсей. – И часто вы прибегаете к этому средству? – добавил он, чувствуя себя полным дураком.
– Сегодня в первый раз, – снова рассмеялась Исабель, – но оно оказалось на редкость действенным.
Джеймс недоверчиво покачал головой.
– Я в таких делах ничего не смыслю, – пробормотал он, донельзя смущенный, и, поспешно встав на колени, начал оглядывать опустевший лес.
Поцелуи – чистые, свободные от плотского вожделения – обладали свойством излечивать от недугов и даже поднимать со смертного одра только в житиях святых да в рыцарских романах. Линдсей никогда не слышал, чтобы такое случалось в жизни. Кроме того, его поцелуй, якобы излечивший Исабель от слепоты, чистым не назовешь: от него до сих пор бурлит кровь в жилах и томится желанием плоть.
«Я ведь не рыцарь в сверкающих доспехах, – напомнил себе Линдсей, пытаясь восстановить душевное равновесие, – а разбойник, презираемый всеми изгой».
И все же он не мог заставить себя забыть об этом поцелуе, с трудом подавляя желание вновь обнять Исабель и ощутить сладостное прикосновение ее губ.
Она смотрела на него так мягко, спокойно… Он порадовался, что между ними вновь протянулась та незримая связующая нить, которой ему так не хватало. Но благодарность и восхищение, ясно читавшиеся в глазах девушки, смутили его.
Впрочем, к чему все это? Его дело – стычки с врагами, обмен заложниками, военные хитрости, сомнения и тревоги. Он ничего не понимает в видениях, пророчествах, колдовстве и чудесах. И в любви тоже…
«Нет, ни о какой любви не может быть и речи, – одернул себя Линдсей. – Господи, помоги, пусть это будет кто угодно, только не Исабель Сетон!» Он взволнованно запустил пальцы в свою золотисто-каштановую гриву. Опять эта странная женщина ломает его планы. Почему? Как теперь к ней относиться? Линдсей не знал.
Ему хотелось видеть восхищение и благодарность в ее прозревших глазах, тянуло снова прижать ее к груди и прильнуть к нежным губам, чтобы ожесточенное сердце опять зашлось от восторга. Но разве он достоин такого счастья?
– Путь свободен, нам нужно идти, – проворчал Линдсей и отвернулся. Конечно, надо идти, не сидеть же здесь, глазея на чужую невесту! – Я схожу за лошадьми и соколом, а вы пока побудьте здесь.
– Спасибо вам, Джеймс Линдсей, – сказала Исабель, садясь на землю, – за поцелуй, избавивший меня от слепоты.
Высокая, тонкая, с листьями в волосах и на одежде, она сидела среди папоротников, как лесная фея. Линдсей снова ощутил стеснение в груди.
– Ваше зрение все равно вернулось бы рано или поздно, – ответил он со вздохом, – вы сами говорили. Но я рад, что… был вам полезен.
Она смотрела на него, не отрываясь, и Джеймс в который раз подумал, что эта девушка с ее странным даром, прекрасными опаловыми глазами и пленительно-женственным ртом, такая невинная и чистая, – настоящая загадка.
Если бы он мог позволить себе ее полюбить! Иногда он пытался себе представить, какой могла бы стать его жизнь, уйди он на покой, но что толку! Познать эту жизнь ему не суждено, потому что его удел – ходить по острию ножа. Мир, счастье, любовь не для него, так что лучше выбросить из головы черноволосую прорицательницу.
Исабель стала подниматься на ноги, и Линдсей, поколебавшись, помог ей встать. О, как ему хотелось ее обнять! Но он, переборов себя, отошел в сторону.
– Вы слышали, Джеймс, Ральф подтвердил, что ваша кузина у него, – сказала девушка.
– Слышал, – угрюмо отозвался горец. – Она – приманка, с помощью которой он рассчитывает заманить в ловушку меня.
– А еще Ральф сказал, что вы убили несколько человек и предали Уоллеса, чтобы получить награду за его голову. Какая ложь!
Линдсей молча смотрел на нее секунду-другую, понимая, какого ответа она ждет. В ее глазах горел огонек убеждения, она снова верила в него!
– Нет, Ральф сказал правду, – проговорил он и отвернулся, чтобы не видеть, как этот огонек угаснет и ее прекрасные глаза наполнятся болью.