Прости меня!

1

Пятнадцать лет спустя.

Выйдя от начальства, я шел в комнату отдыха базы, при этом думал о том, что иногда хочется кого-нибудь придушить за тупость, только я пока не понял кого. Войдя в комнату отдыха, я огляделся и увидел несколько диванов, два стола на одном из которых стояла полная кофе кофеварка и свою команду, играющую в карты за вторым столом. Судя по тому, что вторая группа отсутствовала, она была на выезде.

— Всем доброе утро! — бросил я, подходя и наливая кофе из кофеварки.

— Привет, Борис, а чего это ты такой хмурый? — удивился Виталий, мой заместитель в группе и старый друг, мы с ним еще в первом классе дружили — Солнышко на улице, лето, птички поют!

— И что из того что лето, да и какая польза от твоих птичек? — бросил недовольно я.

— Опять Алла сутра довела? — поинтересовался Роман, второй член команды и тоже старый друг.

— Если бы только Алла, я бы был спокоен — ответил я, делая большой глоток кофе, и чувствуя, как мне становится легче дышать. Нет, утро без кофе это не для меня!

— Я вот понять не могу, чего ты с ней связался? — подал голос Семен последний и самый молодой член моей команды, а по совместительству водитель группы — Ты же ее не любишь, а все равно встречаешься, зачем?

— Наши родители дружат, вот и мечтают нас поженить — пожал я плечами, делая следующий глоток.

Ребята недоуменно посмотрели на меня.

— И что из этого, ты, что на поводу у родителей идешь? — непонимающе спросил Ромка.

— Нет, просто мне кажется, что так лучше — бросил я, чувствуя, как снова портится настроение, а взгляд сам уперся в стену, где висел стенд с героями отделения.

— А к начальству ты чего ходил? — спросил Виталик, меняя тему и прекрасно понимая, что зол я именно поэтому.

— К нам стажеров присылают из Эн-ска — ответил я, делая третий глоток.

— О, и что в этом плохого — спросил наивный Семен, ему повезло, не работал еще со стажерами из Тмутаракани.

— Мало того, что из Тмутаракани так еще и женщины! — сплюнул я.

— Вот черт! — чертыхнулся Роман — Ну, тут два варианта или опять будут визжать из-за сломанных ногтей, или мужиковатые бабы с комплексом я все могу. Так, когда их ждать и сколько их?

— Двое. Со дня на день — ответил я — Диана и Елизавета Кленовы.

— Сестры, что ли? — удивился Виталий, а потом добавил — И на кого ты их повесить хочешь?

— Одну на тебя, это точно, а вот вторую на Рому или сам возьму еще не решил — пожал я плечами и улыбнулся, вспомнив, как Виталик в прошлый раз мучился с женушкой какого-то там депутата, решившей стать спасателем. Ногтями тут не обошлось, упрямая оказалась, кончилось тем, что она заявила, что мы испортили ее мечту, и ушла, хлопнув дверью. Виталик до сих пор, анекдоты про блондинок не переносит.

— Вот черт! — чертыхнулся Виталик, а потом с мольбой посмотрев, на меня и Романа, взмолился — А может, вы с Ромкой сами их возьмете?

Ответить я не успел, раздался зуммер, сообщающий о вызове.

Ребята подскочи, я бросил так и недопитую кружку кофе и все бросились к машине. Садясь на свое место, я заметил, как Семен прячет свою крыску, которую он почему-то называет хомяком в карман и сказал.

— Ты опять свою крысу на работу притащил!

— Это хомяк! — ответил Семен, выруливая на дорогу.

— Да хоть черепаха, ему не место на базе, так сложно держать его дома? — начал закипать я, сказывалось не выпитая кружка кофе.

— Сложно! — ответил Семен — У мамы начинается истерика, когда я его приношу!

Вот чем тут возразить я даже и не знаю! Семену девятнадцать, совсем юнец, да еще и гормоны не остыли. К нам он устроился два года назад, мамка просила, боялась, что по плохой дорожке пойдет, вот и взяли его водителем и помощником. Серьезную работу ему никто не доверяет, а вот машину повезти, ради бога. Живет он с мамой, а крысу завел полтора года назад, и с тех пор эта крыса стала причиной постоянных шуток и издевательств над моей группой, а еще моей головной болью.

— Так отдай его кому-нибудь! — не выдержал я.

— Нет, он мой! — ответил Семен — И не сливай свое плохое настроение на моего пушка!

Дальше мы ехали молча. И вот мы на знакомом до боли адресе.

— Опять эта проклятая яма! — зло бросил я.

— Ну, что поделаешь, если ее вырыли, а зарывать не хотят — ответил Виталик философски, беря чемоданчик с оборудованием и пробираясь через толпу к яме — дайте дорогу, граждане!

Эту трехметровую яму вырыли лет двадцать назад и с тех пор в нее постоянно падают люди, а ограждения все никак не поставят, да и саму яму никак не зароют. А упавшему в эту яму еще повезет, если он не сварится живьем, так как там постоянно лопаются старые трубы водоснабжения города, висящие на трех стенах ямы, в результате чего вода поступает в яму. Воду, конечно, откачивают изредка, но чаще трубу просто перекрывают, пуская воду по новым трубам и все, а вода так и остается в яме, пока не придут какие-нибудь важные мероприятия, типа дня города или выборов, вот тогда и ограждения временно появляются и воду откачают и даже зарыть пробуют! А у нас неожиданно становится меньше работы, ведь к этой яме мы ездим как минимум раз в неделю. Но обычно вода стоит яме по грудь ребенка, а предсказать какая температура будет сегодня, никто не может.

Мой отец, например, получил несколько ожогов на руках, спасая однажды маленькую девочку, а у девочки, насколько я знаю, остались шрамы по всему телу. Отец потом долго навещал ребенка в больнице, даже меня с собой пару раз брал, только я теперь даже ее лица не помню, а жаль. Кроме того он говорил мне, что из нее вырастит хороший спасатель, но мы потеряли ее след и даже не знаем жива ли она теперь.

Отбросив свои воспоминания, я подошел к краю и посмотрел вниз. Там был ребенок лет восьми, стоящий по грудь в воде возле одной из стен, и при этом вода явно прибывала.

— Надо быстрее ее вытаскивать — сказал я и, оглядевшись, указал место, где мы сделаем штаб.

Дойти мы до этого места не успели, к нам навстречу бросилась рыдающая мать.

— Умоляю, вытащите ее! — рыдала она, и мне пришлось успокаивать ее, говоря, что с малышкой все будет хорошо. Ребята, тем временем поговорив с милиционерами, отгородили кусок пространства необходимый нам для работы, чтобы устроить там спасательский пункт. Когда я перепоручил мать психологу и вернулся к ребятам, мы начали готовить оборудование, Виталий полез в чемодан, и тут же послышалась его ругань. Подойдя к нему, я увидел, что наши веревки, которые там лежали, превратились в лоскутки и были просто не пригодны для работы.

— Семен! — зашипел я, а парень побледнел, видя, что я злюсь — Ты, что оставил на ночь свою крысу в чемодане с оборудованием? — поинтересовался я, еле сдерживая гнев.

— Это хомяк! — упрямо надулся парень.

— Семен! — воскликнул Виталий.

— У меня свидание было, — виновато ответил парень — вот и пришлось его на базе оставить.

— А почему в чемодане? — спросил я, дивясь его дурости — Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты держал свою крысу подальше от оборудования!

— Чтобы не сбежал! — ответил парень, пряча глаза.

— Посмотри вниз, Семен — тихо велел я и когда парень это сделал, сказал — видишь эту маленькую девочку, она там внизу ей безумно страшно, а еще вода постоянно пребывает и она медленно тоней. Ей сейчас срочно нужна помощь, она может утонуть, а еще неизвестно, горячая или холодная там вода, скоро она утонет, а у нас нет нашей стандартной веревки, и мы не можем ее вытащить, ты понимаешь это?

— Да

— Так вот, сейчас ты быстро едешь на базу за веревкой, и если не успеешь за двадцать минут, я сначала прибью твою крысу, а потом ты будешь уволен, ты все понял?

— Да — кивнул парень сглотнув.

— Время пошло! — бросил я, и парень сорвался с крыши.

— Зря ты с ним так, — покачал головой Виталий — он же не успеет.

— Значит, будем искать нового водителя — ответил я, и мы начали ждать.

Время текло медленно, а вода все прибывала. Я уже начал подумывать прыгнуть к ребенку, когда мое внимание привлекли две девушки, пробившиеся к краю. Они обе были красивы, но мое внимание привлекла только одна. Светло-русые волосы необычно голубые глаза смотрящие, на мир сурово, кожа немного обветренная, будто она много времени проводила на улице и полная верхняя губа, говорящая о страстности ее натуры, подтянутая, худенькая фигурка, но при этом не лишенная женских форм. При взгляде на нее почему-то вспоминается дикая неприрученная лошадка, которая готова встать на дыбы в любой момент. Одета она была в костюм, состоящий из брюк и пиджака, но мне почему-то казалось, что это не ее привычная одежда и она чаще всего одевается иначе. Интересна, какая она в жизни и кто она такая?

Я видел, как обе девушки внимательно профессиональным взглядом, что меня очень удивило и заставило вспомнить о стажерках, осматривают яму, а потом красавица, на которую я засмотрелся, что-то показала подруге. Они обе напряглись, и русая девушка посмотрела на меня, после чего сняла пиджак, сумку и ботинки и что-то сказав подруге, прыгнула в яму.

— Черт, что она творит! — воскликнул Виталлий, который судя по всему, тоже наблюдал за девушками — Ей, что жить надоело?

А я смотрел и молча, ждал, пока девушка не всплывет, но прошло полторы минуты, и я уже был готов бросится следом, но меня удержала женская рука и слова.

— У нее рекорд минута сорок пять — сказала девушка — рано еще паниковать. Я Елизавета Кленова ваш стажер, а нырнула моя старшая сестра Диана.

Я оглянулся и увидел вторую девушку. Она была противоположностью первой. Темноволосая, глаза карие, кожа нежная, розовая, фигурка стройная и ярко-выраженная и вроде красивее сестры, а все равно, та была более совершенной, и я даже понять не могу почему, но русая мне нравится больше.

В руках Елизавета держала ботинки сестры и ее пиджак, а на плече была большая сумка сестры.

— И вы всегда так работаете? — поинтересовался я, пряча свое беспокойство за язвительным тоном.

— Нет, только в крайних случаях — ответила она, глядя в яму, а потом вдруг чертыхнулась, да так, что даже у меня уши покраснели.

Отследив ее взгляд, я заметил мутное пятно на воде, будто кровь и мне стало страшно, а еще через две секунды я увидел, как выныривает старшая сестра.

— Ди, ты меня напугала — закричала Елизавета — откуда кровь?

— Там острые края, порезала плечо — ответила старшая, и ее голос был хриплым и каким-то усталым что ли. Этот голос странно на меня подействовал, я сразу подумал о кровати и нагом теле подо мной. Однако увидев струйку крови, текущую по ее плечу я пришел в себя, а она будто и не замечала этого, продолжая работать раненой рукой — Я не смогу ее протащить, слишком маленький проход, да еще и острый к тому же. Придется лезть по стене.

— Ты в порядке, справишься? — спросила встревожено младшая сестра.

— Лиз, я в норме! Справлюсь! — и девушка снова нырнула, а я с ужасом смотрел на след крови, который тянулся за ней.

Но вот она вынырнула и заговорила с ребенком

Плечо болело. Весь это день не задался! Началось с того, что мы проспали и я не получила свою утреннюю кружу кофе. Потом была пробка, потом мы не поймали группу и опять пришлось стоять в пробке, и под конец эти глаза напротив вызывающие мурашки по телу, блин! Но и это еще не все! Мне пришлось нырять без страховки в яму, из которой я когда-то еле выбралась, а все из-за проклятых труб, которые плывут прямо на ребенка. А теперь мне снова надо было проплыть между двумя острыми краями этих труб. Стисну зубы покрепче и извиваясь как рыбка, я проплыла между трубами без царапин, после чего мысленно вздохнув с облегчением, и быстро поплыла к ребенку. Вода была мутной и грязной, хорошо еще не горячей, а то вообще было бы плохо, но я легко нашла девочку и вынырнула возле нее.

— Привет! — улыбнулась я ей, но девочка молчала — Меня зовут Диана, но ты можешь звать меня просто Ди.

— Мама не разрешает мне разговаривать с незнакомыми людьми! — ответила малышка.

Я тяжело вздохнула и, встав на ноги, оторвала ткань от блузки, и начала перевязывать себе плечо, при этом сказала ребенку.

— Мне кажется, что в любой ситуации бывают исключения и твоя мама в данном случае не возражала бы, если бы ты со мной заговорила.

— Наверное — смутилась девочка, и я поняла, что она старше, чем выглядит, поэтому и разговаривать надо иначе.

— Как тебя зовут? — спросила я ее, надеясь, что она примет правильное решение, ведь времени у нас было мало.

— Рита — ответила малышка.

— Рит, тебе придется довериться мне, — сказала я ей, протягивая здоровую руку — у нас с тобой очень мало времени и нам надо быстрее спрятаться. Я вытащу тебя из этой ямы, и ты снова будешь не разговаривать с чужими людьми, но сейчас тебе надо сделать исключение, ладно?

Девочка посмотрела на мою руку, потом наши взгляды встретились, и я прочитала в ее глазах внимание, сомнение и нерешимость, а потом она кивнула и взяла мою протянутую руку.

— Вот и хорошо — улыбнулась ей я — а теперь скажи-ка мне, у тебя что-нибудь болит?

— Рука и нога — пожаловалась девочка.

— Можно я посмотрю? — спросила я и, получив кивок ее согласия, быстро осмотрела ее руку и ногу. Девочка была цела, поняла я с облегчением, когда закончила осмотр, просто падая, она содрала кожу на руке и ноге о стену из земли.

— Ладно, милая, ты просто расцарапалась немного и это пройдет, а нам с тобой надо выбираться отсюда! — улыбнулась я ей, а потом добавила — Я сейчас повернусь, и ты обхватишь меня руками и ногами, ладно?

Получив кивок согласия, я повернулась к ней спиной и тут же почувствовала, как она виснет на мне, выполняя мои инструкции.

Я тронулась с места и поплыла к стене с трубами. Параллельно я рассказывала девочке, что именно я собираюсь сделать и когда она сказала, что поняла меня, медленно начала сбираться по трубам, молясь, чтобы они не лопнули. Рука болела с каждым движением все сильнее, и я понимала, что могу и не добраться, но я обещала вытащить ребенка, а значит вытащу.

Время шло, и я взбиралась все выше и выше. Постепенно земля за трубами стала не такой глинистой, и я стала стараться больше опираться на камни в стене, чем на трубы, при этом, стараясь не забывать о правиле четырех точек, но силы мои иссякали, а до конца этой проклятой ямы еще далеко! А тут еще ребенок явно боится высоты и сдавил мое горло так, что я дышать не могу. Поэтому я остановилась и на одной из более безопасных труб и сказала девочке.

— Рит, ты очень сильно сжала мне шею, я не могу дышать.

— Прости! — ответила малышка испуганным голосом, но все же чуть ослабив хватку — Мне просто страшно!

— Рит, а ты можешь рассказать мне сказку — вдруг предложила я ей, пытаясь отвлечь ее внимание от ямы и высоты.

Сначала я думала, что моя попытка не увенчалась успехом, но потом я услышала ее испуганный голосок.

— А какую сказку? — спросила меня малышка.

— Давай твою самую любимую! — предложила я ей и когда она начала рассказывать полезла дальше, стараясь сосредоточиться на сказке о золушке, а не на своей боли и кончающихся силах. А где-то в сознании мелькнула мысль, что эта сказка символична для меня

Я видел, как с каждым движением она теряла силы, и понимал, что ее надо быстрее вытаскивать. Теперь и я увидел, почему она прыгнула, и мне стало страшно. Ведь эти острые куски могли просто разрезать ребенка пополам.

— Вот веревка! — услышал я запыхавшийся голос Семена.

— Наконец-то! — развернулся я к нему — Готовьте оборудование, я полезу.

А через три минуты я уже спускался по отвесной стене к девушке и вот я вишу ровно рядом с ней.

— Забирайте девочку, я залезу сама! — слышу я ее голос, и тут же наши взгляды встречаются.

«А ее глаза не голубые, что-то среднее между голубым и зеленым» — пронеслась мысль в голове.

— Ты устала и уже не справишься сама, — ответил я ей, а потом добавил, видя, что она готова возразить — тем более ты ранена, итак уже полтора метра поднялась, давай цепляйся за меня и я нас подниму.

— Нет, забирай ребенка! — бросила она, выпятив подбородок, а я заметил, что ее руки дрожат, и она еле держится — так действовать опасно, а наша первостепенная задача спасти ребенка!

«Вот упрямая!»

— Наша первостепенная задача, сохранить жизнь и здоровье и себе и тем, кого мы спасаем! — ответил я, а потом добавил — Ты занимаешься альпинизмом?

— Да! — удивилась она моему вопросу.

— Без страховки? — уточнил я

— Да! — ответила она, пытаясь понять, к чему я клоню.

— А ты слышала, что нельзя наступать куда-то, когда лезешь на гору, если ты не уверена хотя бы в трех точках опоры? — задал я следующий вопрос.

— Слышала и что? — не понимая, спросила она, но в ее глазах уже появлялась догадка, куда же я клоню.

— У тебя точек опоры всего две — ответил я, надеясь, что разум победит над ее гордыней.

Я видел, как она напряглась готовая возразить, а потом вдруг посмотрела на раненую руку и на здоровую, но уже уставшую руку принимать почти весь вес двух тел и сдалась.

— Хорошо, ты прав! — признала она мою правоту, чем вызвала мое уважение — Что ты предлагаешь?

— Вот и умница, — улыбнулся я ей, а потом объяснил мой план — я сейчас обниму тебя сзади так, чтобы ты не могла упасть, а ты осторожно повернешься ко мне лицом хорошо?

Она только кивнула, и мы начали действовать при этом, не забывая о ребенке на ее спине. А ведь она не так уж и худа, подумалось мне, пока я ее обнимал, я бы сказал у нее идеальная фигура, и мне вдруг захотелось прижать ее к себе сильнее. Я вдруг понял, что хочу ее и это меня смутило.

А дальше был подъем, я старался развернуться так, чтобы они не бились о стены, пока парни нас поднимали. И вот мы уже наверху и мне приходится отпустить ее, как же мне не хотелось этого делать!

Диану забрали в больницу и не только ее. Врачи решили перестраховаться и забрали ребенка тоже. Лиза осталась с нами и продолжила дежурство и только после окончания смены поехала к сестре.

Мы не спрашивали, она сама ответила.

— Она не переносит, когда ей плохо или больно, а рядом кто-то есть, поэтому я заеду вечером, а еще надо как-то родителям сказать.

И мы все опустили головы, прекрасно понимая, что если бы проверили сутра оборудование, этого бы не произошло, но мы поленились, предпочитая заняться другими делами и вот результат!

Меня отправили в больницу, не хотелось, но так было надо, да и знаю я, что бывает, когда получаешь царапину в таких местах, а тут большая, да еще и кровоточащая.

Сестра пришла вечером, что меня порадовало, но она выглядела иначе. Начала спрашивать, в чем дело, покраснела, поняла, что влюбилась и это не в первый раз. Опять обожжется и будет на моем плече рыдать.

— Что мне родителям сказать? — спросила она, меняя тему и явно задумавшись, как бы сбежать так, чтобы я опять у нее все не выспросила.

— Ладно — махнула я на нее здоровой рукой — не хочешь не говори, сама расскажешь, когда обидит. А родителям скажи, что я, наконец переборола свой самый страшный кошмар и отделалась легким порезом.

Она удивленно посмотрела на меня, ведь она ничего не знает, об этом знают только родители, а ей знать незачем, или есть?

А потом перед глазами встал образ, который я гнала весь день. Серые дымчатые глаза, изучающие меня через яму и какая-то странная реакция моего тела, оно будто вибрировать начало, под этим взглядом. Потом я посмотрела на него и подумала, что мужчина не должен быть таким красивым, это просто преступление. Черные волосы коротко пострижены, но отдельные прядки все равно попадают в глаза и он их убирает на автомате, тело атлета постоянно занимающегося спортом и такой рот, что любая девушка позавидует.

«Женатый» — подумала я тогда, — «хоть бы моля Лизка не влюбилась в очередной раз! Больно потом будет!»

Потом пронеслось воспоминание о том, как он меня уговорил позволить меня поднять. Моя гордость билась в истерике, ведь я могла спокойно залезть на трехметровую стенку, а тут приходилось признавать его правоту и сдаваться. А затем вступило тело. От прикосновения к его телу, мое тело просто сошло сума. Раньше со мной такого не было! Мне хотелось прижаться к нему ближе и слиться с ним, и только ребенок, вцепившийся в меня мертвой хваткой, заставлял мою голову работать. А еще, в какой-то момент мне захотелось узнать, а как это целоваться. Нет, не так, я хотела попробовать поцеловаться с ним и при этом я с трудом устояла, чтобы не сделать попытку. Наслушалась сестринских рассказов! Лизка постоянно в поиске и в свои двадцать два испробовала множество вариантов, а Юлька уже год как встречается, а ей всего девятнадцать, я же все в старых девах хожу. Я даже и не смотрела на мужчин до сего дня, ведь я живу работой, а мужчина это лишнее!

Услышав покашливание сестры, и поняв, что я пропустила ее слова, я отбросила свои мысли до лучших времен и добавила.

— Ты скажи маме, что я в порядке, ладно?

Она только кивнула и ушла, а я позволила лекарствам, которыми меня напичкали врачи взять вверх и уснула.

Только во сне меня все рано преследовали серые дымчатые глаза и сильные крепкие руки с идеальным телом, прижимающим меня к себе, а еще лицо и губы к которым мне так хотелось прикоснуться!

А ночью когда все разошлись, мы с Виталием сидели в кабинете и изучали дела наших стажерок, а потом он спросил.

— Так как мы их делим?

Посмотрев на него и хорошенько подумав, я ответил.

— Лиза за тобой, а за Дианой я сам пригляжу.

Друг внимательно посмотрел на меня, после чего вдруг сказал.

— Брат, а ведь она тебя задела!

— Нет! — покачал я головой, вставая и беря куртку — Просто никто из вас не справится с ее ослиным упрямством.

Виталий только улыбнулся, а я поехал на очередную вечеринку, на которую так хотела попасть Алла.

Уже ночью, я позвонил и уточнил в больнице о состоянии Дианы и, узнав, что она в норме руку зашили, но решили все же подержать пару дней, чтобы убедиться, что нет заражения. А повесив трубку, я все же признал себе, что друг прав. Она меня задела, особенно эти необычные грустные глаза.