Просто любовь

Глава 8

– Эллисон! Ну конечно же, я тебя помню! – улыбаясь, воскликнул Кэмерон, встречая их в коридоре на костылях. Он передвигался на них уже с неделю, предварительно освоив специальную раму для ходьбы. – Знаешь, я ведь был влюблен в тебя в детстве, считал тебя идеалом и совершенством.

Руки Коула и Тони были заняты багажом, а Эллисон, придерживая открытую дверь, пропускала их в дом. В чем меньше всего нуждался Коул в данный момент, так это в том, чтобы его брат изливал свои чувства гостье. Он метнул взгляд на Эллисон – она явно смутилась, отчего еще больше похорошела, хотя, казалось, больше некуда.

– О Кэм, спасибо на добром слове, – смеясь, поблагодарила она его. Кэмерон вздохнул.

– С возрастом в тебе появилось еще нечто, неотразимо действующее на мужчин, уж поверь мне. – Не ожидая ее реакции на комплимент, Кэмерон обратился к Тони. – Привет. Ты, должно быть. Тони. Меня зовут Кэмерон. Я брат Коула. Его младший брат.

– Ты что-то слишком разговорился, – вмешался Коул и добавил:

– С тех пор как он сидит дома, он просто невыносим. Вот что значит избыток свободного времени. Не дождусь, когда Кэм вернется к работе.

Тони подошел к Кэмерону.

– Сочту за честь с вами познакомиться, сэр.

– Ба, наконец-то в доме появился хоть один учтивый человек. Коул предложил:

– Кэмерон, почему бы тебе не поделиться с Тони своими знаниями, не рассказать ему о преимуществах торговли недвижимостью по сравнению с вложениями в нефтяную промышленность и тем более доходами от выращивания крупного рогатого скота. – Коул невинно улыбнулся. – А тем временем я покажу Эллисон ее комнату.

Он пригласил ее подняться по лестнице на второй этаж и очень пожалел, что у него не было камеры, чтобы заснять выражение лица Кэма, когда Тони, подхватив предложенную тему, с ходу принялся ее развивать.

Пока они поднимались наверх, Коула не покидала улыбка.

– Кэмерон, похоже, свыкся со случившимся? Не так ли?

– Нет, это одна видимость. Он все копит в себе и когда-нибудь взорвется.

– Я-то его помню тихим, даже робким. Коул улыбнулся.

– Да, конечно, рядом с тобой.

Она покачала головой в знак того, что разговор всерьез на эту тему невозможен.

Коул остановился перед одной из дверей, поставил вещи на пол и открыл ее.

– Я выбрал для тебя эту комнату. Думаю, тебе здесь будет удобно, поскольку рядом ванная. – Он занес ее вещи, а потом пошел дальше по коридору. – А это, как мне кажется, подходящая комната для Тони. Раньше в ней жил Коди. Он давно переехал в комнату побольше, а здесь остались на стенах постеры и всякая мальчишеская мура. – И, повернувшись к ней, спросил:

– Кажется, у Тони с Коди такая же разница в возрасте, как у меня с Кэмом. Так что они вполне могли бы чувствовать себя братьями.

– Вполне, но они не братья.

Не взглянув на нее, Коул поставил чемодан Тони возле кровати, а когда поднял глаза, заметил в ее глазах боль. Он подошел к Эллисон и обнял ее за талию.

– Думаю, все будет хорошо. Вот увидишь. А пока я очень рад, что вы оба здесь.

Она тоже обняла его, ухватившись руками за ремень на спине.

– Все это так странно.

Он немного отстранился, чтобы видеть ее лицо.

– Что ты имеешь в виду?

– Я странно чувствую себя здесь, наверху. За все годы, проведенные на ранчо, мне ни разу не довелось сюда подняться. Я могла заходить в определенные комнаты на первом этаже, но сюда – никогда. Мне здесь как-то не по себе.

– Дорогая, это чушь! Разве кто-нибудь запрещал тебе сюда ходить?

– Нет, вслух – никто и никогда. Но я сама понимала это с самых ранних лет.

– Ну тогда пора избавляться от комплексов. Пошли. Давай покажем Тони ранчо. Я хочу, чтобы ты увидела, как много здесь всего переменилось.

Когда вечером Эллисон вернулась к себе в комнату, у нее голова раскалывалась от впечатлений и пережитых эмоций. Ей казалось, что время сместилось. Словно не было пятнадцати лет, прожитых вне ранчо. Как будто она никуда не уезжала, отец где-то рядом, и жизнь идет своим чередом. И вместе с тем ей было обидно за Тони. Эллисон видела, с какой жадностью он задает вопросы, как ему хочется все потрогать, с каким неподдельным интересом он все осматривает, впитывая впечатления как губка. А ведь все это должно было стать частью его жизни с самого рождения.

Разве она могла рассказать ему правду? Как бы она объяснила, почему он лишен всего этого? Он не знает, кто такая Петиция Коллоуэй, и она искренне надеется, что никогда не узнает.

Даже сейчас, в просторной комнате, выделенной Коулом, она не могла отделаться от ощущения, что Летти может в любой момент ворваться и выгнать ее вон.

Чушь, конечно. Она просто устала. В этом все дело. Накануне отъезда она долго не могла заснуть и всю ночь почти не спала. Она думала о том, что неожиданно вернулась в прошлое, которое с таким трудом пыталась забыть. С того момента, как они свернули с хайвея на дорогу к ранчо, Эллисон поняла, что это возвращение в молодость будет куда более болезненным, чем она ожидала.

Перемены на ранчо были разительными. Новая крыша Большого Дома сияла на солнце, ярко контрастируя со свежевыкрашенными в белый цвет стенами. Они остановились прямо перед парадной дверью в десять футов высоты. Она же – гость Коллоуэев.

Оглядев комнату, Эллисон напомнила себе об этом. Ну что ж, в таком случае она попытается насладиться своим новым статусом в полной мере.

Эллисон заглянула в ванную, оборудованную самыми последними новшествами. Ванная была такой роскошной, какой только может быть ванная.

Огромная квадратная ванна, к которой вели ступеньки, примыкала к противоположной стене. У другой стены стояла застекленная кабинка – душ на двоих. В ванне было тоже два сиденья. И кругом зеркала – на потолке, на стенах.

Ничего более роскошного и настраивающего на эротический лад она никогда не видела. Порадовавшись за себя, Эллисон принялась заполнять ванну водой.

На полках вдоль ванны стояли ряды шампуней, кремов, лосьонов и прочего. Заглянув в спальню, она увидела, что кто-то уже распаковал ее вещи, и обнаружила приготовленную ночную рубашку.

Когда она вернулась, ванна была полна. Эллисон заметила на полке большую свечу и спички. Ей захотелось зажечь ее и выключить верхний свет, что она и сделала. Сразу во всех зеркалах отразился ровный свет пламени, сгладивший очертания всех предметов. Выскользнув из одежды, Эллисон погрузилась в воду.

Вода божественно расслабила ее усталое тело. Она нажала на кнопку, и со стенок брызнули массирующие струйки. Уютно устроив затылок на подголовнике, Эллисон закрыла глаза, непривычно ощутив себя изнеженной богатой дамой.

Ее отвлек звук открываемой двери. Округлившимися от удивления глазами Эллисон увидела, как из второй двери в ванную вошел Коул в коротком ярко-зеленом бархатном халате.

Струйки воды взбивали вокруг нее обильную мыльную пену, тем не менее Эллисон попыталась поглубже спрятаться в воду.

Она хотела грозно спросить, что он здесь делает, но, вдохнув пену, закашлялась. Однако Коул как бы угадал ее вопрос и с наигранным удивлением поднял брови.

– Разве я тебе не говорил? В наших комнатах общая ванная.

– Нет, ты забыл упомянуть этот незначительный факт, – наконец сумела выговорить она.

Коул внимательно посмотрел на нее.

– Я люблю в это время прийти сюда и расслабиться после трудного дня. Вижу, ты нашла свечу. С ней гораздо уютнее, правда?

Он взялся за поясок своего халата.

– А что ты собираешься делать? Коул смущенно посмотрел на нее.

– Надеюсь, ты не будешь против, если я разделю с тобой это удовольствие? Здесь достаточно места для двоих, тесно не будет.

Не успела она возразить, как в этом уже не было смысла. Коул скинул халат и шагнул в воду.

От вида его крупного обнаженного тела у нее перехватило дыхание.

Перемены, произошедшие за эти годы с телом Коула, были впечатляющими. Перед ней был зрелый мужчина с широкой грудью, покрытой густой растительностью, сильными руками и мощным разворотом плеч, а его бедра… Она зажмурилась с твердым намерением не смотреть и лишь по движению воды почувствовала, когда он погрузился в ванну.

Он был прав. Места действительно хватило для двоих, и только их ноги соприкасались. Эллисон не подала виду, как ей это было приятно. Коул взял ее за щиколотки и положил ее ноги себе на бедра. А его ноги обхватили вокруг бедер ее.

Эллисон услышала, как при этом он крякнул от удовольствия.

– Мы установили эту ванну прошлой зимой. И хотя это обошлось недешево, оно того стоило. В ней тонут все боли и печали.

– Коул, тебе не надо было приходить сюда, ты и сам прекрасно знаешь. Вдруг Тони увидит, что он подумает?

– А что, ему обязательно знать об этом?

– Конечно, нет, но…

– Никого не касается, чем ты занимаешься в ванной в свободное время. Не так ли?

– Дело в том, что…

– Дело в том, что тебе надо отдохнуть, ты вся как натянутая струна.

И он погладил ее ноги от бедер до икр, слегка их массируя.

– Коул, перестань.

– Расслабься, дорогая. Я не собираюсь злоупотреблять ситуацией.

– А как ты называешь то, что ты делаешь? Ты поселяешь меня в комнате, где, как тебе известно, общая с тобой ванная, и даже не удосуживаешься предупредить меня об этом, а потом ждешь момента, чтобы застать меня врасплох и пытаешься… – Она замолчала, казалось, подыскивая слова.

– Ну, ну, продолжай, и что же дальше?

– Не будешь ли ты так любезен выйти и подождать, пока я вымоюсь?

– Нет, не буду. А что еще? – спросил он с усмешкой.

– Прекрасно. Тогда выйду я, чтобы ты мог в полной мере получить удовольствие…

Она дернулась, но тут же до нее дошло, что, стоит ей подняться, она окажемся вся на виду.

Эллисон снова погрузилась в воду по самый подбородок и сердито смотрела на него.

– Послушай, лучше расслабься и наслаждайся купанием. Я обещаю, что не буду кусаться.

При этом он лукаво улыбнулся:

– Конечно, я был бы не прочь поцеловать тебя, если бы ты меня хоть немного приласкала. – Коул взял мыло и стал тереть им свою широкую волосатую грудь.

Решив не поддаваться на провокации, Эллисон тем не менее жадно следила за каждым его движением, помимо ее воли будившем в ней чувственность. От мыла и воды волосы у него на груди становились блестящими и закручивались в упругие кольца.

Коул делал вид, что совершенно не обращает на нее внимания, и Эллисон снова почувствовала негу от прикосновения к телу тонких струек воды. Наверное, ей не стоит сердиться, никакая опасность ей не грозит.

Неужели и в самом деле не грозит? – прозвучал в ней внутренний голос. А когда в последний раз мужчина вызывал у тебя такую реакцию, как сейчас? Ничего не скажешь, она никогда не была в одной ванне с мужчиной.

– Коул, почему ты так себя ведешь? Их глаза встретились.

– Всю неделю до твоего приезда на ранчо я не мог думать ни о чем другом. Мне так хотелось, чтобы ты снова была рядом, чтобы между нами все было, как прежде. Я понимаю, трудно забыть обиды и вычеркнуть из памяти пятнадцать лет жизни, но я хочу, чтобы мы оба преодолели все, что нам мешает быть вместе. Нельзя, чтобы твой приезд остался всего лишь визитом вежливости. Нам с тобой не удается даже толком поговорить, потому что мы все время на людях. А мне нужно больше чем простой разговор, думаю, нам обоим это нужно. – И он протянул к ней свои мыльные руки. – Здесь мы лучше, чем где бы то ни было, можем как бы познакомиться заново.

– Я не хочу близости, – сказала она твердо.

– Спасибо, что предупредила, дорогая, но я и не прошу о ней. Эллисон покраснела.

– Вот и хорошо, что мы понимаем друг друга, – смущенно пробормотала она.

– А теперь, коли мы решили этот вопрос, иди ко мне, я потру тебе спинку. – Он привлек ее и развернул к себе спиной.

Коул начал со спины и шеи, нежно их массируя и одновременно шепча ей на ухо ласковые слова. Его пальцы постепенно спускались по позвоночнику вниз. Умелые прикосновения и успокаивающий тон сделали свое дело. Напряжение спадало. Наконец она заметила, что Коул больше не поглаживает ее по спине. Она просто лежит спиной у него на груди, а его руки обнимают ее за талию.

В таком положении не составляло труда заметить, что он готов к близости. Он ласково поглаживал ее живот, время от времени касаясь грудей, наполнявшихся под его руками желанием.

Эллисон умом понимала, что должна быть против близости, но ее тело больше не слушалось ее. Ее руки и ноги отяжелели, веки слипались, шея не удерживала голову, и опершись затылком о его плечо, она сладко вздохнула.

– Эллисон?

– М-м-м…

– Я хочу, чтобы ты кое-что обдумала за эти две недели и дала мне ответ. Но не сейчас.

– Что именно? – расслабленно пролепетала она.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. И чтобы мы – ты, я и Тони – впредь всегда были вместе.

Эллисон беспокойно заворочалась.

– Даже не пытайся мне сейчас возразить. Я просто хочу, чтобы ты подумала о моем предложении и знала, чего я добиваюсь. Не надо упрекать меня за то, что я не был рядом, когда это тебе было так нужно. Мой грех. Я пытаюсь тебе внушить, что провести всю оставшуюся жизнь с тобой и Тони – моя единственная мечта. Не знаю, нужен ли я теперь тебе, но ты мне нужна. Иначе моя жизнь не будет полноценной. Я пятнадцать лет провел без тебя. И выдержал. Но больше я так не хочу. – Коул запрокинул ее голову и поцеловал в шею. – Так что подумай, дорогая, ладно? Мы поговорим об этом перед отъездом.

Он резко встал. Вода, стекающая с его тела, хлынула на нее так, что ей пришлось прикрываться руками. Коул вышел из ванны, спустился по ступенькам на пол, наскоро вытерся и накинул халат.

– Постарайся не утонуть. Слышишь?

Тихо закрыв за собой дверь, он оставил ее в полной растерянности среди торжественного мерцания свечи, в окружении журчащих струек воды.

Эллисон моргала, пытаясь убедиться, что это не сон. Ведь не спала же она эти полчаса, и Коул действительно был здесь? И что он сделал? Заставил ее неотступно думать о нем, чего она никак не могла себе позволить. Соглашаясь приехать на ранчо, она дала слово строго контролировать себя, не поддаваться его влиянию. И думала, что самое безопасное место для нее – это ее комната и ванная.

Что же ей теперь делать? Перебраться в другую комнату? Запираться от него на ключ, пока она гостит здесь? Или пусть все будет так, как будет? Эллисон улыбнулась про себя.

А что в этом плохого? Насладиться тишиной на ранчо, дать волю старым воспоминаниям, пусть даже болезненным, накопить новые радостные впечатления, которые можно будет увезти с собой домой. Нажатием кнопки она нехотя остановила поток воды и очень быстро ванна была пуста. Эллисон почувствовала, что усталость отступила, но тело снова было сковано, на сей раз возбуждением, охватившим все ее существо.

Она накинула на себя купальную простыню, кожа отозвалась на чувственную мягкость, окутавшую ее плечи, спину и бедра. Всю ее. Она оглядела в зеркале свою шею, скользнула взглядом чуть ниже, в развилку грудей, увидела торчащие соски, потом перевела взгляд на живот и ниже. Это зрелище вызывало у нее такое же волнение, как легкие прикосновения к коже.

– О, я чуть не забыл, как ты насчет того, чтобы завтра… – раздался голос за ее спиной, и в зеркале появилось отражение Коула, стоявшего в дверном проеме. Очевидно, какое-то время он молча наблюдал за ней. Сердце Эллисон забилось, но скорее от возбуждения, нежели от испуга. Простыня соскользнула с плеч, оголив спину и грудь. Их глаза в зеркале встретились. Он подошел к ней, одной рукой обнял за талию, а вторую положил ей на грудь.

– Эллисон, как ты прекрасна! – так и не закончив первую фразу, сказал Коул, целуя ее в грудь и шею и вызывая у нее дрожь от прикосновения к коже его мохнатой груди.

Эллисон приподнялась на цыпочки и прижалась к его рту губами, ощущая твердую упругость губ и жар от ее прикосновения. Кончик ее языка скользнул между зубами и Коул застонал от желания.

У Эллисон закружилась голова, все вокруг исчезло, и единственное, что существовало сейчас во всей Вселенной, – только он, Коул. Она прижалась к нему всем телом, обвила его шею руками и впилась в его губы страстным поцелуем.

Лишь ощутив спиной прохладу простыни, она поняла, что лежит в постели, и почувствовала на себе тяжесть его тела. Они разомкнули губы только для того, чтобы набрать воздух, и он снова и снова целовал ее грудь, лаская языком и покусывая губами упругие соски. Выгнув спину, в истоме, Эллисон судорожно прижимала к себе его голову.

Его сильные руки скользили по ее податливому телу, спускаясь все ниже, и на мгновение замерли в низу живота. Бросив на Эллисон короткий вопросительный взгляд, Коул коснулся влажной щели.

И сразу последние сомнения исчезли – она хочет его. Раздвинув колени, она всем телом подалась ему навстречу, чем вырвала из его груди глухой стон:

– Дорогая, я не владею собой…

Эллисон уже не думала ни о чем. Она лишь предвкушала наслаждение, которое он подарит ей.

Время стерло воспоминания об их единственной близости. Но ни разу за все эти годы она не испытала ничего, даже близко напоминающего то, что она ощущала теперь. Она отвечала на все его ласки, жадно вдыхала его мужской запах, прислушивалась к учащенному дыханию, упиваясь вкусом его поцелуев.

Молниеносно вспыхнувшая страсть, бросившая их в объятия друг другу, была столь сильной, что не могла быть долгой. Судорожно прижимая ее к себе и стараясь как можно глубже проникнуть в ее тело, он стонал и чуть не зарыдал в последнее, облегчающее мгновение.

Эллисон почувствовала внутри что-то похожее на спазм, и в нее влилось то, что он уже не мог в себе удержать.

Ей хотелось никогда не отпускать его от себя. Она крепко обвила ногами его бедра, и даже когда он откатился в сторону, не выпускала его из своих объятий. Так они и лежали тесным клубком, с закрытыми глазами несколько минут. Лицо Коула было потным и пылало. Эллисон с улыбкой коснулась пальцем его щеки. Он открыл глаза и нежно посмотрел на нее:

– Ну, это в мои планы не входило, – пробормотал он.

– Неужели?

– Правда. Я всего лишь хотел вызвать к себе интерес как к мужчине.

– Тебе это прекрасно удалось, – Я не о том. Мне нужно было пробудить в тебе желание, попытаться разрушить барьер, который ты возвела между нами, когда я приехал в Мейсон.

– В этом ты тоже преуспел.

– Мне казалось, я лучше владею собой. Я думал, что могу любоваться тобой, прикасаться к тебе, но далеко не заходить.

– Ах вот как. Ты собирался распалять меня и уходить в сторону. Коул улыбнулся.

– Да, что-то вроде этого.

– Как это не по-джентельменски с твоей стороны.

– Возможно.

– Но то, что произошло сегодня вечером, ни о чем не говорит, Коул.

– Почему? Это говорит о том, что мы очень подходим друг другу как любовники.

– Но этого мало, чтобы принять решение.

– Во всяком случае, для начала неплохо.

– Коул, в свое время мы были детьми и не знали, чего мы хотим от жизни.

– Ты можешь говорить только о себе. Я всегда знал, чего хотел. И ничуть в этом плане не изменился.

– Изменилась я, Коул. Я уже не та маленькая девочка с косичками, которая ходила за тобой по пятам.

Он провел рукой по ее телу, повторяя все его изгибы.

– Да, перемены очевидны. Но ничего плохого не нахожу.

– Все эти годы я могла рассчитывать только на себя, Коул. И научилась ценить свободу и независимость.

– А с чего ты взяла, что я собираюсь лишить тебя этого?

– А разве нет?

– Конечно, нет. Я горжусь тем, что ты сделала себе имя, что у тебя обнаружились таланты, которые ты сумела развить. Единственное мое желание, – чтобы ты стала частью моей жизни.

– Так ты хочешь меня или Тони? Приподнявшись на локте, он внимательно сверху посмотрел на нее.

– Почему ты так ставишь вопрос? Она с грустью продолжила:

– Видишь ли, я не пряталась от тебя все эти годы, но ты так и не пытался меня искать до тех пор, пока не увидел Тони. Мне было понятно твое желание сблизиться с сыном, но я не думала, что ты намерен и меня включить в свои планы. Это совершенно разные вещи.

Он отстранился от нее, перевернулся на бок и, включив лампу на тумбочке возле кровати, потянулся к пачке сигарет. Закурил, сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым. Наконец снова внимательно посмотрел на нее.

– Думаю, не стоит так ставить вопрос. Если ты смогла додуматься до того, что я занимаюсь с тобой любовью только для того, чтобы заполучить Тони, тогда ты права. Я действительно тебя не знаю. Так же, черт побери, как ты не знаешь меня.

Нежный любовник исчез. На какой-то момент Эллисон охватило отчаяние. Она вспомнила, что он бывал таким же жестким и в прежние годы. С чего она взяла, будто боль прошлого бесследно исчезла и они могут свободно говорить обо всем, не бередя старых ран?

Эллисон накинула его халат и встала с кровати.

– Видишь ли, Коул, секс никогда не решает всех проблем. – Она направилась к двери.

– Так что, в твоем понимании секс – покувыркаться в стогу сена и разбежаться в разные стороны? Неудивительно, что ты осталась одна. Если ты действительно так относишься к этому, то забудь о том, что произошло сегодня, и уходи.

Обернувшись перед тем, как закрыть за собой дверь, Эллисон увидела, как голый Коул, сидя на краешке кровати, нервно курит.

– Не пытайся все свалить на меня, Коул.

Что-то и мне не довелось услышать за пятнадцать лет, что ты ходил к алтарю.

– Черт возьми, ты права. Я еще с ранних лет понял, что женщинам нельзя верить ни на грош.

Эллисон усмехнулась.

– Как это ни странно, то же самое я поняла насчет мужчин. Мы с тобой, оказывается, больше похожи, чем мне показалось вначале. Спокойной ночи, Коул.

После ее ухода он еще долго сидел, уставившись на закрытую дверь, как бы символизирующую барьер, который существовал между ними.