Против сердца (СИ)

Глава 24. Товар

— К сожалению, у нас нет этого геля от ушибов… — продолжая смотреть в монитор, говорит фармацевт. — Есть другой…

— Нет, спасибо. Мне, именно, тот нужен… — с сожалением отвечаю. Помню, когда маленькая была, он мне очень помогал. И боль снимал, и синяки быстро рассасывал.

— Можете еще сходить в другую аптеку, вон за тем домом… — показывает в окно.

— Спасибо…

Выхожу из подъезда. Боковым зрением замечаю, как из стоящей рядом машины сразу выходят два "шкафчика".

Ой. Одного я знаю. Это же папин охранник.

— Линда Александровна, вы куда? — заговорил, кто постарше. Вот его я первый раз вижу.

— Я в аптеку… — показываю рукой направление.

— Проводи… — кивает второму.

Второй следует за мной. И меня не отпускает чувство, что это надзиратель. Такое ощущение, что прожигает мне дыру на спине.

Сколько лет за мной они таскались, а я все никак не привыкну. Никогда не чувствовала себя свободной.

Придерживает мне дверь. Растягивается в улыбке. К чему бы это? Вспомнил, как запихивал меня в машину? Мда… Я не хочу вспоминать.

Прохожу внутрь, идет за мной.

Милая женщина-фармацевт, кроме геля от ушибов, предложила еще обезболивающее. Я согласилась. Как сама не додумалась? Еще попросила пластыри и перекись. Пригодится. И пока она ушла на склад за всем, что я просила, роюсь в сумке в поисках кошелька. Она уже все принесла и пробивает, а я все никак не найду деньги. Дверь хлопает. Я сейчас так очередь соберу.

Слышу странный звук. Вздрагиваю. Похоже на сильный треск. И затем грохот. Поднимаю взгляд на фармацевта, у нее глаза увеличились до невозможных размеров. И в них, однозначно, читается страх. Оборачиваюсь, мой охранник валяется. А на меня смотрит ухмыляющийся мужик в кожанке. Подносит указательный палец к губам, показывая мне тем самым, не кричать.

Сердце ухает в пятки, и молниеносно поднимается в горло. Там и застревает. Такое ощущение, что мои голосовые связки атрофировались..

Он делает шаг вперед, ко мне. Я начинаю пятиться, но мне некуда отступать, упираюсь в витрину.

Некуда бежать, никто не спасет.

Он хватает меня за руку, но что-то происходит с моим организмом и голос прорезывается. Я начинаю истошно вопить и звать на помощь.

В следующее мгновение меня прошибает сильная боль в районе шеи. Я оседаю. Мое тело становится мягким, я не могу пошевелиться и ничего не соображаю. И сразу же темнота.

Пустота…

Я прихожу в себя. Не могу разлепить глаза. Тело тяжелое, как будто меня придавило сверху какой-то глыбой.

Что со мной произошло?

Меня долбанули шокером? Точно. Это был шокер. Сначала вырубили охранника. Потом меня.

Мамочки… И где же я? В комнате темно. Поворачиваю голову. И из-за штор пробивается солнечный свет. Кое-как встав с кровати, раздвигаю шторы. Свет бьет в глаза. Зажмуриваюсь. Несколько секунд глаза привыкают к свету. Смотрю в окно. Я на втором этаже. Дом частный. Внизу газон. Я вижу соседние дома, дорогу. Это где-то за городом.

Оглядываю комнату.

Кровать. Большая и высокая. На такой вчетвером можно спать. Над кроватью большая полка со всякими статуэтками. Вот, так ночью рухнет на тебя. И убить может. Опасная комната. Около кровати шкаф-купе. Рядом комод. Плазма на стене.

Дверь. Открываю. Санузел. Душ, раковина, унитаз. Все лаконично, ничего лишнего.

Еще одна дверь. Дергаю ручку, закрыто.

Но тут же замок щелкает, и дверь распахивает, тот самый мужчина из аптеки.

Я превращаюсь в один большой комок напряжения. И меня парализует.

— Сейчас вам принесут обед. Хозяин приедет вечером, и до этого времени вам запрещено выходить из этой комнаты.

Дверь закрывается. А я стою, как вкопанная. Не могу пошевелиться. Слезы текут.

Меня трясет.

Хозяин? Что он имел в виду? Его хозяин? Или мой? Я им, что, вещь?

Егор Павлович это все сделал? Теперь меня никто не спасет. Марк и Сандра даже не знают, где меня искать. И я не могу им сообщить. Я не обнаружила в этой комнате своих вещей. Ни сумки, ни телефона.

Мне принесли еду. Ни к чему не притронулась. Я не могу ничего есть.

Все время, до вечера, я сижу в углу комнаты, на полу. Здесь мне спокойнее.

Что теперь меня ждет?

Со двора доносится звук подъезжающей машины. И хлопающих дверей. Кидаюсь к окну.

Да!

Это он!

Мой ночной кошмар…

Я у него в западне. Истерика подкатывает. Меряю шагами комнату. Меня потрясывает. В комнате нет ничего тяжелого. Шкаф и комод пустые. В ванной тоже, ничего. Вспоминаю про полку со статуэтками. Прыгаю на кровать и хватаю самую, на мой взгляд, тяжелую.

Успеваю спрыгнуть с кровати, и дверь тут же открывается. Прячу статуэтку за спиной.

— Здравствуй, Линда! — расплывается в своей мерзкой улыбочке.

— Не могу пожелать вам того же… — язвлю я. — Я хочу домой. Вы не имеете права меня здесь держать.

Удивительно. Откуда у меня столько смелости?

А вот Егор Павлович меняется в лице. Улыбка превращается в оскал.

— Ты моя невеста. Ты сама дала согласие. До свадьбы будешь жить здесь… — рявкает он.

— Я передумала…

— Никаких возражений не принимается! — повышает голос.

— Я все равно не выйду за вас. И меня заберут отсюда…

— Кто? — ухмыляется он.

— У меня есть люди, которые любят меня и не оставят в беде.

— Можешь не надеяться на этих людей. Эти люди! Продали тебя! Мне! — чеканит он.

Что он несет?

Кидает на кровать какие-то бумаги. Принципиально не двигаюсь с места.

— Вот полюбуйся. Твой ненаглядный получает деньги от моего человека, за тебя. Его ты имела в виду. Его ты считала своим спасителем? Посмотри-посмотри…

Я на негнущихся ногах подхожу ближе. Статуэтка падает из моих рук.

Нет. Я не верю. Я не могу поверить. Это ошибка. Или он врет. Это не Марк. Марк со мной так не поступит.

Опускаю взгляд на снимки. Марк. В этой толстовке он выходил сегодня утром. Листаю. Он оглядывается. Берет сверток, заглядывает в него. И уходит.

Как такое возможно? Нет. Это же Марк. Он меня любит. Хоть, и не говорил мне об этом. Но я чувствовала. Или это был обман? А я повелась?

— Убедилась? А это… — швыряет еще пачку фотографий. — То, для чего ему нужны были деньги. Ты же в курсе, что у него мать больная? Точнее, мачеха.

— Кто? Мачеха?

— Так он тебе не сказал? Да, его воспитывала мачеха.

Смотрю на снимки. Марк избитый, с пластырем на лице. Вывозит на инвалидной коляске женщину. Это сегодня?

— Вот видишь, он не собирается тебя спасать. Он сделал то, что обещал. Отпустил тебя в нужный момент.

— Зачем вы тогда его избили, если он деньги взял? — голос срывается. И получается, как скулеж.

— Для мотивации… — уходит. Ключ в замке поворачивается.

Я остаюсь одна.

Слезы катятся по лицу ручьем. Я обессиленно падаю на пол. Утыкаюсь в колени.

Я поверила…

Я доверилась мужчине первый раз в жизни. А он играл со мной. И продал. Как товар.

Я всегда была товаром. Мной распоряжались. Сначала, отец. Потом Марк. Оказывается, тоже распорядился. А я думала, это любовь.

Теперь у меня новый хозяин. И мне все равно, как он мной распорядится.