Прованс и другие истории

Глава 1 Париж vs Прованс Статья Лизы о Провансе

Слова «Прованс» и «провинция» из уст парижанина практически неотличимы для уха иностранца. Хотя, в сущности, для парижан все, что находится за пределами столицы, является провинцией. Но название современного Прованса – это и есть трансформация слова «провинция». Бывшая Трансальпийская Галлия, которая была интегрирована с римской провинцией Нарбоннской Галлией, в древнеримской литературе называлась «Наша провинция» (Provincia Nostra) или просто «Провинция» (Provincia).

Что же это вообще за Прованс и где его границы? Для Франции характерно огромное количество сложных административных делений территории: департаменты, регионы, коммуны и т. п. Согласно этому делению, Прованс не является административной территориальной единицей. Это, скорее, историческая область, историко-культурное наследие, как те же Шампань, Бургундия или Гасконь, но с естественными границами в виде реки Роны на западе, Средиземного моря на юге и Альп на севере. Главный город тут – Марсель. Когда-то Лазурный берег был частью этой исторической области, но он приобрел свою особую самостоятельную идентичность с тех пор, как в конце XIX века писатель Стефан Льежар придумал этот эпитет, вдохновившись потрясающей красотой бухты городка Йер (поэтому именно Йер и соседний Тулон часто считаются границей между Провансом и Лазурным берегом).

Париж и Марсель – давние конкуренты, как Москва и Питер, и в каждом городе есть свои стереотипы в отношении другого.

Например, парижане часто шутят над «провинциальным» стилем и поведением южан. Самые распространенные клише тут – девушки в Марселе шумные, ярко накрашенные и даже вульгарные, а провансальцы медлительные, болтливые и постоянно пьют пастис (традиционную анисовую настойку, для производства которой, между прочим, требуется не только анис, но и еще около полусотни растений и пряностей типа кориандра, петрушки, ромашки, лакрицы и т.д.). Потешаются парижане и над местным «провинциальным» акцентом (парижское вальяжное «пютан»2 у жителей Прованса превращается в «пютэнь», как будто и не ругательство вовсе).

Южане, в свою очередь, считают столичных жителей высокомерными и недружелюбными, их акцент чересчур манерным, а сам Париж – городом серым, шумным и полным стресса.

Но шутки – шутками, а парижане с удовольствием приезжают на юг на каникулы (у многих здесь «дачи»), и многие в душé были бы даже не прочь насовсем переехать в этот солнечный регион, где стрекотание цикад ласкает слух, а шум волн – душу. Удается это, тем не менее, далеко не многим, ведь юг обладает конкурентным преимуществом, и в плане экологии, и в плане жилья. Многих южан же, наоборот, манит Париж обилием рабочих мест на все вкусы и цвета дипломов, ну и, конечно же, невероятными столичными зарплатами.

Иностранные туристы часто отмечают у южан их дружелюбие, в противоположность столичным жителям, от которых у некоторых приезжих даже развивается некий «парижский синдром». И хотя по-настоящему открытыми и дружелюбными являются жители французского севера, провансальцы с готовностью поддерживают этот образ эдаких «людей солнца». Да и, казалось бы, разве может быть по-другому, когда триста дней в году, просыпаясь утром, неизменно видишь в окне кусочек чистого голубого неба, а потом выходишь на улицу, где теплые лучи ласкают кожу, а ветра приносят морскую свежесть. Ты довольно жмуришься на солнце, и все проблемы куда-то отступают.

В чем тут дело, то ли в расслабляющем воздействии солнца, то ли в вежливости, усваиваемой французами с молоком матери, но провансальцы действительно с виду кажутся очень открытыми, и разговорчивости у них не отнять. Они легко завязывают беседу даже со случайным встречным, громко здороваются и прощаются с водителями автобусов, улыбаются прохожим, обожают заглядывать в коляски и умиляться сидящим там малышам.

Но это не просто банальная вежливость или любопытство. Это часть южного образа жизни, когда жизнь течет медленнее, и общение – это своеобразный способ еще немного остановить время и замедлить повседневную спешку. Переехавшим в Прованс нужно быть готовыми к тому, что будет сложно проскочить незамеченным, ведь обязательно найдется кто-то, с кем нужно будет перекинуться парой слов или хотя бы поздороваться. Парижанам придется отучаться не только от столичной торопливости и холодности, но и отказаться от многих вещей столичного гардероба, научиться непринужденной беседе, пониманию местного юмора, конечно, специфического, но добродушного. А на более глобальном уровне – освоить искусство наслаждения моментом, а также начать ценить простой человеческий контакт.

Однако, несмотря на славу солнечного и радушного региона, многим южанам свойственен вполне себе парижский снобизм. К примеру, так говорят о жителях города Экс-ан-Прованс (именно этот город достиг расцвета в XII веке и до Великой французской революции был столицей Прованса).

Если Марсель – город для всех, то Экс – город буржуазный. Здесь повсюду можно встретить роскошные магазины и рестораны, старинные частные особняки, декоративные фонтаны, элегантных женщин, напоминающих своим стилем парижанок. По обилию кафе, бутиков и модников, особой атмосфере и ценам на жилье многие сравнивают исторический центр города с богемным столичным кварталом Марэ. Экс также похож на один из тех тихих очаровательных парижских кварталов, скрытых от глаз туристов (например, в 15-м округе), где местные жители любят проводить выходные, не выезжая за его пределы. Все продавцы тебя знают и приветствуют широкой улыбкой, вокруг много магазинов и семейных ресторанчиков. Субботним утром ты отправляешься на местный рынок, а потом обедаешь в любимой «брассерии» (своеобразном кафе, где упор делается на домашней французской кухне). Там за соседним столиком несколько завсегдатаев-пенсионерок в платьях «мини» пьют шампанское, смеются и излучают молодой задор. Здесь ты свой.

Кстати, название Экса (Aix) происходит от латинского «aquae sextiae», что значит Воды Секстия – был такой римский консул Гай Секстий Кальвин, которому империя в 123 году до н.э. поручила навести порядок в Провансе. Как известно, чистоплотные римляне очень любили термальные источники, так вот этот консул сначала всех, кого надо, победил, а потом основал римские бани. А заодно – и город рядом с ними.

А вот слово «буржуазный» в отношении нынешнего Экса, как и в отношении Парижа, часто употребляют не в значении социального класса, а именно замкнутого круга, состоятельной прослойки, где люди высокомерны, живут с ощущением некоего культурного превосходства. В реальности это значит, что если вы не «свой», с вами будут максимально дружелюбны, но не поспешат открывать двери. Например, вам будет совсем не сложно завести разговор с мамой на детской площадке. Она расскажет вам все о своих увлечениях помимо двоих детей – йога, кулинария, дизайн интерьеров, даст контакт своей маникюрши и даже не забудет взять ваш телефон и пригласить как-нибудь в гости на полдник. И… никогда не перезвонит.

Так что хороший климат не является залогом радушия и дружелюбия. Зато развивает у местных жителей и вновь прибывших другую особенность – метеозависимость.

Эту черту очень емко описал в своей ставшей международным бестселлером книге «Год в Провансе» (1989) англичанин Питер Мейл: «По праву рождения они (провансальцы) уверены, что каждый день обязан быть солнечным, и, если он таковым не оказывается, у них моментально портится настроение. Дождь они воспринимают как личное оскорбление и в кафе громко выражают друг другу соболезнования, скорбно качают головами, с отвращением обходят лужи и подозрительно поглядывают на небо».

Действительно, избалованные постоянным солнцем, провансальцы в холодные и дождливые дни чуть ли ни впадают в депрессию. И особенно, если эти дождливые дни совпадают с солнечными днями в Париже (в большинстве случаев, расстановка сил на метеокарте все же в пользу юга, поэтому его жители могут спать спокойно).

С конца июня температура достигает тридцати, а иногда даже и сорока градусов.

Жюль Верн в свое время удачно пошутил: «Жара хороша, в особенности зимой, но на что она сдалась нам летом?» Конечно же, многие тяжело переносят сильную жару. В основном это выражается в ощущении перманентной усталости, даже если ты не проводишь день непосредственно на солнце. Поэтому единственный способ для жителей Прованса дожить до вечера – это экономить силы, то есть всячески избегать спешки и стрессовых ситуаций. Этим и объясняется привычка провансальцев все делать медленно и часто отвлекаться на разговоры, и это вовсе не является какой-то природной ленью.

Кстати, уже упомянутый Питер Мейл так связал жару и пастис: «Не могу вообразить, что пастис можно пить в фулэмском пабе или в баре Нью-Йорка, или еще где-нибудь, где погода требует наличия на ногах носков. Не тот вкус. Солнце и тепло – необходимые условия. И иллюзия, что часы остановились. В общем, Прованс».

Иногда, правда, в мирное течение жарких провансальских дней врывается еще одно специфическое для Прованса природное явление – мистраль. Этот сильный ветер может бушевать несколько дней и достигать 150 км/ч, после чего температура воды в море может упасть аж на десять градусов. О мистрале ходят легенды, говорят, что он провоцирует мигрени и ссоры.

Александр Дюма называл мистраль «одним из трех бичей Прованса», подразумевая, что два других – это река Дюранс, часто меняющая ширину своего русла, и парламент. Ирвинг Стоун в романе о Винсенте Ван Гоге «Жажда жизни» (1934) писал: «Мистраль, словно бич, обрушивается на город и не стихает двести дней в году». (Ван Гог некоторое время жил в провансальском городе Арль, где теперь можно совершить туристический маршрут по местам, связанным с ним). А в «Дневнике» Евгения Гришковца можно прочитать про мистраль, что «разогнал белоснежные яхты по бухтам и укромным якорным стоянкам, сдул загорающих и купающихся из прибоя, засыпал дорожки и улицы хвоей и шишками с огромных деревьев, и в целом задул огонь буйной июльской жизни».

Скорее всего, дело не в каких-то особенных будоражащих свойствах этого ветра, а в общей склонности провансальцев впадать в тоскливое состояние при плохой погоде. И они регулярно перед долгой прогулкой или пикником на пляже изучают прогноз погоды, направление ветра и тут же меняют свои планы, если день не окрашен «в зелёный»3.

Итак, климат является, пожалуй, одним из главных отличий между Парижем и Провансом. Но также существенно и то, что в Провансе вы не встретите того настоящего парижского шика и энергии. Даже в Эксе, несмотряна его буржуазный имидж, гораздо меньше развлечений, здесь сложно найти места для «branché»4 публики. В городе, где дома цвета солнца, а оконные ставни цвета неба, жизнь в основном проходит на улице и сосредоточена вокруг фонтанов. Это как источник освежающей прохлады и влаги, у которого люди собираются на уличных верандах кафе, а шум воды, звон бокалов, приглушенные беседы и легкое стрекотание цикад расплываются в воздухе сладкой негой. В этом, наверное, и есть особый провансалький шарм.

И если после переезда из Парижа в Прованс жизнь здесь может поначалу показаться скучной, а случайные кадры с видами Парижа в новостях будут вызывать ностальгию и щемящую тоску, то через несколько лет, вернувшись в столицу, вы рискуете испытать культурный шок иного характера. Вам захочется спрятаться от толпы и шума и скорее вернуться в свою тихую гавань, на свежий воздух, на море и к природе, к неторопливым расслабленным людям. Но что самое хорошее во всем этом – ничто не мешает наслаждаться одновременно и прелестями столичной жизни, и приморской. И Марселем, и Парижем. Одновременно. Благо между ними всего три часа на скоростном поезде TGV.