Прозрение

1

Син Маккол подумала, что изюм и в самом деле выглядит отвратительно.

– Брэндон, прошу тебя.

– Мам, но мне нравится так делать, потом ты сможешь засушить изюм.

Син покачала головой и печально вздохнула. Ее мать, которая в этот момент вошла в кухню, услышала этот вздох.

– Что тут происходит? Чем ты недовольна, Синтия? – Ладония направилась прямиком к кофейнику и налила себе чашку кофе.

– Твой внук вылавливает изюм из каши и раскладывает по краю тарелки.

– Очень изобретательно!

Син взглянула сначала на мать, потом на молочные капли, стекавшие на стол с каждой ягоды.

– Мама, я ругаю его, а ты хвалишь.

– Ты что, встала не с той ноги? Опять? – Между этими двумя вопросами она выдержала паузу. И сделала это намеренно. Таким способом Ладония Паттерсон хотела подчеркнуть: у ее дочери участились приступы плохого настроения.

Син притворилась, что не заметила иронии в словах матери, и принялась вытирать молочные пятна кухонным полотенцем.

– Ешь тост, Брэндон.

– А можно я возьму его в комнату и съем, пока буду смотреть мультфильм?

– Можно.

– Нельзя.

Эти два противоречивых ответа были произнесены одновременно.

– Мама, но ты же знаешь, что я не разрешаю ему…

– Я хочу поговорить с тобой, Синтия. Наедине. – Ладония помогла четырехлетнему Брэндону слезть со стула и протянула ему в салфетке тост. – Только не сори. – Она слегка шлепнула ребенка, подгоняя его к двери, а потом повернулась к дочери, чтобы заговорить с ней, но та опередила ее:

– Мама, ты должна прекратить постоянно вмешиваться. Так я никогда не приучу Брэндона к дисциплине.

– Дело здесь вовсе не в этом. – Ладония – стройная, привлекательная, только что принявшая душ, строго посмотрела на дочь, стоявшую по другую сторону кухонного стола.

Син не хотелось выслушивать неизбежные материнские наставления. Она бросила озабоченный взгляд на часы.

– Мне надо идти, иначе я опоздаю на работу.

– Садись.

– Я не хочу начинать день со спора.

– Садись, – спокойно повторила Ладония. Син опустилась на стул. – Хочешь кофе?

– Нет, спасибо.

– Ты сама не похожа на себя, Синтия, – начала мать, усаживаясь напротив дочери с чашкой свежего кофе. – Ты какая-то озлобленная, раздражительная, придираешься к Брэндону. Если бы я не знала, что могла бы подумать, что ты беременна.

Син вытаращила глаза.

– Как тебе только могло прийти в голову такое.

– Синтия, где твое чувство юмора. И вообще, что с тобой происходит в последнее время?

– Ничего.

– Ладно, тогда я объясню, что с тобой происходит.

– Мама, давай не будем снова заводить этот разговор. Я прекрасно знаю все, что ты скажешь.

– И что же я скажу?

– Я не живу полноценной жизнью. Тим умер два года назад, но моя жизнь на этом не кончилась. Я молода, у меня все впереди. У меня чудесная работа, с которой я хорошо справляюсь, но это еще не все. Мне необходимы интересы и вне службы. Надо выходить из дома, общаться с людьми своего возраста, заводить новых друзей, вступить в клуб родителей-одиночек. – Син печально улыбнулась матери. – Правильно? Вот видишь, я все это знаю наизусть.

– Тогда почему ты ничего не делаешь?

– Потому что этого хочешь ты. А не я.

Ладония положила руки на стол и наклонилась вперед.

– А чего хочешь ты?

– Не знаю. Я хочу…

А чего она хочет? Син попыталась найти объяснение приступам своей хандры. Чего-то ей в жизни явно не хватало. Но если бы она точно знала чего именно, то давно заполнила бы этот пробел. Многие месяцы Син одолевало такое чувство, словно она живет в безвоздушном пространстве.

Брэндон подрос, с ним уже не требовалось постоянно нянчиться. Работа не приносила ей полного удовлетворения. Заботы по дому после смерти отца?! Но мать переехала к ней и взяла на себя большую их часть. Монотонность бытия поглощала молодость и жизненную энергию Син.

– Я хочу, чтобы произошло что-нибудь такое, – вымолвила она наконец, – что встряхнуло бы все вокруг и перевернуло мою жизнь.

– Будь осторожна с такими желаниями, – мягким тоном предупредила ее Ладония.

– Почему?

– Случайная смерть Тима действительно поставила все с ног на голову.

Син вскочила со стула.

– Ты говоришь ужасные вещи. – Она схватила сумочку, портфель, ключи и распахнула заднюю дверь.

– Возможно, это и так, Синтия. Но не надо считать меня бесчувственной. Если ты хочешь в жизни перемен к лучшему, то не следует сидеть сложа руки и полагаться на то, что судьба преподнесет их тебе. Тебе самой надо несколько измениться.

Эти слова матери Син оставила без ответа.

– Поскольку я выезжаю так поздно, то на Норт Сентрал сейчас будет полно машин. Передай Брэндону, что я позвоню ему во время перерыва на ленч. – И, изобразив на лице вполне законное возмущение, Син уехала в больницу.

– Да, Джордж, знаю, я говорил так, но это было вчера. Кто же мог предположить, что эти акции пустят в продажу до того, как…

Уорт Лансинг сделал знак своей секретарше налить ему еще одну чашку кофе. Ее обязанности выходили далеко за рамки чисто служебных. В зависимости от обстоятельств миссис Хардиман была для Уорта и секретаршей, и помощницей, и матерью, и другом, прекрасно проявляя себя во всех этих ипостасях.

– Я понимаю, что это моя работа, Джордж, но ты не потерял…

Пока клиент возмущался, Уорт прижал телефонную трубку к груди.

– Кто-нибудь еще звонил? – спросил он секретаршу, которая поливала цветы в его кабинете, расположенном на двенадцатом этаже.

– Только твой дантист.

– А что ему нужно? Я же виделся с ним на прошлой неделе.

– Он посмотрел рентгеновские снимки. Тебе надо поставить пару пломб.

– Хорошо, хорошо. – Уорт тяжело вздохнул. – А какие еще есть хорошие новости? Ты уверена, что Грета не звонила?

– Абсолютно уверена. – Миссис Хардиман убрала медный кувшин для поливания цветов в шкафчик под баром.

– Если она все-таки позвонит, сразу же соедини меня с ней, – предупредил Уорт, многозначительно подмигнув. – С кем бы я ни разговаривал.

Миссис Хардиман кивнула и удалилась в приемную.

Уорт снова поднес трубку к уху. Клиент все еще проклинал непредсказуемость фондовой биржи.

– Джордж, успокойся. Ты просто избавился от ненужных акций, вот и все. Дай мне подумать, я перезвоню тебе сегодня до закрытия торгов. У меня полно различных идей, уверен, что одна из них тебе подойдет.

Положив трубку, Уорт поднялся из красного кожаного кресла и взглянул на экран телевизора, постоянно настроенного на канал биржевых новостей. Потом взял мяч для мини-баскетбола, бросил его в корзину, прикрепленную к двери кабинета, – и промахнулся.

Ничего удивительного, ведь он давно не тренировался. Это была сумасшедшая неделя, Уорт даже ни разу не выбрался в спортзал, хотя обычно посещал его ежедневно. Но сегодня пообещал себе, что перед встречей с Гретой хорошенько разомнется. Ему необходимо было в предстоящий уик-энд находиться в отличной форме.

Информация, высвечивавшаяся в нижней трети экрана, с каждой секундой становилась все более удручающей. Обдумывая, какой бы совет дать Джорджу, Уорт, не прицеливаясь, швырял в мишень дротики. Он прервался, когда миссис Хардиман вызвала его по интеркому.

– Грета? – с надеждой спросил он.

– Нет, звонок об отмене встречи во время ленча.

– Проклятие. Эта старуха буквально набита деньгами, – пробормотал Уорт.

– Я перенесла вашу встречу на следующую среду. Правильно?

– Конечно, но я рассчитывал за счет ее толстого кошелька покрыть неудачи этой недели.

– Может, заказать что-нибудь на ленч в буфете?

– Ростбиф с пшеничной лепешкой. И побольше немецкой горчицы.

Уорт сделал несколько телефонных звонков, несколько раз бросил мяч в корзину, швырнул пару дротиков, проконсультировал клиентов, потерявших сегодня деньги, и поздравил тех, кому их удалось заработать. Торги закончились, а он так ничего и не успел посоветовать Джорджу, но пообещал ему, что в понедельник с утра первым делом займется его проблемами.

Когда вновь зазвонил телефон, Уорт поспешно схватил трубку.

– Да?

– Ростбиф у них уже закончился, – сообщила миссис Хардиман.

– Ну и черт с ним. Обойдусь и без ленча. – Швырнув трубку на рычаг, Уорт спросил, обращаясь к черным лакированным стенам: «Этот день когда-нибудь закончится?»

– Привет. Ты где прячешься?

Настроение Син совсем ухудшилось, когда Джош Мастерс вошел вместе с ней в лифт. Последние пару недель она избегала его. Многие женщины, независимо от их семейного положения, посчитали бы Син сумасшедшей за то, что она не принимает ухаживания этого симпатичного, обаятельного доктора – одного из наиболее преуспевающих акушеров-гинекологов Далласа. За прошедший год он принял родов больше, чем любой другой врач в городе.

А главное – доктор Мастерс был холост и богат.

– Привет, Джош. – Син улыбнулась ему, но как бы невзначай отступила на шаг назад, потому что доктор Мастерс стоял так близко, словно в лифте было полно народа. Хотя в кабине они находились вдвоем.

– Ты специально избегаешь меня? – спросил он, сразу переходя к делу.

– Я была ужасно занята.

– Так занята, что не могла позвонить?

– Я же сказала: была ужасно занята, – повторила Син с легким оттенком раздражения. Она не стала бы так разговаривать с любым другим человеком, испытывавшим к ней симпатию. Но здесь был совсем иной случай. Доктора Мастерса занимала лишь его собственная персона.

Его не так-то просто было обидеть. Как ни в чем не бывало он спросил:

– Может, поужинаем вместе?

Син попыталась сменить предмет разговора.

– Послушай, Джош, ты осматривал мою пациентку, Дарлин Доусон?

– Да, вчера.

– Спасибо, что принял ее, хотя ей и нечем заплатить. Я должна была направить девушку в бесплатную муниципальную клинику, но испугалась из-за ее возможных сложностей с беременностью.

– Судя по карте, она уже сделала два аборта.

– Это так. – Син печально покачала головой, жалея незамужнюю семнадцатилетнюю девушку, которую консультировала. – Но она хочет оставить этого ребенка, а потом отдать на усыновление.

– А ты хочешь, чтобы за ней был наилучший уход. – Доктор наклонился вперед, загоняя Син в угол кабины. – Но я прекрасно умею не только помогать вынашивать, но и рожать здоровых детей.

Джош Мастерс явно не страдал излишней скромностью.

– О, мы уже приехали. – Как только дверь начала раскрываться, Син проскользнула мимо него и вышла из кабины лифта.

– Подожди секунду. – Он выскочил вслед за ней, схватил Син за руку и отвел в сторону, чтобы не мешать посетителям, проходившим по первому этажу гинекологической больницы. Син пришла работать сюда после того, как овдовела. До этого ее диплом психолога оставался невостребованным. Сразу после окончания колледжа она вышла замуж, вскоре родился и Брэндон. После смерти Тима все ее уговорили пойти поработать в больницу. Син, понимая, что не имеет практики, согласилась на свою должность с условием испытательного срока.

Персонал больницы и социальные служащие, направлявшие к ней пациенток на консультации, были вполне довольны Син. И только она одна считала, что плохо справляется со своими обязанностями. Нередко беседы с пациентками оставляли у нее чувство разочарования.

– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил Джош.

– Какой вопрос?

– Как насчет ужина сегодня? – Он наградил ее ослепительной улыбкой, над которой хорошо потрудились косметолог и дантист.

– Сегодня? Ох, сегодня я не могу, Джош. Утром я торопилась, убегая из дома, и совсем не уделила времени Брэндону. Я пообещала заняться с ним вечером.

– А завтра?

– Что у нас завтра? Пятница? Ну, я не знаю, Джош. Надо подумать…

– Да что с тобой происходит? – Он упер руки в бока и с раздражением посмотрел на Син.

– Ты о чем?

– Мы с тобой встретились пару раз. Все было великолепно, а потом ты вдруг начала избегать меня.

Син обидели его слова, она встряхнула головой, убирая с лица распущенные, длиной до плеч волосы.

– Ничего подобного я не делаю.

– Тогда почему бы нам снова не встретиться?

– Я же сказала тебе, что подумаю.

– Для этого у тебя было несколько недель.

– Но я до сих пор не приняла решения, – огрызнулась в ответ Син.

Нежно взяв ее за руку, Джош сменил тактику:

– Син, Син, послушай, мы ведь с тобой взрослые люди, не так ли? И вести себя должны как взрослые. Нам надо встречаться, наслаждаться обществом друг друга…

– И спать вместе?

Джош медленно опустил ресницы.

– На мой взгляд, это звучит неплохо, – произнес он тем ласковым и успокаивающим тоном, который приводил в трепет медсестер и многих его пациенток.

Син вырвала руку.

– Спокойной ночи, Джош.

– Так значит, все дело в этом, да? – спросил он, догоняя Син. – В сексе.

– В каком сексе?

– В нашем случае ни в каком. Ты просто боишься секса.

– Вовсе нет.

– Но ты не желаешь даже говорить об этом.

– Я и так целыми днями говорю о сексе.

Стараясь говорить потише, Джош вышел вместе с Син из здания больницы и направился к стоянке.

– Говорить ты об этом можешь, но сразу замыкаешься, когда это касается лично тебя.

– Я уже пожелала тебе спокойной ночи.

– Успокойся, Син. – Джош снова взял ее за руку, но Син передернуло от этого прикосновения. – Вот видишь? Ты боишься, даже когда мужчина просто берет тебя за руку, – крикнул он вслед Син, спешащей к своей машине. – Если товар не продается, то не надо его рекламировать?

К тому времени, как Син выехала со стоянки, руки у нее перестали дрожать, но она все еще кипела от злости. Эгоизм доктора Мастерса был чудовищным и просто невыносимым. Да как он осмелился говорить ей такое только потому, что она не позволила их нескольким свиданиям за ужином перерасти в любовную связь!

Остановив машину перед светофором на одном из самых оживленных городских перекрестков, Син уткнулась лбом в руки, крепко сжимавшие руль.

А может, Джош и прав. Может, она действительно боится секса. Ее сексуальные чувства не умерли вместе с Тимом, но и ложиться в постель в первым встречным она не собиралась. Так что же делать в наш век СПИДа симпатичной, уважаемой в обществе вдове с ребенком, если объект ее сексуальных вожделений больше недоступен?

Сложный вопрос. Слишком сложный, чтобы попытаться решить его сегодня вечером. Вообще нынешний день плохо начался прямо с завтрака, а дальше пошло и поехало. Сейчас Син больше всего нуждалась в человеке, которому могла бы излить душу и который внимательно выслушал бы ее.

Когда загорелся зеленый свет, она, к неудовольствию других водителей, свернула в другой ряд и, вместо того чтобы ехать прямо, повернула налево.

– До свидания, и наслаждайся долгими выходными, – пожелала миссис Хардиман Уорту, когда он проходил через приемную.

– Это я и намерен сделать. И ты не торчи здесь долго, считай, что уже началась пятница.

– Спасибо. Я так и сделаю.

Лифт, бесшумно опускавший Уорта в подземный гараж, представлял собой образец современного модерна, как, впрочем, и все здание, где размещалась брокерская фирма. Уорт обменялся приветствиями с другими молодыми служащими, которые тоже уходили с работы.

Среди них была и женщина – адвокат с ногами газели и глазами лисы. Уорт уже несколько месяцев приглядывался к ней и решил, что на следующей неделе предпримет решительные действия. Он покажет этой «лисичке», что значит настоящая хитрость.

Уверенный в успехе с длинноногой адвокатшей, Уорт вышел из лифта и, насвистывая, направился к своей спортивной машине. Но улыбка моментально слетела с его лица, когда он увидел на лобовом стекле машины конверт, прижатый щетками.

Еще не вскрыв его и не прочитав записки, Уорт уже знал: содержимое конверта ему не понравится. И оказался прав. Бетонные стены гаража эхом отразили несколько его крепких выражений.

– Прекрасно, – пробормотал Уорт, садясь за руль и поворачивая ключ зажигания. – Это просто великолепно.

Солнце уже почти село, когда он добрался до своего многоэтажного дома на Тэтл Грик. Сдержав данное себе слово, Уорт заехал после работы в спортзал, где на тренажерах и баскетбольной площадке отвлекся от неприятных воспоминаний сегодняшнего дня.

Подкатив к воротам, где машину для парковки у него принял одетый в форму привратник, Уорт заметил у тротуара симпатичную женщину, прислонившуюся к капоту автомобиля.

Когда она увидела Уорта, то улыбнулась и помахала рукой. Махнув в ответ, он взял с пассажирского сиденья спортивную сумку, сунул чаевые привратнику и побежал к газону, к тому месту, где была припаркована ее машина.

– Черт побери, как я рад тебя видеть. – Он притянул женщину к себе и крепко обнял.

Син Маккол опустила голову на плечо Уорта и тоже обняла его.

– И я рада.