Птица, лишенная голоса

Глава 1 Незнакомые силуэты

Если бы меня попросили расставить страхи в порядке убывания, то каким был бы первый? У каждого человека этот список будет своим: боязнь высоты, страх одиночества, даже рептилий… В свое время некоторые из них прочно поселились в моей голове, свив гнездо, словно птицы, однако прежде я никогда не ощущала подобного ужаса. Кто-то ненавидел меня настолько, что хотел убить. Сердце обливалось кровью от неизвестности. Я не знала, кем был тот человек. Мой отец, наверное, перевернулся бы в гробу от негодования; его дочь тонула в собственном отчаянии.

Сознание вернулось. Однако разлившаяся по венам тревога не давала собраться с мыслями. Что случилось, кто хотел навредить мне, как я оказалась здесь, в каком я состоянии? С каждым вопросом сердце билось в груди все сильнее. Мои глаза все еще были закрыты. По специфическому запаху и тонкой игле в руке я поняла, что нахожусь в больнице. Я услышала незнакомые мужские голоса, которые переговаривались рядом со мной, а потому продолжила лежать с закрытыми глазами.

– Ты знаешь, где он сейчас? – спросил один из голосов.

– Нет, но Ариф скоро все выяснит, не переживай, – ответил второй.

Я не знала, кто такой Ариф, не знала, кто и что должен выяснить, да и голоса мне были незнакомы. От этого мне стало еще тревожнее. Кто эти люди и что они делали в моей палате?

– Как мне не переживать, Омер? Он появляется и исчезает, когда ему вздумается! – сказал собеседник сердито, после чего раздраженно добавил: – Когда же он поумнеет? Достал, ну честное слово!

Чем громче он говорил, тем сильнее у меня болела голова. Тело затекло, хотелось пошевелиться.

Может, привлечешь к себе внимание и покажешь, что проснулась, а потом узнаешь, что происходит?

Но какая-то часть меня советовала подождать еще немного, поэтому я продолжила слушать разговор.

– Не кричи, ты разбудишь девушку, – тихим голосом сказал мужчина, которого звали Омер. – Непонятно, почему ты вдруг так разозлился.

Мы в коме, потеряли память, что происходит? Кто эти люди?

Я услышала, как второй собеседник шумно втянул носом воздух, и его голос раздался ближе.

– Проехали, – ответил тот, сдавшись. Через несколько секунд он продолжил: – Доктор сказал, когда она очнется? Странно, что мы так долго ждем.

Обеспокоенность, промелькнувшая в его голосе, должна была меня обрадовать; но одновременно с этим какое-то странное чувство пронеслось по моему телу, вызывая мурашки. Его голос пробудил во мне что-то давно забытое. Кто он такой? И почему я явственно чувствовала, как он смотрел на меня?

А если открыть глаза, Ляль, то можно наконец-то все выяснить, как думаешь?

И то верно.

– Сказал, что скоро, – ответил Омер, и я тут же затрепетала ресницами, подтверждая его слова.

– Кажется, просыпается, – добавил он, и я услышала, как он поднялся со своего места.

Я медленно открыла глаза, несмотря на пульсирующую боль. Несколько раз моргнула, давая зрачкам привыкнуть к свету. Как и ожидалось, это была больничная палата. Солнце уже давно село, и комнату освещали лишь луна и свет от лампы на тумбочке. Мне казалось, что я перепутала день с ночью.

Когда я смогла видеть четко, то обнаружила по обе стороны от кровати двух молодых людей, которые с любопытством меня разглядывали. Я видела их в первый раз. Они смотрели на меня так, словно тоже видели впервые, но обеспокоенность в их голосах выдавала обратное.

– Скорейшего выздоровления, – сказал человек, которого, как я поняла, и звали Омером. – Как ты себя чувствуешь?

Он сделал шаг вперед, оказавшись ближе.

Переводя взгляд с одного незнакомца на другого, я невольно нахмурилась. Оба были темноволосыми и высокими, как братья. Однако, в отличие от второго, Омер был чуть ниже ростом. Он смотрел на меня с легкой улыбкой, но морщинки, собранные в уголках его глаз, выдавали его. Омер выглядел уставшим, но это была не физическая усталость, а как будто он просто устал от жизни.

Когда я перевела взгляд на второго посетителя, имени которого еще не знала, он тут же вынул руки из карманов и пристально в меня всмотрелся. Своим острым подбородком со щетиной и темными, глубокими, словно колодцы, глазами он был похож на Омера, но в то же время и не был на него похож. От Омера исходила совершенно другая аура. Из-за этого мне хотелось изучить второго посетителя подробнее, но позже.

Я откашлялась и обратилась к незнакомцам, которые выжидающе на меня смотрели.

– Кто вы такие и что здесь делаете? – выпалила я, пытаясь звучать безразлично. За последние часы я не произнесла ни слова, поэтому голос звучал хрипло. Я снова прокашлялась, пытаясь вернуть ему прежнее звучание.

Ляль, ты не могла спросить повежливее?

Если им это не нравится, они могли бы сами начать с объяснений, а не стоять как истуканы.

Вместо ответа Омер произнес:

– Хочешь воды?

Конечно, я хотела, но еще больше я хотела получить ответы. Я снова прочистила горло.

– Может, сначала ответите на вопрос?

Меня не волновало, что это звучало вызывающе.

– Мы отвезли тебя в больницу, – сказал Омер, не обращая внимания на мое сердитое выражение. – Дом, в который ты пыталась попасть, наш. Когда мы приехали, то нашли тебя без сознания, лежавшей перед дверью.

От боли в голове я поморщилась.

– Я поняла, что ошиблась, когда пыталась вставить ключ, но было уже поздно.

Я вспомнила человека, который орал и бил меня об дверь так, словно хотел убить, и страх, не оставлявший меня ни на минуту, снова гулко отозвался в сердце.

– Ладно, – произнесла я. – Судя по всему, вы не имеете отношения к тому инциденту. Вы не видели нападавшего?

– Когда мы пришли, там никого не было, – ответил Омер. Он выглядел абсолютно бесстрастным.

Как долго я лежала без сознания возле дома? Вместо того чтобы думать, почему какой-то незнакомец напал на меня, я размышляла, почему он не закончил начатое.

Иногда ты смотришь на вещи под таким углом, что мне хочется плакать.

Крик, который я услышала в ту ночь, еще долго будет звенеть у меня в ушах.

– Вы сказали, что дом, в который я пыталась попасть, ваш, – продолжила я под пристальным взглядом высокого незнакомца. – Разве это не дом Ясина Гёркема?

– Нет, дом мой, – ответил тот глубоким голосом. – Дом Ясина под номером 11, видимо, ты просто перепутала.

Это все из-за телефона, который разрядился прежде, чем я смогла перепроверить адрес. Интересно, накинулся бы тот мужчина на меня, если бы я не ломилась в дверь? А может, он хотел навредить не мне, а кому-то в том доме? Мог бы кто-то из присутствующих быть его потенциальной жертвой? Пожалуй, лучше спросить напрямую.

– Человек, который меня ударил… Это мог быть…

Человек, который ждал вас, по ошибке набросился на меня, вот такой нелепый вопрос я пыталась задать.

– Это мог быть кто-то, кто хотел вам навредить? – И, не дожидаясь их ответа, я продолжила: – Вы сказали, что ничего не видели, но может, полиция что-нибудь сказала, в конце концов, дом же ваш.

Я не знаю, почему говорила так, словно в жизни два слова связать не могла; наверное, из-за сильного стресса.

– Нет, это невозможно, – отчетливо произнес незнакомец, имени которого я не знала.

Вместо того чтобы ответить на вопросы, роившиеся в моей голове, они оставляли еще больше загадок. Раз они сказали, что «Ясин живет в доме под номером одиннадцать», то можно с уверенностью предположить, что они знали моего брата, поэтому я спросила в надежде:

– Вы знакомы с Ясином Гёркемом?

– Да, мы с Ясином вместе учились, – ответил Омер.

Почему они постоянно ждут, когда я спрошу, и не дают прямых объяснений? Могли ли они лгать мне? Я не хотела слепо верить незнакомцам. Нет гарантии, что они, как и тот нападающий, не хотят навредить мне.

Хорошо, а брат уже знает, что со мной приключилось? Он не мог не знать. Ему всегда все досконально известно о моей жизни, так где же он сейчас? Почему все происходящее выглядело как ночной кошмар?

– Он знает, что я здесь? – взволнованно спросила я.

Внутри меня велась борьба – одна часть была любопытной и не особо беспокоилась о текущей ситуации, а вторая хотела, чтобы ее взяли за руку и успокоили.

Услышав волнение в моем голосе, Омер ответил:

– Вообще-то и да, и нет. Меня предупредили, что ты должна приехать. Наверное, у тебя разрядился телефон, поэтому Ясин связался со мной, когда не смог до тебя дозвониться.

Милый брат, кто бы знал, что ты такой заботливый.

– Ясин не смог приехать сюда, потому что он на важном задании, и я рассказал ему, что случилось. Но в мягкой форме, чтобы не волновался.

Омер глубоко вздохнул.

– Он разволновался, но я все уладил. Надеюсь, ты не злишься, – быстро и немного смущенно добавил он.

– Нет-нет, наоборот, мне стало легче. Я думала, что было бы лучше, если бы вы ничего не рассказывали. Я тоже не хочу, чтобы брат волновался, – произнесла я с легкой улыбкой.

Внутри меня все кричало, что Ясин не мог не знать об инциденте. Ему первому должна была позвонить полиция. Как эти люди могли не дать ему узнать детали случившегося? В голове пронеслась мысль, что они осведомлены о прошлой ночи гораздо лучше, чем мой брат. Хорошо, тогда кто они? Они ждали моего приезда из Анкары только потому, что дружат с Ясином? Или случившееся как-то с ними связано, потому они здесь?

Прежде чем я успела еще о чем-то спросить, молодой человек, имени которого я не знала, произнес:

– Омер, скажи доктору, что пациентка проснулась. Необходимо провести анализы. Пусть займутся этим как можно скорее.

Услышав его повелительный тон, я медленно повернулась в его сторону и окинула взглядом.

Омер кивнул и вышел из палаты, а я принялась бесстыдно разглядывать человека, который все это время тоже неотрывно смотрел на меня. На нем был черный костюм. Пиджак он отложил в сторону, рукава черной рубашки подвернул до локтей. Идеальный крой еще больше подчеркивал его стройное тело.

Ты поедаешь его глазами!

Он тоже не отрываясь смотрел на меня, так что можно считать, что мы квиты.

Скрестив руки на груди, он слегка приподнял подбородок. Обратив внимание на его рельефные бицепсы, я подумала, что он мог бы быть моделью. У него отличное телосложение и красивое лицо, которые явно имели бы успех в этой сфере, однако часы на запястье стоили больше, чем мог позволить себе манекенщик.

Нет, модельный бизнес точно исключается из сферы его занятий. И работал он явно там же, где и мой брат. Он похож на бизнесмена. По его часам и костюму, которые стоили, наверное, сотни тысяч лир, было ясно, что он богат. Я тоже была в хорошей форме, правда, у меня не было столько денег. И мне было интересно, почему мы не встречались с ним раньше.

Я отвернулась и осмотрелась вокруг. Это была маленькая простая комната. Все стены и мебель белого цвета. Обычная палата с сильным больничным запахом. В углу стоял двухместный диванчик, на спинке которого лежала верхняя одежда моих «посетителей». Я собиралась спросить доктора, когда он придет ко мне, что с моим здоровьем и как долго эти люди находятся здесь. Хотелось выбраться из всей этой неопределенности.

Я втянула носом воздух. Из всех ненавистных мне запахов только запах больницы был отвратителен до спазмов в желудке.

А как насчет запаха туалета в общественных местах?

Достойный ответ.

Я должна сдержать слово, данное моей матери. Сейчас, когда я все еще не знаю, что со мной случилось, думать об этом кажется нелогичным; но может, именно потому, что я все еще жива, на ум сразу же пришла моя мать. Наверное, я думала о ней, потому что скучала и потому что мне было страшно. Сильно болела переносица. Больницы, в которых молятся чаще, чем в мечетях, погружают людей в глубокую апатию. Чтобы не погрязнуть в этих мыслях, я стиснула зубы и попыталась сосредоточиться на головной боли.

Во всем теле ощущалась невероятная усталость. Как будто меня переехал грузовик.

Может, лучше бы и переехал, Ляль. Посмотри на себя, кто знает, что с тобой сейчас?

Действительно, как я выгляжу? После удара мне было так плохо, что, если бы доктор сказал: «У вас сотрясение», я бы поверила.

Омер все еще не вернулся. Я вновь перевела взгляд на молодого человека, который буравил меня глазами. В выражении его лица было нечто такое, что мне сложно описать. Жалость? Отчаяние? Я не была уверена. Он как будто смущался и, глядя на меня, ожидал, когда я что-нибудь произнесу. Его плечи осунулись от усталости. От незнакомца исходила совсем другая энергия. Мы всматривались друг в друга так, словно были знакомы ранее. Если он и пытался что-то сказать мне своим взглядом, то я была не в том состоянии, чтобы это считать. Он, должно быть, расстраивался из-за своей неудачи.

Незнакомец: конечно, я расстраиваюсь.

Наши бессмысленные гляделки закончились, как только открылась дверь в палату. В комнату зашли Омер и доктор. Врач, на вид которому было не больше сорока, подошел к моей кровати.

– Как вы себя чувствуете, госпожа Эфляль? – мягко спросил он.

– Меня немного мутит, и сильно болит голова, – сказала я, силясь улыбнуться, а потом быстро спросила: – Но прежде, чем вы продолжите, я хочу кое-что выяснить. Что со мной случилось после удара? Есть ли необратимые последствия? Как долго я здесь?

Доктор, в отличие от меня, умел держать себя в руках, поэтому ответил с улыбкой:

– Я понимаю ваше беспокойство. После обследований мы сможем сказать точнее.

Он подошел ближе.

– Вы получили сильный удар по голове. К счастью, мы не обнаружили трещин или переломов в черепе, – продолжил он, и я наконец-то с облегчением выдохнула. – У вас была рассечена бровь, мы ее зашили. Поэтому сейчас переживать не о чем. Позже мы сделаем вам томографию, но, чтобы избежать риска кровоизлияния в мозг, необходимо пронаблюдать за вами в течение двадцати четырех часов, и после мы сможем вынести окончательное решение.

Я поднесла пальцы к брови. Надеюсь, шрама не останется. Облизнув пересохшие губы, я спросила:

– Если по истечении двадцати четырех часов со мной все будет в порядке, я могу покинуть больницу?

Я уже говорила, что ненавижу больницы?

– После наблюдения мы примем решение, можно ли вас выписывать. Давайте не будем сильно волноваться, но и обнадеживать вас не буду, – ответил доктор и поправил очки на переносице, а затем добавил: – Если у вас больше нет вопросов, то я попрошу медсестер взять анализы, а далее осмотрю вас.

– Вопросов нет, спасибо, – ответила я и снова улыбнулась.

Я потянулась за бутылкой с водой, стоящей рядом на тумбочке, чтобы смочить пересохшее горло, но молодой человек, имени которого я не знала, опередил меня.

– Я сделаю, – сказал он и отвинтил крышку. Глядя на меня, словно прося разрешения, он добавил: – Я помогу с этим.

У нас есть руки и ноги, но все равно спасибо, странный незнакомец.

Я была удивлена его поступком, но не показала вида и просто кивнула. Потом попыталась медленно привстать на кровати. Молодой человек откинул одеяло в сторону и положил левую руку мне на талию. И даже после того, как он поддержал меня и помог сесть, руку он убирать не стал. Он осторожно поднес бутылку к моим губам, словно выполнял очень важное задание. Пока незнакомец бережно оказывал помощь, он невольно придвинулся ближе, и теперь я силилась понять, на что похож запах, который я уловила, находясь рядом с ним.

Давай-ка не будем отвлекаться.

Он отстранился, и я улыбнулась и произнесла «спасибо». Кивнув в ответ, он отошел назад вместе с бутылкой. Пока оба, Омер и незнакомец, стояли в стороне, доктор провел мне несколько тестов на рефлекторные реакции, а потом покинул палату. Вскоре пришли медсестры и отвезли меня на компьютерную томографию. Меня вернули в палату через полчаса, и тут я обнаружила, что оба моих посетителя все еще сидели на диване в палате. Уже лежа в кровати, я вопросительно уставилась на них в ответ, предполагая, что им пора уйти. Не могут же они остаться здесь навсегда?

Только я сделала движение, чтобы привстать с койки, как молодой человек без имени вскочил с дивана и подошел мне.

– Ты собираешься вставать?

Я кивнула.

– У тебя может закружиться голова. Ты хочешь, чтобы я тебе помог? – торопливо спросил он.

Мне нравилось, как он обо мне беспокоился, но я ответила, сдержанно улыбнувшись:

– Сама справлюсь.

Однако он все равно не отошел от кровати. А у меня и правда слегка закружилась голова. Я ждала, когда же это ощущение пройдет. Хотелось посмотреть, что с моим лицом и особенно бровью. Мне нужно было как можно скорее увидеть себя, чтобы понять, что произошло.

Незнакомец все еще стоял рядом, поэтому я взглянула на него и добавила:

– Спасибо большое за вашу помощь. Остальное я смогу сделать сама. Я не хотела бы создавать вам еще больше проб…

– Пожалуйста, не говори, что создаешь для нас проблемы, – прервал меня Омер, приподнявшись на диване и снова сев обратно. Я хотела дать им понять, что они могут идти, а этот опять уселся. – Мы будем здесь, пока ты не оправишься после случившегося.

– Мы будем здесь, пока тебе не станет лучше, – уточнил его собеседник и сердито посмотрел на Омера, словно тот сказал что-то не то. Он вернулся к Омеру и сел рядом с ним. – Ясин попросил нас позаботиться о тебе. Поэтому мы не оставим тебя одну в больнице, – твердо добавил он.

Не зная, что на это ответить, я прислонилась к спинке кровати. Находиться в одной комнате двадцать четыре часа с людьми, которых я не знаю, представлялось настоящей пыткой. Я могла настоять, чтобы они ушли, но это выглядело бы очень грубо.

Пусть остаются, через двадцать четыре часа ты их больше никогда не увидишь. Надеюсь, что так и будет.

– Понятно, – сказала я, поджав губы.

Тишину в палате нарушал только звук часов. Но даже от него головная боль усиливалась. Я молилась, чтобы в капельнице, которую мне ставили ранее, было хоть что-то, что могло бы облегчить мои страдания.

Нас ударили по голове вообще-то, поэтому кто-нибудь должен дать нам обезболивающее. Алло?

Интересно, как сильно испугаются эти незнакомцы, если я начну кричать? И почему они все время на меня смотрят?

Они просто влюбились.

Тебе бы быть сценаристом.

Затянувшееся неловкое молчание прервал приход медсестры. Пока она убирала капельницу, я рассказала ей о своих болях. Она ответила, что лекарство скоро подействует. Потом она, а следом за ней и Омер вышли из палаты. Я осталась один на один с человеком без имени. Чтобы прервать тишину, я включила телевизор. Бессмысленно переключая каналы, я ждала, что скоро явится полиция, чтобы взять показания. Надеюсь, что в самое ближайшее время я пойму, что случилось на самом деле.

Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я совсем забыла, что была в палате не одна. Повернув голову, я обнаружила, что молодой человек сидел прямо посередине дивана. Голова запрокинута назад, и казалось, что он спал. Он вытянул длинные ноги в стороны и скрестил руки на груди. Темные брови сдвинуты к переносице, и я невольно подумала, не снится ли ему плохой сон. Его челюсть была плотно сжата.

Он здесь по просьбе моего брата? Если они такие хорошие друзья, почему я никогда прежде его не видела?

Хотя, если честно, всех известных мне друзей Ясина можно было пересчитать на пальцах одной руки. Из-за своей работы он очень избирательно относился к окружению. Возможно, поэтому я не знала незнакомца, сидевшего в моей палате.

Хватит уже его так пристально разглядывать.

Наконец, справившись со своим любопытством, я отвела глаза в сторону.

Я окинула взглядом помещение и напомнила себе, что не следует доверять кому попало. Да, эти люди действительно могли знать Ясина, но это не отменяло тот факт, что они тоже могли причинить мне вред. Хотя я не чувствовала к ним неприязни. Может быть, я даже была в долгу перед ними? Ведь они спасли мне жизнь.

Или они хотели эту жизнь у меня отнять, что казалось маловероятным. Иначе я бы уже не открыла глаза. У них была масса возможностей убить меня, но они этого не сделали. Можно было прикончить меня, пока я спала, или вообще не доставлять в больницу и оставить умирать. Поэтому я окончательно отбросила мысли о том, что они могли быть опасны. Надо перестать об этом думать, тем более сейчас, когда мое психическое состояние еще нестабильно. И у меня появилась новая проблема – мне нужно было хоть чем-нибудь наполнить голодный желудок.

Боль в голове начала стихать, а в остальном я чувствовала себя нормально. Но теперь от голода живот скрутило так, что не было сил даже поднять руку. С тех пор, как я выехала в Стамбул, я не ела ничего, кроме лекарств, которыми меня сейчас лечили. Но если я нажму на кнопку вызова, то медсестра, зайдя в палату, разбудит незнакомца. Он и так выглядел усталым и невыспавшимся. Я могла бы немного подождать.

Внезапно раздался хриплый голос:

– Голова уже прошла?

Я повернулась на звук. Молодой человек медленно сел и откинулся на спинку дивана. Не сводя с меня глаз, он силился понять, как у меня дела.

– Да, прошла, – ответила я и выдавила улыбку.

То есть он все время ждал, пока мне станет лучше. Я почувствовала к нему прилив благодарности.

– Вы напрасно теряете здесь время, – продолжила я, заметив, как он нахмурился. Я сказала это для его же блага, но потом все же решила добавить: – Спасибо.

– Не стоит благодарностей, – надтреснутым голосом ответил он.

Теперь мне не хотелось, чтобы он уходил. Если он хотел помочь, то я не могла ему это запретить. И мне не было стыдно за свою уязвимость. Но сейчас я вынуждена была признать, что вот-вот потеряю сознание от голода. И раз уж незнакомец проснулся, я могла вызвать медсестру. Мне нужно было дотянуться до кнопки справа, но я не могла до нее достать. Слегка наклонившись вперед, я встретилась глазами с незнакомцем. Он мгновение смотрел на меня, пытаясь понять, что я задумала, а потом поднялся на ноги и подошел ближе.

– Что-то случилось? – быстро спросил он.

– Вы могли бы нажать на копку, пожалуйста? – вежливо спросила я, и он скривился так, будто я произнесла какое-то ругательство.

Он снова спросил:

– Что случилось?

Вот теперь у меня на уме точно одни ругательства.

– Я собиралась кое-что попросить у медсестры… – сказала я, дав ему понять, чтобы он не вмешивался.

Мне нужно было срочно дойти до уборной, а еще попросить еды, но я колебалась, стоит ли говорить об этом. У меня не было проблем в общении с мужчинами, но просить что-то у незнакомца в текущей ситуации казалось сомнительным. Кроме того, он не должен был помогать мне в таком деликатном вопросе, так что лучше попросить помощи у медсестры.

Его глаза сузились.

– А что ты хотела?

Должно быть, он заметил мое стеснение, потому что в его голосе послышались веселые нотки. Что тут смешного?

Я растянула губы в улыбке:

– Если вам так интересно, то я хотела бы попросить кое-что у медсестры.

Мне стоило больших трудов не прокричать: «Не задавай вопросов, жми уже на кнопку».

– У меня попроси, – ответил он.

Его тон говорил о том, что, если я ему не отвечу, он вот-вот рассердится. Он точно знал, что делал.

– Я голодная.

Я постаралась, чтобы моя улыбка не была слишком язвительной. Незнакомец улыбнулся в ответ. На самом деле это не было похоже на настоящую улыбку, но кончик его рта слегка приподнялся вправо в легкой ухмылке.

Давай, смейся, пока живот не лопнет.

Какой ты невежливый.

Весь в тебя.

Что смешного в том, что я хочу есть? Не скрывая своего раздражения, я нахмурилась и пристально посмотрела на него, как бы спрашивая: «Чего смеешься?»

Он продолжал смотреть на меня, не говоря ни слова. Потом вернулся к дивану и вытащил из кармана пиджака телефон. Ха! Сначала он говорит, «у меня попроси», а потом звонит группе поддержки.

Ты бессердечная, Ляль!

Через несколько секунд он сказал в трубку:

– Ариф, принеси в палату что-нибудь поесть.

Ариф, должно быть, уточнил, что именно нужно, потому что незнакомец повернулся, стрельнув глазами в мою сторону.

– Что-то, что можно есть больной, – ответил он и отключился.

Больной? На себя посмотри.

Ты слишком радикально осуждаешь людей.

Когда он перевел на меня взгляд, я поблагодарила его, пробормотав «спасибо» под нос. Незнакомец кивнул и снова присел на диван. Откинувшись на спинку, скрестил руки на груди и начал снова пристально меня разглядывать.

Его взгляды вообще имеют какой-то смысл?

По мне, так нет.

Но кроме его назойливого внимания возникла еще одна проблема, которая меня смутила. Мне срочно захотелось в туалет. Головокружение все еще не прошло, и кто-то должен был мне помочь. Но я не хотела просить этого незнакомца. И дело даже не в том, что я стеснялась, просто это было очень личное. Если бы он изначально вызвал медсестру, мне не пришлось бы об этом думать! Как я скажу человеку, который не сводит с меня глаз, что мне нужно по-маленькому?

Может, вместо «мне нужно по-маленькому» гораздо лучше будет сказать «мне нужно в уборную»?

Ох!

Понимая, что мне никак не справиться без его помощи, я многозначительно произнесла:

– Мне нужно в уборную.

Как только я это произнесла, незнакомец тут же вскочил с места. Подошел ко мне, откинул одеяло и аккуратно помог приподняться на кровати. Потом он положил руку на мои лопатки, а вторую просунул под ноги и в одно мгновение поднял меня в воздух. Все случилось так быстро, что я не успела ничего понять.

Наш незнакомец явно ждал этого момента.

Не двигаясь, он повернул голову и взглянул на меня, пытаясь оценить, как я отреагировала. Он прищурился. Могу поклясться, что я выглядела сейчас круглой идиоткой. Мне не впервой было находиться так близко к мужчине, но этого человека я видела в первый раз в своей жизни. Кажется, он и сам не меньше удивлен тому, как близко мы оказались друг к другу, но старался держать лицо.

Осознав, что я не высказала ни малейшего сопротивления, незнакомец направился в левую часть комнаты, к двери, которая, как очевидно, и была уборной. Он старался не трясти меня на ходу и двигался так, словно я ничего не весила. От близости к нему в нос ударил уже знакомый мне запах. И тут я поняла, что это не парфюм, а аромат его кожи.

Дойдя до уборной, он остановился и медленно поставил меня на пол. Не отходя, придержал одной рукой за талию, а второй – открыл дверь. С непривычки у меня закружилась голова, и я начала делать глубокие вдохи и выдохи, ожидая, когда меня отпустит.

Через несколько секунд молодой человек, увидев, почему я медлю, мягко спросил:

– Хочешь, чтобы я тебе помог? Ты сможешь справиться сама?

И как он тебе поможет, Ляль?!

Скорее всего, самой справиться мне будет сложно, но ему это знать необязательно.

– Да, все в порядке, – пробормотала я и прошла вперед, хватаясь за дверь.

Я медленно вошла в тесное помещение, не обращая внимания на незнакомца, который стоял и ждал, будто я могу упасть в любой момент.

Закрывая за собой дверь, я услышала его голос:

– Я здесь. Если закружится голова, кричи, – добавил он.

Улыбнувшись в ответ на его настойчивую заботу, я закрылась и встала перед зеркалом, облокотившись на раковину. Я задержала дыхание, приготовившись взглянуть правде в глаза; отражение в зеркале разом выбило воздух из моих легких. Правая сторона была в печальном состоянии. В нескольких местах я заметила засохшие пятна крови, лицо отекло. Из-за пластыря я не могла разглядеть швов на брови, но кожа вокруг этого места была сплошь покрыта синяками.

Я была в шоке. То, как за несколько часов изменилось мое лицо, еще раз напомнило мне, что мой образ жизни явно был опасен для здоровья.

Моей жизни угрожали, и отражение служило доказательством этому.

Страх, который я испытала в ту ночь, вновь напомнил о себе; руки дрожали, когда я пыталась открыть кран. С трудом намочив бумажное полотенце, я начала медленно вытирать засохшие следы крови с лица. Мои глаза наполнились слезами, и я с силой сжала зубы. Не сейчас. Я не могла сейчас плакать.

Казалось, что на меня из зеркала смотрел другой человек. Я опустила взгляд и вымыла руки. На мне все еще был спортивный костюм, в котором я приехала в Стамбул. На одежде остались следы грязи после падения. Мне придется снова попросить этих людей о помощи и принести мои чемоданы. Как бы тревожно мне ни было находиться бок о бок с этими незнакомцами, уверена, что без них мне было бы гораздо хуже.

Как только я развернулась и уже решила выйти, в дверь постучали.

– Ты в порядке? – спросил молодой человек. – Что-то случилось?

Может быть, у нас несварение желудка, поэтому мы и не выходим. Уйдешь ты уже, любознательный ты такой?

Открыв дверь, я произнесла:

– Нет, ничего не случилось.

Он тут же бегло осмотрел меня с ног до головы. Убедившись, что со мной все в порядке, он снова, не дожидаясь моей просьбы, бережно придержал меня за талию и проводил до кровати. Пока он помогал мне лечь, дверь открылась, но незнакомец даже не дернулся. Омер, зайдя в палату, уставился на нас, пытаясь понять, что тут произошло, пока его друг накрывал меня одеялом и продолжал помогать. Перед тем как отойти, он еще раз пристально посмотрел на меня. Через секунду, которая показалась мне вечностью, незнакомец отошел в сторону.

Омер разорвал наш зрительный контакт с незнакомцем, обратившись ко мне:

– Ты хотела есть. Как ты?

В его вопросе явно слышалась надежда, что я скажу ему, будто все в порядке. В руках он держал пакет, в котором, хотелось надеяться, была еда; он положил его на тумбочку рядом с кроватью.

– Она смогла умыть лицо и руки, – объяснил человек, имя которого мне пора было уже узнать. – Принес? – добавил он, имея в виду еду.

Омер молча кивнул и указал на пакет. Я с благодарностью улыбнулась.

– Спасибо за то, что так заботитесь обо мне. А ведь я даже не знаю ваших имен, – хрипло ответила я.

– Не говори глупостей, мы за тебя в ответе. И будем рядом, пока тебе не станет лучше, – повторил Омер с легкой усмешкой. Я послала ему ответную улыбку.

Незнакомец, стоявший рядом, открыл пакет и произнес, сощурившись:

– Каран.

Я с непониманием уставилась на него.

– Карам?

Омер издал звук, похожий на хихиканье, а Каран улыбнулся и ответил озорным тоном:

– Вообще-то я Каран, но если хочешь, можешь называть меня Карамом[2]…

Ляль, ты ему понравилась, что ли? Что это за игры с притяжательными суффиксами?

Я постаралась не показывать своего удивления.

– Я неправильно поняла. Извините, – ответила я и отвернулась, заметив его насмешливый взгляд.

Покачав головой, он с улыбкой достал из пакета миску с чечевичным супом, которую поставил на прикроватный столик.

Он только и ищет повод посмеяться.

Омер доброжелательно сказал:

– А я Омер. Приятно познакомиться, Эфляль.

Да мы уже знаем твое имя, дорогой.

Омер, в отличие от своего друга, держался более вежливо.

– Мне тоже очень приятно. Я, конечно, не хотела знакомиться при таких обстоятельствах, но так уж получилось, – приветливо ответила я.

– Ты только поправляйся, и потом мы снова как следует познакомимся, не переживай, – добавил он.

Омер с добротой посмотрел на меня. Его глаза слегка сузились, когда он улыбнулся; он показался мне очень милым.

– Ты сможешь поесть сама? – спросил Карам. Ой, то есть Каран.

Успокойся, Ляль.

Может, этот Каран думает, что я инвалид?

– Ха-ха, – ответила я.

Омер посмотрел на меня с пониманием:

– Ты пока ешь, а нам нужно обсудить кое-что с Караном. Но мы будем прямо за дверью. Если тебе что-то потребуется, только крикни.

– Хорошо, – кивнула я в ответ.

Тем временем я уже зачерпнула ложкой чечевичный суп. Оба молодых человека внимательно наблюдали за мной и, удостоверившись, что я и правда справлюсь, вышли из палаты, прикрыв за собой дверь.

Суп был очень вкусным, а может, это я была слишком голодна. Мой желудок праздновал.

Тише ты, тебя же вырвет.

Я продолжала стремительно поглощать еду с мыслью, что «чему быть – того не миновать», вырвет так вырвет, как вдруг на тумбочке завибрировал телефон. Я повернулась на звук.

Должно быть, это телефон Карана. Сгорая от любопытства, я взглянула на экран и увидела, что звонил Ясин Гёркем. Мой брат. По телу пробежали мурашки. Ведь прямо сейчас я могла услышать родной голос, который скрасит чувство одиночества, поселившееся в груди. Сердце забилось так, словно было готово вот-вот выпрыгнуть наружу. Я протянула руку и бесцеремонно схватила телефон. Конечно, мне следовало позвать Омера и Карана в палату, но я не могла терпеть и в конце концов сама ответила на звонок.