Путешественница

Глава вторая

— Вот это да! Никогда не поднималась так высоко, если не считать самолёт, конечно! — глаза Илоны так блестели от восторга, что это было заметно даже в начинающихся сумерках.

— Это высота птичьего полёта, — улыбнулся Хьюго, стоявший рядом с Илоной у тёмного кованого ограждения на просторной площадке.

— Озеро… просто фантастика! А соборы где? Я не вижу и сообразить не могу. У меня топографический кретинизм.

— Что?! — расхохотался Хьюго и указал рукой вправо. — Соборы вот там. А что такое этот… топограф?

— Не топограф. Топограф — это профессия. А у меня… Ну это когда в трёх соснах плутаешь, будучи уверенным, что изначально их было четыре. Однажды, когда мне было восемь лет, родители отпустили меня в театр с двоюродной сестрой…

— Прости, Илона! Какой сестрой?

— С кузиной, — Илона решила, что тараторить не нужно, надо говорить помедленнее.

Они с Хьюго приспособились общаться на странной смеси русского и немецкого языков. Хьюго требовал, чтобы Илона говорила с ним по-русски, и ей лишь иногда приходилось давать пояснения по-немецки. Сам Хьюго более простые и короткие фразы произносил по-русски. Если же необходимо было что-то рассказать или порассуждать, переходил на немецкий.

— Сейчас понял. И что произошло?

— Мы потеряли друг друга в толпе после спектакля, и я ушла по мосту через реку, хотя по дороге на представление мы не пересекали реку. И всё равно я была уверена, что мы пришли именно с той стороны. Хорошо, что какая-то девушка на велосипеде потом проводила меня почти до дома.

— Почему ты смеёшься, Илона? Ведь это так грустно. Дети не должны ходить одни в таком возрасте. А вдруг с тобой что-то случилось бы?

— Но ведь не случилось же!

— Со сколькими русскими знаком, все… как это? На авось, бездумные.

— Может, безалаберные? Безбашенные?

— Может быть. Твои родители не должны были отпускать тебя одну.

— Не одну, а с кузиной. Но ей было всего десять.

— Ужасно! У меня есть вопросы к твоим родителям! Нельзя так отпускать детей.

— Хьюго, я давно выросла. А семья у нас очень хорошая.

— Илона, здесь, у подножия, есть хороший ресторан. Давай спустимся туда и поужинаем. Я хочу, чтобы ты говорила о твоей семье. А я о моей.

— Хорошо. Здесь довольно холодно.

— О, прошу прощения! Я должен был понимать, — Хьюго мгновенно снял яркую, оранжевую с чёрным куртку и накинул на плечи Илоны. Сам он остался в красивом бежевом свитере крупной вязки.

— Хьюго! Ты замёрзнешь! — Илона попыталась снять лёгкую, но очень тёплую куртку, но Хьюго не позволил сделать этого, обняв Илону за плечи.

— Нет. Мне тепло. Пойдём, нам необходимо спуститься отсюда.

Илона послушно пошла. Рука Хьюго так и продолжала легко сжимать плечи девушки. Илона не спрашивала, зачем ему нужно знать что-то о её семье, а ей — о его семье. Расставаться не хотелось.

Никогда ещё Илоне не было настолько интересно общаться с мужчиной, что не хотелось расставаться. Парни, приглашающие Илону на свидания, обычно оказывались либо недостаточно умны для неё, либо слишком умны, а то и заумны.

Общение с Хьюго, несмотря на разницу в возрасте, языках и менталитете, складывалось очень гармонично, так, словно они знакомы тысячу лет.

…Сидя за столиком ресторана и глядя на Илону, выражение лица которой по-прежнему было немного смущённым и задумчивым, а черты лица — нежными и полными гармонии, Хьюго продолжал напряжённо размышлять. Эти размышления не давали ему покоя вот уже второй день.

Сначала, когда Хьюго хорошенько рассмотрел Илону при знакомстве в конференц-зале вчера утром, решил, что её задача — завлекать его, с целью добиться наиболее выгодных условий по контракту для русской стороны.

Переводчик, владеющий немецким и французским языками, не особо-то и был нужен; переговоры часто ведутся на английском языке. Хьюго даже был разочарован и взбешён: неужели его считают настолько похотливым и недалёким, что пытаются поймать на столь дешёвую уловку?!

Однако чем больше он общался с Илоной, тем сильнее убеждался в ошибочности первоначальных суждений. Илона превосходно владела немецким языком и почти так же французским. Она вела себя сдержанно и скромно, не делала никаких попыток сблизиться с Хьюго, не пыталась понравиться ему. Казалось, она была смущена и немного напугана.

А ещё было в ней нечто неуловимое… Простое и сложное одновременно. Не наивность, а какая-то чистота. Такое невозможно изобразить. Значит, Илона либо гениальнейшая из актрис, либо ведёт себя полностью естественно, не пытается никого обмануть, и прибыла в Цюрих только в качестве переводчика. Чем дольше Мейер думал, тем больше склонялся к мысли, что Илона полностью честна с ним. Она переводчик, и не выполняет больше никаких функций в своей командировке.

Поведение Илоны придавало её образу в глазах Хьюго типичной русской загадочности, а такие люди, как Мейер, просто обожают трудности и головоломки. Уже сегодня утром, проворочавшись в кровати полночи, Хьюго признался себе, что очень увлечён.

Вот и сейчас, глядя на Илону, он титаническими усилиями сдерживал себя, чтобы не сказать или не сделать ничего лишнего, скоропалительного или пошлого, как-то напугать или оттолкнуть девушку. Его завораживал спокойный и немного смущённый взгляд прекрасных карих глаз, естественные светлые волосы, не знающие краски, свежие краски лица, нежная белая шея в высоком вороте светлого свитера. Даже то, что лишь угадывалось под довольно толстым и объёмным свитером, до невозможности распаляло искушённое воображение Мейера.

И в то же время, он понимал, что не сделает даже попытки завлечь Илону в постель. Ни сегодня, ни завтра. Интуиция подсказывала ему, что именно с ней так поступать нельзя, он оттолкнёт её. Она откажет, несмотря на то, что он ей симпатичен.

Необходимо приручить её, завоевать её доверие. Максимум, что он может позволить себе сейчас, — поцеловать руку Илоны, коснуться её пальцев своими, коснуться губами её щеки на прощание, легко (как бы между прочим) обнять за плечи.

Если он сможет обуздать своё желание, будет вести тонкую и последовательную игру, получит такой приз, какого ещё не получал. Ему и раньше приходилось иметь дело с невинными девушками, хотя он не слишком увлекался ими: удовольствие там, скорее, моральное, возможность почувствовать себя первооткрывателем, не более. Да и сдавались они слишком легко, несмотря на невинность. Потому Хьюго всегда сильнее привлекали более опытные женщины: проблем и «ритуальных танцев» в разы меньше, а удовольствия несоизмеримо больше.

Трудностей и напряжения ему с лихвой хватало в бизнесе, потому в личной жизни хотелось предсказуемости и отсутствия проблем. Однако в этот раз он сам жаждал сложной игры и изощрённой охоты за трофеем. Тем более, он видел, как смотрит на Илону этот ботаник Алексей Степанович.

— Расскажи о твоей семье, Илона, — попросил Хьюго, когда они ждали десерт.

— Обычная семья, родители и трое детей. У меня есть две сестры, они ещё учатся в гимназии. А мама и папа — учителя. Мама преподаёт историю, папа — английский язык.

— То есть, ты выбрала профессию почти так, как твой отец?

— Да, — кивнула Илона. — А ты когда начал изучать русский язык? И для чего?

— Я очень люблю читать русскую классическую литературу. Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Толстой. Ещё люблю русскую музыку: Чайковский, Глинка, Бородин, Рахманинов. Картины, особенно, пейзажи. Мне хотелось читать классиков в оригинале, потому начал изучать русский язык.

— А кто твой любимый автор? Или герой?

— Автора выбрать сложно, каждый хорош по-своему. А из героев нравится Печорин.

— Ого, — Илона была искренне удивлена. — Это опасно.

Сказав, Илона тут же пожалела.

— Почему опасно? — прищурился Хьюго, пристально глядя в глаза Илоны, и сердце девушки, прямо как в песне группы «Сплин», остановилось. Hasta la vista.

— Нет-нет, я пошутила. Я больше люблю творчество Пушкина, чем Лермонтова, особенно, прозу. А Булгакова ты читал в оригинале? — Илона старательно и довольно неуклюже сворачивала с опасной тропы.

— Да, читал «Собачье сердце». Собираюсь прочесть «Мастер и Маргарита», — Хьюго уступил, прекратил испепелять Илону взглядом.

* * * * * * * * *

…Хьюго привёз Илону к отелю поздно вечером. Поцеловал руку, а потом так и не выпускал ладонь девушки из своей руки.

— До завтра. И хочу напомнить о том, что вечером мы все едем в театр. Надеюсь, ты привезла выходное платье? Или, возможно, необходимо помочь, съездить в магазин? Пособие на одежду предусмотрено контрактом, — Мейер старался говорить наиболее обтекаемыми фразами, чтобы не обидеть Илону.

— Всё есть. Я получила пособие на приобретение одежды перед командировкой. Спасибо.

Что ж, наконец-то удастся увидеть Илону в вечернем платье. А то всё деловые костюмы да толстые свитеры!

О своей семье Хьюго так и не успел рассказать.

* * * * * * * * *

Илона была в замешательстве. Она понимала, что господин Мейер выделяет её из всей делегации, демонстрирует ей своё особое отношение, оказывает знаки внимания. И его внимание находило в душе Илоны гораздо больший отклик, чем внимание Алексея Степановича. Да какое там «больший»? Алексея Степановича Илона не замечала, его внимание вызывало досаду и чувство раздражения.

Хьюго Мейеру удалось за два дня целиком и полностью завладеть мыслями Илоны, похитить её душу. Она была полностью подчинена ему, находилась во власти его обаяния.

Возможно, опыта общения с противоположным полом у Илоны было недостаточно, однако она совершенно точно не была наивной дурочкой. Она прекрасно понимала, чем может закончиться постоянное общение тет-а-тет с господином Мейером, она видела, что он уже готов к любым решительным шагам, но существуют какие-то сдерживающие факторы. Скорее всего, разница в их социальном положении. Она же простушка, обычная девушка, а он из тех, кто родился сразу в золотой распашонке. Хотя в большей степени тому, что Хьюго имеет, он обязан собственным интеллекту, упорству и работоспособности.

И Илона не знала, что в ней сильнее сейчас: увлечение Мейером или моральные устои. Илона выросла в семье, где родители никогда не давили на дочерей и не держали их в ежовых рукавицах. Однако Илона сама была к себе достаточно строга.

Хотя теперь она подозревала, что просто не встречала до сих пор человека, которому готова доверить всю себя, поправ все принципы и предрассудки. А изучив уже здесь, в Швейцарии, интернетные статьи о личной жизни Хьюго, была отнюдь не уверена, что ему вообще можно доверять в этом плане. Женщины в его жизни были величинами очень и очень временными.

Однако он нравился ей, очень нравился, и даже его репутация не пугала Илону. Скрывать свои чувства становилось всё труднее, потому Илона была совсем не уверена в том, что сможет отказать Мейеру, если он станет более настойчивым.

* * * * * * * * *

… Вечернее платье Илоны оказалось довольно скромным и строгим, но этот факт не разочаровал Хьюго, а напротив, неожиданно обрадовал. Почему-то вовсе не хотелось, чтобы Илона демонстрировала всем окружающим, а юристу в частности, слишком многое.

Пожалуй, такое закрытое чёрное платье подошло бы, скорее, маме Илоны, как казалось Хьюго, а не девушке двадцати трёх лет, но он был доволен. Во-первых, Алексей Степанович остался ни с чем, а во-вторых, скрытничество и скромность Илоны в выборе одежды увеличили интерес Хьюго ещё сильнее, если, конечно, такое возможно.

«Волшебную флейту» Илона раньше не смотрела, потому была полностью сосредоточена на спектакле, в то время, как Хьюго и Алексей Степанович, сидевшие по обе руки от Илоны, обменивались между собой далеко не положительной энергетикой. Как бы то ни было, до отеля Илону провожал опять Хьюго, хоть она и приехала на спектакль в компании сослуживцев.

При прощании Хьюго легко коснулся губами по очереди обеих щёк Илоны, а потом — обеих рук. Он понял, что сегодня ему хвалить себя не за что: сил сдерживаться оставалось всё меньше, да и решимости бороться с желанием заметно поубавилось.

На следующий день была подписана первая часть соглашения. Условия оказались весьма выгодными для фирмы, в которой работала Илона.

— Ай да девочка, ай да молодец, — воскликнул Герман Леонидович, едва они с женой остались одни в номере отеля. Он не заметил, что двери закрыты неплотно. — Сработала как надо, даже лучше!

Тем временем Алексей Степанович, который проходил мимо номера шефа к своему номеру, приостановился, услышав слова Германа Леонидовича, и напряг слух.

— Думаешь, всё же у Мейера с Илоной что-то было?

— Таня, я не перестаю удивляться тебе! Что, по-твоему, они делали вечером, когда Мейер увёз Илону после катания с гор? А вчера после спектакля? Не считаешь же ты, что они смотрели мультфильмы, а Мейер таскается за девчонкой просто так? Это не тот человек, жизненным кредо которого являются слова: «Главное — не победа, а участие». И он никогда не станет действовать по принципу: «Не догоню, так хоть согреюсь». Если он тратит на что-то свои силы, значит, нацелен только на достижение нужного ему результата.

— То есть, ты оказался полностью прав по поводу Илоны?

— Даа, я не ошибся в девочке! Она большая умница. Нужно будет ей премию выписать, когда вернёмся.

— Погоди, Ребров! Ещё не всё подписано. Вторая часть завтра.

— Да уж. Нам ещё день простоять, а потом ночь продержаться. Я верю в Илону. Мейер уже весь размяк, растаял, как воск.

…Вечером все, за исключением Хьюго, отправились на концерт симфонической музыки. Хьюго пришлось отлучиться по делам, и его вновь «заменили» Карл и Дара. Старший брат дал Карлу ряд наставлений, касающихся Алексея Степановича. Необходимо было наблюдать за юристом русских и не позволять ему приближаться к Илоне слишком сильно.

Утром следующего дня была подписана вторая часть соглашения. Вечером планировался ужин в честь заключённой сделки. Этот же ужин должен был стать прощальным: завтра делегация из России вернётся домой.

Илона собиралась на ужин с тяжёлым сердцем: сегодня она встретится с Хьюго в последний раз. Он повёл себя с ней как истинный джентльмен, так и не сделал попытку пересечь запретную черту. Хорошо ли ей, Илоне, от этого? Легко?

Нет и нет. Честь сохранить удалось, а сердце она не сохранила, и душу тоже. Всё это останется здесь, в Швейцарии, хотя Хьюго эти дары не нужны. Он на концерт-то вчера не приехал, отправил вместо себя Карла. Может, и на ужине сегодня не появится.

…И всё же Хьюго появился. Сегодня он был в светлом костюме, тёмной рубашке, и выглядел просто сногсшибательно. Илона приехала всё в том же чёрном платье.

Спиртным Илона не увлекалась, это Хьюго заметил ещё на первом совместном обеде. Он тоже не прикасался с спиртному: сегодня ему как никогда была необходима ясная голова. В разгар вечера, когда почти все из компании порядком набрались, Мейер пригласил Илону на танец и предложил ей сбежать с ужина, погулять по Цюриху. Илона согласилась.

Она устроилась в спортивном автомобиле рядом с Хьюго, печально раздумывая о том, что уже завтра она и хозяин машины расстанутся навсегда. Грустные мысли не сразу позволили Илоне заметить, что они с Хьюго никуда не едут, автомобиль всё ещё стоит на парковке перед рестораном. Всё же заметив, Илона удивлённо посмотрела на Мейера, который, положив руки на руль, задумчиво изучал вечернюю мглу за окном.

Потом Хьюго повернулся к Илоне, и она сразу всё поняла. Положив одну руку на спинку сиденья Илоны, большим пальцем второй руки легко коснулся губ девушки, обвёл их контур, лишь потом склонился к Илоне и поцеловал её.

С этого момента они оба забыли обо всём на свете. Они были вдвоём во всём мире. Они и страсть, которую выпустил на волю поцелуй Хьюго. Мейеру стоило неимоверных усилий остановиться.

— Илона, я хочу, чтобы мы поехали сейчас ко мне, а не на прогулку по Цюриху. Пожалуйста, стань моей. Ты мне очень нужна, я хочу владеть тобой, — шептал Хьюго, глядя в глаза Илоны.

— Обладать, — еле слышно ответила она.

— Пусть так. Ты согласна?

— Да, Хьюго.

* * * * * * * * *

— Хьюго, ещё когда мы были на смотровой площадке, ты обещал рассказать о своей семье, «но доселе не собрался».

— Это сказка о султане.

— Ага, о султане Сулеймане, — улыбнулась Илона, приподнявшись на локте.

— Что?

— Не обижайся. «Сказка о царе Салтане», ты прав, — Илона коснулась пальцами смуглого плеча Хьюго.

После того, как несколько дней назад Хьюго попросил Илону говорить с ним по-русски, она иногда вставляла в свою речь небольшие цитаты из стихов или из прозы, если помнила наизусть, а он должен был ответить, откуда цитата. Такая у них была игра.

Они оба любили загадки и головоломки, наверно, потому их так сильно и влекло друг к другу; ведь они до сих пор не смогли друг друга разгадать, хоть и стали близки несколько часов назад.

— За правильный ответ мне полагается приз, — Хьюго потянул Илону на себя.

Илона сверху вниз смотрела в его глаза, тоже карие, как и у неё, но на пару тонов светлее. Неужели это случилось, и он принадлежит ей, хоть и временно? До утра. Потом карета превратится в тыкву, а кучер — в крысу… Илона отогнала мрачные мысли.

Здесь и сейчас Хьюго принадлежит ей, и только ей. Теперь она знает, каков он в страсти и нежности, как он смотрит и говорит, как двигается. Она никогда не забудет, какова на ощупь его кожа, какой вкус у его поцелуев. Божественный вкус. Не забудет, как он произносит её имя, когда они принадлежат только друг другу.

— Вот так сразу приз?

— Сначала расскажу то, что обещал. С моим младшим братом Карлом и его женой Дарой ты знакома. У них есть два сына, Тим и Даниэль. Тиму четыре года, а Даниэлю два. Нашу с Карлом мать зовут Лиза, но она почти не воспитывала нас. Мы выросли в доме бабушки и деда, Каролины и Тима. Их фамилия была Райс. Дед когда-то создал империю, а название компании дал я, когда принял руководство. Мейер — фамилия моего отца, Дитриха. Они с матерью развелись, когда мне было семь лет. Едва мне исполнился двадцать один год, пришлось возглавить компанию. Вот и всё. Я даже никогда не задумывался о том, кем хочу стать, не мог пустить на самотёк дело всей жизни моего деда. Дед — мой идеал. Я похож на него и внешне, и характером. Работа, работа, и работа. Кстати, ты такая же. Мы с тобой оба рабочие лошадки.

— Вот как?

— Да. Ты ведь такая же. Учёба, работа. Ты очень молодая и очень серьёзная.

— Не такая уж и серьезная, как выяснилось, Хьюго. Иначе бежала бы от тебя без оглядки. «Гарун бежал быстрее лани».

— Это «Беглец». А ты не беглец. Зачем тебе бежать от меня?

— Ты опасный. Я всё прочитала о твоих романах и мимолётных связях.

— Ты бы ещё забор прочитала.

Илона расхохоталась.

— «На заборе тоже много чего написано», Хьюго! Импровизатор!

— Обещай, что никогда не станешь от меня бежать, Илона!

— Я улечу через двенадцать часов, ты забыл?

— Мы не расстанемся, верь мне! Мы расстанемся только на время, Илона! Сейчас конец января. Мои встречи расписаны на две недели вперёд, и ещё предстоит подписание двух очень важных для меня соглашений. Переговоры. А четырнадцатого февраля я буду у тебя. Я стану просить у твоих родителей благословения. Мы с тобой поженимся.

— Хьюго… Мы же из разных миров.

— Какая ложь! Заблуждение, предрассудки. У нас с тобой общий мир, только твой и мой. Ты моя, я это понял в первый день. И ты любишь меня, я это чувствую.

На следующий день Хьюго отложил дела и всё время до отлёта провёл с Илоной. Они вместе собирали её вещи, а затем Хьюго сам отвёз Илону в аэропорт.

Ещё в отеле, пока Илона ходила в душ, приезжал посыльный из ювелирного магазина. Хьюго сам надел на безымянный палец Илоны кольцо, прямо в зале ожидания, в аэропорту. Тонкое колечко из белого золота с маленькими бриллиантами по всей длине окружности.

— Ты и так знаешь, что ты моя. А это для того, чтобы знали все. И для того, чтобы ты меня постоянно помнила.

— Хьюго, я и так бы не забыла о тебе ни на минуту, — Илона всё же не выдержала и начала плакать.

— Нет. Не так. Ни на секунду, как и я тебя.

Илона кивнула и уткнулась лицом в его грудь. Хьюго гладил девушку по спине, по светлым волосам, целовал щёки и лоб.

* * * * * * * *

…Он позвонил ей в тот же вечер и напомнил о том, что занятия по русскому языку никто не отменял. С тех пор Хьюго звонил каждый вечер, и Илона подробно рассказывала ему о том, как прошёл день, чем она занималась. Говорила по-русски. Потом рассказывал Хьюго, он говорил по-немецки.

Илона вернулась к работе. К счастью, после командировки Алексей Степанович прекратил свои попытки к сближению. Об отношениях с Хьюго она не рассказывала никому, даже родителям и сёстрам. Илона сама не верила в то, что всё с ней происходит наяву, значит, и все остальные будут сомневаться. Вот прилетит Хьюго, тогда можно рассказать дома всю правду. Он уже и билет заказал, присылал Илоне скан документа.

* * * * * * * * * *

…Двенадцатого февраля Хьюго сидел в своём кабинете и приводил в порядок документы. Чуть больше суток осталось до того момента, когда он полетит к любимой, а Хьюго не привык оставлять после себя завалы бумаг и неразобранной почты.

В двери постучали, и Хьюго по стуку понял, кто пожаловал.

— Входи, Михаэль! — крикнул он.

В кабинет вошёл высокий худощавый мужчина лет семидесяти с седой головой, почти прозрачными голубыми глазами и волевым лицом. Михаэль с молодости работал в компании «Райс», был дружен с дедом Хьюго, Тимом Райсом. И он был одним из тех немногих, кто всей душой принял Хьюго, поддержал его на первых порах. Раньше Михаэль отвечал за безопасность, но сейчас вышел на пенсию, однако продолжал консультировать. Хьюго доверял ему больше, чем всей службе безопасности вместе взятой. Михаэль ещё долго будет способен дать фору молодёжи.

— Что случилось, Михаэль? Ты же никогда не приходишь просто так, — Хьюго отошёл от кофемашины и поставил перед Михаэлем дымящуюся чашку.

— Ты прав, сынок (Михаэль всегда относился к Хьюго по-отечески тепло). Разговор очень важный и срочный.

— Слушаю, — Хьюго отложил бумаги. На душе вдруг стало очень скверно. Казалось бы, без видимых причин.

— Я хочу, чтобы ты послушал запись одного разговора, сынок. Эта запись попала ко мне в руки в конце января, накануне того дня, когда мы провожали в аэропорту партнёров из России. Эта девушка, Илона, улетела, и сделка уже была заключена, потому я принял решение не ворошить это всё, не беспокоить и не отвлекать тебя понапрасну. Но ты, оказывается, собрался жениться на той девчонке! Я до сих пор поверить не могу. Хьюго, ты ли это?

— Причём тут Илона? — напряжённо спросил Хьюго. У него вдруг заболела голова.

— Вот, послушай. Если что-то не поймёшь, поясню, — Михаэль включил какое-то маленькое устройство.

Хьюго дважды прослушал запись от начала до конца, а потом перемотал и включил сразу окончание диалога. Чужие голоса заполняли всё пространство вокруг Хьюго, отнимая у него силы.

«… - Даа, я не ошибся в девочке! Она большая умница. Нужно будет ей премию выписать, когда вернёмся.

— Погоди, Ребров! Ещё не всё подписано. Вторая часть завтра.

— Да уж. Нам ещё день простоять, а потом ночь продержаться. Я верю в Илону. Мейер уже весь размяк, растаял, как воск…».

Хьюго размышлял несколько минут, глядя прямо перед собой, потом выпрямился, заговорил горячо и торопливо:

— Нет, Михаэль! Не сходится. Я понял, что ты хочешь сказать, но нет. Ты ошибаешься.

— Почему?

— Потому что между мной и Илоной всё случилось после подписания документов. Понимаешь? После. Я подозревал нечто подобное со стороны Реброва, когда увидел Илону впервые, но потом, узнав её ближе, отмёл эту мысль. Ребров, может, и хотел подстраховаться подобным образом, но решение принимал я, и принял его раньше, чем мы с Илоной стали близки.

— Хьюго, не кипятись. Давай рассуждать вместе. Только с холодной головой, постарайся, ты же можешь. Скажи, условия сделки взаимовыгодны? Одинаково выгодны для сторон?

— Да.

— То есть, ты в любом случае настаивал бы на подобном контракте?

— Совершенно верно.

— Ну а мог бы ты, скажем, диктовать им условия более жёстко? Поставить их в более тесные рамки? С выгодой для себя, или с возможностью большего контроля с твоей стороны?

Хьюго несколько секунд молчал прежде, чем неохотно ответить:

— Мог бы.

— То есть, ты ничего не потерял, но мог бы приобрести больший контроль над их фирмой?

— Да.

— И изначально так и планировал сделать?

— Откуда ты всё знаешь, Михаэль?

— Я знаю тебя. И ты сам ответил на все вопросы. Повторю, я знаю тебя. Твоя голова всегда оставалась холодной, а сейчас ты словно с ума сошёл, ведёшь себя, как подросток, не замечаешь очевидного. Или не хочешь замечать.

— Что я должен замечать? Не хочешь же ты сказать, Михаэль, что я совсем не разбираюсь в людях? Ведь я потому и отношусь так именно к Илоне, хотя вокруг тысячи женщин красивее её, изысканней, и даже умнее. Но она особенная. Она моя! И она не могла так поступить, я готов голову дать на отсечение.

— Твоя голова нам ещё нужна, так что не разбрасывайся! Я согласен, девушка явно не из рядовых, если уж сумела обвести тебя вокруг пальца. Это высший пилотаж, Хьюго! Её целью и не было уложить тебя в постель, это слишком грубо, слишком на поверхности! Её целью было очаровать тебя. Не завлечь, не соблазнить! Именно очаровать. Очаровать настолько, чтобы ты сделал всё сам. И чтобы был уверен, что инициатива исходит от тебя.

— Ты не знаешь всего, Михаэль! Я стал у Илоны первым мужчиной.

— Хьюго, — Михаэль покачал головой. — При современном развитии медицины… Ну или даже если допустить, что стал первым. У всего есть своя цена. А тут замаячила реальная перспектива стать женой такого парня, как ты!

— Михаэль, — тихо начал Хьюго, — прошу, я больше не хочу обсуждать это.

— Конечно. Я не могу запретить тебе жениться на ней. Но я сделал всё, что от меня зависит. Дальше тебе решать.

— Я буду думать. Спасибо, Михаэль! И прости, мне нужно побыть одному.

* * * * * * * *

Илона очень переживала: Хьюго не позвонил вечером двенадцатого февраля. Она не спала почти всю ночь, проверяла новости в интернете. К счастью, новостей о Хьюго не было, ни плохих, ни хороших. Тринадцатого весь день прошёл, как в тумане, она не могла думать ни о чём другом, ждала звонка. Ведь завтра Хьюго должен прилететь, а он молчит.

Возможно, конечно, перед поездкой нужно решить слишком много проблем, и Хьюго просто некогда. Безусловно, такое объяснение не выдерживает никакой критики, ведь давно известно, что если ты нужна мужчине, он обязательно найдёт время и сможет дозвониться тебе даже на Марс, на выключенный телефон.

Илона дождалась вечера, не выдержала, закрылась в своей комнате и позвонила Хьюго сама. Раз, другой, третий… На четвёртый раз Хьюго ответил, и Илона поняла по его голосу, что он пьян.

— Хьюго, слава Богу, с тобой всё в порядке! Я очень волновалась за тебя!

— Зачем обо мне переживать? Что со мной может случиться?

— Но ты не позвонил вчера… И сегодня.

— Я бы и завтра не позвонил.

— Хьюго, пожалуйста, скажи, что случилось?

— С чего ты взяла? Ничего не случилось. Жизнь идёт своим чередом.

— Ты пьян, Хьюго!

— Имею право.

— Да, конечно! Но неплохо было бы поставить в известность меня, чтобы я не переживала.

— Поставить в известность о том, что я пью второй день? А ты и вправду переживала?

— Конечно, Хьюго! Почему ты сомневаешься?

— Интересно, о чём переживаешь? Об упущенных возможностях?

У Илоны сердце сжалось от страха и тяжёлого предчувствия, но она всё же решилась задать главный вопрос:

— Хьюго… Скажи, ты прилетишь завтра?

— Нет, — после небольшой заминки ответил он.

— Почему?

— Ну как тебе сказать, дорогая?

— Сказать правду, Хьюго. Ты встретил другую женщину? Полюбил? Или просто понял, что я не подхожу тебе?

— Нет и нет. Зачем мне другая? Как будто существует какая-то разница! И зачем мне что-то понимать?

— Но что-то же должно произойти? Что стало причиной таких перемен в твоём отношении ко мне, Хьюго?

— Я вдруг почувствовал, что всё скучно, как всегда. Всё может наскучить, даже невинность. Невинность так же скучна, как всё остальное. Извини, я повторяю одно и то же в разных вариациях, но смысл, думаю, понятен?

— Более чем. Так понятен, что даже такая скучная особа, как я, всё поняла. Извини, что побеспокоила. Не буду больше отвлекать, — Илона нажала отбой, отложила телефон в сторону. Подумав, вновь взяла телефон и выключила его совсем.

Вот и всё, сказочке конец. Спасибо, было очень интересно и познавательно. Несколько секунд Илона пыталась сдержаться, но потом уткнулась в сложенные на столе руки и разрыдалась.