Путь к себе (СИ)

Глава 6

Глава 6

— Аличка, не три ты ее так усердно, — махнула рукой хозяйка парикмахерской. — Сполосни, и ладно. Я сегодня буду опять тимпов скоблить. Вот зачем им поворачивать чешуйки три раза в год?! — возмутилась плукарианка, откинув синие волосы за спину небрежным движением руки.

— Зато ты единственная, кто берется за это и получает огромные деньги с них всех, — сказала я, закончив с проклятой раковиной, что забивается кусочками чешуек почти намертво.

Как если бы рыбу чистили от чешуи и забыли поставить специальную сеточку в район слива. Хорошо еще, что посадочных мест в салоне пять, а работают со столь деликатной проблемой только два умелых мастера.

Им хватает рабочих поверхностей до моего вечернего прихода и капитальной чистки. Правда, и работать приходиться во время линьки каждый день, или же тут случится настоящая поломка и простой чисткой раковины не обойдешься.

— Это меня и радует. Средств от их скобления мне хватит на пару месяцев, а потом все по новой. Платят тимпы замечательно, причем самцы даже больше, ведь они просто огромные, — она развела руки в стороны, показывая чуть ли не гиганта.

— Сколько еще примерно это сумасшествие продлится? У меня тут еще один заказчик на уборку появился. Боюсь, что не буду успевать везде при текущей нагрузке, — сдув светлую прядку со лба, созналась я.

— А что за работа? Кто еще прознал про твои отменные услуги? — с любопытством спросила плукарианка.

— Закусочная на семнадцатой палубе зеленого сектора. Просят чистить зал каждый день по утрам, когда они уже готовят, но еще не открывают двери клиентам. Активный рабочий день у них начинается на час позже.

— Это то заведение, в котором подают настоящие булочки? У них хорошо, но меньше чем на семь единиц за час не соглашайся. Они имеют доход куда больше. С каждого клиента дерут по пять за одну сладкую булочку, — недовольно произнесла хозяйка салона, шикарная особа с деловой хваткой, но прижимистой натурой.

— И не собиралась. Это вам я, как хорошему другу, уступаю. К тому же, тут рядом мое место проживания, — отложив перчатки, я еще раз протерла раковину.

Ведро изничтожало мусор, расщепляло его на атомы. Что позволяло не выкидывать кучу пакетов, как я делала в прошлом.

— Ну, да. Четыре — это очень дешево. Если пожелаешь, я займусь твоей внешностью в любой момент. И у Мо тебе помогут с ручками и ножками, когда пожелаешь. Ты же наше спасение.

По местному мнению, уборка с роботами и перчатками — это тяжкий, плохо оплачиваемый труд. Даже робот-пылесос, подаренный мне когда-то мужем, требовал более тщательного контроля, чем текущая техника.

— А вы мое, — ласково улыбнулась я деятельной особе с зеленой кожей. — Мое спасение от голодной смерти на этой станции. Ведь ты могла не согласиться на мои визиты в столь раннее время.

— Скажешь тоже! — отмахнулась она. — Вот подкопишь деньжат и пойдешь учиться, куда пожелаешь, много времени будет, чтобы стать кем-то значимым! Ты же умничка. А время… Зато я теперь успеваю плотно поесть и могу продержаться до самого вечера.

Глянув на роботов-уборщиков, она махнула рукой:

— Все, отправляй их спать на полку и отдыхай сама, Аличка. И не забудь сама покушать. Твои уколы пора заменить на нормальную еду. Слишком похудела за последний месяц.

— Я уже перешла на пайки, как и советовал доктор из клиники.

— Вот и славно, — понимающе кивнула поукарианка, — отдыхай, милая. Увидимся завтра в это же время.

Покинув парикмахерскую через главный вход, я пошла в педикюрный салон, где так же успела убраться до открытия. Привычка работать с четырех до семи во всех трех местах помогала не бросать занятия рисованием в своей комнате, пока никто не видит. От перчаток я уже перешла на пласт бумагу и карандаши. Рисовать в виртуальном пространстве у меня получалось очень хорошо. Сейчас, после перестройки мозга, для меня не составляло труда составить композицию, проработать разом много мелких деталей, позаботившись о тенях и проекциях. Теперь мне это давалось легко на подсознательном уровне. Я не знала, как называется та или другая техника, какие точно оттенки использую на палитре. Главное, чтобы мне самой нравился итоговый результат.

Сперва я рисовала простые картинки. Можно сказать, детские. А потом, примерно через три месяца, меня настигла тоска по природе. По моим цветам. Вот они и стали следующей ступенью моего творчества. И именно их я первым делом принялась переносить на многоразовую бумагу.

Приходилось задавать самый крохотный масштаб ради экономии места, не более пяти сантиметров на каждый рисунок. Но и так я не была уверена, что мне хватит бумаги на все, что я хотела воспроизвести. Переносила на память кристаллов все, что можно было посчитать дубликатом одного и того же растения. Тратиться на покупку еще листов дорогой бумаги я не собиралась. Как, впрочем, и на все остальное. Исключением были витаминные напитки, помогающие экономить как инъекции, так и пайки. Одной дозы напитка хватало на замену половины «энергетического твикса» или одной дозы укола.

— Уже закончила свою работу? — спросил Рирко, встретив меня со стаканом воды в одной руке и палочкой пайка в другой.

Мой работодатель и сам не желал тратиться на дорогой провиант, откладывая средства на открытие еще одного салона в будущем.

— Да. Думаю, что смогу потянуть еще одну работу без потери производительности, — ответила я, пройдя на местную кухню.

Она не особо отличалась от моей кладовки, была чуть шире и вмещала в себя функциональные шкафы и стол с двумя местными табуретами. Вытащив из шкафчика-холодильника свой напиток, я отмерила свою утреннюю дозу.

— Зачем тебе так много работ? Разве мы мало тебе платим? Если да, то можем повысить оплату. Главное, чтобы ты не уходила, — посмотрев на меня, нахмурился мой собеседник.

Да что уж там, Рирко мне практически друг по местным реалиям.

— Понимаешь, в прошлом я была богата, но не прожигала жизнь, а постоянно вкладывала всю душу в работу. Сидеть на одном месте я не умею. К тому же, если я хочу жить, как раньше, хотя бы в старости, сейчас сидеть на попе ровно нет смысла.

Мой первый и самый необычный работодатель не был альтруистом. Позвав меня жить в своей кладовке, он сэкономил на установке новой сигнализации, полагающейся жилищу гражданина станции. Пару раз кладовку вскрывали и выносили оттуда не дешевые краски для нанесения тату, пока Рирко спал дальше по коридору. Поселившись в каморке, я покрыла ее зоной защищенности, как жилище, которое Рирко указал при моей регистрации. Две коробочки, не более спичечных коробков, положили представители станции у входа. И теперь, если кто-то проникнет в кладовку, вся ее территория будет одним непроходимым полем.

— Так, начинай подыскивать курсы для учебы, читай как можно больше на нужную для будущего тему. Вдруг твой талант на поверхности, а ты его не видишь? — воодушевленно произнес асканец, явно пытаясь прощупать меня.

Мы редко общались на близкие темы. Все больше использовали общие, ничего не значащие. Но и так я убедилась, что он не желает заработать на мне, обобрав до нитки. Однако, про таланты мы еще не разговаривали. Не выпадало шанса.

— Я и так знаю, что у меня за талант, ведь сама его выбрала, — созналась я, отпив глоток сока, перекатывая его по языку.

— С этого места можно поподробнее? — насторожился мой работодатель.

— Я из тех, кто поменял тело. Но не за ваши баснословные суммы. В прошлом все было куда дешевле.

— Еще подробнее, — недовольно скривил губы Рирко. — Я пока ничего не понимаю из твоих двояких объяснений.

— Мою планету потеряли из своих реестров вергены после заселения, мы развивались своим путем, и даже научились замораживать тела умерших или тяжело больных. Я была одной из таких. Когда я очнулась, оказалось, что нас не только вновь отыскали и колонизировали, но и полностью социализировали в вашем мире за те девять сотен лет, пока проблемы с моим договором и его исполнением решались клиникой, которая взяла на себя эти обязательства. За подобное промедление мне позволили выбрать один из талантов самостоятельно. Именно поэтому я его не ищу, а планомерно развиваю. Конечно, в свободное от работы время, — в общих чертах рассказала я о себе, продолжив свой завтрак, и ради этого даже открыла один из батончиков.

— Оказывается, со мной рядом живет очень одаренная личность. Расскажешь, какой у тебя дар? Или он непопулярен и слишком экзотичен?

— Я пожелала пробудить талант к искусству, в широком плане. А развиваю я на данный момент рисование.

— Ты хотела сказать, изобразительное искусство? — насторожился Рирко, да так, что его милые круглые уши шевельнулись.

— Не назвала бы я свои потуги столь громко. На те шедевры, что я видела в прошлом, они не тянут.

— Покажи. Мне любопытно, как рисовали в твоем мире и времени, — Рирко дожевал свой брикет и допив воду, убрал в шкаф-мойку стаканчик.

— Хорошо. Я не стесняюсь своих достижений, пусть они еще не велики, — вернувшись в кладовку, я подхватила исписанные два листа и вернулась с ними к Рирко. — Вот то, что я уже перенесла на бумагу. Очень захотелось добавить привычных цветов. В текущем времени слишком сильно не хватает жизни в цвете.

Мужчина охотно подхватил пласт-бумагу и принялся внимательно разглядывать листы. Сперва он взял листы небрежно, как обычную бумагу, а теперь стал придерживать более аккуратно за чистые, не исписанные края.

— Откуда ты берешь свои идеи? Придумываешь?

— Нет. Это все настоящие цветы, которые когда-то я выращивала в своих теплицах. И к которым могла прикоснуться руками, срезав с куста. Чей аромат меня порой в буквальном смысле сбивал с ног, — мечтательно произнесла я, вернувшись из собственных воспоминаний в серые застенки.

— Тебе их не хватает?

— Очень сильно не хватает.

— Так твоя цель скопить на собственный клочок земли, на котором ты вновь будешь выращивать их? — как-то странно усмехнулся Рирко, словно ни о чем другом мечтать в этом времени невозможно.

— Такой был изначальный план. Где-то первые пару дней после пробуждения. А сейчас уже и не знаю, сама чего хочу. Проживать еще одну жизнь, как и первую, не кажется мне увлекательным.

— Это еще почему?

— Мне понравилось рисовать, и планы на будущее не ограничиваются этим. Если я буду совмещать разведение цветов и развитие таланта, у меня не останется времени на сон. А ведь еще нужно и работать, ради заработка средств. Ни одно собственное дело не окупается с первых шагов.

— Так давай вместе превратим твое время в деньги, — оживился асканец. — Как ты смотришь на то, чтобы стать моей ученицей и партнером по бизнесу?

Предложение было неожиданным, и я взяла паузу. Допила и доела, убрала за собой, и отобрав мою бумагу, посмотрела еще раз на нарисованные цветы. Опыт наблюдения за клиентами у меня уже имелся. Порой Рирко просил убрать в кабинете, пока он переходил в другой, если имелась очередь из желающих увековечить на своем теле какое-то памятное для них событие. Приходилось сбрасывать настройки аппарата, делающего татуировки. Отыскать в общей сети способы было делом пяти минут. Как, впрочем, и понять принцип его работы. Смотря какие условия сотрудничества мне предложит асканец. Но с чего такая щедрость? И он ведь даже не пытается купить мои рисунки, если именно они ему так сильно понравились.

— Почему я? И зачем тебе такая морока?

— Мне нужны новые идеи для тату, текущие уже слегка поиздержались. Научить тебя рисовать я бы не смог, как ты понимаешь, это не просто и почти бессмысленно. Но это от меня и не требуется. Будем загружать картинки с твоих листов и активировать печать. Таких цветов на этой станции и ближайших, нет ни у кого.

— Сколько ты готов мне предложить за каждую нанесенную тату? Какой срок нашего сотрудничества себе представляешь? — подобралась я, почуяв, как в былые времена, запах денег, явно не маленьких.

— Давай начнем с договора сроком на месяц. А проценты… Пусть будет тридцать за использование твоих рисунков, если заказ получаю я. И семьдесят, если ты выполняешь его от начала до конца. Но это не учитывая затрат на краску. Сперва вычитаем ее стоимость, а остальное делим по предложенной мною схеме, — довольно потирая ручки, выдал предприимчивый инопланетянин.

— Согласна, но это лишь на эти тридцать рисунков, — я протянула Рирко один из листов, остальные придержала у себя. — Если потребуется сочетать или рисовать под клиента, цена будет другая. От размера работы и их популярности будет зависеть стоимость. Поднимать будем не до критичной планки, но если это пойдет в массы, рисунки не должны быть общими. Хочу индивидуальные права, закрепленные за моим именем. Ты будешь считаться компаньоном с правом ограниченного использования. Его тоже будем продлевать краткосрочными договорами.

— Теперь я верю, что милая девочка, которая так лихо руководит уборкой, когда-то управляла собственным делом, — довольно кивнул асканец.

Условия ему я предлагала выгодные, как и он мне. Ведь я не буду получать, как наемный работник, фиксированную оплату труда, только проценты. Мне плюс — не придется бросать работу уборщицы, которой я занимаюсь официально.

— По рукам. Сейчас начнем с этих рисунков цветов, а там как пойдет. Может, и на заказ тебе придется рисовать букетики для особо требовательных клиенток. Еще бы придумать им названия и какой-то смысл.

— На самом деле, у каждого цветка есть название и тайный смысл. От признания в страстной любви до жгучей ненависти. Я могу подписать каждый, тем самым клиенты будут знать, что за небывалое растение им приглянулось.

— Как, оказывается, скучно я живу, — он подошел ко мне и нахмурился. — Пожалуй, стоит перенести время открытия, и поговорить более подробно о каждом рисунке. И в этот раз тебе придется отвечать развернуто на каждый мой вопрос, — погрозил мне пальцем Рирко. — Подумать только, в моей кладовке все это время жила та, кто может стать находкой века для моего салона.

— Если мы будем сотрудничать, то со временем салон может стать и не одним, — намекнула я на исполнение заветной мечты моего работодателя. — Открывать магазины цветов я стала с первых же приличных прибылей. Как только доход возрастал на тридцать процентов, а спрос не снижался, следовал либо новый магазин, либо теплица. Дальше отбывала затраты, выходила на стабильную выручку, и охватывала следующий район города. Но сперва мне нужна стабильная гарантия, что моя интеллектуальная собственность не станет общим достоянием.

Указав на местный стул, асканец уверенно кивнул и устроился с комфортом, а затем вновь принялся рассматривать лист с нарисованными цветами. Его губы растянулись в довольной улыбке.

— Законные права… Провернуть подобное не сложно. Главное, составить каталог с подробным описанием и оплатить налог на интеллектуальную собственность. Если рисунки будут не особо большие, то и стоимость окажется ниже. Лучше предоставлять изображение по одному, а не целым букетом. Больше шанса доказать, что ты первая исполнила изображение в подобном стиле. На подобные претензии реагируют роботы, а они сравниваю не цвета и изгибы. Главное — основные параметры и название.

— Пока не понимаю, в чем это поможет защитить мое право на изображение цветов, но если дело будет прибыльное, его точно попробуют украсть. Давай прикинем, сколько это будет стоить и на сколько изображений разом у меня хватит средств прямо сейчас, — потирая ручки, я не забывала просчитывать имеющиеся доходы и расценки на текущие изображения по имеющимся в общем доступе тарифам.

За подобным занятием время пролетело почти не заметно. Наступило время открытия салона, хоть и отложенное его владельцем. Я ушла создавать интерактивный каталог для регистрации со всеми необходимыми пометками. Всех-всех моих текущих средств хватит лишь на сорок изображений. Мы решили не зацикливаться только на флоре и добавить несколько представителей фауны. Мне пришлось показать все рисунки из памяти очков и перчаток, начиная от самых первых. Может, мне показалось, но для современника даже самые привычные картинки типа «домик с рекой и лесом» были чем-то волшебным. Несбыточной мечтой видеть из окна природу. Даже иметь само окно живущие на станции не имели возможности. Разве что самые богатые, чьи квартиры выходили на зеленую зону парка. Я туда даже не смогла попасть, ведь вход разрешен только по пропускам, выдающимся владельцем станции лично.

Рисунки с тиграми, карпами кои, орланами, змеями и скорпионами должны были понравиться мужской части клиентов. Однако, я была против работы с проститутками, а мой новый партнер не видел разницы. Если они работают не на улице или совсем гнусных палубах, то новые и яркие тату могут стать нашей самой выгодной рекламой. Причем, вложений от нас она не потребует никаких.

Забавно, но мне не было страшно расставаться в этот раз с имеющимися средствами. Я не брала никаких кредитов или займов. Работала с имеющейся у меня на пронте наличностью и знала, что уже завтра смогу внести на него десять единиц. В свете текущих обстоятельств я согласилась на предложение по уборке от кафе и двух небольших магазинчиков.

В итоге, через десять дней местной недели я вновь имела средства в двести пятьдесят единиц с уборки. А стартовавший проект тату набирал немыслимые для Рирко обороты. За девочками со средних палуб потянулись их клиенты и клиентки. Вместо одного цветочка они просили скомпоновать букетик, оплачивая каждое изображение отдельно. И вместо одной единицы порой сумма выходила в десять и даже тридцать единиц. Для моего бюджета подобные траты на простое изображение красивых, но не живых цветов, были бы сравнимы с самоубийством. Но девушки во все времена любили украшать себя, пусть и таким непривычным для меня образом. Не изящными драгоценностями, а татуировками.

В мое время отношение к татушкам было двояким. Кто-то хвалил за храбрость молодое поколение, восхищаясь тату, как новым искусством. А кто-то, как мои родители, считали любые тату отголосками тюремного прошлого. Мне никто и никогда не позволил бы нанести на мою кожу нечто подобное. Ни семья, ни муж Петр.

Однако, я сумела перестроиться и даже получала удовольствие, слушая восторги Рирко о возросшей популярности салона. Он предлагал мне взять все затраты на права на себя, но я отказывала. Не хотелось лишаться козыря даже перед ним. Ведь отдавать добровольно ведущую роль в бизнесе равносильно самоубийству. Лучше сорок процентов регулярно, чем шестьдесят, но без права диктовать свои условия. Очень я не любила ввязываться в контракты, по которым меня могут прижать к ногтю.

Постепенно я научилась сама управлять современной машиной для наколок. Я работала по два часа в день с самыми оригинальными клиентами. Они желали не просто маргаритки с жасмином, перевязанные ленточкой с красивым бантиком. Им важен был смысл, вложенный в композицию. Те, кто потерял родных, просили набить на память свою верность, грусть и любовь, свои искренние чувства к матерям и отцам, к не вернувшимся избранникам и друзьям. Цветочная композиция позволяла обходиться без имен, дат и указаний степени испытываемых чувств. Она демонстрировала всему миру шараду, смысл которой могли понять единицы. Никто не лез к владельцам тату с вопросами, как они себя чувствовали, смогли ли пережить утрату. Окружающие видели красивые цветы и улыбались им, и тем самым, по мнению моих заказчиков, отдавали почести их близким, сами того не понимая.

Для меня подобная философия татуировок была в новинку, и слова клиентов трогали что-то в моем сердце, примиряя с выбранной Рирко стратегией продвижения. Не важно, люди или инопланетяне, все умеют грустить и любить, испытывать благодарность и печаль. Тогда в чем смысл делить всех на тех, кто похож на меня, и тех, кто отличается слишком сильно? Засилия киборгов, предсказанного во множестве фильмах, не случилось, а чувства, в той или иной степени, присущи любой расе.

Конечно, не все жили мирно в открытых галактиках, с радостью вступив в союзы и принимая подчиненную роль первооткрывателя, как те же вергены. Вспыхивали конфликты разных масштабов за свободу и возможность жить без чужого контроля. Порой бушевала война в разных концах объединенных галактик. Но в итоге, на подобных моей станциях, разделение на своих и чужих было условным. Чаще всего все делились лишь на граждан и хешеров. Единственная власть присутствовала у владельца станции и его службы безопасности, а они уравновешивали почти все слои, независимо от суммы зарабатываемых средств за час работы.

В реалиях моего прежнего устройства мира столь четких границ не существовало. Редкие богатые особи превалировали над бедными, выворачивая закон, как того пожелают. Тех же эмигрантов многие страны порой ставили выше собственных граждан. Выплачивали повышенное пособие, включали в список льготников во всех сферах и, что скрывать, спрашивали с них, не как с местных. Теперь все было честнее. Не хочешь работать — подыхай. Никто не будет содержать тунеядца. Напротив, его дешевле похоронить один раз, чем содержать в той же тюрьме всю жизнь. Не все ясно было с разделением богатства и власти в обществах с кастами. Они приравнивались к привилегированным на правах защитников своей родины. Однако, со слов Рирко, к нам на станцию такие редкие пташки залетали не часто.

Справедливо это или нет, я не задумывалась. У меня не было времени на подобное самокопание. Я работала, как проклятая, ради новых патентов. Добавляла свои рисунки ради нового ажиотажа и притока денег.

Рирко сетовал, что моя постоянная занятость уборкой снижает заработок салона, но отказываться от дохода, пусть и не простого, но стабильного, я не собиралась. Бросить все, объявив, что отныне делаю ставку на одни татуировки, конечно, было легче. Однако, кто может предсказать, насколько меня и текущего спроса хватит для финансового благополучия? Так зачем что-то менять?

Никто из моих текущих работодателей меня не понимал. Хотя, и от добросовестного работника в моем лице, никто не спешил отказываться. Пожили бы они в моем времени, где роботы не поглощали мусор за десять минут во всем помещении салона или кафе. Когда приходилось махать шваброй, отжимая тряпку ручками, а не задавать команду на табло парочкой нажатий, принимаясь сразу же за другое дело.

В моем прошлом, в моих руках частенько оказывались лопата, грабли и острейший нож. После них простая уборка дома для меня казалась отдыхом. Развлечением выходного дня, так сказать. Готовку, покупку продуктов и стирку вела приходящая помощница по хозяйству. Но и я сама не чуралась быть не номинальной хозяйкой, порой радовала Петю вкусным ужином, вознаграждая за его терпение и понимание нестандартной супруги. Он радовался, а я не чувствовала себя неблагодарной тварью.

Новое молодое тело прекрасно жило, чередуя питание пайками с инъекциями. И пока еще мне хватало тех самых, сэкономленных еще с полета батончиков. А вот капсулы я уже приобретала. Стоили они дешевле пайков в четыре раза, если покупаешь не одну коробочку на неделю, а целую упаковку на полгода. На сон я отводила шесть-семь часов, а дальше начинался бег по кругу ради исполнения такой далекой мечты. Тренировки рук и таланта, уборка по всем местам работы и вереница из клиентов.

Не так-то просто оказалось вновь взбираться на вершину.