Пылкая ревнивица

Пролог

Люсинда сидела на двухместном диванчике возле окна, осматривая небольшую гостиную. Что ж, придется привыкать к новой квартирке, которая казалась кукольным домиком по сравнению с огромным особняком отца в престижном районе Лос-Анджелеса Беверли Хилс.

Девушка оглядела видавшую виды софу бледно-голубого цвета, два стула, низенький столик. Единственное украшение — персидский коврик, который она захватила из дома, выглядел здесь чересчур роскошно.

Синди, так звали Люсинду с детства близкие и друзья, прошлась по маленькой спальне, крохотной кухне с холодильником, в котором едва можно было разместить коробку с дюжиной яиц, заглянула в ванную.

— Ну и ладно, — сказала она вслух, — зато теперь я свободна. — И собрав в пучок длинные светлые волосы, улыбнулась от удовольствия. Впервые она почувствовала, что ни от кого не зависит, и даже неудачное стечение обстоятельств, которое привело ее сюда, не омрачало настроения.

Жилье располагалось довольно далеко от центра, на Траверс-раад. Здание викторианской эпохи, с высокими потолками, парадным входом, хотя и разделялось на шесть квартир, сохраняло благородный вид.

Когда-то отец уверил дочь, что деньги — это ловушка. Люсинда не придала особого значения словам, но сейчас поняла, насколько прав мистер Блэр: за баксы можно купить все, но вырваться из золотой клетки трудно. А именно такой представлялась девушке жизнь в шикарных апартаментах.

Люсинда выросла без матери. Отец ей ни в чем не отказывал, исполняя любые капризы. Сквозь пальцы смотрел на поздние, порой за полночь, возвращения домой, считая, что дочери нужно отдохнуть после окончания колледжа.

А девушке нравилось беззаботное времяпрепровождение. Ее друзья, тоже из престижных семей, пили шампанское, ходили на дискотеки, ездили за город на уик-энды. Со своим приятелем Брюсом Нелсоном Люсинда часто заглядывала в ночной клуб «Афродита», где под зажигательные афро-кубинские мелодии молодежь ловила кайф.

Однажды, вернувшись утром с очередной вечеринки, она с удивлением увидела в гостиной отца, который ее явно поджидал.

— Давай поговорим, Люси, — мягко сказал он.

Люсинда подняла на него большие темные глаза, опушенные длинными черными ресницами, и, сбросив элегантные лодочки, опустилась в уютное кресло, обитое светло-бежевым велюром.

Блэр невольно залюбовался тоненькой фигуркой дочери, обтянутой переливающимся темно-синим платьем из шелка, нежным овалом лица, полными яркими губами и вздохнул:

— В чем дело, па? — спросила девушка.

— Дорогая, ты знаешь, как я тебя люблю, — начал отец. — Ради Бога, не думай, что я тебя в чем-то упрекаю, но, мне кажется, тебе пора подыскивать работу. Неужели тебе не надоело развлекаться? Удовольствие удовольствием, но, как говорится, делу — время, потехе — час. Или я не прав?

И отец стал рассказывать о каком-то мистере Томасе Райсе, сыне своего хорошего друга, который занимает солидное положение в некоей перспективной компании, и хорошо бы…

— Может, отложим до завтра, а? — перебила отца Люсинда, зевая. — Я так устала и хочу спать. — И поцеловав отца, она направилась наверх в свою комнату.

Однако Блэр не отступился и, полагая, что вода камень точит, несколько недель подряд убеждал дочь пойти к Томасу Райсу, который, как он говорил, сделал себя сам. У Люсинды сложился образ унылого молодого человека, который, набирая вес в обществе, только и занимается тем, что кует деньги.

Однако босс оказался довольно привлекательным высоким мужчиной лет тридцати, с холодными голубыми глазами, густыми темными волосами и чуть насмешливым изгибом красивого рта. Правда, приняв девушку секретарем, Томас Райс проявлял жесткость, был немногословен, требовал от новой сотрудницы четкости и аккуратности.

Синди отлично владела машинописью, знала делопроизводство. Работа даже стала ей нравиться, пока…

Ее хорошенькое личико омрачилось. Почему отец не предупредил ее? А она считала, что начала занимать в компании достойное место благодаря собственным способностям. А что выяснилось? Томас Райс, как она поняла, был очень обязан ее отцу и, естественно, не отказал ему в просьбе, когда тот попросил подыскать для дочери какое-нибудь место в фирме.

Едва дождавшись конца рабочего дня, Люсинда ринулась домой. Разговор с отцом происходил на повышенных тонах. Блэр признался во всех грехах, а Люсинда, кипя от ярости, заявила, что попытается жить самостоятельно. И бросив на Блэра негодующий взгляд, кинулась собирать вещи. Отец, оторопев от неожиданности, даже не пытался отговорить дочь.

— Не вините отца, — пряча от девушки глаза, промолвил Томас, когда на следующий день она поставила босса в известность о том, что произошло. На его щеках выступил румянец. — Он же старался ради вас. — Райс помолчал, прежде чем продолжить: — Отделу кадров понадобится ваш новый адрес, я как раз туда направляюсь, давайте передам.

Когда Люсинда сообщила о местожительстве, босс молча кивнул, записывать не стал, он обладал превосходной памятью.

— Отдохните пару дней, — посоветовал секретарше Райс.

— Нет, спасибо, — пробормотала она, — обойдусь…

Переезд не занял много времени. Днем позже Люсинда перевезла на Траверс-раад вещи.

Пора заняться хозяйством, решила девушка и, переодевшись в джинсы и выцветшую ковбойку, принялась за хозяйство.

И тут раздался резкий стук в дверь. Люсинда вздрогнула от неожиданности и пошла открывать, размышляя на ходу, кто мог нанести визит в субботу. Брюс накануне сообщил ей, что очень занят. В отеле, кроме босса, о переезде никто не знал. А со многими друзьями Синди не виделась с тех пор, как пошла работать.

Меньше всего она ожидала, конечно, Томаса. Увидев его высокую фигуру, прислонилась к дверному косяку, чувствуя, как застучало сердце. Райс молча наблюдал, как меняется у хозяйки выражение лица.

— Вы пригласите меня войти, или мы так и будем стоять? — бесцветным голосом спросил он.

Люсинда послушно отодвинулась от двери, пропуская босса в квартиру, которая с его появлением стала казаться еще меньше.

— Зачем вы пришли? — спросила она, чувствуя себя неловко в домашней одежде.

— Подумал, вас нужно поздравить с новосельем, — ответил Томас, расхаживая по маленькой гостиной. Потом остановился и поставил на стол две бутылки шампанского.

— Я очень тронута. Спасибо. — Люсинда не сдвинулась с места.

— Ваш голос звучит весьма искренне, — протянул он. — Не возражаете, если я присяду? — И не дожидаясь ответа, бросил пальто и пиджак на спину стула, закатал рукава рубашки и устроился поудобнее. — Признаюсь, я ожидал увидеть здесь нечто другое.

— Правда? — Девушка взяла шампанское и внимательно посмотрела на босса. — Вы думали, я найду более роскошную квартиру?

— Не без этого.

— Хоть я и выросла в богатом доме, могу довольствоваться тем, что есть.

— Один: ноль. — Томас поднялся, отправился на кухню и вернулся с двумя бокалами.

— Но вы же не собираетесь оставаться у меня… — начала Синди, аккуратно взяв бокал, стараясь, чтобы их пальцы не соприкоснулись.

— А вы хотите, чтобы я ушел?

— Н-нет, конечно… — замялась Люсинда.

— Или вы кого-то ждете?

— Нет.

— Должен же я убедиться, что с вами все в порядке, — сказал босс. — Разве я не обязан заботиться о своих подчиненных?

— А что со мной может случиться? — Люсинда отпила немного шампанского.

— Вы похожи на чистокровную арабскую лошадь, так же пугливы, нервны, встаете на дыбы от воображаемых препятствий, — улыбнулся Томас.

— Весьма признательна за высокую оценку, — рассердилась девушка и приготовилась дать отпор, но неожиданно расхохоталась.

Синди сделала еще глоток. Она не очень любила шампанское и удивилась, что оно ударило в голову удивительно быстро.

Райс молча смотрел на нее.

Люсинда протянула ему бокал, попросив снова наполнить: гулять так гулять, подумалось ей. Почему бы не расслабиться?.

Она давно не пила вина, и три бокала шампанского подействовали на нее с пугающей быстротой. Она тряхнула головой, и густые светлые волосы рассыпались по плечам.

Райс, прищурившись, разглядывал Люсинду.

— Как отец отреагировал на ваш переезд? — вдруг спросил он.

— Он не пытался даже остановить меня, — ответила она, обводя пальчиком край бокала, затем снова отпила коварного шипучего напитка.

— А ему бы удалось?

— Полагаю, нет.

— Значит, мистер Блэр — мудрый человек, — констатировал босс.

— Открыть вторую бутылку? — спросила хозяйка и, не дожидаясь ответа, пошла на кухню, вернувшись с полными бокалами. Ноги ее не слушались. Томас слегка нахмурился, но Люсинда находилась в эйфории, и после переезда ей не хотелось думать ни о чем серьезном.

Вместо того, чтобы сесть на стул, Люсинда опустилась рядом с боссом на диван. Ей показалось, что он прерывисто вздохнул. Девушка искоса взглянула на него, но выражение его лица оставалось непроницаемым.

— Полагаю, — проговорил Райс, — вам не следует больше пить. Вы что-нибудь сегодня ели?

— Попробую вспомнить. — Люсинда нахмурилась. — Днем — фрукты, потом немного супа. — Ей вдруг стало приятно, что ее колено почти касается бедра Томаса.

— И все? — спросил он. Девушка кивнула.

В комнате стало тихо. Она протянула руку к бокалу, но Томас схватил ее за запястье.

— Нет, — проговорил он тихо с какой-то странной интонацией.

— Тогда зачем вы принесли шампанское? — сказала Люсинда с раздражением. — Могли бы обойтись апельсиновым соком.

— Пожалуй, вы правы, я не подумал, — согласился Райс, не отпуская ее руки.

Люсинда пожала плечами и опустила ресницы.

— Мне пора уходить, — отрывисто промолвил босс.

— Почему?

— Вы, вероятно, догадываетесь. — Томас внимательно поглядел на девушку. — Пойдемте со мной, — неожиданно приказал он.

— Куда?

— В спальню, моя куколка. Вам нужно хорошенько выспаться.

И не успела Люсинда произнести ни слова, как Райс подхватил ее на руки и понес в комнату. Легонько вздохнув, девушка положила ему голову на грудь и, закрыв глаза, слушала, как бьется его сердце.

Никогда Синди не чувствовала так близко мужское тело. Ее жизнь не переполняли эротические приключения.

Томас положил девушку на кровать, включил торшер, и спальня погрузилась в теплое мягкое сияние. Обведя взглядом комнату, она осталась даже довольна: обшарпанная мебель вечером выглядела лучше, чем днем. Люсинда опустила голову на подушку и взглянула на Томаса:

— Принесите мне, пожалуйста, воды.

— Шампанское всегда оказывает на вас такое действие? — спросил Райс, когда, вернувшись с кухни, протянул девушке стакан.

Она пожала плечами. Интуитивно чувствовала, что сейчас произойдет нечто, чего она давно ждала. Сердце бешено колотилось. По телу разливался жар.

Не отрывая глаз от Райса, Люсинда начала расстегивать ковбойку, недоумевая, почему на ней столько пуговиц. Наконец она распахнула ее, обнажив полные круглые груди с напрягшимися сосками. Ее дыхание стало судорожным.

— Какого черта, что вы делаете? — хрипло выдохнул Томас, когда Люсинда, схватив его руку, прижала к ноющей груди. И от этого прикосновения испустила легкий стон удовольствия. Лихорадочно горящими глазами Райс вглядывался в ее лицо, почти не владея собой от накатывающей страсти. Наклонившись, он припал к девичьим губам. Они безвольно раскрылись. Его язык в чувственном порыве проник в глубину рта. Погрузив руку в копну светлых волос, Томас бессознательно теребил пряди. Другой рукой он накрыл грудь, затем, едва касаясь, потер бархатный сосок, и Синди заметалась от этой ласки. Полузакрыв глаза, она смотрела, как губы продолжали путь к ее груди, потом осторожно захватили нежный припухший сосок.

И вдруг его объятия ослабли. Открыв глаза, девушка увидела, что Томас сидит рядом.

— Что-то не так? — спросила она. Внезапно ей стало холодно.

— Да, — коротко ответил босс. — Застегните, пожалуйста, рубашку.

Она села рядом, запахнула ковбойку и обхватила себя руками. Унизительная реальность медленно раскрывалась. Теперь Люсинде хотелось одного — чтобы Томас скорее ушел. Но он стоял возле постели и холодно смотрел на нее.

— Скажите, вы возбудились так от шампанского или без разбора бросаетесь на всякого мужчину?

Его слова врезались в нее, как удар хлыста.

— Я не сплю со всеми подряд! — возмутилась Люсинда.

— Неужели? А у меня сложилось другое впечатление, — насмешливо протянул босс.

— У меня вообще еще не было мужчины, — тихо произнесла она.

Подруги Люсинды давно вступали в интимные отношения с молодыми ухажерами, а она все еще оставалась девственницей. Однако, кроме Томаса, она ни к кому не воспылала столь страстно, и будь он понастойчивее, она бы обязательно уступила. Сила собственного желания испугала девушку, но ужаснее оказалось другое открытие: видимо, она давно стремилась к сексу, и шампанское только помогло выплеснуть долго сдерживаемые эмоции.

Томас покачал головой, взъерошив руками волосы.

— Если вы хотите расширить свой опыт, то я не подхожу для такой роли.

Люсинда молчала, не в силах поднять глаза. Почему он оскорбляет ее? Ведь она хочет только его одного. Но мужчина не понял ее порыва.

— Вы — красивая девочка, — продолжал Райс бесцветным голосом. — Признаюсь, я с трудом удержался от того, что мне предложили. Но вы ошиблись. И скажу откровенно, вы не относитесь к типу женщин, которые мне нравятся. Думаю, это взаимно.

— А к какой категории я принадлежу? — с вызовом спросила Синди, хотя у нее едва шевелились губы.

— Вы ребенок, — отрезал босс. — А на детей у меня нет времени.

Они молча смотрели друг на друга, потом Томас резко повернулся и вышел из комнаты. Она услышала, как захлопнулась входная дверь, и, упав на постель, закрыла лицо подушкой. Невыносимая сцена с ужасающей ясностью предстала перед глазами. На что я надеялась? — с отчаянием думала Люсинда. Она вспомнила прикосновения мужских рук к ее груди — ей стало жарко.

Отказ Райса сокрушил ее, и, как казалось Люсинде, окончательно. Ее не отвергали ни разу в жизни, и сейчас в душе Люсинды гнев и обида смешивались с искренним удивлением.

— Я тебя ненавижу, — громко произнесла она. И, яростно ударив по подушке, повторила: — Да-да, ненавижу, ненавижу!..