Пышная проблема физрука

Глава 18

Глава 18

– Ты уверена?

– Да!

– Вера?

– Да, Степан Саныч!

– Точно не больно?

– Ну, да!..

– Не верю!

Мне кажется, что наша перепалка никогда не закончится.

До автобуса и места, где остановился отрядом мой класс, осталось всего ничего, и мне неловко появляться не всеобщем обозрении в обнимку с учителем. Тем более я уже действительно чувствую себя лучше, я же не ломала ногу, а всего лишь подвернула её.

Но физрук мой – настоящий упрямец.

– Вы устали! – всё-таки настаиваю на своём. – Я и вправду, тяжёлая очень.

Понимаю, что похожа сейчас на капризную барышню, но ничего не могу с собой поделать. Мне будто бы хочется, чтобы он доказал обратное. И вроде стыдно немного, что позволяю себе заигрывать с физруком, но это так воодушевляет.

– Если ты ещё раз скажешь, что тяжёлая, то я… – угрожает мне Саныч, но я не даю ему договорить.

– Что вы? – дерзко вскидываю подбородок и складываю руки под грудью.

Смотрю в его потемневшие глаза с вызовом и смелостью, потому что ещё не знаю, что произойдёт в следующий момент.

Саныч вдруг резко разворачивается, слегка присаживается, нагло впивается руками в мои бёдра и поднимает всё меня в воздух. Всё это он умудряется делать, не разрывая зрительного контакта между нашими глазами.

Чтобы не свалиться, инстинктивно впиваюсь пальцами в его широкие плечи, судорожно соображая, что вообще произошло.

Это он меня поднял что ли? Но я же тяжёлая, как так? И почему я себя вдруг почувствовала пушинкой, когда за доли секунды оказалась в объятиях Степана?

– Давайте, я всё-таки сама, – немного отойдя от шока, упрашиваю громилу опустить меня на землю. Хоть и не хочется, но правила приличия никто не отменял.

– И ты опять будешь говорить всякий бред своим маленьким вредным язычком? – спрашивает с ехидцей в голосе.

А я невольно подмечаю, что физрук совершенно не напряжён, будто я действительно вешу гораздо меньше, чем показывают весы. И руки сами невольно скользят вниз по его плечам, словно пытаются понять, откуда в них столько силы.

– Не буду.

Стыдливо опускаю взгляд, когда Саныч ставит меня на землю. Ему хоть бы хны, а я теперь не знаю, как смотреть учителю в глаза. Щёки мгновенно заливает яркий горячий румянец, стоит только представить, как мы выглядели со стороны.

Остаток пути идём молча. Саныч пытается заговорить, но я только мычу что-то невнятное в ответ. Всё никак не могу выкинуть из головы события последних недель: ситуацию в тренерской, наш разговор вчера в автобусе, да и то что произошло только что.

Всё это так странно и непривычно, дико волнительно. А главное хочется ещё и ещё. Мне приятно находиться в обществе Степана, и порой кажется, что ему тоже интересно со мной. Но так страшно поверить в это, а потом вдруг осознать, что всё было лишь иллюзией.

Едва мы появляемся в поле зрения остального отряда, к нам тут же подлетает целая толпа народу. Учителя, спасатели, мои подруги…

Все наперебой спрашивают, как я себя чувствую, жалеют меня. Рягузов тоже рядом крутится и, кажется, даже обнимает меня за плечи, но в суматохе я не сразу соображаю, что не плохо бы его клешни с себя скинуть.

Возможно всё дело в том, что многие пытаются коснуться меня в знак поддержки.

А потом вдруг я замечаю, как к Санычу подходит Мымра. Ну, то есть, Олеся Викторовна, конечно. Она что-то говорит парню, гладит его по мощным предплечьям и так близко придвигает своё лицо, что даже мне не по себе становится. А Степан вроде как и не против, не пойму.

От увиденного в груди загорается ядовитое пламя, которое мешает сделать вдох и насытить лёгкие и мозг кислородом. Мыслить становится сложнее, хочется подойти к этим двоим и сказать, чтобы ворковали где-нибудь в менее людном месте, а не на глазах у учеников.

Это такое незнакомое и странное ощущение, словно кто-то посторонний пытается взять мою вещь. Но Саныч – не вещь, и уж точно, мне физрук не принадлежит.

Однако руки Мишки с себя убрать я больше не пытаюсь. Пусть лежат, я потерплю.

– Так, давайте-ка в автобус, нам ещё обратно ехать! – подгоняет Инна Витальевна класс, убедившись, что со мной всё в порядке.

Мне её голос слышится словно сквозь вату, ещё и лапы эти Рягузова, которые словно прилипли ко мне.

– Отцепись! – наконец, сбрасываю с себя приставучие грабли одноклассника и вместе с Фирсовой иду в автобус.

На обратном пути мы сидим вместе с Любой. Она ещё вчера слёзно умоляла не сажать её больше рядом с Мымрой, потому что та будто специально издевалась над девчонкой. То на ногу ненароком наступала, то обливала водой, опять же, якобы случайно.

И теперь с Олесей Викторовной опять сидит Саныч, а когда на улице темнеет, мне даже мерещится, словно физручка опускает свою голову на его плечо. На плечо, которое я трогала буквально пару часов назад.

Будто ненароком толкаю ногой переднее сиденье и с удивлением обнаруживаю, что Степан по всей видимости уснул, а эта, блин, Мымра воспользовалась ситуацией и вправду башку свою примостила. Гадина.

– Слушай, тебе как кажется, она без спроса голову на плечо Санычу положила? Или они заранее договорились? – толкаю Любку вбок и шепчу ей на ухо как можно тише.

Фирсова медленно поворачивается и сначала ничего не говорит, только губы кривит, а меня чуть не сносит волной её скептицизма.

– Ой, Верааа… – тянет подруга, слегка приподнимая голову. В темноте не видно, но я уверена, что эта вредина сейчас закатила глаза. – Ты себе как это представляешь?

– Ну, не знаю… – пожимаю плечами, чувствуя во всём теле дикую усталость.

Наверное, тяжёлый день выкачал из меня все силы, а ещё эти события… Их так много, что голова кругом.

– Степан Александрович, соизволите ли вы мне разрешить уложить свою голову к вам на плечо! – писклявым тоном произносит Фирсова, а потом продолжает, но уже якобы голосом Саныча: – Конечно, Олеся Викторовна, как вам будет удобно. Так что ли? – девушка разводит руками.

Ничего не отвечаю, только смеюсь в ответ и отворачиваюсь к окну.

Люба права: я надумываю какие-то небылицы и в целом веду себя странно, словно… ревную Степана. Не хочу себе признаваться в таком, но, кажется, мне нравится физрук.

И ведь понимаю, что глупость это всё, такому, как Степан больше физручка подходит. Но упрямое сердце хочет верить в сказку и пускается вскачь всякий раз, как я сталкиваюсь взглядом с Санычем.