Пышная проблема физрука

Глава 6

Глава 6

Сердце в груди начинает грохотать сильнее, адреналин зашкаливает, и дыхание сбивается от переизбытка эмоций.

Я это сделаю, я смогу, точно смогу.

Ещё раз оглядываюсь по сторонам, убеждаясь, что возле парковки кроме нас с Любой никого нет.

– Ты – стой на стрёме! – буквально приказываю подруге.

– Только не говори, что собираешься проколоть колёса на тачке Саныча! – шипит Фирсова и пытается дёрнуть меня за край блузки.

Смешная. Да она хоть из кожи может вон вылезти, всё равно меня не остановит. Меня теперь даже бульдозер с места не сдвинет, не то, что этот тощий глист.

– Сама ты глист! – фыркает Люба.

Ой, я лишнего взболтнула, кажется.

– Прости, – бросаю мимоходом, не сбиваясь с заданного курса. – Ты не знаешь, как только я воткну циркуль с покрышку, сразу сигнализация сработает? Или у меня будет время убежать?

Фирсова изображает фейспалм и громко вздыхает.

– Ладно, я поняла. Буду на низком старте, – заключаю и останавливаюсь возле заднего колеса. Чтобы меня не сразу заметили, если что.

Ширяю остриём циркуля в покрышку, но ничего не происходит. Странно. Я думала, сразу раздастся тихий «пшш», и я смогу полюбоваться результатом своей работы.

– Вера, – надрывно хрипя, произносит подруга.

Поднимаю голову и вижу, что Любочка активно машет руками, словно утопающий умоляет о помощи. Тыкает пальцем в сторону калитки и выпучивает глаза так сильно, что кажется, они сейчас пробьют оправу очков.

– Что там та… ко-е, – договариваю шёпотом и прячусь за багажник машины.

– Ой, Степан Александрович! – восклицает Люба и уверенным шагом идёт навстречу физруку. Я Саныча пока не вижу, но понимаю, что он где-то поблизости нарисовался.

– Здравствуй, Фирсова, – отвечает проникновенный бас.

Неожиданно осознаю, что по телу вдруг пробегается маленький табун мелких, но очень колючих мурашек. Будто иголками тоненькими кто-то меня колет. Это из-за чего вдруг? Голос Ильина на меня так действует?

Странная реакция, обычно я по-другому пугаюсь. Дрожать начинаю и частые сердечные ритмы отсчитывать, а тут сижу спокойно за чужой тачкой и прислушиваюсь к разговору.

– Ой, а… – в диалог вновь вступает голос Любы. Не вижу сейчас её лицо, но так и представляю, как она жуёт губы и пытается придумать, как отвлечь физрука.

– Вера! – Фирсова оказывается рядом со мной.

Резко подскакиваю на ноги и прикладываю ладонь к груди. Пытаюсь угомонить сердце, которое лупит о рёбра и норовит сорваться с тросов, чтобы улететь в пропасть.

– Ты чего так пугаешь? Я чуть не умерла прямо тут! – опасливо озираюсь по сторонам, но никого, кроме парочки учеников младших классов, идущих в сторону тротуара, не вижу.

– Ильин в школу обратно пошёл за чем-то, бежим, пока он не вернулся! – торопит Фирсова.

Нетерпеливо постукивает по земле носком объёмных кроссовок с высокой подошвой и без конца поправляет съезжающие на нос очки.

– Я ещё не доковыряла колесо, подожди! – возмущённо выпучиваю глаза и стреляю взглядом в сторону узорчатой покрышки.

– Да угомонись ты, Мышкина! – подруга всем своим мелким весом виснет на моём локте и пытается оттащить в сторону. – За порчу имущества, между прочим, полагается наказание!

– А порча моего аттестата – не порча имущества? – выдыхаю возмущённо. Сбрасываю с себя тонкие цепкие пальцы Любы, правда, это не так просто сделать.

Мы препираемся пару минут, но стоит звонкому женскому смеху коснуться слуха, и я замираю. Люба тоже превращается в неподвижную фигуру, как в детской игре «Море волнуется».

Не сговариваясь, отпрыгиваем подальше от тачки и останавливаемся на тротуаре. Рыпаться и давать дёру поздно, поэтому мы делаем вид, что ждём кого-то и обсуждаем фотки в телефоне.

– А он красавчик, да! – хохочет Фирсова и активно кивает, разглядывая пустой сенсорный экран.

Вот за что ей огромное спасибо: хоть и не согласна с моими поступками, но как истинная подруга, поддерживает и пытается прикрыть меня перед учителями.

– Ещё бы, – отвечаю, а сама стреляю взглядом в сторону школьной калитки.

Первой на дорожку выходит Мымра, кстати, интересно, как её на самом деле зовут?

Училка одета сегодня не по спортивному, а будто на вечеринку собралась: короткое платье, расклешённое от бёдер, туфли. Она вышагивает, как по ковровой дорожке, хотя по факту шпилькой от туфлей вляпывается в собачье «г».

М-да… Лучше бы под ноги смотрела, чем на Саныча.

Я не сказала, да? Следом за физручкой идёт Ильин и о чём-то с ней разговаривает.

– Не пялься так на них! – шипит Фирсова. – Палишься!

– А чего они?

– Что?

– Ну, устроили тут… – поджимаю губы, не зная, какие слова подобрать подходящие.

– Ммм, – тянет Люба.

Смотрит на парочку, потом на меня и снова на парочку.

– Понятно, – складывает руки под грудью и кивает головой.

– Чего тебе понятно? – продолжаю спорить с подругой.

На тротуаре стоять не очень комфортно, солнце припекает, и я будто плавлюсь. Любе вон плевать на жару, а я сразу таять начинаю, потому что вся из жира состою.

Везёт худышкам, таким, как физручка. Они всем нравятся, а я… А я вообще с чего вдруг об этом задумалась? Моя проблема – вредный физрук, а остальное сейчас вообще неважно.

Но как же неприятно смотреть на эту парочку, в груди так и ноет, когда Мымра Ильина по бицепсам поглаживает, старательно делая вид, что это не она только что в собачью кучу наступила.

– Ой! – вдруг громко выкрикивает физручка и в панике кидается к машине Саныча.

Начинает бегать вокруг, смешно махать руками и лапать тачку своими наманикюренными пальцами. Гляди как переполошилась, наверное, переживает, что не удастся теперь на авто Степана прокатиться.

Я ещё вчера догадалась по сальному взгляду этой фифы, что у неё на Саныча не только профессиональные взгляды. Вроде взрослая девушка, а такая же озабоченная, как и мои одноклассницы.

– Стёп, что делать, а? – вскидывает голову и произносит чуть не плача.

Да она же практически обнимается с машиной, будто это… её?

Физрук размашистой походкой двигается в сторону автомобиля, умным взглядом осматривает колесо и твёрдо чеканит:

– Надо менять!

Мы с Фирсовой, как две загипнотизированные мыши, так и продолжаем стоять и наблюдать за происходящим.

– Ох, ну как же, – причитает фифа, – я как раз хотела отогнать машинку в автосервис, у меня сигнализация стала через раз срабатывать, – жалуется учительница.

Пока она оплакивает проколотую покрышку, Саныч уверенным движением забирает у физручки ключи, снимает тачку с блокировки и открывает багажник.

– Это что же получается, – хмурю брови, не сводя глаз с любопытной картины, – это машина Мымры? – выдыхаю злобно.

В груди разгорается пожар, кровь закипает, и меня всю обдаёт жаром от осознания того, что я натворила.

Злюсь на всех: на физрука, на себя, на училку.

На Ильина за то, что опять сухим из воды вышел, в точности, как и в ситуации с борцовкой. Ему хоть бы хны, а я нервничать буду и новый план выдумывать. Может, ещё и за машину теперь мне влетит, ведь Мымра пострадала незаслуженно. Она мне, конечно, не очень по душе, но это всё же не повод портить её тачку.

Ещё на себя злюсь за то, что опять оплошала и промахнулась, а ведь такая идея хорошая была. Я думала, проколю колесо, Ильин задержится, не попадёт на соревнования и получит выговор от директора. Не факт, что его сразу бы уволили, но всё же надежда на лучший исход есть всегда.

А на Мымру я злюсь за то, что она тачку похожую на машину Саныча себе купила. И вырядилась так, будто в клуб собирается, и вообще, за то, что квочкой вьётся вокруг Степана, пока он запаску ставит на её колымагу.

– Ой, Стёп, а может водички? У меня в салоне есть! – заботливую из себя корчит.

– Нет, – отмахивается физрук, но эта непонятливая ныряет в салон, оттопырив свою пятую точку так, чтобы вся улица увидела, какого цвета трусы она сегодня из шкафа первыми вытащила.

Брезгливо отворачиваюсь, а потом вдруг делаю совершенно нелогичный и иррациональный поступок.

– Подержи, – протягиваю Любе свою сумку, и пока она придерживает её за дно, извлекаю из неё небольшую пластиковую бутылочку, завёрнутую в полотенчико.

Убираю полотенце обратно в сумку и вместе с бутылкой иду к парочке. Фирсову предусмотрительно тяну за собой следом.

– Если вы хотите пить, Степан Александрович, то вот, компотик лучше, он прохладный, – протягиваю бутылку опешившему учителю.

Зыркаю на Мымру с явно читающейся на лице бегущей строкой «свой кипяток сама пей». Пользуюсь тем, что я всё-таки не просто мимо проходящая девушка, а ученица. На меня могут шикнуть и попытаться прогнать, но открыто в спор ступать вряд ли станут.

Я ж не ровня этой учительской интеллигенции.

– Вера? Фирсова? – физрук выпрямляется и окидывает нас хмурым взглядом.

Он упирает одну руку в бок, и от этого мышцы на ней становятся ещё больше и чётче. Во второй Степан держит какую-то железную фиговину, которой прикручивал колесо к Мымровской тачке.

– Девочки, – в разговор вклинивается училка.

Оттесняет меня вместе с бутылочкой. Вот почему она мне так не нравится, нормальная ведь на первый взгляд?

– А вы никого здесь не видели, м? – просверливает нас глазами из-под густых наращенных ресниц. – Кто-то колесо моё проколол, – прищуривается и смеряет нас подозрительным взглядом.

– А-а, может, вы сами случайно прокололи, – говорим с Любой практически хором и переглядываемся.

– Я проколола? – Мымра делает шаг в мою сторону, выпятив свою тощую грудь.

Мне кажется, или физручка что-то заподозрила?

– Ну, не я же! – отвечаю нагло.

Мимолётным взглядом подмечаю, как у Фирсовой от моего заявления начинает левый глаз дёргаться. Бедняжка, сколько я ей нервных клеток сегодня истратила, никакие шоколадки её тайного поклонника не помогут.

– А это компот? – Саныч шумно сглатывает и забирает бутылочку из моих рук. – Ммм, какая холодная, – на строгом лице появляется приятное удивление.

Ещё бы, я ведь специально компот замораживаю и в школу беру, чтобы пока он оттаивает, в течение дня попивать потихоньку. Сейчас уже достаточно тепло в конце мая, если не сказать, что жарко. А я пью много жидкости.

– Фу, Стёпа, не вздумай пить, – вклинивается физручка, пока Ильин откручивает крышку и делает пару жадных глотков. Потом видимо соображает, что немного лишнего взболтнула, поэтому добавляет с улыбкой: – вдруг девчонки приворожить тебя вздумали, такого молодого.

Мымра звонко и заливисто смеётся над собственной шуткой, кажется, забыв про проблему со своей тачкой. А Саныч перестаёт наслаждаться компотиком и переводит на меня пристальный взгляд. Смотрит слишком долго, заставляя залиться краской от корней волос и до кончиков пальцев.

– Это вряд ли, – хмыкает разочарованно физрук и возвращает мне бутылку.

Заканчивает с колесом, пока мы все втроём следим за процессом, а потом уезжает вместе с физручкой.

– Пойдём уже, – зовёт меня Люба, когда мы на парковке остаёмся совершенно одни.

– Ага, – грустно вздыхаю и плетусь вслед за подругой.

Фирсова что-то рассказывает про грядущий выпускной и подготовку к нему, но я совершенно не в состоянии её слушать. Все мои мысли заняты одним вопросом: почему Саныч так сказал?

Я что же в его глазах хуже остальных настолько, что даже не могу влюбиться, как остальные девчонки?