"- Черный, без сахара…"

Глава 3

Он не обманывал когда говорил, что не отказался бы выпить.

Определенно, Тарасу бы не помешала рюмка коньяка. Но ему еще предстояло возвращаться на фирму. Да и решать вопросы по ремонту своей новой квартиры с подрядчиком, который должен был подойти к трем, он предпочел бы в трезвом состоянии. Хотя, не мог бы утверждать, что сейчас является трезвым.

Матерь Божья! Тарасу было не внове обнимать женщин. Да, у него были девушки, и до свадьбы, и после… того, как он впервые уличил Аньку в измене.

Но еще ни разу Тарас не чувствовал такого возбуждения от простого, и в общем-то, достаточно невинного прикосновения. И сейчас не совсем понимал, что ему делать с таким взрывом всех ощущений своего тела.

Тарас попытался убедить себя, что всему виной достаточно необычная обстановка, которая, в совокупности с влечением, испытываемым им к Наде изначально, проявилась таким вот… вулканом.

Черт. Черт. Ч-е-ерт. Там, в лифте, на какой-то миг ему показалось, что он вполне в состоянии наплевать на всех вокруг и… поступить очень некорректно.

Тарас глубоко вдохнул жаркого воздуха, пропитанного смолистым и терпким привкусом креозота, и потер лицо. Потом изучающе скосил глаза на спутницу из-под стекол солнцезащитных очков.

Надя молча шла рядом, казалось, совершенно не замечая Тараса. Хотя, то, как нервно она теребила пальцами край своей чертовой юбки - наводило на подозрения, что и Надю не минуло волнение после всего произошедшего.

Да что там! Он мог поклясться на чем угодно, что и Надежда отреагировала на их "приключение" в лифте с не меньшим пылом, чем сам Тарас.

И, честно говоря, именно ее реакция едва и не послужила тем, что совершенно бесповоротно могло сорвать у Тараса "стоп-кран".

Серьезно, он не представлял себе ни одного здорового мужчину, у которого остался бы разум в голове в тот момент, когда красивая девушка смотрит на него так… так…, он пока даже сравнения не мог подобрать. Но, черт все побери, Тарас не мог не признать себе, что за такой взгляд от девушки можно пойти на многое…

Да что там. Иисусе. От такого взгляда, у любого мужчины возникнет зависимость с первого же раза. Уже сейчас он хотел, чтобы Надя опять посмотрела на него с такой же… жаждой.

И только какие-то жалкие крохи, оставшиеся от здравого смысла, заставили его взять себя в руки.

Серьезно, надо быть абсолютным дураком, чтобы приставать к девушке в лифте, да еще и когда тот - полон народа.

Впрочем, он и не собирался приставать.

Кажется.

Сейчас Тарас не мог бы уже утверждать такого с уверенностью.

Попытавшись привести мысли в порядок в холле их здания, он не мог не признать, что свел к нулю результат своих же усилий, как только предложил Наде опереться о его пальцы. Потому что от этого контакта - его тело скрутило напряжением по новой.

Это не девушка, а ходячий катализатор тестостерона.

Во сяком случае, его тело именно так реагировало на нее. И раньше он не сталкивался с подобным.

Тарас мысленно выругался, безуспешно пытаясь заставить себя расслабиться.

Серьезно. Ну что нового мог взрослый мужчина тридцати одного года ощутить от прикосновения девушки? Пусть даже и снял с нее чулки тайком от пяти людей в достаточно интимной и напряженной обстановке? Так ведь без всякого же и намека на чувственность или приглашение с ее стороны.

Все из-за этого ее проклятого невезения…

В этот момент Надя закусила губу, и как ни странно, такой малозаметный и, в принципе, незначительный жест, привлек внимание Тараса. Наверное, ему пора задуматься о том, чтобы немного развеяться. Если уж он настолько сильно реагирует на первую встречную женщину.

- Вот, - негромко произнесла Надежда, вытирая щеки пальцами от испарины, явно испытывая дискомфорт от духоты, царившей в переулке. - Кофейня, - она указала рукой на стеклянную стену кафе. Над деревянной дверью того, неподвижно в парующем и жарком воздухе висела кованая вывеска.

С некоторым облегчением, Тарас кивнул и немного ускорил шаг, надеясь прохладным воздухом и крепким кофе хоть немного унять непонятную революцию в теле.

Но едва они приблизились к двери - те распахнулись, и Тарас с удивлением узнал Святослава в появившемся человеке. Тот осторожно выходил из кафе с небольшой сумкой и одним костылем.

- Эй, - Тарас тут же ухватил дверь, которую друг открывал плечом, очевидно оберегая то, что нес в сумке, и с приветливой улыбкой кивнул Славе, пожимая протянутую руку. - Привет, как ты? - поинтересовался он, зная со слов Андрея, что Слава не так давно перенес операцию.

Святослав улыбнулся в ответ, в свою очередь, заметив друга. Причем, что не мог не отметить Тарас, который не видел его с зимы, гораздо шире и искренней чем за последние несколько лет, наверное.

- Привет, - а потом, к его удивлению, посмотрел ему за спину, и не менее приветливо кивнул Наде. - Привет, Надь.

- Привет, Слава, - с таким же дружелюбием в голосе, поздоровалась его спутница. - Судя по всему, Ната дома? - с легким смешком в голосе, произнесла она.

Слава кивнул с широкой усмешкой.

- Да, она только утром сюда забегала, а сейчас меня попросила заехать с работы, - он немного пожал плечами.

Тарас, немного недоумевая, следил за их диалогом.

- Давай угадаю, - Надежда рассмеялась, выходя наперед, и ступила на крыльцо. - Она попросила еще коктейля?

Святослав только кивнул с улыбкой.

И, наконец, перевел глаза на Тараса.

- Вижу, вы знакомы, - констатировал Тарас, понимая, что в этом, в принципе, мало удивительного. Слава мало что делал без Андрея. А уж тем более в делах фирмы они все старались решать вместе. Так что, скорее всего, оба знали Надежду. - А ты тут что делаешь? - поинтересовался он.

Слава рассмеялся.

- Моя жена, - Тарас не мог не отметить гордость, с которой друг произнес это слово. И ощутил странное чувство. Кажется, что-то, похожее на зависть. Его собственная жена не заслуживала и тысячной доли подобной интонации. - Хозяйка "Кофейни". И, - Слава кивнул на Надю, - одна из двух лучших подруг Надежды.

Тарас только кивнул этому объяснению, приподняв уголки рта в подобие улыбки.

- Поздравляю, кстати, - искренне произнес он, вспомнив, что так и не позвонил Славе, чтобы поздравить с таким событием в жизни, после того, как Андрей на последней рыбалке рассказал ему об этом.

Видно, Тарас настолько низко ценил институт брака и настолько не верил в него, что не мог бы с чистой душой порадоваться за друга. Но сейчас, при взгляде на Славу, не возникало сомнений, что тот счастлив.

Так что Тарас не юлил, когда говорил это.

- Спасибо, - Святослав довольно кивнул, наконец-то переступив порог. - Вы проходите, а то из-за меня на пороге торчите. А тут жара, - он немного повел плечами и оперся на свой костыль.

Тарас прищурился, подозревая, что друг увиливает и явно не следует инструкциям врачей. Во всяком случае, он еще не слышал, чтобы доктора хоть кому-то рекомендовали использовать данное приспособление не в паре. Однако, зная, насколько чувствителен Святослав к любому намеку на его состояние, промолчал.

Надя за это время прошла в двери, освобождая на пороге место для Славы, и попросила передать его жене привет и сообщение, что позвонит той вечером.

Святослав кивнул, пообещав, что все выполнит.

- Ты давно на рыбалку не выбирался, - дождавшись пока Надя попрощается, небрежно произнес Тарас, снимая солнцезащитные очки, и спрятал те в карман шведки.

Слава усмехнулся.

- Да, как-то не до того было, и Нату одну не хочу оставлять, - пожал он плечами, подходя к своей машине и поставил сумку на заднее сиденье "ниссана".

Тарас хмыкнул.

- Это отговорки, Слава, - поддел он товарища. - Бери жену с собой. Кто запрещает? Ей чистый воздух на пользу пойдет, проведете выходные за городом. А ты - мне еще с зимы обещал приехать, - он с шутливым обвинением ткнул в Славу пальцем.

Тот, вновь удивив Тараса своей реакцией, примирительной поднял руки, оперев костыль о бок автомобиля.

- Ладно. Я ей предложу, - пообещал Святослав, и спрятал костыль внутрь салона. - А ты тут, что делаешь, кстати? - вдруг спросил он у Тараса. - Сто лет тебя не видел.

- Да вот, - Тарас небрежно махнул рукой, - страховаться пришел по рекомендации Андрея, - он кивком головы указал на Надю, которая уже зашла внутрь кафе и о чем-то разговаривала с одним из официантов. Но, время от времени, все же внимательно посматривала в их сторону и, кажется, прислушивалась к разговору.

- Понятно, - Слава кивнул. - У них хорошая компания.

- Это я уже понял, - согласился Тарас. - Позвоню Андрюхе, поблагодарю, - он усмехнулся уголками губ.

- Ладно, - Святослав протянул руку, пожав ладонь Тараса на прощание. - Поехал я. И, - он вдруг сильнее сжал пальцы, привлекая внимание друга к себе. - Ты ведь придешь на празднование моей свадьбы, когда я хоть немного оклемаюсь от этого всего? - Святослав неопределенно махнул другой рукой, имея в виду, очевидно, последствия операции.

Тарас скривился. Он понимал друга. Но и тот знал, насколько скептично Тарас относился ко всему, что символизировало взаимные обеты, имея личный опыт в жизни.

Святослав воспринял эту гримасу за ответ.

- Ладно, не буду настаивать, - вздохнул тот. - Но сюда еще приходи, я хочу тебя с Натой познакомить, - Слава все еще продолжал держать руку Тараса.

Он кивнул с улыбкой.

- Приду, не беспокойся. Мне же интересно посмотреть на женщину, которая решилась тебя вытерпеть, - поддел он с усмешкой друга.

Святослав только хмыкнул и, чуть прищурившись, посмотрел на Тараса с шутливой угрозой.

- Не у одного меня тут характер не сахарный, - с намеком протянул Слава, - так что нечего острить. Просто приходи.

Тарас кивнул. И признавая справедливость поддевки, и соглашаясь на приглашение. А потом, дождавшись, пока Слава сядет в машину, наконец-то зашел в зал.

Надя уже пила кофе, сидя за стойкой бариста на высоком стуле, будто в баре.

Тарас решил, что даже рад тому, что постоял на солнцепеке. Во всяком случае, тело, кажется, пришло в согласие с мозгом, и вняло здравой мысли, что неумно будет набрасываться на девушку, с которой он планировал работать не один день, а год, минимум. Или больше, если Тараса все устроит.

Случайный секс только усложнит рабочие отношения. Он не мог этого не понимать. А потому, как бы ни хотелось, решил, во всяком случае, пока не двигаться в таком направлении.

В этот момент Надя повернулась к нему, одарив взглядом своих серо-голубых глаз, и Тарас не смог вспомнить, какое именно решение только что принял.

Черт. Она опять посмотрела на него ТАК.

Будто сама из последних сил сдерживала желание собственного тела. И да, похоже, что у него появилась странная, немного неадекватная зависимость. Зная эту девушку по общему счету около суток, он захотел, чтобы она все время так на него смотрела.

Глупо. Учитывая, что Тарас не собирался уступать своему желанию. Да и Надежда, судя по напряженно сжатым пальцам, не планировала сдавать разум на милость устремлений тела.

Несмотря ни на что, она являлась профессионалом. Он не мог не отметить этого. Как и того, что Надежда оказалась на удивление честной.

Серьезно, Тарас был поражен ее откровенными и правдивыми ответами на все вопросы. Как касательно контракта, так и относительно тех забавных ситуаций, которые, определенно, заставляли Надю чувствовать себя неловко. Но и их, несмотря на смущение, она честно объясняла.

Как-то уж очень непривычное и даже немного подозрительное поведение для женщины с его точки зрения…

- Что будете пить? - вопрос бариста, который, судя по всему, уже устал ждать, пока Тарас оторвется от задумчивых размышлений, заставил его отвести взгляд от Нади, на которую он смотрел все это время.

- Кофе, - усмехнулся Тарас краем губ, заметив, что Надя стала задумчиво изучать его в ответ. - Черный, без сахара… - и сел на соседний стул от нее, наблюдая за тем, как готовится его заказ.

"Странный какой-то вышел день", Тарас поболтал коньяк в бокале, отстраненно наблюдая за переливами бликов света в напитке, "суматошный и изматывающий".

Он глотнул обжигающей жидкости, подумав о том, что к месту больше бы пришлось виски со льдом, учитывая то, что жара не спала и к вечеру, а кондиционер Тарас сюда еще не успел поставить. Но в ближайшем магазине, синюю крышу которого он сейчас видел со своего балкона, виски не оказалось. Так что, выбирать не приходилось.

Ему стало жарко, но Тарас не обращал внимания, задумчиво рассматривая вид перед собой.

Дом, в котором он купил квартиру, сдали в эксплуатацию только в прошлом году, и Тарас приобрел здесь жилье у парня, который не смог выплачивать взятый в банке кредит. Потому сейчас в его жилье, в состоянии, пригодном для жизни - находилась только одна комната. Да еще санузел, более-менее позволял себя эксплуатировать.

Впрочем, Тарас ценил в этой квартире не комфорт, а возможность побыть в одиночестве. И чем чаще он сюда приходил, тем лучше понимал, что больше не хочет возвращаться в то место, которое официально считалось его домом.

Его взгляд прошелся по крышам старых пятиэтажек, заполняющих этот район. С его девятого этажа прекрасно просматривались дворы, наполненные гуляющей ребятней, да степенными старушками, следящими за порядком.

Пейзаж умиротворял. Не носились машины по проспекту, которого просто не было рядом, и никто не ходил по коридору за его спиной, ругаясь, пошатываясь и натыкаясь на стены.

Вздохнув полной грудью, Тарас отошел от перил и посмотрел на листок со схемой и предварительной сметой ремонта, который составил подрядчик. Не мало, конечно, но что делать. Не жить же в квартире, где из пяти комнат только в одной имелись обои? А в остальных - только линолеум, да бетонная стяжка стен и потолка, что не радовало глаз.

Нет, ремонт надо было сделать нормально.

Отставив надпитый бокал, Тарас вернулся в кухню и подошел к холодильнику, что сиротливо и одиноко стоял в углу у пустой стены. Чуть поодаль, на огромном пространстве кухни новой планировки, располагалась металлическая раковина, криво прикрученная предыдущим хозяином, а через еще одну пустоту от нее - стояла самая обычная кухонная плита.

Явно, ничего шикарного, но вполне достаточно, чтобы пережить ремонт.

Криво улыбнувшись, Тарас достал из холодильника три картофелины, баклажан, пару помидор, перец и лук. Он не только за выпивкой мотался в магазин. Тарас купил все, что было необходимо для жизни. Потому что после дня, наполненного такими неоднозначными событиями, не хотел видеть пьяное лицо своей "жены".

Тяжко вздохнув при виде самой простой сковородки, которую купил в прошлый приезд, Тарас ополоснул ее под струей воды и, вытерев насухо полотенцем, поставил на плиту. Бросил овощи в раковину, очищая все от кожуры. И, совершенно механически нарезая все компоненты будущего рагу, размышлял о том, что с ним сегодня приключилось.

Чулки Нади, все еще лежащие в кармане джинсов, казалось, вот-вот могли прожечь в ткани дыру. Он почти физически ощущал, что они там. И даже задумался, а не снять ли вслед за шведкой и брюки?

Но потом решил, что сначала поставит готовиться еду. Слишком голодным был Тарас, так и не успев поесть за день ничего, кроме того кофе.

Они недолго просидели в кафе. И почти не разговаривали, как-то напряженно прислушиваясь каждый к себе.

Минут через пять Надю вызвали с работы, и она убежала, прихватив с собой заказанный карамельный макьято, только напомнив, чтобы он через два дня пришел за своей копией договора. Надежда все время отводила глаза. И только уже у двери, наверное, думая, что Тарас не смотрит на нее, обернулась. А он смотрел. И потому, перехватил тот самый ее взгляд, немного приправленный растерянностью и задумчивым размышлением.

Тарас не спеша допил свой кофе и сам поехал в офис, погружаясь в обычные ежедневные дела. И только теперь, решив все проблемы на работе, обсудив ремонт, и оговорив сроки, когда тот начнется, позволил себе вернуться мыслями к сцене в лифте.

И тут же об этом пожалел, поняв, что тело отреагировало с таким же пылом, словно бы Надя находилась с ним сейчас здесь.

Чертыхнувшись сквозь зубы, Тарас сбросил овощи, уже порезанные кубиками, на горячую сковородку, добавил масла, и опять потянулся за бокалом.

Коньяк ему был необходим.

Подержав во рту обжигающую жидкость, он глотнул ее и бросил в микроволновку, стоящую просто на табуретке, кусок мяса, который так и не придумал, чем будет отбивать.

Ладно, не в первый раз. Благо, проблем с зубами у Тараса не имелось, мог бы и подошву переживать, если совсем уж голодно стало бы.

Ожидая, пока будущая "не отбитая отбивная" разморозится, он помешивал овощи и думал над тем, насколько странно сложилась его жизнь.

Наверное, если бы когда-то, кто-то, сказал ему, что он будет готовить ужин себе в пустой кухне почти голой квартиры - Тарас бы не поверил. Но сейчас - кто смог бы с этим поспорить?

Да, он умел готовить. Научиться оказалось единственным выходом, если Тарас не хотел всю жизнь питаться полуфабрикатами из супермаркета, или мотаться по кафе.

Тарас не любил рестораны. Он являлся преданным фанатом домашней еды. Однако в его "семье" никто не спешил баловать Тараса. Вот и пришлось, как и обычно, все делать самому.

Посолив овощи, Тарас добавил на сковороду томатного соуса и, долив воды, накрыл крышкой, убавив огонь. Оставив рагу тушиться, он занялся мясом, за неимением молотка, просто натирая то солью и перцем.

Он даже не спрашивал себя, как пришел к такой жизни. Имелось слишком много тех, кто готов был все проанализировать за него и заставить Тараса выслушать свои выводы.

Его мать каждый раз при встрече, подробно рассказывала сыну, как он неправ, и едва ли не в слезах просила перестать губить собственную жизнь.

Тарас же только молча и невозмутимо слушал ее причитания, в которых мама обвиняла все на свете, от его "флегматичного темперамента", до ненавистной "ведьмы Аньки", которая "поделала" ему, наведя на ее единственного сына порчу.

Наверное, в чем-то его мать была права. И именно флегматизм Тараса помогал ему высиживать часы подобных разговоров.

Он не понимал, чем именно мать старалась таким методом ему помочь. Тарас давно утратил интерес к тому, что в его жизни, кажется, имелась "жена". Наверное, в чем-то, даже брезговал думать об этом.

Мало кто любит вспоминать свои грандиозные провалы. Никто не любит оказываться полным идиотом. И только единицы имеют достаточно смелости, чтобы воскресить в памяти все свои ошибки и заблуждения, подняв со дна самых потаенных уголков души то, что вызывает стыд и дискомфорт - и, заново пережив, переступить через это.

Пока, он не мог причислить себя к подобным сильным личностям.

Слишком много вложил Тарас в то, что обернулось его самой большой ошибкой. Слишком старался, даже в чем-то ломал себя. И потому, наверное, до сих пор не переступил через то опустошение, когда впервые застал пьяную Аньку в объятиях не менее пьяного Леньки, меньше, чем через полгода после своей собственной свадьбы.

Рагу начало подгорать. Тарас тщательно перемешал овощи, долил еще воды и убавил огонь. А сам, все сильнее погружался в воспоминания.

Он влюбился в Аню еще в седьмом классе. Нет, конечно, они раньше были знакомы. В небольшом городке, из которого Тарас был родом, почти все знали друг друга. Тарас, Леня и Аня учились вместе с первого класса. Просто именно в седьмом классе он заметил, что Анька нравится ему гораздо больше других девчонок.

Заметил подобное и Леня. И они, начитавшись приключенческих романов о бесстрашных героях и прекрасных дамах, решили предоставить выбор Анне.

Та выбрала Леонида.

Тарас считал, что принял такое решение с достоинством. Он больше никогда не пытался явно привлечь внимание Ани, но, все же, отступая, сказал, что все равно будет ее ждать с истинной преданностью кавалера.

Тарас хмыкнул, ссыпая рагу на единственную тарелку, которую купил.

Да уж, в детстве у него явно, вместо мозгов была героическо-романтическая дребедень. Ланселот местного разлива.

Бросив отбивную на вымытую сковороду, он начал наблюдать, как жарится мясо.

Наверное то, что Анька стала для него недосягаемой, подогревало странную одержимость Тараса доказать ей, что она ошиблась, сделав неправильный выбор.

Он даже не мог бы теперь утверждать, любил ли ее хоть когда-то, или просто стал одержим идеей завоевать девушку, которая никак не желала замечать, насколько Тарас хорошо.

Тратил все свое время на то, чтобы стать лучшим в учебе, в их компании. Выигрывал спортивные соревнования, но Анька упорно не замечала его, с такой же маниакальностью, подобной его собственной, видя только Леньку.

Друг, кстати, бросил Аню еще в девятом классе, променяв на девчонку из параллельного класса.

Потом, Леонид точно так же бросил и школу, устроившись на местный завод консервов техником после трехмесячных курсов. Но ни его новые девушки, ни то, что Леня начал выпивать, ни достаточно "серые" перспективы на будущее, не мешали Ане верить в то, что только он - любовь всей ее жизни.

Она упорно ходила за ним, устраивая громкие скандалы и сцены как на улицах городка, так в подъезде дома Лени. А потом - приходила плакаться к Тарасу, уговаривая его убедить друга одуматься.

Тарас пытался. Честно. Но Леня не испытывал и толики тех чувств, которые питала к нему Аня.

Он то шел ей навстречу, начиная отношения заново. То снова бросал ее, меняя на новую знакомую. Так они и жили, то разбегаясь, то сходясь, втягивая Тараса в свои разборки, пока он не поступил в университет, а Леонида не забрали в армию.

Мать Тараса, обеспокоенная тем, что сын никак не избавится от подростковой увлеченности девушкой, которая скатывалась все ниже в своем желании заполучить другого, начала надеяться, что теперь-то все исправится. И в большом городе Тарас, наконец, поймет, что достоин большего.

Но тот, возвращаясь каждые выходные домой, замечал только Аню.

Нет, он встречался с другими, гулял с девушками, но… Но.

Может, и права была мать в чем-то. Возможно, ему, в самом деле, навели порчу, или сглазили. Сейчас Тарас не мог придумать ни одного разумного объяснения той странной помешанности на Ане.

Разве что неубедительна теория о манящей сладости недоступного плода, да желания доказать той, которая его отвергла, как она была неправа.

Но Анька ждала Леню из армии.

А когда дождалась - все вернулось на круги своя. Они трое, будто ходили по замкнутому кругу, раз за разом переживая одни и те же ситуации, и никак не могли вырваться из этой трясины. И даже то, что Тарас успел окончить институт и начать собственный бизнес - не помогло ему избавиться от этого дурмана безответной юношеской любви.

Пока, однажды, Анька не додумалась навсегда привязать Леню к себе, решив забеременеть.

Вот только тот не оценил такой идеи.

И только рассмеялся, послав ее подальше, запивая смех очередной рюмкой самогона, когда Анька обрадовала будущего "отца".

И она, как обычно, пошла плакаться к Тарасу. А он по непонятной, беспросветной дурости решил, что это и есть его шанс показать, насколько он лучше Леонида.

Отбивная подгорела.

"Что ж, надо было за мясом следить, а не предаваться воспоминаниям", посмеялся Тарас над самим собой. Но и наливая себе в бокал еще коньяка, не мог прекратить поток мыслей, которые упорно прорывались сквозь странную дверь в памяти, почему-то, оказавшуюся сегодня распахнутой.

Аня согласилась не сразу.

Господи! Да он ее еще уговаривал.

А она все надеялась, что Леня вернется. И бегала к нему. И пила. Хоть Тарас не раз и не два пытался объяснить ей, насколько это вредно для будущего ребенка.

Когда же родители Тараса узнали, что он собирается жениться на "этой", которую в их городке давно приравняли к шлюхе, мать забрала скорая.

После ее возвращения из больницы - дома собрался совет.

Сейчас Тарас искренне не понимал, почему не послушал слов умных людей. Пусть те и не имели высшего образования, но за их плечами была вся жизнь, которая порою, значила больше любого диплома.

Но он не слышал ни причитаний матери, ни негромких слов тети, которая пыталась вбить племяннику в голову, что не будет ему жизни с той, что помешано и одержимо любит другого. Что стоит Лёне в очередной раз сменить гнев на милость, и она все бросит, побежит к тому, к пьянице без нормальной работы и образования, к тому, кто ничего не имеет и просто ноги вытирает всю жизнь об Аньку. Все равно - побежит.

Он только молча выслушал это все, как обычно, не сказав ни слова, а потом, все равно - поступил по-своему.

Тарас оказался просто безмозглым дураком, поверив слову Ани, что та возьмется за голову и начнет жить заново, что больше не будет оборачиваться назад. Какое-то время Тарасу даже казалось, что она счастлива с ним.

Они расписались, когда Аня была на седьмом месяце.

А уже через полгода, приехав на день раньше к жене в село, куда та поехала "проведывать мать", обнаружил ее с Ленькой, обоих "в стельку" пьяными, посреди страстного секса, перемежающегося матами.

Женька, которому едва исполнилось четыре месяца, лежал в той же комнате и надрывался от крика. Но любовникам, видимо, было не до собственного сына.

Тарас до сих пор помнил то, что ощутил в тот момент.

Пусть и прошло почти три года.

Не было гнева или ярости. Ничего подобного.

Пустота. Отвращение.

И, наконец-то, прозрение.

Ясное видение того, к чему он так долго и упорно стремился, веря, что именно Анна - предел его мечтаний.

А еще, жгучее чувство стыда от того, что не желал слушать никого, не хотел внимать разумным доводам, и в итоге - позволил сделать из себя полного дурака.

Анька хоть засмущалась.

Леня же, ничуть не стесняясь, еще и предложил ему присоединиться.

- Чего тут стесняться, узкий семейный круг, - со смешком, заплетающимся языком, предложил "друг".

Тарасу хотелось просто уйти и вымыться. Желательно, с хлоркой. Но крик ребенка не отпускал его.

Он поинтересовался, собирается ли Леня забирать его жену и сына на собственное попечение. На что тот только расхохотался, и сказал, что ему "эта" и так даст, сама прибежит. А постоянно под боком Анька ему сто лет не нужна.

Аня расплакалась, начав устраивать очередной скандал.

Но никого ее пьяные слезы не тронули.

Тарасу она уже тоже не была нужна.

В один момент женщина, во имя которой он делал всё на протяжении взрослых лет своей жизни - оказалась той, которой ее и называла мать Тараса.

Он испытывал отвращение и к Аньке, и к себе, в равной мере, за то, что позволил водить ей себя за нос и использовать, как "запасной вариант", пока Леня не позовет. И винить было некого.

Не сказав этим двум больше ни слова, он ушел, забрав Женьку, и отнес ребенка к матери Аньки, ничего не объяснив. Но тетя Маша и так все поняла.

Она плакала, просила Тараса не бросать ее дочь, говоря, что тогда та совершенно пропадет. Тарас мог бы сказать ей, что и он не собирается больше спасать Аньку.

Но когда тетя Маша упомянула внука, Тарас задумался.

Этот ребенок не был его сыном. Да и привязаться к нему он особо за четыре месяца не успел. Но…все-таки. Что-то было.

И потом, Тарас не единожды видел в своем городке кошмар, в который превращается жизнь ни в чем не повинных детей, с такими матерями, какой стала Анька, если малышам не на кого было больше рассчитывать.

Он ничего не ответил на слезы своей тещи. Только сказал, чтобы она покормила ребенка.

И ухал на рыбалку на три дня.

Нельзя сказать, что Тарас так уж был озабочен тем, чтобы ловить рыбу. Просто нуждался во времени и пространстве, чтобы хоть как-то переосмыслить свою жизнь теперь, когда все столпы его взгляда на мир рассыпались гнилой трухой.

Когда Тарас вернулся домой, его мать, уже знавшая все, надеялась, что уж теперь-то сын точно разведется. Но Тарас не подал на развод.

И сам до конца не смог бы, наверное, объяснить, почему. То ли из-за мольбы тети Маши, то ли из-за Женьки, то ли просто потому, что ему все, совершенно все в жизни стало совершенно безразлично.

Он не общался с Анькой. Даже не замечал, порою. Она перестала для него существовать, превратившись в пустое место.

Тарасу не было дела до того, что она все больше и больше скатывается вниз, попадая в зависимость от алкоголя, собственной неудовлетворенности жизнью, и глупости. Его не волновало, что его жена превратилась в банальную шлюху. Но Тарас и не собирался спускать ей с рук, если та совершенно теряла меру.

Анька знала, что если Тарас сорвется, то уже ни на что не посмотрит.

Ни для кого не было секретом, что в их городке физическое "воспитание" жен имело место. И именно так ему советовали поступить многие знакомые.

Тарас не думал, что сможет когда-то поднять руку на женщину. Даже на такую, как эта.

Но вот припугнуть угрозой - он был вполне в состоянии.

Да и потом, у него имелись на нее иные методы воздействия. Анька полностью зависела от него, так и не сумев ни получить образования, ни прижиться на тех работах, куда пыталась устроиться после школы.

Так они и сосуществовали.

Большую часть этих трех лет Тараса не интересовало ничего, кроме данного, конкретного времени. Он просто жил каждым новым днем, получая удовольствие от того, что любил. Ездил с друзьями на рыбалку и охоту, работал, встречался с девушками, если те вызывали его интерес, не считая, что совершает какое-то преступление. В понимании Тараса - у него не было жены.

А развестись с ней ему мешало, вероятно, только банальное нежелание ввязываться во всю эту волокиту, да опасения за судьбу пасынка.

Там, в той комнате, глядя на этих двоих, Тарас понял одну вещь - он не был великим и могущественным героем из детской книжки. Нет.

Тарас оказался самым обычным человеком. Который так же совершал ошибки, игнорировал хорошие советы, а порою, стыдился и боялся признать собственный просчет, просто игнорируя проблему.

Но последние несколько месяцев что-то стало исподволь грызть его. Что-то заставляло Тараса вновь и вновь возвращаться в мыслях к прошлому. Обдумывать, анализировать.

Он понял, что хочет от жизни большего. Но пока опасался признаться даже себе в этом, испытывая страх, что и такое желание может оказаться очередным крахом.

Но, все же, странным образом поддался случаю и купил эту квартиру, когда подвернулась возможность. Теперь, возвращаясь в город, он все чаще оставался именно в ней, понемногу перевозя сюда вещи.

А сегодня… сегодня, он впервые ощутил настолько выраженные эмоции.

Впервые за последние три года понял, что еще может ощущать что-то внутри, кроме ехидства и снисхождения к миру и устремлениям людей, населяющих его.

Он почувствовал себя живым.

Черт. Даже занимаясь в эти годы сексом с разными девушками, он не чувствовал и толики той бури эмоций, которую вызвало простое прикосновение к Наде.

Тарас не мог не думать о том, что бы ощутил, поцелуй он ее, поддайся желанию, и пойди дальше… И почти неконтролируемо хотел попробовать.

Но, кроме этого, кроме всего того взрыва ощущений, он не мог забыть взгляд ее серо-голубых глаз, который просто кричал, что она хочет его. Именно его. Пусть они встречались лишь дважды. И не как "запасной вариант". А как самый желанный. Даже, если только в этот момент.

На него так не смотрел никто.

И сейчас, вспомнив выражение глаз Надежды, он отбросил вилку, резко схватив бокал, и глотнул коньяка полным ртом, обжигая горло. Тарас давно научился опасаться таких надежд, какие всколыхнули в нем глаза Нади.

"Надежда", Тарас задумался.

Слишком уж символичным показалось ему имя этой девушки, а может коньяк уже начал действовать, одурманивая разум. Он не был суеверным, несмотря на долгие истерики матери. Но так много мелочей…

Глупо, конечно. Но когда Тарас поднялся сегодня днем на двадцать пятый этаж, в поисках нотариуса, чтобы урегулировать вопросы по квартире, он впервые остановился, задумавшись над словом, которое обсуждали сидящие в очереди женщины.

Те говорили о разводе.

Дожевав отбивную, которая оказалась вполне сносной, Тарас помыл тарелку.

Прихватив свой бокал, он опять вышел на балкон, рассматривая вид района в наступающих сумерках. И сам не заметил, как уперся бессмысленным взглядом в окна дома, стоящего за магазином, снова и снова вспоминая последние три года.

Вернувшись в квартиру через час с пустым бокалом, Тарас наконец честно признался сам себе, что не хочет так прожить всю жизнь.