Рабыня препода Академии

Глава 21. Рада и Самор

— Сегодня мы идем с тобой в городской парк смотреть на магнолии! — жизнерадостно крикнула Рада некроманту, сидящему на крыше и вдохновленно наблюдающему рассвет.

Самор, скупой на слова, молча съехал по крыше вниз, спрыгнул и отряхнул руки.

— Я готов.

Рада подбоченилась, оценивающе разглядывая некроманта.

— Ты что, пойдешь в этом? Черный заношенный свитер не подойдет. Пойдем, выберем тебе что-нибудь из парадных одежек Гора, ты как раз его роста, только шире в плечах.

Спустя пятнадцать минут, когда Самор покинул дом вместе с Радой, он был похож на художника или поэта. Черное строгое пальто, брюки в тон, золотистый шейный платок. Обычно непокорные смоляные волосы были уложены назад, облегая виски и придавая некроманту аристократичный вид. Смуглая Рада наоборот дала возможность своей кудрявой копне виться, но аккуратными локонами, а не объемной тучей, больше похожей на воронье гнездо. Она принарядилась в бежевое летнее платье и черную короткую куртку. Теперь эта парочка смотрелась как вполне удачливые в жизни горожане, выбравшиеся в свет на простую прогулку. Что, собственно, ребята и собирались сделать.

На улице было прохладно, поэтому было решено поймать экипаж. К тому же, это все-таки не обычная вылазка в город. Об этом не говорилось вслух, но оба понимали — это свидание.

Самор, рожденный на Земле мертвых и пропитанный ее холодностью, был захвачен живым огнем, которым сияла Рада. Всегда и во всем впереди, везде лидер, затейница, хохотушка и душа компании, она составляла полную противоположность некроманту.

Они молча сели в экипаж и стали смотреть в противоположные окна. Молчать вдвоем было спокойно, но немного неловко, поскольку им обоим хотелось приблизиться друг к другу, но они не знали, как это сделать.

Мимо проносились готические дома, спешащие по своим делам служащие, стражи и простые горожане. Наконец на горизонте появились зеленые пятна — экипаж приближался к парку.

Рада и Самор также молча покинули экипаж, расплатившись, и пошли в сторону кованых узорчатвх ворот, по ту сторону которых начинался городской парк.

— Почему ты все время молчишь? — не выдержав, спросила Рада, едва они миновали ворота.

— Я привык говорить коротко и по делу, — спустя паузу ответил некромант. — Есть люди, которые извергают из себя тонны слов, но они не имеют никакой ценности и никакого значения. Я не такой.

— То есть, твои слова обладают какой-то особой ценностью? Типа как курица с золотыми яицами? — съязвила Рада, слегка задетая, ведь она-то поговорить любила.

— Можно и так сказать, — пожал плечами Самор, не замечая сарказма. — Я не вру, не приукрашиваю, не давлю, не гружу. Если я хочу что-то сказать, обычно это действительно важно.

— И со мной тебе нечего сказать? — продолжала очень по-девичьи допытываться Рада.

— В данный момент я хочу сказать, что здесь очень красиво, — ловко уходя от ответа, сказал Самор. — Никогда не видел столько цветущих деревьев.

— Это яблони, — недовольно пробурчала Рада. — Сейчас поищем твою магнолию.

У усатого веселого торговца Рада купила себе грушу в соленой карамели на палочке. Самор отказался. Рада фыркнула про себя — ну конечно, где это видано, чтобы важные холодные некроманты ели сладкие фрукты и радовались, как дети.

Странная парочка ушла с главной дороги и стала петлять по тропам парка, в этой части уже более похожего на лес.

— Вот они! — Рада показала на магнолии с такой гордостью, будто сама их выращивала.

Огромные бело-розовые цветы даже издалека пахли весной и свежестью. Самору, выросшему в бескрайней мертвой степи, эти цветы казались настоящим чудом, чем-то нереальным, как предрассветный сон. Самор бережно взял в ладонь цветок, не срывая его, а только лишь осторожно дотрагиваясь. Нежность лепестков, их ранимость вызывали у некроманта незнакомое ему щемящее желание заботиться и оберегать.

— Они так безумно красивы и в то же время недолговечны и хрупки, как сама жизнь, — хрипло произнес некромант.

Рада кивнула, встряхнув кудрявой копной волос.

— Они знают, что недолговечны. И поэтому позволяют себе жить так ярко, как могут, — осторожно произнесла девушка.

— Быть, а не казаться… — задумчиво сказал Самор.

Они помолчали, наслаждаясь красотой цветов и думая каждый о чем-то своем.

— Я завидую тебе в этом, — вдруг сказал Самор.

— В чем? — удивилась Рада.

— Ты живешь жизнь ярко, горишь ей. Мне это странно, непривычно и чуждо, но кажется прекрасным, как эти цветы. Ты как эта магнолия, — серьезно сказал Самор.

Рада слегка смутилась, и из-за этого чувства пошла в атаку:

— Более банальный комплимент не мог придумать?

— Такой не нравится? — Самор, казалось, искренне удивился. — Ладно, тогда ты хороша, как последний взгляд умирающего, как его свет перед тем, как дух покинет тело.

— Уже лучше, — хмыкнула Рада. К загробному юмору некроманта определенно стоило привыкнуть. Или он не шутил? По этому вечно серьезному лицу с выражением философской задумчивости ничего не поймешь.

Рада и Самор двинулись по тропинке, иногда встречая такие же гуляющие парочки или даже компании.

— Давай поиграем в игру, — предложила Рада. — По внешности и поведению незнакомцев будем угадывать, кто они друг другу и чем занимаются.

— А как мы поймем, угадали или нет? — нахмурившись, произнес Самор.

— А никак. Это просто для веселья. Нет, ну конечно, ты можешь подойти и спросить, если хочешь.

Рада повернула лицо навстречу солнцу, купаясь в его лучах, и закружилась от нахлынувшего на нее счастья. Тепло и светло было на душе, все проблемы остались позади, а она гуляет с самым непонятным парнем из всех, кого знает. Но это только пока! Раде было интересно раскусить Самора, добраться до его души, снова увидеть, как огонь вспыхивает в его глазах.

Некромант тем временем смотрел на кружащуюся в лучах солнца спутницу и жалел, что у него нет холста и красок, чтобы запечатлеть этот момент. Заноза тоски вдруг впилась в сердце, и Самор отвел взгляд.

— Смотри, вон те. Мне кажется, он банкир или королевский служащий, а она…

— Она домохозяйка! — жизнерадостно добавила Рада, бросившая взгляд на пару, проходящую мимо них. Усатый дядька во фраке и серая мышь, закутанная в шаль темно-зеленого цвета.

— У них, наверно, уже взрослые дети, — добавил Самор задумчиво.

— Ты хотел бы детей? — как бы вскользь поинтересовалась Рада.

— Детей? Я? — у Самора на лице появилось такое ошарашенное выражение, будто ему сказали, что теперь он будет жить в одной комнате с парочкой огнедышащих драконов.

— Ладно, не отвечай, — махнула рукой девушка. — И так все ясно. Такие короли драмы как ты могут только стареть в одиночестве в готическом дворце и по ночам ложиться спать в гроб.

— Я бы хотел детей. Когда-нибудь, — спокойно сказал Самор. — И готические дворцы мне не по нраву. Твой маленький домик меня вполне устраивает.

Рада смущенно хмыкнула.

— Домик, кстати, не мой. Это моего друга, его надолго посадили в тюрьму за разбой, и он разрешил нам тут жить. После пожара о доме нужно было позаботиться, что-то починить. Мы взяли на себя эту ответственность взамен на такое гостеприимство.

Вдруг ребята увидели перед собой гладко выбритого мужчину средних лет в дорогом черном пальто и шляпе-циллиндре.

— Как думаешь, кто он? — сказала Рада. — Мне кажется, адвокат.

— А я думаю, врач.

— Сейчас узнаем, — мурлыкнула Рада и ускорила шаг, а затем столкнулась с господином в шляпе, ойкнула и рассыпалась в извинениях.

— Девушка, внимательнее! — коротко бросил мужчина и поспешил обойти странную парочку.

Рада подошла к Самору и разжала ладонь. В ее руке лежала небольшая картонная карточка. На ней было написано: "Амар Хадсон. Королевский адвокат". Еще был указан адрес, по которому мистер Хадсон принимал клиентов.

Рада весело рассмеялась.

— Я угадала, угадала!

Самор улыбнулся. Это было такое удивительное зрелище, что Рада перестала смеяться. Холодное, точно высеченное из камня лицо некроманта вдруг разгладилось, просветлело и стало похоже на обычное лицо. Теплое и живое.

— Давай чуть видоизменим твою игру, — вдруг предложил Самор. — Тут есть кладбище?

— Да, в дальнем конце парка. Но от нас уже недалеко, — удивленно протянула Рада.

— Идем, — нетерпеливо бросил некромант.

Когда пара подошла к старому кладбищу, на котором высились поросшие мхом мраморные и гранитные могилки, Самор остановился.

— Вот теперь будем играть с возможностью проверки. Смотри, могила какого-то… Эрнандио Петриса. Как думаешь, кто это?

Рада озадаченно приподняла брови.

— Э-э… Имя какое-то неместное. Может, посол? Или ученый?

— А я думаю, фермер.

Самор деловито достал из кармана пальто пучок травы, поджег его и стал шептать какие-то слова. Вдруг из могилы вылетела бесплотная тень, сизая, в ней едва можно было разглядеть черты человека.

— Дух очень старый, — сказал Самор. — Отвечай, дух, как твое имя?

— Эрнандио Петрис, повелитель, — прошелестел слабый голос, похожий на шуршание листьев.

— Кем ты был при жизни, Эрнандио?

— Извозчиком, повелитель, — тихо отозвался дух. — Я прибыл в эту страну, надеясь найти работу, но драконья холера забрала меня раньше.

— Ясно, — кивнул Самор. — Ты свободен, Эрнандио.

Некромант взглядом потушил дымящиеся травы и пробормотал несколько слов. Дух исчез.

Рада покосилась на спутника с опасением. Так умудриться перевернуть безобидную игру… Девушка поежилась. Было странно беспокоить души людей ради развлечения.

— Некромант, а это не слишком? Зачем тревожить их? — выпалила Рада.

— Им все равно скучно, — пожал плечами Самор и двинулся к следующей могиле. — О, эта недавняя! Зернада Оливин. Твои ставки?

— Швея, — ляпнула Рада первое, что пришло в голову. Ей уже хотелось уйти с кладбища, на котором Самор наоборот расцвел. Что с них взять, с этих некромантов.

После проведения ритуала из могилы выскочил вполне осязаемый призрак, можно было даже рассмотреть складки на простеньком платье и пряди растрепанных волос. Старуха сердито взглянула на ребят из-за круглых маленьких очков.

— Что надо?

— Невежливо говоришь, дух, — спокойно сказал некромант.

— Да я вас, магов, да еще и некромантов, сроду непереносила! — сплюнула старуха бесплотной слюной. — Почто беспокоишь, молодой да глупый?

— Хочу узнать ваш род занятий, Зернада Оливин, — ничуть не смутившись, ответил Самор.

— Повитухой всегда была, с юных лет. Пока сама не начала болеть, — вздохнула тяжело старуха, а затем резко приблизилась к некроманту и открыла рот перед его лицом. — Посмотри гланды! Гной есть на них? Гланды смотри!

Некромант отшатнулся. Сумасшедшая старуха, кажется, его слегка напугала. А Рада с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

Старуха продолжала охать и ворчать.

— Даже как померла, все равно гланды эти беспокоят. И в животе шумит, ой, это язва желудка обострилась. Нога еще от подагры страдает, да кашель не проходит.

Старуха показательно кашлянула на только что выпрямившегося некроманта. Тот с трудом сдержался от того, чтобы не упасть на соседнюю могильну плиту.

Рада рассмеялась уже в голос.

— Довольно, дух, — торопливо сказал Самор.

— Подожди уж, раз побеспокоил. С кем еще поговорить? — продолжала старуха как ни в чем не бывало, — Дочку мою сходи проведай, с плохим она человеком связалась, ой с плохим…

— Дочку? — удивленно сказала Рада.

— А ты глухая шоль? — возмущенно прокряхтела старуха. — Дочку, говорю, не сына ж! Сын сам помер раньше меня, паскудник. Хотел у матери драгоценности украсть… Выпивка его в могилу свела.

— Ладно, кончай болтать, дух, — торопливо сказал Самор. — Мы проведуем твою дочку. Как ее имя?

— Елена Бреннар. Улица Кипарисов, дом семь, — живо отозвалась старуха, и прежде, чем она успела сказать что-то еще, Самор шепнул несколько слов и погасил огонь.

— Ух, ну и бабка! — с долей восхищения сказала Рада, слегка испуганная, но заинтригованная.

— Да уж, — с неохотой протянул Самор. — Есть такие духи, от которых не отвяжешься. Хорошо хоть не всех родственников до седьмого колена попросила проведать…

Рада и Самор направились к выходу из парка, затем поймали экипаж до адреса, который указала старуха. Это был небольшой дом без ограды, окруженный давно не стриженным газоном. Только к улице была протоптана тропинка.

Рада заглянула в окно и шепнула Самору:

— Прячься за угол! Они выходят!

Едва парочка спряталась за угол дома, как дверь громко открылась, ударившись о стену. Вышел тучный человек, напоминавший быка. Редкие светлые волосинки были зализаны на лысый затылок. Одет человек был по-простому — красный свитер и брюки. За ним семенила женщина: худенькая и тонкая, одетая в легкий серый халатик.

— Чтоб когда я вернусь, пожрать было что! — рявкнул мужчина. — И не ту жидкую похлебку, которую ты мне вчера дала!

— Но, дорогой, у нас ведь нет денег на мясо, — пролепетала дрожащая женщина.

— Придумай что-нибудь! Но мужа накорми, это твоя забота! Не то получишь, как вчера! — злобно проговорил дядька и показал жене кулак, а затем двинулся по улице. Бедная женщина вернулась в дом.

— Вот урод, — пробормотала Рада.

— Не то слово, — нахмурился Самор. — Я его проучу.

— Как?

— Я захватил камень с могилы старухи. Я привяжу ее дух к нему на время… Смотри!

Самор ринулся догонять мужика, а затем подложил ему что-то в задний карман. Тот заметил и уже было развернулся, чтобы начать разборку, как вдруг из-за него выскочила тень полупрозрачной старухи.

— Вот ты где, гадик! — заверещала она. — Небось дочку мою обижаешь?

Мужик в ужасе отшатнулся.

— Миссис Оливин? Как?.. Откуда?..

— Оттуда, милок, — бабка с удовлетворением показала вниз. — Прямо из-под самой земли тебя достану, если не прекратишь дочку трогать.

Мужик подскочил и, испуганно закричав, побежал по улице. Дух бабки несся за ним следом, что-то выкрикивая.

Рада смеялась так, что приходилось держаться за угол дома, чтобы не упасть. Самор подошел к ней, довольный, как сытый кот.

— Ты такой молодец! — закричала Рада и обняла некроманта от переполнявших ее чувств. Самор замер от неожиданности, но потом осторожно положил руки девушке на талию.

— Разве так обнимаются? — фыркнула Рада. — Будто хрустальный гробик держишь. О нет, я подхватила твой загробный юмор!

Рада картинно закатила глаза. Самор на секунду сжал девушку в объятиях и тут же отстранился, деловито поправляя пальто.

— Ну что, домой? — вздохнув, спросила Рада. Что ж, одно короткое объятие — уже неплохое начало.

Самор согласно кивнул. Он думал о том же самом.