Глава 23

На рассвете небо слегка пожелтело, как топленое молоко, хотя на западном краю небосклона еще мерцала последняя звезда. Ее лучи без труда пронизывали прозрачный морозный воздух. За садовой оградой Морган-хауса звенел колокольчик мусорщика, перекрываемый пронзительными завываниями торговца рыбой. Проснулись и церковные колокола: ближний в соборе Святого Джеймса, как раз на другой стороне Пиккадилли, и приглушенный расстоянием гулкий голос звонницы церкви Святого Мартина.

Аллегра вздохнула и плотнее закуталась в подбитый мехом плащ. Эти монотонные повседневные звуки несли успокоение, а чистый морозный воздух помогал избавиться от мрачных воспоминаний. И хотя все тело изнывало от усталости, это была благословенная усталость путника, обретшего безопасную гавань после трудного и горестного пути.

– Почему ты не в постели? Слуги сказали, что ты так и не спала!

Аллегра с улыбкой обернулась к Ридли. На шее у него виднелся пластырь, а рана в ноге заставляла хромать, однако лицо излучало покой – сродни ее собственному.

– Еще минуту, любимый, – ответила она.

Он подошел, хрустя гравием на садовой дорожке, и нежно поцеловал ее в губы:

– До чего же у тебя доброе сердечко! Как Глориана?

– Для нее ночь была долгой и нелегкой. Но сейчас она спит.

– А ребенок?

– Ох, Грей, он просто красавец! – просияла Аллегра. – И точная копия нашего отца. А Глори сказала, что назовет его Вилльямом, если я захочу. В память о папе.

– Это тем более уместно, ведь он – новый баронет, – удовлетворенно кивнул Грей.

– Сэр Вилльям Бэньярд, баронет, – плача от счастья, прошептала Аллегра. – Именно так это и должно звучать.

– Так оно и будет звучать. Насколько я понимаю, ты бы хотела поселить Глориану с ребенком в Бэньярд-Холле.

– Конечно. Она неграмотная и грубая, но вовсе не дура. И к тому же у бедняжки никого нет на этом свете. Возможно, в спокойствии и уединении Шропшира нам удастся немного приучить ее к новому положению.

– К положению матери хозяина Бэньярд-Холла, – самодовольно ухмыльнулся Грей.

– Что ты хочешь сказать?

– Что пора наконец восстановить справедливость. И вернуть Бэньярд-Холл истинным владельцам. Я устрою все детали с Гиффордом. Конечно, мы тоже будем там жить. Когда будем выезжать из Лондона. Однако мы будем лишь опекунами, и со временем Бэньярд-Холл перейдет ребенку Чарли. Ты согласна?

Онемев от радости, она смогла только кивнуть. Слава Господу, в Бэньярд-Холле снова водворится Вилльям Бэньярд!

– Нам надо срочно выбраться из Лондона, – заметил Грей. – Пока не занесло снегом дороги.

– Да, и как только Глори сможет путешествовать. – И она добавила, похлопав себя по плоскому животу: – И пока я могу ездить.

– Сэр Грейстон. – У входа в сад возник Рам. Индиец дождался, когда хозяин кивком разрешит приблизиться, и приветствовал обоих легким поклоном.

Мужчины обменялись долгим взглядом, и Грей улыбнулся:

– Ну конечно, теперь ты вернешься в Калькутту.

– Безусловно. Полагаю, воля самого Аллаха подвела меня к той двери именно в момент, когда… – Тут он умолк и почтительно склонился перед Аллегрой: – Я искренне сожалею о том, что это был ваш брат, миледи..

– И я никогда тебя ни в чем не упрекну, – подхватила она. – Да простит меня Всевышний, но на твоем месте я поступила бы так же.

Грей с чувством пожал Раму руку, а потом крепко обнял.

– Шесть лет, дружище, – хрипло промолвил он. – Я буду по тебе скучать.

– Но отныне я вам больше не нужен. Лорд Холфорд рассказал мне про дуэль.

– Я сам до сих пор не понимаю, как это случилось, – покачал головой Ридли. – В первый раз я не стал думать о Руфи, когда поднял шпагу. И даже не вспомнил про Осборна. – И он взглянул на Аллегру любящим взглядом: – Я думал только о тебе. Моя милая, несравненная Аллегра…

– Если бы с тобой что-то случилось, я бы умерла, – со вздохом призналась она.

Он поднял к губам ее руки и надолго припал к ним в поцелуе, а когда наконец оторвался от них и оглянулся – не смог не засмеяться. Рам исчез. В саду остались только они.

Аллегра снова вздохнула. Появление Рама напомнило ей про Чарльза.

– Бедный мой брат. Как ужасно изуродовала его ненависть! А что, я казалась такой же ненормальной, когда рвалась убить Уикхэма?

– В какой-то степени да. Мы оба были ненормальными в то время. И если бы не ты, то к нынешнему дню я бы рехнулся окончательно и сидел бы в сумасшедшем доме.

– Нет. Несмотря на твои безумные выходки и упрямое самоуничтожение с помощью джина, я не переставала ду мать, что ты все же борешься за спасение своей души.

– Но мне это не удавалось. Ведь тогда мы еще не были знакомы.

– Ох, бедный мой, бедный! – Она ласково погладила это красивое и такое любимое лицо. – Ты что же, забыл про ангела в богадельне?

– Весной будет много работы в саду, – улыбнулся Грей.

– Значит, миссис Морган придется прийти на помощь мужу, – и она еще раз прикоснулась к своему животу, – если у нее хватит здоровья.

– До чего же странной бывает жизнь, – задумчиво промолвил он. – То это рябь на воде, то повороты и пороги. Пока ты не ворвалась в мою жизнь, те часы, что я проводил в богадельне, были для меня самыми счастливыми. Единственный свет в непрерывном кошмаре… И все же… – он с удивлением поднял на Аллегру глаза, – и все же кошмар заставлял меня тянуться к свету!

– Вот так же и я. – Аллегра согласно кивнула: ей вдруг открылось нечто важное. – Я явилась сюда ради мести, и сердце мое пылало черной ненавистью. Но вместо этого нашла любовь и счастье. Такое чудо после чудовищной боли!

– Мне припомнилось кое-что из Шекспира о том, как можно обрести счастье в испытаниях. – Он сосредоточенно нахмурился, теребя подбородок, и продекламировал: – «Есть Божья воля в тяжких испытаниях – имеющий глаза ее увидит…» – Тут он тряхнул головой: – Нет, дальше не помню. А вот конец: «Тогда нектар он соберет и с сорных трав».

– То же сделали и мы, любимый. И нет в жизни ничего слаще. – И Аллегра подняла глаза.

Небо все светлело, но собирались облака – низкие, густые, они обещали скорый снегопад. Грей заботливо поднял капюшон ее плаща:

– Пойдем, пока нас не засыпало.

– Зима уже вступила в свои права. – Лицо Аллегры светилось радостью. – Может, в Уэнлок-Эдж уже выпал снег. – Она думала сейчас о том, как проводила зиму в Бэньярд-Холле – в уюте и тепле возле камина, под завывание ветра, наметавшего чистые белые сугробы под древними стенами, когда папа рассказывал про великие войны, а мама готовила горячий пунш, пряно пахнувший гвоздикой и апельсином.

И в сердце вспыхнуло нетерпение. Скорее бы снова испытать неповторимую прелесть зимы под сводами Бэньярд-Холла!

– Ох, Грей, – прошептала Аллегра, наслаждаясь теплом его объятий, – отвези меня поскорее домой!

Загрузка...