Рассвет судьбы

ГЛАВА 17

Сначала Калеб читал письмо Тома про себя, затем бросил взгляд на Сару.

– Кое-что случилось. – И опять уткнулся в письмо.

– Читай вслух, Калеб, а то я умру от нетерпения, – сказала Сара.

– Да, па, скорее читай вслух. Калеб нахмурился.

– Плохие новости, – сообщил он и начал читать:

Дорогой отец, извини, что не писал так долго. В Калифорнии происходили ужасные события. Американцы захватили и поделили между собой ранчо Гальвеса, где я работал. Сеньора Гальвеса убили, а мою Хуаниту обесчестили самым жестоким образом. Она с трудом поправляется и находится сейчас в миссии в Сан-Франциско, где я часто навещаю ее.

– О, боже милостивый, – простонала Сара.

Я работаю то тут, то там, стараясь находиться поближе к ней, – продолжал читать Калеб. – Я молюсь, чтобы наступил день, и мы с Хуанитой поженились. И еще я хочу, чтобы вы с Сарой познакомились с ней. Надеюсь, что мое письмо найдет вас всех в добром здравии. Если бы не Хуанита, я приехал бы повидаться с вами. Но я знаю, что вы меня поймете. Я очень страдаю из-за Хуаниты, но вы за меня не беспокойтесь. Физически я прекрасно себя чувствую.

Отец, извини, что не могу сообщить, куда ты сможешь мне написать. Если я тебе дам название миссии, где находится Хуанита, то боюсь, ты приедешь, чтобы найти меня. Но в этом нет необходимости. Я не сижу на одном месте, и у меня нет адреса. Пожалуйста, поверь, что у меня все в порядке. Когда все образуется и мы с Хуанитой осядем на одном месте, я напишу тебе, где я. Прошу только – молись! Молись не за меня, а за Хуаниту. Я опасаюсь, что она так и не сможет оправиться от потрясения. Для нее это было ужасно. Ведь она еще совсем ребенок. Мне жаль, что приходится сообщать вам такие печальные вещи, но надеюсь в скором времени хоть чем-то обрадовать вас. Не думаю, что мне удалось бы пережить все это, если бы твоя любовь не давала мне силы. Спасибо, что ты научил меня выживать в любых условиях и быть сильным.

Пожалуйста, передай всем мою любовь. Мыслями я всегда с вами вместе. Я еще напишу.

Любящий вас Том.

Калеб опустил письмо и встретил озабоченный взгляд Сары.

– О, боже! Бедная Хуанита! – вздохнула она. – Бедный ребенок!

И тут же она увидела гнев в глазах мужа.

– Негодяи! – прорычал он, отворачиваясь. – Он лжет, Сара. Он не работает и не сидит около нее, ожидая, когда она поправится. Он – сын своего отца. Он заставит американцев заплатить за то, что случилось с Хуанитой. Том не из тех, кто легко прощает. Он среди тех разбойников, которые нападают на американцев в Калифорнии. Я знаю это! Я просто в этом уверен. Все указывает на это!

Сара дотронулась до его руки.

– Калеб. По крайней мере, ты получил от него весточку и знаешь, что он жив. Он просил тебя не волноваться и не ехать туда. Чтобы он ни делал – это его решение. Он должен идти своим путем.

Глаза Калеба наполнились слезами, и он отвернулся.

– Ему придется пройти через ад, Сара. Я знаю, что это такое. Я сам был охвачен жаждой мщения и совершал возмездие, и если он среди этих разбойников…

– Калеб, ты почти половину своей жизни защищал Тома, боялся его потерять. Долгое время он был твоим единственным сыном. Но сейчас ему тридцать пять, Калеб! Ты не можешь поехать и защитить его от всего мира. Он ясно дал тебе понять, чтобы ты не вмешивался. Оставь все как есть, Калеб! Дождись от него еще одного письма. Ради бога, не уезжай… не оставляй меня здесь в вечной тревоге за твою жизнь.

Голос ее оборвался, и она отвернулась. Калеб нахмурился. Он все еще держал письмо в руках.

– Па, я поеду. Я скажу Линде и Джессу, что написал тебе Том.

Джеймс ускакал прочь, а Сара залилась слезами.

– Извини, Калеб. Я такая эгоистка. Но я так боюсь потерять тебя. Я не нахожу себе места, когда тебя нет рядом. Я знаю, что поступаю ужасно, когда встаю между тобой и Томом.

Он вздохнул и положил руки ей на плечи.

– Ты не встаешь между нами. И ты права. Мне не следует отправляться туда. Он не хочет, чтобы я там появился.

– Все, что мы можем сделать… это молиться за него, – всхлипнула она, – и за бедную девушку.

Он вздохнул и поцеловал ее.

– Может быть, следующей весной мы все же сможем туда уехать. Для него это было бы хорошо. Возможно, и Хуанита поправится к тому времени.

Сара обняла мужа.

– О, Калеб. Я так устала. Линда… потом эта бессонная ночь. Я не хочу давить на тебя. Если ты думаешь, что тебе необходимо ехать…

– Нет. Ты права. Я нужен здесь. Кроме того, мы обещали друг другу не расставаться на долгое время. – Он поднял ее лицо за подбородок и поцеловал в губы. – Все будет хорошо. – Он погладил ее по щеке. – Я никуда не поеду.

Они посмотрели друг другу в глаза. Сара дотронулась до его лица.

– Бедный Том. Он наконец полюбил, а теперь вот это…

Калеб прижал ее к себе. Она права: ему остается только ждать и молиться за сына.

Всю зиму 1847–1848 гг. продолжались набеги на американских поселенцев. Ранчо, обозы и банки – все подвергалось нападению. Поджигались амбары и другие хозяйственные постройки, выпускался на волю скот. Одно лишь упоминание о калифорнийцах вселяло ужас в сердца людей. Единственным утешением служило то, что разбойники не трогали женщин и детей. Хотя появились слухи о том, что кое-где женщины подвергались насилию, а с поселенцами поступали более жестоко, чем это делала банда лос-малос. Возможно, появились другие шайки, которые стремились только грабить, убивать и насиловать, но за все их деяния пришлось бы расплачиваться «плохим», потому что люди обвиняли во всех грехах именно их.

Никто не сомневался, что все преступления, происходящие в Калифорнии, дело рук лос-малос. Поселенцы стали объединяться, чтобы противостоять бандитам. Во многих общинах установился относительный порядок и спокойствие. Проводились собрания, на которых решалось, как можно покончить с разбоем и грабежом в Калифорнии.

Время от времени в миссии Святого Христофора появлялся красивый и прилично одетый Том Сакс, навещавший Хуаниту. Никто не узнавал в этом молодом человеке дикого разукрашенного индейца, возглавляющего банду «плохих». Контраст между ними был поразительный, но отец Хуарес все же связывал их воедино, хотя никому не говорил о своих догадках. Он сочувствовал Тому, который так страдал из-за девушки, а сейчас страдает из-за своей неуемной мести.

Стоял январь 1848 года. После двухмесячного отсутствия Том снова появился в миссии. Отец Хуарес поприветствовал его и провел в святилище, где оставил в одиночестве сидеть на церковной скамье. В ожидании его возвращения Том разглядывал статуи и расписанные на библейские сюжеты потолки. Он не заметил, как священник тихо приблизился к нему.

– Хорошо, что ты опять здесь, сын мой.

Том взглянул на него покрасневшими от бессонных ночей глазами и встал.

– Извините, что отсутствовал так долго, отец Хуарес. Как она?

Их голоса эхом отдавались под сводами святилища. Священник улыбнулся и сделал Тому знак присесть на скамью.

– Ты будешь удивлен. Она почти полностью поправилась. Она разговаривает и все помнит. – Он помрачнел. – Первые несколько дней были ужасны. Она все вспомнила и… Но сестры все время были рядом с ней, молились за нее и убеждали ее, что она ни в чем не виновата. Они заставили ее поверить, что Господь не отвернулся от нее и что ей нечего стыдиться. Она сейчас немного окрепла и даже набрала вес.

Том чуть не расплакался от радости.

– А как насчет меня? Она помнит меня? Спрашивает обо мне?

– О, да. Мы часто говорим о тебе. Том поймал его взгляд.

– Она… все еще любит меня? Или она меня ненавидит за то, что я не помог ей?

Священник печально улыбнулся.

– Как она может ненавидеть тебя? Она никого не винит. Она сейчас более умиротворенная, но я не уверен, что она когда-нибудь избавится от воспоминаний и от кошмаров. Она все еще любит тебя, Том, но не жди от нее любви, о которой ты мечтаешь. Когда ты поговоришь с ней, ты поймешь, о чем я. Она изменилась, и ты должен любить ее на расстоянии, по крайней мере, сейчас. Том нахмурился.

– Что вы имеете в виду?

Священник накрыл ладонью его руку.

– Поговори с ней. Вы должны обсудить это наедине. И будь с нею терпелив, Том. Я уверен, что ты будешь милосерден. Ты – благородный и сильный мужчина. Сейчас с нею сестры, они помогают ей одеться к встрече с тобой. Пока мы ждем, я хочу еще кое о чем поговорить с тобой.

– О чем же, отец?

– О тебе, Том. Я хочу поговорить о тебе. Том отвел взгляд.

– А что обо мне говорить? Отец Хуарес тяжело вздохнул.

– Скажи мне правду, Том. Ты состоишь в банде лос-малос?

Том с удивлением взглянул на него, их взгляды скрестились. Том отвернулся.

– Я не могу лгать священнику. Да. Я состою в банде, более того, я – ее вожак. – Он затравленно посмотрел на отца Хуареса.

Тот положил ему на плечо руку.

– Не беспокойся. Никто об этом не догадывается, и я никому не скажу, что узнал. Ты мне слишком дорог. Я догадался, потому что ты хотел мстить и был полон ненависти к американцам. – Он сжал плечо Тома. – Ты поступаешь плохо, Том. Ты знаешь, как плохо.

Том судорожно сглотнул и уставился перед собой в одну точку.

– Я знаю. Я пытаюсь остановиться, но не могу, отец Хуарес. Я вспоминаю… как я увидел ее после… после… И дело не только в Хуаните. Американцы выгнали отца из Техаса, отобрали у него дом, землю. Мой отец до сих пор не может встать на ноги. Американцы считают себя выше людей с другим цветом кожи. – Он горестно покачал головой. – Мой отец был одним из первых поселенцев в Техасе. Он потерял жену и двух сыновей… и я потерял там жену. Мы воевали против мексиканцев, а когда все закончилось, американцы, вместо благодарности, прогнали нас. – Он глубоко вздохнул. – Извините, отец, но я не могу это забыть. Возможно, со временем у меня это получится, но не сейчас. Если я попаду за это в ад, значит, так тому и быть.

– Я не верю, что Бог пошлет тебя в ад, сын мой. Раз я, смертный, вижу доброту в твоем сердце, твое благородство и честность, то он, наверняка, тоже видит это. Но то, что ты сейчас делаешь, ничего не изменит. Ведь ты отнимаешь жизнь у людей, которые не повинны в том, что сделали с тобой другие. Ты ведь сам знаешь об этом. И, кроме того, ты постоянно рискуешь собой… Ты должен остановиться. Поселенцы собираются вместе, стягивают силы, расставляют ловушки. Они решительно настроены на то, чтобы изловить «плохих» всех до единого. Остановись, пока не поздно.

Том покачал головой.

– Нет. Я поклялся мстить до тех пор, пока Хуанита окончательно не придет в себя и не станет моей женой. Возможно, ей сейчас лучше, как вы сказали, но пока к нам не вернется прежняя любовь, я не остановлюсь.

Вошла монахиня и сказала, что Хуанита готова встретиться с Томом. Мужчины встали, и отец Хуарес взял руки Тома в свои.

– Подумай о том, что я тебе сказал, Том. Я буду за тебя молиться. Откажись от мести, Том.

– Я высоко ценю вашу заботу, отец. Но я не могу остановиться. Не сейчас.

Отец Хуарес нахмурился.

– Вас обвиняют в изнасиловании женщин и убийстве детей.

Глаза Тома расширились.

– Но мы не делаем ничего подобного. Клянусь вам, отец. Это кто-то другой!

– Я не говорил, что поверил в это, Том… Я говорю, что для тебя становится опасно заниматься этим. Вас преследуют, за вами охотятся. Рано или поздно вы попадетесь.

Том был вне себя от гнева, узнав о том, что их обвиняют в том, чего они не совершали. Он посмотрел в глаза священнику.

– Не важно. Без Хуаниты жизнь для меня не имеет смысла.

Священник грустно вздохнул и сказал.

– Пойдем. Я отведу тебя к ней.

Они вышли из святилища, и отец Хуарес подвел Тома к одной из комнат.

– Помни, – сказал он, – будь терпелив с ней. Она пришла в себя совсем недавно. И не прикасайся к ней, пока она сама этого не захочет.

Том кивнул. Его сердце неистово колотилось. Хуанита! Ей лучше! Скоро они опять смогут быть вместе. Священник удалился, а Том легонько постучал в дверь.

Тихий голос разрешил ему войти, и внезапно Том почувствовал слабость в коленях. Он медленно открыл дверь и увидел Хуаниту, сидящую у окна в платье кремового цвета. Она казалась ему ангелом во плоти. Исчезли темные круги под глазами, улучшился цвет лица, округлилась фигура.

Первое мгновение они не отрываясь смотрели друг на друга, потом Хуанита медленно опустила глаза. Том осторожно прикрыл за собой дверь и подошел ближе.

– Не подходи ко мне слишком близко, – тихо сказала она.

Том был в замешательстве. Он не знал, что сделать, что сказать, чтобы не испортить все.

– Ты… ты такая красивая, Хуанита. Это правда. Ты узнаешь меня?

– Да. Я… все помню, – ответила девушка, не поднимая головы. – Единственное, чего я не помню, это дни, после того, как… как они впервые пришли. И мои первые недели здесь. – Она переплела пальцы рук. – Мне жаль, что тебе пришлось увидеть меня в таком состоянии…

Ее голос оборвался. Как ему хотелось обнять ее, приласкать. Но у нее был такой вид, будто она собирается сбежать от него в любой момент.

– Все хорошо, Хуанита. Ничего не имеет значения, когда мы вместе. Возможно, ты ненавидишь меня за то, что я не оказался рядом с тобой тогда. Каждый раз… когда я думаю об этом, мне кажется, я мог бы тебя спасти. Эта мысль не дает мне покоя. Я никогда не прощу себе этого. Никогда!

Она покачала головой и смахнула слезу.

– Ты не должен винить себя. Ты не мог знать. Я не виню тебя, Том, и никогда не винила.

Он подошел ближе и опустился на колени.

– Посмотри на меня, Хуанита. Пожалуйста, посмотри на меня и скажи, что прощаешь меня.

Она сглотнула и нерешительно взглянула в его наполненные слезами глаза.

– Мне нечего тебе прощать, – печально ответила она.

Слезы заструились по лицу Хуаниты. Она смотрела на него и ужасалась при мысли о том, в каком состоянии он ее обнаружил. Он знает, что с ней случилось! Мысль об этом убивала ее.

– Скажи, что все еще любишь меня, Хуанита, – едва слышно произнес он.

Она всхлипнула и опустила глаза.

– Я буду всегда… любить тебя. Ты самый удивительный человек из всех, кого я знала. Я могла бы быть счастлива с тобой. Но я не могу любить тебя так, как ты хочешь. Все… все кончено, Том.

Он чувствовал, как тяжело стучит его сердце.

Ему хотелось хватить ее, прижать к себе и приказать никогда больше не говорить такие вещи. Внезапно он почувствовал страх и отчаяние.

– Не надо так, Хуанита. Ты так говоришь, потому что ужасные воспоминания еще свежи в твоей памяти. Со временем…

– Нет, ничего не изменится. Моя честь запятнана. Единственное, что мне остается, – отречься от мирских благ. Наверное, отец Хуарес не сказал тебе. Я… – Она хрустнула пальцами. – Я решила остаться здесь, в миссии… и стать монахиней… Здесь мир и покой. Здесь произойдет мое очищение. Господь поможет мне смыть позор…

– Нет! – он вскочил на ноги. – Не говори так, Хуанита. Ты нужна мне!

Она покачала головой. Слезы ручьем покатились из ее глаз.

– Ты – хороший человек, Том. Ты – сильный. Ты полюбишь опять..

– Я не полюблю опять! Пожалуйста, Хуанита, не поступай так со мной. Все эти месяцы я ждал, когда тебе станет лучше. Я преданно навещал тебя. Пожалуйста, не спеши. Хуанита, подумай еще.

Он прикоснулся к ее плечу, она отпрянула и вскочила со стула.

– Пожалуйста, не прикасайся ко мне, – всхлипнула она и отвернулась.

Он в отчаянии сжал кулаки. – Хуанита! Я люблю тебя! Я люблю тебя как прежде. Для меня ничего не изменилось!

– Нет! – запротестовала она. – Все изменилось! Я остаюсь здесь, и я никогда… никогда не выйду замуж. Мне очень жаль. Я люблю тебя. Но я люблю тебя только как друга.

Том только смотрел на нее, понимая, что если он попытается дотронуться до нее, она совсем расстроится.

– Хуанита, пожалуйста, не прогоняй меня. Я не хочу жить без надежды на будущее.

Девушка вытерла слезы дрожащими руками.

– Я не могу… дать тебе такую надежду. Мне жаль. Возвращайся к отцу… в Колорадо. Когда-нибудь ты встретишь другую…

– Нет, – спокойно и твердо сказал Том. – Другой не будет. Если тебя не будет со мной, значит, у меня вообще не будет женщины.

Хуанита почувствовала, как запылали ее щеки. Том стоял перед ней такой красивый, одинокий и несчастный. Ни одна женщина не могла мечтать о лучшем мужчине. Но она и мысли не могла допустить о том, что он будет с ней делать то, что делали с ней все эти подонки. Она стыдилась того, что произошло с ней, и была уверена в том, что только Бог поможет ей.

– Тогда… я должна молиться за тебя, – дрожащим голосом сказала она. – Это все… что я могу сделать. – Девушка умоляюще посмотрела на него. – Война окончена, Том. Я пытаюсь восстановить мир в своей душе. Если ты действительно любишь меня, ты поймешь. Ты должен жить дальше.

По его щеке скатилась слеза.

– Без тебя для меня нет жизни. Но я уважаю твои желания. Ты права. Я очень люблю тебя и понимаю твое желание остаться здесь. Но мне остается только мстить. Смерть для меня теперь ничего не значит. Я рад, что тебе лучше, Хуанита. Полагаю, что твое решение стать монахиней – еще одно наказание для меня. Я тебя не заслуживаю. Я потерял тебя. Не уберег.

– Не говори так, – всхлипнула она. – К тебе это не имеет никакого отношения, Том. Поверь мне. Из меня не получится жены для тебя. То, что я делаю, лучше для нас обоих.

Он глубоко вздохнул и открыл дверь.

– Том!

Он повернулся, чтобы взглянуть на нее в последний раз. Она такая красивая. Как он любит ее! Как страстно желает!

– Ты… вернешься?

Том с трудом проглотил комок, который застрял у него в горле.

– Нет смысла возвращаться сюда, – тихо сказал он. – Ты приняла решение. Будет еще хуже, если я еще раз навещу тебя.

– Но… как я узнаю, что с тобой все в порядке?

– Разве это имеет какое-нибудь значение? Она всхлипнула.

– Для меня это всегда будет иметь значение.

– Но не по тем причинам, которые важны для меня. До свидания, Хуанита. Я люблю тебя и всегда буду любить!

– До свидания, – прошептала она. – Спасибо… что помог мне и… привез меня сюда. Ты – очень хороший, Том Сакс. Я буду молиться за тебя. Когда-нибудь мы оба исцелимся. И полюбим опять. Я чувствую это в своем сердце.

Том только покачал головой, повернулся и вышел. На его сердце лежал камень. Ничего не вышло из того, на что он надеялся. Возможно, она еще передумает, но после того, что ей довелось пережить, он не вправе на этом настаивать. Если Хуанита будет здесь счастлива, то почему он должен мешать ей? Но без нее жизнь его будет безрадостной. Самое лучшее для него – найти смерть. Он с радостью расстанется с жизнью, как расстался бы с жизнью отец, не будь рядом Сары.

Том ничего не стал говорить отцу Хуаресу. Он вскочил на коня и поскакал в горы, где его дожидались друзья-разбойники. Расплата будет продолжаться.

Хуанита посмотрела ему вслед из окна, затем рухнула на колени и, заливаясь слезами, стала молиться, перебирая в руках четки.