Райский уголок. По велению сердца

Глава седьмая

В доме царила тишина.

Лёгкий ветерок пробегал время от времени по комнатам, шевеля шторы и портьеры. На кухне Кэрри перебирала гору вещей, которые приготовила для Мерайи: два одеяла, несколько теплых пледов, две большие мягкие подушки. По крайней мере, для начала этого было достаточно. Она найдет кого-нибудь в Сан-Марко, кто поможет переправить их Мерайе, а потом подумает над тем, что можно сделать для того, чтобы в маленьком домике у реки было теплее и уютнее. Большая часть мебели на вилле была либо слишком громоздкой, либо слишком хрупкой, но Кэрри не сомневалась, что в таком просторном доме непременно что-нибудь да найдется для Мерайи.

— Кэрри?

Это тихо произнесенное слово прозвучало так неожиданно для нее, что она вздрогнула и резко обернулась.

Лео стоят в тени на пороге, выделяясь темным силуэтом на фоне яркого весеннего дня.

Они долго молча смотрели друг на друга. Затем он подошел к ней, протянув навстречу руки.

— Ты простишь меня?

У нее от волнения пересохло в горле. Кэрри прокашлялась и тихо сказала.

— Не будь таким глупым. Мне не за что тебя прощать.

— Мне кажется, что есть. Я напугал тебя. Я больше никогда так не сделаю. Прости меня…

— Не ты виноват в этом. — Она нахмурилась и попыталась отвернуться.

— Больше этого не случится. Обещаю тебе.

Они все еще держались за руки, При этих словах Кэрри решительно вздернула подбородок и пристально посмотрела ему в глаза.

— А если, — она помедлила, — если я скажу, что больше всего на свете хочу, чтобы это случилось еще раз?

Лео заметно побледнел, еще крепче сжал ее руки, но ничего не сказал.

— Тогда как?

— Будь осторожнее, Кэрри, — тихо произнес он.

Она покачала головой.

— Нет. Я не буду думать об осторожности. Только не сейчас. Не могу. — Она высвободила свои руки и, отвернувшись от него, встала у стола. — Лео, я знаю, мне не следует говорить тебе то, что я сейчас скажу. Я понимаю, что это неправильно. Я не должна… Но я люблю тебя.

Выговорив, наконец, самое главное, Кэрри повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза и узнать свой приговор. Сцепив дрожащие руки, она тихо спросила.

— Лео — ты слышал, что я сказала? Я люблю тебя. Что же ты молчишь?..

Он подошел к ней и приподняв ее подбородок, пристально посмотрел ей в глаза. Лицо его было мрачным.

— Кэрри, Кэрри… Ты уверена? Ты действительно уверена в том, что чувство, которое ты испытываешь, не что иное как любовь? И что я — тот человек, который достоин этой любви? — Он наклонился и очень-очень нежно, словно маленькую девочку, поцеловал ее в лоб. — Кэрри, может быть, ты все это себе придумала, очутившись здесь чарующей южной весной и окунувшись в необычность происходящего?

— Нет!

Он еще сильнее сжал ее подбородок. Его глаза опасно сверкнули.

— Я еще раз повторяю, Кэрри — будь осторожнее.

Кэрри стала бить дрожь, и она ничего не могла с собой поделать. Но и отвести от него взгляд было не в ее силах.

— Ты цитировала мне что-то в этой самой комнате, — тихо сказал он, — помнишь? Что там говорил английский классик о двух величайших трагедиях в человеческой жизни? Одна из них заключается в том, чтобы не исполнилось желание сердца…

— …а другая — в том, чтобы оно исполнилось. Да, я помню.

— Итак, я говорю в третий и последний раз: будь осторожнее, Кэрри.

В его мрачных глазах, в той силе, с которой его пальцы стиснули ее подбородок, ощущалась пугающая напряженность. Она старалась изо всех сил казаться спокойной, хотя никак не могла унять дрожь.

— Я думаю, ты немного опоздал со своим советом. Лео, ты помнишь наш первый вечер, когда я приехала? Помнишь, что ты говорил мне? О том, что я еще не нашла свое приключение? Так вот, может быть, это именно оно. Может быть, ты и есть мое приключение. Так как же я могу быть осторожнее? Приключений не происходит с теми, кто бывает осторожен, не так ли?

И тогда он поцеловал ее — долгим, мучительно нежным поцелуем, который был красноречивее любых слов. Когда он, наконец, отстранился, она коснулась его лица кончиками пальцев и бесстрашно спросила.

— Лео?

— Да?

— Ты не хотел бы, то есть… — Кэрри запнулась и, несмотря на все свои усилия быть храброй, отвела глаза не в силах произнести последние слова.

— Что?

— Не хотел бы ты… заняться со мной любовью? — Неожиданно для себя она добавила шепотом. — Пожалуйста…

Он долго стоял молча в ожидании того момента, когда она поднимет на него глаза. Когда она, наконец, посмотрела на него, он улыбнулся.

— Да, — сказал он. — Хотел бы.

— Сейчас?

— Нет.

Она посмотрела на него с недоумением.

— П-п-почему нет?

Он положил руки ей на плечи.

— Потому что сейчас ты напугана.

— Вовсе я не напутана! — вырвалось у нее.

— Да. Все-таки, да. Мы оба знаем это. И оба понимаем, почему. Не так ли?

Кэрри молча смотрела на него.

— Все дело в Артуре, правда? Я не знаю, что этот человек сделал с тобой, но, бог мой, он сделал что-то такое, что напугало тебя.

— Тогда помоги мне. Покажи мне, что этого не надо бояться.

— Обещаю. Но только не сейчас. Не так скоро. Сейчас еще не время.

— А когда? Когда придет это время?

— Мы почувствуем, когда настанет этот момент. — Он наклонился, чтобы вновь поцеловать ее. И в этот раз она страстно прижалась к нему. И сейчас ока ответила на его поцелуй поцелуем.

Улыбаясь, он высвободился из ее объятий, легонько удерживая ее за запястья.

— Нет, нет, довольно, моя любимая! Иначе я за себя не ручаюсь!

Она подняла голову и с восторгом смотрела на него.

— О, Лео, как ты меня назвал?

Он поднес ее руки к губам и поцеловал сначала одну ладонь, потом другую.

— Моя любимая, — прошептал он. — Я назвал тебя своей любимой.

— И это действительно так?

— О, да, — ответил он.

Она обхватила его за талию и прижалась, уткнувшись головой ему в плечо. Так они стояли некоторое время и молчали.

— Кэрри… — произнес он наконец.

— М-м?

— Я хочу спросить тебя кое о чем?

Она подняла голову.

— О чем?

Он рассмеялся.

— Ты собираешься спать сегодня на кухонном столе?

Она уставилась на него, ничего не понимая.

Лео кивнул в сторону стола, заваленного простыняхми и подушками.

— Кажется, ты стелешь здесь постель? Интересно узнать, для кого?

Стоило только Кэрри рассказать о Мерайе, как он тут же принялся помогать. Оставив Кэрри дома собирать вещи для Мерайи, Лео отправился в Сан-Марко за повозкой. Через час он уже вернулся обратно. К тому времени, когда они сложили постельные принадлежности и подобрали кое-что из мебели, молодой Пьетро подогнал повозку к дверям дома. И веселая, жизнерадостная компания наконец отправилась в путь. Повозка, груженая доверху, раскачивалась и громыхала следом за ними.

День уже клонился к вечеру, когда повозка в сопровождении ватаги шумных ребятишек остановилась у дома Мерайи. Кэрри вбежала в дом.

— Мерайя, посмотрите, что мы привезли! Постельное белье, мягкий матрац, шторы, стулья.

Старушка сидела у окна. Когда Кэрри вошла, она подняласъ, опираясь на палку, и встала, выпрямившись во весь свой небольшой рост. В ответ на слова Кзрри Мерайя, преисполненная собственного достоинства, лишь слегка кивнула. Кэрри отметила про себя, что лицо Мерайи слегка порозовело. Она весело протянула старушке руку.

— Я так рада, что вы чувствуете себя лучше. Идите, посмотрите…

— Ты очень добра, — твердо сказала она. — Но мне ничего не нужно.

Кэрри невольно опешила.

— Но, Мерайя, — она обвела рукой скромную обстановку комнаты, — пожалуйста, не говорите так. Поймите, вам будет намного удобнее.

— Я ни в чем не нуждаюсь, — отчужденно проговорила хозяйка.

И тут Кэрри рассердилась. Стариковское упрямство просто вывело ее из себя. Кэрри стояла перед Мерайей, подбоченясъ.

— Ради Бога, не будьте такой упрямой! Разумеется, нуждаетесь. И если вы считаете, что мы потащимся обратно по этой проклятой дороге с грудой вещей, то вы сильно ошибаетесь. В конце концов, не очень-то любезно с вашей стороны встретить нас вот так после всего того, что мы… — она не договорила.

Мерайя вдруг переменилась в лице. Испугавшись, Кэрри шагнула к ней, протягивая руки.

— Мерайя? Что с вами? — и замолчала, поняв, что происходит.

Оказалось, что Мерайя просто-напросто беззвучно смеялась, не разжимая тонких губ. При этом ее худенькие плечи сотрясались от смеха.

— Мерайя? В чем дело?

Потребовалась минута-другая, прежде чем к старушке вернулась ее прежняя невозмутимость, и она смогла заговорить.

— Вот это, — выговорила старушка и изобразила позу Кэрри. Искорки веселья все еще светились в ее черных лукавых глазках. — Давненько я этого не видывала.

Кэрри тоже стало смешно.

— Вы имеете в виду Беатрис?

Мерайя кивнула.

— Si-i, — произнесла она, растягивая слово и печалько покачивая головой. — Много воды утекло с тех пор. Очень много. — Она перевела взгляд с лица Кэрри на дверь за ее спиной. От веселья не осталось и следа.

Кэрри обернулась. В дверях стоял Лео со свернутым ковриком на плече. Глаза Кэрри засияли при одном только его виде. Она повернулась к старушке.

— Мерайя, это…

— Друг, — докончил за нее Лео, по-прежнему стоя позади. — Давнишний друг Кэрри. Я помогаю ей на вилле, Он положил коврик на пол и подошел к старушке. Он взял руку Мерайи и почтительно, немного театрально поцеловал. — Меня зовут Лео.

Пожилая дама настороженно разглядывала его.

Он улыбнулся ей самой очаровательной улыбкой.

— Вижу, вы мне не очень-то верите. Я остановился в гостинице в Сан-Марко. Можете спросить кого угодно. Мы с Кэрри просто друзья. Я не обижу ее, обещаю вам. А теперь, — он быстро повернулся к Кэрри, не обращая внимание на подозрительный испытующий взгляд Мерайи, — пойдем, скажешь нам, куда класть вещи. Слух уже облетел Багни. Половина городка собралась, чтобы поглазеть на нас, как на цирковое представление!

Действительно, так оно и было. Старательные, услужливые руки десятка добровольных помощников уже разгружали повозку и вносили мебель в дом с громкими возгласами одобрения. Крохотный домик в одно мгновение заполнился людьми, доброжелательными, разговорчивыми, охотно помогающими делом и советом, но в то же время не скрывающими своего любопытства. Лео что-то тихо шепнул Пьетро на ухо, и парнишка исчез, чтобы через некоторое время вернуться уже с увесистым бочонком вина.

В ход пошли чашки и стаканы, привезенные Кэрри с виллы, но их явно не хватало, и детей послали по домам за посудой. Кэрри с невольным восхищением наблюдала за Лео, который знал итальянский не лучше, чем она сама, однако без труда объяснялся с людьми. Веселый и энергичный Лео парой фраз, красноречивыми жестами и дружеской улыбкой сумел расположить к себе друзей и соседей Мерайи.

Кэрри устроилась с чашкой вина в руке на подлокотнике кресла, которое они привезли и в котором сейчас сидела Мерайя. Она была очень довольна тем, что, сама того не желая, устроила для Мерайи веселую, шумную итальянскую вечеринку.

И тут, среди шумной болтовни и смеха, она вдруг вспомнила тишину и образцово-бездушный порядок, что царил в доме № 11 по Бэрримор Уок, с его современными удобствами, ярко освещенными окнами, подстриженной живой изгородью и ровными дорожками. Она вспомнила Артура и его манеру барабанить пальцами по столу в знак нетерпеливого ожидания чая ровно в пять часов. Вспомнила ненавистные вторники, четверги и субботы.

Она залпом осушила чашку.

— Кэрри!

Она подняла голову. Лео, явно довольный собой, стоял перед ней с большим керамическим кувшином в руке. От его веселого, бесшабашного вида на душе стало легче.

— Выпей еще.

— О, нет, мне уже хватит.

— Ерунда, Это лучшее вино кузена Пьетро. Ужасно дорогое. — Он сделал вид, будто вспоминает что-то. — Целых два с половиной пенса за галлон, так, кажется. Не отказывайся. Ты можешь обидеть хозяина. А он в данный момент занимается тем, что распаковывает наш фарфор. Тебе ведь не хочется, чтобы что-то разбилось?

Смеясь, она поддалась уговорам, и протянула свою чашку, хотя прекрасно понимала, что выпила уже гораздо больше, чем могла позволить себе. Лео наполнил чашку, дружески подмигнул, улыбнулся и исчез в толпе гостей. Кэрри наклонилась к Мерайе и увидела, что та смотрит на нее блестящими от слез глазами.

— Grazie, — тихо прошептала Мерайя. — Molte grazie, signora Stowe.

Кэрри улыбнулась липкими от сладкого вина губами и ощутила, как приятное тепло разливается по всему телу, как тяжелеет язык, а на душе становится легко и весело.

— Prego. И пожалуйста, — она нежно сжала хрупкую старческую руку, — пожалуйста, Мерайя, называйте меня просто Кэрри.

К тому времени, когда был произнесен последний тост, осушен до дна бочонок, а в маленьком домике наведен относительный порядок, на землю опустился теплый вечер. По одному, парами или шумными веселыми компаниями незваные гости стали расходиться по домам. Удобное мягкое кресло несколько церемонно водрузили у окна. Мерайя, отказываясь лечь в постель, расположилась в нем. Когда Кэрри, которая теперь более чем нетвердо держалась на ногах, наклонилась, чтобы на прощанье поцеловать хозяйку в морщинистую щеку, та что-то прошептала ей на ухо.

— Простите? — Не расслышала Кэрри.

— Приходи ко мне поскорее, — повторила та. — Я хочу тебе кое-что рассказать.

— Я приду.

Кэрри выпрямилась. Мир вокруг опасно закачался. Но рядом был Лео, который уверенно поддерживал ее под локоть и улыбался весело и поддразнивающе.

— Моя дорогая кузина, мне не хотелось тебе напоминать, но между этим домом и тем, что на горе, есть крутой подъем. Не пора ли нам отправиться восвояси?

Вечерний воздух был теплым и влажным. Где-то в горах прокатился отдаленный раскат грома. Слегка пошатываясь, Кэрри неловко стала взбираться на высокое переднее сиденье повозки, но покачнулась и чуть-чуть не упала.

— Осторожно! Если ты свалишься в такой темноте, мне, пожалуй, не отыскать тебя. — Рука, которая держала ее, была твердой. Не в состоянии справиться сама, она позволила Лео одним ловким движением подсадить ее в повозку. — Ну, давай. Ты устала, — он уселся рядом, привлек Кэрри к себе и положил ее голову себе на плечо. В кольце его рук было так покойно, так надежно, что Кэрри устроилась поудобнее и блаженно закрыла глаза. — Быстрее, Пьетро, быстрее. — Щека Лео прижалась к ее волосам. Уже засыпая, убаюканная мерным покачиванием повозки, она услышала, как он добавил еле слышно. — Моя любимая хочет спать…

Она сонно улыбнулась.

— Как ты назвал меня, Лео? Как ты назвал меня?

Но уже не услышала ответ.

Ночью сквозь сон Кэрри слышала, как разгулялась непогода. От жажды и ноющей головной боли она просыпалась несколько раз, но потом снова проваливалась в глубокое, лишенное сновидений забытье. В конце концов ее разбудил солнечный свет, столь ослепительно яркий, что стало больно глазам. Прошло некоторое время, прежде чем Кэрри решилась открыть их вновь. Она поморщилась и застонала. Перевернувшись на живот, она попыталась спрятать голову, которая раскалывалась от боли, под подушку. Но это не помогло. Ей казалось, что ока умирает…

Постепенно до нее дошло, что она лежит полностью одетая, но без туфель.

Она лежала неподвижно, снова и снова пытаясь сосредоточиться и вспомнить события вчерашнего вечера. Она вспомнила, как забиралась в повозку, как ее обнимали крепкие руки Лео, а после этого — провал. Как же она добралась до постели?

Она застонала… Что подумал о ней Лео?

Вскоре Кэрри поняла, что солнце стоит уже высоко, и пора вставать. Не прятаться же под подушкой весь день. Тогда она села, свесив нош с кровати. Комната закачалась. Стоило ей крепко зажмурить глаза, как комната перестала качаться. Она посидела так довольно долго, прежде чем снова открыть глаза. Потом осторожно встала. Каждое движение болью отдавалось в висках. Руки и ноги были словно ватные. Она налила в таз воды из кувшина и плеснула в лицо несколько пригоршней. Прохладная вода слегка освежила ее. Но, подойдя к зеркалу, Кэрри ужаснулась: лицо бледное, глаза опухшие, волосы растрепаны, а брюки и рубашка измяты до неприличия. С отчаянной решимостью Кэрри принялась приводить себя в порядок.

Только через полчаса она, наконец, решилась спуститься на кухню. Передвигаться приходилось с величайшей осторожностью. Лео был там — запах кофе и тостов уже разнесся по всему дому. Аромат, который в любое другое время она назвала бы восхитительным, в это утро был почти невыносим для ее взбунтовавшегося желудка. Стараясь не делать движений головой, она отворила дверь и прислонилась к косяку, прищурившись от яркого солнечного света.

Лео улыбался ей.

— Доброе утро, любовь моя. — Он был отвратительно бодрым и жизнерадостным. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Не будь таким бессердечным. — Кэрри поморщилась, ее глаза ныли от боли. Наконец, ей удалось рассмотреть Лео. Аккуратно одетый в безукоризненно чистую, отглаженную рубашку и брюки из шерстяной фланели, он находился в прекрасном расположении духа. — Ты просто омерзителен. Почему только я страдаю от похмелья? Кажется, это так называется?

Его улыбка стала еще шире.

— Практика — великое дело, это именно так и называется. Тебе плохо?

— Я умираю, — простонала она.

Его лицо буквально расплылось в улыбке.

— У меня для тебя есть кое-что. — Он взял чистый стакан и подошел к шкафу. Кэрри с трудом добрела до стола и плюхнулась на стул, закрыв лицо руками.

— О, боже! Мне так плохо… Все! Пока я жива, больше не выпью ни капли. Клянусь!

Он рассмеялся.

— Знакомая песенка! Ты лучше скажи, что больше не будешь пить домашнюю настойку кузена Пьетро — по крайней мере, до тех пор, пока не привыкнешь к ней.

Она подняла голову и застонала.

— И как только тебе удается оставаться таким свежим? Клянусь, я никогда еще не чувствовала себя так отвратительно.

— Ну-ка, попробуй.

Она с подозрением взглянула на странного вида смесь, которую он подал ей в стакане.

— Что это?

— Коктейль «Устрица прерий». Пей залпом, чтобы не растекся яичный желток. Пей, это помогает.

— Не хочу. — Она скривилась от отвращения и оттолкнула стакан.

Но Лео упрямо подвинул стакан обратно.

— Пей, тебе говорят, — посмеиваясь, повторил он. В его словах слышалось участие и нежная забота. Кэрри невольно подняла на него глаза.

— Попробуй, любимая, — тихо добавил Лео.

— Что в этом коктейле?

Как бы плохо ей не было сейчас, Кэрри не могла отвести от него глаз. Она оперлась подбородком на ладонь и смотрела на него, как зачарованная.

Он присел на краешек стола и взял ее руку в свою.

— Яйцо, острая соевая приправа, соль, перец и чуточку собачьей шерсти для аромата.

— Фу, отвратительно.

— Зато здорово помогает.

— Ты когда-нибудь сам пробовал?

Он отрицательно покачал головой.

— В таком случае тебе легко давать советы!

Он засмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Просто мне это не нужно, а тебе обязательно поможет.

— Мне кажется, ты пытаешься меня отравить, — пожаловалась Кзрри, — чтобы в конце концов унаследовать дом.

Наступило долгое молчание.

— Извини, — Она обреченно подняла стакан и бросила на него виноватый взгляд. — Не очень удачная шутка.

— Не очень, — спокойно согласился он.

Она неуверенно улыбнулась, и поднесла стакан к губам.

— И не очень умная. Ведь в любом случае ты — не единственный наследник. Придется все делить с Артуром. Боже, что я несу!.. Так ты говоришь, что это надо пить одним глотком?

— Да. Только так.

Она быстро проглотила адскую смесь и закашлялась.

— О Боже! И в самом деле отвратительно.

Он быстро поднялся.

— Ну вот м умница! Это первая половина лечения. А вторая — завтрак.

— Лео, я не могу…

— Завтрак! — твердо повторил он. — Кофе и кусочек тоста. И ты сразу же почувствуешь себя лучше. Я обещаю. Чуть позже ты сможешь вздремнуть где-нибудь в холодке. И через пару часов будешь в полном порядке.

— Ты меня балуешь, — вздохнула она. — Я этого совсем не заслужила. — Она почувствовала, что краснеет. — Это ты уложил меня вчера ночью в постель?

Он убрал волосы со лба и потянулся за кофейником.

— Да. Ты спала мертвецким сном, когда мы добрались до дома, и даже не шелохнулась. Возьми, выпей немного.

Она положила в кофе сахар и стала задумчиво помешивать ложечкой.

— А ты? Где спал ты?

Он стоял у плиты спиной к ней.

— Я остался здесь, на вилле, — ответил он. — На случай, если тебе понадобится помощь. Спал в соседней комнате. Сегодня утром наведался в Сан-Марш за чистой одеждой.

— Лео? — На дереве за открытым окном поразительно красиво запела птица. Воздух был наполнен нежным ароматом цветущей магнолии. — Почему ты так добр ко мне?

Он обернулся. С его лица исчезла безмятежность, уступив место настороженности, которая время от времени появлялась на его лице и внушала ей смутную тревогу.

— Потому что я люблю тебя, — медленно произнес он. — Я пытался не допустить этого. Один бог свидетель, чего мне это стоило. Но… оказался бессилен. Я люблю тебя…

По-прежнему самозабвенно пела птица. Легкий ветерок шелестел молодой листвой.

Лео подошел и взял ее за руки. Кэрри позволила привлечь себя.

Ночью, когда ты спала, я долго смотрел на тебя, — признался он. — Ты была, как дитя. Прелестное, невинное дитя. Я еще никогда не чувствовал… — он замолчал.

— Что? Что ты еще никогда не чувствовал?

Лео был смущен и с трудом подбирал слова.

— Я еще никогда не был так тронут. Никогда и никого мне не хотелось так защищать, как тебя. — Он крепче прижал ее к себе. — Ия никогда еще никого не желал так сильно. Никогда.

В ее памяти невольно всплыло непрошенное видение — прекрасная Анжелика. Просто друт, а еще очень красивая женщина и сложный человек.

— Ты уверен? — услышала она свой голос.

— Да, уверен.

— Тогда… — она замолчала, не смея продолжить. Кэрри была словно в плену. С одной стороны ее преследовал глубоко укоренившийся страх перед физической стороной любви, а с другой она всем своим существом жаждала познать это с Лео. Кэрри боялась и в то же время мучилась неутоленной потребностью любить и быть любимой.

Он слегка улыбнулся, качая головой.

— Нет. Еще не время.

— А когда?

Он нежно обнял Кэрри и она склонила голову на его плечо. — Ты еще не готова. Пока не готова. — Она почувствовала, как он сотрясается от еле сдерживаемого смеха. — Между прочим, похмелье — не самое удачное состояние для любви. Ты уснешь прежде, чем почувствуешь хоть что-нибудь.

Она вздохнула, у нее действительно слипались глаза, но какое это было удовольствие — чувствовать его рядом, ощущать запах его кожи, волос, слушать его голос. Какое блаженство!

Они долго стояли в тишине, тесно прижавшись друг к другу. Наконец она тихо спросила.

— Это, наверное, грешно, то, что мы делаем?

— Да.

— Я замужняя женщина. Мы — двоюродные брат и сестра. А когда были детьми, то были почти что родные.

— Да.

— Это грех. Большой грех!..

— В глазах общества? Да, грех.

Она подняла голову и взглянула на него широко распахнутыми ясными глазами.

— Тогда почему у меня нет ощущения вины? Почему я не чувствую, что совершаю дурное? Почему? Почему я так счастлива?

Вместо ответа он крепко прижал ее к себе. Она положила голову ему на плечо, пытаясь унять волну дрожи.

— Лео?

— М-м?

— Я хочу оказаться рядом с тобой в постели. Пожалуйста!

Она поняла, что он улыбается.

— Нет. Нет и нет. Пока нет, любимая.

Вторники, четверги, субботы. Но сейчас все будет иначе. С ним все должно быть иначе!

— Но когда же, Лео? Когда?

— Когда ты будешь готова к этому, Кэрри, любовь моя. Когда ты не будешь бояться…

Медленно тянулся этот тихий, теплый день. Как и предсказывал Лео, Кэрри постепенно становилось лучше. В полдень она задремала в тени распустившегося каштана и пробудилась только тогда, когда солнце начало опускаться за горную вершину на западе.

Лео сидел рядом, глядя на нее. Рядом с ним на траве лежал поднос с двумя стаканами.

— Тебе лучше?

— Да, спасибо. Кажется, все прошло.

— Вот лимонад, очень вкусный, а главное, холодный.

Она с жадностью осушила стакан. Он наклонился и поцеловал ее во влажные губы, нежно слизывая с них капельки влаги.

— Это — самый вкусный лимонад, который я когда-либо пробовал, — сказал он, тяжело дыша. — Так он намного вкуснее.

— Лео…

— Что?

Она засмеялась.

— Нет, ничего. Просто — Лео. Лео, Лео, Лео. Я люблю тебя, Лео!..

— Да, я знаю.

Он встал и протянул ей руку. Она приняла ее, и они, взявшись за руки, зашагали к дому. Никто не проронил ни слова, пока они шли по затененным комнатам. Только у подножия лестницы Лео вдруг остановился, повернул ее к себе лицом и долго смотрел на нее, положив руки ей на плечи.

— Кэрри, ты уверена?

— Уверена.

Держась за руки, они поднялись по лестнице. В башенной комнате Лео закрыл ставни. В наступившей полутьме Кэрри молча наблюдала за ним. Он подошел к ней вплотную, медленно прижал к себе. Она закрыла глаза.

— Уже пришло время?

— Да, пришло.

Очень нежно, едва касаясь, он поцеловал уголки ее губ. Медленно провел кончиками пальцев по ее щеке.

— Что? Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Голос у нее срывался, а темные глаза неожиданно затуманились.

— Ничего, моя любимая. Ничего из того, чего не хочется тебе самой.

Томительно медленно, одну за другой, он расстегивал пуговицы на ее блузке, целуя каждый участок обнажающегося тела.

— Ну, не дрожи так.

— Прости, ничего не мшу с собой поделать.

Он раздел ее и обнаженную отнес на руках в постель, нежно, ко настойчиво предупреждая ее стыдливые попытки прикрыться.

— Не прячься от меня, — попросил он. — Ты так прекрасна.

Она застенчиво смотрела на него, пока он раздевался, улыбаясь ей. Потом протянула навстречу ему руки.

— Как странно, — сказала она.

— Что странно?

— Я уже пять лет замужем, но еще ни разу не видела обнаженного мужчину. Ты очень красив, Лео.

Он лег рядом, кончиками пальцев поглаживая ее лицо.

— А теперь, любовь моя, успокойся. Тебе нечего бояться. Я не причиню тебе боли. Обещаю, что никогда не заставлю тебя страдать. Я только хочу доставить тебе удовольствие. Ну, скажи, так тебе хорошо? А так?

Он был очень нежен, и это вызвало в ее душе бурю никогда прежде не испытанных чувств. Губы Лео нетерпеливо прикоснулись к ее губам, а потом скользнули по шее, спускаясь к груди, пока, наконец, его рот не сомкнулся вокруг розового, набухшого соска. У нее перехватило дыхание от прикосновения его теплого языка, которым он так сладко проводил по ее груди. Его руки дарили ей такое блаженство, что она была готова кричать от восторга. Инстинктивно ее тело изогнулось, еще теснее прижимаясь к нему, требуя все более изысканных ласк. Не выдержав мучительного ожидания, она умоляла его отказаться от сдержанности. И тогда они слились в едином порыве страсти. Когда Кэрри показалось, что она сойдет с ума от невыразимого наслаждения, все, что накопилось в глубине ее тела за эти сладостные минуты, взорвалось невероятным исступленным восторгом. Слабый крик благодарности, похожий на стон, сорвался с ее губ.

Потом они лежали рядом и никто из них не хотел нарушить словами то удивительное состояние, которого им удалось достичь. Кэрри легла на живот, положив голову на руки, разглядывая его полусонного. Наконец он приподнялся на локте и, заглянув ей в глаза, осыпал поцелуями ее лицо. Кэрри счастливо засмеялась. Она поймала его руку, поглаживающую ее спутанные волосы, рассыпавшиеся по обнаженным плечам, поднесла ее к своим губам, покусывая кончики пальцев.

— Шаловливые пальчики, — прошептала она и подняла руку, чтобы коснуться его губ. — И шаловливый, шаловливый язычок!

Он блаженно улыбался.

— Ах, какой же ты шалун, — нежно прошептала она, закрывая глаза и улыбаясь. — Где ты научился таким шалостям?

Последовало молчание, потом он сказал очень спокойно.

— Это имеет значение?

Она открыла глаза — огромные, умиротворенные, доверчивые.

— Нет, — ответила она. — Не имеет.

И это была правда.

Много позже, уже погружаясь в сон, она спросила:

— Лео, какой сегодня день?

— По-моему, четверг, — ответил Лео. — Нет, пятница. Точно пятница. А что?

Она мечтательно улыбнулась с закрытыми глазами.

— Ничего. Просто хотела узнать.

— Говорил ли я тебе, — он намотал прядь ее волос на палец, — что нашел в Багни гараж, где можно взять машину напрокат? Завтра, — он наклонился, чтобы поцеловать ее спину, — завтра я повезу тебя в Сьену.

Дорога в Сьену пролегала по холмистой местности Чьянти. Понадобился целый день, чтобы добраться туда. Как заметил Лео, возможно, итальянскому правительству удалось кое-что сделать для реконструкции железных дорог, но вот за что они еще не сумели взяться, так это за автомобильные дороги. В этом местечке они провели два дня и две ночи, которые показались Кэрри волшебными, полными неги и очарования. Само путешествие приносило незабываемые впечатления. Они не спеша проезжали мимо сонных городков и селений, которые выглядели так, словно время невластно над ними. Вот и горы остались позади. По мере приближения к югу стало намного жарче. Никогда не забыть Кэрри тот момент, когда она впервые увидела Сьену — массивные городские стены из кирпича терракотового цвета, и изящные шшшисные башни с мерцающими на солнце крышами.

Они остановились как муж и жена в небольшом отеле близ центра старинного города. И потекли день за днем, ночь за ночью.

Днем они гуляли по прохладным лабиринтам тихих узких улочек, изумительным площадям, разглядывая великолепные здания работы знаменитых мастеров, или потягивали вино за столиком кафе на восхитительной Пьяцца цель Камне. А ночью они любили друг друга. Кэрри еще никогда не была так счастлива. С каждым мгновением, проведенным с Лео, она любила его все сильнее, и, к ее восторгу, Лео, казалось, становился более внимательным к ней, более страстным. Для них стало потребностью ежеминутно видеть, слышать, касаться друг друга. Легкое прикосновение рук порой вызывало возбуждение настолько острое, что они спешили в свою крохотную душную комнатку и опять любили друг друга.

— Какой развратной женщиной я стала, — сказала Кэрри скорее с удовлетворением, нежели с сожалением. Она лежала обнаженная на узкой постели. Лео сидел рядом на полу, дым от его сигареты кольцами поднимался в неподвижном воздухе. Их поспешно сброшенная одежда в беспорядке лежала у двери.

— Уверена, что клерк за конторкой все прекрасно понимает. По крайней мере, догадывается, для чего мы так часто возвращаемся в комнату. Ну и пусть! Мне это безразлично.

Лео улыбнулся.

Кэрри перевернулась на спину, широко раскинув руки.

— Никто в Гастингсе не поверил бы этому, — добавила она, притворно ужаснувшись.

И они засмеялись так, как могут смеяться только влюбленные — не потому, что сама мысль показалась смешной, а просто от радостною сознания, что они вместе и любят друг друга.

Он взял ее руку и провел пальцем по линиям ладони.

— Нам придется отправиться обратно рано утром, — сказал он. — На дорогу уйдет большая часть дня.

— О, Лео, неужели мы должны возвращаться? Но я не хочу уезжать. Я хочу остаться здесь. Навсегда, навсегда, навсегда!

Легкая грустная улыбка коснулась его губ, когда он покачал головой.

Она села на кровати, подтянула ноги к подбородку и обхватила их руками. Неожиданно выражение ее липа стало серьезным.

— Лео, что мы будем делать?

Это был вопрос, который ни один из них не осмеливался задавать другому. Вопрос, который они до сих пор старательно избегали.

Лео загасил окурок в пепельнице.

— Лео? Нам ведь надо поговорить об этом, правда?

Он глубоко вздохнул.

— Да. Полагаю, что да. Но не сейчас. Только не сейчас, любимая. — Он поднялся, наклонился над ней, подняв пальцем ее подбородок, и поцеловал. — Только не сейчас.

Большую часть дороги домой она дремала, положив голову на плечо Лео, и проснулась только тогда, когда они миновали массивные городские стены Лукки и начали подниматься вверх по долине вдоль реки в сторону Багни. Солнце уже собиралось спрятаться за вершины гор, когда они проехали мимо необычного древнего моста, известного как Понте дель Дьяволо — причудливой конструкции, автор которой попросил помощи у самого дьявола, обещая взамен отдать князю тьмы душу первого, кто пересечет мост. Но находчивый архитектор перехитрил дьявола, пустив через мост свинью.

— Бедная свинка! — сказала Кэрри, когда впервые услышала эту историю от Лео. — Вряд ли это было справедливо, правда?

Они остановились на несколько минут, чтобы поближе взглянуть на легендарное сооружение, и взобрались по узкой, крутой тропе, которая вела к мосту. Взявшись за руки, они прислонились к парапету, глядя вниз на бурлящие воды реки.

— Лео?

— М-м?

Она повернулась к нему.

— Я люблю тебя.

Его губы медленно растянулись в улыбке.

— А я тебя.

Она сделала вид, что сомневается, а потом кивнула, лукаво блестя глазами.

— Да, я верю, что ты тоже любишь меня.

Автомобиль не надо было возвращать до утра, поэтому они позволили себе последнюю роскошь — подъехать на нем прямо к вилле. Как ни жаль было Кэрри покидать Сьену, она была обрадована при мысли о том, что возвращается домой. Домой! Как приятно знать, что у тебя есть дом. А когда рядом Лео, то это — просто райское блаженство! Они откупорили бутылку вина и взяли ее с собой в башенную комнату.

Всю ночь напролет Лео не давал ей спать, и ока снова и снова погружалась в глубины восхитительных и ранее незнакомых опущений, которые он сумел пробудить в ней. Разгоряченные любовными ласками, они вином утоляли жажду и потом снова занимались любовью. Утомленные, они уснули только под утро, оставив ставни открытыми, чтобы прохладный ветер с гор охладил их обнаженные тела.

На рассвете Кэрри проснулась от крика. Испуганная, села в постели. Рядом с ней метался Лео. Кэрри попробовала его разбудить.

— Лео? Что с тобой?

— Ничего. Все в порядке, — сказал он, открыв глаза.

— Но ты кричал во сне.

— Просто мне приснился кошмарный сон. Извини, что разбудил тебя.

Она облокотилась на руку и в темноте протянула к нему руку. Его тело было, словно натянутая пружина, а волосы стали влажными от пота.

— Лео, умоляю тебя, что случилось?

— Ничего, Кэрри, ничего. Я же сказал тебе — мне приснился плохой сон.

Он отодвинулся от нее, сбросил с себя одеяло, подошел сначала к умывальнику, а потом к окну. Она слышала, как он передвигается по комнате, вынимает сигарету и легонько постукивает ею по портсигару. Молча смотрела, как он зажег спичку, и на фоне темного неба смутно различила его силуэт.

— Спи, Кэрри, — тихо сказал он. — Со мной все в порядке. Не беспокойся. — Но его голос звучал глухо и неуверенно.

Теперь ее глаза привыкли к темноте, и она могла разглядеть его легкую фигуру, застывшую у окна. Она долго лежала в тишине, пока не задремала. Когда он опять забрался в постель, она сонно зашевелилась и повернулась к нему. Не говоря ни слова, он положил ее голову себе на плечо, и спустя некоторое время они вновь погрузились в сон.

Ранним ясным утром их внезапно разбудил неожиданный резкий звук колокольчика у входной двери.

— Боже всемогущий! — Лео сел на постели и взъерошил волосы, которые падали ему на лоб. — Что это такое?

Кэрри прижала одеяло к груди.

— Кто-то к нам звонит! И в такую рань!

Колокольчик зазвонил опять, с большей настойчивостью.

Лео застонал, обхватив голову руками.

— Будь он проклят.

— Но кто это может быть? — Кэрри вскочила с кровати, схватила халат, натянула его на себя и вышла на балкон. Ее взгляд упал на большую соломенную шляпу, затейливо украшенную цветами и огненно-красным шарфом. Заслышав над головой скрип ставней, женщина подняла голову, широко улыбнулась и жизнерадостно помахала рукой.

У Кэрри упало сердце.

Мэри Уэббер вновь помахала рукой.

— Миссис Стоу, дорогая! Я ведь обещала, что наведаюсь к вам в гости, и вот я здесь. — Она подняла руку, в которой держала длинный белый конверт. — Какое приятное приключение! Один очаровательный молодой человек предложил подвезти меня в своей повозке. Смотрите — я принесла вам письмо. Оно прибыло вчера.