Разговоры под водку

На следующее утро, когда я переходила улицу, на которой жил Нил, меня окружили мотоциклисты. А потом их мотоциклы тарахтели на углу еще минут восемь. Я протерла глаза — нет, я не ошиблась. Я действительно привлекла внимание молодняка. Шайка подростков на другой стороне улицы орала всякую похабщину в мой адрес, врубив стерео на полную мощность. Казалось, эти восемь минут никогда не кончатся.

Я плохо выспалась прошлой ночью. Все мои сны были об одном и том же, а именно — о трахомарафоне с Нилом. Шесть месяцев нашего «романа» сгустились в один коллаж из грязных выходок, секса где попало, непристойностей и неуместностей. Короче, в одно странное, противоестественное совокупление.

Вдоль улицы стояли искореженные машины. Осторожно обходя кухонные отбросы, я шла все дальше, вниз от дома № 350 к дому № 112. Жена моего брата Денис радостно сообщила мне, что Чарли, брат ее старого школьного друга, когда-то был надзирателем Нила. В разговоре она взяла инициативу в свои руки и вывалила на меня все: и про то, что в прошлом я выбирала не тех парней, и про то, что у меня нет никакой личной жизни в настоящем.

Наконец она вручила мне адрес со словами: «Ты же не собираешься опять с ним возиться?» Я сразу почувствовала себя нашкодившим подростком.

Перед домом Нила был припаркован серебристый «сааб», к которому мои юные поклонники, ясное дело, уже пробовали подступиться, судя по во всю мигавшей сигнализации. Обычно я не обращала внимания на машины, но эта улица была такой убогой, что любая не тронутая граффити поверхность сразу же бросалась в глаза. Дорогая машина.

Возможно, у Нила много награбленного добра, а здесь он живет просто для отмазки?

Я постучала в дверь и отступила, украдкой вытирая испачкавшиеся костяшки пальцев. Когда за дверью послышался шум, я заставила себя отвернуться и посмотреть на дорогу. «Сааб» уже украсился праздничной «шляпой» из кухонных отходов. Кровь пульсировала у меня в висках.

Неожиданно краем глаза я заметила, как за стеклом откинулась шторка.

— Нил, это ты?

Голова у меня закружилась. Обалдеть! Мамочка была права. У меня очень, очень плохой вкус.

Передо мной стоял Нил. Он постарел на двенадцать лет, но ни чище, ни лучше от этого не стал. Глаза его покраснели — наверное, от привычки выкуривать до завтрака пару косячков. Одежду он носил наизнанку, чтобы сократить расходы на домашнее хозяйство. Но он остался все таким же тощим и обезоруживающе симпатичным вроде американского киноартиста Бена Афлека. И выглядел таким же беспокойным, как и раньше. Ничего не изменилось.

— Нил? — тоненько пропищала я.

— Кто спрашивает?

— Это Кэсс. Кэссиди Блэр. Из…

Откуда? С заднего сиденья твоего «кингвуда»? С крыши гаража твоих родителей? Из мастерской «развал-схождение»?

— Кэсс!

На его лице появились морщинки — это он улыбнулся. И широко распахнул дверь, жестом приглашая меня войти.

— Заходи. Сегодня просто день посетителей. У меня есть кекс.

Я вошла внутрь и с облегчением присвистнула. Слава богу, большое количество принятых внутрь химических элементов явно стерло из его памяти то, как я променяла его музыку на «Дюран-Дюран» — исключительно ради Дона ла Рокса, их барабанщика, а его бросила. В последнюю нашу с Нилом встречу мы вусмерть надрызгались на празднике «Шутценфест» и устроили там показательный скандал. Я отколошматила его по коленке своим багровым ботинком «Док Мартене», а он чуть не разодрал мой жилет из черного искусственного меха. Наше расставание было явно не в стиле сентиментальных женских романов Джейн Остин, но зато оно было быстрым и окончательным.

Пока я шла за ним по длинному коридору, я чуть не задохнулась. К тому же меня насторожило упоминание о еще одном посетителе. Или посетительнице? Я вовсе не хотела впутываться ни в какие разборки в стиле боевика «Собачий полдень». Все, что мне было нужно — это получить дельный совет. А вот протухший роман словно из секонд-хенда мне был совсем, совсем не нужен.

На кухне мне в глаза неожиданно ударил свет из окна.

— Извини, здесь воняет. Дай, я открою окно.

Голос был глубокий и незнакомый. На фоне окна задвигался чей-то силуэт.

Мое сердце екнуло: я явно затесалась в альтернативную реальность, где все нереально и все — психи. Это был старший брат Нила, Сэм. И он был похож на киноактера Дэвида Духовны: такой же ученый зануда, с прямыми волосами и холодным выражением лица. В воздухе словно засверкали летающие искорки, и я въехала, что это мельчайшие капельки моей слюны — мой рот среагировал на сексуальный импульс прежде меня. Надвигалась самая настоящая катастрофа.

Сэм Таскер был умником. Он всегда рассматривал меня взглядом энтомолога — я для него была очумелой букашкой, зачем-то ползающей по страницам его ученых книг. Сейчас его взгляд был иным. В сущности, выражение его лица было абсолютно бесстрастным. Серьезный парень.

Я осторожно подошла к предложенному им стулу. Мне приходилось видеть такие лица у мужчин в форме, которые совали в окно моей машины маленькие трубочки, а потом говорили: «Выходите». О боже, если бы я знала, что его встречу, то хотя бы приоделась…

Все, хватит. Мысленно я дала себе пинка: «Быстро узнавай, что нужно, и домой!»

В это время ко мне сзади подошел Нил и сказал:

— Эй, Сэм! Смотри, это Кэсс. Помнишь, та девушка с крыши?

Выражение лица Сэма слегка изменилось, и он произнес: «Помню». В его голосе угадывался наитончайший намек на улыбку. Стараясь найти чистое место, куда можно сесть, он покосился на мою кожаную юбку-карандаш.

— Хочешь кекса с корицей? — предложил Нил.

— Нет, спасибо. Я только на минутку, чтобы спросить тебя… — Я тянула и избегала смотреть в лицо Сэму. — То есть, — заикнулась я, наконец повернувшись к нему, — в смысле, мы с Нилом давно не виделись.

Мне стало стыдно. Потому что моим первым побуждением было держать дистанцию и всячески показывать Сэму, какая я стала хорошая — не такая, как тогда, когда была с Нилом. Но что, на самом деле, я могла ему рассказать? Что работаю в видеопрокате? И за деньги соблазняю чужих любовников? Что у меня нет бойфренда, мужа, детей и даже домашних млекопитающих? Что я редко встречаюсь с единственным братом, особенно после того случая на Рождество два года назад, когда они с Денис разругались в дым? Тоска зеленая была их слушать. Неудивительно, что, насмотревшись на них, я превратилась в неудовлетворенную старую деву.

Визит тем временем затягивался.

В присутствии Сэма я не могла расспросить Нила о его воровских секретах. Его брат, по моим подозрениям, был или копом, или сотрудником службы безопасности. Скорее всего, копом. Слишком хорошая выправка и слишком неодобрительная манера молчать. К тому же на нем была одежда серого цвета, а его «сааб», как я догадалась, не являлся общественным средством передвижения.

У меня совсем немного знакомых среди блюстителей порядка. Во всех них есть нечто, приводящее в трепет. Только у моего университетского друга Гаса Стэмпа, который бросил совершенно бесполезный курс по искусству и стал копом, есть чувство юмора. Это его и спасает от превращения в леденящий кровь персонаж. Но даже если такое когда-нибудь и случится, я думаю, с ним будет еще веселей. Особенно, если учесть его ежегодные появления на Марди Грасс на параде геев и лесбиянок в костюме одной из сексуальных агентш национальной безопасности из комедийного сериала «Ангелы Чарли».

Копы знают человеческую природу. Они каждый день видят ужасные вещи, и это влияет на их образ мыслей. Они знают, на что ты способен в отчаянии. Сэм смотрел на меня так, как будто видел меня насквозь, и мне это не слишком нравилось. Но поделать я ничего не могла, так как это, видимо, тоже было определенным проявлением его сексуальности, которой я не могла сопротивляться. Я мысленно захныкала. А вдруг он видел меня на «Колесе фортуны»?

Так что я замолчала и начала угощаться кексом. Потом рассказала пару побасенок о своей работе (административный ассистент), домашней жизни (две собаки) и о том, почему я живу в Аделаиде (меня сюда забросили мои гламурные путешествия с целью развеяться, чтобы не сойти с ума от своей занятости). Я не знаю, почему я лгала, но так увлеклась, что сама себе поверила. А в своих выдуманных щенков — их звали Дугал и Оскар — я просто влюбилась. И, когда Сэм ушел, покинула их уже с некоторым сожалением. Ах, мои маленькие, игривые проказники — Дугал и Оскар!

Мы с Нилом помахали ему, пока он садился в свой «сааб», к этому времени украшенный уже целыми гирляндами кухонных отбросов. Кто-то явно съел очень большую кастрюлю лапши.

Как только мы пригребли обратно на кухню, я взяла быка за рога:

— Нил, помнишь, как ты спер сережки у миссис Дэвенер?

Он смущенно повернулся ко мне:

— Ага.

— Ладно, не напоминаю, не напоминаю. О'кей? Итак, пу-уф! — Я махнула в воздухе рукой. — Все забыто. А теперь расскажи-ка мне, как соблюдать осторожность на густонаселенной улице? Чтобы тебя не застукали?

Я старалась быть жесткой, но, глядя на него, то и дело запиналась. Была ли тому причина, что я когда-то придумала, что люблю его, или это все его хренова маргинальность? Разговаривать с ним было все равно что вести репортаж с места событий. Как будто я журналистка, а он — герой репортажа «Наркотики в нашем городе». Стоя в проеме взломанной двери, я вещаю в микрофон что-то вроде: «Снова наркоман! И он еще хочет улучшения бытовых условий!»

Я с трудом сглотнула и машинально произнесла вслух часть мысленного репортажа:

— Такие, как ты, словно специально заставляют говорить о вас все более и более ужасные вещи. Вы думаете, люди хотят это слышать?

— Эй, — выпрямился он, — ты что, мне угрожаешь? И вместо того чтобы разозлиться, Нил удивился. И тем взял меня за душу. Боже! Все шло не так, как я надеялась. Стараясь не обращать внимания на выражение его лица, я разлила пиво. Я могла бы много о чем себе напомнить. В частности, почему мне давно пора послать его к чертям собачьим. Он достаточно сбивал меня с панталыку. И еще — почему мне нельзя было его жалеть.

— Помнишь, как ты грозился рассказать моим родителям, что я курила наркоту на Паркер-стрит?

На Паркер-стрит был ночной клуб, где играли лучшую альтернативную музыку в городе. К несчастью, в нем также почти каждую ночь случались полицейские рейды с целью изъятия наркотиков и пресечения азартных игр. Как только я нашла подружку, которая согласилась быть моей крышей и выгораживать перед родителями, я начала там регулярно «гаситься». Наркотики изменяли образное восприятие музыки и жизни, и вскоре в моем костюме появились добавочные аксессуары — английские булавки.

— Ага, — тихо произнес он и сглотнул.

Да, на этом с ним не сторгуешься. Это было так, детская чепуха. Мы все время делали друг другу всякую подростковую лажу, потому и разбежались. Для нас уже не было места в том мире. Я уже было собралась извиниться и откланяться, как вдруг что-то от прежнего Нила блеснуло в его озорных глазах.

— И все еще могу рассказать им, чтоб ты знала.

— Нил, я больше не долговязая ученица старших классов. Забей. Ничего ты не расскажешь.

— Ах так! — сказал он громко, но было все еще неясно — он разозлился или просто устал.

Я внимательно посмотрела на него:

— Спорим? Ну и ладно. Ты проиграл, Нил. К сожалению, они умерли, а миссис Дэвенер жива-здорова, живет в Гленелге. Так что давай, рассказывай мне все, что надо, и дело с концом. Долго ты еще будешь упираться? Предупреждаю, мое терпение скоро лопнет.

Из Нила, казалось, вдруг выкачали всю энергию. Она вытекала из его конечностей, как воздух из надувного матраца. Он устало опустился на кухонный стул.

— Хорошо. Хочешь кофе?

— Конечно.

Он согласился меня выручить, и все в мгновение ока вернулось назад. Его незрелость, его маленькие хитрости, его уязвимость и редкие всплески доброты, которые держали нас вместе. Я встала и, стараясь скрыть, что мне не по себе, поставила чайник на плиту. Он сидел, уставившись на свои руки, похожий на двенадцатилетнего мальчишку. Я быстро отвернулась и вымыла пару кружек, достав их из сваленной в раковине посуды.

— В каком возрасте они умерли, Кэсс?

— В пожилом, Нил, — буркнула я. — Им было около семидесяти.

Я была на пятнадцать лет младше своего брата, и мои родители оба умерли от сердечной недостаточности, когда я была еще очень молода. Поэтому в университете я каждое утро напоминала себе, что мне больше не нужно красить волосы в голубой цвет или делать татуировки в стиле боди-арт.

— Итак, что ты можешь рассказать о том, как залезть в чужой дом?

— Зачем тебе это?

Я разлила кофе и села.

— Потому что у меня есть работа и мне нужна кое-какая информация, — сказала я, выдержала паузу и, взглянув ему в лицо, решила быть честной. — Это не то, о чем ты думаешь. Все легально вроде как у Нэнси Дрю, помнишь, из молодежного сериала, только без ребят Харди. Мне очень нужна эта работа, Нил.

Следующие два часа он потратил на изложение своего подхода к «работе». Казалось, он был абсолютно беззастенчив с жертвами и домами, которые грабил. Или, как я догадывалась, ничего не хотел о них знать. Видимо, они представлялись ему некими препятствиями на пути к сокровищам, а себя он воображал кем-то вроде пирата.

— Семери 4 за соседями! Будь уверена, что держишь под контролем всю улицу, а не только один дом. Проверь дома вокруг, места, где собираются люди, проверь гаражи и места для парковки машин, особенно парковки проживающих в доме постоянно. Наведайся туда рано утром. И все хорошенько спланируй. Каков там заведенный порядок? Есть ли сигнализация или только так, наклейка для блезиру? Посмотри, выходит ли из ящика проводок к сигнальному звонку. Проверь, как там с соседской взаимовыручкой, наведи справки о службе безопасности. Подыщи себе укромное местечко, чтоб не шухернуться. Кстати, кем ты собираешься прикинуться? Тебе нужно быть незаметной, приветливой с каждым, но не слишком. Как только ты уйдешь, никто тебя и вспомнить не должен. Отводи 5, чтобы никакие характеристики ни у кого в мозгах не всплыли. Короче, будь незаметной.

На этом список его советов закончился. Я записала кое-что, повторяя про себя отдельные детали, пока все не утряслось в голове. Мы выпили по три чашки кофе, и скоро я прыгала, как бобик. Как и каждый день, ровно в четыре часа запищал мой поддельный «Ролекс». Я покупала часы без инструкции и теперь не знала, как их отключить. Как раз в это время Нил собрался выкурить косячок-другой.

Потом он выдул две кружки пива и сделал для нас обоих в тостере сандвичи с сыром. В наших отношениях все еще чувствовалась настороженность, но мы заключили некое странное перемирие.

В машину я села с мрачными мыслями о слабости духа. О задании я больше не беспокоилась — теперь у меня была вся нужная информация, чтобы держать Дэниела под прицелом. Нил не бог весть что мне рассказал, но все же. Хотя, если честно, наша встреча заострила факт, что у него совершенно другая, больше не знакомая мне жизнь. Я поблагодарила Нила и поцеловала его в щеку, обещая заскочить как-нибудь еще. А в душе надеялась, что больше не придется. Я давно не принадлежала его миру, и он не заслуживал моей жалости.

Каждый раз, когда он с отсутствующим видом расковыривал покрытый струпьями прокол от укола на внутренней стороне локтя, я напоминала себе, почему я так хотела справиться с этой работой: чтобы получить хорошую репутацию, начать приличный бизнес и гордиться тем, что я сделала. Сэм, наверно, меня бы одобрил. Если он и вправду полицейский, то каково ему каждый день иметь дело с такими, как его собственный братец. Я поняла, как мне не хотелось, чтобы в человеческой жизни все так плохо кончалось. Я не хотела, чтобы Нилу однажды пришел смертельный привет от какого-нибудь жуткого дилера. Ведь он старался быть самым лучшим для меня. И я ему многим обязана.

Стечение обстоятельств — забавная штука. Иногда оно похоже на столкновение двух миров. А иногда — на конкретную лабуду, как объятия по ошибке в толпе, когда ты понимаешь, что нужна, как прошлогодний снег. Короче, по пути домой от Нила я заметила в зеркале заднего вида Сэмов «сааб», следующий за мной строго на разрешенной законом скорости пятьдесят пять миль в час.

Признаю, что я испытала при этом довольно приятные, но противоречивые чувства. Я остановилась перед своим домом, заглушила мотор и выползла наружу. Сэм тоже припарковался. Я чертыхнулась про себя — он явно не собирался уезжать.

Схватив сумку, я начала спускаться к нему, вниз по улице. Я шла, не торопясь, как на прогулке. Мне не хотелось, чтобы он насторожился и смотался, прежде чем я выясню, что сие означает.

Когда я подошла к его машине, он разговаривал по мобильному телефону, но, как только я постучала в окно задней двери, сразу выключил его. Я думала, он выйдет. Но вместо этого он, наклонившись, открыл дверцу, чтобы я влезла. Внутри было хорошо: приятно пахли кожаные сиденья, было тепло — двадцать пять градусов — и звучало «Национальное радио». Наверное, он так же любил свою джеймсбондовскую тачку, как я — свой дом-капсулу.

А может быть, и нет. Но я так не думала.

— Что-то подсказывает мне, ты хочешь сказать, что как раз был по соседству.

Он кивнул направо:

— У Дона превосходные равиоли.

— Они закрываются в три часа, на кофе. А сейчас, — я взглянула на часы, пользуясь моментом, чтобы восстановить дыхание, — четыре двадцать восемь.

Внезапно меня испугал горячий прилив крови к щекам. Я отчаянно пыталась скрыть свое смущение и никак не могла собраться с мыслями. Казалось, машина слишком мала для нас двоих, и мне кружил голову его запах (как будто фруктовый шампунь, смешанный с потом).

Я разрумянилась не на шутку. Шея стала вся розовая и нос, как у северного оленя. Что происходит? Пусть Сэм объяснит, потому что это он затеял эту ролевую игру, просто «Подземелье драконов» какое-то, ей-богу.

Я постаралась вспомнить что-нибудь грустное, например, его покрытые пятнами брюки от школьной формы. О господи! Утешительно, что в этот момент он не вспоминал мое ярко-голубое платье с вырезом до пупа и заниженной талией. Бант на попе был размером с мою голову. Нет, восьмидесятым надо разрешить существовать только в виде ретро.

Размышляя о брюках, я рискованно стрельнула глазами по его ногам. На нем были не только хорошие, темно-серые шерстяные брюки, но и ноги в них неплохо смотрелись. Даже слишком хорошо.

— Ну что, ты расскажешь, почему ты здесь, или так и будем загорать?

— Я хочу знать, зачем ты приходила к моему брату.

— А ты что, его надзиратель? По-моему, он пока еще не вампир-убийца.

— Ты знаешь, что я имею в виду. У него неприятности. И я стараюсь разобраться, почему он в такой яме.

— Очень глубокой, надо полагать, — сказала я тихим голосом, потому что силы мои были на исходе. — Но я ничем не могу помочь. Клянусь, мы не виделись с тех пор, как я оставила его на панели перед кафе на празднике «Шутценфест». Мне только нужно было задать ему пару вопросов, вот и все.

— Какого рода вопросы?

— О, исключительно частного, типа — что вы делаете для поддержания волос в чистоте и порядке? Тебе-то что?

— То. Он мой брат.

— Ага, очень хорошо, но не мой. И как он живет — это его личное дело.

Я заметила, что температура на бортовом термометре поднялась на один градус, и, повернувшись к Сэму, посмотрела на него. Не лицо, а мечта скульптора: все угловатое и в боевой готовности. Хотя было что-то такое вокруг глаз… Что именно, я не помню. Может быть, слишком темные ресницы или щетина слишком длинная, но создавался внятный образ плохого копа — как обратная сторона медали. Я бы не сказала, что от этого он стал менее привлекательным. Более того, это как-то неприятно выбивало меня из колеи. Мне пришлось напомнить себе, что у него Ай-Кью выше, нежели мой банковский баланс, и что он ни за что не даст себя околпачить. Так что я попыталась поменять тему.

— Слушай, да это все ерунда, — улыбнулась я, — зато наши с тобой отношения… Они могли бы быть гораздо лучше. Понимаешь? Я так хочу тебя… понять.

При этой тираде я закинула руки за голову, наставив свои секс-орудия прямо на беззащитную мишень. Я собиралась прибавить еще что-нибудь насчет своих биологических часов, но, судя по выражению его лица, с таким же успехом могла бы заявить, что я продавала свои яйцеклетки торговцам органами.

— Ага, — понимающе сказал Сэм.

Он сам напросился. Ведь мог среагировать, как нормальный мужчина. Например, притвориться, что смотрел «Дневник Бриджит Джонс», или в комическом ужасе отшатнуться от женщины, у которой разгулялись гормоны. Но он был не такой, он был слишком упертый. Недавно я наблюдала, как уверенно он двигался. Теперь же, крепко угнездившись в салоне машины, Сэм переменился. Он попросту застыл.

Мои чувства не на шутку расходились. Я успокаивающе похлопала его по колену, пытаясь изобразить из себя своего парня. Заодно немного пощупала его ноги. Хм-м, упругие и, видимо, волосатые. Я сиганула из машины, прежде чем он пришел в себя, подмигнула — пусть знает, гормоны отражаются в каждом моем жесте! — и захлопнула за собой дверцу.

По дороге к дому мои ноги так и норовили сами пуститься в пляс, несмотря на то что я старалась идти спокойно. Это было странно, учитывая, что меня совершенно не поняли. Нет, Сэм определенно имел на меня какое-то необъяснимое воздействие. Но я не была уверена, что мне и вправду повезло.

Зайдя в квартиру, я сразу украдкой выглянула в окно. Его машина уехала. На улице все было спокойно.

— Господи, — пробормотала я, уверяя себя: все, что ни делается, к лучшему.

Его было просто необходимо спровадить. На кой черт мне коп на хвосте, особенно такой, как он? Не коп, а пентюх какой-то, неспособный даже как следует водить европейскую машину. А именно — гонять!

Я занялась подготовкой к работе и завела ментальный будильник на шесть утра. Я намеревалась проверить соседей Дэниела, запротоколировать время его отъезда на службу (он работал в компании по продаже мобильных телефонов), а также проследить заведенный порядок. Так сказать, осторожненько осмотреть изнанку его жизни.

С утра по моим венам несся поток адреналина. А мне именно это и было нужно — что-нибудь возбуждающее. И поскольку я не собиралась заниматься сексом со всякими опасными подонками или торчать по кайфу (о том, чего я еще не собиралась делать, в красках может рассказать христианское телевидение), то совать свой нос в чужие дела как раз и было самым подходящим для меня занятием.