Разлюбил – будешь наказан!

12. Сарафан

Хочу, хочу сейчас прошвырнуться с ним за ручку, вдоль волны… Не получится. Каждое утро у меня променад с коляской. В этом железобетонном царстве есть маленький оазис. Кусок газона вдоль дорожки за домом, фиолетовые ирисы, арка из плетистых роз и беседка с виноградом.

Сегодня я не просто нюхаю цветочки. Из своего укрытия, сквозь лозу, через листья, я наблюдаю, как одна за другой на базу заезжают новые блестящие машины сотрудников. А это кто ж там из такси выходит? Голливуд? Или Большой театр?

Сарафан – цвет морской волны, летящий, с открытой спиной, желтая сумка через плечо – и она почесала! Не на работу двигает барышня – на охоту. Меня не обманешь, сама так умею, как пантера перед прыжком.

Жаль, сейчас я не пантера. Я белая мышь в майке с надписью «Одна на трассе». Опускаю темные очки и лечу на эти сладкие духи. Ах! Что там директор?! Мне самой хочется провести языком по ее загорелой сильной спине. И Максик мой, предатель, уже обслюнявил ей коленки.

– Ко мне! – Я кричу. – Ко мне, песья морда!

Колобком сто двадцать на сто двадцать прикатилась наша веселая кладовщица. Начинает сразу с доклада:

– Муж ее привез. Он у нее в такси работает. Устроиться ж нигде не может. Ревнивый. Звонит же ж ей все время. Чи проверяет? А она ж со всеми мужиками глазки строит. И с клиентами ж со всеми. А Натыкач ото ж этот, так и крутится у нас. Каждый день заезжает, каждый день! С твоим… не очень… Не замечала. Но бегает ото ж к нему все время. Все ж так и бегает. Чи по компьютеру спрашивает, чи кофе носит? Морожено ему привозит… Подрастаете? – Добрая тетя наклонилась в коляску и тут же потеряла к нам всякий интерес. – Кажись, клиент, я побежала.

И я побежала. Домой. Рвать на тряпки все свои безобразные майки.

До обеда меня крутило. Потом уснула дочка, и, позор мне, я не выдержала – кинулась проверять. Как там мой деловой партнер возле нового сарафана себя чувствует? Гляну разочек. Интересно посмотреть, как в моем муже просыпается мужчина, я не могу такое пропустить. Мне это любопытно как журналисту.

Резко открываю дверь – и вот они! Мой муж и Красота. Одни в пустом зале. Стоят – благоухают. Почему так близко?! Ой, вздрогнули! Антон отступил в сторону. Ее голое плечо, кокетливо поведенное, еще продолжало траекторию… Любезности прервались на вздохе. Улыбнулись смущенно, друг другу, не мне. У нее ресницы опустились и язычок по губам пробежал. Антон посмотрел на меня с сожалением. Рыбка сорвалась! У него было только одно алиби – факсовый листок, который он прихватил у Оли со стола.

«Шалава!» – говорю я про себя и прохожу в его кабинет.

По пути заглядываю в открытые двери. Да, офис совершенно пустой. Все разъехались. Я беру пачку пустых бланков и начинаю подписывать. У меня осталась почетная обязанность – подделывать подписи генерального.

– Какой красивый сарафанчик! – Я давлю на стерженек. – Просто невозможно работать.

– Да… – улыбается мой тигр. – Во мне борются муж и мужчина…

– Зачем же им бороться? – Я выписываю размашистый автограф. – Один другому не мешает.

– Опять ты… – Он спохватился. – У меня работы вагон! Мне некогда отвлекаться на ерунду.

– Да? А что же вы, Антон Сергеич, не барским делом занимаетесь? Сами изволите факсы принимать? Скажи ей, пусть научится нажимать на зеленую кнопочку.

Антон перестал улыбаться и раздраженно гавкнул на меня:

– Ты еще будешь мне указывать, что делать персоналу?! – Ну, точно! Так огрызаются молодые кобели, когда к ним в миску лезут.

– Это итальянцы прислали. – Он объяснил про факс. – Мне в Милан лететь. Собери, кстати, вещички.

– Мне плевать на твой персонал. – Ручка и бланки сами полетели в сторону. – Я тебя ненавижу! Ты мне надоел!

– Ты специально пришла, чтобы спровоцировать меня и выпить моей крови!

Антон еще держался из последних сил, но смотрел на меня с презрением. Холод и раздражение – больше ничего не осталось от моего галантного кота.

– Я тебя ненавижу! – понесло меня. – И жить с тобой не собираюсь!

– Давай, давай! К маме! К ма-ме.

Ага! «К маме» – его обычная страшилка. На десятый год уже не действует.

Минуты две я колола Олю кинжалом, как пирожок из песка. У себя в спальне, в подушках. Пришел сын, принес маленькую, пришлось остановиться. В конце дня, когда сотрудники разъезжались по домам, я, как параноик, снова шпионила из своей башни. Мне нужно было выяснить, уедет Оля в пять или задержится.

Красавица спустилась к воротам. И сразу поехали вниз боковые стекла, мальчики хором предложили подвезти. Она выбрала самую крутую тачку – домой ее повез Натыкач. Мой муж тоже все это видел, он наблюдал за ней из своего окна, спрятался за мои веселые салатовые жалюзи и облизывался, мерзавец.

Ко мне он поднялся в полночь. Точнее, не ко мне, а к телевизору. Растянулся в зале в своем любимом кресле. Высокое кресло, тяжелое, раскидистое, в народе именуется трон. Я жмусь к нему поближе, на край. Он разливает вино, вдыхает аромат и задумчиво изрекает:

– Надо бы тебе активность повысить.

– Ой! У нас же мороженое есть! – Я вспомнила.

Мой муж обожает мороженое. А мне теперь сладкое нельзя. Я худею, готовлюсь к обороне Сталинграда. Отдаю ему две вазочки.

– И чем мы сегодня занимались? – Он приподнял подбородок и насмешливую правую бровь.

Опасный вопрос. Ночью, да еще при полной луне, я очень легко возбуждаюсь.

– Как обычно… – Я отодвинулась, пихаться начала. – Ты что, думаешь, у меня тут солярий?

– А что ты сразу в штыки? Я просто спрашиваю, как ты тут без меня, одна с нашими детьми… – Он уплетал фисташковый пломбир и оглядывался. – Где у нас пульт? Опять потеряли?

Он поставил вазочку и как-то странно посмотрел на меня, как на старый абажур, который жалко выбросить, а куда пристроить – непонятно.

– Надо бы тебе волосы перекрасить, – говорит. – Может, светлее попробовать…

– Светлее? Ты имеешь в виду блондинистый?

– Да… Можно. А еще… тебе не хочется линзы цветные? Классно смотрится.

– Как у Оли? – Я заворочалась, мне стало тесно на его троне.

– При чем тут Оля?

Он скорчил морду, и я опять не удержалась, спросила его:

– Объясни мне, что ты так мучаешься? Понравилась тебе девушка – пойди трахни ее и успокойся.

– Ты говоришь глупости и сама об этом знаешь… Пульта не вижу. – Он завертелся. – Где пульт?

– Почему глупости? Ты ей очень нравишься… Она таких мужиков и не встречала.

– Да? – Тигр шевельнул ушком и покраснел.

– Да. Я заметила, как она смотрела на тебя. – Я вытянула ножки вдоль трона, маловато он мне местечка оставил.

Антон допил вино, откинул голову, замечтался о своем, а потом и говорит:

– Крошка, пощелкай там по каналам… пожалуйста… – Я подошла к телику, пощелкала. – Вот, вот, футбольчик оставь…

Да пожалуйста! Под футбольчик я сразу отрубаюсь. Я бросила на пол свой несвоевременный пеньюар и напялила любимую мужскую майку 56-го размера с надписью «Ищу спонсора». Плевала я на ваш дресс-код!

Из своей тошнотворной розовой спальни я слушала, как эротично мой тигр орал на футболистов. Ну, заори, заори так на меня, противный! Я пыталась вспомнить, когда, в какой момент он первый раз поленился оторвать свою жопу и начал использовать меня как пульт от телевизора? Когда это случилось? Где я прохлопала? Не знаю… Не помню… Заказываю себе сладкий сон.

Пусть мне приснится море… Я валяюсь на песке… Пальцы гладят блестящую черную шерсть… Тяжелая лапа опускается мне на живот… И он облизывает мое лицо теплым языком…