Разрушь меня

Глава 2. Ведьмин тупик

– Лиз, там ребята на улице!

Мамин голос доносится до меня с нижнего этажа, заставляя оторваться от «Гордости и предубеждения».

Я обосновалась на втором этаже в самой большой комнате, окна которой выходят на подъездную дорогу и часть футбольного поля. Да, оказалось, что за поворотом к лесу таки есть небольшая лужайка, где разбили какое-то подобие площадки для футбола. Впрочем, это громко сказано. Два бревна, врытых в землю и её одно поверх них – ворота, стоящие по оба конца, единственное что говорило о том, что кто-то там играет в мяч.

– И, что? – отзываюсь я, впрочем, подходя к окну и аккуратно отодвигая занавеску, стараясь остаться незамеченной для тех, кто проходит по дороге.

– Сходи тоже на поле! Может подружишься с кем! – кричит мама.

– Не надо мне друзей местных, – бурчу я, наблюдая за веселыми ребятами, стремящимися на поле.

Их много, – парни и девушки, громко смеются, до меня доносятся обрывки фраз на нормальном русском, а не на том языке, производимом Саньком. Может, тут всё-таки и приличные люди есть?

Мимо проезжают машины русского производства, или очень старые иномарки, изготовленные в то время, когда меня ещё даже не планировали.

Мне так непривычно слышать этот живой гомон в нашем тупике, что их голоса оглушают меня, а идущие всё никак не заканчиваются. Среди них не только молодые ребята, но и люди постарше. Видимо, на футбол тут принято ходить всей деревней.

Хмурю брови и мотаю головой. Пусть они и не дикари, как я думала, но выходить всё равно не собираюсь. Я уже смирилась со своим заключением в Ласточкино, и смиренно жду дня, когда смогу покинуть эту обитель.

Пораскинув мозгами, я поняла, что так или иначе вернусь к первому сентября, нужно собирать себя в академию. Да и мама сказала, что в худшем случае, мы с ней одни вернемся в конце осени, а папа поживет тут немного один.

Одним словом, я конечно не зачеркивала дни маркером на календаре, но уже смирилась с тем, что проведу лето в заточении, а если уж я что-то вбила себе в голову, то отказаться от своих убеждений не могу. Лето. В изгнании. Это то, что я уже спланировала перед своей новой жизнью.

Возвращаюсь к книге, и на какое-то время у меня и правда получается переключиться на мистера Дарси, вот только крики с поля становятся всё громче, я слышу даже свиток, а значит, кто-то у них там взял на себя роль судьи.

В какой-то момент ловлю себя на мысли, что представляю себе форму в которой играют ребята, место, где собираются зрители… Кто у них судья?

Проклятие. Сосредоточиться не получается и через полчаса, а потому я сдаюсь и подхожу к старому шифоньеру, где нашли себе пристанище мои вещи. Надо сходить к бабушке Лиде, в её небольшом домике должно быть меньше слышно эту вакханалию.

Летнее платье цвета морской волны. На бретельках, с развивающейся юбкой до колена. Немного мятое, но так даже и лучше, ни к чему привлекать к себе излишнее внимание. Так, стоп. Какое внимание? Я собралась к бабушке. Ба-бу-шке. Точка.

– Мам, я к бабушке схожу, – бросаю на ходу в сторону кухни, чтобы родители не успели прокомментировать мой слишком нарядный вид. До этого момента я надевала исключительно треники, а тут даже удосужилась причесаться. Это может показаться подозрительным.

Прямиком по разбитым плитам до калитки. Скрип, она меня выпускает и я выдыхаю. Отсюда родители уже не смогут меня заметить. Почему-то мне кажется дико важным, чтобы они думали, что я считаю дни до отъезда. Я боюсь, что что-то может пойти не так, и мы останемся здесь навсегда. А если у меня тут появится друзья, то это будет только лишним аргументом в эту пользу.

Ветер щекочет кожу и развивает длинные светлые волосы. Крики с футбольного поля отсюда слышны ещё громче.

Что если взглянуть одним глазком и быстро пойти к бабушке? Скорее всего, меня даже никто не заметит, а любопытство будет удовлетворено.

Решено. Одним глазком.

Сердце бьется учащенно, пока я схожу с горящего асфальта и иду по зеленой траве.

Вскоре, мне открывается картина, где толпа людей, расположившаяся кто прямо на траве, кто на раскладных стульях, захваченных с собой, наблюдает, как две команды ребят, все в разномастных футболках, гоняют мяч по полю.

– Давай, Олег!

– Сашка справа обходи!

– А, бл*ть, что ж ты делаешь!

Зрители поддерживают ребят эмоционально, не подбирая слов, но это не смотрится вульгарно, на настоящих футбольных матчах, куда меня водил папа, я ещё и не такое слышала.

– Перерыв! – лысеющий мужчина в старой футболке и разношенных штанах дует в свисток, и ребята, носящиеся по полю, замедляются, давая себе передохнуть.

Я стою, как неприкаянная, чуть поодаль от всех них. Надо прийти чуть раньше, ну или позже, явно не во время их передышки, потому что игроки с любопытством смотрят в мою сторону, пытаясь разглядеть, что это за голубое пятно неуклюже топчется, не решаясь подойти поближе.

Мне мгновенно становится дурно, когда один из ребят, пристально на меня глядящий, указывает пальцем в мою сторону и спрашивает у девчонок на скамейке, составляющих импровизированную группу поддержки:

– А это кто?

Девицы, как одна, оборачиваются в мою сторону и ревниво оглядывают лицо и платье.

Надо валить. Нутром чувствую.

Исполняю немедленно, поворачиваясь на каблуках и бодро шагая назад, молясь, чтобы меня никто не стал догонять. Этого, разумеется, не происходит, и я почти добегаю до дома Лиды, захлопывая за собой дверь, обитую синтепоном.

– Батюшки! – бабушка замирает с чайником в руках. – Да за тобой, словно стадо чертей гонится!

Дарю ей кислую улыбку и иду на своё излюбленное место на потертом диванном уголке. Места у бабушки совсем мало, на кухне едва поместятся человек пять стоя, но здесь чувствуется какой-то уют.

Окончательно расслабляюсь, когда она наливает мне свой чай «с любовью», как она в шутку говорит. Я не раз интересовалась, почему именно у нее напиток такой вкусный, и судя по тому, что заварку она насыпает из самой обычной дешевой банки, секрет его именно в том ингредиенте, который она называет.

**

– Сходи купи бабушке конфет и мороженого, – заявляет мама безапелляционным тоном и сует мне в руку крупную купюру, – я давно заносила, сегодня сама сходишь.

– Но мам! – глаза округляются, а тон звучит жалобно.

Есть только одно место, чтобы выполнить эту просьбу. Обычно, мама с папой ездят за продуктами в ближайший город, дорога туда занимает минут двадцать. Помимо этого есть только «Палатка» как её называют местные, это подобие маленького магазинчика, где ошиваются алкоголики. Я помню его по самому первому дню и идти меня туда совершенно не тянет.

Во-первых, – алкоголики. Во-вторых, у меня ещё свежи воспоминания о вчерашнем футбольном матче, и лучше, если я просто испарюсь как призрак, ибо я показала себя не лучшим образом, появившись как приведение, и по-идиотски исчезнув.

– Не мамкай! – отрезает эта жестокая женщина. – Бабушка с тобой возится постоянно, вот и принеси ей мороженое хоть в знак благодарности! На улице пекло, сама-то она не дойдет!

Тут уже мне становится совестно. Ну в самом деле, чего может случится? В крайнем случае, заору так, что вся округа услышит, а у папы ружьё есть, так что им лучше со мной не связываться. Эти мысли придают бодрости и даже плечи расправляются. Правда, ровно до того момента, пока я не оказываюсь за калиткой.

Так далеко я ещё ни разу не ходила. Хотя, от осознания того, что здесь живут и нормальные люди, мне стало немного поспокойнее.

Шагаю по раскаленной асфальтированной дороге, вдоль которой, по обе стороны рассеяны однотипные домики. На мне джинсовые шорты и футболка, вместо которой следовало бы надеть майку, потому что в эту жару я ощущаю себя словно в шубе.

Ни души. Ну ещё бы, в такое пекло никто носа из дома не кажет. В Москве я лежала бы под кондиционером и… Да занималась бы тем же самым, что и здесь, на самом деле. Мои одноклассницы, наверняка, за границей, а больше я никого особо и не знаю. Была надежда, что этим летом я могла бы познакомиться с каким-нибудь парнем в летнем кафе, где-нибудь в Парке Горького, но и она умерла в Ласточкино.

Ни один парень в школе так и не смог заставить моё сердце биться сильнее. Не мудрено, потому что я училась в частном заведении, и в классе нас было всего пять человек. Два парня, три девушки, параллельных классов нет. Мрак и уныние.

Нет, конечно, я не совсем забыта богом. Однажды я целовалась со своим одноклассником, Максимом. Это случилось во время нашей экскурсии в Казань.

Мы жили в прекрасном отеле, в самом центре города, который я так и не смогла полюбить. Сентябрь выдался промозглым и ветреным, может быть поэтому у меня осталось такое впечатление от Казани – серой и неприветливой. Даже поцелуй с парнем не моей мечты не смог скрасить атмосферу.

Словом, ночью, после ряда неинтересных экскурсий, мы были предоставлены сами себе и, разумеется, бегали по номерам друг друга, стараясь производить как можно меньше шума. Мальчишки раздобыли бутылку шампанского и мы, осмелев, решили, что самое время поиграть в «бутылочку». Тогда-то всё и произошло. Романтики ноль, чувств никаких. Осталось только воспоминание о тяжелом пыхтении Макса и кислом привкусе шампанского на его языке.

Стоит ли говорить, что игру я закончила тут же, объявив, что собираюсь идти спать. Если Макс и расстроился, то виду не подал. Из жертв у него остались Яна и Диана, раскрасневшиеся после пузырьков игристого.

Номера было всего три: для девочек, мальчиков и один для преподавателя. Идя в наш, девичий, в полумраке коридора, я решила навсегда, что никогда не стану размениваться на малое. Если поцелуи – то только с тем, в кого влюблена. Либо так, как в песнях, либо ничего мне надо. Сделка удалась, вселенная доказала, что умеет исполнять желания, дав мне «ничего».

Ещё почти год после поездки в Казань, я мечтала о чувстве, рвущем сердце на части, вызывающем слезы счастья на глазах. Но ничего не происходило.

Жизнь вообще была больше похожа на сказку о заточенной принцессе в башне – мы жили в загородном доме, недалеко от Москвы. Шесть коттеджей, огороженных глухим бетонным забором. С утра меня забирал небольшой школьный автобус, вечером он же привозил обратно. «За стену» меня не пускали, ибо «небезопасно», а на территории из детей моего возраста жила только Диана, она же была моей одноклассницей. Мы бродили по территории коттеджного поселка, где из развлечений у нас было озеро, площадка и собственная фантазия. Конечно, оба наших одинаковых трёхэтажных дома тоже были в полном нашем распоряжении, а там – бассейны, бильярд, да и вообще всё, что попросишь у родителей. Казалось бы – живи и радуйся, вот только мне отчаянно не хватало жизни.

Казалось, что я сплю, реальная жизнь протекала где-то рядом, но мимо.

Железная дверь покошенного магазинчика вызвала во мне острое чувство брезгливости. Стоит только представить сколько именно алкоголиков дотрагивалось до этой ручки… Так, стоп. Возьми себя в руки, Лиза.

Двумя пальцами тяжеленую штуковину открыть не получилось. Пока я стояла и приценивалась с какой стороны к ней подойти, чтобы вызвать наименьшее соприкосновение, она распахнулась так внезапно, что я подскочила.

– О, привет!

– Привет, – отзываюсь я машинально, и только потом понимаю, что передо мной стоит совсем незнакомая девушка.

– Меня Юля зовут, – тут же начинает тараторить она, как будто я вскрыла неиссякаемый поток своим «приветом», – я живу тут неподалеку и вчера тебя видела на поле. Ты не местная? К родственникам приехала? Как тебя зовут?

Я, честно сказать, подофигела от этого внезапного напора. Жара меня совсем разморила и соображаю я откровенно туго. Да ещё и все мысли о микробах и алкоголиках.. Я и так на пределе, а тут эта незнакомая девица.

Брюнетка, короткостриженая, невысокая, ниже меня на полголовы, а я не отличаюсь высоким ростом. Юля была обладательницей невозможных светло-зеленых кошачьих глаз, которые то ли пугали, то ли восхищали меня. Зубы у неё были немного кривоваты, с темными пятнами на резцах, но это удивительным образом не портило её отрытой, искренней улыбки.

– Я, да… То есть нет, – путанно отвечаю я, коря себя за глупость. Видимо, я уже на столько одичала в одиночестве, что забыла все правила приличия. – Меня Лиза зовут, – наконец собираюсь я, – наш дом самый последний в тупике, – указываю пальцем в ту сторону, откуда пришла, слово она может видеть сквозь дома.

Но Юля удивительным образом понимает, о чем я говорю, ободряюще кивая.

– Я там же живу, эта улица называется «Ведьмин тупик».

Лучше бы она этого не говорила. Похоже, на моем лице явно отображаются все мысли, потому что девушка начинает смеяться.

– Её так местные называют, на самом деле название «Осиновая», а эта, – она проводит рукой вдоль той, где мы стоим, – «Солнечная». Просто дороги в деревне расположены в виде крестов, а наша – единственная с тупиком, да ещё и Осиновая называется. Вот местные и придумали легенду, что здесь раньше ведьмы селились.

– А это неправда? – напряженно спрашиваю я.

– Кто знает? – Юля легкомысленно пожимает плечами, и я поеживаюсь. – В любом случае, сейчас мы этого уже не узнаем.

– Ясно, – натужено улыбаюсь я, вновь смотря на ручку двери, – мне тут в общем, в магазин надо, да и жарко… – стараюсь вспомнить навыки делового общения в стиле «как отделаться от человека, с которым не хочешь разговаривать».

– О, конечно! – Юля отходит в сторонку, наблюдая за тем, как я опять берусь за ручку двумя пальцами. – Ты чего?

– Что? – не понимаю я, чувствуя как мои пальцы опять срываются со скользкого железа.

– Ну это, – Юля указывает на мои действия.

– Да она ведь… – от чего-то становится неловко, но я всё же завершаю мысль, – грязная.

С минуту новая знакомая смотрит на меня, прежде чем разразиться хохотом. Она смеется громко, и я переживаю, что сейчас сюда сбежится вся округа, но она приходит в себя и, успокоившись, берётся за ручку всей пятерней, уверенно открывая дверь и придерживая её для меня.

– Если хочешь, приходи потом на озеро, мы там купаемся днем в такую погоду, – Юля всё так же лучится улыбкой.

– Нет, спасибо, у меня планы, – вру я.

– Хорошо, – слишком легко сдается она, и я понимаю почему, когда она произносит следующее предложение, – зайду за тобой вечером.

Прежде, чем я успеваю возразить, дверь с грохотом захлопывается, отрезая меня от новой знакомой.

**

– Лиз, к тебе пришли!

Я весь вечер вздрагивала от голоса мамы и расслабилась только тогда, когда время перевалило за девять вечера. Как оказалось, расслабилась я рановато. В деревне вся жизнь закипала как раз после десяти, именно во столько за мной и зашла Юлька.

В босоножках и летнем белом платье, я всё же прихватила с собой джинсовую курточку, когда выбегала к своей новой знакомой, стараясь избегать заглядывать в улыбающееся лицо мамы.

Фонари в деревне расставлены часто, но свет от них тусклый, от чего я всё равно ощущала себя в фильме ужасов, стараясь не показывать своего страха, пока мы с Юлькой гуляли по перекрестным дорогам вдоль домов. Машины появлялись нечасто, но я нервничала каждый раз, вспоминая истории о маньяках, запихивающих своих жертв в багажник.

– Ты слишком напряжена, – Юля хмурится, заглядывая мне в лицо.

– С чего ты взяла? – вздрагиваю, когда за нами опять возникает свет фар от проезжающего автомобиля.

– Ничего не случится, Лиз, – смеется она, – в Ласточкино с тобой не произойдет ничего плохого.

– Откуда такая уверенность? – ёжусь, замечая, как парень из авто выглядывает из окна и улюлюкает нам, уносясь в неизвестном направлении.

– Здесь все местные, – Юля пожимает плечами, – если не из Ласточкино, то из ближайших деревень и поселков, мы все знаем друг друга. Если не лично, то через одну руку. Поверь мне, никто не отважится совершись какую-нибудь глупость.

Мне становится немного легче от этой мысли. Или же мне передается Юлькино спокойствие. Удивительно, но она мне нравится.

Юля Костина, родилась и выросла в Ласточкино, ходила здесь в школу, не пользовалась особой любовью среди одноклассников, как я поняла, но сильно от этого не страдала. У неё были друзья в ближайшем поселке – Копылово, туда-то она гоняла частенько на старом автобусе, который курсировал по расписанию.

Пока мы гуляли, нам по пути встречались такие же бродящие компашки, некоторые здоровались с Юлей и интересовались, кто я такая, но это всё было больше в шутку, на бегу, так ненавязчиво, что меня «отпустило». Я начала принимать это всё за игру, где местные скорее интересуются мной, чем хотят растерзать на части.

– Надо к дому идти, – тихо говорю я, не узнавая в темноте местность вокруг. Хотя, наверное, я не узнала бы её и при свете дня. Так далеко как с Юлей, я ещё не исследовала Ласточкино.

Квакают лягушки, на небе начинают зажигаться звезды, которых не видно в Москве, я иду как будто с подругой и вдыхаю ароматный травяной воздух. В груди шевелится какое-то чувство, но я не могу найти ему определение и заглушаю порыв.

– Ты прикольная. Странная, но прикольная, – заявляет Юля с усмешкой, когда мы заворачиваем на знакомую дорогу в Ведьмин тупик, – не думала, что ты мне понравишься.

– В смысле? – удивляюсь я, а по лицу бродит улыбка.

– Ну ты вся такая «я не буду трогать ваши грязные ручки», – она смешно пародирует меня возле двери Палатки, – но оказалось, что очень интересный человек.

– Это на тебя так разговоры о книгах повлияли? – улыбаюсь я.

– И это тоже, – она уважительно кивает, – не знаю никого, кто бы прочитал больше тебя, серьезно! Надо было записывать за тобой, тогда бы летняя домашка по литературе была бы уже готова.

– Так у нас ещё есть время, – отвечаю я, – я тут на всё лето, так что можем и задания твои поделать.

– Серьезно? – удивляется Юля.

– Конечно, – пожимаю плечами, – не всё же время нам по деревне ошиваться.

Мы смеемся, но приглушенно, слышимость здесь просто сумасшедшая. Именно поэтому я сразу обращаю внимание на гогот перемазанных как чучела парней, перелезающих через забор.

«Воры!» – сразу проносится в голове.

Сердце пропускает удар, и раздумываю над тем, успеем ли мы добежать до дома, если рванем прямо сейчас. Дорога-то прямая, особо не скроешься. Я нервно перевожу взгляд на Юльку, но она остается всё такой же невозмутимой, медленно перебирая ногами. Я стараюсь следовать её примеру и, вжав голову в плечи, прохожу мимо «грабителей», избегая смотреть на них.

– Костина! – бросает один из них, и я уже близка к обмороку.

– Олег? – Юля, кажется, узнает в одном из них своего знакомого. – А ты чего такой?

– Грязный? – весело подсказывает парень. – Так мы машину чинили.

– Привет, Юль, – произносит второй «воришка».

– Победоносцев? – опять догадывается она и начинает смеяться. – Да, ребят, вам в душ явно надо.

– А это кто? – Олег игнорирует предложение, изучая моё лицо.

– Это Лиза, – представляет Юля, – приехала на лето, в последнем доме живет.

– А мы уже встречались, – усмехается Матвей.

Тут я уже более пристально начинаю изучать его лицо и понимаю, что это тот чудак, который едва не сбил меня в первый день приезда. Я не сразу узнаю в нем своего утреннего знакомого, на столько его одежда замызгана и оборвана. Он больше похож на какого-то нищего, чем на молодого парня: чумазый, хмурый, но всё с теми же глазами в которые я избегаю смотреть.

– Я сейчас, – оживляется Олег, – вы тут посидите пока, – он указывает на скамейку перед яблочной рощей напротив его дома, – пиво будете?

У меня бровь сразу взлетает вверх, но больше это предложение никого не смущает.

Олег скрывается за калиткой, на этот раз преодолевая её как хозяин, а не как вор. А мы двигаемся в сторону маленького садика, здесь почти ничего не видно, свет фонарей не достает, но через пару минут мои глаза привыкают и я даже рада, что не вижу искусственного света.

Матвей с Юлей болтают, точнее говорит больше она, пока он изучает меня, знаю это наверняка по странному ощущению, словно он оставляет ожоги на моей коже своим взглядом.

Он мне неприятен. Нет, правда, особенно в этих чутких тряпках, до которых даже и дотронуться нельзя, моё белое платье явно будет испорчено.

Я так и храню молчание, пока не появляется Олег с пакетом в руках, в котором характерно позвякивают бутылки. Он выдает каждому кроме меня по одной и плюхается на скамейку, едва ощутимо касаясь своим коленом моего.

– Молодец ты, приоделся, – хмуро замечает Матвей.

И действительно, Олег помылся, сменил жуткий наряд и теперь выглядит даже очень неплохо. Белая футболка обтягивает красивое тело с широкими плечами, а синие джинсы с кроссовками в тон, добавляют образу эдакую небрежность. Даже в полутьме я вижу как блестят его идеально ровные белые зубы, а черты лица, не запачканные мазутом, кажутся мне очень привлекательными.

– Это потому что Лизка тут, – смеётся Юля, – что, понравилась тебе?

– А как она может не понравится? – Олег сверкает глазами в темноте, даря мне ещё одну улыбку, от которой что-то внутри переворачивается.

– Ну всё, Лиз, – веселится подруга, – а ты переживала, что лето дерьмовым будет. Олег-то тебе заскучать не даст.

– Скучать? Летом? – притворно ужасается парень. – Ты чего надумала, Лиз? У нас тут озеро, тусовки, клуб!

– Клуб? – удивляюсь я.

– Да, в Копылово, – довольно отзывается Олег, – свожу тебя туда, если хочешь.

– Подожди ещё, рано свиданки назначать, она стесняется, не видишь? – смеется Юля.

– Не стесняюсь, просто всё как-то неожиданно происходит, – улыбаюсь я.

– Да мы парни простые, деревенские, – добродушно отвечает Олег, делая глоток из бутылки, – здесь тебе не Москва, Лиз. Девушка понравилась – сразу говорю.

От его простодушия мне становится как-то неловко, но это подкупает. Весь мой любовный опыт почерпнут из книг, а так герои слишком долго ходят вокруг да около. Признаться, я думала, что это и есть нормальное поведение мужчин, а тут такое. Олег просто обезоруживает меня, постоянно травя шутки и делая признания, от которых я вскоре проникаюсь к нему.

Мне становится так комфортно, что я даже позволяю ему как бы ненароком касаться моей руки, пока он рассказывает свои бесконечные истории, над которыми Юлька заливисто смеется. Нашу идиллию нарушает только хмурый Матвей, который так и стоит в сторонке, лишь изредка вставляя свои комментарии и куря одну сигарету за другой.

Когда очередь доходит до меня, мне приходится сознаться в том, что историй у меня особо и нет.

– Тебя в взаперти там держат, что ли? – удивляется Олег.

– Нет, но мне нужно учиться, – понимаю, что голос звучит как-то жалобно и добавляю горделивые нотки, не надо строить из себя бедную чукотскую девочку, – английский, французский, конный спорт, плавание…

– И зачем тебе всё это? – подаёт голос Матвей.

– Потому что я хочу иметь нормальное будущее, – отвечаю я словами мамы, смело встречаясь с ним взглядом. В полутьме это намного проще, как оказалось.

– Так считаешь ты, или твои родители? – догадывается Матвей.

– Мы вместе, – отрезаю я.

– То есть ты всего этого хочешь? – давит этот тип.

– Я не понимаю сути вопроса, – хмурюсь я.

– Да всё просто, – он делает шаг ко мне, и я невольно вжимаюсь в скамейку, встречаясь спиной с плечом Олега, – у тебя одна жизнь, Лиза, разумно ли тратить её на вещи, которых ты не хочешь?

– А ты, значит, живешь только по зову собственных желаний? – огрызаюсь я.

– Да, – просто отвечает он, пожимая плечами, – как только перестанешь предавать себя ради желания других, и дышать легче станет, поверь.

Почему-то любое его слово кажется мне издевкой над моей персоной, и я уже набираю в легкие воздух, чтобы отправить его куда-подальше, но тут что-то происходит, и свет в округе вырубается.

Я вскрикиваю от неожиданно сгустившейся тьмы и тут же ощущаю руки Олега вокруг своей талии, усаживающие меня себе на колени.

– Не бойся, – шепчет он, – я с тобой.

Не знаю, видит ли всё это Матвей, потому что темно так, что хоть глаз коли, но усмешку я хорошо различаю теперь, когда обострился слух вместо зрения.

Пальцы Олега приятно поглаживают спину и я забывают о дотошности Матвея, чувствуя эту ласку. Ещё никогда со мной не происходило ничего подобного. От Олега очень приятно пахнет, а кромешная тишина вокруг придает всему этому ещё большую пикантность.

Ребята болтают о том, что могло произойти: неполадки на станции, гроза где-то, или магия деревни Ласточкино, но я пропускаю добрую половину слов мимо ушей, концентрируясь на пальцах Олега, которые гладят меня очень нежно, но не позволяя себе ничего лишнего.

Он дышит мне в шею и легко касается губами нежной кожи в промежутках между словами. У меня пересохли губы и я отчаянно желаю чего-то… Чего-то большего.

Свет появляется так же внезапно, как и исчез, забирая с собой всю магию. Я тут же прихожу в себя, понимая, что сижу на коленях у почти незнакомого парня. Господи, да он наверняка подумал, что я легко доступная! Позор какой. Но все эти мысли уходят, когда я ловлю на себе очередной хмурый взгляд Матвея. Редким движением руки он выкидывает недокуренную сигарету и командует:

– Пойдемте. Поздно уже.

Как бы мне не хотелось ему возразить из вредности, но он прав. Удивительно, что мама до сих пор не звонит мне.

– Я повожу, – вызывается Олег, – а ты иди, завтра пересечемся.

Я вижу как Матвей сжимает зубы, он явно чем-то недоволен, хотя похоже на то, что это вообще его нормальное состояние.

– Ладно, – кивает он наконец, – созвонимся.

Мы шагаем по мокрой от росы траве в сторону моего дома, а Матвей идет в противоположную.

– Я кстати тоже на этой улице живу, – болтает Олег, – только в самом начале.

Бурчу что-то в ответ, надеясь, что Юлькина болтовня опять спасет нас от неловких пауз, а сама украдкой поглядываю в сторону этого странно типа. Но он не оборачивается. Ни разу.

Прощание с Олегом возле моего дома выходит каким-то неловким. Я не хочу, чтобы мама слышала мужской голос, она всегда обладала непомерным любопытством относительно моей жизни. Обычно я не могу ступить за порог, предварительно не дав самые подробные разъяснения куда и зачем я иду. Но это ещё ничего, вот только по возвращении мне приходится давать такой же подробный отчет о произошедшем. То же самое касается еды, которой я ем, не только людей с которыми я виделась. А да, ещё мама обожает спрашивать о чем я говорила по телефону. Словом, она не хочет, чтобы от неё ускользнул ни единый эпизод моей жизни.

– Пока, Олег, – бросаю я нервно, дергая калитку, и пропадаю во дворе прежде, чем он успевает прийти в себя.

Наверное, надо было его хоть в щечку чмокнуть, как сделала Юлька, когда прощалась с нами возле своего дома. Оказалось, она живет рядом с бабушкой Лидой, то есть совсем близко от меня.

Стараясь пробраться на второй этаж как можно более бесшумно, я с облегчением понимаю, что свет уже везде погашен. Значит, сегодня допроса не будет, у меня есть передышка до завтрашнего утра.