Развод. Ведьмы не стареют

Развод. Ведьмы не стареют

Элен Блио

1.

- Я пригласила вас, дамы, с тем, чтобы сообщить пренеприятное известие: мой муж нам изменяет:

Отличное начало для романа, да? Или пьесы. Это уже было у кого-то? У Гоголя, да? Точно. Только слова были немного другие.

Но у меня не роман, и не пьеса.

У меня моя жизнь.

Которая превратилась в черепки пару месяцев назад, когда я узнала о наличии у мужа любовниц.

Да, да! Не удивляйтесь, именно так. Во множественном числе.

Их две.

Первая.

Очаровательная домохозяйка Вика, с которой он встречается в будни, которую вывозит периодически отдыхать в Подмосковье, и которая мечтает родить ему маленького мальчика, которого назовёт его именем.

О, да, Викуля знает, что её дражайший Иван Александрович женат. Но его жена тяжело больна — сука! Не жена, а муж, который придумал эту сказочку! «Жена больна, дети слишком переживают из-за её болезни, он никак не может её оставить, но всем сердцем и душой рвётся к любимой Викулечке, которая, конечно же, может родить, но ведь она всё понимает»

Она всё понимает. Дура. Вернее, не понимает ничего. Просто жрёт всё то, что он ей скармливает. Ну, и я бы, наверное, жрала, учитывая, что мой благоверный купил этой заразе дачку в Завидово, и каждый месяц кидает ей сотку на жизнь. Сотка!

Всего! Всего сто тысяч рублей любимой Викочке! Экономит, гад! Ну, ничего, это Викочке еще предстоит узнать.

Вторая.

Эвелина. На самом деле Ира.

Содержанка со стажем, бывшая эскортница, длинноногая брюнетка, шаблонная, как близнец похожая на всех нынешних знаменитых одинаковых губастых, скуластых красоток.

Ирочка себе цену знает, поэтому у неё не дачка за нищебродские пять миллионов, а хата недалеко от «Патриков».

Эту двушку мой муж покупал давно, стоила она тогда по нынешним меркам копейки, дом не самый элитный, но сейчас какое дело? «Патрики» же!

Кто не в курсе, нынче «Патрики» самое модное, популярное, топовое место Москвы, если ты не гуляешь на «Патриках» - ты многое теряешь, если ты живёшь на «Патриках» - жизнь удалась. Я ненавижу само это понятие — «Патрики». Для меня это место — Патриаршие пруды, прочно связано совсем с другими понятиями, но сейчас не об этом.

Ирина-Эвелина стала владелицей элитной «недвиги» не только за красивые глаза, она помогла моему мужу получить тендер — свела его с бывшим любовником. Ну и ноги, я так понимаю, раздвигает она качественно, потому что раньше занималась балетом.

Вот такая у нас девушка номер два.

Ирина-балерина.

Самое смешное, что когда муж мне сказал о том, что ему нужно отдать квартиру в центре в знак благодарности за помощь в работе я и бровью не повела — надо, так надо!

Этими вопросами у нас в семье всегда занимался Иван. У меня были другие интересы.

Я ведь окончила медицинский институт, работала косметологом, всегда мечтала открыть свою клинику, что, собственно, и сделала. Теперь я владелица сети известных косметологических салонов, которые оказывают широкий спектр услуг.

Мне сорок пять. Я роскошно выгляжу. Привыкла жить в достатке. Привыкла быть любимой женщиной сильного мужчины.

И сама всегда считала себя сильной. Самодостаточной. Достойной любви и верности.

Я ему верила.

Да, да, верила. Скажете, сама дура виновата?

Да, и будете правы.

Конечно, я тысячу раз слышала всё это — доверяй, но проверяй, сколько волка не корми... и прочее. Но также следовала заветам бабушек, мол, следить надо за собой, а не за мужем.

Я следила. За собой.

А любимому просто доверяла.

Искренне.

Не сомневалась, что поездки раз в месяц за город — это деловая необходимость.

Отсутствие по вечерам, поздние возвращения, ночёвки чуть ли не в офисе —нормальная тема для людей большого бизнеса. Они ведь все так живут?

Да, все. Но не все изменяют.

Как я узнала?

Банально.

Вика пришла на приём в мою клинику. И принимала её я!

Так совпало.

Косметолог сломала руку, а у нас запись, все заняты, одна уехала в отпуск.

Процедуры, которые я не знала я распределила по другим девочкам, постоянные клиентки согласились перенести приём, но кто-то захотел всё-таки клинику посетить.

Виктория пришла на лазерную эпиляцию. У неё была скидка. Скидка, которую оформили через меня. Странно, я удивилась, потому что ни о какой Вике знать не знала. Вспомнила! Секретарша мужа просила принять её знакомую, мне об этом сказал Иван. Я ведь даже не подумала, что это странно! Бизнесмен такого масштаба просит скидку для подруги секретарши?

Боже, какая же я на самом деле овца!

Приём я вела в маске и защитных очках, на голове шапочка, узнать меня довольно сложно, особенно, если не присматриваться. А Вике было пофигу, кто ей делает, лишь бы лечь и открыть рот:

Она его не закрывала.

А через десять минут приёма рот открыла уже я.

- Ванечка у меня такой ранимый... я понимаю, когда жена больна... Они там делают хорошую мину при плохой игре. Стараются оградить её от стрессов. Она ведёт обычный образ жизни. Я видела фото. Красивая, конечно, женщина. Янина её зовут.

- Туту меня первый раз ёкнуло. — Детки у них уже взрослые, сын Ярослав и дочь Ядвига, красивые имена, правда? И все на «Я».

Правда. Это я их так называла. Всегда мечтала, что мой сын будет Ярослав, а Ядвигой зовут бабушку Ивана, я её очень люблю, мировая бабуля.

Тут меня торкнуло уже не по-детски, но я спокойно продолжала водить насадкой лазера по её, простите зоне бикини.

Посмотрела туда даже. Чем она моего мужа-то взяла? Может у неё там поперёк или из золота?

Да нет, обычная, как у всех, прости господи.

Господи.

- И фамилия у них Яхонтовы..

Да, мы Яхонтовы. И это полная х…

Да, Господи, что же делать?

Что делать подсказала следующая клиентка. Раиса.

Собственно, Рая давно была не просто клиенткой — подругой, она помогала устраивать свадьбу нашего сына.

- Найми детектива, Ян. Может эта баба не просто так пришла и языком чесала?

- В смысле?

- В коромысле, Янк! Ну, серьёзно! Твой муж — шикарный мужик, прости, что так говорю, лакомый кусочек. Может она специально пришла, чтобы ты его начала подозревать? Чтобы вас рассорить? Может твой Иван не при делах?

Увы, оказалось, что Иван мой очень даже при делах.

Честный детектив Добрыня, которого порекомендовала Раиса сработал очень быстро и уже через неделю у меня на столе лежали доказательства и улики.

Фото моего мужа в загородном отеле с Викусей, его же фото в роскошном ресторане с Ириной-Эвелиной.

И вишенка на торте.

Что называется — пипец подкрался незаметно.

Фото нашего мужика с новой девкой. И с какой!

Сначала мне хочется убить мужа.

Потом мне хочется его убить.

И после мне тоже хочется его убить, но так, чтобы он страдал.

И я начинаю думать — а что принесёт ему наибольшие страдания?

Вот тогда-то у меня и появляется этот план.

Он не нов. Но я надеюсь, мне удастся его провернуть так, как я хочу.

Для этого правда мне придётся взять в союзницы тех, кого я должна ненавидеть больше всего.

Любовниц моего мужа.

- Итак... я пригласила вас, дамы, с тем, чтобы сообщить пренеприятное известие:

мой муж нам изменяет.

2.

- Я.. Янина Вячеславовна? Вы?

- Твою мать... Что за?

Вика бледнеет, дрожит в ужасе, а Эвелина, которая Ира встаёт, презрительно морщась.

- Да ну нах... я пошла.

- Иди, если хочешь остаться без квартиры и без бизнеса.

Я говорю спокойно.

Это не просто так.

Нет, я не на раскрученном ах-афобазоле, пришлось выпить кое-что покрепче.

Коньяк.

Хороший.

«Meukow Espri de Famille».

Один из лучших. Один из самых дорогих в России. Этот стоит сорок тысяч. Ну, я бы поспорила относительно его дороговизны, дорогой, видимо, для простых граждан, которым прожиточный минимум установили такой, что не до коньяка.

У таких как мой муж эта цена не вызывает вопросов. Они платят.

Иван периодически покупает себе бутылочку. Я решила воспользоваться для храбрости. Не пропадать добру.

Что ж...

Как врач знаю — в стрессовой ситуации действует лучше любого успокоительного и антидепрессант.

Так-то депрессии у меня нет.

Подумаешь, муж изменяет!

Подумаешь, две постоянных любовницы!

Подумаешь, третью завел.

И кого?

Гандон.

Ничего, всё в этом мире решаемо.

Кроме смерти.

Но об этом пока думать рано. Хотя...

Наряд вдовы мне будет очень даже к лицу. Хотя чёрный цвет я не люблю. Но одно дело носить чёрный в обычной жизни, когда он убивает цвет лица, а другое — на похоронах любимого мужа, «изменщика».

Так, лирические отступления нужно пока оставить, потому что обитательница «Патриков» думает слинять с нашей совсем не деловой встречи.

Спокойно, Янина, спокойно, надо сперва остановить эту дуру Ирку.

- Сядь, я сказала, и выслушай.

- Зачем мне вас слушать?

- Я же сказала? Тебя не волнует судьба квартиры и бизнеса?

- При чём тут моя квартира и бизнес? Хату на «Патриках» я заслужила, а бизнесом занимаюсь сама.

- Ух, и кредит оплачиваешь сама? Тысяч двести в месяц там? Больше? Еще и текущие расходы, да? Что там у тебя, магазин одежды собственного бренда? —Усмехаюсь, дошли уже, каждая шлю... простите, эскортница мнит себя гуру моды! —Лавры Керимовой покоя не дают? Только вот её наряды, которые бешеные бабки стоят покупают, а твои нет.

- Двести тысяч? — дрожащим голосом повторяет Викусик, открывая кукольный ротик, ага проснулась. Краснеть начала. И глазки заблестели.

- Двести — это минимум, там еще до хрена и больше. Тебе-то Ванечка только стольник кидает, с барского плеча, да?

- Да... - вот, уже и губки задрожали.

- В смысле, ей кидает? Она кто вообще? Иван говорил — сестра двоюродная.

- Сестра? — глаза Викули округляются еще сильнее, - Я любимая женщина Ивана, а ты кто такая?

- Содержанка его. - проверенным жестом откидывая за плечо прядь волос спокойно отвечает Ирина. — А это, видимо, жена? Ты же её знаешь?

- Знаю, да, это Янина... Вячеславовна... Жена Ванечки...Которая... смертельно больна.

- Прям смертельно? — поднимает бровь содержанка.

Викуся трясётся, Ирина презрительно хмыкает:

- Не бойся, не заразная.

Сучки.

Но эти сучки сейчас не так опасны, как та. Третья. Так что…

- Это видно. Что, пришла нас учить уму разуму, да?

- Учить вас? Упаси боже. Делать мне нечего!

- А нафига ты нас тут собрала? Не на чашку мартини же?

- Я же сказала? Мой муж нам изменяет.

3.

- Изме... что? — Викусик на грани нервного срыва, Ирина-Эвелина начинает смеяться.

А я начинаю жалеть, что устроила это собрание.

Но иначе я не могла.

Они мне нужны!

Нужны, потому что…

Потому что я хочу превратить жизнь мужа в ад.

В такой же ад, в который он превратил мою.

Я долго думала, как это сделать. Всё получалось слишком просто.

Просто развод?

Да... И я могу потерять всё. Потому что мой муженёк — хитрющая лиса. И юристы в его компании самые ушлые.

А я не готова терять. Не потому, что хочу жить как раньше в достатке не потому, что мне жаль моё детище — клиники. Не в этом дело.

Если я всё потеряю мой муж победит.

Ему будет хорошо.

А я хочу, чтобы ему было плохо.

Поэтому мне нужны сообщники, из самого близкого его круга.

А кто ему ближе любовниц?

Любовниц, которых он может скоро по-тихому слить?

Он ведь даже просчитывал как сделать так, чтобы Викусик ему дачку вернула!

Скотина.

А эта красотка Эвелина? Она ведь только-только понадеялась выйти из грязного бизнеса. Из бизнеса с красивым фасадом и красивым названием, в котором на самом деле не такие уж большие деньги, но при этом боль, унижение и мерзость.

Да, она сама всё это выбрала. Как и Викусик выбрала быть любовницей, или как она говорит — любимой женщиной женатого мужчины, жена которого при смерти.

Их выбор. Не мой. Но мне всё равно их по-своему жалко.

Просто потому, что они такие же жертвы моего мужа, как и я.

Смертельно больная, абсолютно здоровая жена.

Жена, которая однажды проснулась и открыла глаза.

И оказалось, что вся её счастливая, успешная, красивая жизнь — всего лишь фасад.

Фасад, за которым ничего. Лицемерие, фальшь и предательство.

Как же больно быть преданной.

Особенно, когда ты любишь и веришь.

А я любила. Да. Представьте.

Считала, что у нас всё прекрасно. Что у нас не так, как у других.

Конечно, я знала, что многие пары в нашем возрасте переживают кризис. У мужчин этот кризис особенно опасен.

Но Иван вел себя как обычно, словно никакого возраста нет, словно пресловутое «седина в бороду, бес в ребро» - не про него.

Оказывается, я просто не всё о нём знала.

Да уж, иногда полезно самой заниматься с клиентками — столько нового узнаёшь о своей жизни.

- Слушайте, что вам от нас надо? Вы говорите ваш муж нам изменяет? —отсмеявшись берёт слово Ирина. — Нет, это он вам изменяет! Вам! Мы-то тут при чём? Мне вот вообще плевать, бабки даёт, презервативами пользуется, не жестит —и прекрасно. Поэтому, сорян, но адьос! Разбирайтесь сами.

Она подхватывает модную сумочку «Жакмю» и реально собирается выйти.

- А если перестанет давать бабки?

- Подумаешь, проблема? Найду другого.

- А если сделает так, чтобы не смогла найти? Квартиру отберёт, бизнес? Что будешь делать? Снова в Дубайск, к уродам моральным, которые представляются шейхами и творят дичь?

- А ты прям подкованная, Янина Вячеславовна. Сама, что ли, через это прошла?

- Бог миловал.

- Ясно. Ну и не хер других судить.

- Я не сужу. Я расписываю тебе перспективу ближайшего будущего. Учти, я своего мужа хорошо знаю. Если он что-то задумал…

- Хорошо знаешь? — снова смеется Эвелина, - Хорошо знаешь? Ты? Ты ведь недавно даже не представляла, что он тебе изменяет, да? Уверена была, что у вас всё чики-пики, что он такой верный и преданный! Хорошо знаешь... Зуб даю, что я его знаю лучше. И уверена, что ничего плохого он мне не сделает. Не с моими связями. Я ему нужна. Так что... с кем он там еще спутался — мне плевать. Пока платит мне — всё в порядке.

- А если не будет платить?

- Расстанемся мирно и вся любовь.

- А если как я говорю? Выкинет тебя, оставит ни с чем?

- ОЙ, пусть попробует, столько уже я этих угроз слышала... Я не люблю советы давать, но мой тебе совет, жена, сиди ты тихо и не рыпайся. Всё у тебя есть. Дома, квартиры, тачки, бизнес. Что тебе еще надо? Это ты должна переживать, что он тебя выкинет и оставит ни с чем, нам-то что? Это тебе надо булки поджать и сидеть тихо, чтобы не остаться с голой жопой. А у нас всё прекрасно. Так что…

- Что нужно делать? — перебивает эскортницу тихая Вика, вижу на её лице решимость, а в глазах — огонь инквизиции.

НУ, что ж, хоть так.

4.

Даже Ирина-Эвелина затыкается и таращит глаза на эту целку-невидимку.

- Да ладно? Реально? Ну, ва-аще...

- Если вам не интересно, вы можете идти, Ирина.

- Эвелина.

- Хоть Анжела, мне плевать. До свидания. Потом только не плачьтесь.

- Нет, погодите, мне уже интересно, что вы там задумали.

- Интересно за углом. Не хочешь помогать — выход там.

- Нет, постой, жена Янина, жутко любопытно, что ты там задумала.

- От любопытства кошка сдохла. Учти, сдашь меня Яхонтову — я тебя сама по миру пущу.

- Слушай, достала угрожать, что ты сделаешь?

- Я-то? Могу морду тебе испортить так, что ты сможешь только в эскорте для извращенцев работать.

- Испугала.

- Я косметолог.

- Упс, прости, верю. Ладно, не буду я ему ничего говорить, что я дура, и потом... У нас тоже есть кодекс чести.

- У проституток? — тоненьким голосом задаёт вопрос, молчавшая до сих пор Викуля.

- Проститутка? — Ирина усмехается, садится, откидываясь на спинку стула, вальяжно закидывает ногу на ногу. Одета она, кстати, очень стильно, никакого намёка на профессию. — Проститутки, деточка, на Ленинградке, на трассе стоят, у деревни Чёрная грязь. Я - мастер эротических услуг специалист широкого профиля. И я тебя, кстати, курицу домашнюю не оскорбляла, пока, так что выбирай выражения. И да, кодекс у нас есть. И мизогиния нам чужда.

- Мизогиния?

- Ага, в курсе что это? Ненависть к женщине. Кстати, никто так не ненавидит женщин, как другие женщины. Ладно, сорян, увлеклась. Так вот. Мы, девушки прекрасной профессии обычно, друг другу помогаем в сложных ситуациях. И вообще... Если есть выбор поддержать мужика или женщину, мы выберем женщину.

- Почему? — задаю вопрос, потому что реально интересно. Хотя я вот не уверена, что она права. Ну, то есть, про себя она может что угодно говорить, а вот про других представительниц её древней профессии

- Потому что всё зло от мужиков. И они все козлы.

- Так нельзя говорить. — Снова встревает Викуля. — Вы притягиваете то, о чём говорите. Если вы повторяете, что все мужчины — козлы, значит вокруг вас и будут одни козлы, а если вы считаете, что все мужчины изменщики.

- Изменники, - поправляет Вику Ирина. — Изменники правильно, а изменщики, это для кур.

- Я вам не курица, изменщик — это бытовое выражение, имеет место быть в обычном, повседневном разговоре, вот.

- Филолог что ли?

- Почти. Не важно.

- Угу, не важно. Правила русского языка ноги раздвигать не помогут. Хотя... скорее я с этим не согласна, грамотная речь привлекает богатых мужиков.

- Девушки, - решаю я вступить в их перебранку, - я вам не мешаю?

- Сорян. Что ты там хотела сказать нам?

Хотела.

Хотела сказать, что говори — не говори, притягивай — не притягивай... Я вот не говорила, что все мужики изменяют, и вот поди ж ты! Мой как раз изменил.

Козёл.

Думаю про себя и кошусь на Вику, словно она может прочитать мои мысли.

Но Вика сидит, уставившись в пространство.

Да уж.

- Дамы, а чего это мы с вами сидим на сухую?

- А и правда, - подхватывает эскортница, - а не выпить ли нам, по рюмашке?

- Водки? — перепугано спрашивает Викуля.

- Зачем водки? Мы будем пить самый модный коктейль Москвы. «Беллини»

Официант?

Она жестом подзывает молодого красавчика, который смотрит на нашу разношёрстную компанию хлопая глазами.

- Три «Беллини», только принесите просекко, на котором вы делаете, бутылочку при нас откроете.

- Ирина, это приличный ресторан, - тихо говорю я, место сама выбирала и знакома с хозяином.

- Знаю я эти, приличные. Ресторан приличный, а бармен - сука, бодяжит коктейли на дешевом брюте.

- А что, так можно было?

- Нужно, я в баре три года отработала. До того, как познала дзен лучшей жизни. —Ирина подмигивает Викуле, и я почему-то верю, что дело у нас пойдет. — Так что там с нашим Ванечкой.

- Наш Ванечка задумал жениться.

5.

Именно, жениться.

Козел.

Спокойно, Янина... спокойно. Всё это ты уже пережила. Проработала со своим онлайн психологом. Почти.

Нет, конечно. Не пережила и не проработала.

Нахожусь в абсолютной прострации.

Как в тот самый первый день, когда услышала восторженный лепет Викуси, лежащей на кушетке под насадкой лазера.

- Иван, конечно, потрясающий человек, потрясающий... Столько сил и эмоций отдавать женщине, которую уже давно не любишь, с которой тебя, по сути, связывают только дети и воспоминания. У них секса не было три года, представляете? Ну как у такого мужчины не может быть три года секса? А?

Подумайте?

Никак, хотелось заорать. Сама ты дура подумай!

Секса не было.

НУ, если только где-то в параллельной вселенной.

Потому что у нас был буквально позавчера.

Фу.

Вот это было самое отвратительное. Понимать, что он пихал в тебя то, что, простите, пихал в эту.

Мужчины, что же вы такие нечистоплотные? Что же вы грязь всякую в дом тащите?

В родной дом. В свою крепость.

Женщине, которая с вами прошла такой долгий путь.

Секса не было.

Нет, на самом деле секс стал довольно редким явлением. То есть смотря с чем сравнивать. Если раньше это был ежедневный ритуал и даже дважды в день мы умудрялись, при наличии детей маленьких, кстати. Ну, как-то справлялись с этим.

То в последнее время результат упал до двух-трех раз в неделю.

Сейчас, узнав о том, что мой благоверный имеет кроме меня еще любовницу, содержанку, и невесту я просто-таки даже удивлена его способностям.

Половой, просто, гигант!

Жаль я в своё время не пошла переучиваться на пластического хирурга. Жаль.

Сейчас взяла бы в руки скальпель и как...

Нет, садится в тюрьму я точно не хочу.

Но вот отомстить неверному, да еще постараться так, чтобы не остаться с носом, и его жизнь сделать невыносимой... Этого очень хочется.

Это ведь уголовно не наказуемо?

НУ, то есть если избрать именно такой способ мести.

Безопасный для себя и действенный.

Я думала, много думала, что мне сделать? Просто развод? И что?

Допустим, Иван сам скоро придёт и скажет, прости, дорогая мы разводимся, дети выросли, у меня появилась новая страсть, хочу пожить в своё удовольствие.

Как будто до этого жил не в своё, блин!

Придёт и скажет. И я никак не смогу его удержать.

НУ, не смертельную же болезнь в самом деле выдумывать? Это же жесть? И потом, даже если я ему скажу, что умираю, что изменится? Пожмёт плечами и скажет —извини, дорогая, это без меня? Скажет же... сволочь такая.

И когда вообще мой Ваня успел стать такой сволочью? Хороший же был мужик?

Или я столько лет просто глаза закрывала на все его выкрутасы?

Да вроде нет. Жили нормально. Лучше многих. Особенно, когда оба стали зарабатывать.

Он мне здорово помогал, когда я училась. Медицинский институт — это не так просто, особенно, когда ты уже вроде профессию получил, но тебе еще надо это доказать. Уже работаешь полноценно, но ты еще не врач, нужно еще учиться и получаешь три копейки, и подработать нигде не можешь просто потому, что тупо не хватает времени в сутках. У тебя учёба, работа и сон. Всё. Какая там личная жизнь?

О чём вы? Нет, она была, личная, я и ребёнка еще умудрилась родить. Тут спасибо маме и папе, и бабуле моей — они сидели с Яриком, да и с Ядвигой потом.

Иван тогда впахивал день и ночь, но всем нас обеспечивал. Любил меня. Приходил с подработки, падал, но любил. И цветы дарил всё время, и подарки, даже простые безделушки — от любимого человека всегда приятно.

Когда всё изменилось? Как?

Когда он стал другим?

Может и я стала другой?

Та я, которой я была в начале наших отношений, даже в середине, точно ничего не стала бы устраивать, узнав об измене. Да еще такой.

Молча бы выставила его вещи за дверь. Гордая и неприступная. Не стала бы мириться с предательством. И выяснять бы ничего не стала. Как говорится —умерла, так умерла. В данном случае любовь мужа.

Так бы поступила независимая, самодостаточная, знающая себе цену Янина.

Да?

А вот теперь начинается самое интересное.

6.

- Жениться? — сдавленно пищит Викуля, и я вижу в её глазах недоверие и разочарование.

А Ирина-Эвелина снова принимается хохотать, с таким наслаждением закатывается, так открыто.

Да, я бы тоже посмеялась, да вот только что-то прямо сейчас мне не до смеха.

- К…как? — смотрит на меня с ужасом так называемая «любимая женщина», - К…жак

жениться? Он же... вы же...

- Хочешь сказать, что я еще не умерла? Тонко подмечено. Прости, Виктория, я и не собиралась. — горько усмехаюсь.

- Что?

- Помирать. Не собиралась. Рановато мне еще. Я бы пожила.

Нет, просто... Как этот подонок мог врать о таком? Просто слов нет. Урод моральный.

- Но... он же... Иван говорил, что вы…

- А ты еще не поняла, идиотка, что наш Иван тебе врал? — глядя на неё с усмешкой произносит содержанка. — Во всем врал!

- Я... я просто... я не понимаю, я... я не верю вам. Это вс... это всё не правда. Всё Ваня… Ванечка. Он меня любит. А я его! Вы... вы просто не понимаете! Он же….

Он такие слова говорил! И говорит Он... такие сообщения мне пишет!

- Покажи, вместе посмеемся.

- Что? Вы... знаете что…

- Что?

- Идите вы.

Викуля встаёт, резко хватает сумку, оглядывает нас, явно хочет что-то еще сказать, но не говорит.

- Куда собралась, любимая? — смеясь тормозит её Ирина. — Что, даже «Беллини» не выпьешь? Ты же вроде помогать хотела? Или я что-то упустила?

Официант как раз двигается в нашу сторону с подносом в руках. На подносе три высоких пузатых бокала, в них плещется персиково-желтый коктейль с пышной белой белковой пеной. Он расставляет их на столе.

- Вы… вы просто издеваетесь надо мной, да? Издеваетесь. А я ведь. поверила! А вы просто…

- Во что ты поверила? В то, что Ваня гандон? Так это правда! — усмехается гуру эскорта. — Садись давай. Послушаем, что там еще женушка придумала. Вдруг и правда что-то интересное?

- Интересное? Сомневаюсь. Она... она всё врёт. Она просто хочет от нас избавиться.

Капитан очевидность, блин.

- Да, хочу! И от вас, и от Ванечки. Убила бы.

Прорываются настоящие чувства, не могу сдержаться. Хватаю бокал «Беллини», делаю глоток не чувствуя вкуса, просто залпом опустошаю всё до конца, и тут же хочется взять еще.

- Официант, - тут же говорит Эвелина, - Повторите сразу еще «Беллини», мне можно два. Тебе? — спрашивает она всё еще стоящую рядом со столом Вику, та мотает головой, но не садится. — И, знаете что, у вас там были устрицы? Давайте полдюжины, самое то. — она смотрит на меня нагло, растягивая губы в улыбке, - не ссы, жена, я плачу. Меня твой мужик хорошо обеспечивает.

Вот же сука!

Сука!

И в то же время... почему-то в этот момент я понимаю, что она мне нравится. Да!

Потому что она настоящая.

Она не врёт.

Она рубит правду-матку.

Я тоже такой была. Раньше.

Пока не поняла, что врать проще. Во многом. В мелочах.

Или не врать, но... не договаривать.

Например, когда приятельница Наталья осуждающе рассуждает о косметологии, ничтоже сумняшеся, зная о моей профессии прекрасно! Говорит, что уколы себе колют только ущербные женщины, обделённые мужским вниманием, одинокие и жалкие. А она в свои сорок пять без всяких уколов выглядит прекрасно, о чём ей говорят все её близкие мужчины. К слову, она в свои сорок пять выглядит на уставшие пятьдесят, брыли висят, носогубка ужасная, лоб как тёрка, и кожа в принципе в плохом состоянии, ей бы хотя бы не уколы, а маски и массаж лица попробовать. Но нет, мы же самые умные! А я вот, вместо того чтобы сказать ей об этом молчу, киваю, подтверждая, что она хороша. Почему? Да потому что мы общаемся в небольшой компании, мне не хочется терять это сообщество, а Наталья та еще душнила.

Почему я сейчас о ней вспоминаю? Да потому что она говорила, что всем мужики изменяют, и только ей — никогда. Вот бы выяснить, реально ли её Сёмочка такой верный?

- Выпей еще, жена, а ты, любимая женщина, садись давай. Тоже выпей. Мы тут все одним повязаны, надо понять, что делать. Я ведь реально подозреваю, что наш Иванушка нам всем устроит веселую жизнь.

- Он меня любит — шепчет Викуся.

- За сто-то тысяч в месяц? Офигенно любит. Ты хоть знаешь, сколько он сам имеет в месяц?

- Я? — Вика отчего-то пугается, - Я нет, я же не из-за денег с ним.

- Ага, по любви, мы поняли. Вот, посмотри... - Эскортница достаёт телефон, что-то там находит, показывает Викуле экран. — Наш Ванечка. Не «Форбс» конечно, но и…

- Сколько? — Вика вылупляет свои и без того огромные глазищи, и тоже залпом опустошает бокал «Беллини. — Вот же пиздобол.

Эвелина снова ржет, я тоже начинаю смеяться. Слышать из уст этой ромашки мат реально смешно.

Она смотрит на нас как на чумных, сглатывает.

- А давайте его убъём?

7.

- Убить? Это слишком просто. — спокойно отвечает Ирина-Эвелина. — Еще и посадить могут. Докопаются же... Хотя... если мы как в «Восточном экспрессе»….

- А что там? — с любопытством спрашивает Вика.

- А там чувака замочили. И никак не могли понять — кто именно мочил. А потом оказалось, что все вместе.

-И... и что? Всех посадили?

- А вот это я уже не помню.

- Так, ладно, - обрываю я поток сознания. — Убивать мы его не будем. Но в наших силах сделать так, чтобы жизнь его превратить в ад.

Они смотрят на меня, я на них.

Викуля решительно.

Ирина-Эвелина с любопытством.

- В ад — это хорошо, но как? — спрашивает она и зрит в корень.

Как! Это самое главное.

Я реально хочу сделать так, чтобы моему неблаговерному жизнь мёдом не казалась, чтобы он понял, что в какой-то момент своей жизни зашёл не в ту дверь.

Понял, и больше так не делал.

Ни рядом со мной, ни рядом с кем-то другим.

Нет, рядом со мной он точно не будет. А с кем-то другим...

С той, с которой он собирается дальше жить пусть будет каким угодно. Мне плевать.

Змею пригрели на груди — вот пусть эта змея сама и разбирается.

Или нет... Пусть ничего у него и у этой змеи не выйдет!

Именно этого я хочу добиться.

И еще - сохранить то, что имею сейчас.

И это даже не про материальное.

Хочу сохранить себя.

Достоинство своё.

Скажете — какое достоинство у женщины, которая решила создать коалицию с любовницами мужа?

А вот такое достоинство. Раненное.

Я ведь никогда не думала, что такое может быть со мной. Со мной!

Да разве же женщины вообще об этом думают? О том, что любимые будут изменять?

Эх. думают.

Да, да, думаем мы об этом. Думаем. Наверное, и мужчины, которые любят, тоже думают.

Притягиваем ли мы тем самым несчастья? Кто знает.

Просто это же в природе человеческой. Не то, что думать о плохом, нет.

Представлять варианты событий. Наверное, так.

А что будет, если…

И я думала, а что будет, если...

Раньше думала, гораздо раньше. Когда всё у нас с Иваном было еще хорошо, когда всё было безмятежно, когда я была любима и любила.

Думала. Представляла. Что со мной будет, если я узнаю? Что я сделаю?

НУ, признайтесь, думали ли вы так же?

Уверена, думали.

И знаете, о чём думало большинство?

Никогда не прощу!

Да, да, самый частый ответ, наверное, когда спрашиваешь — а что ты сделаешь, если узнаешь про измену.

Никогда не прощу.

Вот и я думала — не прощу.

Сначала.

Потом... Потом, узнавая разные истории от разных женщин начинала размышлять, а можно ли в принципе простить измену? Это же предательство? Разве прощают предателей?

Потом стала видеть и понимать, что прощают.

Прощают, когда выхода нет.

Или, когда есть любовь, которая сильнее, которую боишься потерять.

Многие же из тех, кому изменяют в первую очередь начинают думать — а в чём я не права? Почему именно МНЕ изменил любимый? И даже оправдания находят. Я стала не такой, какой была раньше, тогда, когда он меня любил...

А он разве остался таким же? Он ведь тоже изменился?

Узнав об измене Ивана я была в таком эмоциональном ступоре — не могла понять, как? Когда? Когда я это упустила? Почему ничего не поняла? Я, такая умная, проницательная, чувствующая тонко.

Ничего не поняла.

Я просто была так уверена в себе! В том, что такой женщине как я не изменяют.

Потому что я... Я красивая, я умная, я самодостаточная, я обаятельная, у меня есть чувство юмора, наконец. Как такой женщине может изменить мужчина, который столько лет с ней прожил?

Вот так.

Изменил.

И хорошо бы еще просто перепихнулся с секретаршей, да? Ну или нашёл какую-нибудь одноразовую женщину, ну, вдруг зачесалось в одном месте.

Да?

Да нет, и это тоже не хорошо, но всё-таки...

Простила бы я секретаршу и одноразовую? Нет, не простила бы.

Но, может, не чувствовала бы себя настолько мерзко?

Когда все эти его скелеты начали выплывать из шкафа я реально была просто шокирована.

Как так можно?

И почему я в полном неведении?

Так что, жена Ивана, у тебя уже есть план?

Смотрю по очереди сначала на содержанку, потом на ту, которая себя любимой называет.

План.

О, да, у меня есть план.

Я хочу варить его на медленном огне, чтобы он испытал всю гамму чувств и эмоций. Всю.

Я хочу его уничтожить,

Имею ли я на это моральное право?

Может и нет.

Может стоит просто прийти к нему, выложить все карты на стол и сказать — так и так, Ваня, я всё знаю, давай просто мирно расстанемся. Да?

Нет.

Я так сделала бы, наверное, если бы не одно «но».

Если бы мой Ванечка не полез бы туда, куда ему лезть не следовало.

Если бы эта сволочь не посягнула на святое.

- За этим я вас и позвала. План есть. И мне нужна ваша помощь в его реализации.

- Чур эстроген ему в борщ буду подливать я!

8.

Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Глаза закатываю.

Эстроген! Надо же.

- А что такое эстроген? Это... добавка какая-то?

- Ага, - ржет Эвелина, - добавка. От которой у мужика вырастет пивной животик и сиськи, а либидо, наоборот, не вырастет. И будет наш Ванечка как колобок, нет, как арбузик с отсохшим хвостиком.

- Ирина, давайте серьёзно, а?

- А вы меня нарочно Ириной называете, да? Я Эвелина. Трудно запомнить? Я даже паспорт поменяла.

Хочется закатить глаза и ответить. Паспорт она поменяла! Сорняк можно сколько угодно называть розой, но розой он от этого не станет.

Еще ей хорошо подходит знаменитое выражение про девочку и деревню, из которой эту девочку можно вывезти. А вот деревню из девочки вывезти нельзя.

Но я молчу.

В конце концов, кто я такая?

И намного ли я лучше?

Да, с высшим образованием.

Да, москвичка во втором поколении с одной стороны и в третьем с другой. Да, никогда не помышляла эскортом и проституцией. Даже в любовницах ни у кого не ходила.

Хотя Ваня у меня не первый мужчина. Чем иногда и попрекает.

Козел.

На самом деле Ваня очень страдал, потому что у меня до встречи с ним были отношения.

Первая любовь, одноклассник моего брата. Егор Михайловский. У нас был бурный роман, мы даже пожениться собирались. А потом вмешалась его маман. И Егор поехал учиться за границу, а когда вернулся... когда вернулся у меня уже был Иван и сын Ярослав, так что... Обломись, маменькин сынок.

К слову, Иван вот маменькиным сынком не был, но с его мамой — Нинель Ивановной и бабушкой Ядвигой у меня были самые теплые отношения.

Почему были?

Потому что я пока не знаю, что они скажут, когда узнают о нашей семейной драме.

Вернее... знаю, то есть, я почти уверена, что они встанут на мою сторону. И моя свекровь и её свекровь кобелей терпеть не могут.

Очень надеюсь, что в моём случае они не изменят принципам. Хотя я всё понимаю — сын.

Но у меня вот тоже сын.

И его отец... Кобелино каких мало!

Мысль у меня пляшут, видимо это эффект от выпитого «Беллини». Он хорош.

Вроде и совсем не пьяный коктейль, но тем не менее по шарам, как говорится, дало.

Нам несут блюдо с устрицами, вижу, как у Ирины-Эвелины глаза загораются.

Коктейли тоже обновили. Что ж.

- Дамы? — поднимаю бокал, - Выпьем за успех нашего предприятия?

- За успех! — вторит мне Эвелина.

- За... да... за успех, - немного поникшим голосом говорит Викуля, - я только не совсем понимаю, какое именно предприятие.

- А у Яхонтова их много, глядишь, какое-то и тебе перепадёт. Не будешь за стольник убиваться. — опять хохочет весёлая содержанка, а Викусик опять раздражается.

- Знаете, что?

- Что?

- Я с Иваном была не из-за денег.

- Неужели? А из-за чего? Член-то там не великий. Ой, прости... - уже явно чуть поддатая эскортница поджимает губы глядя на меня и смеётся, - Ну... правда: член... средний, скажи?

Еще я с блядями размер члена мужа не обсуждала!

Просто пипец!

- Нормально у него всё! Это просто у вас там, наверное... дыра?

- Что? Это у тебя, а у меня как у девочки, я пластику даже делала.

- Там Стоп! Давайте сразу на берегу договоримся, что интимные подробности обсуждать не будем. Ясно?

- Да, просто у кого-то…

- Виктория!

- Да, извини, жена.

- За наш успех.

Протягиваю бокал еще раз, мы чокаемся.

В успех я, конечно, не верю.

И всё, что сейчас происходит, вот эта вот встреча — абсолютный сюр для меня.

С другой стороны — это теперь моя реальность. То, с чем приходится жить.

Не мириться, нет.

Жить.

Пока.

Пока я не сделаю то, что задумала. Хотя бы не попытаюсь.

Хочу, чтобы Иван в полной мере ощутил то, что не стоит делать из хорошей женщины ведьму. Это чревато.

- Слушай, жена, Янина, так что там наш Ванечка натворил-то? Ты говоришь, собирается жениться? И кто эта счастливица?

Кто?

Смотрю на Эвелину, челюсти сжимаю. Потом хватаю с блюда устрицу, заливаю лимоном. Она живая, сокращается, издает какой-то звук, где-то я читала, что они пищат.

Выпиваю её, чувствуя солоноватый, напоенный морем вкус.

Устрица погибает у меня внутри.

Я хищно прищуриваюсь.

Именно так мне хочется расправиться с той тварью, которая самым подлым образом решила залезть в постель к моему мужу.

- Кто? Я скажу тебе, кто.

9.

- Я скажу тебе кто.

Беру бокал, отпиваю. В голове уже шумит.

Это эхо будущих оваций в честь нашей победы.

- Скажу, но сначала озвучу свой план. Вы готовы?

Вижу, как подбирается Викуля, как жадно глотает «Беллини» Эвелина.

- Я хочу его разорить. Уничтожить его бизнес. До дна.

Голос мой звучит глухо и, видимо, страшно, потому что я вижу, как округляются глаза Викули, и как прищуриваясь сглатывает Эвелина.

- Уничтожить. Сделать так, чтобы он потерял всё. Чтобы Иван стал не нужен не только мне и вам, но и той... Другой!

- Ты так говоришь о ней, детка, как будто она прям королевских кровей. Племяшка президента, не иначе.

— Почти.

Кривлю рот представляя эту мелкую тварь, набираю воздуха в грудь.

- И что, ты знаешь, как его уничтожить? — спрашивает содержанка.

- Знаю. Именно. Поэтому я вас и позвала. Мне нужна помощь. И твоя, — я внимательно смотрю на Ирину-Эвелину, глаза которой хищно горят. - И твоя, -смотрю на перепуганную Викусю, которая за эти несколько минут уже успела два раза переобуться в воздухе и поменять своё мнение на полярное.

Викуся, конечно, слабое звено. Но она может сыграть именно то, что мне нужно.

- Что ты от нас хочешь?

- На самом деле для начала не так уж и много. Ты должна свести меня с одним человеком. Я скажу с кем. Помочь мне пробраться в его ближний круг Ты это можешь, Эвелина, не так ли?

- Ну... кое-что я конечно, могу.

- Хорошо, а ты...- стараюсь говорить с Викой мягче, вижу, что она на грани, - ты должна будешь продолжать играть роль милой, заботливой, понимающей, нежной, любимой женщины.

- И всё?

- Не совсем. Тебе придётся забеременеть.

- Что? — это восклицание они выдают вместе. Викуля на высоких тонах, почти визгливо, а вот Ирина-Эвелина, наоборот, низким, шокированным тоном.

- Что «что»? — Раздраженно качаю головой я. — Ты что, хочешь забеременеть сама?

— спрашиваю у эскортницы, - ну, какая из тебя беременная няшка? А ты... – опять беру в фокус Викулю, - Ты же так мечтала родить Ивану хоть мышонка, хоть лягушку? Вот у тебя шанс.

- Шанс? Родить от женатого, который собирается еще и на другой жениться? От двоеженца и кобеля?

- ОЙ, ой, сразу уже и кобель — смеётся Эвелина, - А только что был любимый мужчина!

- Хватит меня цеплять! — неожиданно зло выдает милашка Викуля, - я тоже могу цепануть не по-детски!

- Хватит пререкаться! Если мы будем ссориться — ничего у нас не выйдет И Иван останется на коне. И лишит нас всего.

- Лишит нас всего... - повторяет Ирина нагло, - я всё-таки не совсем понимаю, как он отберёт у меня квартиру? И бизнес?

Закатываю глаза — почему она такая тупая?

- Долги, дорогуша, долги. Он повесит на тебя долги и тебе придётся отдать всё, просто чтобы тебя не убили.

- Кто? Иван? — усмехается она, но я вижу в глазах затаённый страх.

- Нет, конечно, не Иван. Он же у нас честный бизнесмен, да? С бандитами дела не имел. — ха-ха, три раза, это я говорю про себя. — Но ведь мы с тобой, Иришка, знаем, как это бывает, да? Забыла уже свою подружку Алёну? Что с ней стало, напомнить?

Содержанка тут же в лице меняется.

Да, да, красавица, я подготовилась. Многое узнала.

Алёна тоже была сначала эскортницей, потом содержанкой, вся в шоколаде. Её покровитель купил ей квартиру, дом построил, на яхтах катал, позволил даже открыть маленький бизнес, ей уж очень хотелось свой салон массажа.

Потом покровитель узнал, что Алёна перепихнулась с массажистом. И у девушки возник большой долг перед серьёзными людьми, у которых она якобы брала бабло на открытие своего салончика. Вовремя не отдала кругленькую сумму, побежали проценты, пеня выросла, и осталась Алёна с тем, с чего начинала — с бабушкиной однушкой в Чертаново.

Поучительная история

- А я? Что будет со мной? — сдавленно шепчет Викуля.

- Ну, может он и оставит тебе твою дачку, вот только я узнала, что дом заложен, и залог этот он может так же передать якобы левым людям.

- Якобы? — она непонимающе хлопает глазками.

- Именно якобы. Потому что за всем всё равно будет стоять он сам. Иван Яхонтов.

Человек, как оказалось, без принципов и без морали.

Абсолютно.

Это я поняла, когда узнала, что меня и мою сеть клиник в случае неповиновения ждёт та же участь.

Продаст сам себе за долги.

Передаст управление этой мелкой тварине, которую я когда-то пригрела на груди.

Иногда мне реально кажется, что проще убить мужа.

По крайней мере удовольствие я точно получу, даже несмотря на то, что сяду.

С другой стороны — разве не удовольствие разорить его? Опустить на самое дно?

Отнять у Ивана всё то, к чему он так долго шёл? Оставить ни с чем?

Без порток.

Чтобы сбить с него всю спесь, чтобы убрать это победное выражение лица, которое появилось в последнее время.

Унизить сильнее, чем он унизил меня, потому что для него это реально будет унижение.

Уничтожить морально.

Да.

Это еще круче чем убить. И я это сделаю!

Мы сделаем.

Ну что, вы готовы?

10.

- Я не хочу от него рожать. Это бред. — твёрдо произносит Викуля.

- Бред, согласна, - кивает Эвелина, а потом смотрит на меня. — Но ты ведь не имела ввиду реально рожать?

Усмехаюсь, головой качая.

- Конечно же нет. Рожать не надо. Нужно просто сыграть роль беременной, надавить на жалость.

- Слушай, если он нас собирается сливать, какая к херам жалость? — закатывает глаза Эвелина.

- Сливать просто любовницу — это одно. А сливать беременную любовницу, которая к тому же очень вовремя заявит о своей беременности - это другое.

- Что значит, заявит вовремя? — хлопает ресницами Викуся.

- Я всё тебе объясню. Не переживай.

- Но как... подожди, как же... анализы? УЗИ? Он же... он ведь потащит меня туда!

- Потащит, естественно! И на анализы, и на УЗИ.

- И? — хлопанье ресниц учащается, мне её даже жалко.

И не совсем понятно, что мой Иванушка в ней нашёл.

Она же…

Она недалёкая. Попросту туповатая.

Или это то, что надо взрослым, стареющим кобелям?

Глазки распахнутые, губки пухлые, восторженность. Любовь.

- Слушай, ты реально его любишь что ли? — словно читая мои мысли вмешивается эскортница.

А на Викулю страшно смотреть. И забавно.

Она краснеет, бледнеет, морщит лобик, ноздри чуть раздувает:

- Люблю. Любила. Он… он на самом деле очень хороший, Иван! — с жаром произносит Викусик, потом подумав, добавляет, - Был.

- БЫЛ, ага... Не узнала бы ты, что он тебя так низко ценит...

- А что вы все про деньги? Почему вы считаете, что деньги играют такую большую роль? Может... может я не из-за денег?

- А из-за чего, родная? — Эвелина говорит и нагло со смаком всасывает устрицу. —Ты же была вся такая воздушная, а как узнала, что у меня хата на «Патриках», свой бутик, и в меня он бабла немеряно вваливает, сразу переобулась, а? В воздухе причём, технично так.

- Может я переобулась не из-за бабла, а из-за того, что ты у него есть? Из-за того, что жена не умирающий лебедь, а вполне себе жива и здорова? И прекрасно выглядит?

- Неужели? А мне кажется…

Я уже вижу в их глазах настрой на скандал, но это в мои планы не входит. Пусть рвут друг другу волосёнки отдельно, без меня.

Кстати, волосы у Эвелины шикарные, причём свои, не нарощенные — кстати, правильно наращённые, но кого сейчас волнует русский язык, да?

- Так, дамы, стоп. Брейк. — поднимаю руку властно. — Меня, конечно, забавляет ваша перепалка, но я вас не просто так тут собрала, чтобы поболтать. Давайте перейдём к конструктиву, если в целом вы согласны с моим планом.

-А план-то какой? Беременность и знакомство? — спрашивает разочарованно Ирина-Эвелина.

- Для вас пока да.

- А для вас? — хищно усмехается она. — Ты ведь что-то еще придумала, да? Только нам говорить не собираешься? И скрываешь, что за бабца у нашего Ванечки появилась.

- Я не скрываю.

Голова кружится, кажется, мне нужен еще один коктейль, или кофе.

Эвелина считывает моё состояние, показывает официанту, чтобы он повторил, а он как факир из шляпы достает из-под барной стойки поднос, на котором уже бликуют наши коктейли, нежные, с пушистой мягкой пеной из белка.

Вкусные.

И устрицы тоже ничего.

- Ты что не ешь? — спрашивает содержанка любовницу, Викуля пожимает плечами.

- Не знаю, странные они, склизкие и... блин, похожи на... на…

- На вагину они похожи, ага, и вкус солоноватый. Некоторые мужики просто умирают по устрицам. Они ведь еще и действуют на это дело. — Эвелина сжимает руку в кулак видимо имитируя мужской стояк.

Да уж.

Выпиваю еще одну устрицу.

- Мне их жалко, - снова ноет Викусик.

- А мне вот нас жалко. Сидим тут, страдаем, из-за какого-то мерзкого кобеля. А могли бы сейчас зажигать где-нибудь на Ибице, или в Дубае. Блин, а давайте…давайте, когда всё закончится реально махнём вместе в Дубай, а? — Она оглядывает нас, потом ухмыляется. — Ага, «щаз», с тремя «з», размечталась Иришка из села Соснишка. Подружайками мы с вами точно не будем, да?

Качаю головой — о чём она только думает? Какие «подружайки»? Но на самом деле если мы сейчас не сплотимся, если не соберёмся и не сделаем то, что я пока еще кривовато спланировала, худо будет всем.

- Ладно, ясно всё. Давай, говори, с кем тебя знакомить. Надеюсь, не с президентом?

- А ты его знаешь? — с сомнением спрашивает Викуля, гипнотизируя устрицу, которую рискнула взять в руку.

- Через одно рукопожатие — точно, - ухмыляясь говорит довольная собой эскортница. — Видимо, это рукопожатие тебе и нужно, да? Ты же на Ростовского ‘нацелилась?

Она смотрит на меня хитро улыбаясь:

Демид Ростовский, бывший глава одного из самых мощных регионов нашей Родины. В данные момент трудится в аппарате президента.

Серый кардинал — его еще так называют. Что-то вроде нового Суркова.

И - да, он мне нужен.

И очень интересно, откуда его знает Эвелина.

На самом деле всё просто. Он был покровителем одной из её близких подруг. И хотя обычно содержанки и эскортницы не дружат, а их «папики» и «султаны» не смешивают бизнес и удовольствия — получилось так, что Ростовский и Ирина Панченко из села Соснишки стали чуть ли не приятелями. Так бывает.

Вообще, в этой жизни бывает всё.

Именно так я подумала, когда узнала о третьей любовнице моего мужа.

Нет, о его любви.

Любви к жене родного сына.

11.

Да, вот такая мерзкая история.

Я была в диком шоке.

И просто не представляла, что будет с сыном, когда он узнает.

Проблема в том, что сын в командировке, и вернётся он через пару недель.

И я ничего не могу ему рассказать.

Да и не знаю — как?

НУ, как я скажу ему — твой отец трахает твою жену?

Господи.

Ярик так любит эту суку.

Сказать вам, что она мне сразу не понравилась?

Нет, блин, я не могу этого сказать.

Она…

В общем, я сама была просто настроена принять её хорошо. Потому что сын, он...

У нас был с ним серьёзный разговор буквально накануне знакомства.

Ярослав сам пришёл ко мне в клинику.

Принёс трогательный, нежный букет пионов.

Все мои девочки администраторы, врачи всегда умилялись — сын никогда не приходил без цветов. А я гордилась тем, что это я его научила вот так вести себя с женщинами.

Да, я, не муж.

Хотя какое-то время Иван и правда часто дарил мне цветы, а потом как-то традиция ушла. Остались только дежурные букеты по праздникам. Почему дежурные? Ну, потому что вроде праздник и ты обязан. А букет в обычный день — это проявление заботы, любви, нежности, признания. Это внимание. Об этом я и говорила сыну.

- Сынок, у тебя что-то случилось?

- Случилось, мам. И... ты первая, с кем я хочу поделиться.

- Та-ак... - я улыбалась ему, уже понимая о чём он хочет рассказать.

- Мам, я встретил девушку.

Он так улыбался, с таким восторгом рассказывал мне о своей Арише, я заразилась его счастьем, его радостью, его чувствами.

Буквально через пару дней сын сказал, что хочет познакомить нас. Я пригласила девушку в наш дом.

Первое впечатление было хорошее. Милая, воспитанная, обаятельная, такая лисичка.

Она не пыталась угодить, но в то же время вела себя мило.

Я приготовила ужин, мой фирменный салат с авокадо и креветками, сёмгу в сливочном соусе с пастой и пармезаном, отдельно сёмгу на гриле с овощами.

Оказалось, что у Арины проблемы с переносимостью лактозы, жирное она не ест, а вот рыба на гриле и овощи оказались очень даже к месту.

Арина с достоинством рассказывала о своей семье, мама бухгалтер в небольшой фирме, папы нет, они с мамой развелись и Ариша с папой сейчас почти не общается. Что ж, стандартная, если не банальная ситуация у нас.

Как говорят, мужчины любят детей, когда любят женщину — почти всегда это работает.

Арина сама училась в институте на бюджете, изучала социологию. Я, честно, тогда не очень понимала, что будет делать будущий социолог, позже сын мне объяснил, что социология — достаточно широкое понятие, и пригодиться может в любой сфере жизни и бизнеса.

Арина не тушевалась, задавала и мне вопросы. О моей работе. Ярик, конечно, рассказал, что я косметолог. Поинтересовалась, можно ли ко мне обратиться за советом.

Иван в тот вечер пришёл поздно, мы уже сели пить чай с моим фирменным зефирным тортом.

Поздоровался сухо, окинул Арину скупым взглядом. Кинул на стол дорогие швейцарские часы, сказал, что безумно устал, но сыт — поужинал с деловыми партнёрами.

Сейчас-то я понимаю, что это были за партнёры. Тогда даже мысли не возникло.

Как не возникло мысли, что такая вот милая с почти детским личиком лисичка Ариша может ему приглянуться. И что он всерьёз задумается о связи с ней.

Она ведь младше его почти на тридцать лет! Ну, если точнее, то на двадцать шесть.

Ивану сейчас сорок девять, а Арине двадцать три.

Это ведь пропасть!

Просто пропасть.

НУ, видимо, пропасть для меня.

А для Ивана…

Нет, тогда в первый вечер знакомства у меня, что называется нигде не зажужжало.

Да и потом.

Через месяц Ярослав снова приехал ко мне, на этот раз с белыми розами.

- Мам, я, кажется, женюсь.

-Кажется? — улыбнулась я.

- Мам, я её люблю, и... Понимаешь, она такая... необыкновенная, нежная...Я таких раньше не встречал. И... в общем…

Я видела, как ему трудно говорить. Но сама всё поняла.

Сын хотел, чтобы было красиво.

Хотел быть настоящим рыцарем.

Он полюбил её, естественно, хотел с ней секса, а Арина оказалась девочкой, сказала, что такие отношения планировала только после свадьбы.

Вот такая вот... невинная овечка.

Как она оказалась любовницей Ивана? Как могла вот так поступить с Ярославом, после всего?

Голос Ирины возвращает меня в настоящее.

- Так что, жена, какие-то подробности еще будут? Схемку разработала, или так пока всё? Слова?

Разработала, не бойся. Если вы согласны помочь — значит будем действовать?

- Ну, допустим, с Ростовским я тебя сведу, а вот будет ли он тебе помогать?

- Будет.

В этом я была уверена.

Демид Ростовский такой шанс не упустит.

12.

Домой возвращаюсь рано, Иван еще в офисе. Вернее, не в офисе, но это уже не важно.

Пусть верит в то, что я верю.

Хочется принять ванну.

Не то, чтобы после общения с любовницами моего благоверного я чувствовала себя грязной. Нет.

Как ни странно, я думала будет хуже.

Они мне... они мне даже понравились.

Знаете, как в том анекдоте, когда мужик с женой приходит на корпоратив и показывает ей трёх гламурных сучек, говорит, мол, слева, любовница генерального, справа — его зама. Жена спрашивает - а в центре? Он — а в центре моя. И жена такая — ой, наша-то лучше всех.

Да, констатирую факт. Вкус у моего мужа не плохой.

Даже то, что Ирина-Эвелина, по сути, проститутка не меняет дела.

Она красивая. Не глупая. И прекрасно знает, что и для чего делает.

Я читала досье, которое собрал для меня детектив.

Деревенская девчонка, которая сама ездила в город в балетную студию, потом благодаря упорству попала в хореографическое училище. Закончила его, и занималась бы балетом, если бы не травма, которую подстроила ей коллега, узнав, что Ирине хотят отдать её партию.

Ирина отчаиваться не стала, употребила знания хореографии в другом ключе.

Можно ли её за это осуждать?

Конечно же да! У нас все любят осуждать других. Флаг в руки.

Разумеется, Ирочка могла не менять имя, и раздвигать ноги не перед шейхами и олигархами, а где-нибудь в балетной труппе поскромнее, или начать преподавать, вести свою группу хореографии и балета в спальном районе.

Могла бы? Могла

Но это её жизнь и её судьба. И она распорядилась ей вот так.

Будет ли она сожалеть об этом лет через двадцать?

Может быть.

А может и нет.

Я вот, двадцать лет назад не думала, что буду сожалеть.

Я, выходя замуж, была уверена, что это один раз и навсегда. Мы с мужем любили друг друга. Мы жили хорошо. И семья у нас была правильная, на зависть многим.

Думала я, что через двадцать пять лет останусь у разбитого корыта?

Двадцать пять лет назад определённо нет. Да и потом…

Господи. Да я еще месяц назад об этом не думала!

Жила себе счастливо.

Даже не представляла, что в моей жизни случится вот такой вот поворот.

Так что, если кто хочет осуждать Ирину — вперёд и с песней.

Я промолчу.

Мне вообще в последнее время хочется молчать.

Потому что все мои жизненные принципы, все установки, вся житейская мудрость, которая, как я считала у меня есть и которой я гордилась, всё это пошло по... по известному адресу.

Если кто-то, узнав мою историю, посчитает, что я сильная — как же, решилась бороться, придумала какую-то схему, мало того, связалась с любовницами мужа чтобы его закопать! Просто вау, да?

Знайте — ни хрена я не сильная.

Я потеряна.

Раздавлена.

Мне очень хочется плакать.

И на ручки.

Да, да, вообще не верьте тому, что есть сильные женщины.

Нет.

Любой женщине хочется быть слабой.

Просто любить.

Просто заниматься своим делом.

Просто растить детей.

И даже если она талантливый физикядерщик, химик, биолог, хирург пилот гражданской авиации, водитель троллейбуса, генерал, космонавт, чемпионка мира по боксу или тяжелой атлетике, знайте, ей так же хочется на ручки, чтобы любимый мужчина, обнял, прижал к груди и погладил по голове, говоря, что она у него самая-самая.

Лежу в обжигающей ванне с пеной. Знаю, что нельзя делать воду сильно горячей, но не могу.

От выпитых коктейлей чуть кружится голова.

По щекам текут слезы.

Может, бросить всё к хренам собачьим?

Просто развод.

И пусть забирает всё что хочет. Пусть просто оставит мне меня!

Ничего больше не надо.

Устала.

Закрываю глаза.

Я помню, что я это делаю не для себя.

Не для себя.

Мобильный разрывается трепетной мелодией, она установлена на звонок только одного человека.

- Мам, привет, как ты?

- Здравствуй, сынок.

13.

- Мам, все по плану, смотрим объекты, подписываем договоры, новые знакомства, всё как всегда.

- Как ты разместился, как отель?

- Самый лучший, мам, я же сам выбирал.

- Что ты там ешь?

Посмеивается.

- В отеле завтраки отличные, обедаем с партнёрами, ужин в номер заказываю. —улыбается, а потом неожиданно... - Мам, всё хорошо у тебя?

Да, сынок, у меня нормально.

- Как папа?

- Папа...

Чтоб он сдох, твой папа.

Конечно, я так не говорю, хотя очень хочется.

Мне нужно признаться сыну, нужно всё рассказать.

Но как?

Такие вещи не говорят по телефону, даже по видеосвязи. Я просто не представляю.

Это нереально.

А если не скажу, а он узнает?

И узнает, что я знала?

Ставлю себя на место сына.

Легко сказать — я бы поняла...

Нифига бы я не поняла.

- Мам, с папой всё нормально? Я ему звоню, он не отвечает.

Не отвечает, потому что трахает твою жену!

Урод моральный.

Нет, зря, зря я затеяла всю эту комбинацию.

Я не справлюсь.

Нужно было поступить так, как поступают все. Скандал, развод. И всё.

Да... и остаться с голой задницей?

Как изящно говорит Раиса — с голой Жозефиной на снегу.

Я ведь видела документы.

Даже с моей клиникой много вопросов. Я открывала её на деньги мужа. По бумагам. То, что это были деньги, которые я получила с продажи квартиры моей бабушки — не важно. Они лежали на счету у Яхонтова.

И Иван за всё платил.

Свой бизнес он начал до брака. А потом…

Потом у нас был фиктивный развод — Иван узнал, что мы можем получить большую площадь, когда будут сносить дом, в котором у него была квартира.

В общем, всё не просто.

То, что по закону делится на два при разводе, в нашем случае почти не делится.

Я останусь в лучшем случае с квартирой.

Клиники мне, скорее всего придётся продать, или просто отдать мужу.

Вернее, его новой супруге.

Арине очень нравился мой бизнес. Она постоянно говорила, что с удовольствием бы занималась чем-то похожим.

Но мой Ярослав пока не зарабатывал так, чтобы подарить супруге косметологическую клинику.

Я ведь, дура такая, сама предложила ей взять управление одного из филиалов.

Этот филиал располагался в непосредственной близости с офисом моего мужа.

Но разве я думала, что они встретятся? Да, даже если и встретятся. Что такого? Он ведь её свёкр, отец мужа.

Как же хорошо, что у Арины и Ярика нет детей.

- Ладно, мамуль, счастливо. Не грусти.

- Я не грущу сынок, просто... соскучилась

Отвечаю, а у самой слёзы текут, забываю, что мы по видеосвязи говорим и сын меня видит.

- Мам, ну ты чего? Ты... Ты с отцом поругалась, да? Мам, он... в общем... Если что, знай, я тебя поддержу! Мы с Аришей поддержим.

- Да, особенно Ариша твоя…

- Что мам?

- Всё хорошо, сынок. Давай, отдыхай там, я позвоню завтра.

- Люблю, мам, купил тебе подарок.

- Спасибо, дорогой.

Выключаю телефон, и хочется запустить его в стену.

А еще, хочется убить мужа.

Любым способом.

Пусть не самым изощрённым. Хочется, увидеть в его глазах страх, ужас, хочется, чтобы он испытал хотя бы десятую долю тех чувств, которые сейчас испытываю я.

Ненавижу.

Как же я его ненавижу!

- Дорогая, ты дома?

- Да, любимый.

Цепляю самую сладкую и нежную улыбку, надеясь, что за ней можно спрятать истинные чувства и эмоции.

Впрочем, Ивану на мои чувства плевать.

Он смотрит мимо меня, дежурно чмокает где-то рядом со щекой, обдавая ароматом своего парфюма.

Это аромат унисекс, подходит и для мужчин, и для женщин, и я знаю, что точно, таким же пользуется она.

Его будущая жена:

Как бы не так.

Я буду не я, если их план сработает.

Скоро, мой дорогой, скоро ты поймешь, что ведьму злить нельзя.

А ты собрал вокруг себя целый шабаш.

14.

Ничего же нет странного в том, что любовницы мужа ходят в мою клинику за услугами?

Нет.

Наоборот. Куда же им, душенькам, еще ходить? Мой муженёк же их еще и скидками обеспечил, и картами вип-клиентов!

Так что... старость им не грозит. Буду поддерживать их красоту, пока не превратятся в тыкву.

Сегодня у меня Викуся.

Это, конечно, тяжелый случай, потому что она растеряна и боится.

Это когда мы пили коктейли и ели устриц она была боевая, выступала с шашкой наголо то на одной стороне баррикад, то на другой.

Болела то за нашу команду, то за команду противника. То есть Ивана.

Не верила, что любовь всей её жизни может так просто её вышвырнуть из этой жизни оставив ни с чем.

Пришлось прибегнуть даже к тяжелой артиллерии — подключила адвоката.

Герман Крестовский, друг моей Раечки, с удовольствием расписал влюблённой красавице схему возврата собственности.

Дом в залоге. Почему Викуся об этом не знает?

Да потому что всем занимался Иван, и у него вообще есть, оказывается, генеральная доверенность от неё на все сделки с недвижимостью, вот. Так что…

- Какая же я лохушка! Просто... идиотка! Как я могла... - причитает Викуся, пока я делаю ей плазмолифтинг.

- Спокойно. Спокойно. Всё будет тип-топ, если ты будешь действовать по нашему плану.

Вообще-то по моему плану, но это не важно. Пусть лучше чувствует свою причастность к этому великому делу.

Вика должна взять тест на беременность, и обрадовать Ивана в самое не подходящее для него время. И подходящее для нас.

Хорошо, что у меня есть шикарный союзник. Лучший, о котором только можно мечтать.

- Янина Вячеславовна, клиент прибыл. Пропуск для вашей девушки выписан.

- Какие её действия?

- ЕЙ нужно подняться на двадцать седьмой этаж, прийти ко мне в приёмную, дальше я всё беру на себя.

- Спасибо Ольга Николаевна.

- Я её жду.

Ольга Николаевна — личный помощник моего Ивана. Работает у него уже достаточно давно, на хорошем счету, но могло быть и лучше. Не ценит её Иван. И недооценивает.

У помощницы на него давно зуб!

Оказывается, Ольга Николаевна несколько месяцев назад хотела устроить в компанию свою племянницу Леночку, способную, умненькую девочку — практически Елену Прекрасную. Устроила. А мой муж решил за Леночкой приударить. Очень активно ударял.

Леночка, девочка молодая, восторженная, и порывов страсти старого для неё козла не поняла. Отказала ему. Раз, второй, третий, а потом её попросили заявление по собственному на стол. Или... В общем, какую-то хрень навертели, что по статье уберут.

Ольга Николаевна пыталась Елену Прекрасную защитить — куда там! В общем, страсти почти как у Гомера в «Илиаде».

Я слушала эти рассказы помощницы и думала — как же всё-таки я пропустила момент, когда мой муж из вполне приличного мужика превратился в такую вот гниду?

Слов нормальных у меня для него нет.

А вот междометий и эпитетов — хватает.

Сижу в машине, в последний раз консультирую Вику.

- Ты должна быть счастлива.

- А если он орать начнёт?

- Плачь. Нам главное, чтоб этот араб увидел тест, узнал о малыше, дальше, Ольга Николаевна сказала он сам всё сделает.

Идея с беременностью Вики мне сначала показалась провальной. Но тут как раз Ольга Николаевна и помогла.

- Вы не понимаете, Янина Вячеславовна. Иван Александрович этот контракт ждёт уже давно. Араб — очень сложный. Постоянно какие-то требования. Новые задачи. Скидку клянчит Ваш-то уже и со скидкой согласен, а тот — ни в какую, еще посмотрим, еще прикинем, еще пару литров турецкого кофе выпьем.

Пока мой Яхонтов искал подход к арабу Ольга выяснила весьма интересную вещь.

Араб повёрнут на семье и детях. С предыдущей компанией он подписал контракт только когда жена руководителя забеременела.

Сказал, что таких женщин обижать нельзя, и строго следил, чтобы руководитель этот своей беременной жене ни в чём не отказывал.

- Это шанс. Я, конечно, не могу гарантировать, что выгорит. Но...

Ольга включает видеосвязь.

Я вижу Викусю, заходящую в приёмную. В руке у неё крохотный подарочный пакетик. Она улыбается что есть мочи, но я вижу даже на расстоянии — боится!

Ольга, конечно, её поддержит если что, поможет.

- Виктория? — Иван, кажется, опешил. — Вик... вы что тут делаете?

- Ванечка! Я беременна! У нас будет малыш! Представляешь? Малыш!

Гениально.

Придётся завтра дарить ей «Оскара». Но это же еще не всё.

- Ольга Николаевна, почему в приёмной чужие люди? Разберись, охрану позови, что это такое?

- Хорошо, Иван Александрович.

- Стоп, стоп! — влезает в диалог араб и я понимаю — кажется мы сделали первый шаг.

Маленький шаг в масштабах нашей кампании и огромный шаг в том, что касается центрального дела.

Ну что, с почином вас, Глеб Егорыч?

15.

- Завтра пойдёшь со мной в клуб. — спокойно говорит Эвелина, лежа у меня в кресле и потягивая смузи из трубочки.

- Какой клуб?

- Хорошо, что не спрашиваешь зачем. — нагло ухмыляется она.

А я очередной раз поражаюсь, как быстро мне удалось найти общий язык с любовницами моего благоверного.

Хотя сначала мне хотелось их убить.

И его.

Вообще, это желание не исчезло. Это я о муже.

Эти-то дуры чем виноваты?

Викуся вообще сначала не знала, что мой Яхонтов женат.

Рыдала тут, рассказывая свою историю. Бедная студентка, москвичка, из простой семьи, мать её одна воспитывала, в строгости, никаких тебе айфонов и коротких юбочек. Институт педагогический окончила, на работу устроилась. С Иваном, естественно, случайно познакомилась. А как еще училка может познакомиться с миллиардером?

Её на какой-то форум с детьми отправили, мой Яхонтовый там выступал, после выступления подошёл выпить кофе, и кто-то из учеников Викуси его случайно толкнул, он облился, она начала спасать его белую рубашку.

Да всё я понимаю! Конечно, Викуся сразу потекла. А мой... Мой, видимо тоже. Она красивая. Не топ-модель, конечно.

Ромашка, блин.

Я и не знала, что моему Ванечке такие овцы нравятся.

- Он без кольца был, понимаешь?

Понимаю я, естественно. Мужик за сорок, без кольца, конечно же он не женат! Ага, сто пудово.

Ладно. Уже отпереживала это. Отболело.

Теперь хочется мести и крови.

Викуля свой спектакль отыграла блестяще. Араб поздравил Ивана с беременностью его женщины, сказал, что нужно обязательно рожать, дети — это наше будущее, в которое мы вкладываем силы и ресурсы. Это я буквально цитирую, запись я несколько раз пересмотрела.

После ухода араба Иван, конечно, на Вику накинулся.

- Орал, с ума мол сошла? Какие дети? А я ему — кажется, твой восточный друг доволен, и ты практически заключил сделку, так что давай на бочку проценты мои и моего малыша. Только вот муж ваш, Янина Вячеславовна хочет все анализы посмотреть и УЗИ.

Это я тоже просчитала. Анализы Вика сдаст в моей клинике. А УЗИ сделает у моей однокурсницы Юльки Степановой, та не только ребёнка, если надо, Годзиллу найдёт и фотку распечатает.

Так что тут я спокойна. Теперь Эвелина.

И её знакомый Демид Ростовский.

- Клуб элитный, - продолжает наш диалог содержанка, сидящая передо мной в маске. — шмот я тебе дам, обувь скажу какую надеть.

- Что значит, шмот дам? Я твои вещи надевать не стану. Я... и не влезу в них.

- Вещи новые и ты в них влезешь. Не собираешься ли ты идти туда в приличном?

- Не поняла?

- Боже, дорогуша, соберись Элитный клуб для богатых самцов! Там определённый дресс код. Тебя вообще могут не пустить.

- Почему?

Ирина-Эвелина глазки закатывает, а потом жестом обрисовывает своё лицо.

- Поэтому?

- Мордой не вышла? — истерически ухмыляюсь я

- Возрастом.

- Что?

- Нет, ты шикарная баба, я вообще не понимаю, зачем твой муж…

- Мы договорились не обсуждать.

- Сорян. Короче, там возрастной ценз. Бабы не старше тридцати трёх. Не я это придумала, но…

- Твою мать... - не выдерживаю. — На хрена тогда я туда пойду? Чтобы меня завернули уже на входе? Еще и опозорюсь.

- Да не завернут, там и старше бабёнки проходят с мужиками.

- А где мне мужика взять? Может, с мужем пойти?

- Очень смешно! Мужика я предоставлю, не ссы.

Просто прекрасно! Проститутка найдёт мне мужчину, для того, чтобы я смогла пройти в ночной клуб для элитных кобелей.

Финиш.

И когда я до этого дошла?

Удивительно, но чем дальше я двигаюсь, тем круче азарт.

Тем сильнее мне хочется победить.

Заставить мужа страдать.

Заставить его ответить за всю ту боль, которую он мне причинил.

- Мам, слушай, ты не могла бы съездить к Аришке, она приболела, плохо себя чувствует, - сын звонит вечером, голос взволнованный. — Она говорит, что выйти не может, и у неё лекарств нет. Помоги, пожалуйста.

Помоги... Конечно же я помогу!

Поеду к этой сучке, куплю лекарства.

Подъезжаю к дому сына и вижу у подъезда знакомый автомобиль.

Иван тут?

Первая мысль — не подниматься. Сидеть тут и ждать, пока он выйдет. И выйдет ли.

Вторая — пойти туда. Посмотреть им в глаза. Даже интересно, как они будут

оправдываться, что говорить.

Код от домофона я знаю. Консьержка смотрит на меня как-то странно.

Звоню в дверь.

Открывает мой муж. Такой спокойный.

- Янина, хорошо, что ты приехала. Арине совсем плохо.

Вот так просто?

16.

Я даже не спрашиваю, что он тут делает. Смысл?

Делаю вид, что так и надо.

Нет, конечно, он потом рассказывает.

- Я хотел завезти документы для Ярослава, ну и сын просил.

- Просил что?

- Проведать супругу, переживает.

Проведать... переживает.

У Ивана, видимо, совсем не осталось совести, приплетать сюда нашего ребёнка, впрочем, я не удивлюсь, если так и было. Иван позвонил сыну, пара вопросов, манипуляция, что-то вроде — нельзя так надолго оставлять молодую женщину одну, и вот уже сын сам, без всякой задней мысли просит отца о помощи.

Какая же он сволочь! Не сын, конечно, муж.

Надеваю очки, маску медицинскую на лицо, вторую протягиваю Ивану.

- Зачем?

- Тоже хочешь свалиться с вирусом? В твоём возрасте, знаешь, уже опасно.

- Опять твои дурацкие шуточки, Ян? Не начинай. усмехается нагло, словно всем своим видом показывает, что в отличной форме.

Как же! Узнал, что скоро будет папочкой.

Чёрт, а если окажется, что Арина тоже беременна от него?

Останется только уговорить Ирину-Эвелину по-быстрому подзалететь.

А если еще и я…

Будет у Яхонтова полный набор!

Представляю его рожу, если бы это было правдой, и он бы узнал!

Еле сдерживаю смех, пряча лицо за маской.

Это, конечно, был бы уже фарс.

Впрочем, вся моя жизнь сейчас — фарс. Это просто немного усилит акценты.

Прохожу в комнату, вижу Арину — реально выглядит она не очень, смотрит жалобно, глазками моргает.

Гадина.

Если бы я могла, я бы сейчас их обоих тут... удавила бы!

- Янина... Вячесла..

- Не утруждайся. Температуру мерили?

- Тридцать восемь и пять.

- Врача почему не вызвали?

- Я предлагал. - Иван откашливается в кулак. — Арина, может в самом деле доктора?

- Не нужно беспокоиться, всё пройдёт, я просто переработала, и перенервничала.

Мне надо выспаться. И больше пить. Завтра буду как огурчик.

- Чтобы ты завтра была как огурчик, нужно нас всех сегодня перебаламутить, да? —не сдерживаю эмоции я.

- Я... я... - вижу, как у этой заразы начинает подбородок дергаться, глаза увлажняются.

- Янина! Думай, что ты говоришь. Ей и так плохо, а ты...

- Вызывай врача, Яхонтов. Пусть слушает, анализы возьмет, назначение выпишет.

- Ты тоже врач.

- Я? — головой качаю, ох уж этот постоянный упрёк — «ты же врач! Не терапевт, и не гинеколог». Хорошо хоть он мне к ней в то самое место не предлагает заглянуть, а что, я же врач?

- Я со своей стороны могу сказать, что проблем у Арины нет, ботокс колоть рано, мезо — тоже, можно чуть увеличить губки.

- Издеваешься? Янина, да что с тобой? Это жена нашего сына!

- Неужели? И ты помнишь об этом?

- Я? - в его голосе и глазах такой праведный гнев! — Я помню! А ты ведёшь себя неприлично.

- Ах, простите, что не устраиваю истерики из-за банальной болячки.

- Янина Вячеславовна, уйдите, пожалуйста.

- Что? - я просто теряю дар речи. Эта малолетняя шваль со мной так разговаривает, словно она...

Чёрт, я ведь сама, дура, допустила ошибку! Я не должна была себя так с ней вести!

Мне нужно было наоборот, сделать вид, что я жутко расстроена, переживать за неё, руки заламывать, с ложечки кормить! А я вдруг показала своё истинное лицо.

Нельзя, Янина, нельзя! Ты можешь всё испортить.

Эта девка наговорит Ярославу всякого, он просто не поверит мне, когда я приду к нему со тем, что знаю! Даже с доказательствами не поверит!

- Арина... прости.

- Не надо, правда...Я... я сама справлюсь. Мне не нужна помощь.

- Детка. - двигаюсь ближе, стараюсь придать голосу мягкость, тон сделать извиняющимся, даже заискивающим. — Детка, прости меня, ты не виновата. Я разнервничалась из-за того, что Иван не вызвал тебе врача. Он давно должен был это сделать. Ваня, ну что ты стоишь? Звони!

- Куда?

- А что, есть варианты? Звони в клинику Товия, там есть дежурные терапевты, пусть присылают машину, быстро.

- Да... да... ты права. Нужно вызвать...

- Не нужно, мне просто... нужно лекарство жаропонижающее и все…

Преодолевая отвращение кладу её руку на лоб. Реально горячий. Ну, хоть тут неизображает ничего.

Вижу на тумбочке градусник, беру. Он электронный, какой-то новомодный.

Включаю, поднимаю руку Арины, чтобы пристроить прибор в подмышечную впадину.

Она глаза закрывает. Дышит тяжело. Хоть бы не пневмония!

Нет, мне её не жалко. Просто если она будет болеть, Ярослав её пожалеет, и Я знаю, как сильно он её любит. Он ведь вообще может всё ей простить.

И как быть? Что делать?

Мне нужно время. Я не могу вот так с бухты барахты рассказать сыну о планах отца!

Боже, дай мне сил.

Градусник грустно пищит, достаю.

Тридцать девять и два.

- Однако... Ваня, ты вызвал доктора?

- Да, они будут минут через двадцать.

Двадцать — это не очень хорошо. Это плохо, двадцать.

- Ты когда пила жаропонижающее и что?

- Я ничего не пила, только морс клюквенный.

- Умница, девочка, давай сейчас выпьем.

- Высокая, да? — знаю, что она о температуре.

Киваю, не озвучивая.

- Я боюсь лекарства пить.

- Почему? - мысль закрадывается, но я её поганой метлой отгоняю.

Не беременна, не беременна, только не беременна! Пожалуйста!

-Я.-я..

Она смотрит на Ивана, а у меня душа в пятки.

- Ты беременна?

17.

- Ты беременна, Арина?

- Я? Нет, нет я... у меня аллергия... в последнее время высыпания всё чаще появляются, — она протягивает руку на которой я вижу мелкие прыщики, крапивница.

Фух..

Выдохнули?

Как же это всё-таки ужасно знать и молчать. Не иметь никакой возможности высказать всё, что думаешь.

- Можно сделать компресс, снизить жар, тебе будет легче.

Вспоминаю детство Ярослава, у него тоже была аллергия и с ним было не просто.

Даже медицинское образование не всегда помогало, а вот старые, бабушкины методы работали. Кто-то говорит, что охлаждать кожу опасно, но нам только это и помогало.

Решительно иду на кухню, мне нужно взять миску, чтобы налить воду, хорошо бы еще найти уксус или водку. Открываю холодильник — водки нет, начинаю искать по шкафчикам, уксус нахожу, развожу на глаз, пробую, нахожу полотенце, возвращаюсь в комнату.

Арина лежит на диване в той же позе. Иван стоит у окна.

Ситуация, конечно, аховая.

Мой муж, жена нашего сына — его любовница, и я — его жена.

Выжимаю полотенце, беру руку Арины, провожу по ней, чувствую, как она вздрагивает.

- Холодно?

- Немного.

- Сейчас будет полегче.

- Спасибо вам.

Спасибо мне. Конечно, мне спасибо.

Изо всех сил стараюсь не выдать истинных чувств. Вижу, как Арина украдкой бросает взгляд на моего мужа. Он на неё не смотрит, увлеченно что-то пишет в телефоне.

Что, одна любовница болеет, можно поехать к другой?

Не могу сдержать усмешку.

Ненавижу его.

- У вас всё хорошо, Янина Вячеславовна?

Она сейчас серьёзно спрашивает?

Головой качаю.

- Всё нормально.

Просто прекрасно.

- Вы же разговаривали с Яриком? Как он там?

- Переживает за тебя.

- Зря я ему сказала, что болею. Всех переполошил. Я просила его никого не беспокоить.

- Всё-таки мы семья.

НУ, если это можно так назвать.

Шведская семья, блин.

- Пить хочешь?

- Да.

- Сейчас принесу тёплый чай.

- Спасибо.

Спасибо! Если бы в благодарность ты оставила в покое моего мужа и сына — было бы прекрасно.

Но... Конечно же этого не будет.

Приезжает доктор, осматривает Арину, ставит её вирусную инфекцию, делает укол.

Она засыпает.

Нам пора.

Иван спокойно идёт к двери. Едва взглянув на свою любовь.

Я тоже иду.

Интересно, как мы закроем дверь?

Муж достаёт ключи — почему я не удивлена.

- Это Ярослав мне дал, на всякий пожарный случай.

- Я так и поняла.

- Ян, всё хорошо?

- Всё нормально, Вань.

- А мне кажется нет.

- Тебе кажется.

- В последнее время ты ведешь себя странно.

Я?

Хочется сказать, что он в последнее время ведёт себя подло. Но мне же нельзяраскрывать карты. Поэтому я просто молчу.

- Янин, у тебя что-то случилось? Мы отдалились, я это чувствую.

Мы едем в лифте, Иван делает шаг, протягивает руки, обнимает.

Я не могу его оттолкнуть, но мои чувства меня пугают.

Я ведь его любила! Так сильно, глубоко..Еще совсем недавно любила.

Испытывала такое яркое чувственное влечение. Мне всё в нём нравилось.

Нравилось его тело, мощное, тренированное — широкие плечи, руки.

Раньше мы часто занимались любовью стоя - Иван держал меня на руках, всю длину, до упора. Я ощущала его так остро. Эту наполненность им.

Страсть.

Всё было враньём.

Сейчас я ощущаю только тянущую, сосущую пустоту.

Словно у меня вырезали все внутренности, всё моё женское. Там ничего.

Я пустая.

Обманутая.

Преданная.

- Янка... ну что ты? Что с тобой в последнее время?

Что со мной?

Я обманутая женщина, вот что со мной.

Я унижена.

Убита как женщина.

Наповал.

- Янк, ну что ты? Что происходит, а? Может это...

- Что? — силюсь ответить, голос срывается. А признание на языке вертится.

Взять и сказать — я всё знаю, любимый. Всё знаю.

- Может, климакс уже?

Что? Климакс?

Он серьёзно?

Смотрю на мужа, понимая, что истинные чувства скрыть не удастся.

- Янк, НУ; правда, ты... ты стала странной. Раздражительной. На невестку больную сорвалась. Она при чём?

- Ни при чём. Конечно. Да.

Смотрю мужу прямо в глаза.

Пытаюсь понять, как он может быть настолько лживым и как я могла быть такой слепой.

- Янин, может, тебе отдохнуть надо? Давай я тебя на курорт отправлю. Куда ты хочешь?

Застрелиться я хочу, Иван. Или тебя застрелить. Это поможет покруче курорта.

- Спасибо. Я пока не могу, Много работы в клиниках.

- Я так и знал, что так будет. Зачем ты так убиваешься? Янин, я же достаточно зарабатываю, более чем. Ты могла бы вообще сидеть дома.

Да, если бы я дома сидела, ты бы меня вообще ни в грош не ставил, размазал бы…Могла бы.

- Ян, я беспокоюсь о тебе. — это он говорит, когда мы выходим на улицу.

Я иду к своей машине.

- Может, вместе поедем?

- А как я потом машину заберу?

- Я могу послать водителя.

- Она мне нужна завтра утром, не надо, поеду сама.

- Ян... ну Янк, иди ко мне...

Протягивает руки опять, притягивает меня так по-хозяйски, а у меня от его прикосновений фантомные боли по телу.

Не могу. Физически не могу. После всех этих баб.

- Ян, ну чего ты?

- Прости, Вань, это... это правда, наверное, климакс

- Или в другом дело?

- В чём?

- Ты... у тебя кто-то появился, Ян?

Что?

Вот такой вот поворотец...

18.

- А если появился?

Что мне еще сказать?

Что муж мой совсем охренел на старости лет? Он себе, значит, гарем завёл, султан Иван, а на меня бочку катит?

- Янин, я серьёзно.

- Я тоже. Вполне.

- Не понял…

- Неужели? Вань, давай лучше не трогать эту тему.

- В смысле?

- В коромысле. Просто давай не трогать. Мне сейчас не до этого. У меня в клиниках полно проблем, сын в командировке, я волнуюсь, жена его вот, болеет.

- Сын не маленький, что за него волноваться?

- Вот именно, что! Ты, значит, совсем не волнуешься, да?

- Почему? Волнуюсь. И за сына, и за дочь. И за тебя. Поэтому и спрашиваю, что ты такая... дерганная вся?

- А ты, Вань, начни вовремя домой приходить. Может, я перестану дёргаться?

- Я стараюсь, ну ты же самая знаешь, у меня сейчас Эмираты... Всю плешь проели.

Еще с китайцами контракт, они сама знаешь какие.

Всё я знаю, Вань. Поехали домой, дома поговорим

- Хорошо.

Иван достаёт телефон, смотрит, чуть хмурится.

- Чёрт.

- Что?

- Да. Помощница, овца, не тот документ прислала партнёрам, нужно в офис заскочить, найти нужное, подписать.

- Ночь на дворе почти, Вань?

- Да я понимаю.

И я понимаю. Что никакого документа нет. Скорее всего ему позвонила Аришечка и попросила вернуться. Интересно, я права?

Ладно, тогда я тебя ждать не буду, поужинаю и спать.

- Ян, я постараюсь успеть к ужину.

- Не спеши, дорогой, я же всё понимаю.

Всё прекрасно понимаю. Что столько лет прожила с лживым двуличным человеком.

Или я была настолько слепа?

Нет, не любовью ослеплена. Скорее... скорее какой-то верой в людей, что ли…

Верила, что если я вот такая правильная и честная, то и вокруг все такие же.

Особенно мой муж, неподкупный, преданный, верный.

Сейчас мне даже интересно, он всегда был таким? Ну, то есть, всегда изменял?

Всегда лгал? И я всегда обманывалась?

Мерзко и противно.

Сажусь за руль, завожу, отьезжаю, поворачиваю за угол и торможу, заезжая на другую парковку. Я увижу машину мужа, если она будет выезжать, а он меня скорее всего не увидит.

Жду. Минута, две, три, пять...

Выхожу из машины, осторожно возвращаюсь во двор, смотрю.

Машина Ивана так и стоит, даже не заведена.

Значит, вернулся к Арине?

Вот же... стручок недоделанный.

Ладно.

Значит дальше мы действуем по плану.

Еду домой. Вспоминаю разговор с Эвелиной о походе в клуб.

Завтра.

Захожу в гардеробную. Да, на самом деле у меня и вещей-то для клуба нет. Всё такое... благопристойное, что ли... ну, обычная одежда уважающей себя женщины средних лет. Или я уже не средних? Уже старших?

Не важно.

Захожу в ванную, в зеркало смотрю.

Да, выгляжу я не плохо.

Но всё это иллюзия, что в сорок пять можно выглядеть на тридцать. Это я как косметолог со стажем знаю.

Всё равно выдаёт нас, девочек за сорок наш взгляд. Он... другой. Вот другой и всё. Тут можно натянуть кожу, надуть губы, заморозить морщинки, даже шею можно, сделать идеальной, но глаза!

Особенно, если ты не полная клиническая дура с пустым взглядом.

В наших глазах другое.

И я не могу сказать, что это плохо. Нет. У каждого возраста есть своя прелесть.

В двадцать ты свежа как роза, открыта миру, наивна, ждёшь счастья.

В двадцать пять ты уже кое-что знаешь, но ты всё так же молода, прекрасна и полна надежд.

В тридцать ты считаешь себя уже пожившей и опытной, у тебя уже есть багаж, ты уже можешь многое сказать об этой жизни!

В сорок... в сорок ты смотришься в зеркало и видишь то лицо, которое ты заслужила. Если была хорошей девочкой эти двадцать лет — то и лицо у тебя хорошее. А если нет, то... пожинаешь плоды.

А в сорок пять... в сорок пять ты понимаешь, что еще совсем не вечер! И столько всего может быть впереди! И надо жить, и радоваться жизни.

Да, всё сказанное выше — это чисто моё мнение, на личном опыте основанное, может быть у кого-то не так, и кто-то уже в двадцать не юн и не наивен, что ж, бывает.

А я, мне кажется, сохраняю наивность и в свои сорок пять.

Ужинать не охота. Нет желания.

Дочь дома, стучу к ней в комнату.

- Мамуля, привет, ты чего поздно?

- К Арине заезжала, она приболела, Ярик просил проведать. Как ты?

- Занимаюсь, надо к докладу подготовиться.

- Хорошо.

Дочь учится в институте, целеустремлённая девочка. Постоянно думаю, что с ней будет, когда она узнает? Ядвижка так любит отца... Нет, меня, конечно, тоже, но всё-таки Иван у неё номер один.

Я всегда считала, что в семье это норма, мальчишки мамины, девчонки папины. Но как быть после развода? Хорошо, что они у меня уже взрослые. Надеюсь, будет полегче.

Возвращаюсь к себе, хочется принять ванну. Наполняю, соль высыпаю магниевую, очень люблю принимать ванны именно с ней. Ложусь.

Эх, мне бы еще бокал просекко. И жизнь удалась. Почти.

Если вырезать из неё брак с негодяем и предателем.

Скоро проведём эту операцию, а пока….

- Алло, Эвелина? А почему бы нам завтра не прошвырнуться по бутикам? Мне же нужен наряд для клуба? Давай, в обед, жду тебя в «Плазе».

Помирать, так с музыкой!

19.

- Вот это секс!

- Да уж..

Смотрю на себя в зеркало и мне... нет мне не смешно, мне грустно немного.

Грустно оттого, что я вынуждена заниматься всей этой херней, простите за мой французский.

Но я сама во всё это ввязалась, сейчас на попятный идти поздно. Особенно после того, как вчера муж нагло заявился домой уже в начале первого. И даже не потрудился объясниться. А я не потрудилась спросить — что же за документы ты так долго проверял, любимый? Главное, не заразился ли вирусом? Или тебя не берёт?

Золотое платье с декольте, пайетками и бахромой. Эвелина говорит — последний писк.

- Да, гламур нулевых возвращается, он же шик восьмидесятых.

- Он же треш двадцатых, да?

- На лету схватываешь, к нему еще надо голые туфли.

- Голые?

- Ага, прозрачные, со стразами, сейчас подберём. Чулки можно, голые ноги, конечно, лучше.

- И ноги голые? Не май месяц ведь?

- Наденешь шубу, в такси... Как мы ездим?

- Вы так себе кормилицу не застудите?

- С кормилицей у нас все норм. — смеётся нахальная эскортница, она мне, кстати, всё больше нравится, хваткая девка, своего не упустит. Хотя, если бы не я — круто бы она с Ванечкой облажалась. А может и не облажалась бы, выкрутилась. —Почему вы все считаете, что у нас кормилица между ног? Чтобы быть содержанкой или эскортницей нормальной этого мало. Кормилица у меня тут. — она показывает на голову. — Без неё стояла бы я на трассе.

Думаю, она права. Смотрю на себя в зеркало.

Нет, на проститутку не тяну, всё-таки интеллект в глазах, образование. Но что-то мне подсказывает, что многие из девочек того клуба куда мы идём могут похвастаться тем же.

Как говорила одна гламурная писательница из тех же нулевых о рублевских жёнах —здесь дурочек нет.

Вот и я думаю в эскорте совсем уж дурочек нет.

Знают они зачем туда идут и стараются не промуфлить свой шанс. Пока есть хорошая мордашка и грудь стоит. И кормилица тугая.

Еще полчаса и я упакована полностью. Туфли, бельё, чулки на которых я всё-таки настояла. Главное теперь из дома свалить так, чтобы меня не спалили, и вернуться потом так же.

- Приезжай ко мне на «Патрики» к девяти, у меня будет стилист, как раз успеет нас сделать.

- Еще и стилист?

- А ты как хотела?

Я никак не хотела. Я замуж выходила не затем, чтобы по сомнительным клубам с проститутками прыгать. Но, видимо, пути господни…

Где же я так нагрешила-то?

Надо было просто подать на развод. Найти адвоката.

Впрочем, адвокат как раз есть. Просто акула среди адвокатов.

Тот самый Герман Крестовский, которого мне рекомендовала Раиса.

Вот только вердикт его неутешителен. Ничего мне приличного не светит. Слишком у Яхонтова ушлые юристы.

Сволочь, а... Ну не сволочь ли? Сволочь.

К Эвелине выезжаю в половине девятого, мужа, конечно, дома еще нет. «Дорогая, ты же понимаешь, у меня арабы». Понимаю, даже имя этих арабов знаю — Викуся.

Я специально её заставила вызвать Ивана, чтобы ненароком в клубе на него не нарваться.

Дочери говорю, что иду к подруге на день рождения, да, она особенно и не интересуется, почему мать на ночь глядя из дома валит. Сын звонит еще днём, благодарит за помощь Арине, спрашивает, что у меня случилось — доложила женушка, что я не в духе.

- Нормально всё, сынок, как всегда, в клиниках перестановки, нужны новые кадры, а их нет. Прости, если напрягла твою жену.

- Мам, она просто за тебя волнуется.

- Да, я поняла.

Сука... чтоб ты..

Нормально, нормально всё, я справлюсь.

Стилист делает из меня красавицу в рекордные полчаса. Сама себя не узнаю.

Хороша, да. Может, ну его нафиг всю эту жизнь? В эскорт податься? Говорят, ”милфы” сейчас в цене.

Ирина-Эвелина глядя на меня головой качает:

- И что нашему Ванечке надо? Была бы я твоим мужем…

- Спасибо, не надо мне такого счастья.

Смотрим друг на друга и смеемся как подружки.

Кто бы мне сказал, что я буду вот так общаться с любовницей мужа, с дамой с низкой социальной ответственностью, а?

В клуб пускают без вопросов — Эвелина показывает карту резидента, меня фейс-контроль окидывает безразличным взглядом и переключается на молоденьких девочек, стоящих за нами в очереди.

- Паспорта достаём.

У нас не спросили и слава Богу. Если тут возрастной ценз тридцать — мне повезло.

По факту в клубе я вижу дам и постарше. Постарше чем я. Но они все не одни,- парами.

Играет клубная музыка, в клетках пляшут девочки гоу-гоу, условно одетые.

Эва здоровается почти с каждым встречным, воздушные поцелуйчики в щечки, ахи-охи, смех, радость.

Жизнь тут бурная.

Меня представляет, как подругу. Минут через пять шепчет мне на ухо, что я имею успех и про меня уже трое спросили, кто, что и почём.

- Прайс твой интересует, я же сказала, ты просто бомба.

- Замедленного действия, ага. Давай ближе к телу, где Ростовский?

- Ты же понимаешь, что его сегодня тут может и не быть?

- В смысле?

- НУ, вот так. Не переживай, я вижу его ближайшего друга, значит и он тут.

- А друг кто?

- Стас Михайлов. Только не певец. — Эвелина чуть заметно кивает головой в сторону, и я вижу высокого представительного мужчину. Холёный, стильный, красивый. Самец. Альфа, я бы даже сказала. — Прикинь, как не повезло мужику?

Стас Михайлов! Ну, не переименовываться же? Он связан с металлургией.

Серьёзный дядька.

Да, я вижу, что серьёзный. Костюм сшит на заказ, и туфли. Часы стоимостью с квартиру в центре столицы. Это я всё уже на глаз определяю, ну, сама в принципе живу почти с таким же самцом.

- Женат?

- С чего вдруг такие вопросики? — Эва усмехается, - Понравился? Мне тоже нравится. И трахается как божинька. Только больше одного раза с одной бабой не спит. Принцип у него. Вообще, они тут все женаты, дорогая.

Козлы. Ненавижу.

Зачем это всё вообще?

- А вот и Ростовский. Пойдём?

- Так сразу?

- А что, хочешь выпить для храбрости? Пошли, не ссы, он нормальный.

- Я в курсе.

Он нормальный. Вот только муж мой ему как-то давно дорогу перешёл. Ростовский потом отыгрался. Иван тогда много потерял, с тех пор имя Демид Ростовский для него просто как красная тряпка для быка.

А я надеюсь, что этот товарищ не упустит возможность еще раз прижать Яхонтова.

- Демид, добрый вечер.

- Ирка, привет, ты что тут забыла? — говорит с ней, а смотрит на меня. Смотрит так нагло, изучает:

- Не зови меня Иркой только. Я Эвелина, забыл?

- Эвелина, познакомишь с твоей подругой?

- Это Яна.

- Яна? — этот взгляд с головы до ног, как поток лавы, но я выдерживаю, мне не привыкать. — Зачётная милфа. Сколько?

Ого, это вот так делается? Интересно.

- Думаю, общение со мной может принести вам прибыль в несколько десятков миллионов долларов. Интересно?

Вижу, как вспыхивают удивлением его глаза. Всматривается. Прищуривается.

К нашей небольшой компании подходит его друг Стас, который Михайлов не певец, тоже внимание на мне фокусирует.

- Новенькая? Я тебя раньше не видел.

- Старенькая, - усмехаюсь, чувствую, как Эвелина мой локоть сжимает, видимо, предупреждает, что тут так нельзя. Но я сюда пришла не кобелей снимать, и не для заработка.

Я пришла ради мести и у меня всё получится

- Фамилия Яхонтов вам что-то говорит, Демид Андреевич?

- Яна... Янина? Вот это номер. — он берёт мою руку, подносит к губам. — Не ожидал.

Да что уж там, я сама от себя не ожидала.

- Чем обязан?

- У меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.

- Даже так?

- Именно так.

- НУ, пойдём, поговорим, Я-на.

Он произносит моё имя так странно, мурашки почему-то сразу бегут по телу.

Интересно, чего мне будет стоить этот союз с врагом мужа?

Элитное шампанское, клубника и манго.

И острый, хищный взгляд.

- От меня конкретно что нужно?

- Хочу, чтобы вы его разорили.

- Даже так.

Только так.

- Дотла?

- В труху.

- Мне это нравится. Давай за это и выпьем.

Поднимает бокал.

- Только, ты же понимаешь, Янина, у меня тоже будет условие?

- Не вопрос. Говорите.

И он говорит, нагло ухмыляясь. И почему я не удивлена?

- Ты, Янина. Ты моё условие.

На самом деле мне плевать. Только бы он мне помог. Я реально на всё готова. И по хрену зачем Ростоцкому я. По хрену.

Готова, потому что могу прийти к мужу и спокойно сказать:

- Я подала на развод, милый.

А про себя добавить — гори ты в аду.

- Ты сума сошла, Янина? Какой развод?

- Обыкновенный. Я тебе изменила, Иван, и хочу от тебя уйти.

- С ума сошла? Ты знаешь, знаешь, что я... что я с тобой сделаю?

- Попробуй...

20.

Попробуй. Да.

На самом деле это кажется, что внешне я спокойна.

Трясёт меня. Сердце колотится как сумасшедшее, несмотря на то, что я тонну успокоительного приняла. И не в виде элитного коньяка на этот раз.

- Янин, ты реально с ума не сходи.

- Иван, давай так. Просто развод. Раздел имущества нормальный. Мне от тебя особо ничего не надо. Ты оставляешь в покое мои клиники, я не трогаю твой бизнес. Квартира эта — для Ядвиги. Мне больше ничего не нужно. И еще ты не дёргаешь Ярослава.

- Что?

- То. Сына тоже оставишь в покое.

- Не понял.

- Всё ты понял, Вань. — закрываю глаза на мгновение, сглатываю. Вот он, час «икс», минута, секунда. - Я всё знаю.

- Что? — удивлён? Нет, скорее раздражён, бесит его, что я нарушила зону комфорта.

- Что ты знаешь?

- Всё. Всё я знаю, Вань. Вику беременную знаю. Ирину, которая Эвелина знаю, с квартирой на «Патриках». А главное, я знаю о твоей связи с Ариной.

- С кем? — вот туг мой муженёк реально охреневает, ну, то есть качественно делает вид. Глаза навыкате, рот открыл, смотрит с выражением оскорблённой невинности.

Подлец. - Ты с ума сошла?

Нет, я не сошла.

Совсем не сошла.

И эту мерзость я видеть не могу. Он же не знает про камеры в доме сына и его жены? Не знает. А я знаю. Камеры, видео, фото...

Какая же всё это грязь.

Любовь у них, ага... любовь.

- Вань, мы с тобой двадцать пять лет вместе, да? Ну, чуть больше. Я тебя знаю. Ты меня знаешь...

- Я был уверен, что знаю, Яна, но теперь.

- Я тоже была уверена, что знаю. «О сколько нам открытий чудных...»

- Ян, давай серьёзно, может... может тебе лечь в клинику? Я всё готов оплатить, ну, бывает, я читал где-то, женщина в период менопаузы, или…

- Нет у меня менопаузы, Яхонтов. Мне еще до менопаузы, слава богу, как до Китая ползком. Я в здравом уме и твёрдой памяти, кстати, справка у меня есть.

- Справка?

- Ну да, получила справку заранее, чтобы вопросов не было у твоих юристов.

- Янина.

- Иван?

- Просто неслыханно.

- Вот именно. Я настроена решительно, дорогой, и всё-таки в первую очередь предлагаю тебе мирное решение.

- Мирное?

Он в бешенстве, я это вижу, но скрывает искусно.

Он сейчас как хищник, которого застали врасплох.

Как матёрый волк перед красными флажками. Он не может на них побежать. Это инстинкт. И в то же время понимает, что если не побежит — пропадёт, сгинет.

Остановят его красные флажки или нет?

Мои личные красные линии.

Я уверена, что нет.

Никакие мои доводы рассудка сейчас на Ивана не подействуют.

Но я всё-таки должна попытаться.

- Вань, еще раз. Ради нашей семьи, ради детей. Мирное соглашение, которое устроит всех. — тут я, конечно, наступаю на горло своей песне, сама я не хочу ничего мирного. Я хочу, чтобы Иван ответил за каждую мою слезу, за каждую нервную клетку потраченную, за тот позор, который я испытала, за тот испанский стыд, который продолжаю испытывать. Он должен ответить. Но я предлагаю сначала переговоры. — Ты оставляешь в покое меня и детей. И своих женщин тоже.

Клиники не трогаешь. Сына не трогаешь. Мы все остаёмся при своих.

- Тебе лечиться надо, Яна

Отворачивается, отходит, вижу, как кулаки сжимаются, уверена, что и челюсти тоже.

- Я уже вылечилась, Вань... Излечилась.

Да, именно так, дорогой.

От любви к тебе излечилась.

Вернее, любовь эта умерла, очень быстро умерла, выгорела дотла и даже горстки пепла не осталось, золы, которой можно было бы удобрять ростки какого-то нового чувства.

Нет.

Выжжено. Уничтожено. Убито.

- Ты... ты сказала, что ты изменила мне?

Услышал, значит. Не пропустил мимо ушей. Собрался в атаку броситься?

- Это имеет значение?

- А ты как думаешь, Янина? — поворачивается.

Взгляд совсем другой.

Он уже не удивляется. Не изучает. Не пытается просчитать.

Сейчас это взгляд готового к нападению война.

Да, милый, я тоже не думала, что нам придётся воевать.

Как видишь.

- Ты был первым, Иван.

- А вот это как раз значения не имеет.

Как сказать.

- Ты сама прекрасно знаешь, как всё воспринимается в нашем обществе. Измена мужчины — это обыденно, буднично.

- Все изменяют, да, Иван?

- Именно так. В нашем кругу — все.

О, как же меня это бесит! Вот эта святая уверенность в том, что так поступают все.

А если так делают все, то и мне можно, да? Вот только хрен ты угадал. Все могут изменять, но это не значит, что все те, кому изменяют, буду жрать эти ваши измены!

Я не буду.

И я не из тех, кто прощает.

Не всегда была такой. Нет, наоборот. Как раз другой была.

Понимающей, прощающей, верящей в то, что добро побеждает.

Оно побеждает.

Вот только у добра для этого обязательно должна быть своя ядерная бомба в рукаве. Иначе никто это добро слушать не будет.

У меня бомба есть. Целый ракетный комплекс.

Достала, милфа. Получила.

Заработала.

НУ, пока еще не все долги выплатила — не важно.

Но оружие у меня имеется.

Значит, говоришь, все изменяют?

- Допустим. Все мужчины изменяют, но...

- А все женщины всё понимают и не делают из этого трагедию, Яна!

- А разве я делаю трагедию? Я как раз предлагаю решить все наши вопросы мирно.

Пока.

- Ты что мне угрожаешь, Янина?

- Угрожаю, Иван. Именно угрожаю.

Он наклоняет голову, снова взгляд меняется, опять удивление. Не ожидал?

- Я всё-таки советовал тебе обратиться к врачу.

- Хватит, Вань, прекрати. Ты прекрасно знаешь, что я сама врач.

- Косметолог?

- Именно.

- Какой-то бред всё это. Ян, давай я тебя в санаторий что ли отправлю? Или на курорт? Хочешь на острова? Или в Европу? Достопримечательности посмотреть, шмоток купить новых, а?

- Почему, Иван?

- Что почему?

- Почему Арина? Как ты мог? Ты же... ты знал, как Ярик её любит!

- А может я именно поэтому?

- Что?

21.

Именно поэтому? Он серьёзно?

- Янина, что ты хочешь от меня услышать, скажи?

- Я? Чего я хочу?

А чего я хочу?

Я сама не знаю.

Оправданий? Разве это как-то можно оправдать?

Нельзя, никак.

Поэтому я и не знаю, чего я хочу услышать.

Почему в принципе начал изменять? Почему не развёлся со мной раньше, если я так не устраивала?

- Я ничего не хочу, Иван. Я развода хочу.

Убить тебя я хочу. Труп твой пинать. Сжечь его. Четвертовать. Отдать стервятникам, чтобы выклевали тебе глаза... Господи.

- Развода на твоих условиях не будет, Янина.

- Что?

- Ты меня услышала. Развод будет тогда, когда я посчитаю нужным развестись. И ты получишь то, что я посчитаю нужным. И все получат именно то, что захочу отдать я, ясно?

- Ясно.

- Вот так. Ты меня знаешь прекрасно, Янина. Я не прощаю тех, кто идёт против меня. И мне не важно кто это. Жена, брат, сват.

- Сын...

- Да, и сын тоже. И я не терплю, когда лезут в мою жизнь и в мои отношения. Ты сегодня залезла туда слишком глубоко, Янина. И ты очень зря это сделала.

Угрожает.

Что ж. Я ведь знала, что так и будет.

Что Иван пойдёт в атаку. Лучшее средство защиты — нападение, этот урок он усвоил давно.

Только вот и я его тоже усвоила.

- Я тебя услышала, Яхонтов. По-хорошему не хочешь.

- Это ты не хочешь по хорошему, Янина. И очень зря упираешься. Ты прекрасно знаешь какие у меня ресурсы. Знаешь, что я могу.

О, да, это я прекрасно знаю.

Вообще, как же это правильно, знать все сильные стороны противника, не принижать его, наоборот. Знать, в чём его сила и не пытаться идти напролом.

Где есть сила там, как правило, есть и слабость.

Слабые места.

ИХ я тоже хорошо знаю.

Иначе не стала бы ввязываться во всё это.

- Надеюсь, ты тоже меня услышала, Янина. Давай закроем тему развода сейчас.

- Сейчас? Но почему? Что тебе мешает сейчас развестись со мной? Развести твою Аришу с твоим же сыном. Жениться на ней и жить долго и счастливо.

- Глупая ты женщина, Янина. Слишком глупая.

Да, в этом он прав.

Была слишком глупа и доверчива. Позволила ему столько лет меня обманывать.

Позволила ему обмануть родного сына!

Глупая.

- Я не хочу, чтобы ты упоминала Арину. Забудь о ней. Забудь о нас. Считай, что тебе это просто приснилось.

Приснилось? Если бы…

Их бурный секс на ковре в гостиной я точно забыть не смогу. Как эта мелкая дрянь прыгала на нём, как кричала, какие слова ему говорила.

- Иван, боже... Иван, какой ты... какой ты большой, какой ты сильный, ты настоящий мужчина, настоящий, боже, твой сын тебе в подмётки не годится.

Я не могла смотреть, да и слушать не могла, но это было нужно.

Мне казалось, что это сцена из дешевой мыльной оперы, сериал на канале «Домашний», даже не на «России один». Её слова. Эти льстивые речи.

Нет, я знаю, что Иван как мужчина очень одарён, силён, да, секс с ним был всегда более чем хорош. Но зачем так унижать мужчину, который тебя любит? Зачем унижать словами мужа, который тебя, сучку, из дерьма вытащил? Который реально душу всю свою тебе открывал!

Мерзкая гнида.

- Ты меня поняла, Янина? Забыла обо всём. Живёшь как ни в чём ни бывало, пока я не решу все вопросы.

- А что будет, когда ты их решишь?

- Вот когда я решу ты всё и узнаешь. Всё будет зависеть от твоего поведения, Янина. От вашего поведения. Ясно.

- Ясно.

Что ж... Иван Александрович... Считайте, что вы подписали себе приговор.

- Скажи, Вань, почему?

- Что еще? Что почему?

- Почему ты начал мне изменять?

Смотрит на меня снисходительно, как герцог на служанку, с высокого высока.

- Ты просто стала старой, Янина, смирись.

Старой?

Не могу сдержать ухмылку.

Ты забыл, что ведьмы не стареют, любимый.

Мы просто становимся крепче, как хороший коньяк. Крепче и дороже.

- Ты поговорила с ним? — это Эвелина, звоню ей сразу, как только Иван выходит из квартиры. В последние дни мы как-то с ней стали слишком близки.

- Поговорила

- И что?

- И всё.

- Ясно. — понимаю, что она усмехается, осознавая, что именно «всё».

Что ж... шоу начинается?

Но сначала я задаю вопрос, который меня беспокоит сейчас больше всего.

- Как Ярослав?

- Сыночка-корзиночка? Нормально, мучается похмельем, приезжай, мать, пора приводить его в чувство.

22.

- Сынок?

- Мам... давай не сейчас.

- Хорошо. А когда?

- Не знаю.

- Не знает он! Ты мужик или где, алё? — Эвелина встревает, а я резко шикаю на неё.

- Прекрати!

- Что прекрати? Ты что его из нормального пацана превращаешь в тряпку, мать, а?

- Я сказала — не лезь.

- А! наглая содержанка рукой машет, - разбирайтесь сами, как знаете, только вы, между прочим, у меня дома, а не наоборот. А то мне кажется это я в гостях!

- Прости, мы... мы уедем.

Знать бы, куда ехать.

Вторые сутки уже голова кругом. С того момента как я встретила сына в аэропорту.

- Мам, ты что тут делаешь?

- Надо поговорить, Ярослав.

- Мамуль, я готов только, я к Арише спешу, сама понимаешь, она болела.

- Не спеши.

Дальше я показала ему и фото и видео. Рассказала то, что знаю. И отвезла к Эвелине — больше не куда было, как-то так оказалось.

Ну и вообще, у нас теперь на «Патриках» что-то вроде штаба. Да, именно так. Иван там не появляется.

Они и раньше в Ириной-Эвелиной там не встречались, он предпочитал хорошие гостиницы или арендованное посуточно элитное жильё. Я и не знала, что в Москве оказывается это целый прибыльный бизнес, сдавать элитные хаты под места встреч богатых и знаменитых с жрицами любви.

Вообще, Эвелина мне на многое глаза открыла.

Не то, чтобы я сильно хотела это знать. Но вот, знаю.

После того, что мой сын узнал о жене, а главное — об отце — он долго молчал.

Мы молча ехали на моей машине из «Шереметьево» в центр. Молча поднялись в квартиру Эвы.

Еще примерно с полчаса Ярослав сидел на диване, тупо пялясь в стену.

А потом... Потом Эвелина открыла бутылку коньяка и всучила ему стакан.

- Пей.

- Я не пью.

- Он не пьёт!

Пей, я сказала. И слушай. Мать твоя так не скажет. Отец твой — гандон, предатель, подлец и ублюдок. Жена твоя — лживая блядь, не стоящая твоего внимания. Они оба не стоят твоего внимания, понял? Пей.

И он выпил. Бокал. Потом еще. Еще. Пол-литра коньяка. И ни в одном глазу.

Мы с Иркой тоже выпили.

Она приготовила офигенно вкусную рыбу на гриле. Поели.

- Мам... можно тебя на два слова.

- ОЙ, ухожу, говорите. Как будто я чего-то там не знаю!

Эвелина не обиделась, нет, просто играла.

- Мам... она... она реально за него замуж пойдёт?

- Они этот вопрос обсуждали. Как он разведётся со мной, заберет у меня мои клиники, отдаст ей.

- Она тоже разводиться собиралась?

- Собирается.

- Мам, я же любил её, я всё для неё. Почему?

- Знаешь, сынок, что я поняла? На некоторые вопросы есть самый банальный ответ.

- Какой?

- Потому что…

Да, наши близкие решили, что с нами так можно поступать - потому что…

Потому что они посчитали свой личный комфорт и счастье выше нашего. Потому что им вообще на всех кроме себя плевать. Потому что они вот такие, а мы нет.

Потому что…

- Не стоит пытаться разобраться в логике их поступков. Им просто плевать на нас вот и всё.

- И что дальше?

- А дальше, сынок... Дальше нам будет плевать на них.

- В смысле?

- Это война, Ярослав, и я уже её начала.

- Война?

- Да. И жертвы будут. Нужно быть готовыми ко всему.

- К чему именно?

- Мы с тобой можем потерять всё, понимаешь? Если мои планы сорвутся, если твой отец окажется сильнее... Если…

- Мам, ты его любишь?

Люблю ли я?

Вспомнила очень ярко последний счастливый эпизод из нашей совместной жизни.

Счастливый для меня.

Мы с Иваном ужинали в ресторане. Он пригласил меня, подарил мне нежный букет пионов, трогательно так, руку целовал, расспрашивал, как дела в клиниках, что нового, мы строили планы на поездку в Сочи, думали покататься на лыжах.

Потом в машине Иван меня целовал, дома поднял на руки, отнёс на кровать, шептал, какая я шикарная женщина, как он не может от меня оторваться, у нас был потрясающий секс, очень глубокий, такой страстный, я отдавалась ему раскрываясь полностью, буквально впитывая каждое прикосновение, каждую ласку, стараясь дарить ему удовольствие.

Перед глазами пронеслась та ночь. Подтянутая, сбитая фигура Ивана, крепкий пресс, плечи широкие, мускулы налитые, он весь настолько мужественный, сильный, цельный опытный, как он шептал мне пошлости, заставляя еще больше распаляться, доводя до предела. Оргазм унёс меня куда-то настолько высоко и далеко, что я даже сознание потеряла на пару мгновений. Лежала, не в состоянии шевелиться, счастливая невероятно.

- Мне хочется пробовать с тобой что-то новое, Янинка.

- Что? — я недоумевала, кажется, у нас всё было! Никаких запретов давно. Мы оба взрослые, самодостаточные, понимающие, что в сексе между любимыми нет секретов, грязи, преград.

- Хочу... - он шептал мне на ухо, что хочет довести меня до сквирта, я, честно говоря, как и многие женщины этого стеснялась и считала, что такого вообще не бывает, это всё просто какой-то фейк из порноиндустрии. — Хочу, чтобы ты доверяла мне настолько, чтобы это случилось.

Тогда я подумала, что это реально высшая степень доверия. И любви. Когда партнёры, не стесняясь говорят о своих желаниях, предпочтениях.

Как при таких отношениях я могла помыслить, что у моего мужа есть другая?

Другие? Как? Немыслимо же?

Я любила его безумно. Страстно. Я в тот момент как раз осознала, насколько глубоки мои чувства, что это вот то самое, настоящее.

Я была счастлива, что у нас это есть. Что мы вот такая крепкая пара, которая смогла пронести свою любовь сквозь года...

Как же наивно. Глупо.

Как больно.

Когда я узнала об изменах Ивана, мне казалось, я не могу дышать.

Я была как рыба, выброшенная на берег.

У меня и сердце почти остановилось.

Внутри всё выжгло кислотой.

Когда сын спросил люблю ли я Ивана я поняла, что он чувствует то же самое.

Ему также запредельно больно.

- Мам, ты любишь его? — вопрос, который уже не вызывает эмоций. Трепета. Боли.

Страдания.

- Уже не люблю.

- Что мне делать, мам? Если я не смогу разлюбить?

Что я могла ответить сыну?

Борись за свои чувства?

Нет.

- Я не знаю, сынок. Правда не знаю. Но я искренне надеюсь, что у тебя получится.

Любить надо достойных.

Любить надо достойных.

Именно.

Ни Иван, ни Арина оказались не достойны нас.

После ночи у Эвелины мой сын мучается диким похмельем. И опять молчит.

И я не знаю, что с ним делать.

- Соберись, давай, Ярослав Иванович, соберись. Действовать надо, а не сидеть и страдать. Страданиями горю не поможешь. — тормошит моего сына Эва.

- А чем поможешь?

- Драться надо, понял? Драться за себя. И за мать твою. Вот и дерись.

- Драться? Хорошо, буду драться.

Кто же знал, что он воспримет буквально?

23.

- Просто идиот... Идиот! — брызжет слюной моя подружка из эскорта.

- Хватит, ты про моего сына говоришь.

- Правильно говорю! Зачем он полез? Лишний головняк тебе, как будто мало.

- Хватит, Эва, правда. Тошно.

Ярослав напал на Ивана, разбил ему лицо, Иван ничтоже сумняшнился- сдал сына в

полицию. Вернее, охрана Ивана сдала. Хорошо хоть не били.

Мы с Эвелиной едем в отделение.

Не было печали.

Днем позвонила управляющая филиала клиники на Северо-Западе — проверка.

Через пятнадцать минут позвонила управляющая другого филиала, Северного —проверка. В три филиала из пяти нагрянули проверки. У нас всё идеально, мы были готовы. Но для проверяющих не может быть идеально если они хотят придраться.

Начали искать. И ведь придерутся!

Чуть позже Герман позвонил, адвокат. Мой супруг обратился в его контору.

- Янина, я взялся за его дело.

- В смысле? А я?

- Спокойно. Так мне будет проще помочь вам. Я должен понимать, что у него на уме.

- И что у него на уме?

- Говорит, что не хочет разводиться.

- Что?

Эти же слова Иван повторяет, когда мы встречаемся вечером.

Ярослава отпустили, Эвелина всё-таки подарок судьбы. Она его опять увезла к себе. А я еду домой. В наш с Иваном дом.

Я боюсь туда ехать, но у меня пока просто нет выбора.

- Я сказал, Яна, что я не хочу разводиться сейчас. А ты всё делаешь по-своему. И я бы на твоём месте не доверял этому адвокату. Он не слишком компетентен.

- Герман?

- Именно. Ты же не думала, что я не знаю о том, что он занимается твоим делом?

Иван усмехается, я хлопаю глазами.

- Янина, еще раз повторяю тебе, не нужно со мной воевать. Просто делай то, что я скажу и вы все останетесь при своих.

- Кто... все?

- Ты. Ярослав. Балерина. Домохозяйка Викуля.

- Что?

Усмехается. Делает шаг ко мне, заправляя локон за ухо. У меня нервный тик от его слов и мурашки по телу.

- Думала, я не знаю? Ну, Яна... Нельзя недооценивать противника. Это самое главное правило всех полководцев.

- Я оцениваю по достоинству.

- Хорошо. Если оцениваешь. Я уехал.

- Куда?

Смотрит на меня свысока, как на что-то бесполезное и мешающее ему жить.

- Какое тебе дело? Ты же со мной разводиться собралась?

Ублюдок, какой же он ублюдок!

- Оставь Ярослава в покое.

- Я его не трогал. Он сам виноват. И ты. Почему нельзя делать всё так, как надо?

- Кому надо? Тебе?

- Да, мне. Мне надо было подождать пару месяцев и всё было бы нормально.

- Что нормально? Развод? То, что ты сделал с семьёй сына?

- Что ты прицепилась к этому?

- Я? Прицепилась? А ты не понимаешь?

- Не понимаю. Арина такая же женщина как другие.

- Она жена твоего сына.

- Арина подала на развод, скоро она не будет его женой. Ты довольна?