Развод. Ведьмы не стареют

- Не важно.

Он откидывает голову, прикрывает глаза.

Думает о том, как в этом кругу будет смотреться его Арина?

Когда некоторых лишних людей там не будет. Одного человека.

Я хочу спросить — меня? Но Иван опережает:

- Знаешь, с кем был твой Ростовский?

- Он не мой. Скорее — твой.

- Ла-адно, Янина... не делай из меня дурака. Я ведь знаю, что ты обращалась к Демиду, что он собирался вам помочь. Помог?

Стараюсь дышать ровно, чтобы не выдать себя.

Помог ли Демид? Сегодня в подсобке определённо.

Я до сих пор чувствую его запах, хотя принимала душ два раза. Чувствую его руки, пальцы. Знаю, где на моём теле он оставил отметины.

Да, да, оставил!

Но Иван их точно не увидит. Зачем ему?

- Это невеста Ростовского. Инга. Ты знала о невесте?

- Да, конечно, знала. — усмехаюсь, он что, собирался меня «на слабо» ловить? Или что? Думал, меня реально может как-то взволновать факт наличия у Демида невесты?

Нет, конечно, если бы я не знала.

Но в том-то и дело, что расклад сегодняшнего мероприятия был мне известен заранее.

С того момента как этот самый «жених» вытирал моё тело влажными салфетками, очень нежно и аккуратно.

- Я буду не один, Ян, это не должно тебя волновать. Девушку в тусовке знают, какмою возможную невесту.

- Невесту? — вот тогда, в подсобке, да, я слегка разволновалась.

- Невесту. Но она просто сотрудник моей компании. Помощница.

- Ясно.

- Посмотри на меня. Ясно ей. — он взял меня за подбородок, просканировал жадным взглядом. — Чёрт, еще хочу.

- Неужели?

- Не ревнуй, у меня с Ингой ничего нет.

- Хорошо.

- Что, хорошо?

- Что нет.

- Да?

- Да. А то пришлось бы и против тебя начинать кампанию.

- Какая ты... воинственная.

Усмехнулась. На самом деле — нет.

Обычная была. Мирная женщина. Мать, жена, любимая, как я думала жена.

- Ян…

- Да?

- Всё будет хорошо. Не волнуйся.

- Я не волнуюсь. Уже нет.

- Ян…

Он меня опять прижал к стене. Прижался губами к виску.

- БЛЯДЬ... если бы ты знала... как я не хочу тебя отпускать сегодня.

- Сегодня?

- Вообще.

Мы помолчали. Просто дышали.

Знаете, бывает такое состояние, когда хочется просто быть рядом и дышать рядомс человеком. Вот мы и дышали.

Я думала, что разберусь во всем позже.

В том, что тут произошло, в этой подсобке. В том, почему так хорошо дышать с ним и как дышать без него.

И почему так душно рядом с другим.

- Янина, я оценил то, что ты для меня сегодня сделала.

- Спасибо, Вань.

-Ты…

Муж берёт мою руку. Только бы не заметил того, как мне противно его касание.

Впрочем, наверняка ему плевать.

- Ян... вы летите завтра?

- Да.

- Я... я сегодня буду дома ночевать.

Неужели? Почему меня трясёт?

- И вообще, знаешь…

- Что, Вань?

- Хм... как это звучит.

- Что?

- Твоё «Вань» так странно.

- Почему?

- Потому что меня никто кроме тебя не называет так. «Вань».

- Если тебе не нравится...

- Нравится, Ян. Нравится. В том-то и дело.

Что с ним? Что-то не так. Что-то он... подозревает? Или... или он прощается со мной?

Страшно.

На меня словно выливают тонкой струйкой ртуть. Она ледяная, перекатывается, рассыпаясь на идеальные, блестящие шарики, потом сливается в одну большую серебристую, текучую лужу. Ртуть. Отравляет. Сжигает меня заживо и замораживает одновременно.

Он же не убьёт меня?

Успокоиться, Янина, надо успокоиться.

Уговариваю себя, потому что... потому что Демид мне обещал, что всё будет хорошо.

Он обещал!

Он выполнит.

Я верю.

Господи.

- Ян, давай не будем разводиться, а?

- Что? — у меня перехватывает горло. Что-то словно сжимает и давит.

- Ты идеальная жена.

- Неужели?

Мне хочется закричать.

Ты же сказал, что я старая?

Просто старая?

Неужели не понимал, как это унизительно?

Унизительнее, чем что бы то ни было другое!

Старая! Самое страшное для женщины услышать именно это.

Если бы сказал, что ему не нравится секс со мной, что он пресный и унылый, что ему не нравится, что я стала не такой бодрой и бойкой, что у меня характер изменился. Да просто понял, что наши характеры теперь не сходятся, двадцать пять лет сходились, да вот, поди ж ты! Что-то пошло не так. Если бы сказал.

Любая причина была бы лучше этой.

Она была бы менее травмирующей.

Была бы той, которая хоть в какой-то степени зависела от меня. От моей личности.

От Янины Яхонтовой, в девичестве Соловьёвой.

Старость от меня не зависит.

Даже несмотря на то, что всю свою жизнь, своей профессией я с ней борюсь.

Не зависит.

Хотя я, как и многие мои клиентки выгляжу моложе своих лет и прекрасно вижу в зеркале и не в зеркале разницу.

Какими стали мои сверстницы без процедур и сумасшедшей генетики, за которой, как правило, скрываются те же процедуры.

Просто женщины часто боятся об этом сказать. Или лгут специально, набивая цену, добиваясь зависти подруг.

Сколько раз я слышала в кругу, где не афишировала свою профессию: «ах, я не хожу к косметологам, я ничего не делаю, только дома масочки». Или: «Ой, моя мама всю жизнь пользовалась только детским кремом, и я так же, и всё прекрасно, как видите. А я вижу. Следы от филеров вижу, и от гиалуронки вижу, и нити, и то, как смещаются лицевые мышцы от уколов ботокса.

Но в любом случае, честь и хвала женщинам, которые стремятся победить время.

Да, не старость.

Время.

И безжалостную энтропию...Стремление к хаосу, к разрушению, к упадку.

Мы не можем остановить время.

Отложить старость ненадолго? Да.

Время?

Его нельзя остановить.

Замедлить можно. Иногда. Или ускорить.

Когда ты оказываешься заперт в небольшом пространстве с любимым человеком время бывает идёт медленнее, а бывает несётся вперед. Вы пробыли вместе всего час, а вам кажется, что прошли сутки, или, наоборот, минуты.

Увы, эти изменения во времени не играют большой роли в жизни.

Время беспощадно.

Время жестоко.

Время немилосердно.

Время идёт.

- Янина, мы приехали.

Смотрю на мужа, который подаёт мне руку, чтобы помочь выйти из машины.

А ведь он тоже выглядит совсем не молодо.

Время и его не пощадило.

Кожа высохла, какие-то пятна, седины стало больше. И шея…

Мужиков, оказывается, тоже, как и нас, женщин, выдаёт шея.

Иван проходит за мной в спальню.

- Помочь тебе?

- Нет, спасибо. И... Иван, я не готова сейчас лечь с тобой в постель.

- Не готова? — он усмехается. — Почему?

- Господи, Вань, у меня месячные.

Великая отмазка всех женщин, круче, чем головная боль.

- Да? Я думал, что...

- Нет, у меня еще всё нормально с фертильностью, так что...Это не климакс.

- Понял. Но... рядом-то я могу полежать? Или…

- Или…

Возможно, я не права и стоило сказать «да» и не нарываться лишний раз, тем более завтра я улетаю. Но я не смогла.

- Ладно. Надеюсь, когда я прилечу к тебе на остров ты будешь в норме.

Он подходит. Близко.

Обнимает ладонью за шею. Притягивает. Целует.

Только не дрожать. Выдержать.

- Спокойной ночи, жена.

- Спокойной ночи, муж.

Как он мог сказать, что я старая? Как?

Как же я его ненавижу...

Как же хочется раствориться уже в бирюзовой глади океана.

Растворить свои мысли там.

Ступать босиком по белому песочку, пугать крошечных почти бесцветных крабов.

Ночью смотреть на звёзды.

Самолёт наш улетает поздно вечером. У меня еще есть время.

И не только у меня.

Новое сообщение в тайном аккаунте всплывает неожиданно.

«Вика у меня. Есть новости».

Этого еще не хватало!

37.

- Как ты свинтила? — Ирка говорит тихо, выглядывает в подъезд, как будто там могут быть шпионы. Они там могут быть. Камеры, конечно же. Но я уверена, что Ванечке сейчас не до этого. Он с утра попрощался с нами и уехал. К Арине. Это точно. У нас тоже есть камеры и шпионы.

Он уверен во мне.

Потерял бдительность.

- Что там наша Виктория?

- Ой, капец! Еле успокоила.

- Дачку не удалось продать?

- Да, я так понимаю, ей уже по хрену на дачку.

Ого, с чего бы это?

- Сама послушай. Это надо слышать из первых уст.

Заходим в комнату, в кресле сидит Вика, зарёванная, с бокалом явно чего-то крепкого.

- Коньяк, который ты рекомендовала, шепчет мне на ухо Ирка, - заставила твоего Ванечку купить.

- Он не мой.

- Угу, он общий. Тебе налить?

- Кто ж от «Меукова» откажется?

«Меukow Еsprit dе Famillе». Ваниль, чернослив, шоколад, карамель. Такой шелковистый, маслянистый, обволакивающий, как объятия щедрого любовника. М-мм.

Так, стоп, мне нельзя много, у меня самолёт. Но пригубить…

- За нас, девочки...

Чокаемся. Пригубливаю, оставляя во рту небольшой глоточек, смакуя.

- Ян-ни.. и!

на... Вячеславовна... Простите меня.

- Бог простит. — глотаю.

Коньяк хорош.

Ирина протягивает кусочек шоколада.

- Кофейку мне не сваришь?

- Сейчас.

Она уходит.

- НУ, Вик, что там? Да, не бойся. Уже смысла нет бояться.

- Меня араб нашел.

- Так...

А вот это интересно.

Наш первоначальный план был сорвать Яхонтову сделку с Эмиратами. На этом он терял много, очень много.

Мы хотели показать арабу беременную Викусю, а потом устроить новую встречу, и выложить всю информацию, что беременности нет, что ребёнка Вика потеряла, потому что Иван мало того, что женат, так еще и собирается увести жену сына.

Но потом…

В общем, Иван тут нас переиграл. Запугал Викусика. Она ему всё и рассказала. Ну, то, что знала, естественно.

Я же не дура. Да и Ирка, как оказалось, тоже.

Вику мы посвятили только в часть плана

Как знали.

- И что?

- Я ему всё рассказала.

- Что всё?

- НУ, всё... про то, какой наш Ваня козёл.

Да, этот рассказ можно слушать бесконечно.

- И что араб?

- Он... он…

Вика всхлипывает. Вытирает слёзы. Делает глоток.

- Я бы не стала ничего. Но... Я Ване сказала, а почему нам реально не родить малыша? Ну, вы поймите, Янина Вячеславовна, я лично против вас ничего не имею, я вами восхищаюсь, вы прекрасная женщина, вы мать, вы такой бизнес шикарный подняли, вы специалист отличный.

- Но с мужем моим потрахаться тебе это не помешало, да?

- Что? — глазками хлопает, типа наивная

- То, что я такая классная. Ладно. Ребёнка ты, значит, захотела?

Головой качаю... Господи, вот где у человека мозг? Вот чем думает? Ну, знает же про Ивана всё и еще немного! И как от такого рожать?

Нет, я двоих родила, понятно. Но я-то рожала от любимого мужа, которого считала приличным человеком!

А Викусик-то в курсе, что Ванечка полное дно!

И рожать...

- А что в этом такого? Да, захотела ребёнка! У вас двое! У Ирки... она мне сказала тоже где-то кто-то есть, девочка... И я тоже хочу, де-евочку.

Викуся не сдерживается, слёзы катятся.

- Значит, ты сказала Яхонтову, что хочешь родить, а он тебя послал?

Кивает.

НУ, разумеется, он её послал, а она чего ждала? Ему зачем ребёнок от этой... Нет, может, он её любил по-своему. Как каждую из нас.

Меня любил за то, что я идеальная жена.

Ирину-Эвелину за жаркий секс и связи.

Викусю... за наивность и влюблённость.

Интересно, а Арину за что? За всё вместе?

Или просто без причины? Потому что захотел вот такую, молодую, хваткую, умную, хитрую.

Выбрал себе под стать.

Да, Арина на приёме в Кремле смотрелась бы, конечно, лучше меня.

Но что я заметила — почти все мужики вчера явились со старыми жёнами. То есть, не фактически старыми — все дамы были весьма ухоженные, без возраста, условный разбег от тридцати до бесконечности. Я имею в виду с жёнами, которые были с ними с самого начала. С боевыми подругами, можно сказать. С теми, кто прошёл весь путь.

Вот таких жён берут в Кремль.

НУ, не все, конечно. Но большинство.

Хотя, справедливости ради, кто знает, сколькие из этого большинства имеют вторые семьи, молодых любовниц?

Вопрос риторический. Кто ж скажет? Кто знает.

Да и плевать

Вернёмся к Вике.

Делаю еще один глоток коньяка, маленький, губы смачиваю.

- Яхонтов тебя послал и дальше что?

- Я... мы поругались. Он сказал, что больше не будет приезжать и..

- Финансирование прикрыл? Дом-то хоть оставил?

- Я думала, он просто хочет меня напугать. Что это не серьёзно, а потом…

- Потом он тебя в чёрный список внёс, да? И прислал юриста с документами на дом?

- Откуда вы знаете?

- Я же предупреждала, Викусь? От Яхонтова не стоит ждать чудес.

Опять всхлипывает, ревёт.

- Почему-у-у? Чем я заслужила? Я же его любила-а-а! Больше всех!

Да, да, именно, больше.

Только зачем?

- Ладно, успокойся. Рассказывай, что там с арабом?

Вика реально как-то мгновенно собирается, слезу смахивает.

- Я приехала к Ивану в офис, хотела поговорить. Меня, конечно, не пустили, я... я ждала его внизу и... дождалась.

- И что?

- Я ему всё рассказала.

- Что, всё? Кому? Как?

- Амиру. Всё. Про Ивана. Про наш план.

Моя ты красота.

Усмехаюсь.

Пришла удача откуда не ждали!

- И что Амир?

- Он... он…

- Что он?

- Не знаю. Разозлился.

- На тебя?

- Нет. На Ивана. Ну... и на меня немного, на нас.

- На нас?

- Я ему сказала, что вы это всё выдумали и зачем.

Ох, Вика, Вика.

-А он?

- Он всё повторял — «шайтан женщина, шайтан».

- По-русски?

- Да, он говорит немного, ну... довольно прилично.

- Ясно. И дальше что?

- Он... пригласил меня в ресторан. Накормил. Мы поговорили. Потом... Потом он сказал, что позвонит мне.

Позвонит, зачем?

В комнату заходит Ира с подносом, на нём чашки кофе, какие-то пирожные, сладости.

- Затем, в гарем он её повезет.

- Ира! — Вика возмущается, а наша опытная в отношении арабов мадам продолжает, расставляя чашки на столике.

- Ты же мне сама сказала, что тебе показалось, он на тебя запал?

- Я... я просто так сказала!

- Если запал — пользуйся! - подмигивает Ирина.

- Как... пользоваться?

- Молча. — отвечаю я. — Как Яхонтовым пользовалась, так и этим. Только дом в следующий раз покупай сразу на себя. И бабки на свой счёт клади.

- Золотом бери. И нефтяными вышками! — смеётся Ирка.

- Да ну вас! Я тут... душу открываю, а вы…

- Да кому нужна сейчас душа? Викуся? Всем нужно бабло.

- Вот поэтому ты Ира и шлюха, что только про бабло!

Вика выпаливает истерично.

И затыкается.

Тишина обрушивается как-то сразу. Как ливень. Резко.

Тихо.

И мерзко.

Я смотрю на Иру У неё не меняется выражение лица. Она просто стоит и смотрит на Вику.

- Да, шлюха. Зато честная. Я никому никогда не врала. И сразу называла цену. И не пиздела, что не знаю о том, что мой мужик женат, и что с женой он живёт, а не ждёт, когда она умрёт, потому что ему её жалко. И подругам никогда не врала. Поэтому они у меня есть, подруги эти. А у тебя, прости, кроме шлюхи, и жены твоего папика никого! Потому что ты лживее последней блядь.

- Ира... Ир... Ирочка, я... я не хотела...

- Хотела. Ты хотела, понимаешь? Именно что хотела. Давно уже хотела назватьменя шлюхой. Удовлетворилась? Успокоилась? Допивай коньяк и уматывай. И помогать тебе я не буду.

- Ира... я

- Не буду, потому что я шлюха.

- Ир, хватит, успокойся, правда. - я на удивление сама спокойна. — Обе уймитесь.

- Я…

- Я сказала уймитесь. И сядьте.

Снова тишина.

- Просто... треш. - Ира всхлипывает неожиданно. — Просто...

- Ир, не надо.

- Но я ведь на самом деле... И я... я никогда не стыдилась этого. Я…

- Стыдилась. Нельзя этого не стыдится. И это нормально. Поняла? Не хочешь быть шлюхой — завязывай.

- А жить на что?

- Так магазин же?

- Этот магазин можно иметь только когда у тебя богатый любовник, или муж. Это всё ни хрена не выгодно. И кто будет покупать шмот у шлюхи? Другие шлюхи разве что?

- Хватит. Что ты заладила? Слова нет другого?

- Есть. Только правильное — это.

- Ир... прости меня. — тихо говорит Вика.

- А что прощать? Ты сказала правду. На правду не обижаются. Наверное. Пейте кофе. И надо думать, что с арабом делать?

- А что с ним делать? Если он готов помочь — пусть помогает. Только вот смысла в этом уже нет.

Как нет? — Вика и Ира смотрят на меня. Они еще не в курсе всего...

- Скоро узнаете.

Пью кофе, с удовольствием ем пирожное, плевать, что оно вредное и осядет на бедрах. Плевать.

- Вик, ты только не играй с этим Амиром, ладно? Опасные они, эти игры.

Прощаюсь, еду домой. Чемодан собираю.

Ядвига готова. Смотрит на меня так странно.

- Мам, точно всё нормально?

- А что не так?

- Ничего, просто…

- Что?

- Мам, я тебя люблю.

- Я знаю. Я тебя тоже.

А как иначе? Она моя дочь.

Шереметьево. Аэрофлот. Бизнес-класс. Лететь долго.

Ядька накачала себе музыки и фильмов.

Я подключаюсь к медиа, выбираю фильм о жизни Эдит Пиаф.

Марион Котийяр божественна. Пиаф божественна. Её Марсель прекрасен.

У меня всё сжимается внутри, когда она просит его прилететь. Я знаю, что будет потом. Знаю.

Душераздирающее одиночество.

Боль.

Пустота.

Если у женщины нет мужчины, которого она может любить вокруг неё пустота.

Я так хочу, чтобы Демид был рядом.

Сейчас.

Почему?

Зачем мне это всё?

Я прекрасно проживу одна. Прекрасно.

Нет.

Как же хочется быть любимой.

Как хочется жить настоящую жизнь, без лжи!

«Non! Rien de rien

Nonl Je ne regrette rien

Ni le bien qu'on m'a fait

Ni le mal tout ça m'est bien égal»

Эдит Пиаф поёт. По моим щекам текут слёзы.

Чувствую, как дочь накрывает мою ладонь своей, крепко сжимает, переплетая пальцы.

Я ни о чём не жалею.

Я буду счастлива.

Меня ждёт океан. Бирюзовая вода. Белый песок.

Перезагрузка...

И мужчина, который будет со мной...

Перевод с французского.

Нет! Ни о чем,

Нет, я не жалею ни о чём

Ни о добре, которое мне сделали,

Ни зле, мне все равно

38.

- У меня был экземпляр! Просто шедевр! Узнаю, что бухал с друзьями в сауне, ну, для них естественно, где сауна, там и девочки... Короче, изменил.

Сижу в ресторане отеля с новыми знакомыми, две подруги, летели вместе с нами в бизнесе, оказалось, что мы на один остров. Моего возраста, обе при деньгах, у одной сеть салонов красоты в Москве, у другой сеть автомастерских — да, да, ведьмы и этот бизнес у мужиков отжали.

Пьём шикарную пина коладу из кокосов, уже третью по счёту на каждую. Нам хорошо.

Дочь моя на дискотеке отрывается, а я отрываюсь с дамами.

Поговорили об отдыхе, об отеле, об острове, восхитились Мальдивами и сервисом, ну, потом, ожидаемо, разговор перешёл в самую интересную стадию.

Мы заговорили о мужиках.

Горячая блондинка Жанна продолжает:

- Я не просто уверена была — мне видос слили, как он красиво там с ней зажигал.

Причём, реально, просто в дупелину! В хламину!

- Такой пьяный был и у него всё работало? — задает вопрос жгучая брюнетка Леся.

- 0! Это у них с нами и пьяных не работаем Показательные выступления! —усмехается Жанна, - А с чужими... Это как в том анекдоте — Разуменко в неволе не размножается, слышали?

Мы переглядываемся, качаем головами в такт.

- Ой, старый, бородой! Ну, в общем, на приёме гинеколога. Одна беременная приходит, кто отец — Разуменко. Вторая — Разуменко. Третья — Разуменко. Приходит четвёртая — никак забеременеть не может. Доктор вызывает мужа, спрашивает – как фамилия. Он ей — Разуменко. Доктор — Николай Палыч, от вас три женщины беременны, а вы свою жену оплодотворить не можете? А он гордо - Разуменко в неволе не размножается!

Смеёмся. Да, на самом деле весело. После трёх пина колад. На острове.

Под звездным небом, с которого нам подмигивает веселый Орион. Еще где-то там Бетельгейзе... Рядом. Которая, возможно, уже миллион лет назад взорвалась, но до нас её взрыв еще не добрался.

Я немножко пьяненькая и мне хорошо.

Я абстрагировалась от всего.

Наслаждаюсь жизнью как могу.

НУ, пока вот так.

Интересно, вымерло бы человечество, если бы мужики не размножались в неволе?

Только вот большинство-то прекрасно размножается как в неволе, так и на воле.

- Ну в общем. Поняли да, про показательные выступления? Это у них с жёнами не работает «жужулик», а на стороне — прекрасно. Но не в этом суть. Слушайте отмазку.

- Внимательно!

- Я, значит, ему предъявляю, мол, так и так, Николаша, было? Он — было, говорит, но! Дальше — туши свет - дорогая, я не мог иначе!

- Как так?

- Я, говорит, так нажрался, что мне показалось, что я умираю, а ты знаешь, что по закону эволюции умирающий организм стремится разбросать своё семя, чтобы оставить потомство! Вот и я, говорит, решил.

- Семя разбросать?

- Ага, представляете?

- и?

- Разбросал. Сеятель...Через три месяца нарисовалась его русалочка из банного комплекса «Мойдодыр», Мойдодырочка, блин... с дырочками. И с животиком, которого «еще пока не видно, но он есть, он живой, я не могу его убить». Причём, она ко мне пришла, не к нему.

-А ты что?

- Честно?

Жанна смотрит, и я вижу у неё в глазах огонь инквизиции.

- Хотела я.

Хотела... у меня тогда еще клиника была, с гинекологией. Нужный препарат и привет. Нет малыша — нет проблемы.

- Но ты же не сука, Жанк? — слегка пьяно удивляется Леся.

- Сука. Но мне стало жалко дитё. Вызвезднула к ней этого героя, сеятеля. Мол, что посеешь, то и пожнёшь. Но, увы... любовная лодка разбилась о быт. Эта сука сама сделала прерывание на позднем сроке, когда поняла, что мой «кобелино» без меня гол как сокол.

Жанна втягивает через трубочку большую порцию пина колады, морщит нос.

- Главное, мне казалось, что я его люблю. Приполз ведь. Плакал. Жанночка моя, королева.

- Но ты не приняла?

- Я ему анализ показала, что у меня подозрение на иммунодефицит. Мол, ты заразился и меня заразил.

- А он?

- А этот дурак пошёл и... в общем, мужики — слабый пол. Давайте, девочки, за нас, красивых и богатых, а не за них бедных и больных.

- Точно.

- Погоди... - почему-то мне не даёт покоя финал истории, - что с мужиком-то твоим?

- Выпил, и сел за руль. Повезло, что никого с собой не прихватил, сам с моста улетел, вы, может, помните, писали про это, и в новостях показывали.

- То есть... ты его убила, получается? — потрясённая Леся округляет глаза и рот.

- Я? - Жанна усмехается, - Почему я? Он сам себя убил. Не хрена было нажираться, да еще со всякими козлами по саунам гулять. Правильно я говорю, Янина?

- Правильно.

Я не кровожадная. Была.

Раньше.

А сейчас…

- А ты про своего расскажешь, Ян? Или у тебя всё благополучно? Ты же замужем?

Кольцо на пальце есть. Дочь.

- Да, кольцо есть. И замужем. Всё прекрасно. У мужа есть любовница, содержанка и любимая женщина.

- Ого... это... это всё разные люди?

- Именно. — киваю официанту, показывая — повторить.

Еще одна пина колада не будет лишней. Тем более такая вкусная.

-А ты... Любимая, надеюсь?

- О, нет, меня в этом списке нет. Вернее... я жена. Идеальная.

Пока — думаю про себя.

Пока всё не решится.

-И.._ как ты живёшь?

Усмехаюсь.

До недавнего времени мне казалось, что живу я прекрасно.

Не в сказочном мире розовых пони, конечно, но тоже не плохо.

Любящий муж, прекрасные дети, дом полная чаша, успешный бизнес, подруги.

Всё оказалось ложью. Ну, может, кроме подруг Всё-таки Рая нашла мне адвоката.

Да и поделиться с ними я могла — все они тоже пережили предательство и выжили.

Выживу и я.

- Мам, как вы тут? Добрый вечер.

- Добрый, добрый, красивая какая дочь, на тебя похожа.

- Спасибо. Хочешь, иди в номер, мы еще посидим.

- С вами нельзя?

- Ну, хочешь, конечно, оставайся...Но…

- Не нужно тебе слушать наши разговоры, - качает головой Леся, - В твоём возрасте еще можно ждать принца на белом коне. А не язвить по поводу того, что надо было выбирать коня, там хоть между ног что-то приличное.

- Ле-есь…

- Что, Жанн? Ну, пошло... зато справедливо.

- Ядь, иди лучше в номер, или обратно танцевать.

- Ладно, пойду еще позажигаю. А вы не хотите? Там весело.

- Сейчас, еще по коктейлю, и милфы себя покажут! — гогочет Жанна.

Наши новые кокосы уже стоят перед нами.

Леся слизывает сливки, мечтательно закатывает глаза, мыча..

- А мне один не изменял.

- Один?

- Ага. Любил меня. Говорил, что просто хочет быть со мной. Хороший был. Готовил вкусно.

- И что? Бедный был?

- Нет; прилично зарабатывал, своё дело было. Только... я, девчонки, заскучала. Мне казалось, что какой-то тут подвох. Ну, не может быть вот так всё хорошо!

- Ты ему сама изменила?

Леся кивает, слеза падает прямо в пина коладу.

- Дур-ра, да? Дур-ра-а! Ой, я до сих пор... ну, просто... как? Зачем? Я не знаю. Я любила его.

- Значит, не любила. — Не знаю, как у меня вырывается, но вырывается. Леся смотрит так обиженно. Пьяных бабских слёз не люблю, но её, почему-то, жалко.

Может, потому что мне самой неожиданно так хочется, чтобы меня пожалели!

Просто вот... до одури хочется.

- ОЙ, звезда упала!

- Желание загадала?

- Никогда не успеваю!

- Если одна упала — упадёт и другая! Девочки, за мной!

Жанна уводит нас на берег.

Так смешно разбегаются крабы... мягкие волны накатывают с тихим шуршанием, в них искрится планктон. Его не много, но эти крохотные искорки как волшебство.

- Боже, девочки, какая красота!

Мы задираем головы вслед за Жанной, смотрим на небо.

Чёрное как уголь. И весь это уголь в алмазной крошке звёзд.

- Млечный путь, - показываю я на скопление звёзд.

- Красиво как, господи... За такую красоту бабла не жалко.

Да, точно, не жалко.

Жанна и Леся путёвки оплачивали сами. У них нет проштрафившегося мужа, который таким образом решил свой косяк загладить. А может, просто устранил меня до поры?

Он снова сегодня идёт в Кремль. Возможно, на этот раз возьмёт свою сношеньку, невестку, Аринушку?

Пускай, господи... пускай.

- ОЙ, опять упала!

- Я опять пропустила!

- Ты придумай желание заранее и крути в голове, как будет лететь звезда ты сразу его из головы вытаскивай.

- Кого?

- Желание, Жан!

- Это читерство. Желание должно прийти спонтанно!

- Анекдот про хомячка вспомни!

- ОЙ, не надо про хомячка!

Опять смеёмся, коктейли с нами.

Хорошо.

Девчонки что-то щебечут, а я уплываю в свои мысли.

Океан передо мной. Огромный. Немыслимый. Такая сила...

то... снесёт нас, мгновенно уничтожит всю красоту вокруг.

Страшно?

Наверное, да. Хотя внутри я и так уже уничтожена.

Вслушиваюсь в болтовню Жанны.

Опять про мужчин, что б им пусто было.

- ОЙ, нет-нет, не надо мне рассказывать, что есть не такие.

- Ну, есть же, Жанн? Мой Лёшка такой был! Правда!

- Есть.

- НУ…

- Что, ну?

- Сама говоришь — есть.

Если сейчас волна..

- Есть, Лесь, есть. Те, кто по вечерам футбол, пиво и эти, как их... танчики — вот они не такие. Они не изменяют с эскортницами, они изменяют с пивом. И с орками из «Варкрафта». Был у меня такой. Ему не надо было ходить налево. Он прекрасно не ходил направо. У него ни с кем не было, в том числе и со мной. Правда, недолго.

- Ты его бросила?

- Хуже.

- Убила?

- Еще хуже.

- Что?

- Я у него в «Варкрафте» этом долбанном выиграла.

- Как?

- Ну так. Там была сетевая игра, и я его отметелила своим орком.

Мы с Лесей зависаем.

- Ты сейчас на каком языке говорила? — моргая спрашиваю я.

- На обычном. — Жанна смотрит на нас. — Вы... в игрушки не играли?

- Играли. Я в «Ферму» играла. Еще каких-то пиратов, что-то там надо было собирать.

Я пожимаю плечами.

- НУ, в какую-то фигню играла.

- Ясно. В общем, чтобы вам было понятно, этот товарищ мне заявил, что я унижаю его мужское достоинство. Ушёл гордо, забрав мой старый компьютер в качестве компенсации морального ущерба.

- Сильно.

- Да. Женился через два месяца. Сейчас у него пятеро детей. Жена работает. Он делает вид. Встретились случайно, напрашивался в гости.

- Пятеро детей?

- Ага, говорит, что все его.

- А ты думаешь?

- Ну... я его жену видела. Не уверена, что все от него.

Мы снова смеемся.

- Короче! Я не закончила! — снова вещает Жанна. - Да, и из этих, которые с пивом и танчиками тоже полным-полно ходоков. Ходить налево — это всё в мужской природе. Если у кого-то не ходит, ему либо не с чем туда ходить, либо уже незачем.

- Обидно, да?

И снова хохочем, распугивая несчастных крабов.

- Да, да, получается. либо вы его не ловили, либо он уникальный экземпляр и его нужно в Красную книгу мужиков заносить.

- А давайте за это выпьем!

- За что? За Красную книгу?

- За мужиков, которые не изменяют!

- То есть всё-таки за книгу!

- За нас, которые сидят у океана, красивые, состоявшиеся женщины, смотрят на звёзды, и плевать им на всех мужиков. — многозначительно изрекаю я.

- А тебе плевать, Янин?

Качаю головой.

- Нет, наверное, если бы было плевать, было бы лучше.

-А ты... ты как вообще? Ну... с твоим, который с любовницей, содержанкой... ты с ним живёшь?

Задумываюсь, глядя на звёзды.

Одна падает, летит, летит, лети-и-ит! Так красиво! Невозможно! Господи, как же красиво! Господи, как я хочу быть счастливой и свободной! Любить хочу, и быть любимой!

Демид.

Почему-то представляю его, когда загадываю.

Нет, я не загадываю совсем, я просто.

- Загадали? Загадали?

- Я — да!

-И я.

- Долго она летела!

- И красиво так!

- Янин, ты загадала!

Киваю, не отводя глаз от неба.

Загадала я. Загадала.

Пусть всё у Демида получится, господи. Да, я знаю, что желать зла плохо, но... Это же во благо?

Идём до наших бунгало. Они все на воде. Главное, не упасть. Держимся.

Смеемся. Поём.

«Выйду ночью в поле с конём...»

- Тише вы, люди спят уже.

- Там не люди, там немцы и англичане, пофигу на них.

- Добрая ты, Жанна…

Они вчера в два ночь пьяные устроили базар, так что...

«Только мы с конём, по полю идём...» - подпевают нам из бунгало, мимо которого мы проходим.

- Спокойной ночи, девочки, завтра какие планы?

Какие могут быть планы на острове? — смеется Леся.

- Поплавать. Завтрак. Поплавать. Обед. Поспать. Поплавать. Ужин. Караоке, кстати, завтра. Вот там и споём.

- Отлично, тогда до завтра?

- Увидимся.

Прощаемся, я захожу к нам, дочка сидит в наушниках.

- Мама?

- Как ты?

- Отлично. Четыре пина колады хотят спать.

- А я с парнем познакомилась, он живёт во Франции

-Француз?

- Наполовину, наполовину русский. Зовут его Симон.

- Симон? Семён... Сеня, значит. Хорошо.

- Мам, он зовёт завтра с ним «посноркать» на риф, можно?

- Ядь, тебе же не тринадцать лет, что ты спрашиваешь?

- А тебе всё равно где я буду?

- Нет, мне не всё равно. Просто я не уверена, что мне нужны отчёты.

- Мам... ты обижаешься, да? За то, что я сказала? Но ты... ты же не знаешь. Я хотела…

- Ядь, ты высказала своё мнение. Я всегда знала, что твоё мнение не всегда будет совпадать с моим. Поэтому...

- Это было не моё мнение, мам.

- А чьё? Папино?

- Нет. Мне... мне Демид сказал, что так надо.

Демид.

Медленно поворачиваюсь. Смотрю на неё.

В номере полумрак. Ночники горят. Кондиционер шумит. И океан.

Океан тоже шумит. Постоянно. Это музыка островов. Прибой. Волны. Их шелест.

- Демид?

- Мам, он сказал, что так будет лучше. Чтобы... чтобы папа... В общем…

В памяти всплывает острый момент. То, что я хорошо запомнила из нашего тогдашнего разговора.

«Что хорошего в том, чтобы быть замужем? Чтобы муж выкинул тебя на старости лет как ненужную дрянь? Чтобы какая-то мелкая писюшка твоё место заняла, в твой дом вошла? Из твоей тарелки стала есть? Нет уж. Я уж лучше буду жить в своё удовольствие. И иметь столько мужиков, сколько захочу.

- Иметь?

- Да, мам. Заметь, я их буду иметь, а не они меня'...»

Я была шокирована этими словами. И не только. Шокирована тем, что она сказала до. Про то, что все изменяют и это нормально. Про то, что нельзя быть наивной.

А потом…

«Ты... ты хочешь сказать, что остаёшься тут? С отцом?

- Меня никто не выгонял. Тебя, кстати, тоже. Папа хотел с тобой поговорить. Сказал это важно. А еще сказал, чтобы ты не вздумала сообщать об этом какому-то Демиду...»

Демиду.

Ядвига тогда произнесла его имя. Но так, как будто не знала.

- Мам, прости. Он сказал, что я не должна тебе говорить..

- Хорошо. Я поняла.

- Мам... он... он такой…

- Что? Кто? Какой?

Четвёртая пина колада была лишней. Или нет.

- Демид. Он... шикарный, да?

- Да.

- Мам... ему же сорок, да? Или больше?

Пожимаю плечами.

Сорок, или больше? Какая разница? Я не собираюсь с ним...

Стоп.

Смотрю на дочь. Моргаю.

Когда она успела стать такой взрослой.

- Погоди... тебе же... двадцать?

- Мам! Ты чего? Двадцать, да... ты считаешь, он для меня старый?

Я считаю? Кому какое дело, что я считаю?

«Да, у меня есть дочь. Лиза. Ей двадцать. И я не люблю её ровесниц и девочек младше. Меня привлекают опытные женщины, знающие, чего хотят в жизни и в сексе».

Слова Ростовского, всплывающие в воспоминаниях, ошпаривают кипятком.

Не любит ровесниц дочери.

У дочери нет шансов.

У моей.

Господи, о чём я думаю?

Ревность лавой проносится по венам.

Ядвига у меня красавица. Свежая. Бутон розы.

А я..

Захожу в душ. Делаю воду погорячее, кондиционер сильно охладил номер, так, что я мёрзну.

Дочь. Демид. Я.

Я его старше.

Я для него трофей.

Смотрю в зеркало.

Ведьма.

Глаза горят. Волосы рыжие всклокочены. Губы словно зацелованные, потому что я их кусала.

Ведьма.

Придётся отдать мужика доченьке, да?

Или нет?

Господи, у неё еще таких мужиков будет вагон и тележка, а у меня..

Последний шанс?

Да нет. Не последний. И вообще…

Оно мне надо?

Господи, от мужиков же одни траблы. Постоянные!

Как хорошо одной!

Хочу халву ем, хочу пряники. Ни за кем не надо ухаживать, носки стирать, трусы, как будто я их когда-тол прямо сильно стирала... Не нужно к нему пристраиваться, приспосабливаться, льстить.

Боже, как же мужики любят лесть. Это главное оружие, которым часто женщины пренебрегают!

Польсти ему! Скажи, что он половой гигант, что он самый лучший! На девяносто процентов мужик в кармане. И сто процентов, что он тебя никогда не забудет.

Нет. Одной лучше.

Без никто.

Секс для здоровья можно найти. Потом, вибраторы никто не отменял.

Боже, о чём я думаю?

Я хочу Демида. Вспоминаю нашу подсобку. Горячо как. Хорошо...Хоть раз бы еще вот так...

Стоп. Янина. Стоп. Всё.

Не надо. Не сейчас.

Не сегодня.

Выхожу, в полотенце завернулась. Халаты не люблю надевать. Спать надо. Утро вечера мудренее.

- Мам? — голос у дочки странный

- Ядь, я спать.

- Мам, посмотри.

- Ядь, я устала, мне нехорошо...

- Мам! Папу арестовали!

Так.

В ушах шумит.

- В Кремле, мам! Прямо на приёме у президента... Мам!

БИНГО.

Что ж, Иван Александрович…

Я же вам говорила, что ведьмы не стареют?

39.

Пресс-конференция по горячим следам.

Отвечаю на вопросы чётко, коротко, как всегда.

- Демид Андреевич, насколько целесообразной была эта акция? — Журналистка чеканит слова, говорит уверенно, а я усмехаюсь. Хочется ответить, что акции у Лукойла или Газпрома. Да, вроде еще в магазинах бывают акции. Всё по сто девяносто девять, например.

У нас не акция. У нас тщательно спланированное оперативное мероприятие, направленное против врагов государства.

Сильно сказано? Но справедливо.

Но отвечаю я не так.

- Более чем целесообразной. — Тут уж какой вопрос, такой и ответ.

- А точнее?

- Точнее не скажешь. Следующий вопрос.

- Арест Яхонтова связан с его коммерческой деятельностью? Не так давно были арестованы активы нескольких железнодорожных операторов, и фамилия Яхонтова фигурировала в списке.

- С коммерческой деятельностью в том числе, да. Следующий вопрос.

Навожу тень на плетень. В том числе — можно трактовать по-разному.

- Демид Андреевич, в последнее время набирала обороты политическая карьера Яхонтова, вы можете это прокомментировать?

- Его политическую карьеру? Вы считаете, что её нужно комментировать?

- Демид Андреевич, правда ли, что Яхонтов был любовником вашей погибшей жены?

Этого я ждал, разумеется.

- Любовником погибшей жены? Ну, если он некрофил или некромант, возможно.

Смех. Мой чёрный юмор оценили, или просто коллективный журналистский разум почуял, что запахло жареным и сейчас можно будет урвать горяченький материал.

Можно. Я не жадный.

- Простите, любовником вашей жены, до того, как она погибла.

Усиливается щелканье камер, шум.

- У них была любовная связь? Прокомментируйте это.

- Как именно? Вам нужны подробности? Извините, свечку не держал.

- Вы встречались с женой Яхонтова в неформальной обстановке, это адюльтер?

Усмехаюсь. Ну, собственно, мы особенно не прятались. У четвёртой власти везде есть глаза и уши. Почти везде.

И слова какие подбирают. Адюльтер.

- Боюсь, вы не совсем правильно употребляете слово адюльтер в данном случае.

Адюльтер — это супружеская измена. Я полагаю, вы имели в виду то, что встречи с женой Яхонтова — это моя месть её супругу?

- Нет, я…

- Это не месть. Наши встречи носили дружеский характер.

- Но вы с ней встречались?

- Неоднократно. Очаровательная женщина во всех отношениях. Я считаю, что Ивану Александровичу крупно повезло.

- В момент ареста с Яхонтовым была его невестка, жена его сына, Арина, она так же задержана, почему?

- В отношении гражданки Яхонтовой Арины проводится следственная проверка.

- Яхонтов состоял в связи с женой сына?

НУ, всё грязное бельишко вытащили и перетрясли.

- Без комментариев.

- Демид Андреевич, ответьте, пожалуйста, деятельность Яхонтова в составе новой политической группы.

Вопросы продолжают сыпаться. Я отвечаю.

Знаю, что Янина уже в курсе событий.

Она написала мне сразу.

«Спасибо. Я тебе благодарна за всё».

Такое... прощание Славянки.

Не трудно догадаться почему.

Что ж...

Ирина мне тоже позвонила практически сразу, как только информация вышла в открытые источники.

- Демид, ты гений.

- Квартиру лучше продай всё-таки. И бизнес.

- Ну, Ростовский, как? Я тут привыкла! И вообще... а бизнес, что? Кому он нужен?

- Нужен. Я найду покупателя. Что там с вашей Викусей?

- Викуся уже в Эмиратах.

Кто бы сомневался.

Арабы. Семейные ценности

Викуся не дура, сразу сообразила, что к чему.

Лучше небольшая вилла на Персидском заливе, чем домик в Завидово. Правда, я уверен, эта дурёха снова может попасть в передрягу с документами. Но это уже не моё дело.

Хотя... Можно и помочь. Она же нам помогла?

Сделку с шейхом благополучно заключила другая компания, акционером которой являюсь я. Сделка оказалась весьма выгодной. Так что... с моих прибылей я и сам бы мог купить Викусе виллу с видом на Пальму или квартирку поблизости с Бурдж Халифа. Не обеднел бы…

- Демид, ты.

- Что, Ир?

- Может, заедешь?

- К тебе? Зачем?

- НУ... по старой памяти. Посидим. Выпьем.

Усмехаюсь.

- Я бы с удовольствием, но ты сама понимаешь, какой тут сейчас кипиш. Я должен сегодня всё разрулить.

- А потом что?

Потом…

Потом сюрприз.

Перелёт с пересадкой в Дубае. Бизнес-джетом.

Передаю привет Викуле.

На самом деле у меня короткая встреча с её арабом, во время которой я не прозрачно намекаю, что за девочкой слежу.

- Демид, я честный человек, ты же понимаешь, для меня семейные ценности.

- Ты же её не замуж берёшь, Амир.

Он поднимает бровь. Головой качает:

- Почему не замуж? Ты же знаешь, Демид, у нас строгая мораль. Внебрачные отношения не приветствуют. С Викой всё будет хорошо, слово чести.

Верить на слово я ему, конечно не стану. Послежу за ситуацией. По крайней мере сделаю так, чтобы Вика знала к кому обратиться в случае, если возникнут проблемы. И не просто знала — могла обратиться.

После посещаю знаменитый Дубайский молл.

Развлекаюсь, покупая модные леопардовые плавки и пляжный халат:

Новые очки «Рей Бен», и МЕНГА - две пары, в подарок.

И еще один подарок. Вернее, даже два.

Перелёт над океаном.

Пять часов провожу за ноутбуком, решая вопросы, связанные с арестом Ивана, и его любовницы.

Девка, конечно, железная. Так грамотно к нему подбиралась. Чтобы в итоге слить.

Ну, с ней тоже хорошие спецы поработали, объяснили политику партии.

Главное, чтобы никто не догадался, что, по сути, Иван Яхонтов — пешка. Никто и звать его никак. По большому счёту. Рядовой бизнесмен, которых в стране тысячи.

Сидел бы тихо — никто бы его не тронул. И все эти фейерверки с любовницами решили бы гораздо проще и безболезненнее для него.

Но Иван захотел поиграть за другим столом, с большими ставками.

Он думал, что его покровители надежны. Что его не сольют:

На самом деле его и не сливали. Он сам всех слил.

Так совпало, что желание его супруги объединиться с любовницами и покарать неверного привело их в нужное время и в нужное место.

Да и сам я давно хотел поквитаться с Ваней.

Не только за жену.

За всё сразу.

Таких как он надо учить.

Щелкать по носу.

Надо было это сделать раньше, но не до него было.

А тут просто весь пазл сложился. Пасьянс собрался.

Придётся Ване покукарекать на нарах. Долго.

А Арине его спрятаться подальше и не отсвечивать. Где-нибудь в Нягани, или в Норильске, или в Билимбае.

Мягкая посадка. Меня встречают, сажусь в комфортабельный катер.

Еще немного и я на острове.

Весь в леопарде.

В номер к Янине идти не вариант. Там с ней дочь.

На сообщение она не ответила.

Что ж... буду искать в ресторане. Или в клубе.

А тут оказывается весело.

Никогда не понимал мужиков, поющих в караоке. Особенно тех, кто поёт дешёвую попсу с надрывом. Что-то типа «красиво, ты вошла в мою грешную жизнь» или «рюмка водки на столе». И — да! — мегапопулярное у любителей драть связки про то, как «вышел ночью в поле с конём».

Сажусь за один из столиков в конце зала, беру воду.

Янина поёт в компании каких-то дамочек.

У неё красивый грудной голос, хороший тембр и диапазон. И поёт она правильно. И даже песню они выбрали хорошую. Группа «АВВА». Победитель получает всё.

Очень знаково.

Для нас с Яниной.

Имущество Яхонтова будет конфисковано. Но клиники Янины — это её имущество, к мужу не имеет отношения — мы этот вопрос проработали с Германом Крестовским.

Квартира тоже за ней. И жильё, которое покупалось детям. Есть еще счёт. Яхонтов хитрил, но на самом деле о семье думал. Еще активы, акции, которые перейдут так же семье.

Если сравнивать всё это с состоянием Яхонтова — едва ли десятая часть. Но это прилично.

Янина, наконец, читает моё сообщение. Оглядывается. Меня не узнаёт. Ну, или делает вид.

Встаю, собираясь выйти, и назначить ей встречу где-нибудь в тёмном уголке этого райского острова.

Успеваю сделать несколько шагов.

- Демид? Это вы? Реально?

Черт.

40.

Зачем он прилетел? Чёрт, ну зачем?

Надеваю милую улыбку. Безразличную.

Мои новые подружки Жанна и Олеся сразу делают стойку. Естественно, на такой-то экземпляр!

Демид хорош.

И в леопарде, и без.

Без даже лучше, хотя я не успела его достаточно разглядеть в полумраке подсобки.

И раньше тоже.

Но даже в костюме и в рубашке всегда угадывался сильный, крепкий, натренированный торс, бицепсы, пресс.

Этот широкий разворот плеч. Мощная шея.

На самом деле, больше всего цепляет его взгляд.

Присваивающий. Ставящий клеймо. Жадный.

На меня он смотрит именно так. На других…

Черт, я не могу.

Тут дочь.

Ядвига.

И дочь явно не просто очарована Ростовским. Дочь уверена, что и он очарован ею.

И тут он ради неё.

А вдруг на самом деле так?

Попробовал мать, теперь хочет попробовать дочь.

Фу, как-то это…

Вспоминаю какой-то старинный бразильский сериал, по сюжету которого мать завела роман с молодым мужчиной, в которого потом влюбилась дочь. И мать уступила.

Я ведь тоже уступлю, да?

Все матери такие, все настоящие матери одинаковы.

Нужно сделать всё для ребёнка. О себе думаем в последнюю очередь.

Это неправильно.

Неправильно в принципе. Если копаться в психологии - так делать не надо.

Вообще в любой ситуации нельзя думать о себе в последнюю очередь.

Но когда ты мать, и ты понимаешь, что твоему ребёнку будет плохо...

- Янина, мне нужно с тобой поговорить. Это важно.

Голос Демида низкий, глухой, красивый. Царапающий всё женское внутри — кажется так пишут в романах? Да, он такой.

Вижу мелькнувшее в глазах дочери разочарование, её чуть порозовевшие щечки.

Жанна и Леся переглядываются, понимая, что тут нечего ловить.

- Что, петь больше не будем? Все? Финиш?

- Вы можете остаться, мне буквально на пару минут. Рабочие моменты. — говорю глядя на них, на дочь, и не глядя на Ростовского.

Несколько шагов и мы почти в темноте, у океана.

Это остров, отсюда не убежать — почему-то я думаю так.

А что, неужели я собралась бежать от Демида? Смысл?

Бежать не надо, надо всё объяснить.

Как там выразилась Жанна про караоке? Финиш?

Вот и у нас с Демидом финиш.

Мы оба преследовали определённые цели. Мне хотелось наказать неверного мужа, ему — наказать зарвавшегося бизнесмена, полезшего за каким-то хреном в большую политику.

Мы это сделали. Мы победили.

Что еще?

Ах да, между нами было…

А что это было?

Притяжение? Страсть? Желание?

Или любопытство?

Или... безысходность?

0Й, Янина, вот только себе врать не надо. Ты занималась с Демидом сексом не от безысходности. Совсем.

Ты делала это, потому что тебе дико хотелось именно этого мужчину почувствовать.

Узнать, как это — с ним? Вот с таким?

Сильным. Уверенным. Властным.

Иван вроде бы тоже был таким. Когда-то.

Только сейчас я знаю, что всё это время он был не только моим.

Иван вообще не был моим. Он всегда был чужим. Или ничьим.

Сам по себе.

Нет, наверное, в самом начале, когда мы только-только узнали друг друга, когда стали встречаться, когда поняли, что хотим быть вместе. Наверное, тогда Иван мне принадлежал. Как и я ему. Но это, оказывается, длилось так недолго!

На самом деле я бы пережила измену.

Я могла бы и понять, и простить.

Если бы это случилось один раз. Если бы я поняла, что он не мог по-другому. Что ему это было нужно.

НУ, знаете, бывает в жизни мужчины такой период.

Самцу надо самоутвердиться.

Самцу нужно поверить в то, что в нём еще есть сила.

Мы, женщины, устроены иначе.

Мы можем как-то безболезненно для окружающих пережить этот момент перехода из одного возраста в другой.

Большинству из нас в этот период совсем не нужно становиться одержимой самкой, надевать, а вернее снимать все лишние покровы, показывать себя в самом выгодном свете надеясь привлечь внимание как можно большего количества самцов.

Нам не нужно самоутверждаться, трахаясь с другими мужчинами.

Нам достаточно получить любовь и внимание своего.

И мы спокойны. Мы понимаем, что несмотря на то, что кожа уже не так свежа, тело не такое хрупкое и гибкое, суставы не такие подвижные, и в волосах начинает поблескивать седина — мы всё равно остаёмся любимыми и единственными именно для тех, кого когда-то выбрали парой.

Большинству женщин не нужна другая мужская особь для того, чтобы проверить свои женские чары.

У мужчин это как-то иначе работает.

И многим из них нужно.

Нужно попытаться проверить — может ли он еще что-то? Способен ли привлекать внимание другой? Более молодой. Более свежей. Кому-то просто необходима другая энергетика. Энергия молодости.

Поэтому они и ищут себе приключения на свою седую бороду.

Многие потом понимают, что всё это блажь, что оно того не стоило. И что эта молодая энергия — чаще всего энергия фальши.

Кто поверит в искреннюю любовь двадцатилетней дурочки к пятидесятилетнему, обрюзгшему мачо с букетом не роз, а диагнозов?

Да, разумеется, я утрирую. Обобщаю.

Всякое бывает.

Бывает и искренняя любовь. Настоящее чувство, которое не подвластно возрасту, статусу, не обращает внимания на проблемы и сложности. Оно есть и всё тут.

Но, давайте будем честны. Чаще всего молодых девочек привлекает во взрослых мужчинах их статус и счёт в банке.

Сколько вы знаете «йуных» прелестниц, которые бы кинулись в объятия рядового инженера, водителя автобуса, бухгалтера или, прости господи, пресловутого сантехника? О том и разговор.

Таких мы, практически не наблюдаем.

Зато если взрослый самец владеет бизнесом, занимает хорошую должность, если это политик или чиновник — вуаля! Сразу очередь из молодых красавиц, желающих вкусить прелести неравного брака.

Кстати, все горячие сантехники из культовых немецких фильмов определённого класса на самом деле ведь молоды?

- Янина, о чём ты думаешь?

- О сантехниках. — отвечаю улыбаясь, сама смеюсь над своими мыслями.

- Интересно проследить нить твоих рассуждений.

- Всё просто. Думала об изменах, мужских и женских.

- И какая именно измена привела тебя к сантехнику.

- А ты угадай.

- Боюсь даже предположить. Хочешь сказать, что женщина, которой изменяет муж бросается на сантехника?

- Нет, как раз не хочу. Как раз не бросается.

- А что же тогда? Кто бросается?

- Никто, в том-то и дело. Только домохозяйки в немецком порно. И то, на молодых.

- Кажется я понял о чём ты...да, знаешь, я, пожалуй, соглашусь.

- С чем?

- С тем, что молодые девицы не заводят романов со старыми сантехниками, предпочитая старых миллиардеров. Угадал?

Усмехаюсь, пожимая плечами.

- Это было не трудно.

- Не скажи. Но вообще, я готов согласиться со всем что ты скажешь или подумаешь.

- Откуда такая щедрость?

- У меня приватная вилла на том конце острова.

Метрах в ста отсюда? — опять усмехаюсь.

- Примерно в ста пятидесяти.

- И что там? Приглашаешь посмотреть "гравюры"?

- А ты в курсе, да?

- Разумеется, любая образованная женщина должна знать о гравюрах.

- Но ты мне откажешь?

Он останавливается так, чтобы остановилась и я. До этого момента мы очень медленно брели по узкой береговой линии. По белоснежному песочку, распугивая крабов.

- Демид...

- Нет, Янина. Я не приму отказа.

Что ему сказать?

Я не смотрю на него, любуюсь искрящимся планктоном.

Хочется зайти в воду.

Хочется смыть с себя всю тяжесть и грязь этих месяцев.

- Не нужно, Демид. Пожалуйста.

- Яна…

Мгновенно его становится слишком много, впечатывает меня в своё тело, ошпаривает жаром желания.

Закрываю глаза.

Если бы могла — закрыла бы и уши, чтобы не слышать дикий стук его сердца, перестала бы дышать, чтобы не чувствовать этот аромат, обезоруживающий, заставляющий терять волю.

- Яна…

И голос... Голос, который обволакивает, который гипнотизирует, вводит в транс.

Голос, которому я должна сказать «нет».

Руки, которым я должна сказать «нет».

Тело, которому я должна сказать «нет».

Двум телам. Его и моему, которое тоже не может понять, почему «нет».

- Ян…

Губы близко. Нет смысла отворачиваться. Нет смысла сопротивляться.

Но я должна дать ему понять, что ничего быть не может. Что всё прошло. Что всё кончилось не начавшись.

Упираюсь руками в грудь.

- Ян... я прилетел к тебе, как только смог Быстрее никак не получалось. Что произошло, ты можешь объяснить?

Неужели он сам не понимает?

- Янин… скажи мне...

- Как? Как я могу сказать, если ты не даешь? Пусти... Демид... Пожалуйста.

Он не слушает. Не опускает руки. Не расцепляет объятия. Только крепче вжимает меня в себя.

А я в панике представляю, что где-то рядом может быть дочь, которая нас увидит, и…

- Пусти, пожалуйста, я не хочу...

- Что?

- Не хочу, чтобы нас видели.

- Кто нас тут увидит? Крабы?

- Демид! Я тут не одна! Я..

- Если ты боишься, что нас увидят твои знакомые или твоя дочь — не бойся, я всё контролирую. Сюда никто не подойдет.

- Демид…

- Если ты не хочешь, чтобы нас заметили — тогда пойдём ко мне. К приватной вилле никто и близко не подойдет, её охраняют.

- Демид, пожалуйста

- Янина, я прошу тебя... Ты мне нужна, понимаешь?

- Зачем? Всё же закончилось? Всё получилось? Иван под стражей. Мы добились того, чего хотели.

- Что? — тон его голоса меняется

- Мы получили каждый своё. Или ты считаешь, что я тебе ещё что-то должна?

Его руки повисают вдоль моего тела.

Дыхание становится другим, более поверхностным, что ли…

Всё вокруг становится другим.

Вся эта красота — звездное небо, искрящийся океан, песок, который, кажется, светится изнутри — всё становится бессмысленным.

Как глянцевая нейро картинка, на которой роскошное место, несуществующее в природе. Или существующее, но ты знаешь, что никогда в жизни не сможешь туда попасть. И зачем тогда тебе это видеть?

- Идём. Я провожу тебя.

Молча киваю, даже не думая, заметит он или нет.

Следую за ним, не обращая внимания куда.

Мы на крохотном острове, затерянном в Индийском океане.

Тут невозможно потеряться.

Тут нельзя заблудиться.

Обойти этот клочок суши можно за несколько минут.

И всё-таки, когда я понимаю, что мы пришли не туда, становится слишком поздно.

- Демид? Ты сума сошёл?

- Я? Нет. Кажется, это ты сошла. Ну, ничего страшного, мозги мы тебе быстро вправим.

Он хватает меня на руки и несёт.

- Демид! Отпусти, я буду кричать.

- Кричи, тут тебя услышат только летучие лисицы, примут за свою.

- Демид!

- Расслабься, Янина. Расслабься, и получай удовольствие.

41.

Чертова ведьма!

«Мы больше ничего друг другу не должны».

Или она как-то иначе сказала?

Зараза!

Нет, я в курсе, конечно, что все бабы — те еще сучки, но..

Янину я не считаю бабой.

Женщина.

Очень непростая женщина.

Женщина, на долю которой выпали не самые простые испытания.

Конечно, кто-то может сказать, что это не так. Какие, мол, испытания?

Сытая жизнь при обеспеченном муже?

Предательство этого мужа?

Подумаешь.

И что такого - муж изменил!

Подумаешь, любовница у него не одна!

Подумаешь, еще и жену сына совратил, хотя тут не понятно кто кого. Вернее, понятно, там дамочка оказалась хитрая и хваткая, и знала, на что шла. Почти всё просчитала. Кроме того, что мужик, которого она вознамерилась получить может всё потерять и сам потеряться.

Кто-то вполне реально может удивится — что такого сложного в жизни Янины?

Может и нет ничего сложного.

Просто в жизни таких женщин вообще не должно быть никаких проблем.

Ни горестей, ни волнений, ни страданий, ни слёз.

Я ей это обеспечу.

Говорю уверенно и сам себя торможу.

Ты, Демид, считаешь, что всё будет вот так вот просто?

Нет — сам же себе и отвечаю — не считаю.

Но я намеренно не хочу говорить, допуская какие-то оговорки.

«Я надеюсь, что так будет», «я обещаю, что так будет», «я думаю...»

Нет, не надеюсь, не обещаю, и не думаю.

Сделаю.

Позволит ли она?

А кто её будет спрашивать?

Не буду.

Как и сейчас не спрашивая привожу к своей вилле, поднимаю на руки, заношу внутрь.

- Демид!

И даже отвечать не буду!

Сразу несу в душ.

Девочки же любят, когда вот так, когда у них всё чисто?

И могут стесняться, если по-другому.

Сам бы я, конечно, сразу потащил её в койку, сорвал бы этот сарафанчик, под которым тонкое бельё. Всё бы сорвал. Дышал бы её запахом, жрал бы его как одержимый.

Собственно, это я и делаю в душе.

Сначала срываю, а потом...

- Демид...

Сопротивление слабое. Понимаю, что силёнок у неё маловато.

А еще чувствую, что Янина в жёсткой борьбе с самой собой позволила себе эту ночь.

Позволяет.

При том, что я знаю — она хочет. Хочет меня. Горит, как и я.

Умирает от желания дотронуться, прикоснуться, провалиться.

Скидываю свой леопардовый прикид. Включаю воду.

- Дем…

- Тихо, всё... иди ко мне.

Гель для душа ароматный, не слишком яркий, такой, который может понравится всем. Не раздражающий.

Легонько глажу её плечи, грудь, руки, ласково провожу по животику, спускаюсь ниже.

Ребром ладони касаюсь складок, выбивая из её горла легкий стон или всхлип.

Чувствую влагу.

Не воду, которая щедро льётся из нас из тропической лейки над головой. Именно влагу. Её влагу. Насыщенную, ароматную.

Потираю, размазывая по своим пальцам, поднимаю руку к лицу, вдыхаю.

- Демид...

Облизываю. Она смотрит на меня во все глаза.

Неужели с ней никто вот так не делал?

Проталкиваю свои пальцы ей в рот, с удовлетворением наблюдаю как она начинает их посасывать.

Да, девочка, вот так... Именно так. Так у нас будет.

Страстно. Горячо. Жадно.

Без стеснения, без страха сделать что-то не то.

Чтобы этого не было мы постараемся всё обсуждать.

Если у кого-то из нас есть какие-то красные линии, барьеры, то, что вызывает желание сказать стоп-слово — мы будем всё это обсуждать.

Я к этому готов.

Не сейчас, конечно. Не сию секунду.

Сейчас я хочу любить.

Заласкать, занежить.

Затрахать.

Брать её жестко. За сказанные слова.

«Мы получили каждый своё»

Она реально так думает? Или просто сказала, чтобы я не чувствовал себя обязанным?

К чёрту разговоры, к чёрту всю психологию.

К чёрту мысли.

Не хочу думать.

Хочу взять её.

Но не в душе.

Пора уже сделать это в нормальной постели. И продолжать всю ночь.

Смываю гель, с неё, с себя. Выношу из душевой, заворачиваю в полотенце.

- Я... я хотела сказать…

Головой качаю.

Не готов к разговорам.

Не готов слушать.

Я сейчас готов только ласкать, трогать, целовать, исследовать её тело.

Присваивать готов.

Всю грёбанную звёздную ночь.

Кладу её на постель, освобождая от полотенца, нависаю сверху, ноги коленкой раздвигая.

- Демид…

Нет, милая, если бы не хотела, ты бы протестовала яростнее. Ты бы возмущалась, кричала, может быть, даже дралась.

Поэтому — нет.

Поэтому я сделаю то, чего мы оба хотим.

Страстно хотим.

Она горячая, вся влажная, тело дрожит, по коже бегут мурашки.

Кожа у неё красивая, белоснежная, с россыпью веснушек в самых неожиданных местах.

Раньше меня забавляло, когда я слышал выражение — хочется пересчитать все её веснушки.

Сейчас мне ни хрена не забавно, потому что реально хочется, до дрожи в кончиках пальцев.

И я считаю. Целую их. Начиная от линии ключиц, спускаясь ниже, обхватывая острую вершинку груди, втягиваю, всасываю жёстко, не ожидая, какой ответ получу.

Её тело резко выгибается мне навстречу, она дрожит и кричит.

- Боже... Демид... боже... Пожалуйста.

Я сразу понимаю о чём она просит. Рука резко опускается вниз, так же ребром задевая клитор, раздвигая складки. Еще мгновение и Янина дрожит подо мной, задыхаясь в оргазме.

Чёрт.

Так быстро у меня еще не было. Понимаю, что у неё тоже.

Смотрит на меня затуманенным взглядом, рот приоткрыт, на висках капельки пота, над верхней губой тоже. Еще подрагивает от афтершока после финала.

Я не собираюсь останавливаться. Не собираюсь тормозить. Ухмыляюсь нахально.

Чувствую себя почти героем.

Хотя, почему почти? Герой. Заставить женщину сделать это так быстро? Просто лаская? Просто целуя грудь?

Нет, понятно, что моя заслуга в этом не такая уж большая.

Просто Янина очень чувственная, страстная.

Мгновенно распаляется, загорается.

Или это только со мной так?

Наклоняюсь к ней, шепчу на ухо.

- Скажи, что с тобой это впервые, вот так?

-Д... д-да... Демид.

- М-м-м... Волшебно. Продолжим?

- Погоди, я…

Головой качаю. Нет, нет.

Нет у вас женщина сегодня права голоса.

Сегодня доминирую я.

И я буду делать всё так, как я хочу, но, естественно только для того, чтобы доставить ей наслаждение.

Иначе, какой смысл?

Никогда не любил игру в одни ворота и не считал её правильной.

С этой женщиной тем более не хочу этого.

Хочу её отдачи. Её удовольствия. Её кайфа хочу.

И получу сполна.

Губы следуют по горячему маршруту. От груди вниз, по животу. Оставляя следы.

Где-то втягиваю кожу губами, где-то прикусываю.

Дышать тяжело. Возбуждён до предела. Не помню, чтобы у меня вот так сильно стоял, реально до боли. Хотя нет, помню. Было. Тоже с ней.

И это отдельный сорт удовольствия.

Удовольствие получить удовлетворение с женщиной, к которой испытываешь такие чувства. Такую страсть.

Черт, я ведь даже толком не знаю, когда я успел вот так в неё провалиться?

Не думал, что это происходит так быстро.

Тогда в первую встречу в клубе я не говорил серьёзно. Скорее... не пугал, нет.

Проверял.

Изучал. Сканировал.

Что она скажет? Как отреагирует? Будет ли протест?

Знал, что Ирка её приведёт. Конечно знал, встреча не была неожиданной, хотя неожиданность я сыграл.

И потом, когда сказал, что именно она будет моим условием.

И потом, когда трофеем её называл.

Глумился. Но, скорее, над собой.

Над тем, что не могу просто по-мужски сразу сказать правду.

Да я и не понимал этой правды.

Что меня в ней так зацепило? Что задело?

Точно не то, что она — жена конкурента, врага.

Нет.

0б этом я не думал.

Только о ней, как о женщине.

Что меня взяло?

Сила и беззащитность? Нежность? Уязвимость?

Всё вместе и что-то еще?

Просто химия?

То, что её феромоны созданы природой таким образом, чтобы сшибать с ног именно меня? Именно меня ставить на колени?

Неужели это просто физиология? Просто биология, биохимия?

Или это то, что даётся свыше?

Любовь.

- Демид... пожалуйста, боже... да... да... еще... Господи…

Вылизываю её жадно, это доставляет мне какое-то не реальное по запредельности удовольствие. Живу этим. Дышу... Напитываюсь её соками, её ароматами, хочется быть в ней, полностью, всего себя окунуть в эту негу, в эту сладость.

- Какая ты... сочная... пиздец просто.

- Демид…

Хочу, чтобы она стонала моё имя. Хочу видеть, как она задыхается. Хочу, чтобы её бедра сводило судорогой, когда она кончает. Хочу, чтобы она выпустила свою внутреннюю хищницу на свободу.

Свою тигрицу.

Ведьму.

Хотя её ведьма и так свободна.

Теперь — да. Теперь я сделал это. Сделал так, что она может освободить себя.

- Демид...

Не даю ей кончить, понимаю, что осталось совсем чуть-чуть, что она готова.

Нет.

Кончать она будет от моего члена. Подо мной.

Так, как я хочу. Так, как я мечтал и мечтаю.

Поднимаюсь на руках, головой развожу складки, вхожу медленно, челюсти сжимаю, не дышу. Каждый сантиметр даю ей почувствовать. Каждый.

Глубоко в ней замираю.

Мы соединены. Мы вместе. Мы одно.

- Демид….

Смотрю на неё, на опущенные веки, на чуть приоткрытый рот, гримасу боли и удовольствия.

Кладу ладонь на её щеку, ласкаю, опускаюсь еще ниже, вхожу еще глубже.

- Никогда не закрывайся от меня, слышишь? Не закрывайся.

Она распахивает ресницы. Всхлипывает:

- Зачем ты так со мной... - шепчет тихо, почти одними губами.

- Как?

- Вот так, по-настоящему...Зачем?

Зависаю в ступоре. Не понимая.

Она что, считала, что я просто играю?

42.

Я запомнила каким стало его лицо, даже в полумраке, в интимном, таинственном свете ночника и звезд, которые нам светили, подмигивая сквозь панорамную крышу.

Боль. На его лице боль.

Хочу попросить прощения за свои слова, за своё поведение, за то, что я не верю.

Не могу поверить.

Не знаю, смогу ли когда-нибудь еще.

Вообще.

Кому-либо.

Даже себе.

- Демид...

Ничего не надо говорить. Надо просто чувствовать.

Я закрываю глаза, откидываюсь, раскрываясь. Позволяя ему всё.

И плевать, что это. Как это. Зачем.

Очень хорошо в моменте. Нереально.

Никогда не чувствовала вот так.

Да, именно — никогда.

Я любила мужа, сильно любила.

Но, наверное, раньше я была слишком молода, еще не понимала многого, не знала, что можно ВОТ так…

Потом... потом, скорее всего играла уже сила привычки. Обыденности. Было хорошо, было замечательно, да. Но... это было. Я знала, что это есть и будет. Была в этом уверена. Поэтому и воспринимала как должное.

Наверное.

Я думаю так, потому что не уверена.

Ни в чём.

Потому что всё, в чём я была уверена раньше оказалось ложью.

НУ, почти всё.

Наверное, только сын остался тем же моим честным, верным, открытым, моим настоящим мальчиком.

Дочь. Вот тут тоже вопросы. Её слова тогда... как я понимаю, сказанные специально. Нет, не позлить меня, не в этом дело. Она играла свою роль. Роль, назначенную ей Демидом.

Роль, функцию.

У мужа не должно было возникнуть подозрений в её лояльности. Это Демид сделал, чтобы обезопасить мою семью, дочь. Меня.

Он всё это делал не только ради меня.

Я знаю. У меня в этом нет иллюзий.

И всё-таки…

Всё делалось так, чтобы не причинить лишнего вреда. Чтобы обеспечить безопасность.

- О чём ты думаешь?

Открываю глаза, смотрю на него. Завис надо мной, руки напряжены. Глаза... В них много всего, но сейчас они — темные, мрачные омуты.

Нечитаемые.

Поднимаю руку, провожу пальцами по его щеке, обрисовываю брови, спускаюсь ниже, скула, губы...Он мягко прижимается к моим пальцам.

- Яна…

Притягиваю его, целую. Сама.

Что-то я должна сделать сама.

Дать ему понять... что понять? Что я тут не просто потому, что не смогла отказать?

Не потому, что мне любопытно? Не потому, что пытаюсь мстить?

Я тут потому, что хочу быть тут.

Позволила себе сделать то, что хочу.

Знаю, что завтра я могу пожалеть.

Нет.

Я не буду жалеть!

Принципиально не буду. Чтобы ни случилось.

Я позволяю себе быть желанной, почувствовать себя женщиной. Женщиной, которую хотят.

Которую…

Любят?

Нет, наверное. Не хочу громких слов. Не хочу обманываться.

Просто чувствовать.

Его силу. Его напор. Его страсть.

ЕГО МНОГО.

Он везде. Внутри меня, на мне, вокруг меня, надо мной. Мы сплетаемся в одно и мне это нравится.

Кайфую.

Это так прекрасно отдаваться, отдавать себя всю, без остатка. И получать взамен его. Потому что он тоже отдаёт мне себя.

Позволяю себе его трогать, ласкать, изучать, покрывать поцелуями его кожу, тело.

Мы двигаемся медленно, наслаждаемся. Торопиться нам некуда.

У нас целая ночь.

Длинная ночь. Такая, как мы захотим.

Он глубоко, до упора. До тягучей боли, которая раскрывает наслаждение еще полнее.

- Давай, еще, вот так.

Подхватывает меня за бёдра, прижимая, ускоряется, его дыхание меняется, становится отрывистым, частым.

Мы словно глотаем друг друга, алчно, жадно, голодно.

И задыхаемся оба, одновременно получая дозу кайфа. Кончая так остро, долго, чувственно. До спазмов во всём теле, до срыва дыхания, до обморока.

Раскидываюсь на постели без сил.

Шевелиться не могу.

Дышу.

Смотрю на звезды.

- Здесь видно Южный крест, мы почти на самом экваторе. — тихо шепчет он, едва не касаясь губами моего уха.

- Красиво.

- Да.

- Я люблю смотреть на звёзды.

- Я тоже. Любил. Раньше. Сейчас... просто нет времени.

- Смотри сейчас.

- Смотрю.

- Ты на меня смотришь.

- Ты моя звезда. Самая яркая.

- Ты говоришь, как мальчишка.

- Может, устал играть во взрослого?

Тихонько посмеиваюсь.

Мне тоже иногда ох как надоедает быть взрослой.

Мы лежим рядом, он гладит мой живот. Почему-то это движение такое теплое, ласковое, что-то в этом есть... настоящее что ли?

Это уже не только про секс. Это про другое.

Это про двух людей, которым хорошо вместе. Про двух людей, которые хотя попробовать стать одним.

Не тороплюсь ли я?

Жизнь показывает, что мы в принципе очень редко торопимся. Чаще опаздываем.

Я не хочу опоздать быть счастливой.

Поэтому я должна пробовать.

Пытаться.

Приподнимаюсь, нависая над ним.

Рассматриваю.

У него хорошее тело, отличное. Сильное, крепкое, такое по-настоящему мужское.

Без сильно перекачанных мышц, без жира, без слабости. То, что нравится женщинам. Мощь, которая не пугает, а заставляет трепетать, заводит бабочек в животе, вынуждая их порхать, махать крылышками в предвкушении. Мужская красота, вызывающая у женщины во мне желание принадлежать, подчиниться, отдаться его воле.

Внизу живота снова становится томно и жарко, несмотря на полученный буквально несколько минут назад оргазм. Такой мощный и острый.

Провожу ладошкой по выпуклым мышцам груди, останавливаюсь на сосках, слегка, прижимаю, сдавливаю, не выдерживаю, приподнимаюсь, придвигаясь ближе, наклоняюсь, обхватываю губами. Слышу его тихое удовлетворённое шипение.

Внутренне расцветаю, улыбаюсь.

Ему нравится? Ему хочется, чтобы я делала вот так? И еще?

Целую грудь, спускаюсь ниже, провожу губами, руками ласкаю, пальцами рисую на его теле узоры, мне хочется, чтобы ему было хорошо. Хочется, чтобы он всё это запомнил. Хочется доставить наслаждение. Ниже опускаюсь. Совсем низко...Его член уже снова готов. Мне немного страшно. Я не то, чтобы очень хороша в этом.

Да, разумеется, я это делала, мужу, не слишком часто. Мне почему-то казалось, что он не особенно любит. Наверное, это было не так. Ну, то есть сами подобные ласки.

Ивану нравились, просто... не в моём исполнении. Есть мужчины, для которых это некое табу. Они могут позволить, чтобы его член орально ублажала любовница, но не жена. Не знаю, почему. Понять сложно.

Жена должна быть чистой? Но при этом можно трахать другую бабу, проститутку, исполняя с ней какие-то свои тайные, запретные желания? В этом во всём такая ложь, мерзость, фальшь.

Я бы хотела, чтобы мой любимый мужчина экспериментировал со мной. А не с другими.

И ведь я никогда не давала Ивану повода думать, что я ханжа! Что я избегаю каких-то откровенностей.

Может, просто я не вызывала у него реального желания?

Не знаю и сейчас не хочу в этом разбираться.

Я хочу сделать приятно моему мужчине.

Мужчине, которого я хочу называть моим. Сейчас.

И... всегда?

Беру в ладонь. Большой. Крепкий. Красивый. Да, о нём можно так сказать. С выпуклой головкой, толстый, с большой выступающей веной.

Я не смотрю в лицо Демида, но почему-то уверена, что глаза его темнеют еще сильнее. Дыхание становится прерывистым, шипящим.

- Издеваешься, ведьма?

- М-м-м... Примериваюсь, может, откусить?

- Попробуй.

И я пробую. Прикасаюсь губами, вбираю, ласкаю языком. Стараюсь угадать как именно ему будет приятно, ловлю изменения в его дыхании, в том, как учащается пульс, кажется, я это чувствую. Помогаю себе рукой, стараюсь взять глубже.

- Не надо...

- Почему?

- Это... тяжело.

- Я справлюсь.

- Неужели? Тогда, может, по-взрослому?

Смотрю, глазами хлопая. А я как делаю?

- Давай.

Меня не спрашивая ставят на колени, он встаёт, берёт мою голову, направляет.

- Может быть неприятно, я постараюсь притормозить. Открой рот:

Выполняю его приказ. Чувствую странную дрожь внутри. Меня саму переполняет желание, дикое. Мне хочется это попробовать. Попробовать всё.

По-взрослому.

По-настоящему.

Изнемогая от желания, истекая страстью.

Да, именно истекая — по внутренней стороне бедра катится капля смазки.

Демид трахает мой рот Нагло. Жадно.

Так, словно мечтал об этом давно и вот, наконец, дорвался.

Это глубоко. Принять его не просто. Но смазка течёт сильнее. Внизу живота всё сводит спазмом, стон вырывается.

Боже как хорошо! И как я хочу этот большой, жадный член внутри. Скорее! Еще!

Взгляд у него безумный, его наслаждение передаётся мне, я чувствую, как оно растёт, чувствую его грань, понимаю, что вот-вот он кончит. И я хочу, чтобы он это сделал.

Мы понимаем друг друга без слов.

Он готов вытащить, но я не даю. Буквально не отпускаю.

Он стонет, рычит практически, спуская в мой рот всё... А я принимаю это и глотаю, испытывая какой-то невероятный взрыв блаженства.

Демид валит меня на кровать, его член всё еще стоит, он входит резко, и я кончаю буквально через пару фрикций, очень громко, очень сильно... почти теряя сознание снова.

Закрываю глаза и лицо ладонями. Но он убирает мои руки и целует меня. В тот самый рот, который только что принимал его семя.

Это... Это слишком. Это на самом деле очень интимно и чувственно.

И это по-настоящему.

Почему-то всё время я думаю именно об этом.

Мне не хочется больше фальши.

Никогда.

Совсем.

Ни капли.

- Устала?

- М-м-м..

- Поплаваем в бассейне?

- Ночью?

- Тут приватный бассейн, вода тёплая, хорошо.

- Я без купальника.

- Кто бы тебе позволил его надеть.

- Но... тут же нельзя?

- На этой вилле мне можно всё, сюда никто не зайдёт, нас не будет видно никому.

Он просто поднимает меня на руки и несёт.

Блаженство.

Вода освежает, воздух напоен ароматами, моря, горячего песка, тропических растений. Звуков ночной жизни тут почти нет. Где-то кричит какая-то птица. Шорох волн. Шёпот звёзд.

И наш шёпот.

Мы рассказываем друг другу о себе. О детстве, о юности. О первых чувствах. О том, почему стали заниматься именно тем, чем занимаемся. Говорим обо всём. О семьях, о детях, о тех, кого мы выбирали в спутники. Не совсем удачно.

Наговорившись, возвращаемся на виллу, в спальню.

Снова лениво любим друг друга, доводя до пика медленно, страстно.

- Утром только не сбегай, я могу спать крепко.

- Будить тебя?

- Буди.

На самом деле будить его мне жалко. Целую в губы, провожу по телу пальцами.

- Хотела всё-таки улизнуть, лиса?

- Нет, не хотела. Видишь, я тут. Но мне пора.

- Позавтракаем?

- Здесь?

- Да, я могу заказать сюда.

Понимаю, что мне надо идти. У дочери и так будет много вопросов.

Но…

Разве я обязана отвечать?

- Хорошо.

- Что ты обычно любишь? Яйца, бекон, омлет, кашу?

- Яйца определённо.

- Хулиганка ты, Янка.

- Ммм.

Мне нравится, когда он так говорит.

Заказывает много всего.

Вспоминаю, что в сумочке телефон, который был выключен:

Включить? Нет уж. Эти минуты, мгновения для меня и только.

Кофе с горячими вафлями, с карамелью и ванильным кремом.

Папайя, маракуйя, ананас, манго...

Мужчина, желанный и жадный.

И пусть весь мир подождет.

43.

Как ни странно, мне сейчас всё равно.

Мне было хорошо.

Хотя я изо всех сил пыталась-таки добавить ложку дёгтя в нашу с ним бочку мёда, но он не дал мне это сделать.

- Янина Вячеславовна, давай обсудим это в Москве?

- А вы уже улетаете, Демид Андреевич?

Было что-то в этом, лежать голыми в джакузи, любоваться океаном, и обращаться друг к другу вот так, официально.

- Добрый день.

Дочь меня разглядывает, и у неё на лице отражаются все её мысли.

Обида, негодование, зависть, любопытство, презрение, восхищение.

Всё смешалось... как в доме Облонских. Я еще помню классику. Там ведь тоже было дело в измене мужа? Брат Карениной изменял? А потом и Анна.

У нас тоже всё смешалось.

Сначала муж изменил мне. Потом я.

Можно ли считать мою измену — изменой?

Я не считаю.

Что по этому поводу думает дочь?

- Надо возвращаться. Но ты оставайся, отдыхай

- Разрешаешь? - хмыкаю я.

- Настаиваю.

Еще раз хмыкаю, а он притягивает меня к себе. Как собственник.

- Хочешь, я продлю вам отель? Еще неделька в раю, а?

- Я и сама могу продлить

- Независимая?

- Нет — пожимаю плечами.

- Привыкла сама решать?

- Тоже мимо.

- Что тогда? Не хочешь быть обязанной?

- Просто не хочу менять планы. Хочу...

На самом деле в тот момент я поймала себя на мысли, что сама не знаю, чего хочу.

Домой? А где мой дом теперь?

Уж точно не в той квартире, в которой я жила в прошлой жизни.

Да-да, именно в прошлой. Куда возвращаться нет желания. Никакого.

Но куда мне тогда? Купить себе жильё сразу я естественно не могу. Вообще не понимаю, что теперь с финансами.

Демид обещал, что мои клиники эта война не затронет. Но доход с клиник в реальности не такой большой, потому что расходы тоже велики. Ну, допустим, я могу откладывать, использовать то, что у меня на счетах... Купить сначала что-то поскромнее. Но нужен ведь и ремонт, и мебель? Из своего дома — прошлого своего — я точно ничего забирать не буду. Просто не смогу. Не хочу воспоминаний.

Есть другой вариант — снять что-то достойное, и зарабатывать на новое.

Интересно, кстати, а эту квартиру конфискуют или нет?

Если нет, то при разводе мне же что-то положено? Или тоже нет?

Вопросов много.

И проблем много.

Проблем, которые ждут дома.

Может и правда согласиться на предложение Ростовского? Еще неделя в раю?

Это ужасно, но я домой хочу. В Москву...

Как чеховские три сестры. В Москву, в Москву... В Москву... Меня до сих пор мучает вопрос — почему они туда не поехали? Ответ я знаю, конечно, в этом Чехов гений. Но всё равно. Почему?

Почему мы вечно делаем совсем не то, что хотим?

Почему нам надо жить какими-то призрачными мечтами вместо того, чтобы делать дело? Вместо того, чтобы быть хозяевами своей жизни.

Как Лопахин. Купил вишнёвый сад и вырубил к чертям собачьим. Потому что толку от него никакого, а место занимает.

Очень странно лежать в джакузи под палящим солнцем Мальдив и философствовать, вспоминая русскую классику.

Но это загадочная русская душа.

Ничего ты с ней не сделаешь.

Она даже на Мальдивах остаётся русской.

И когда все с удовольствием поглощают лобстеров и карри, мечтает о борще и селёдке под шубой.

- Янина, ты очень много думаешь. Не подумай, что мне это не нравится, но…

- Не нравится. Мужикам вообще не нравится, когда баба много думает, даже просто думает. — снова хмыкаю.

Это я уяснила. Всю жизнь старалась доказать, что я умная. Удивить кого-то.

Доказать кому-то что-то. Доказать, что женщина может. Я могу! Что в моей голове не только шмотки, сумочки, ноготочки и цацки. Я умею использовать мозги по назначению. Я не хуже мужика могу придумывать, создавать, управлять, руководить, делать, зарабатывать. Что я сильная. Что я самостоятельная.

Зачем?

Сейчас понимаю, почему многие умные блондинки ведут себя как абсолютные ТП.

Расшифровку, надеюсь, все знают? Тупая п... звезда, короче.

Знаете, почему?

Да потому что так проще, по жизни. Ты блондинка! Ты — ТП!И никто от тебя ничего не ждёт!

Припарковалась криво? Блондинка же, что с ней взять.

Не успела в срок сдать документы? Блондинка, сделаем скидку на цвет волос.

Просрочила платёж? Блондинка, ей можно.

Свалила свои рабочие обязанности на других, хлопая глазами? Да лучше мы сами всё сделаем, чем эта блондинка напортачит, да?

А блондинка сидит себе, листая свою кандидатскую, для защиты которой красилась в рыжий, и ржёт — круто же она устроилась?

У неё всё есть и ей за это ничего не будет — блондинка же!

Вот.

Всё в этом мире так просто!

А я… рыжая дура.

Всё на себе таскала постоянно.

Учитывая то, что у меня был муж! Всю жизнь был муж, который мог помогать, мог тащить многое на себе. На него столько всего можно было скинуть. Ну или заставить его делать еще и то, что делала я.

Но нет. Как же? Мне же хотелось на равных!

Вот я и получила.

«Ты просто стала старой, смирись...».

И батальон любовниц с сиськами шашками наголо!

- Мне нравится, когда ты думаешь обо мне.

Демид меня обнимает еще крепче, притягивает на грудь.

Хорошо с ним.

Надо с этим что-то делать.

Это не нормально.

Наверное.

Или... или как раз это и нормально?

То, что есть мужчина, который позволяет тебе быть женщиной?

Слабой. Беспомощной. Инфантильной..

Нет, меня бесит быть такой. Дико бесит.

Но в то же время иногда так хочется.

Мне бы вообще понять, чего мне теперь хочется от жизни?

После того как жизнь рассыпалась как карточный домик.

- Мам…

Возвращаюсь в реальность.

Как вернулась с приватной виллы в наше с дочкой бунгало.

- Что?

- Я хотела…

- Я спала с Демидом. Еще вопросы будут? Это не в первый раз. И — да, я обратилась к нему специально, чтобы он помог уничтожить твоего отца.

- Я знаю, мам, я вообще не это хотела спросить.

- А что?

- Бабушка звонила.

Сразу понимаю какая. Мать Ивана. Нинель Ивановна

- и?

Голос меня выдаёт.

У меня всегда были хорошие отношения со свекровью. Несмотря на то, что дама она не простая. Но ко мне у неё не было претензий. Как и у меня к ней. Она помогала, когда могла помочь. И я это всегда ценила. Не было нравоучений, не было снисходительного тона, не было никогда попыток унизить меня за то, что я, поганка такая, отняла её любимого мальчика.

Нет, Нинель вообще не про это. Отличная она. Своя. Настоящая женщина. Многому меня научила, не поучая. Регулярно посещает мою клинику. Выглядит куда моложе своих семидесяти. И её мама, Ядвига, тоже выглядит моложе восьмидесяти девяти.

«Верю любому зверю, а ежу — погожу»... Её любимые слова. Которые мне надо было мотать на ус.

- Она переживает из-за папы. И пра тоже...- Пра — так моя дочь всегда называла свою тёзку и прабабушку - Пра слегла. От клиники отказалась. Нинель спрашивала, когда мы вернёмся. Ты же понимаешь.

Вздыхаю. По-хорошему, вы можем улететь вместе с Демидом. Прямо сегодня.

Но я не хочу.

И что делать?

Если с Ядвигой что-то серьёзное и мы не успеем — я никогда себе не прощу.

- Мам, мы ведь можем улететь раньше? Я знаю, что дорого, я смотрела билеты.

Но у нас ведь есть деньги? Или…

Или, не или…

На самом деле я только сейчас осознаю, что у моего мужа были совсем не те доходы, о которых думала я. Гораздо, гораздо выше. Просто до меня, до нас, доходило далеко не всё. Сейчас это уже не важно.

Просто еще одно доказательство того, как я была чертовски слепа.

Увы.

Достаю телефон, набираю сообщение.

«Если ты еще не улетел, можешь забрать нас с собой»?

Ответ прилетает буквально через несколько секунд.

«Вылет вечером, в одиннадцать. Наслаждайтесь океаном».

Наслаждайтесь...

Мы стараемся. Я открыла для себя снорклинг — поняла, что могу часами плавать, просто разглядывая кораллы и рыб.

Во время очередного заплыва вижу рядом знакомую фигуру.

- Ты знаешь, как опасно подплывать к триггеру?

44.

Триггер — это рыба. Её еще называют Титаном. Крайне агрессивна в то время, когда ‘охраняет свою кладку. Лучше держаться подальше.

Вообще всегда лучше держаться подальше от любых триггеров.

Лично мне раньше казалось, что у меня таковых нет.

Я жила свою счастливую жизнь, жила бы, наверное, и дальше, если бы не визит Викуси в мою клинику. Кто знает?

Жила бы, до момента пока супруг не поставил меня перед фактом развода.

Смотрю в иллюминатор.

Как же это красиво! Лазурный океан, острова, как жемчужины, окружённые бирюзой.

Вздыхаю, и тут же слышу томный шепот Демида, склонившего голову ко мне.

- Прилетим сюда еще раз, когда всё устаканится?

Поднимаю голову, смотрю в его глаза усмехаясь.

Наивный. Он верит в то, что когда-нибудь наступит время, когда всё устаканится?

Я молчу, но он как будто считывает мои мысли.

- Да, Янина, да. Просто поверь. Очень скоро всё будет хорошо.

Я бы поверила. Если бы всё было так просто.

А может... может реально всё просто?

Просто.

К чему сложности?

Взять, и прилететь сюда с ним. После развода. А может и до.

Мне ведь не нужно больше поддерживать реноме счастливого семейства Яхонтовых?

- Еще шампанского? — он берёт бутылку из ведёрка со льдом, принесённого стюардессой.

- Да.

- А дочери твоей, я так понимаю, уже можно? Она же совершеннолетняя?

Ядвига сидит на противоположной стороне, в наушниках, смотрит какой-то фильм, ну или делает вид.

Нас демонстративно игнорирует.

- Предложи, девочке будет приятно, - говорю, глядя Демиду в глаза.

- У меня дочь Лиза, такого же возраста. Напоминаю. — усмехается он мрачновато.

- Я помню. Если что, у меня муж завёл роман с женой сына, которая младше его на двадцать шесть лет, так что меня теперь трудно удивить.

- Я всё так постараюсь. — широко раздвигает губы, ослепляя меня своей голливудской улыбкой. — удивить.

Подмигивает. Наливает шампанское в бокал, перекладывает на маленькую тарелочку клубнику, нарезанное манго, ананас и шоколад, встаёт.

Вижу, как дочь немного краснеет, вынимает наушники, они о чём-то говорят, чокаются. Прелесть какая. Если сейчас он начнёт её клубникой кормить я его убью.

Разумеется, он этого не делает. Ростовский — не самоубийца.

Вообще, если уж быть предельно честной с самой собой — ну, почти, предельно —Демид почти идеальный мужик.

Да, именно так, почти и почти.

Почти предельно честной, потому что у меня сейчас ощущение, что больше всего мы врём сами себе. Не нам кто-то врёт. Мы сами себя постоянно обманываем. И в мелочах и по-крупному.

Обманываем, общаясь с неприятными нам людьми, делая им комплименты, улыбаясь. Обманываем, говоря про погоду, жалуясь на жару, когда все вокруг жалуются, а нам стыдно пойти против всех. Обманываем, когда сплетничаем о ком-то, не любим сплетни, но поговорить-то о чём-то надо.

Обманываем своё тело, то диетой, то обжорством занимаясь.

Обманываем возраст, пытаясь молодиться, хотя в моём случае — кто бы говорил, я на этом карьеру построила и деньги делаю. На иллюзии молодости и красоты.

Но больше всего мы обманываем чувства.

Придумываем любовь. Уговариваем себя, что она есть.

Верим в неё.

Ведь если мне сейчас сесть перед зеркалом, полностью нагой, ничем не прикрытой, и сказать себе такую же, голую, обнажённую правду, я о себе много нового узнаю.

О себе и о своей жизни.

О своих чувствах.

Любила ли я мужа?

Почему я решила пойти войной на вражеский лагерь?

Почему не выступила с мирным соглашением?

Уверена, если бы я Ивана любила — именно любила — всё было бы иначе.

Я просто не смогла бы сделать то, что сделала.

Я просто умерла бы прямо там, в кабинете косметолога, не выпуская из руки манипулу с насадкой для глубокого бикини.

Я бы страдала.

Я бы всё отдала, только бы он был рядом. Если бы любила.

Или отпустила бы с миром, лишь бы любимый был счастлив.

Всё по-другому было бы. Однозначно.

Я не любила Ивана. И уже довольно давно. Как и он меня.

Жили, потому что так было удобно и ему и мне. Дом, дети, быт. Это объединяет.

Вообще ни что так не цементирует брак, как ипотека и совместно нажитое!

Как подумаешь, что всё это дели-и-ить...

Как сказала моя подруга Раиса, которой тоже изменил муж — большинство женщин «за», то есть, женщин, которые уже с мозгами, узнав про измену мужа сказали бы —да и что тут такого? Что за трагедия?

У мужика седина в бороду, бес в ребро, перебесится и будет как шелковый.

Изменил? Мирамистинчиком прополощи, и ложись на любимый диван с любимой газеткой, тем более что скоро хоккей, а я тебе еще и пивка налью, чтобы сидел тихо и не отсвечивал.

От таких жён и не уходят. Наверное.

Да, у нас с Иваном другая история. И в нашем случае меня возмутило больше не то, что он в принципе изменил, а с кем изменил! Как он мог делать это с женой сына?

Вот это для меня мерзость.

Даже не две постоянных любовницы.

Даже не то, что гулял он на протяжении многих лет.

Я же не знала? Жила в счастливом неведении.

Кручу в голове мысли, даже не понимая, как засыпаю.

Прихожу в себя, понимая, что лежу на кровати.

Демид говорил, что тут есть кровать. Получается, я уснула, и он меня сюда принёс?

А сам он где?

Не успеваю подумать, как он входа отделяется тёмная тень.

Демид садится рядом, кладет руку мне на голову, слегка поглаживая.

- Еще долго?

- Пару часов. Отдыхай.

-А ты?

- Я там поработал, дочь твоя тоже спит, разложил ей кресло. Она поела. Ты голодная?

Заглядываю внутрь себя. Не понимаю, хочу я есть или нет.

Ростовский мягко опускается рядом, вытягивается.

- Боже, как хорошо! Сидел неудобно, скрючился весь. Хотя кресла тут комфортные.

Мне хочется его коснуться.

Позволяю себе. Щетина. Кожа сухая. Ему бы походить ко мне на процедуры.

- Не надейся, не затащишь меня на свои уколы.

- А надо бы. Будешь молодой и красивый.

- А сейчас я какой?

Заминка, пауза, его ладонь ложится на мою, накрывая.

- Уставший.

- Есть немного. Не бойся, тут я не буду приставать.

- А где будешь?

- Дома.

Вот так просто? Дома?

Он что, собирается везти меня…

- В вашей квартире был обыск, я даже не представляю в каком она состоянии, тебе сейчас не нужен стресс.

-А... Ядвига?

- Как раз познакомится с моей Лизой. Может подружатся, кто знает. Станут сёстрами.

- Демид…

- Ты еще не поняла, Яхонтовая моя? Всё серьёзно. Из этого бизнес-джета я поведу тебя в ЗАГС или ты меня к прокурору^.

- Нет доверия к прокурорам.

- А к ЗАГСУ?

- И к ЗАГСу тоже.

- Ну, остаётся просить божьей помощи.

- Это как?

- Обвенчаться.

Почему-то эта его фраза вызывает улыбку, и тепло.

Пусть это и ложь, конечно.

- Ростовский, у меня встречное предложение.

- Внимательно. — подмигивает.

- Кто так говорил? Я не помню! Кто-то в кино..

- Я тоже не помню, что-то из сериалов про ментов, кажется. Так что за предложение?

- Предложение? А... В общем, предлагаю гостевой брак.

Сама не знаю, как я это выпалила, почему вдруг брак? Я хотела сказать, что начнём ходить на свидания, узнавать друг друга.

Бред, конечно, потому что в библейском смысле мы познали друг друга уже не раз, очень хорошо, и всё поняли.

Может, поэтому сразу брак? Хоть и гостевой.

- Согласен. Только ты будешь у меня в гостях. Постоянно.

Говорит, и ловит мои губы, затягивая в ураганную воронку поцелуя.

45.

- Мам, а мы тут... надолго? — Ядвига не сказать, чтобы очень довольна. Хотя пока я не понимаю её состояния и чувств.

Честно? Мне не до неё. Как бы ужасно это ни звучало.

Мне до себя.

Я сама не могу понять, довольна ли я.

Могу ответить — разве моё мнение кто-то спрашивает?

Но не говорю. Потому что Ростовский спрашивает.

Да, да, когда размещает нас в гостевых спальнях. Ядвигу в той части дома, что ближе к спальне его дочери, которая должна скоро приехать. Меня в той части, где его спальня.

Нет, ну не нахал?

Показывает комнату, а потом говорит:

- Если ты совсем не готова, я сниму дом, тут рядом. Или гостиницу. Выбирай.

- Ну, сегодня у меня точно нет сил никуда переезжать, а потом... я подумаю.

- Думай. — и усмехается.

Я почти не устала от перелёта, и это не удивительно. В бизнес-джете! Можно летать хоть месяц. Спишь, ешь, всё мега комфортно. Кому не понравится так путешествовать? Мне понравилось. Я бы повторила. Правда, Демид, уже перед самой посадкой прошептал мне на ухо, что в следующий раз мы полетим вдвоем и используем кровать в спальне по прямому назначению.

- Спать будем? — иронично спросила я.

- Нет, королева моя, будем заниматься любовью, медленно, страстно и долго.

Ах-ах! Самомнение у этого наглеца, конечно.

В общем, поездка на Мальдивы почти удалась. Обменялась контактами с Жанной и Лесей, пригласила их в клинику. Успела насладиться и океаном, и солнышком, и морепродуктами. И долетела с комфортом.

Но всё равно хочется принять ванну и лечь.

- Мам, а как быть с вещами? У нас же ничего нет.

- Если тебе что-то нужно срочно — закажи, всё привезут, я оплачу. — отвечает за меня Демид.

- Нет, не нужно, то есть... я не знаю пока. А... домой мы когда попадём?

- Я узнаю, что там, постараюсь завтра вас отвезти.

- Нам нужно попасть к моей свекрови, желательно быстрее.

Напоминаю ему ради чего мы, собственно, приехали. Нинель Ивановне я позвонила еще по дороге из аэропорта. Бабушка Ядвига дома, в больницу ехать отказывается.

Но нас ждёт. И Нинель тоже ждёт. В беседе мы старательно обходим тему Ивана.

НО я понимаю, что это пока. И ничего скрывать не собираюсь. Может, в их глазах я поступила подло, но мне в общем, сейчас плевать на их мнение. Да и вообще, на любое.

Я поступила так, как посчитала нужным. Я защищала свою семью, своего сына, и себя. Да, да, себя.

И не стоит говорить об эгоизме.

Я достаточно была альтруисткой. Жиля для других. Для семьи. Для мужа.

Старалась быть хорошей и удобной для всех. Это, конечно, не значит, что я забывала о себе. Мне казалось, что нет.

Но как-то же получилось так, что муж, в любви и верности которого я не сомневалась, оказывается, вёл такую бурную двойную жизнь?

- Мам, но мы же не сегодня туда поедем?

Качаю головой.

Сегодня уже точно нет. Нужно отдохнуть. Вернуться в привычный ритм.

Подумать.

Обо всём сразу. О будущем.

Ядвига соглашается на предложение Демида заказать что-то из предметов первой необходимости. Я пожимаю плечами — бельё у меня есть, пижама тоже, платье, чтобы ходить по дому. Что еще?

Закрываюсь в комнате, которую мне выделил радушный хозяин.

Тут шикарно. Даже слишком.

Не так уж и похоже на гостевую.

Мебель совсем новая. Кровать точно.

Ванна — роскошь. Шикарная джакузи, круглая, вместительная. И даже набор соль и пена стоит — то, что я люблю. Он знал?

Набираю воду, почти горячую, на грани — это я тоже люблю.

Сбрасываю всю одежду.

Ложусь.

Вспоминаю, о чём говорили вчера с новыми приятельницами, наслаждаясь ласковыми волнами океана.

О том, что женщине «за» практически нереально найти нового приличного мужчину.

Да, увы, девчонки Жанна и Леся снова вспоминали свои неудачи. Альфонсов, лудоманов, алкашей, маменькиных сыночков.

- Понимаешь, ну я, взрослая, самодостаточная женщина.

- Девушка, - перебила подругу Олеся, усмехаясь, - мы де-вуш-ки! Кто бы там что ни говорил! Плевать.

- ОЙ, Лесь, ладно. Мы уже старые тётки, так-то...

- Не скажи! Как на нас в клубе молодые парни пялились. Милфы в цене!

- Сказать, почему пялились? Потому что думают, что мы готовы на всё, лишь бы потрахаться. Что мы голодные бабы.

- 0, всё.

- Вот тебе и «ой». Это всё несерьёзно. Малолетки из клуба. Ну, как малолетки?

Если мне сорок пять, а ему тридцать три? Даже тридцать семь? Ну, не знаю.

Кстати, вспоминаю, что Демид меня моложе. Я не помню на сколько. На пять лет?

На четыре? Надо уточнить.

В общем, нежась в океане Жанна грамотно разбирала отношения успешных женщин «за» и мужчин, которые на них клюют.

- Какие принцы? Нам уже принцы не по статусу, нам нужны короли! А мы королям зачем? Король выберет себе молоденькую девочку, со свежим телом. Не затраханную другими мужиками и проблемами, не поплывшую от гормональной перестройки, без морщин и ботокса.

Зато с силиконовыми сиськами и губами

- ОЙ, Лесь, на себя посмотри. Ты тоже...

Да, у Леси губы — слёзы приличного косметолога.

- Янин, ты бы ей сказала, надо убирать этот ужас.

- Почему ужас? Знала бы ты, как мальчикам нравится!

- Лесь, в том-то и дело, мальчикам, по приколу, прости, когда ты к их члену со своим свистком. А если ты хочешь нормальных отношений.

-А кто тебе сказал, что я хочу? — взбеленилась Леся, - Почему вообще все считают, что женщина за сорок, состоявшаяся, не бедная, которая детей уже вырастила, выпустила, которая имеет стабильный бизнес, у которой квартира, машина, даже дача, и счёт в банке... Почему все так уверены, что этой бабе нужен мужик?

Господи, да мне не надо уже никого! У меня всё прекрасно! Я одна и мне в кайф!

Хочу пряники ем, хочу халву! Хочу потрахаться? Пойду в клуб и сниму малолетку, выжму из него все соки, как Гузеева из Нагиева, и отправлю восвояси. Мне этого хватит на месяц, ну, или на неделю. На каждый день у меня набор из сексшопа.

Знаете, жрать не просит, и носки ему стирать не надо. Помыла, зарядила и убрала.

Всё.

- Чё ты разоралась-то, Лесь?

- А ни чё... Вечно эта тема — мужик, мужик, мужик, замуж, замуж, замуж... Зачем?

Была я там. Ничего хорошего. Дети есть, и слава богу. Только воспоминания еще, как он этим детям нервы мотал и мне, и как я теперь разбираюсь с его дурной генетикой. Вышла замуж по любви, угу...

- Лесь, ну, ладно тебе, ладно... всё. Ты права. Вот это постоянное — а что ты одна?

Бесит. Так и хочется таким ответить - да, я не одна! Ко мне твой муж, кобелина, по пятницам на коньячок забегает, ты его дура, кормишь, одеваешь, обстирываешь, лысинку ему наглаживаешь, а трахает он с удовольствием меня. Вот. Жаль только, что так не скажешь.

- Почему не скажешь? — влезла в их разговор я. Вызвала паузу, а потом смех.

- А и правда, чего бы не сказать, а? Веселуха же.

Веселуха, да...

Только если ты не жена этого счастливчика. И если ты его не любишь. А он…

Так, я хотела расслабиться. Отдохнуть.

Зачем мне думать о грустном?

Да, я отдаю себе отчёт в том, что женщине за сорок, а точнее в сорок пять найтиподходящую партию — почти утопия.

Сказочки, из сентиментальной прозы. Романы о неверности, где муж гондон, а она святая женщина. Ну, или не очень святая, как, например, моя Рая и её подружки.

Но они же нашли?

Значит... можно?

Или сказки?

Или просто нормальная женщина за сорок пять, оставшись одна, да еще и без материальных проблем просто не будет никого искать?

Сомнительно.

Или верно?

А если проблемы есть? Если женщине нужна поддержка?

Зачем я вообще сейчас об этом думаю?

Просто потому, что не могу решить, что мне делать дальше?

Ввязываться ли в отношения с Ростовским или нет?

Стоит ли доверять ему.

Доверять себя?

Может, просто не относиться к этому серьёзно? Просто плыть по течению?

Но я так не могу... Не могу просто.

Уже не могу.

Потому что я чувствую.

Я не стала бы заниматься с ним любовью, если бы не чувствовала.

Но что именно я чувствую? И насколько это серьёзно? И что чувствует он?

Слышу легкие постукивания, поворачиваю голову.

- Не хотел тебя пугать.

Демид. В домашних брюках. И рубашке, распахнутой, открывающей его идеальный торс.

Женщине в сорок пять не нужен мужчина?

Какой вздор.

И найти его не проблема, для настоящей женщины, уверенной, и знающей себе цену.

Или просто красивой и умной?

Или просто такой, которую мужчине хочется оберегать, защищать, любить?

Или просто мне очень хочется думать, что он в меня на самом деле влюблён?

- Присоединишься?

- Разве можно отказаться?

Вода ласкает. Или это её руки.

И губы.

Красивая женщина.

У неё шикарное тело. Кожа бархатная, золотистого цвета. Нежная, пахнет так терпко, сладко, и с горчинкой.

Она вообще вся с горчинкой. Это придаёт пикантности.

Возраст?

Я тоже не мальчик.

И потом, меня реально давно не привлекают молодые девушки.

Как там говорят? «О чём с ними трахаться»?

Да, даже если и есть о чём. Не знаю. Другое поколение. Другие установки.

Они другие.

Или просто мне попадались не те.

Да, сложно в моём статусе, в моём положении встретить простую девушку, молодую, неискушённую, которая отвечала бы всем моим потребностям.

Где они, такие?

Кажется, только в романах и в кино.

НУ, или в таких местах, по которым я просто не хожу.

В моём окружении девушки совсем другие.

Знающие себе цену.

Оттюнингованные.

Прошедшие курсы соблазнения, глубокой глотки, биржевой аналитики, пиара, стриптиза, и еще бог знает чего.

Они могут всё, да, наверное.

Они отлично знают себе цену.

Они не эскортницы, не содержанки. Они метят на места жён и подруг.

Среди них даже есть натуральные девственницы, не восстановленные.

Это индустрия.

Такая же как эскорт или шоубизнес.

Индустрия будущих жён олигархов.

Нет.

Не хочу.

Претит.

Тошно.

Другого хочу.

Вот этого ироничного взгляда. Полуулыбки. Поцелуя. Касания рук.

Вдоха, когда я вхожу глубоко. Того, как дрожат ресницы.

Она закусывает губу, насаживаясь. В воде это не так просто.

Хорошо.

Но хочется другого.

Поэтому я поднимаю её, себя, хватаю полотенце, чтобы промакнуть наши тела и несу.

Несу мимо её кровати к гардеробной, которая у нас общая.

- Ты просто наглец, Ростовский.

- Мы, парни из Ростова все такие.

Ухмыляюсь, кладу её на свою кровать.

И люблю.

Люблю жадно, задыхаясь, темпераментно, остро, быстро. Бурно кончая, заливая её до краев.

- Наглец. Я, между прочим, таблетки не пью и вполне себе фертильна.

- Поздравляю, Янина. Не бойся, я сделал вазектомию пару лет назад.

- Вазек...- переспрашивает недоумевая. — Зачем?

- Сам не знаю. Трахаюсь-то я всё равно в защите. Почти всегда.

Почти.

Это я про неё. Про Янину.

С ней всё наоборот.

Надеюсь, что её муженёк никакой заразой её не наградил.

- А что, ты бы стала от меня рожать?

- Боже, Ростовский, мне сорок пять, я уж... «отрожалась», надеюсь. Нет. Рожать —это всё история максимум до тридцати пяти. Всё остальное уже — извращение. Для женского организма. Есть желающие поизвращаться — флаг им в руки.

- Категоричная ты.

- Я просто рациональная и разумная.

- Очень разумная. Пошла к любовницам мужа, чтобы его утопить. Просто вершина эволюции.

- Сработало же?

- Не спорю. А если бы…

- Если бы да кабы. Демид, может спать? Что-то я так устала. Мне всё-таки не «шешнадцать».

- Молчи, женщина, еще один раунд и спи.

- А если я усну во время?

- Ну... может это мой кинк, отлюбить тебя спящую?

- Люби.

- Люблю.

И хрен она получит гостевой брак.

Мрак скорее гостевой у нас будет.

Мы засыпаем, и спим уже до следующего утра.

Утром завтрак, приготовленный моей помощницей по дому. Дальше планы — нужно отвезти Янину с дочкой к их родственницам, самому навестить их родственника.

Хочу поговорить с Иваном.

Вернее, не хочу. Надо.

Долг зовет.

После еще дела. Много рутины накопилось. Мои сотрудники разгребают, конечно, но не всё в их власти.

Да, еще встретиться с адвокатом Крестовским. Узнать, что у нас там с разводом Янины Вячеславовны.

Хочется, чтобы она была свободна.

НУ, скажем так, условно свободна. Потому что она со мной.

И это не поменяется.

Через полчаса дамы готовы. Ядвига дуется — ей явно не хватило времени на сборы.

Янина собрана. Молчалива.

Утром я сделал ей приятно. А она мне. Шикарное получилось семейное утро.

Каждый бы день так просыпался.

Нужно закрепить.

И в зал как-то надо зайти. Запустил себя.

С такой женщиной как Янина нужно держать руку на пульсе.

Добираемся до дома матери Яхонтова за сорок минут. Прощаемся.

Целую её в губы, хотя чувствую некоторое смущение. Дочь? Пусть привыкает.

Я, конечно, заметил какие взгляды на меня кидала Ядвига.

Она для меня ребёнок.

Никаких других чувств быть не может.

Да, плавали уже, знаем.

Как хотите, но на девушек младше тридцати у меня тупо не встаёт.

Это дети.

Если кому-то нравится заниматься любовью с ровесницами дочерей или сыновей —я ж не против? У каждого свои недостатки.

Я не готов. Ну, у меня просто другие предпочтения.

С Иваном встречаюсь в специальной камере. Сидит он у нас с комфортом. Один.

Все удобства кроме интернета.

Может читать, писать, смотреть телевизор. Даже в игрушки играть, но без сети.

- Добрый день, Иван Александрович.

- Добрый.

- Вы ознакомились с материалами дела? Вам всё ясно?

— Одно не ясно, ты с какого боку тут.

- Я представляю администрацию президента.

- Неужели. И что, у вас там все в администрации эти... любители вторсырья?

- Давайте по делу, Иван Александрович, мы под камерами, разговор записывается.

- А жену мою ты тоже под камерами ебёшь, а, Ростовский? Потом вместе со всей администрацией пересматриваете?

- Как же мне хочется тебе втащить, Ваня... ты бы знал. Но я, сука, сдержусь. Не потому, что я такой хладнокровный. Не хочется руки марать о такую мразь.

- Как тупо, Демид.

- Возможно. Зато правда. В материалах информация по тендерам, откатам, по активам, всё что связано с железными дорогами, металлопрокатом. Слушай Яхонтов. Ты же и так уже прилично бабла имел. Куда еще-то? Ну, куда? У тебя недвижимость, счета в оффшорах, за границей недвижимость тоже имеется. И прикрытие. И возможность получения гражданства. Почему ты не свалил? Ты ведь мог? Взял бы эту свою девицу, и жил бы припеваючи. Мог бы инсценировать свою смерть, тогда вообще не подкопаться. Никогда. Почему? - Вы ознакомились с материалами дела?

- Потому что мне обещали твоё место

- Кто?

- Конь в пальто.

Головой качаю.

То есть, всё-таки, дух соперничества не умер вместе с моей женой? Всё-таки хотел меня догнать? Обойти на повороте? Обставить?

Дурак. Вот дурак.

Ну и сиди теперь.

- Ты думаешь, Ростовский, ты не уязвим? Неприкасаемый? Напомнить тебе бесславный путь некоторых наших политиков? Кто сегодня в упряжке, а завтра на свалке? Я могу перечислить.

- Не утруждайся, Яхонт. Я в курсе. Всё же через меня проходит.

- Ах-ах... Серый кардинал прямо.

- Да, мы Ростовские парни такие.

Усмехаюсь, вспоминая, что уже говорил эту фразу Янине сегодня:

- Смотри, Демид. Ты хоть... распорядись там, чтобы её не прижали. Как я…

- Как ты что?

- Как я... распорядился.

- Ты? Да если бы ты, как ты говоришь, распоряжался, твоя бы женщина и твои дети остались бы ни с чем. Хуже — баланду бы с тобой лопали. Хотя ты, я знаю, вовсе не баландой тут питаешься.

- У меня режим. Я язвенник, и гипертоник.

- Меньше надо по бабам бегать. Гипертоник. Ты еще скажи, что ты импотент с простатитом.

- Скажу. Ты не доктор, чтобы мне диагнозы ставить.

- Бог миловал.

- Так насчёт надежного тыла. Позаботься о Янине и моих девочках.

- Обо всех?

- Обо всех.

- Интересно. И что мне за это будет?

- Ничего. Когда поменяемся местами я, так и быть, не буду её особо трогать.

- Мы не поменяемся местами, Иван.

- Блажен, кто верует.

- Именно.

- Мой совет, Поменяй адвоката. И не стоит пытаться вставлять палки в колёса на процессе. Лучше приди с повинной головой. Меньше дадут и больше оставят. А если сдашь всех, кто был в этом вашем... преступном синдикате — еще и скидку получишь.

- Ой, Демид, ты меня совсем за дурака-то не считай. Синдикат. Ну влез я в левую контору, ну бес попутал, хотел показать любимой женщине насколько крут. Вот и всё. Синдикаты какие-то придумали. Я волк-одиночка.

- Я в курсе.

Кладу перед ним бумагу.

Там фамилии тех, кого мы уже взяли. И несколько фамилий, которых хотели, но мало доказательств пока.

По взгляду Яхонтова понимаю — надо копать дальше.

«Верной дорогой идёте, товарищи». Как говорил великий Ленин».

И Ленин уже не велик, и мы не товарищи.

Выезжаю из управления, у меня еще дела в офисе и встреча.

Крестовский ждёт в ресторане.

- Вас можно поздравить, Демид Андреевич?

- Так официально? Герман... Львович?

Улыбается как чеширский котяра.

- Разведут твою дамочку теперь быстро. Это всем выгодно. Муженёк её, я думаю не станет возражать теперь. Ему предоставили документы. Если он хочет как-то помочь своей... хм... невестке. Или невесте? Как теперь правильнее-то? То развод Янине Вячеславовне Яхонтовой даст без лишних проволочек. Имущество делим.

Ну, вернее, как делим? У господина Яхонтова же с конфискацией? Поэтому резонно, что Янина остаётся при своём. А он..

Герман поднимает бокал. Шампанское?

- Странный выбор напитка.

Как говорит мой друг и владелец этого ресторана Денис Дворжецкий, коньяк пьют во время работы, а шампанское — когда празднуют. Я праздную маленькую победу.

- Не рановато?

- У меня… У ребёнка зубы режутся, мне можно, спать хочу адски.

- Молодой папаша, кто бы знал.

Усмехаюсь.

Я соврал про вазектомию. Но... в общем, у меня не так уж много шансов снова стать отцом.

- Не завидуй. Сам еще узнаешь, что такое ночные пляски с грудничками.

- Нет уж, спасибо. Поберегу нервы.

- Зря, зря... рекомендую. Отцовство в нашем возрасте продлевает жизнь и укрепляет эрекцию.

- У меня всё отлично с эрекцией. Ты скажи мне точнее по срокам. Неделя? Две?

Месяц? Когда?

Шампанское Крестовский пил всё-таки зря.

Яхонтов отказался разводиться с женой, потребовал свидания и личного разговора:

Ублюдок.

47.

- А что, так можно было? — усмехаюсь, слушая Демида.

- В принципе, нет. И можно на его желание, как говорится положить... с прибором-адвокат разберётся.

- Но ты считаешь, что мне надо с ним встретиться?

Ростовский подходит, обнимает меня, притягивает.

- Осторожнее, в доме дети. — шепчу.

- Дети взрослые, - отвечает так же тихо.

- Дети всегда дети.

Смотрю на него, и представляю, что мы семья, это наш дом, наши дочери общаются, приезжает мой сын в гости.

Кстати, сын действительно нас навестил.

Вчера мы встретились в доме моей свекрови — Ярослав тоже заехал поддержать бабушку и прабабушку.

Я несмотря на то, что прекрасно знала и Нинель и Ядвигу, почему-то опасалась, что будет тяжко.

Нет, тяжко не было.

Свекровь меня обняла, поцеловала, посмотрела внимательно.

- Хорошо выглядишь. Молодец.

- Вы тоже.

- А! — рукой махнула, - я старуха, могу себе позволить выглядеть плохо и плевать на всех. Половина моих завистниц уже в могиле, другая половина выглядит еще хуже, так что…

- Как Ядвига?

- Злится.

- На кого?

- На себя. На меня. Говорит, что мы старые дуры. Воспитали такого…

- Ну, когда вы его воспитывали, то были…

- Молодые дуры, именно. По крайней мере я. Избаловала.

Мы сидели в гостиной, ждали, пока бабушка проснётся, пили черный кофе сваренный Нинель. Пили из красивого немецкого сервиза - тоненький фарфор, хрупкий, красивый.

- Этот сервиз раньше стоял у мамы. Я смотрела на него и представляла, как буду пить кофе из этих чашечек с королевой.

- С королевой?

- Угу.

- Какой?

- Любой, не важно. Думала, что вот выйду замуж за настоящего принца. В советское время-то! Представляешь, какие крамольные мысли? Потом хотела родить дочь выдать за принца. Смешно.

-Есть еще шанс.

- Да, если надо Ядвига найдёт себе мужа королевских кровей.

Мы посмеялись.

- Я хотела вам сказать... Я…

- Я знаю, что это ты. То есть... В общем... Ты всё сделала правильно, Янина.

Иван... куда-то не туда свернул.

- Я бы простила ему любовниц. Просто любовниц. Развелась бы и... И всё. Но то, что он так поступил с сыном. Ярослав не заслужил.

- Да. Но посмотри на это с другой стороны. Ярославу тоже урок. И хорошо, что они разойдутся сейчас, пока нет детей, пока молодые.

Ярослав приехал через час после нас. Я видела, что его что-то мучает:

- Арина?

- Постоянно пишет, звонит.

-А ты?

- Я не отвечаю, мам.

- Может надо ответить и сказать, чтобы оставила тебя в покое.

- Может и надо.

Я поняла, что он не может. Боится. Боится сорваться и... простить.

- Я её любил, мам. Мне казалось, по-настоящему. Когда... Когда всё…

- Я знаю.

Мне тоже казалось, что я вот так любила его отца.

Или не казалось.

Любила.

Когда-то любила.

Способна ли я еще раз любить вот так?

Бабушка Ядвига проснулась. Была нам рада. Плакала, когда обнимала Ярика.

А мне…

На меня посмотрела строго так и сказала.

- Только попробуй не выйти замуж за этого красавца! Я тебе покажу!

Я хлопала глазами, не понимая, потом на дочь посмотрела, которая строила из себя овечку невинную.

Значит, доложила уже всем, да?

Что ж.

- Будь счастлива, детка. Я тебя любила и любить буду. Ты наша. И всё. И дети тоже наши. Я Нинке наказала документы все оформить, завещание, или что там…дарственную. Всё тебе и детям. Твоим. Вот так… и других правнуков у меня не будет.

Напоминаю - это не моя прабабушка, это прабабушка Ивана!

Конечно, и моя. Они мои. Моя семья.

А насчёт замуж за красавца…

Целует меня нагло в гостиной. Шепчет, что скучал.

Ночь мы снова провели вместе.

Вторую ночь после Мальдив. После его визита к Ивану.

Утром следующего дня приехала его дочь Лиза. Они с Ядвигой сразу подружились.

Сейчас к обеду должен появиться Ярослав.

Сказал, что хочет посмотреть за кого там мама замуж собралась.

А я не собиралась.

Да, собственно... почему нет-то?

Стол накрывает помощница по дому. Еду тоже она готовит. Вкусно, пальчики оближешь.

Ярослав серьёзный очень. Уставший, это видно.

И видно, как смотрит на него Лиза. А он на неё.

Лиза красивая девушка, высокая как отец, стройная, с ясными серыми глазами, и длинными русыми волосами. Очень живая, энергичная, но при Ярославе начинает немного краснеть.

А моя Ядька глаза закатывает. Ну, конечно, у всех есть пары, а она…

- Демид, а вот тот мужчина, который утром заходил к вам, это…

- Начальник службы безопасности. Мужчина серьёзный. Холостой.

- Спасибо.

- Ядвига.

- Что, мам? Я просто спросила! — и глазками хлопает! Звезда.