Развод. Ведьмы не стареют

- Он любил её.

- И что? Я тоже её люблю.

-ты…

- Ну, скажи, скажи... скажи, что я мразь, подонок, подлец, предатель, скажи! Ты десять лет моих измен не замечала и всё тебе было прекрасно.

- Десять?

Слышу его слова и у меня буквально всё тело немеет.

Десять лет?

- И заметь, я жил с тобой, давал тебе всё, ты ни в чем не была ущемлена и скажи же — даже не подозревала! Да? Считала, что ты такая уникальная, незаменимая, да? Была уверена, что всё в твоих руках, скажи? И я давал тебе эту уверенность. Я тебе помогал изо всех сил. Хотя, знаешь, как иной раз хотелось...

- Что тебе хотелось? — шок не проходит, я как замороженная, и в то же время, знаете, так хочется услышать всё, что он хочет сказать! Все его мысли. Хочется, несмотря на то, что понимаю — это принесёт ужас и боль, это меня будет ломать, выворачивать суставы наизнанку, ядом кровь наполнять. Больно будет.

Так бывает, когда занозу вытаскиваешь, а она всё глубже и глубже оказывается, и конца не видно, а ты ковыряешь, ковыряешь, по самому больному, свою же рану острой иглой режешь снова и снова.

Вот так и я сейчас прошу Ивана всё рассказать. Словно сама себе боль причиняю.

Вскрываю нарывы свои, кожу режу в лоскуты.

Только когда ты причиняешь себе физическую боль кажется, что душевная уходит на задний план, да? А тут совсем другое дело. Тут как раз душевная боль. И её ничем не перекрыть.

Скажи, что хотелось?

Чтобы ты знала своё место. Чтобы не была такой.

- Какой?

- Идеальной, мать твою! Идеальной! Ты же всю нашу жизнь играла в это. В идеальную жену, мать, идеальную женщину! Ах, это я научила сына цветы дарить женщинам, ах, это я его приучила говорить комплименты, ах он у нас такой сильный, настоящий мужчина, потому что я его таким воспитала! Всё я, я, я... Я дом веду идеально. Я себя веду идеально. Я за мужем ухаживаю идеально, и он у меня идеальный.

- Что... что в этом... плохого? — я реально не понимаю.

- То, что это ложь. Враньё! Не было у нас ничего идеального.

Его слова бьют наотмашь, как пощечины. Нет, сильнее.

- Если бы я тебе позволил, ты бы из меня тряпку сделала, послушного бобика, который головой только качает со всем соглашаясь и во всем тебе потакая.

- Я тебя любила, Иван! О чём ты говоришь? Я просто тебя любила!

- Душила ты меня своей любовью, понимаешь? Душила! Заставляла постоянно соответствовать, надо было быть вечно в тонусе, не расслабляться, тянуться за своей такой идеальной женой, матерью, хозяйкой, которая еще и успешно работает, сук…

- Я... я была такой для тебя! Это я тянулась за тобой! Я хотела соответствовать, понимаешь? Я! Потому что ты был. ты же был идеальным, Иван Ты целеустремленный, ты деловой, ты бизнесмен, сам поднялся, сам себя сделал, ты... ты всегда работал честно, ты…

- Да какое там честно? Янина? Что за наивность? Честно! Ни хрена бы я не поднялся, если бы работал честно! Знаешь, сколько помоек у меня было в нулевые, сколько бабла я бандитам отмывал? Только так и заработал и крышу, и поддержку.

- Ты... ты же металлом занимался? И... строительством?

- Ага, строительством. В которое люди бабки вкладывали, а мы их бабло через оффшоры прогоняли, а объекты замораживали, люди потом годами бились за свои кровные, и ничего не получали, потому что не хер было вестись на бесплатный сыр, ага, беспроцентные рассрочки, кредиты на жильё как в Европе. Как в жопе, а не как в Европе. И все эти бабки делили бандосы, которые из девяностых шикарно перешли в нулевые, только уже не с пушками по подворотням бегали, а ездили на «Геледвагенах» и решали всё не стрельбой из автоматов на стрелках, а откатами за ужинами в ресторанах и клубах.

Я смотрю на него не моргая. Дышать не могу. Это... Это мой Иван?

- Что ты смотришь, Янина? Ну что ты смотришь? Что ты как овца тут стоишь? Как будто я тебе Америку, блядь, открыл? Тянулась она за мной... А я вот заебался за тобой тянуться, поняла?

- Ты... ты же матом при мне... никогда... я...

- Да, блядь. При тебе даже поговорить нормально нельзя было. Святая женщина.

Идеальная. Сука, я когда первый раз не шлюху снял, а нашёл нормальную чистую девку, я же просто охренел от того, как можно прекрасно жить.

- Не шлюху? То есть…

- Шлюхи вообще почти всегда были. Да.

Мне кажется, я сейчас просто грохнусь в обморок.

Я реально не знала человека, с которым живу.

- Первая любовница бухгалтером у меня работала, Марьянка, ты её знала.

- Марь.. Марьяна?

Знала, не то слово. Мы с ней дружили! Она все жаловалась, что не может нормального мужика найти, все нормальные заняты. Вот же...

- Хорошо с ней было, но начала зарываться, поэтому и пришлось ей уехать домой в Ханты-Мансийск. Ничего, замуж её выдал, живёт счастливо.

Иван усмехается, потом смотрит на меня как-то странно, словно в себя приходит.

- На хера я это всё тебе рассказываю, а? Ты понимаешь, Янина, что все твои планы улетают в трубу, а? Викуся беременная — хер с ней, пусть рожает, я разберусь.

Эвелина пусть готовится хату освобождать. Ты... У тебя есть шанс хоть немного остаться на плаву, если ты сейчас же выкинешь из своей рыженькой головушки все мысли о разводе, поняла?

- Поняла? — тон становится грубее, жёстче.

- Почему мы не можем развестись сейчас?

- Потому что мне нужна кристально чистая репутация. Именно сейчас, Яниночка.

Потом будет плевать. Но сейчас я должна быть примерным семьянином, отцом семейства, мужем. Это не обсуждается. Это данность. Слишком многое на карту поставлено. Всё поставлено. Поняла меня.

- Да.

Теперь я поняла.

Иван уходит, спокойно закрывая дверь. Такое ощущение, что разговор этот его вообще никак не задел, никаких эмоций в нем не вызвал, не зацепил его. Ему всё равно. Он выплеснул на меня всё это, словно кислотой облил, такой, которая разъедает до кости, выжигает всё нутро, а сам спокойно посмотрел на результат своих действий и ушел. Как ни в чём не бывало.

Я остаюсь.

Сажусь на банкетку в прихожей. Сижу молча. Долго. Не знаю сколько.

Я поняла его. Всё поняла.

Поняла, что вся моя жизнь была ложью.

Что я сама — ложь. Да, он так сказал. И я поняла.

И еще поняла, что я не остановлюсь.

Пусть даже я рискую потерять всё. Больше чем всё.

Если Я не сделаю этого я потеряю себя.

Достаю телефон. Руки уже почти не дрожат. Нахожу нужный номер. Нажимаю кнопку вызова.

- Янина? Я ждал твоего звонка. Ты готова?

- Готова.

24.

В горле пересыхает.

Еду в шикарном авто, которое прислал за мной Демид Ростовский.

Перед глазами лицо мужа. В голове стучат его слова. На повторе.

«Считала, что ты такая уникальная, незаменимая, да? Была уверена, что всё в твоих руках, скажи?»

Слово за словом. Предложение за предложением.

«Ты же всю нашу жизнь играла в это...Всё я, я, я... Я дом веду идеально. Я себя веду идеально. Я за мужем ухаживаю идеально, и он у меня идеальный».

Он размазывает меня. Уничтожает.

«Это ложь! Враньё! Не было у нас ничего идеального».

Убивает.

«При тебе даже поговорить нормально нельзя было. Святая женщина.

Идеальная. Сука, я когда первый раз не шлюху снял, а нашёл нормальную чистую девку, я же просто охренел от того, как можно прекрасно жить».

Стирает мою жизнь, словно ластиком, школьной резинкой.

Жизнь, которую я и правда считала почти идеальной. Да не почти…

Реально идеальной. И купалась в этом счастье.

Идеальный муж, идеальные дети, идеальная жизнь, которую, как мне казалось, мы сами вот так идеально построили.

«Ну что ты смотришь? Что ты как овца тут стоишь? Как будто я тебе Америку, блядь, открыл?»

И всё это теперь вымазано в мерзкой, склизкой дурно пахнущей жиже.

Нет, я ведь уже почти смирилась с изменами, о которых узнала.

Я это как-то приняла.

Да я даже и Арину, в принципе в голове своей сложила как-то.

Но всё остальное...

То, что измены были всегда, что мой идеальный, любимый, любящий супруг спал с шлюхами. Что он спал с моими подругами!

Что всегда вокруг меня была эта грязь. Не только измены, но и всё остальное, о чём он рассказал!

Нет, я ведь не такая дура, я понимала, что бизнес поднимать тяжело, что наверняка и мой Иван делает что-то нелегально, как-то уходит от налогов, в чём-то хитрит. Я же видела, как разваливались, казалось, более успешные на старте проекты. Как разорялись такие же средние компании. А Иван — молоток! Шёл вперед! Работали. Ночи не спал.

Да, вот именно что, не спал. Со мной не спал.

Да и с другими, думаю, ему было не до сна.

Господи.

Он ведь.

Чувствую, как холодеют и отнимаются пальцы ног, как потеют ладони, по спине ползёт липкий страх.

Мы были в опасности!

Всё это время наша семья подвергалась страшному риску! Семья, я, дети! Ведь за подобные махинации Ивана могли просто убиты! И нас вместе с ним. Или не убить... похитить. Шантажировать.

Вспоминаю дикие рассказы из нулевых — не девяностых уже, нулевых — как была похищена дочь одного бизнесмена. Её вернули в итоге, живую, но не невредимую, у девушки потом были большие проблемы.

Похищали и вице-президентов больших компаний. Тоже потом возвращали, после выкупа. И тоже жилось потом этим людям не просто. Кто-то уходил из бизнеса, кто-то пытался уехать подальше.

Получается, мы всё время были у кого-то на мушке? Были мишенями?

Я не понимаю, что машина уже остановилась. Сижу, в полнейшем шоке.

Водитель выходит, открывает мне дверь, подаёт руку.

Выхожу, с трудом переставляя ноги.

Ростовский ждёт в ресторане. В вип-зоне.

Девушка хостес улыбается так, как будто я королева английская. Провожает до нужного места.

- Пожалуйста, господин Ростовский вас ожидает.

У меня поджилки трясутся. Я даже не думаю о том, как сохранить лицо.

Нет у меня лица. Хотя я его тщательно пыталась нарисовать. И платье выбирала тоже тщательно. И туфли.

Мне бы автомат.

- Добрый вечер, Янина. — он оглядывает меня бесстрастно, потом продолжает. —Или недобрый. Проходите, присаживайтесь. Что случилось не спрашиваю.

- Убийство в состоянии аффекта прокатит? — говорю так же спокойно, не улыбаясь.

- БОЮСЬ, это слишком просто.

- Зато работает:

- Не в нашем с вами случае.

- Почему?

- Потому что ваш муж- крыса хитрая, вы это уже поняли, да?

- Поняла.

- Хорошо. Я тоже. И мои люди. Они уже начали работать с записями.

- С записями? — моргаю, реально очень плохо соображаю.

- Вы же помните, что в вашей квартире теперь жучки и камеры?

Жучки... камеры...

Получается, весь этот ужасный сегодняшний разговор... Его слышали другие люди?

Сам Ростовский слышал?

Не краснею. Бледнею.

Мне впервые за всё время с начала этой операции хочется реально всё закончить.

Пусть Иван делает всё, что хочет. Пусть берёт всё что хочет. Пусть живёт как хочет.

Мне плевать.

Я уже умерла внутренне. Меня нет. Он меня убил.

- Янина, вам плохо?

Киваю. Да, плохо мне. Плохо. Очень плохо.

Закрываю глаза. Только бы не расплакаться, только бы...

Чувствую сильные руки на моих плечах. Горячие, сильные руки. Он не давит, чуть сжимает массируя, плечи, шею, осторожно, но чётко, сильно, восстанавливая кровоток, и при это расслабляя. Надавливая на самые нужные точки. Словно вливая в меня энергию своими прикосновениями.

Энергию силы.

Энергию борьбы.

Кровь действительно начинает активнее бежать по венам, словно омывает мой обледеневший от осознания лживости моей жизни мозг.

Запускает новые, другие процессы. Заводит.

Заставляет посмотреть на всё иначе.

Разжигает волну ненависти и желания мстить.

Желания выкупить моё прошлое у мерзавца, который его так предательски обесценил.

Глубоко вздыхаю.

Я не буду его убивать. Это действительно слишком мелко.

Я лишу его всего. Обескровлю. Шаг за шагом разрушу империю, которую он создавал.

Он украл у меня мою жизнь, мою историю, моё прошло.е

Я украду у него будущее.

- Лучше?

- Спасибо, Демид.

- Вот и прекрасно, продолжим.

Он спокойно стряхивает руки и возвращается на место, как ни в чём не бывало.

Словно минуту назад не касался моего тела.

Внезапно ощущаю волну жара, омывающую низ живота.

Ростовский хорош.

Красив.

Породистый, холёный мужик.

Он моложе меня лет на пять точно.

Представляю, какие у него женщины. Девушки. Даже девочки, наверное, потому что все, кто моложе двадцати трёх для меня реально еще девочки. Уверена, он любит таких, восемнадцати-двадцатилетних. Чистеньких, наивных, нежных.

Берёт их, окунает в этот мир богатства, власти, вседозволенности. Развращает.

Превращая в…

Стоп, зачем я об этом думаю?

Может он совсем не такой? Я знаю, что Демид был женат, кажется, у него есть дочь.

По-моему, ровесница моей Ядвиги или чуть старше.

Возможно его отношения с женщинами, девушками совсем иные…

И он не использует их.

- Многое бы я отдал сейчас, чтобы прочитать ваши мысли, Янина.

- Многое, это что? Помогли бы мне бескорыстно, если бы я сказала, о чём думала сейчас?

Усмехается.

- Нет. Не настолько многое. Хотя... Я ведь и так помогаю вам почти бескорыстно, разве не так?

- Не считая того, что вы купили мою душу?

- Душу? Нет. Душу я вашу не покупал, Янина. Душа ваша мне не нужна.

Опять усмехается, но глаза серьёзные. Темные провалы, омуты, нечитаемые.

Я хочу спросить, что же ему нужно, но молчу. Какая разница? Я согласилась на его условия.

- Я думала о ваших отношениях с женщинами.

- Неужели? — брови его ползут вверх. — Интересно, что?

- Предпочитаете ли вы совсем молоденьких девственниц, или у вас иные запросы, сколько у вас женщин, часто ли они меняются. Еще вспоминала, кажется, у вас есть дочь?

- Да, у меня есть дочь. Лиза. Ей двадцать. И я не люблю её ровесниц и девочек младше. Меня привлекают опытные женщины, знающие, чего хотят в жизни и в сексе.

- Спасибо за откровенность.

- Это еще не откровенность, откровенность будет позже. Что ж, вернёмся к нашему разговору.

- Да.

Снова чувствую, что в горле сухо. Беру стакан воды, который появился на столе передо мной. Отпиваю. Вижу, как внимательно следит за мной Ростовский.

- Итак, ваш разговор с вашим мужем сегодня. - Демид переплетает пальцы, опуская на них голову. — Плохо только то, что ничего конкретного ваш Иван не сказал, фразы общие, конечно, и всё равно с этим тоже можно попытаться что-то нарыть.

Но тут есть проблема.

- Какая?

- Ваш муж всегда был завязан с людьми серьёзными. Потянется ниточка, за ней другая, сами понимаете, мало кому захочется, чтобы вся эта херня полезла наружу.

Да, я понимаю. Но ведь мы с Ростовским не об этом договаривались?

- Демид, мне кажется, наш с вами союз предполагал несколько иные цели.

- Определенно. И я от этого не отказываюсь. Но вы же помните, что сначала придётся немножко потерпеть?

- Я всё помню.

- Расслабьтесь, Янина. Выпейте. Хорошее красное вино. Или предпочитаете что-то покрепче?

Предпочитаю, да... Сглатываю, вспоминая один эпизод, давний, словно из прошлой жизни.

Студенческая вечеринка, парочка мажоров, собравших нас в коттедже, я в слезах и соплях, потому что моя первая любовь сбежал, поддавшись давлению своей мамочки. Однокурсник протягивает мне стопку текилы... Моё состояние потом. То, как я чувствовала себя. Свободно. Легко. Да, еще и говорила всё, что хотела. Всю правду всем в глаза. Смеясь. Текила и потом действовала на меня как сыворотка правды. Поэтому я старалась её не употреблять.

Получается, я сама боялась правды?

Может Иван прав?

Я сознательно жила во лжи? Строила идеальный мир, и сама себя обманывала этим? Запрещая правду?

Откидываюсь на спинку стула, на котором сижу.

- Текилу.

- Прекрасный выбор, Янина.

Его глаза загораются огнём, он ощеривается, становясь похожим на волка, на хищника.

Честно, я бы не удивилась если бы сейчас он начал перекидываться в зверя.

Вожак стаи. Самец. Альфа.

И я... одинокая волчица, которой нужна его помощь.

Стопка. Лайм. Соль на моей коже.

Будоражит.

Словно это не просто спиртной напиток, это зелье, которое перенесёт меня в другое измерение.

Выпиваю залпом, слизываю соль, рву зубами лайм.

Я готова к войне.

Беспощадной.

Выжечь всё дотла.

25.

Как же болит голова.

Чёрт. Мутит.

Зачем я...

Затем. Конечно.

Что еще делать, когда твоя жизнь рассыпалась как карточный домик? Конечно же напиться!

Но у меня, естественно, нет планов превращаться в алкоголичку. Ведь нет же?

Черт, мне даже думать больно. И мутит.

Надо как-то встать и добраться до ванной комнаты.

Кстати, как я вообще добралась до дома? И... мой ли это дом?

Разлепляю глаза с трудом, вокруг темно, но сквозь тонкую щель в шторах блэкаут пробивается светлый, сияющий луч.

Спальня большая, но я не узнаю её.

Где я, чёрт возьми?

С трудом поворачиваю голову, и вижу, что на другой половине кровати кто-то лежит.

Кто-то большой, укрытый одеялом почти с головой.

Это мой муж? Почему я уверена, что нет?

Чужой мужчина?

Черт... чёрт.

Это... плохо. Совсем плохо.

Я пытаюсь встать, но это не так просто.

Голова кружится дико, кажется, это называют вертолёт? У меня похмелье или нет?

Или я просто всё еще пьяная?

Мысль об этом вызывает дикую тошноту, и я понимаю, что если не хочу опозориться мне нужно быстро встать и найти ванную комнату.

Боже, что я натворила?

С трудом сползаю с кровати, чувствуя, как трясутся ноги.

Я когда-то была такой пьяной?

Нет, никогда. Точно.

Даже в институте, хотя у многих там случались такие фееричные загулы.

Я всегда была правильной девочкой. Слишком правильной, наверное.

Поэтому и страдаю сейчас, да?

Текила... Но разве её много было, текилы? Или этот..Демид, мне что-то подмешал?

Черт... нет...

Вижу какую-то дверь, понимаю, что скорее всего это и есть ванная.

Я что в гостинице? Это номер? Я… мы…

МЫ! Ужас! Ведь со мной в кровати точно кто-то лежал!

Лежит.

Захожу в ванную, смотрю в зеркало.

Ужас в квадрате.

Нет, не такой уж ужас, потому что я понимаю, что я умылась, на моём лице нет косметики.

А одета я... одета я в чью-то огромную футболку. Чистую. Ну, то есть она была явно чистой, когда я её надевала.

Да уж, Янина...

Что с тобой? Что ты творишь?

Открываю кран, вижу воду и испытываю непреодолимое желание выплеснуть из себя весь вчерашний вечер. Что и делаю.

Боже, как же мне плохо.

Споласкиваю рот водой. Надо бы зубы почистить.

В отеле лежали бы принадлежности для умывания, но тут я их не вижу. Открываю полку — пусто.

Выдвигаю ящик из-под раковины — аллилуйя! Как раз тут вижу тюбик зубной пасты и пару запечатанных щеток.

Чищу зубы. Голова кружится и болит так, что мне тяжело стоять.

Что делать? Я никогда не была в таком состоянии.

Чувствую, как по щеке катится слеза.

Мне жаль себя. Очень жаль.

Зачем это всё в моей жизни? Почему?

Муж.

Иван.

Вспоминаю его бесстрастное, холёное лицо. Его жестокие слова.

Я собралась уничтожить его жизнь, но пока у меня не особенно получается.

Вернее, получается уничтожить свою.

Он на коне, у него всё прекрасно.

Иван вчера после разговора со мной спокойно взял и поехал к любовнице.

А я..

Демид. Я встречалась с Демидом Ростовским.

С человеком, который ненавидит моего мужа, единственным человеком, который способен реально испортить Ивану жизнь.

И что сделала я?

Напилась текилы?

Мне нужно возвращаться домой и хорошо подумать о будущем.

Выхожу из ванной и застываю.

В спальне светло и это абсолютно точно не моя спальня. И не гостиница.

Постель пуста. Но прямо передо мной стоит мужчина и протягивает мне стакан.

- Выпей, поможет.

Демид.

В боксёрах и шелковом халате.

Пижон. Халат мог бы и получше запахнуть.

Какой у него пресс. Ого.

И ноги. Такие мощные квадры. Боже…

Ему же... он же не молодой мальчик уже, а какое тело.

Зачем я смотрю? Зачем я об этом думаю?

- Выпей, говорю.

- Что это? — говорю, и закашливаюсь, сама не узнавая свой сипящий голос.

- Лучшее средство от похмелья. Пей, говорю.

Он делает шаг ко мне, а я непроизвольно шагаю назад.

- Ты что, боишься меня?

- Нет я... - я не знаю, на самом деле. Всё зависит от того... Чёрт, почему мы тут вместе? Почему мы спали вместе? Что это было?

- Давай, Ян, выпей, тебе будет легче.

-Я не... не хочу...

Пей. Не бойся, не отравлю.

Я не боюсь.

Или боюсь?

Жидкость в стакане манит, понимаю, что так дико хочу пить, всё пересохло внутри.

Как говорят — сушняк? Именно он.

Господи.

Беру стакан, замечая, как дрожит рука.

Пригубливаю.

Жидкость прохладная, кисло-сладкий вкус. Похоже на обычный аспирин.

- Пей давай, до дна, за своё здоровье и успех нашей операции.

Он усмехается, я смотрю на него, ощущая, как раскалывается голова, словно его усмешка топором разрубает череп.

Жесть.

Пью.

Плохо. Желудок сворачивается в трубочку, но я пью. А потом испытываю непреодолимое желание лечь.

Делаю шаг, буквально втыкаясь в тело Ростовского.

Он забирает стакан.

- Молодец, умница, ложись, полежи, сейчас станет легче.

`Утыкаюсь лицом в подушку, мне дико стыдно.

Что я натворила? Почему я тут с ним.

- Подвинься немного.

Что? Он что хочет...

Не хочет. Делает.

Этот мужлан сдвигает меня, устраиваясь рядом.

- Ты... вы... что вы…

- Ладно тебе, Ян? Что такого-то? Я тоже не выспался. Правда, в отличие от тебя похмельем не страдаю.

- Я... не надо.

Стараюсь отодвинуться, думая, что нужно просто встать с кровати и уйти.

Куда уйти? В футболке?

Где мои вещи? Где моя сумка? Где в конце концов я?

- Тихо, успокойся. Поспи еще немного, сейчас станет легче.

Он говорит, и я чувствую, как рука Демида обвивает мою талию, прижимая меня к его груди.

Что происходит?

- Пустите, я…

- Т-ш-ш... всё, расслабься. Просто расслабься.

Расслабиться? Когда происходит вот это всё? Когда рядом чужой мужик с таким.

Ого... там не только пресс и квадры.

Мамочки.

Что я творю? У меня жизнь вся идёт по одному месту, а я..

Что случилось этой ночью? Что между нами было?

Почему мы лежим в одной кровати?

И... и что я буду делать, если об этом узнает Иван?

Кажется, весь мой план насмарку.

Я всё испортила.

- Тише, говорю же, Яна, всё под контролем, не переживай.

- Я... Янина.

- Я помню.

- Я... мне нужно домой.

- Позже. Тебя отвезут. Успокойся. Дай лекарству подействовать, потом поговорим.

- Что... что вчера было?

- Всё было прекрасно. Но я понял одну важную вещь.

О чём он? Какую вещь?

- Что?

- Текилы вам, девушка, больше не наливать.

Он говорит, а потом я чувствую его горячие губы на своей шее. На самом чувствительном участке кожи, прикосновение к которому вызывает мгновенный отклик, сладкий спазм внизу живота и разливающееся по телу тепло.

Дергаюсь, но меня держат слишком сильные руки.

- Спокойно... я не сделаю ничего такого, что мы уже не делали.

Что?

Он серьёзно?

То есть я... то есть мы…

Я что, изменила мужу? Пьяная? С первым встречным? С его самым лютым врагом?

- Мне нравится твоя страсть. Ты огонь. Хочу тебя.

26.

- Янина Вячеславовна, у нас ЧП.

- Яниночка Вячеславовна, у нас тут такое…

- Янина, тут жалоба на нас.

- Янина Вячеславовна, проверка опять.

А у меня опять голова квадратная.

Челюсти сжимаю.

Достаю телефон.

Чёрт.

Я не буду звонить Ивану.

Мразь. Пошёл он на хрен! Чего он добивается? Ему же всё это аукнется? Как же, жена такого человека должна иметь кристально чистую репутацию, а теперь получается в моих клиниках людей калечат?

Одна пациентка жалуется на то, что ей сожгли лицо во время пилинга. Да, там реально проблема. Мастер использовала не подходящий препарат. Но мастер с двадцатилетним стажем, которой я доверяю как себе! Да, можно сказать, что и на старуху бывает проруха, но это не тот случай. Там явно подменили ампулу с веществом.

В другой клинике так же проблемы у девушек, пришедших на процедуры.

Аллергическая реакция на препарат, отёк Квинке, дошло до «скорой» и реанимации и опять, естественно, винят врача и клинику. И снова специалист со стажем, клиентка процедуру делала не впервые, и так же вопросы к препарату.

И еще несколько подобных ситуации в других филиалах. Причём потерпевшие как давние клиенты, так и новые, пришедшие впервые.

В своих специалистах я уверена.

В препаратах — нет.

Считаю, однозначно проблема в них.

Кто-то устроил диверсию, подменив их.

Кто это мог сделать?

В принципе, случайных людей у нас нет, и препараты все находятся в специальных помещениях, в холодильниках. Всё строго под отчетность.

Да, некоторые девочки работают со своим материалом, но мы все проверяем, сертификаты, срок годности и прочее.

НО! Если кто-то очень хочет подставить клинику сделать это возможно.

Если кто-то очень хочет.

Телефон вибрирует.

Иван звонит сам.

Он уже несколько дней не ночует дома.

А я подыскиваю квартиру, куда могла бы съехать с дочкой.

Сын уехал в очередную командировку. В полном раздрае, конечно, хотя общение с Ириной-Эвелиной пошло ему на пользу.

Нет, между ними не было ничего такого.

- Ты не думай, Ян, я твоего парня не трогала, ну... в этом смысле.

- Да я как-то... - опешила даже, когда она мне это сказала, потому что реально не думала о такой возможности. — Может, и стоило потрогать.

- Да ну тебя, дитё он еще совсем. Влюблённое, несчастное дитё.

- Именно, может ему и стоило бы.

Господи, о чём я говорю?

Кто бы мне сказал еще месяц назад, что я буду обсуждать с эскортницей вопросы интима! А предметом обсуждения будет мой сын!

Перед отъездом мы поговорили.

- Мам, я... успокоился я. Нормально всё.

- Ярослав, если бы я могла тебе как-то помочь, что-то посоветовать. Но ты видишь, что я сама... Одно скажу — всё реально проходит. И главное — думать о себе. Себя любить.

- Спасибо, мам. Я стараюсь. О себе. И о тебе тоже. Ты же тоже пострадала.

- Пострадала.

Это как-то смешно звучит. Нелепо. Пострадала:

Отчего?

От того, что мой муж оказался таким вот... оборотнем? Без погон.

Я скорее страдаю от непонимания, как я столько лет не догадывалась о его истинной натуре. Принимала всё, что он говорил за чистую монету. Верила. Жила в иллюзиях.

В розовых очках.

В мире розовых пони.

Теперь это мир безжалостных волков и драконов.

И ведьм.

Ведьмы беспощадны.

Я очень хочу, чтобы мой муж за всё заплатил.

Жестко.

Не отвечаю на звонок.

Он набирает снова.

Я знаю, что он скажет. Ему легко решить мои проблемы. Заплатить пациенткам, чтобы отозвали иски и жалобы, выпилить негатив из интернета, вернуть всё на круги своя.

Но для этого я должна еще некоторое время играть роль его верной супруги.

Любимой и любящей.

Теперь я прекрасно знаю зачем.

Иванушке стало тесно в коротких штанишках бизнесмена.

Ему захотелось власти.

Причём сразу большой власти.

Начинать с депутатства на местах для нашего героя мелко.

Его даже Государственная Дума не прельщает.

Он метит сразу в правительство.

Да, да... вот так.

А там любят людей с идеальной репутацией.

Да, и в высших чинах у нас есть мужчины, которые разводились и создавали новые семьи.

Но тут есть одно маленькое «но». С ними это происходило уже тогда, когда они были при должности. То есть всем известный пресс-секретарь развелся и женился, уже будучи пресс-секретарём.

Получается, я нужна до момента получения заветного портфеля, ну и пару месяцев позже. Аришка может подождать, у неё навалом времени, ей всего двадцать три.

Двадцать три..

Господи. Зачем ей этот старый козёл?

Что ей не хватало в Ярославе? Денег? Но у него такие перспективы! Он уже сейчас на хорошем счету, при должности и зарабатывает немало.

Ладно, это не моё дело, этого мне не понять.

Но быть женой для имиджа совсем не хочется.

Ладно, это не моё дело, этого мне не понять.

Но быть женой для имиджа совсем не хочется.

Поэтому звонок Ивана я игнорирую.

Звоню совсем другому человеку.

- За тобой едет машина, Янина, выходи минут через пять.

- Я... я не..

- Не бойся, текилы не будет. Пообедаем.

- У меня нет времени, я…

- Я всё знаю, это не телефонный разговор. Мне нужна личная встреча. И потом — у нас договор.

Договор. Я помню.

И утро похмельное помню.

Нет, у нас не было секса. В привычном понимании.

Господи... он... он.

Демид просто меня трогал. И целовал. Даже не в губы. Шею, плечи, руки.

Прижимался.

А я ловила отходняк после того лекарства, которое он мне дал и сходила с ума от всего происходящего.

Зачем ему это надо?

Зачем этому молодому — да, он чуть моложе меня, не критично, но всё-таки! —молодому, богатому, шикарному мужику такая как я?

Кстати, какая я?

Раньше, до того, как я узнала об изменах Ивана, до того нашего с ним откровенного разговора я считала, что я личность, женщина.

Красивая, успешная, стильная, интеллигентная, мудрая, интересная.

Настоящая.

Да, да, это то самое слово, которое любят употреблять, характеризуя себя как особу женского пола.

Настоящая женщина.

Да, чуть сумасбродная, немного капризная, непостоянная, изменчивая, но при этом яркая, уверенная, честная, верная, цельная.

Настоящая.

Какая я сейчас?

Меня сейчас нет. Я рассыпалась. Распалась на отдельные фрагменты пазла. По кусочкам.

Я не знаю кто я и что я.

Я просто хочу выжить, выстоять.

И очень хочу отомстить.

Я воительница.

Я мечтаю видеть мир моего мужа в таких же руинах, в каких лежит сейчас мой.

Поэтому я еду к Демиду.

Кожа вся покрыта мурашками. Дрожу.

Несмотря на пол-литра текилы, жёсткое похмелье, ужасное состояние — я помню.

Помню эффект его прикосновений. Помню его пальцы на моём теле.

Его дыхание. Запах. Жар его тела. Вжимающийся в мои бёдра член тоже помню.

И оргазм, который я испытала так внезапно и остро. Такой яркий. Сильный.

Просто от прикосновений пальцев!

Даже не к интимным зонам!

Я не знаю, что это было. Я не знаю, как он это делал.

Он не целовал меня в губы.

Поцеловал один раз, потом, когда почувствовал, что я... что я... Ощутил мою дрожь, пульсацию, судороги.

Боже...

Я испугалась.

Не того, что произошло со мной.

Не того, что я оказалась в постели с другим, пусть даже между нами не было обычного секса с проникновением.

Не того, что я изменила мужу — боже упаси.

Да, я опасалась того, что эта ситуация помешает нашему делу. Не хотелось давать Ивану козырь в руки.

Но испугалась я другого.

Того, что я почувствовала с этим мужчиной.

Того невероятного, сильного, острого, запредельного состояния до которого он довёл меня. И как довёл.

Что это было?

Что было со мной?

Как?

Может быть, он дал мне вовсе не аспирин? Не средство от похмелья?

Может, это был какой-то препарат?

Не знаю.

Но после я лежала, не в состоянии шевелиться. Не в состоянии дышать.

То, что я испытала было за гранью.

И его чувственный, низкий шёпот:

- Я знал, что ты будешь именно такой. Знал... Ты ftmme fatale, Янина. Роковая женщина. Тебя нельзя выпускать из рук. Тебя нужно запереть и не выпускать. Не отпускать от себя.

Мой всхлип он заглушил поцелуем.

Потом я уснула.

Когда проснулась он уже был одет, собран. Принёс мне одежду. Не ту, в которой я была накануне. Новый элегантный костюм «Шанель». Удивил.

Меня довезли до дома.

Я лежала в ванной и не могла понять, что же это было.

И вот теперь снова встреча с Демидом.

Обед.

Как я посмотрю ему в глаза?

Очень просто.

Всё оказывается очень просто.

Ресторан с вип-кабинетами, в одном из которых меня ждёт Ростовский.

С корзиной белых тюльпанов.

С сильными руками, которые притягивают, не давая возможности отступить.

- Демид, я...

- Хочу, чтобы ты еще раз для меня кончила. Так ярко.

- Я... У меня проблемы.

- Проблемы у твоего мужа.

- У него всё прекрасно!

- Ты не смотрела новости?

- Нет, я... Что там?

Загляни в интернет. На первых полосах.

Дрожащей рукой достаю телефон:

«Арестованы — активы — крупных — железнодорожных — операторов... по антикоррупционному иску Генпрокуратуры...предъявлены требования выплатить более двадцати миллиардов рублей...»

Поднимаю взгляд на Демида, он смотрит на меня так.

- Что? — чувствую, что в горле пересохло.

Не от того, что я узнала о проблемах супруга.

От того, как смотрит на меня его конкурент:

- Я скажу тебе правду, Янина. Ты для меня — трофей. Такой же как его компания, акции, активы. Трофей. Я не просто получу его бизнес. Я заберу его женщину.

Усмехаюсь.

- Ты не по адресу, Демид. Его женщина сейчас не я.

- Не-ет. Ты! Именно ты. Что, тебе плевать на это?

- На что?

- На то, что ты трофей?

Думаю. Пару секунд думаю.

- Плевать.

Мне реально плевать.

- И чего же ты хочешь?

- Ты знаешь.

Уничтожить. Не причинить боль, не разорить, не убить.

Уничтожить личность.

- Моя девочка.

Он делает шаг, его большая ладонь ложится на моё лицо.

- Хочу тебя трахнуть. Отметить первую маленькую победу.

27.

Трофей.

Как интересно.

И мне на самом деле плевать.

Умерла хорошая девочка Янина. Её больше нет.

Ничего нет.

Нет, вру, есть сын и дочь. И думать я должна о них в первую очередь.

Потому что война началась.

Самая настоящая.

И Иван звонил мне совсем не потому, что с моими клиниками беда, а он готов предложить помощь и решение вопроса. Нет.

Он звонил сказать, чтобы я не радовалась раньше времени. Наверное.

А я и не радуюсь. Пока.

- Я заказал стейк.

- Замечательно.

- После поедем ко мне.

Демид не спрашивает. Я не отвечаю.

В бокале игристое, сухое. И в горле пересохло. Голова кружится.

Зачем ему это надо?

Он ведь не шутит?

И отказаться я не могу.

Или могу?

Как-то всё пошло совсем не по моему сценарию.

- Расскажи, почему ты решила стать врачом?

Вскидываю глаза — ему это интересно? Или просто тянет время, пока не принесли стейк и пока не настал момент, когда можно рассчитаться и ехать?

Что ж, поговорим

- Хотела делать женщин красивыми.

- Соперниц?

- Почему? Я... я как-то не думала об этом. Просто мне нравились ухоженные женщины, лица тех, кто следит за собой, хотелось помочь им стать еще моложе и лучше.

— Погоня за вечной молодостью, зачем?

- Ты считаешь, это плохо?

- Плохо гнаться за невозможным? Да.

- Дело же не в вечной молодости... - что за странный разговор? — Дело в желании быть красивой.

- Ты же красивая без всех этих ухищрений, разве нет?

Демид разглядывает меня внимательно, даже слишком внимательно. Прикидывает стоимость трофея? Или нет?

Я вспоминаю, что видела его несколько раз на официальных мероприятиях, естественно, мы не общались, но вращались в одном обществе.

Когда Эва привела меня в клуб он сразу словно вцепился в меня взглядом, при этом не узнал. Или сделал вид, что не узнал? Не мог же он не знать, как выглядит жена его бывшего конкурента?

Трофей...

Что ж.

Меня начинает немного потряхивать.

Во что выльется вся эта история? Я ведь просто хотела отомстить мужу, да?

Почему же у меня чувство, что это я попала в паутину, липкую, сладкую паутину, из которой мне живой не выбраться.

- Янина? Ты слишком много думаешь для такой красивой женщины.

- Считаешь, что красивые не думают?

- Не в моём обществе, - чуть улыбается, а в глазах... в глазах что-то тёмное.

Не страшное, нет.

Мне кажется, для меня уже не будет ничего страшного.

- Ты не ответила. Про красоту...Красоту без прикрас, если можно так сказать.

Почему он так настойчиво говорит о моей внешности?

Поднимаю взгляд от бокала. Усмехаюсь.

- А если я скажу — нет?

- Нет?

- Ну, то есть, я не знаю... Не знаю, как выглядела бы, если бы не занималась собой.

Возможно, ненамного хуже, а возможно — намного. Моя мама выглядит достойно в свои семьдесят, но мама тоже всегда за собой ухаживала, она стала одной из первых моих пациенток.

- Ясно. — от откидывается на спинку кресла, прищуривается, держа бокал с водой.

Да, он пьёт воду.

- Почему ты вдруг решил поговорить об этом?

- Приходилось сталкиваться с жертвами косметологии, - он усмехается, - а вот с доктором впервые.

Я тоже усмехаюсь в ответ.

- Ну, у меня, как у каждого доктора есть своё кладбище.

- Даже так?

- Нет, конечно, - смотрю на него, понимая, что мысли этого человека вряд ли можно прочитать. — Но были неприятные моменты.

- Какие?

- Ну, например, я делала подруге процедуру на дому, у неё не было времени заехать в клинику...

- И что?

- Остановка сердца.

- Даже так?

- Да, я вколола ей «обезбол», причём я на неё его уже использовала ранее, и вот такая реакция.

- И что?

- НУ, я вызвала реанимацию, и сама попыталась ей помочь, адреналина у меня, конечно, не было.

- Тебя не посадили?

- Ну, она не стала на меня заявлять, Иван мне помог... Яхонтов... Заплатил кому-то, в общем, дело замяли.

- И ты сделала выводы?

- Определённо, все процедуры только в кабинете. Хотя и в кабинете врач не застрахован от ошибок. Бывает, что пациентка уверена — аллергии ни на что нет. И она уже делала процедуру, но что-то идёт не так, и всё…

- Интересно, но реально кто-то умирал в кресле косметолога?

- В моём — нет. Но случаи такие я, конечно, знаю.

Официант заносит поднос с нашими стейками.

Мясо выглядит красиво.

- Я заказал «медиум велл», надеюсь, тебя устроит? Или любишь с кровью?

- Нет. Не люблю. Вообще не очень люблю кровь.

- Даже так? А как же... Врачи, они же…

- Я имею в виду кровь в еде. Хотя на самом деле это не кровь. Это клеточный сок с белком — миоглобином. — режу стейк, мясо внутри такого красивого розового оттенка, сочное и очень мягкое. — Именно миоглобин придаёт соку красный цвет.

При сильной прожарке железо, входящее в состав миоглобина, окисляется и мясо становится серым.

Как интересно.

- Прости, прозвучало как лекция?

- Вовсе нет. На самом деле любопытно, никогда не задумывался о том, кровь это или нет.

- Если говорить о профессии... - отправляю кусочек в рот, жую, понимая, что Демид не ест, а разглядывает меня, - когда я была студенткой, да, конечно, приходилось видеть много крови. Сейчас, если только провожу процедуру плазмолифтинга.

- Это что за зверь?

- Кстати, могу предложить, многие мужчины делают. — хитро улыбаюсь, отправляя в рот еще один кусок мяса.

Демид тоже жует, и опять пристально смотрит.

- Предложи.

- Можно сделать процедуру на лицо, можно... нет, волосы у тебя густые, в порядке, можно сделать плазмолифтинг члена.

ЕГО челюсти замирают, вижу, как он сглатывает и усмехается

- Члена?

- Да. Очень популярная процедура. Помогает при лечении эректильной дисфункции.

- Члена?

- Хм... то есть, ты считаешь, что с волосами у меня в порядке, а там... мне нужно?

- Ну, я не знаю, тебе виднее. Я ведь еще...не пробовала?

- Скоро попробуешь.

- Ты меня пугаешь, Демид?

- А что, звучит пугающе?

- Есть немного. Но ты не думай, я не боюсь.

- Хорошо.

Он снова опускает голову, делая вид, что старательно увлечен остатками Рибая.

Я тоже ем. Вкусно.

Странно, что я ощущаю вкус еды. Могу получать от неё удовольствие.

Да и вообще, я живу. Всё хорошо.

Надо позвонить дочке, она поехала в гости к моим родителям, я думаю, не пожить бы ей там немного...

- Скажи еще, пожалуйста, меня реально давно мучает этот вопрос... - он вытирает губы салфеткой, наклоняется ближе, усмехается, - вот эти губы... которые как свисток, это... зачем? Зачем вы их делаете?

Удивил.

- А зачем вы, мужчины, просите ваших женщин сделать такие губы?

- Погоди, - он сам явно удивлён, - реально мужики просят?

Качаю головой — он же не такой наивный?

- Двух клиенток регулярно приводят мужья. Платят за всё. Им нужны именно эти

тубы. — непроизвольно складываю свои уточкой. — Я не психиатр, не могу тебе

объяснить почему. Но я читала статью известного специалиста, там... в общем, там

всё сложно.

- Сложно?

- НУ, у кого-то просто не встаёт, если у женщины губы не того размера. Ему хочется и всё.

- Смешно.

- Я бы сказала грустно. Одна девочка так себя изуродовала... ради такого вот господина.

- И что?

- Ну, он попользовался и бросил. Нашёл себе девочку с натуральными губками.

- А эта?

Пожимаю плечами. Внимательно смотрю в глаза Демида.

- А эта пошла искать других любителей. Твое любопытство удовлетворено?

- Немного.

- Я рада.

- Десерт? — он снова откидывается на спинку кресла, вальяжный, довольный, сытый.

Почти.

- Думаешь, есть смысл тянуть?

Я смотрю прямо.

У меня чувство, что мы не стейк ели, беседуя о косметологии, мы разыгрывали шахматную партию. И сейчас решающий раунд. И я иду ва-банк.

Хотя это не покер. Это всего лишь шахматы...

- Поехали. Посмотрим, как трахается Янина Яхонтова.

А вот после этих его слов меня реально потряхивает.

И мерзко.

До этой реплики Демид мне даже нравился.

Но выбора ведь нет?

Или не так. Это был МОЙ выбор.

Что ж...

В машине он берёт меня за руку, а я прикладываю усилие, чтобы не вырвать ладонь.

Он галантен. Всю дорогу до его шикарного поместья. Галантен.

Но после слов про «трахаться» это всё как-то уже... не катит.

Дом хорош. Не огромный. Не пошлый.

Уютный. Такой, как надо.

Похож на хозяина.

Если бы не последняя фраза.

Он помогает мне снять пальто. Туфли..

Да, я в туфлях, хотя еще лежит снег но уже весна. И мы же всё время на машине.

- Ты слишком напряжена, Янина. Расслабься.

- Извини, почему-то не могу подчиниться этому приказу.

- Не подчиняйся. Выпьешь просекко?

- Текилу не предлагаешь?

- Я бы предложил тебе выпить чаю и лечь в постель.

Он разворачивает меня к себе, держа за плечи.

- Лечь одной. Я не собираюсь тебя насиловать.

Мне трудно дышать. Я вообще не понимаю, что я тут делаю и как до этого дошла.

Мне сорок пять лет. Я врач. У меня репутация, уважение коллег друзей, сотрудников. Я сама построила бизнес, да, сама! Я... я мать двоих детей, хорошая мать.

- Успокойся. Я правда не хочу причинять тебе боль, или делать что-то, что будет тебе неприятно.

- Зачем тогда привёз меня сюда? Зачем... зачем эти мерзкие слова?

- Прости.

Демид опускает голову, руки. Мы просто стоим рядом.

- Мне хотелось, чтобы ты...

- Чтобы я что?

- Чтобы ты послала меня на хер, Яна. Взяла и послала на хер, понимаешь?

28.

Послать, значит?

А я пошлю. Прекрасно! Почему бы и нет.

Смотрю ему в лицо, а потом — р-раз! Хлесткая пощечина опускается на загорелую, щетинистую скулу. Луплю так, что рука отваливается. В ушах звон.

Вот так, Демид, считай, послала.

Спокойно туфли надеваю, пальто. И выхожу.

Достаю телефон.

Руки дрожат. Меня трясёт всю. До забора идти прилично.

Отстроился, буржуй.

А мой-то, Яхонтов, всё в квартире. Конечно, в непростой квартире и дом элитный и соседи тоже все не самые последние люди в стране. Но всё равно это квартира.

А бабла у Ивана немеряно. Он, что же, на семье экономил? Или пытался доходы скрывать?

Почему-то считаю, что второе.

- Янина... Не дури.

Ростовский выходит из дома, в одном костюме, на улице явно минус — температура упала, еще и ветрище дует.

Подходит.

- В дом вернись.

Смотрю на него спокойно, такси заказываю.

- Янина, вернись в дом.

Молчу.

Молчание -— золото.

- Тебе напомнить про наш уговор?

Уговор вспомнил.

Что ж...

- Знаешь что, Демид, забей. Считай, что я отозвала своё предложение.

- Даже так? - Разглядывает меня пристально, не усмехаясь, без эмоций. - Он тебя утопит.

Холодно как, зябко.

Знаю, что утопит. Но почему-то сейчас принимать помощь Демида Ростовского для меня — полное дно. Днище.

Как сейчас подростки говорят? Зашквар?

Знаю, что это что-то очень мерзкое.

Так вот, это именно оно.

И как-то мне сейчас легко и свободно.

Я останусь ни с чем?

Вряд ли.

У меня есть руки и голова. Не убьёт же меня Яхонтов? Он, конечно, может.

Но не убьёт.

Пусть даже оставит голую, босую. Репутацию отберёт? Ничего, это можно заработать. Постоянные клиентки, которые были именно мои — вернутся, если я попрошу. Просто работая косметологом, делая уколы красоты, я могу в месяц поднять приличную сумму. Мне и дочке хватит.

А Иван...

Нет, если получится с ним бороться без Демида — я это сделаю.

В конце концов у меня есть Викуся и Эвелина.

Викуся еще не сделала ход конём, да и Эва за себя поборется.

- Янина, останься. Я дурак, всё неправильно.

На хрена вот он? Что за игры?

Не надо тут мне изображать престарелого Ромео. Не интересно. Джульетта слишком долго пожила для этого.

Глупость.

Никаких чувств у Демида нет и быть не может.

Был инстинкт охотника.

Но унижать себя я не позволю даже ради мести бывшему.

Делаю шаг в сторону ворот.

- Стой.

- Руки... руки убрал от меня.

-Я сам тебя отвезу. Куда скажешь.

- Не надо. Ты хотел, чтобы я тебя послала? Я послала.

- Но я-то тебя не послал? Пойдём в дом.

- Я уезжаю, господин Ростовский. Не могу сказать, что было очень приятно познакомиться.

- Так, да? Адовая ты баба, Янина. Как еще твой Яхонтов тебя терпел столько времени?

Вот же урод. Гондон.

- Спроси у него сам, если интересно.

- Не интересно. Стой.

- Ростовский, иди на хер.

Усмехается. Слабовато, потом сильнее, минута, и смеётся, головой качая. Стоит в одном пиджаке, не мёрзнет. Может, потому что сам — лёд?

- Да уж. Отправил запрос вселенной, спасибо. Ладно, повоспитывали друг друга и хватит. Правда, вернись, Янка.

- Меня зовут Янина. Вячеславовна, если не в курсе. И возвращаться я не намерена.

Ворота откройте, такси приехало.

- Я сказал, что ты не поедешь.

Хватает за локти, к себе притягивая.

Странно, но мне не страшно.

Что бы он не сделал — не страшно.

Видимо в моей жизни уже использован лимит страшного. По крайней мере на это десятилетие.

Ростовский видит, что мне по Фаренгейту то, что он строит из себя мачо.

Сжимает челюсти.

- Я отвезу. Пойдём.

Поворачивается и идёт к машине.

НУ, что ж.

Отменяю такси, которое, кстати, еще и не собиралось приезжать, иду, гордо вскинув голову.

Ветер до костей пробирает, а мне почему-то неожиданно жарко.

Ростовский достаёт телефон, звонит кому-то — ничего не слышу.

Интересно, он собирается везти меня на той же машине, на которой нас привезли сюда? Я не обратила внимания на марку, модель, но это было что-то очень люксовое, чуть ли не «Роллс-Ройс». Сам поедет? Или просто попросит водителя доставить меня по адресу?

Кстати, про адрес.

Пишу сообщение Эвелине.

«Можно переночевать у тебя?»

Она отвечает знаком вопроса.

Черт, неудобно, конечно, но это не потому, что мне ночевать не где. Я могу поехать к маме, могу гостиницу забронировать.

Я просто хотела поговорить.

«Что-то серьёзное? Про арест активов я в курсе и про проблемы клиник тоже. Приезжай».

Приезжай. Вот и хорошо.

Из гаража выезжает «Гелендваген» - почему я не удивлена?

Демид подходит к нему. Водитель выскакивает, оставляя дверь открытой. А Ростовский открывает мне пассажирскую, рядом.

Что ж.

Сажусь, игнорируя его руку. Пристёгиваюсь. Он дверь закрывает, занимает место водителя, хлопает своей.

Смотрю вперед.

В «никуда»

Выезжаем на трассу довольно быстро. Я не засекала сколько мы ехали сюда.

Полчаса? Дольше? Это, всё-таки, загород. А ужинали мы почти в центре.

И куда он меня везёт? Я же не дала ему адрес?

- Где ты собираешься жить?

- Вас это уже не касается.

Резко выкручивает руль, съезжает куда-то, тормозит. Выключая фары. В машине темно.

Мне не страшно.

Или я себя уговариваю? Нет, не страшно.

Одно движение, не знаю, как он так умудряется, но теперь Ростовский почти сидит на мне.

Молча хватает за горло, не причиняет боль, просто хочет подчинить. Целует.

Господи, я реально уже вышла из возраста этих игр.

Мне скучно.

Но целуется он хорошо.

Может и стоило просто переспать с ним? Что я теряла? Самоуважение?

Как раз, наверное, нет. Я бы не стала себя меньше уважать.

Он бы не стал меня уважать? Вот на это мне вообще плевать.

- Прости меня.

Смотрит Долго. Очень долго.

Нехотя возвращается на место. Фары зажигает, но не двигается.

Зябко повожу плечами. Не холодно, просто как-то…

- Ты любила Яхонтова?

Зачем эти вопросы?

- Любила. — он серьёзен. — И не знала какая он мразь, да?

Я молчу.

Не игнорирую, просто понимаю, что он сам знает все ответы на свои вопросы.

- Не знала. От мрази ты не стала бы детей рожать. Хотя, когда ты их рожала он еще не был настолько... Или был?

Демид разглядывает меня.

- Как считаешь? Был? Это ведь или есть или нет, да? Кто-то легко поддаётся, кому-то так просто скурвиться. Особенно за такое бабло. Он у меня тогда увёл несколько десятков миллионов. Сейчас это кажется мелочью. Ну, мне нынешнему. А тогда у меня просто всё по швам трещало. Всё разваливалось. И компания, и…

Я слушаю. И не слушаю. Шум в голове.

Что я буду делать? Мне главное, чтобы дети были в безопасности. Не дай бог Иван решит... Он ведь не будет отыгрываться на детях?

- Не хочешь уехать? Улететь? Калининград, Сочи, Владивосток? Можно за границу?

Это он мне?

Поворачиваю голову, разглядываю его. Он снова подаётся ближе.

- Война — не женское дело. Я хочу тебя отсюда убрать.

- Это моя война. Я освобождаю вас от всех договорённостей, господин Рос.

- Что ты заладила, господин, господин... Госпожа, блин... - такой взгляд у него, дикий, жадный, не понимаю, что это. — Давай вернёмся. Со мной ты в безопасности.

Головой качаю.

- У тебя дети. Дочь я бы на твоём месте точно увёз.

- Он её отец.

Да пойми ты. Тут уже дело не в нём! Он! Твой Яхонтов потащит за собой всех. Там такая банда... Когда они узнают, что это ты его спила, то...

- Я его не сливала

- Ты. Его. Слила.

Не понимаю, сдвигаю брови. В голове каша.

Ростовский снова двигается, нависает.

- Дурочка, не понимаешь, да?

- Не понимаю.

- Твой Иван тебя сдал. Все те, с кем он в доле знают, что копать начала ты. Я уверен, что Яхонтов твой сумеет убедить всех, что именно ты выкрала из сейфа его документы, в которых секретные сведения и прочее, и именно ты будешь стоять за всеми проблемами.

- В смысле? Какие документы, я…

- Никакие. Те, которых там нет. Фикция всё. Ему нужно выиграть время сейчас. Он уверен, что сможет выстоять. Он сливает тебя, переключая внимание.

Демид говорит, а я как будто не понимаю слов. Словно это не по-русски, а на каком-то неведомом мне языке.

Он серьёзно?

Что за чушь собачья?

Или...

Господи.

Получается…

Дочь, сын... боже... родители... как? Как Иван...Как он мог?

- Поэтому я вытащил тебя в ресторан.

Нас же никто не видел? Или видели?

- И в клубе тогда многие заметили.

Во рту просто Сахара. Горло сжимает. Вот теперь я... теперь противный холодок ползёт и сжимается всё внизу.

Липкий страх.

Не за себя.

За близких.

- Пока люди думают, что ты со мной — ты в относительной безопасности. Поняла?

Я опять оглушена. Ног не чувствую, пальцы сводит.

- Адвокат у тебя Крестовский? Герман?

Киваю. Сердце колет, морщусь невольно.

Мамочки.

- Что? Тебе плохо?

Хочу текилы.

И умереть потом.

Если я умру, может они не тронут детей?

Всхлипываю.

Во что я, дура, вляпалась?

Я ведь хотела просто отомстить изменнику! Я не думала…

- Не бойся. Ты со мной. Под моей защитой. Ты и твоя семья.

- Зачем тебе это? — спрашиваю, потому что сейчас реально не понимаю.

- Считай, что я отрабатываю карму.

Ясно.

Хорошо, что не стал врать про вспыхнувшую страсть.

- Отвези меня к Эвелине.

- Янина.

- Пожалуйста.

Прикрывает глаза на пару мгновений, потом выезжает на дорогу.

Минут десять, и мы в городе. Еще минут пятнадцать — центр. Он едет быстро, но не нарушает. Просто город пустой.

Тормозит у дома Эвелины.

- Я провожу.

Я не могу ему запретить. Потому что внезапно мне опять страшно.

И руку его не игнорирую. И даже то, что он меня обнимает. Куртку накинул в машине — видимо ему водитель оставил.

- Янина... - голос глухой, такой... интересный. Опять играем?

- Смысл? Я теперь всё поняла.

- Ни хрена ты не поняла.

Целует. Я не сопротивляюсь.

Если за мной следят — пусть видят, что я с ним, да? Это же хорошо?

Господи, что же происходит? Как всё это возможно?

- Цветы какие любишь?

- Зачем?

- Считай, что буду создавать видимость ухаживания.

- Даже так? Покупай самые дорогие, не ошибёшься.

- Вас понял. Пойдём.

Он знает код домофона, знает охрану подъезда.

Да, они же с Ириной-Эвелиной друзья.

- Ирка, привет, открывай, это мы.

Дверь открывается. На Эвелине лица нет.

- Друзья мои, у нас пиздец.

Кто бы сомневался!

29.

Викуся

Я ведь сразу думала, что она — слабое звено, да?

- Вот же сучка.

- Ладно тебе, - говорю устало, - тут каждый сам за себя, видимо.

- Ты же не думаешь, что я тоже? — Ирка смотрит на меня с обидой.

Она сейчас именно Ирка.

В простом трикотажном платье, без косметики, волосы в хвост собраны.

Смыла весь свой гламур и стала простой, тоже не молодой уже бабой. Курит. Курит красиво так, загляденье.

На кого-то так похожа... Вспоминаю! Так курила красивая актриса в старом кино, Любовь Полищук, и играла она там вроде тоже даму с низкой социальной ответственностью. Фильм не помню, а вот то, как она курила...

Так, стоп.

Хватит.

Я вообще собиралась бороться и мужа наказывать.

Правда, не думала, что мой муж практически член мафиозной группировки.

Но теперь с этим надо как-то жить.

Спустить ему всё с рук?

Всё отдать?

Нет уж!

А Викуся... Жалко Викусю. Она думает, что от того, что она Ивану во всем призналась он её пожалеет, пощадит?

Смешно, конечно, что при таких оборотах капитала, которыми, располагает мой муж, он решил бедную Вику оставить на улице.

И Ирку.

И меня, что уж там.

Я думала, что Демид привезёт меня и уедет, но он остался.

Слушает подробности про Вику, пьёт чёрный кофе, который сварила ему Ира.

- Я думала, он её просто припугнул, и она раскололась. Но нет. Она сама призналась. Подумала, что так будет выгоднее. Зараза.

Она сама тебе позвонила? — вопросы задаёт Демид.

- Да, - Ирка выпускает дым, прищуривается, - сказала, что мы вообще зря повелись на всё это. Мол, Янина нас просто использовала. Что она просто именно нас хочет подставить, и вообще, у Ивана ничего нет с женой сына, это всё его супруга придумала, чтобы нас обмануть.

- Интересная версия, - ухмыляюсь я. — И что ты ей сказала?

- Сказала, чтобы она побыстрее продавала дом и валила с бабками.

- А она?

- Посмеялась, и трубку бросила, а еще сказала, что ей теперь ничего не нужно продавать, в деньгах она не нуждается.

- Ясно.

Демид тихо смеётся. Смотрю на него, не понимая.

- Да уж, девочки... Вы же даже не понимаете, с кем связались, да? Ян, ну ты же с ним двадцать лет прожила, даже больше...

- Прожила. Только я, видимо, с кем-то другим жила..

Мне не стыдно.

Я просто в недоумении.

Я на самом деле искренне не понимаю, как я могла вот так вот глупо не замечать того, с кем живу, кто рядом со мной.

Верила в его сказки!

Демид встаёт.

- Ладно, дамы, я, наверное, поеду... Заеду утром.

- Куда ты поедешь? — хмыкает Ирка, - Оставайся уже. Раз ты всё равно утром заедешь.

- Хорошо.

Он так спокойно принимает приглашение, что я теряюсь. Нет, я вроде помню, что у Ирки тут три комнаты, место есть, но всё-таки...Или она его приглашает.

Тьфу, сама не понимаю, что за мысли. Зачем я об этом думаю. Какая мне вообще разница что происходит между Ириной и Демидом? И происходит ли что-то. Мне сейчас вот вообще не до этого должно быть!

Но я запуталась,

- Может, я, тогда поеду? — робко встаю.

- Угу, и ты туда же? Разъездились. Куда поедешь?

Да. Ехать мне некуда.

Не домой же?

Дом.

Дом, которого нет.

Всего лишилась.

Нет, не всего! У меня есть дети! У меня есть мои, пока еще клиники! Я поборюсь! Не с чего мне раскисать!

- Пойдём, я тебе комнату покажу.

Ирина встаёт, кивает мне, выходим.

- Вам, может, вместе постелить?

- Иди ты...

- Ну, а что? Он на тебя так смотрит.

Боже... этого мне еще не хватало! Сводничества! И как он смотрит?

Я про него уже всё поняла.

Я трофей. И ниточка к тому, чтобы Ивана прижать. Хотя, чем я могу помочь? Я ничего не знаю, доступа к информации не имею.

Почти.

У меня же есть секретное оружие? Ольга Николаевна, помощник Ивана.

Правда, она сразу сказала, что подставлять себя под статью не будет, никакого слива информации, документов и прочего. Она в принципе согласилась помочь с Викой и этим арабом.

Араб... как-то его надо использовать.

Вика, конечно, дрянь, но я её понимаю.

Каждый сам за себя.

- Мне же тоже Иван предложил встретиться и поговорить. — спокойно говорит Ирина, доставая из шкафа постельное бельё.

- И что?

- Встретились. Поговорили.

- Ясно. — усмехаюсь. Значит, Ирина тоже думает.

- Слушай, Янина, это не моя война.

Да, это я уже поняла. Война моя. Горько усмехаюсь, но Ира продолжает.

— С одной стороны не моя.

Она поворачивается, смотрит пристально.

- А с другой... Я ведь тоже пошевелила булками. И мозгами. Сходила к юристу знакомому. Всё, что ты сказала про своего Ивана — всё в точку. Ему меня подставить и обуть — как не хрен делать. Конечно, Демид может помочь и мне. Вот только…

- Что?

- С хрена ли твой Иван решил, что со мной так можно? Я его свела с нужными людьми в своё время. Я ему здорово помогла! Ты... ты, наверное, даже не знаешь в какой он жопе тогда был. У него партнёры были из дружественных стран, которые резко стали недружественными, хотели его обуть, он бы не просто всего капитала лишился, его бы покрошили в фарш свои же. Потому что ему деньги дали под один проект, а он их решил покрутить на другом. Наварить. Если бы не моя поддержка тогда и помощь…

Она прищуривается, кривит рот.

- Он же передо мной на коленях стоял! Ноги мне целовал! Скотина такая. Я его спасла, реально! А меня вот так пинком под зад? Нет уж. Хрен ты, Ваня, угадал! Со мной так не выйдет. И с тобой тоже! Я не позволю! Ты не думай, что я просто, обычная шлюха.

- Да, ты не обычная... - смеюсь...

- Иди ты, Яна!

Поддаюсь порыву, шагаю к ней, обнимаю.

- Ну, ты чего? Забыла, что я была любовницей твоего мужа?

- Содержанкой, ты хотела сказать?

- Один хрен.

- Спасибо тебе, Ир... То есть…

-Знаешь, я подумала, и с какого я Эвелина? Ирина — имя красивое, благородное, и не пошлое. Да?

- Да, Ирина Панченко.

- Из села Соснишки.

Мы снова смеемся, а потом я вижу в дверном проеме Демида.

Он стоит в гостиной, смотрит на нас.

Странная ситуация, конечно.

Странное всё сейчас в моей жизни.

И чем это закончится — я не знаю.

Не спится совсем. То ли место новое. То ли мысли старые.

Иван.

Неужели он реально может дойти до края? Я же мать его детей? Мы столько вместе прошли?

Я не звонила его матери, ничего ей не сказала, но, думаю, связаться с ней нужно.

Просто, чтобы озвучит свою версию.

Не могу спать.

Пить хочу.

Усмехаюсь, думая о том, что пойду на кухню и, конечно, встречу там Демида! Это просто клише.

Но я хочу пить.

Наливаю себе в стакан из бутылки, которая стоит на столе. Там же на тарелке лимон порезанный — это Ира ставила Демиду под коньяк, который он не пил.

Беру дольку, отправляю в рот, морщусь, кисло так, что слёзы из глаз текут.

Или они не от этого?

Нет, Ванечка, плакать я из-за тебя не буду.

Я тебя, мразь, в тюрьме сгною! Или найду бандитов на расправу!

Забыла совсем, что у меня был одноклассник, Колька Резник. А у него брат.

Хорошие такие парни. Весёлые. «Слово пацана» отдыхает. Найти их, думаю, не проблема.

- Мне кажется, ты сейчас подносишь факел, чтобы поджечь костёр, на котором сожжеёшь своего благоверного.

- Ты прав.

- Давай ты оставишь это мне.

- Почему тебе?

- НУ, просто потому, что я мужчина.

- И что?

- Мужчина должен решать проблемы своей женщины.

- Я не твоя.

- Сопротивляйся.

- А если буду?

- Так интереснее.

- Зачем тебе это надо?

Поворачиваюсь. Хочу видеть его глаза.

- Надо.

Что такого сделал тебе Иван? Это ведь не просто бизнес?

- Не просто.

- Ты выбрал не ту жертву. Я Ивану не нужна. Ему сейчас нужна Арина.

- Арина мне не интересна. Она утонет вместе с ним. А ты — нет.

- Почему?

- Потому что я так хочу.

- Что он тебе сделал?

- Ничего. Просто из-за него погиб человек, который был мне дорог.

- Кто?

- Моя жена.

Любил ли я свою жену?

Да, в начале, наверное, любил. И она меня.

Потом... жизнь, говорят, сложная штука. А мне иногда кажется наоборот — слишком простая. Это мы усложняем.

Бабло появилось. Работал я, ясен-красен, как проклятый, но и кайф ловил от этого.

Первая сотня тысяч, первый миллион... Больше, больше, больше...

Рефреном реплика из «Бригады» - когда же вы нажрётесь, твари.

Да, никогда, наверное. Когда начинается охота за баблом остановиться трудно.

Невозможно этим «нажраться», хочется еще, еще, еще.. пока твоё золото не превращается в черепки.

Пока твоя жена не начинает спать с твоим лютым врагом.

Почему?

Потому что…

Потому что ты, якобы не уделял ей внимания. А он уделяет. Его на всех хватает, и на жену, и на любовниц.

Да. Да, вот так, во множественном числе.

Когда моя Настя поняла, что она у него не единственная, с ней случился нервный срыв.

Это и стало началом конца.

Любила она его?

Не знаю. Может, она и сама не знала.

Это не любовь была. Я сейчас только начинаю немного понимать, что вообще такое — любовь.

У Насти с Яхонтовым была какая-то больная связь. Война. Она воевала с ним за право быть рядом, за то, чтобы он её добивался. А ему было по хрену.

Он получил свой профит. Свои дивиденды.

Он сделал плохо мне. Укусил. Зацепил. Уничтожил что-то важное для меня.

Я не любил Настю, но она была моей женой. Частью моей жизни.

И вот по этой жизни Яхонтов потоптался грязными, вонючими сапогами.

Обмазал дерьмом.

Я Настю простил.

Говорил ей об этом.

Понимал — она не виновата. Она стала жертвой очень умного, хитрого, расчётливого мерзавца. Это было целенаправленное стремление получить власть над женщиной, которая была женой конкурента. Врага.

Яхонтов именно так считал.

Я не был конкурентом.

Ему было плевать, что я сделал его в честной борьбе. Что я увёл у него клиентов и контракт не какими-то грязными, нечестными методами.

Как раз наоборот. Всё было прозрачно.

Я работал лучше. У меня программа была круче. У меня был ниже прайс при более высоком качестве и ответственности.

У Яхонтова были связи и крыша.

Иван был уверен, что в этой сделке ему помогут так же, как и в других.

Но клиент, который покупал наши услуги тут попался не простой.

Крепкий орешек. Адам Агдамов.

Очень непростой товарищ. Которого было не прогнуть Яхонтовской крыше. Агдамов сам мог кого хочешь прогнуть.

Я получил отличный контракт и партнёра, с которым реально вышел на новый уровень.

И дальше смог заниматься не только бизнесом, но и политикой, хотя не сказать, что любил это дело, но понял — без неё никуда. Сначала так, почти через силу во всё это влезал, потом втянулся, понял, что у меня получается, и мне даже понравилось.

Тут другие ставки. Азарт совсем иного уровня.

И Иван сейчас тоже это понял и стремиться так же войти в этот круг.

А я стремлюсь всеми способами его туда не пустить.

Даже не самыми честными.

И для Ивана будет еще много, скажем так «открытий чудных».

Янина спрашивает, почему я выбрал именно её в качестве объекта. Считает, что я прогадал.

Нет. Не прогадал.

Тут у меня, как ни странно, была совсем иная цель.

И тут мне на Ивана плевать.

Не плевать, как ни странно, на неё.

Не только потому, что она его жена.

Жена.

Настя моя погибла из-за Яхонтова. Нет, если рассматривать с точки зрения сухого протокола — он не виноват:

Не он вливал в горло моей супруги алкоголь, не он заставлял её садится за руль, не он гнал на сумасшедшей скорости. Она всё это сделала сама. Сама.

Вот только если бы не он — Настя не пошла бы на такой поступок.

Когда я приехал на место аварии она была еще жива.

Её не могли вырезать из машины. К счастью, тачка не загорелась, не взорвалась.

НУ, как к счастью, наверное, уже было бы всё равно. Просто думать о том, что она так вот так вот горела заживо... нет уж. Это страшно, как бы там ни было, кто бы ни был на месте жертвы.

- Дем, прости.

- Тише, не нужно, всё будет хорошо, тебе помогут.

- Я умру сейчас, Дем, я хочу, чтобы ты знал. Он... я его ненавижу. Он... он просто хотел причинить боль тебе. Ему было на меня плевать. Он не любил меня. Он никого не любит.

Мне было плевать на то, любил кого-то Яхонт, или нет. В тот момент мне было безумно жалко дурочку Настю, и я чувствовал свою вину.

Если бы я её любил она не встала бы на этот путь. Не стала бы искать чувства и эмоции на стороне. Она осталась бы верной, преданной.

Я винил Ивана, но я винил и себя.

Настя умерла почти сразу после этих слов. Успела только еще раз у меня попросить прощения.

Бедная девочка Настя.

Я тогда решил, что не буду мстить Яхонту.

Специально не буду.

Но поперёк горла я ему встану. Однозначно.

Но разве это не месть?

Когда мне Ирка позвонила я сразу понял о чём будет речь. Я был к этому готов.

Мстить — не мстить... Это просто слова.

Красивые и громкие.

Уничтожить, чтобы эта мразь больше не смела никому портить жизнь.

Узнал о том, что он сотворил в своей семье и был не удивлён.

Такие идут по головам.

Для таких нет понятий близкие, родные. Любимые.

Есть понятие власть и бабло.

Сначала бабло даёт тебе иллюзию власти.

Потом ты понимаешь, что сколько бы ни было бабла, но если реальной власти нет — всё это просто мишура.

Твоё бабло без власти могут запросто отобрать.

Примеров этому сотни, если не тысячи.

Поэтому я пошёл во власть.

Поэтому сюда же пытается прорваться Яхонтов.

И я могу дать ему эту возможность.

Помочь.

Продвинуть.

Дать иллюзию победы.

А потом…

У него очень интересная жена.

Дело не в её внешности, хотя да, она красивая.

Зрелая. Умная. Смелая. С характером. Сильная.

Растерянная.

Шокированная тем, что сама жила в иллюзорном мире.

И продолжала бы жить, если бы не случайность.

Но все случайности не случайны.

И то, что этой женщине пришлось прийти за помощью ко мне — тоже не случайность.

Как и то, что я хочу узнать её поближе.

Нет, не так…

Просто хочу её.

Это иррационально. Я понимаю.

Я сам на это не рассчитывал.

Я не думал, что получится так.

У меня были совсем иные планы.

И я…

Я спасовал.

Спасовал перед ней.

Перед её беззащитностью.

Да, несмотря на всю свою силу, на свою мудрость, на характер, она беззащитна.

И эта растерянность в глазах.

Непонимание.

Уязвимость.

И желание бороться до конца.

А у меня желание разложить её на атомы, на клеточки, по полочкам, по винтикам разобрать и понять — как это работает?

Почему я не могу тормознуть себя.

И при этом торможу.

Не могу остановиться и останавливаюсь.

Не хочу причинять боль и... всё равно причиняю, и еще причиню.

Хочу защитить.

Не хочу, чтобы с ней случилось тоже, что и с моей Настей. Понимаю, что сама Янина себе вред точно не причинит.

А вот её супруг.

Значит, рядом должен быть я.

И буду.

Делаю шаг. Вижу, как она вскидывает голову, вглядываясь в моё лицо. Беспомощно.

Без опоры.

В кухне полумрак. Таинственно. Тихо.

Совсем не та обстановка, в которой двое говорят о серьёзном, обсуждают планы как уничтожить врага.

В такой обстановке делают другие вещи.

Поэтому я притягиваю её. Обнимая за талию. Выбивая из её лёгких тихий вздох. И целую.

Не потому, что так требует мой план. Или её план.

Потому что мне интересно какого вкуса губы и этой женщины сейчас.

Потому что мне вообще важен её вкус.

Сейчас нет Демида Ростовского, бизнесмена и политика, который поставил себецель уничтожить конкурента и действовать через его супругу.

Есть мужчина, который хочет присвоить женщину.

И присвоит.

31.

Утро странное. Но весёлое.

Ирина печёт оладушки, рассказывает о детстве в деревне. Демид вспоминает своё.

Общаются, как ни в чём не бывало. Спокойные, расслабленные, даже как будто счастливые.

А я молчу. Молча крошу в тарелку хлеб машинально. Я опять целовалась с Демидом.

Потом он укладывал меня спать.

Ничего не было. Снова. Почти. Просто...

Я не знаю, что между нами.

Я вижу его взгляды. Я прокручиваю в голове его рассказ.

Что будет дальше?

Каким будет для меня это — дальше?

И что делать сегодня?

Написала сообщение дочери — у неё все хорошо, но она скучает. Я тоже скучаю.

У сына тоже все нормально. Весь в работе. «Живу». Вот что он написал.

И я живу.

Мне нужно жить. Не показать мужу, что я опустила руки.

Мне надо появится в клиниках. Постараться решить вопросы.

А что потом?

Надо понять, что мне делать с Ядвигой. Нам нужна какая-то квартира. Как она будет ходить в институт? А если... если её похитят?

Что вообще будет, когда она узнает?

- Янина, у нас с тобой еще незаконченные дела. — спокойно так говорит Ростовский.

А я вот не спокойна. Совсем.

- Дем, давай о делах после завтрака! Янин, что ты поклевала как птичка? Давай вот оладушек, мёд, сметана. Это у меня всё деревенское, из моих Соснишек. Тётка мне возит, соседка. Я ей помогаю, она вот меня кормит. Угощайся.

- Спасибо.

- Нужно поесть. — рука Демида ложится на мою, а я вспоминаю ночь.

Эту же руку на моём теле.

На груди.

Он снова ничего не делал. Только трогал.

Может, ему этого достаточно?

Или нет желания продолжить?

Притворяется, что у него есть ко мне интерес?

Нет, так притворяться нельзя..

Мысль приходит, и я тут же замираю.

Господи, кто бы говорил?

Внезапно, меня одолевает приступ безудержного смеха.

Мне ли судить о притворстве!

Я столько лет верила, что я для Ивана единственная и неповторимая! Столько лет считала, что он искренен со мной!

Любит, желает, жажде!

Только меня одну!

А у него в это время был целый батальон боевых подруг.

Столько любовниц! Зачем?

Гарем мечтал иметь?

Возомнил себя султаном?

Успокаиваюсь, глядя как смотрит Демид.

- Янина, может борща разогреть? Я вчера сама сварила. Я вообще вкусно готовлю.

- Не сомневаюсь. Нет, спасибо большое. Нужно идти.

Идти.

А куда?

- Янина, собирайся, я отвезу. Ир, а ты... в общем, все свои дела по бутику и производству передашь моему юристу. Он скоро заедет.

- Меня хоть не грохнут, Ростовский?

- Тебе жизнь дорога, Ириш?

- НУ, я бы еще замуж вышла, ребёночка родила, - смеясь говорит она, а я с ужасом соображаю, что и её тоже, по сути, подвела под монастырь. Если бы не я со своим провальным планом... Может, и не стал бы Иван у неё ничего отнимать? Может это просто он решил подстраховаться?

Одеваюсь. Времени на укладку и макияж, конечно, нет. Забираю волосы в пучок, Ирина мне выдает что-то из своих средств по уходу, косметику. Наношу на лицо сыворотку, подкрашиваю ресницы и брови.

Достаточно. Можно было вообще ничего не делать.

Я же еду домой?

Или... мне опасно ехать домой?

Чёрт, вот же я вляпалась?

Может быть мне снова пойти на переговоры с Иваном?

Он не хочет развода? Окей. Я готова пока не торопиться. Пусть он получит то, что хочет. Какую-то должность, или мандат, место, о котором он мечтал, а потом..

- Янина, ты готова?

Киваю. Прощаюсь с Ириной, которая шепчет на ухо.

- Демид реально крут, не упусти.

В смысле? Она думает, что я и он...?

Её подмигивание просто добивает. С другой стороны — а что она должна думать?

Если она видела, что мы практически спали вместе?

Мне помогают сесть в машину, ремень пристёгивают:

- И куда мы едем?

- Тебе нужно заехать домой, Янина.

Удивлённо смотрю на него.

- Что? Тебе же нужны вещи? Документы? Твои, дочкины?

- То есть... ты хочешь, чтобы я всё-таки уехала от мужа?

- А ты хочешь остаться с ним?

Опускаю голову, поджимая губы.

Если бы я знала как лучше!

- Ты соберешь вещи, возьмёшь всё необходимое, у тебя есть доступ к сейфу?

К сейфу? Качаю головой.

- Нет. Иван не хранит в домашнем сейфе ничего такого. Там просто документы на квартиру, наши бумаги. Не уверена, что он не поменял код.

- Надо проверить. Возьмёшь оттуда только то, что принадлежит тебе. Ничего другого мне не нужно.

- Да?

- Поверь, я могу сам достать всё, что мне нужно.

- Почему ты тогда сам не пошёл войной на Яхонтова? Почему ждал?

- Откуда ты знаешь, что я ждал?

Выражение лица Демида невозможно прочитать. Но в его глазах я вижу что-то очень уверенное, острое.

Если он не ждал, то...

- Поехали. Не так много времени.

- А если Яхонтов дома?

- Он не дома.

- Ты уверен?

- Да, у него важная встреча. И будет он на ней до вечера, так что...

- Может быть я позвоню дочери, чтобы она приехала за своими вещами?

Ростовский хмурится.

- Так... давай так, я отправлю за ней водителя. Напиши ей, узнай, когда она сможет.

Да уж. Просто шпионский детектив какой-то.

Через полчаса я дома, достаю огромный чемодан. Скидываю всё, что хочу забрать.

Еще через полчаса приезжает взволнованная Ядвига:

- Мам, что происходит?

- Нам с тобой нужно уехать.

- Почему, мам?

- Так надо, дочь, оставаться тут не безопасно.

- А папа? Как же папа? Что с ним?

- Папа...

Как же сказать-то...

- Папа…

- Он ушёл кАрине, да?

Стоп.

Ядвига в курсе? Но..

Смотрю на дочь вопросительно, она закатывает глаза

- Мам! Ну не все же такие наивные как ты!

- В смысле?

- Да в прямом! Ты была так уверена, что ты у папы единственная и неповторимая!

Просто.

- Ты знала?

Выражение её лица меня пугает:

- Мам…

- Когда ты узнала? Как?

- О ком? Об Арине? Или о других?

У меня нет слов. Одни буквы.

Сажусь прямо на чемодан. Смотрю на дочь снизу вверх.

Я в шоке.

- Мам, ну не делай из этого трагедию. Все мужики изменяют.

- Неужели?

Не знаю, как отойти от этой новости. Нет, не от того, что все мужики изменяют, об этом я уже наслышана.

Не знаю, как принять то, что моя дочь, оказывается, в курсе бурной личной жизни своего отца.

- Мам, ну…

- Ты так просто об этом говоришь? А ты... когда ты выйдешь замуж, и…

- Я? Мам, ты с ума сошла? Я не выйду заму.ж Еще чего? Я прекрасно проживу без мужа.

- Но..

- Что хорошего в том, чтобы быть замужем? Чтобы муж выкинул тебя на старости лет как ненужную дрянь? Чтобы какая-то мелкая писюшка твоё место заняла, в твой дом вошла? Из твоей тарелки стала есть? Нет уж. Я уж лучше буду жить в своё удовольствие. И иметь столько мужиков, сколько захочу.

- Иметь?

- Да, мам. Заметь, я их буду иметь, а не они меня!

Я поняла. Поняла, что, наверное, уже ничего не понимаю в этой жизни.

- Ты... ты хочешь сказать, что остаёшься тут? С отцом?

- Меня никто не выгонял. Тебя, кстати, тоже. Папа хотел с тобой поговорить. Сказал это важно. А еще сказал, чтобы ты не вздумала сообщать об этом какому-то Демиду.

Так...

А вот это уже серьёзно.

32.

Чемодан собран.

А я вот я нет.

Не собрана, он слова совсем. Наоборот. Разобрана.

Когда?

Когда я упустила её? Что пропустила в воспитании дочери?

Без понятия.

Просто... нет слов у меня.

Иван хочет поговорить? И я не должна сообщать Демиду?

Отлично.

Я и не буду.

Демиду.

Но он ведь не сказал не сообщать Ирине?

И вообще, кто сказал, что я должна прятаться?

Переодеваюсь в деловой костюм. Навожу марафет.

Полчаса и я выгляжу так, как должна выглядеть владелица сети частных косметологических клиник.

Кстати, я придумала для них новое название. «Эстетик-медика» звучит теперь как-то слишком просто, без изюминки. А вот новое...

Новое заиграет новыми красками.

В клинике меня встречают немного насторожено — все боятся. Боятся всего.

Что нас закроют, что я их продам, что новый хозяин всех уволит.

Не волнуйтесь, девочки, хочется сказать, новый хозяин точно не уволит. Я найду способ с ним договориться. Пусть даже самый неприличный способ.

Захожу в свой кабинет. Сажусь в кресло. Откидываюсь.

Боже, как хорошо!

Как хорошо просто сидеть вот так на своём месте!

Как хорошо представлять, что вот сейчас позвонит администратор и скажет:

- Янина Вячеславовна к вам клиентка, по записи.

Как хорошо надеть халат, тщательно помыть руки, нацепить улыбку и войти в кабинет. Выслушать, посмотреть, обсудить, предложить варианты решения проблемы. И дальше действовать согласно протоколу.

Очистить лицо, нанести обезболивающую мазь, подождать, пока она начнёт действовать, в это время объяснить, что за препарат будешь использовать, в чём заключается его действие и когда ждать результат. Разумеется, рассказать о возможных побочных эффектах. Это если выполняешь биоревитализацию.

Уколы ботокса — другая схема, тут не требуется обезболивание. Некоторые пациентки, конечно, говорят, что больно. Но красота требует жертв?

Есть такая старинная поговорка, естественно французская: «Pour être belle, il faut naître belle, pour paraître belle, il faut souffrir» - «Чтобы быть красивой, нужно родится красивой, чтобы казаться красивой — нужно страдать». Но я стараюсь сделать так, чтобы мои пациентки не сильно страдали.

Как же хорошо было быть просто врачом. Тем, кто помогает. Тем, кто делает людей счастливее.

Дверь в кабинет открывается без стука.

- Янина.

- Здравствуй, Иван.

- Обязательно было устраивать этот цирк?

- О чём ты?

- Тебе было скучно жить, да?

- Иван, давай…

- Захотелось поиграть в богиню Кали”?

- Боже, ты знаешь кто такая Кали? Откуда?

- Что ж... давай поиграем.

Поиграем, Иван, вот только ты не Шива. Как бы тебе этого не хотелось.

- Я просил тебя по-человечески, Янина, успокоиться, просто жить дальше. Что же делаешь ты? Ты связываешься с человеком, который... Который мечтает меня уничтожить. Молодец, жена. Нечего сказать. Только вот ты не учла одну маленькую деталь. Если твой Демид попробует уничтожить меня, он ведь уничтожит и тебя. Мы же с тобой вместе, родная, как иголка и нитка, понимаешь? Потянут меня —потянешься и ты. Не будет больше всего вот этого — он разводит руками, словно осеняя стены моего кабинета. — Ничего не будет. Понимаешь? Заберут всё не только у меня, но и у тебя. Ведь мы семья. Ведь ты не открыла бы эти клиники, если бы не я.

Я молчу. Пока мне нечего возразить.

Я знаю, что он не прав. Я открывала клиники без его помощи. Он только снисходительно делал вид, что помогает. На самом деле только мешал. Но я справилась. Тогда я не знала, что Иван мне мешает.

Что ж...

- Но я хочу сказать даже не об этом, Янина. О другом. Ты уверена, что у твоего приятеля получится, да? И он уверен. Ай-яй-яй... Только господин Ростовский не знает, что векторы немного поменялись. Полюса уже не те. То, что раньше было белым — теперь чёрное. И наоборот. Всё движется в этой жизни. Всё растёт. Всё изменяется. Ростовский уверен, что он на коне, на самом деле да, конечно. Он на коне, но я оседлал куда более мощную фигуру.

Иван усмехается, вальяжно, важно. Доволен собой.

- Ты не хочешь сделать процедуру?

- Что? — морщит лоб, не понимая о чём я и ради чего прервала его пламенную речь.

- Биоревитализацию. Кожа будет лучше, скинешь лет пять точно. Станешь таким свеженьким.

Иван застывает, моргает, смотрит на меня как на умалишённую.

- Ты... серьёзно, Ян?

- Почему нет? К нам многие мужчины приходят. Это безопасно и эффективно.

Иван усмехается.

- Ростовскому предложи, ему не помешает...

- Он тебя моложе на десять лет.

- Да мне плевать моложе он, старше! Он зарвался! И строит из себя... - Иван резко меняется в лице, улыбку как ластиком стёрли, брызжет ядом. — Серый кардинал, мать твою.

- Иван, объясни мне, то, чего ты так хочешь добиться стоит всего этого?

- Чего?

- Нашей жизни? Нашей семьи? Наших детей?

Прищуривается.

- Ты думаешь, Ростовский такой хороший парень, да? Небось, рассказал тебе, как я убил его жену. Такая печальная история. Вот только убийца совсем другой человек.

- Неужели? — я знаю, что сейчас будет рассказывать Иван. Знаю. Но его версия интересна.

- Именно. И я могу доказать. У меня есть запись нашего последнего разговора, вернее, её звонка, где она жаловалась на то, что с ней сделал Демид, понимаешь?

Там всё сказано очень чётко. И всё ясно.

- И что?

- Так, ничего. Просто еще раз убеждаюсь, что в людях ты не разбираешься, Янина.

- Это факт.

- Да, кстати, просто, чтобы ты знала — я договорился с Эвелиной. Квартиру оставлю ей. Кредит выплачу. Пусть дальше строит из себя Коко Шанель.

- Она обрадовалась?

- Еще как. Лучший минет в моей жизни.

- Поздравляю.

Господи, о чём мы говорим?

- И с Викулей я тоже всё решу полюбовно. Не сомневайся.

- Я рада.

- Понимаешь, что во всей этой вашей компании сейчас страдаешь только ты? Ты пришла к ним, надеясь, что вместе, втроём вы сможете меня наказать, да?

Отомстить хотела? За что?

- Ну... наверное, за твою измену? Или...

- Мои измены. Да, да, Янина, не бойся говорить о них во множественном числе.

Мои измены! Это было! Их было много. И говорить об этом сейчас можно. Сейчас, когда мы вдвоём, поняла меня?

- Поняла, Иван, поняла...

- Ты хотела сделать мне больно, а по факту страдаешь сама. Разве же это справедливо, Яночка? Конечно нет. Поэтому я предлагаю тебе не страдать.

- А что делать?

- Выполнить мои условия и жить дальше.

- Жить? Как жить? С кем? С тобой?

- Нет, с папой римским. Янина! Испытываешь моё терпение!

- Прости... - лихорадочно соображаю, что же мне делать. Что? Ну, что?

- Янин, я не хочу, чтобы ты пострадала. Поэтому, пожалуйста, давай закроем темы разводов.

- Закроем?

- Да, раз и навсегда

- Как?

- Просто. Считай, что я раскаялся. Что я прошёл долгий путь прощения. Осознал.

Понял. Постиг.

-А ты... постиг?

- Янина, я хочу, чтобы у нас всё было как раньше, понимаешь? Нет, не так. Я хочу как лучше. Я делаю всё, чтобы с тобой всё было хорошо, и с нашими детьми тоже.

И с бизнесом. Твоим. Понимаешь?

- То есть я должна что сделать? Отмотать назад и забыть? Или…

- Можешь не забывать. Просто принять и простить.

- А дальше что?

- А дальше... Дальше мы просто живём как раньше.

- А Ярослав?

- Что Ярослав?

- Он тоже живёт как раньше с Ариной или что? Я не понимаю?

- При чём тут Ярослав и Арина? Они разведутся. Это не играет роли. Главное мы.

Ты и я.

- Мы живём как раньше.

- Да, молодец, всё правильно.

- И как долго?

Иван усмехается, смотрит мне прямо в глаза

- Пока смерть не разлучит нас.

Ах-ах. Красиво.

Что ж...

- И что, если я согласна?

- Всё возвращается на круги своя. Всё хорошо. Всё прекрасно. Мы живём нашу счастливую жизнь.

- А если я говорю тебе нет?

- Нет?

- Да. Если я скажу — нет. Я так не хочу?

Снова эта усмешка. Такая лукавая. Как у змея искусителя

- Ничего не изменится, Янина.

- В смысле?

- Финал тот же.

- Какой финал?

Пока смерть не разлучит нас.

33.

Пока смерть не разлучит нас.

Как же ты прав, милый!

Как же ты прав.

Иван уходит, уверенный в том, что я сделаю всё так, как хочет он. Ведь для меня так много поставлено на карту.

Карьера, бизнес, дети, жизнь.

Моя жизнь.

Он обещает мне всё забыть и простить.

Он собирается меня простить.

Дорогая, ну, мы же квиты? Ты отомстила? Сходила налево? Понравилось? Хорош Демид Ростовский?

- Хорош.

- Не сомневался в этом. Значит, удовольствие ты получила.

- Получила.

- Молодец, дорогая. Но впредь давай всё-таки придерживаться традиционной модели брака.

- То есть? Он гуляет, она сидит дома и ждёт?

- Ну вот; ты же у меня умница!

Улыбаюсь. Да, я умница. Он даже не представляет, какая.

- Я еще поработаю, дорогой, у меня клиентка.

- За тобой заехать?

- Не стоит, милый, я приеду сама.

- Ты приедешь, Янина. — не спрашивает, утверждает.

- Я приеду, Иван.

- Умница.

Дважды за день я умница, что ж...

- Я надеюсь, ты меня услышала, дорогая, и всё поняла.

- Да, дорогой.

Я всё поняла.

Жаль, что так поздно.

Что ж...

У меня на самом деле клиентка.

Ирина.

Или Эвелина.

Которой мой муж оставил квартиру на «Патриках» и выплатил долги. За лучший минет.

Хотя... Стоп, не оставил и выплатил! А «оставлю и выплачу». Он ведь так сказал?

Будущее время. Будущее, которое легко можно изменить.

- Давай я тебе ботокс, что ли, уколю?

- А что, пора?

- Нахмурься?

Внимательно смотрю на Ирину, сейчас просто как профессионал. Кожа на лбу морщится, слегка, но морщится.

- Когда делала последний раз?

- Что я помню? Надо переписку с салоном поднять.

- Не надо, давай, садись в кресло.

- Может, не надо?

- Боишься что ли? — усмехаюсь, поднимая бровь.

- Ну, не то что бы... Ты просто нервничаешь.

- Я? Я спокойна как удав. И вообще, когда я работаю я успокаиваюсь.

Это правда:

Работу свою я люблю, и действительно расслабляюсь, и успокаиваюсь, когда работаю.

Поэтому я протираю кожу Ирины составом, очищающим кожу, беру специальный карандашик для разметки, прошу её еще раз нахмуриться, потом улыбнуться, потом наморщить нос, еще раз улыбнуться.

У каждого пациента уникальная мимика, и к каждому нужен индивидуальный подход.

Кому-то достаточно сделать только лоб, и будет хороший результат, кому-то лба уже не хватает, кому-то нельзя делать какую-то часть лица, потому что сработает эффект компенсации. Не будет мимики лба, но зато усилится мимика у глаз, и там появятся или станут более глубокими морщины.

Может, кому-то и кажется, что косметология это легко и просто — подумаешь, сделала пару укольчиков, бабки получила и в шоколаде.

На самом деле, учиться делать эти укольчики не легче, чем учиться, например, пломбировать зубной канал или удалять зубы мудрости. Косметология не самая простая область медицины. Да их и нет, простых.

Я не только медицинский институт оканчивала, я еще проходила обучение в разных центрах, изучала новые методики, новые препараты, их действие, возможные побочные эффекты, риски.

Всё для того, чтобы пациентки выходили из моего кабинета не просто красивыми и довольными, но еще и здоровыми.

Разумеется, у меня тоже были неудачи — увы, как у любого врача, да, собственно, как и в любой профессии.

Были моменты, когда не получалось донести до пациента, что то, что он просит делать не стоит.

В памяти сразу всплывает история с подругой Нателлой, актрисой, которая ходила ко мне несколько лет и вечно была чем-то недовольна. То больно ей, то филер встал не так как она хотела, хотя я предупреждала, то губы получились маленькими.

Однажды, она пришла и потребовала уколоть ей ботоксом только лоб и всё. Я оценила мимику и попыталась объяснить, что только лоб делать нельзя, как раз из-за того, что поплывёт мимика в других местах.

- Ну, раньше же ты делала?

- Раньше делала, Нат, но раньше, прости, ты была моложе на семь лет.

То есть я старая? И должна травить теперь всю морду?

- Нат, я объясняю.

- Мне не надо объяснений, я хочу только лоб и всё. Я клиент, клиент всегда прав.

- Нат, ну, давай серьёзно. Ты мне доверяешь? Я профессионал. Я знаю как.

- Я тоже знаю. Колют только лоб все и у всех всё нормально. Сделай мне лоб!

- Нат, я не знаю, как там все делают, но ты не права.

- Сделай мне лоб, что не ясно?

- Ты меня учить будешь, что мне делать и как колоть? — я не выдержала, она меня реально выбесила.

-Да, буду учить, если ты сама не понимаешь. Мне нужен лоб, я не буду платить за то, что мне не нужно.

- Нат, ну, представь, я приду на съемочную площадку и буду учить тебя как играть, как текст произносить, тебе понравится?

- Я не поняла, ты вообще о чём?

- О том, что ты профи в своём деле, а я…

- А ты вообще не профи! Ты сидишь на своих уколах потому, что больше ничего не умеешь. Ботокс уже вообще давно никто не колет, это вредно. Сейчас все ставят тейпы! Я вот месяц в тейпах хожу, и посмотри на меня! Посмотри на мою кожу!

Я смотрела. Выглядеть она стала хуже. Морщины появились там, где не было.

Господи, какие тейпы? Кто ей сказал эту ересь?

- Нат, давай я сделаю то, что я знаю и умею.

- Я сказала лоб и всё.

В итоге я не стала делать лоб, и она ушла обиженная, чтобы вернуться через пару месяцев в слезах — тейпы не помогли. Ей вместо роли любовницы олигарха предложили роль его мамы.

Рассказываю эту историю Ирине, она старается не смеяться пока я провожу процедуру — оказывается она тоже знает Нателлу.

- По продюсерам в своё время скакала, быстрее чем эскортницы по олигархам. А строила из себя такую правильную.

Я молчу — что тут скажешь? Возможно, цель оправдывает средства? Хотя большой звездой Нателла и не стала, но заработала на квартиру в столице, машину, дачу, и ведёт кулинарное шоу на одном из кабельных, заштатных каналов. Вышла замуж, родила троих детей. Всё у неё хорошо.

- Всё, Ир, погоди, сейчас уберу точки, протру антисептиком и всё:

- Красота — страшная сила.

- И не говори.

- Может губки еще подколем?

- Губки у тебя и так шикарные, не вздумай пока колоть, лет через пять придешь, сделаем чуть-чуть.

- Ну... может я хочу сейчас свисток? Буду котироваться лучше.

- Уймись, сейчас наоборот ценится природная красота.

- Уу, это кто тебе сказал? Сантехник Никитич? Или канал «Россия-1»? Ты бы послушала, что мужики говорят Знаешь, я вот думаю, выйду на пенсию —обязательно книгу напишу.

- Будни содержанки?

- Нет, настоящие мысли миллиардеров о женщинах. Будет бестселлер. Потому что если большинство из нас узнает, что мужики думают и говорят...

- Что же случится?

- Мировая бабская революция случится! И вернётся матриархат А этих…будем водить на поводках и стегать плётками за непослушание. Кстати, о плётках! Ты бы знала, сколько этих богатеньких Буратино на самом деле «нижние».

- Какие?

- Боже, Янка! Ну, «нижние»! Которым нужна госпожа!

- Госпожа?

- Так, ты и этого не знаешь?

- Уволь, Ир! Не знаю, и знать не хочу!

- Да ладно! Главное, что твой не такой.

- Мой? Иван?

- Нет, Иван не твой. Я о Ростовском.

- Ростовский тоже не мой.

- А чей же, интересно? — низкий бархатный баритон рокочет, и я дергаюсь. Хорошо, что в руке уже не шприц, а просто ватный диск.

Улыбается нагло, а у меня почему-то внутри всё вспыхивает, как у девчонки, на которую обратил внимание самый популярный мальчик в школе. Сравнение, конечно, идиотское, но ведь это именно пресловутые бабочки в животе?

- Добрый день, вообще-то я тут работаю с пациентом, нужно стучать.

- Уже вечер, пора заканчивать работу, нас ждут великие дела.

- Дела? Интересно... Ну, вообще-то мне нужно домой.

- Домой? — Ростовский иронично поднимает бровь.

Да, меня муж ждет.

34.

Я реально еду домой.

Готовлю ужин. Медальоны из курицы, овощи на гриле, еще нарежу салат.

Спрашиваю дочь как дела в институте. Она отвечает, что всё хорошо, готовится к курсовой и к докладу, еще собирается на конференцию в Питер.

Отлично.

Звоню сыну. Грустный. Злой. Весь в работе

- Ты где мам?

- Дома.

Молчание.

- Ты... с отцом?

- Да.

Молчание.

- Мам... я приеду и заберу тебя.

- Сынок, спасибо.

- Мам, правда, я…

- Ярослав, у меня всё хорошо, я тебя люблю. Ты у меня самый хороший сын.

Самый лучший, веришь?

Молчание.

- Да.

- Вот и прекрасно. Верь. Всё будет хорошо.

- «Верю любому зверю, а ежу — погожув» - говорит сын.

Так в его детстве говорила бабушка Ядвига. Бабушка Ивана. Она очень любила эту присказку.

И я её полюбила тоже.

Верю любому зверю...

Жаль, что нет текилы.

Или не жаль.

Прекрасно, что нет текилы.

Хочется выпить. Просто для лёгкости. Вспоминаю о подаренном подругой Раей Мартини. И сок есть. И тоник.

Смешиваю себе коктейль. Лёд добавляю. Трубочку даже нахожу. Красота.

- Мам?

- Что?

Поворачиваюсь и гляжу на дочь с улыбкой.

- Всё нормально?

- Всё хорошо.

- Ты хотела уехать.

- Я осталась.

- Думаешь, так будет лучше?

Она смотрит как-то странно. Не надо так смотреть, моя девочка. Не стоит.

- Думаю да. Я приняла решение.

- Решение?

- Да, мы с твоим отцом договорились.

- Договорились?

- Не повторяй слова, ты не эхо. Договорились оставаться счастливой семьёй.

- Неужели?

Она не улыбается. А я наоборот — широко.

Не стоит только переигрывать. Никому из нас. Ни ей, ни мне.

Улыбаюсь и делаю глоток.

Вкусно. И главное — я сохраню ясность ума.

Это же просто Мартини? И просто сок. И тоник. Лед.

Мне кажется я вся изо льда.

Но сейчас, здесь я в большей безопасности, чем где бы то ни было.

Это правда.

- Поможешь накрыть на стол?

- Будет ужин?

- Я приготовила.

- Хорошо. Что нужно?

- Достань, пожалуйста, тарелки из шкафа. Те большие, с гусями.

Когда-то я обожала этот чешский сервиз. Собирала всё. Было очень китайской подделки, а я искала настоящее.

Я вообще всегда искала настоящее.

Может, поэтому не заметила подделку рядом

- Прекрасно. Ножи, вилки

- Ложки надо?

- Нет, я возьму для салата лопатку.

О, да! Еще же нужно порезать салат!

Много.

- А что на ужин?

- Курица и овощи.

Усмехаюсь. Доставая из корзинки помидоры и перец

- Что, мам?

- Анекдот вспомнила.

Еще мне нужны огурцы, сельдерей, лук... овощи.

- Расскажешь?

- Он немного политический, но… в общем! Президент с членами правительства в столовой, подходят на раздачу. Президент первый, его спрашивают — что желаете?

Он отвечает — мясо. Официант — а овощи? Президент бросает взгляд на правительство и отвечает — овощи тоже будут мясо.

- Смешно.

- Да.

Она не улыбается. Улыбаюсь я.

Овощи…

Иван очень стремится попасть туда. К овощам. И попадёт.

Очень круто попадёт.

Думаю так, и режу лук. С ненавистью.

Не плачу. Лук не злой.

А вот я злая.

Ведьма.

Ведьмы же не простые, ох какие не простые.

И умеют претворяться феями, да?

И не только феями.

Милыми жёнами, которые знают своё место, которые боятся потерять положение и жизнь.

Ведьмы умеют:

За это их раньше и сжигали.

Иван приходит к восьми.

Порядочные женщины после шести не едят — так говорили во времена моей молодости.

Но я не порядочная и уже не молода.

Улыбаюсь, подхожу ближе.

Интересно, если я попытаюсь его поцеловать в щеку я спалюсь?

Спалюсь. Не стоит переигрывать.

- Папуля, привет. У нас ужин.

- Ужин — это хорошо. И что на ужин.

- Мясо и овощи, - опять улыбаюсь, у меня скоро губы треснут и ботокс разойдется от напряжения.

Хорошо, что я выпила. Мне легко.

Интересно, знает ли Иван анекдот про мясо и овощи?

Ужин проходит на удивление тихо. Дочь рассказывает про свои институтские дела, я про то, что пришли новые корейские препараты, Иван говорит о новом тендере, о том, что общался с мэром.

Семейная идиллия.

Посмотреть со стороны — идеальное семейство. Не хватает сына.

- Дорогая, а как ты себя чувствуешь?

- Я? — странный вопрос. Или не странный. — Я хорошо, нормально. С утра голова немного болела, но я выпила ибупрофен.

- У меня тоже болела голова, да.

- Магнитные бури.

- Да, и нервное напряжение.

- Это тоже.

- Может, отправить тебя в санаторий? Ты же давно не отдыхала?

- В санаторий? Прекрасно, где-нибудь на Мальдивах.

Иван смотрит на меня удивлённо.

- Хочешь на Мальдивы?

- Почему бы и нет?

- Ну... почему ты сразу не сказала? Выбери отель, я оплачу.

Аттракцион неслыханной щедрости.

- Я бы и Ядвигу взяла, дочь, ты как?

- Мам, у меня вообще-то учёба!

- Ты ведь ни разу не пропускала? Неделька отдыха не помешает.

- Я не могу, у меня курсовая и... Я же в Питер еду!

- Когда ты едешь?

- Ну, недели через три.

- Вернёшься с Мальдив и поедешь в Питер.

- Мам, я..

- Ядвига, мама хочет, чтобы ты поехала с ней. Мне тоже так будет спокойнее.

Вижу массу негативных эмоций на лице дочери.

Мне бы она уже всё высказала, но папу любит и жалеет.

Тогда я выбираю тур?

- Да, я переведу тебе на карту сколько надо.

- Ну, сейчас думаю надо тысяч семьсот, миллион. Если не супер-лакшери отель...

- Выбери супер-лакшери. Не скупись, Янина. Я оплачу.

Ты ж моя зайка! Он оплатит!

Какая прелесть.

- Спасибо, кстати, всё было очень вкусно.

- Спасибо тебе.

- Я поднимусь в кабинет, поработаю?

- Конечно, милый.

Опять улыбаюсь, он наклоняется, чтобы чмокнуть меня в щеку.

- Расслабься, Янина, - говорит тихо, еле шевеля губами, - Всё будет хорошо.

Мальдивы — это ты круто придумала.

Круто, конечно.

Интересно, ему хочется меня придушить?

Мне бы хотелось.

- Мам, - говорит дочь, когда мы остаёмся одни, - мне рили не очень удобно лететь куда-то сейчас.

- Понимаю, но папа сказал, что ты полетишь, поэтому собирай вещи. Только сначала загрузи посуду в посудомойку. И не забудь включить.

Ухожу в спальню. Достаю телефон, открываю приложение агрегатора туров.

Мальдивы, значит.

Лакшери.

Открываю «телегу», захожу в тайный аккаунт.

«Как ты там?» - сообщение от Ирины

«Всё хорошо?» - это от Демида.

«Всё прекрасно, лечу на Мальдивы». — отвечаю обоим.

«Умница». — это пишет Ростовский. — «Будь осторожна, дорогая».

«Ты тоже, будь»

«Пиши какой отель, я с тобой». — это Ирина.

«Опасно, не будем рисковать». — отвечаю ей.

«Ты сучка, Янина Вячеславовна! Просто не хочешь, что бы я отдохнула! Стыдишься подружки-эскортницы?» - и много гневных и смеющихся смайликов.

«Не считаю тебя подружкой, сучка! Ты спала с моим мужем» - тоже со смайликами.

«С ним все спали! Это не считается!» - отвечает она и я уже смеюсь до слёз. Мне на самом деле смешно.

Ведь реально же, все спали с моим мужем, даже я! Только я не знала, что я стою в очереди.

И еще я не знала, что меня сдадут в утиль.

И про то, что я буду бороться тоже ничего не знала.

Выбираю отель.

Не скромный.

Всё включено. Вилла на воде. Прямой перелёт:

Бабла немеряно.

Но мне не жалко — не моё же!

Кидаю ссылку Ивану. И фото загранпаспортов, хотя у него должны быть, ну, чтобы не искал.

«Может, прилететь к вам на пару дней?»

«Конечно, дорогой! Прилети!» - и смайлик-сердечко. Как без него?

«Я подумаю, у меня как раз важное мероприятие в Кремле, через пару дней после вашего отъезда, потом решу».

«Прекрасно, Иван, я буду очень рада». — звучит не слишком лживо?

Даже если так.

Мы же всё понимаем, да?

«Да, дорогая, есть еще одно мероприятие, тоже в Кремле, на которое ты должна пойти со мной. Послезавтра».

«Хорошо, что по дресс-коду? Вечерний?»

Интересно так переписываться с мужем, который сидит в соседней комнате, да?

Дверь открывается.

- Я завтра пришлю к тебе стилиста, он подберёт выход.

- Спасибо.

- В день мероприятия нужна укладка и профессиональный макияж.

- Я напишу своему мастеру.

- Хорошо, Янина.

Иван подходит ближе. Наклоняется, берёт мой подбородок своими пальцами.

- Ты хорошо выглядишь, дорогая.

- Спасибо.

Кто говорил, что я старая?

- Ты вообще у меня редкий бриллиант.

Чуть морщу бровки, словно готова заплакать, хотя я не готова.

- Ты подарок судьбы, Янина, я не устаю благодарить её за то, что она столкнула нас, что мы столько лет были счастливы вместе.

В голове начинает звучать глупая мелодия из старого, пошлого, но смешного, ситкома.

«Я каждый жест, каждый взгляд твой в душе берегу. Твой голос в сердце моём, звучит звеня. Нет, никогда я тебя разлюбить не смогу

И ты люби, ты всегда, люби меня...»

Я даже текст вспомнила! Всегда люби меня.

Иван уходит. В кабинет.

Я в спальне.

Прекрасно. Значит, послезавтра я иду с любимым супругом в Кремль, а потом лечу с дочкой на Мальдивы.

Кажется, жизнь удалась, да?

«Завтра ты должна быть на работе утром. Я заеду».

35.

- У вас шикарная фигура. — спокойно оглядывает меня милая девушка-стилист, чуть старше моей дочери.

- Спасибо. — на самом деле я в курсе, но комплимент в любом случае приятный. За последние недели я похудела — не удивительно. Хорошо, что лицо не осунулось.

Не сморжопилось... Смешное словцо, которое любит повторять Рая.

Любимый мужчина Раи — известный ресторатор, шикарный мужик. Они поженились, ждут малыша, вернее малышей, целых двух. Рая позвонила мне в лёгком шоке. Я разговаривала с ней и думала — какая молодец! Просто взяла и развелась с мужем!

Нашла шикарного адвоката, поделила имущество. Не позволила бывшему оставить себя ни с чем. А ведь там тоже была ого-го какая история. Её родственники мужа чуть не посадили, подбросили в машину белый порошочек. А потом еще и на ресторан её мужчины организовали нападение — кинули бутылку с зажигательной смесью, благо, никто серьёзно не пострадал. И Рая через всё это прошла и счастлива!

И я тоже пройду. И тоже буду счастлива.

Даже если одна.

- Цвет марсала весьма актуален. Или бронза. Оба платья отлично сели.

Да, отлично. Хотя я бы предпочла красный. Прямо яркий красный цвет.

Но я понимаю, что на приёме в Кремле это может быть не столь уместно. Да и слишком выделяться не хочется.

- Марсала.

Туфли к платью у меня есть, стилист одобряет. Подбирает бельё. Украшения.

Простое колье — цепочка из бриллиантиков. К нему серьги, тоже просто бриллиантовая ниточка. Кольца.

Мы со стилистом заканчиваем быстро.

Я попросила еще привести мне что-то новое для пляжного отдыха. Выбираю пару нейтральных купальников, парео, вязаное хлопковое платье. Три сарафана.

Шлепанцы, сабо, шляпу и очки.

К отдыху готова.

Почти.

Чувствую внутреннюю вибрацию, когда еду в клинику.

Демид появляется неожиданно. Выглядит странно - на нём какая-то спецодежда.

Я встречаю его в коридоре, и он глазами показывает мне на подсобку.

Что за игры? Шпионские, блин...

- В чём дело?

- Кажется, за вами следят, моя дорогая.

- Сколько дают за убийство?

- Чем я провинился?

- Не ты.

Демид усмехается

- Как ты?

Пожимаю плечами. Разве непонятно?

Я иду в Кремль, увижу президента и кучу важных людей, не важно, что все они овощи, по сути. Овощи в его, президента, тарелке.

И муж мой, такой же овощ,

И Демид.

Хотя нет, Демид не овощ, скорее соус. Тот, кто соединяет мясо и овощи, придаёт пикантность блюду. Усмехаюсь своим мыслям.

- Что?

Ничего.

Что он спросил? Как я?

Ах да...Кремль, а потом — Мальдивы, премиальный отдых, возможность побыть с дочкой и самой с собой.

Подумать:

Хотя я в последнее время только и делаю, что думаю.

Надо было позвать Эвелину. С ней точно было бы весело.

- Так и будешь молчать?

- Я ужасно, Демид. Ты это хотел услышать?

- Чёрт.

Очень быстро меняется наша дислокация, меня оттаскивают вглубь подсобки, прижимают к стене.

Я не успеваю запротестовать. Он меня целует. Вкусно так. И жадно.

- Яна.

- Ещё.

Не знаю, зачем я прошу. Надо ли мне это?

Наверное да, надо..

Это просто как спасательный круг.

Когда весь мир вокруг рушится, я хватаюсь за ощущения, за новые эмоции, за страсть.

- Ведьма ты.

-Да.

- Не знаю, как... Ты...Думаю о тебе постоянно.

- Обо мне или о моём муже? — дыхание сбивается. Я вся горю.

- Мне плевать на твоего мужа. Он уже не конкурент. Не игрок.

Демид говорит тихо, голос у него такой... густой... как горячий шоколад.

Обволакивает. Заставляет расслабиться. Одурманивает Как и его близость, прикосновения.

- Янина...

- М-м-м._

- Это не должно быть вот так. В подсобке. — голос еще ниже, ещё глуше.

Инфернальнее.

Подсобка.

Тут не грязно. У меня в клинике везде почти стерильная чистота. В этой комнате хранятся расходные материалы. Не стерильные. Салфетки, полотенца, одноразовые простыни, одежда персонала, туалетная бумага, мыло, гели для душа, прочая дребедень.

Тут темно. Места мало.

Окон нет.

Вентиляция слабая.

Дышать тяжело.

Я хочу этого.

Хочу, чтобы это произошло именно так.

Поэтому я задираю ногу.

На мне чулки.

Белья нет.

Я не ждала клиентов. Я ждала Демида.

Халатик узкий.

Я впервые в роли такой вот соблазнительницы.

Маты Хари.

Я не уверена ни в чём.

И в то же время уверена абсолютно.

Мы должны это сделать.

Вот так.

- Ведьма...

Нет, вообще нет. Я просто заколдованная фея.

Сильно заколдованная. И чтобы меня расколдовать ему придётся это сделать.

- Ян-ннна...

- Пожалуйста.

Я прошу. Именно прошу. Таким нежным голосом. Так тихо. Так смущенно. На самом деле так. Хочу вот так.

Боже!

Как я хочу!

Мне кажется, это произойдёт и всё в моей жизни изменится.

Словно действительно спадёт колдовство злого мага, волшебника.

Я снова стану счастливой собой.

Ложь, конечно. Не стану.

Я стану счастливой другой.

Хотя может быть это и есть именно я? Та, кем я буду.

- Яна. черт...

Он очень возбужден. На нём эта чёртова униформа, комбинезон. Он снимает его, и я прыскаю от смеха, и он улыбается.

Мы как подростки.

Что-то в этом есть.

Пальцы раздвигают мои складки, он смотрит размазывает влагу В голове нарастает шум.

Что я делаю?

Всё правильно.

Он трёт, усиливая удовольствие, распаляя, заполняет пальцами. Трахает пальцами, медленно, намеренно не спеша, дразня. Потом пальцы пропадают, я теряюсь, а потом вижу их у своего лица, и у его, он... облизывает.

Это... это возбуждает. Внизу живота пожар. И острая пульсация желания.

Он облизывает свои пальцы, испачканные моим соком. Потом подносит их к моему лицу, заставляя меня их вылизать.

- Пососи.

Сглатываю. Подчиняюсь.

Всё плывёт. В воздухе стойкий аромат похоти.

Толчок.

Боже...

Я не готова. И это еще острее.

Нереально.

Хорошо.

Я словно теряю сознание. Теряюсь...

Отдаюсь.

Подаюсь вперед, помогая ему меня заполнить.

Почему так туго, места мало? У меня там всё скукожилось уже что ли? Или это просто он такой…Объемный? Да, он большой, я помню.

Голова кружится.

Что я творю?

Мне до хрена лет, у меня полный пиздец в жизни, всё кувырком. И это как вишенка на торте — трахнуться с незнакомцем в подсобке клиники. Да, он почти незнакомец, что я о нём знаю? Его мысли? Нет. Его чувства? Нет.

Волнует это меня? Я думала нет, но да.

Я ошибалась.

Ошибаюсь.

Во многом.

Во всём.

Я ошибалась, думая, что это мне нужно, что это мне поможет.

Что я буду чувствовать себя лучше, словно я получила реванш. Заплатила той же монетой.

Кому? Мужу? Мне плевать на него уже.

Полностью.

Мне просто хочется, чтобы он горел в аду, но это другое.

Этот секс.

Это всё совсем по другой причине. По причине, в которой я себе боюсь признаться.

Этот секс не месть, не необходимость, не плата, не повинность, не обязанность.

Я просто, блядь, хочу этого мужика.

Животно. Грубо. Дерзко. Остро.

Хочу отдаться ему. Хочу ему принадлежать. Хочу, чтобы он меня взял.

Хочу получить вот это. То самое.

Обладание.

Хочу дать ему право на своё тело.

Нет.

Все не то, не то, не то.

Я любимой быть хочу.

Хотя бы притвориться.

Лю-би-мой!

И единственной.

Вот так.

Пусть всё ложь.

Я поверю. На один день. На час. На мгновение.

- Что ж ты так много думаешь, а?

Открываю глаза. Тону в его. Красивые какие. Я не замечала. Или замечала? Они как чёрная дыра, затягивают меня. Не вырваться. Я уже там.

Это мой горизонт событий.

Это моя пустота.

Мой вакуум.

И моя наполненность.

- Ян-на.

- Ещё... ещё.

Как он хорошо это делает.

Боже... как хорошо!

Плевать, что вот так. Что непонятно, что между нами. Что мы в подсобке. Что мы не на кровати с белыми простынями. Что это так спонтанно. На самом деле более чем запланировано, учитывая, что я без белья, а у него с собой презерватив, который он надел, я даже не помню когда.

Плевать сколько мне лет.

Возраст — это цифры, которые не в паспорте, а в голове в данный момент.

Сейчас мне двадцать, и я девственница. Я отыгрываю свою роль, усиливая удовольствие.

Боже, как хорошо!

Я не знала ничего другого. Никого.

Только этот мужчина во мне.

Да.

Это глупо, то, что я делаю? То, что я чувствую себя юной?

О, нет, поверьте. Это более чем нормально.

Если у вас случится подобное — вы поймёте.

Разум не стареет. Душа. Чувства. Они бессмертны, поэтому возраста у них нет.

- Яна... Яна...

- М-м-м..

Стонем друг другу в губы. Нам хорошо. Делим удовольствие на двоих. Не спешим.

Наслаждаемся.

- Яна.

- Хорошо... мне хорошо... хорошо...

Да, да, да... Еще немного, еще...В коридоре какой-то шум, я не помню, закрыла ли я подсобку. Не плевать ли?

- Я закрыл.

Хорошо.

Остро!

Его много. Он большой. Я кайфую. Еще чуть-чуть. Еще немного. Быстрее, давай, пожалуйста, быстрее, еще, еще, еще... господи...

Я не понимаю, что говорю это вслух. Мне плевать.

Я чувствую, как внутри всё сжимается, скручивается, словно молекулы, атомы притягиваются ближе, увеличивая критическую массу, а затем происходит взрыв.

Взрыв сверхновой.

Сверхновой меня.

Мне не просто хорошо. Я сама перерождаюсь, рассыпаясь как фейерверк измелких частиц и собираясь вновь. Такая же, но другая.

Счастливая?

В моменте — да.

Боже...

Он дышит тяжело, хрипло выстанывая удовольствие. Целуя.

Кончил... чувствую, как он расслабляется, слегка придавливает меня.

Вдох, выдох, вдох...

- Яна.

- Мне пора..

- Всё будет хорошо. Ничего не бойся.

- Я не боюсь.

- Я боюсь.

- Почему?

- Потому что я не должен тебя отпускать к нему. Потому что у меня крыша едет.

Потому что я боюсь совершить ошибку.

- Какую?

- Убить его. Просто убить.

Хочется смеяться. Не знаю почему. Может потому, что мне хорошо?

Просто хорошо.

- Почему ты смеешься?

-А ты?

- Я не знаю.

Мы оба знаем, на самом деле.

Потому что мы счастливы, и это неправильно. Или правильно.

- Увидимся.

Не знаю, почему он так говорит.

Странно.

Словно обещает что-то совсем другое.

Чего я не ждала от этой своей глупой, бабской мести, так это того, что впаду в зависимость от другого мужика.

В ту самую зависимость.

Эмоциональную.

Дело не в том, что я завишу от его помощи. Не в том, что если он не будет на моей стороне — я проиграю.

Дело в том, что я хочу, чтобы он был рядом. Чтобы его пальцы были так же испачканы и член глубоко.

Что со мной?

Кто знает ответ?

Я просто боюсь произнести это вслух.

Даже наедине с собой.

Вечером в Кремле я вижу его. В идеальном костюме. Идеального. Под руку с милой дамой. Плевать, кто она. Рядом с ним наш гарант. Обстановка неформальная, неофициальная. Они общаются, смеются. Точно решили пару важных мировых проблем.

Смотрю на мужчину, которого знаю, как Демида Ростовского и не знаю вообще.

Я ведь не влюбилась в него?

Старая дура.

Нет Не старая.

И не дура.

Ведьма.

Ведьмы не стареют.

36.

- Ты прекрасно выглядела сегодня, Янина. Есть какой-то секрет? — голос у Ивана такой... Мирный.

Мы едем в машине с водителем. Специальная перегородка поднята. Человек, сидящий за рулем нас не слышит. А может и слышит…

Улыбаюсь сама себе.

- Секрет? Какой может быть секрет Вань? Просто... выгляжу как женщина, муж которой так высоко взобрался. Счастливая женщина успешного мужчины.

Мой муж усмехается.

- Оценила?

- Твой новый круг общения?

- Ты называешь это общество круг общения? Ничего себе. Не думал, что ты такая.

- Какая?

- Хотя ты права, да. Это мой новый круг общения.

Я замечаю, что он сказал мой, не наш. Разумеется.

- Ты хорошо вписался.

- Надеюсь, впишусь еще лучше, когда...

- Когда что?