Репетиция брака

Глава 10

К шести часам вечера небо стало черным, как в полночь. Выл ветер, свирепые волны грохотали; погасло электричество.

Джейн подала мясо с чилийским соусом на стол в гостиной.

– Потрясающе! – пробормотал Чарльз. Он поставил бутылку на стол и отодвинул свое кресло. – Пойду за свечами, чтобы мы могли хотя бы видеть, что едим. – Он пошел в кухню, и Джейн услышала, как начали громыхать ящики в шкафу.

– О Боже, почему этот шторм не кончается? – произнесла Луиза, поеживаясь от холода; она возвратилась с веранды к столу.

Большую часть времени после полудня Луиза следила за штормом. Как только ливень немного утихал, она выходила на веранду, чтобы увидеть, насколько велики разрушения. Джейн радовалась, что их дом отгорожен песчаными дюнами, а линия прибоя находится достаточно далеко. Хэнк пытался доказать Луизе в тысячный раз, что их дом построен на более опасном месте, чем дома, выстроенные вдали от берега. Прислушавшись к их то затихающему, то возобновляющемуся спору, Джейн поняла, что Луиза старается убедить себя, что их дом на краю набережной уцелеет после шторма.

– Первое, что мы сделаем завтра утром, – пойдем и посмотрим, как он выстоял, – говорил Хэнк.

Луиза нервно засмеялась.

– Все будет в порядке. Я знаю. Все, кто строил на дамбе и на набережной, не могут ошибаться. Я имею в виду, что это самая дорогая часть недвижимого имущества в Челси, – сказала она, как будто для океана это имело значение. Вслед за этим почти сразу же следовал ее самый главный аргумент. Она хватала Хэнка за руку и начинала стенать о всех своих вещах, которые остались в доме.

Джейн вздохнула. Она очень переживала за Луизу и понимала ее беспокойство за свои вещи, но вместе с тем чувствовала, что бесконечные рыдания Луизы и необходимость постоянно ее утешать начинают уже раздражать. Конечно, мысли Джейн были заняты в основном Чарльзом, да и недавно поразившая ее мысль о том, что она может забеременеть, не улучшала настроения.

Она радовалась, что темнота в комнате скрывает ее озабоченность.

– Пойду посмотрю, как там Томми, – сказала она.

Она покормила его сразу, как они с Чарльзом вернулись. Тогда еще Чарльз растянулся на полу возле кушетки, а Том храбро ходил без посторонней помощи.

Джейн уложила его спать всего несколько минут назад, поэтому ее желание пойти посмотреть его было лишь предлогом. На самом деле ей хотелось побыть несколько минут одной, чтобы не нужно было улыбаться, разговаривать и выражать сочувствие. Она чувствовала какую-то боль внутри, и она никак не проходила.

Это стресс, решила она, или просто застарелый страх.

В комнате Томми она плотней укрыла малыша одеялом и проверила окно, выходящее на задний двор. Ветер сотрясал раму, и Джейн обнаружила, что через нее где-то просачивается вода. Она попыталась задвинуть шпингалет, который закрывал раму с двойным стеклом, но после нескольких попыток лишь сломала ноготь решила, что дерево разбухло от сырости. Надо будет не забыть сказать Чарльзу.

Глядя на спящего Томми и вспоминая обстоятельства его появления на свет, Джейн подумала, что может оказаться второй дочерью в семье Мартинов, у которой будет ребенок без мужа. Неужели есть какой-то ген здравого смысла, которого нет ни у нее, ни у Джесси. Вначале она поддалась обманщику Роберту, потом наблюдала, как Джесси сошлась с Джеком, потенциальным похитителем ребенка, а теперь занимается любовью с Чарльзом, совершенно не заботясь о последствиях. Если она забеременеет и родит ребенка, то навсегда будет привязана к Чарльзу. Она не сомневалась, что такой связи он хотел не больше, чем переспать с ней.

В сознании Джейн смутно возник образ жены Чарльза, а затем и его самого за ночь до похорон, когда она доставила жасмин и тюльпаны. Анна. Прекрасная, идеальная женщина, которую обожал Чарльз. Она навсегда останется образцом, с которым Чарльз будет сравнивать всех женщин. Никто никогда не мог и не сможет сравниться с ней. Чарльз потерял не только Анну, но и своего ребенка. Идеальная американская семья превратилась в американскую трагедию.

При мысли о многочисленных различиях между ней и Анной Джейн съеживалась от сравнений не в свою пользу. Анна не визжала бы как сумасшедшая на пляже. Анна была бы в шелку и кружевах, когда соблазняла Чарльза, а не в серой хлопчатобумажной рубахе. И наконец, Анна соблазняла бы в комнате, при свечах и романтической музыке, а не в кухне на стойке; и только она, Джейн, могла быть настолько охвачена страстью, что лишь несколько часов спустя вспомнила, что им нужно было предохраняться.

Вряд ли бы так поступила прекрасная, идеальная женщина, подумала она про себя. Никаких шансов заменить эту идеальную женщину у нее не было, пришла она к заключению. То, что у них было с Чарльзом – это несколько мгновений горячей, сумасшедшей страсти. Так же было и у Джесси с Джеком – она не планировала заниматься с ним любовью, но одно привело к другому, а потом уже было поздно. В то время Джейн считала, что Джесси выглядела пятнадцатилетней девчонкой, застигнутой неистовой страстью на заднем сиденье машины.

Она оставила дверь в комнату Тома приоткрытой и вернулась в гостиную.

– Джейн, где же, черт возьми, свечи? – крикнул Чарльз из кухни.

– Это похоже на тебя, Хэнк! – рассмеялась Луиза.

– Это потому, что ты всегда все переставляешь, – заметил Хэнк, чувствуя облегчение от того, что разговоры о том, устоит ли их дом при шторме, на время прекратились. Он взял на пробу чайную ложечку чилийского соуса. – Например, ты переставила все специи, и я не мог найти новую банку с порошком чилийского соуса.

– Его было достаточно еще в старой банке, – сказала она, помахав рукой около рта, как если бы она попробовала чересчур острый соус, и отпила глоток вина.

Джейн улыбнулась. Как ей бы хотелось, чтобы у них с Чарльзом состоялся хотя бы один размеренный, спокойный и непринужденный разговор.

– Мне лучше пойти и найти свечи, а то он разнесет всю кухню! Я сразу же вернусь!

В кухне были выдвинуты все ящики шкафа, и Чарльз уже принялся искать в горке.

– Одна рядом с холодильником, – спокойно сказала она.

– Почему ты не сказала мне об этом, когда я пошел на кухню?

– Потому, что ты меня не спрашивал! Чарльз глубоко вздохнул, спорить ему не хотелось. По крайней мере, намекнула бы, подумал он. У него не было никакого права винить ее за то, что они находились в Челси, или за свой страх, что она значила для него больше, чем любая другая женщина, и разумеется, за шторм. Даже несмотря на свое раздражение из-за того, что Хэнк и Луиза оставались у них на ночь, он должен был признать, что ему нравилось положение, в котором очутились он и Джейн. Поскольку отдаление не убило в нем чувств к ней, то ему, возможно, нужно было освободиться от скопившегося в нем напряжения. Может быть, сейчас надо было попытаться поговорить с ней, а не молчать.

Он открыл дверцу горки, поискал несколько секунд и вынул несколько неоткрытых упаковок. Перебирая их, он спросил:

– А обычных свечек у нас нет? Эти слишком тонкие. Они быстро горят.

– Прости, это специальные свечи. Он открыл одну из упаковок.

– Хорошо, если каждая из них прогорит хоть час. Удивляюсь, кто их купил…

– Я их купила, – сказала Джейн и взяла у него свечу, прежде чем он сломал ее. – Я увидела их, когда мы ездили за покупками, и подумала, что оранжевый цвет сгоревшей свечи сделает более интересными мои осенние цветочные композиции.

Осень, думала она. Всего пять месяцев, если считать с сегодняшнего дня. Как она надеялась, что все будет нормально к этому времени! Она вернется к своей работе, Джек будет арестован, Джесси с Томом будут дома, Чарльз уйдет! Она вздрогнула, почувствовав прилив жалости к самой себе. Она вновь станет Джейн Мартин, одинокой и, возможно, беременной…

Прекрати это! Не ударяйся в мелодраму, сказала она себе.

Джейн подошла к горке и вынула подсвечник.

– Большинство женщин не захотели бы брать домой то, что напоминало бы им о времени, когда они скрывались от похитителя детей, – сказал Чарльз, зажигая спичку.

Большинство женщин – кто это? Анна? Но она благоразумно не стала спрашивать об этом. Она знала, что у нее будет более постоянное напоминание об этом, чем несколько свечей, если то, о чем она думает, окажется реальностью.

– Я не принадлежу к большинству женщин!

– Да, – пробормотал он, – это я понимаю.

– Именно поэтому ты держишься от меня на расстоянии и так холоден? Ты пытаешься отнести меня к какому-либо типу?

Ее вопрос удивил его. Но в то же время она была права. Создавалось впечатление, что он ищет, а он действительно отчаянно старался отыскать путь к тому, чтобы отдалиться от нее.

Он пристально смотрел на нее при мерцающем свете свечи. Ей было интересно, был ли он поставлен в тупик ее вопросом и не знал, что ему ответить, или старался найти какие-то слова, чтобы не причинить ей боли.

Она старательно устанавливала свечи в треугольный подсвечник. Холод в кухне, темнота и молчание со стороны Чарльза делали тишину еще более тягостной. Чарльз был сзади, а потом приблизился к Джейн, чтобы зажечь новую спичку. Она почувствовала, что он подошел вплотную к ней и касался ее то грудью, то бедрами. У нее замирало дыхание, и она пыталась сосредоточиться на свечах.

Чарльз зажег одну.

– Очень жаль, что мы не одни, – прошептал он, наклоняя голову, чтобы поцеловать ее сбоку в шею. Прикосновение его губ ошеломило ее, в ней что-то защемило.

Джейн замерла. Впервые после их занятий любовью он касался ее так интимно, и она ломала голову почему. Может быть, от смятения, подумала она. Он не хотел отвечать на ее вопрос. Она не знала, огорчаться ей или вздохнуть с облегчением.

– Тебе не следовало делать этого…

– Не следовало делать чего? Целовать тебя?

– Чарльз… – Она закрыла глаза, пытаясь придумать причину, чтобы оттолкнуть его. – Похоже, что позднее мне будет трудно спать с тобой в одной кровати.

Он зажег вторую свечу и запустил руку ей под свитер, чтобы отыскать грудь.

– Позднее я намерен заняться с тобой любовью.

Она перестала дышать, когда ему удалось пальцами забраться внутрь чашечки ее лифа. Поло еле холодного и отчужденного обращения с ней эти действия повергли ее в удивление.

– То, что ты купил презервативы, не значит, что ты должен делать что-нибудь.

– Что я должен делать? – сказал он, нащупывая большим пальцем сосок ее груди. – Занятие любовью с тобой не входит в мои обязанности.

– Ведь это из-за меня Луиза и Хэнк оказались у нас в доме. Я знаю, что ты сам никогда бы этого не захотел, а после того, как я заставила тебя в прошлую ночь… – Тут у нее перехватило дыхание.

– Заставила меня? – удивленно спросил он, нежно лаская сосок, который напрягся, а ее лифчик неожиданно стал тесным и неудобным. Чарльз высвободил руку и повернул Джейн к себе лицом, чтобы взглянуть ей в глаза. – Заставила меня? – переспросил он.

Ее грудь трепетала от возбуждения и желания.

– Ну хорошо, но ведь ты постоянно твердил «нет»!

– Мне нравится заниматься любовью с тобой, – улыбнулся он и страстно поцеловал ее. – Дорогая, для меня это был наилучший секс за последние двадцать лет! Почему, черт возьми, ты думаешь, что я избегал тебя? Я обещал самому себе, что мы не будем вступать в интимные отношения, и не нарушал этого обещания. Но в ту ночь я отказался от него! Я надеялся, что если я буду держаться от тебя на расстоянии, то смогу забыть, что произошло между нами. Но когда я вошел к тебе в комнату сегодня утром со свитером, то почувствовал себя, как наркоман, постоянно жаждущий наркотиков.

Я хотел упасть с тобой на кровать и забыть обо всем и лишь приносить радость друг другу. Разве я не говорил тебе, что если это произойдет один раз, то будет повторяться вновь и вновь?

– Но это не повторялось снова и снова… – вырвалось у нее, и она слишком поздно поняла, что она сказала. Чувствуя, как у нее загорелись щеки, она опустила голову.

– Посмотри на меня, дорогая, – сказал он поднимая ее голову, но глаза Джейн были закрыты.

– Должно быть, ты думаешь, что я изголодалась по сексу… – сказала она, отрицательно качая головой.

Он снова поцеловал ее, глубоко и страстно проникая на этот раз языком ей в рот.

– Я думаю, что ты ослепительная и такая желанная, что, если бы Хэнка и Луизы не было в соседней комнате, я отнес бы тебя в кровать прямо сейчас.

Она чувствовала, что разрывается между тем, что она должна была сделать – покинуть Чарльза, – и тем, что ей хотелось сделать – принять предложение, что остающееся у них время они будут заполнять горячей страстью. Она окажется одинокой и несчастной, когда Чарльз уйдет из ее жизни, но она не могла сейчас отказаться от него.

Он зажег еще одну свечу. Отбросив картонный пакетик от бумажных спичек, Чарльз обнял одной рукой ее за шею, а другой обхватил бедро. Она прижалась к нему и обвила его шею руками, продолжая испытывать наслаждение от высказанного им замечания.

У нее слегка кружилась голова. Никто никогда еще не говорил ей, что она была лучше всех в чем-нибудь, с тех пор как она выиграла марафон, когда ей было двенадцать лет. Глядя пристально в глаза Чарльза, пытаясь понять, не поддразнивает ли он ее, она спросила:

– Наилучший секс для тебя за последние двадцать лет?

– Абсолютно! – проговорил он, уткнувшись носом ей в шею.

Она закрыла глаза и попыталась отмахнуться от вопроса, который тревожил ее. Включается ли сюда секс с Анной? Возможно, он не считал ее, потому что с женой это не секс, а занятие любовью. Она решила немного нажать на него.

– Даже хотя этот секс был безрассудным, и глупым, и…

– Ослепительным, дорогая!

Наконец она кивнула головой, отбросив все свои сомнения, возможность забеременеть и реальный факт, что позднее у нее останутся только эти воспоминания о Чарльзе.

Она крепче прижалась к нему.

Он улыбнулся и наклонил голову.

Глаза ее закрылись, а губы приоткрылись.

Чарльз хотел просто чмокнуть ее, но либо поцелуй слишком затянулся, либо напряжение достигло опасной черты. Какая бы причина ни была, его губы жадно целовали ее. Она тихо застонала, а ее руки крепко обняли его за талию. Воспоминания о том, как эти же руки расстегивали пуговицу на его джинсах и были готовы вырвать молнию, мгновенно разбудили его плоть, и ему до боли захотелось овладеть ею.

Чарльз расстегнул лифчик Джейн, освободил ее груди и поиграл ими, как бы взвешивая на своих ладонях. Ему хотелось увидеть ее кожу при свечах и посмотреть, как под его поцелуями напрягаются и встают пики ее грудей. Она нетерпеливо прижималась к нему, а ее пальцы тянулись к молнии на его джинсах.

– Эй, вы там! Вы что, заблудились? – донесся голос Хэнка из гостиной.

Джейн отпрянула от Чарльза, как будто ее застали, когда она занималась чем-то греховным. Она в испуге взметнула руки к своим высвобожденным грудям, удивляясь, что позволила ему зайти столь далеко.

– Не волнуйся! Помни, что для них мы супружеская пара.

– Мы сейчас придем! – крикнула она в ответ и, быстро обернувшись к Чарльзу, прошептала: – Что ты делаешь? – Ее руки пытались поправить лифчик.

– Я? Пытаюсь снять твой лифчик!

– Ш-ш-ш, им все слышно! – проговорила Джейн, пытаясь надеть лифчик.

– Я хочу еще разок поцеловать тебя!

Она отрицательно затрясла головой, пытаясь застегнуть сзади лифчик.

– Еще один раз, и я буду вести себя хорошо! Джейн с недоверием посмотрела на него.

Не обращая на нее внимания, он высвободил ее руки из-под свитера и с новой силой притянул ее к себе.

– Мы будем через несколько минут, – крикнул он. – Мы в середине бурной любовной игры!

– Чарльз! – укоризненно вырвалось у нее, когда она услышала смешки, и испуганно оглянулась, чтобы убедиться, не подсматривают ли за ними Коуэны. К счастью, хихаканье донеслось из гостиной.

– Видишь, – рассудительно заметил Чарльз, – они понимают!

Он поднял одну ее ногу и крепко прижался своим телом к ее лобку. Джейн растаяла в его объятиях, а он, воспользовавшись случаем, поднял на ней свитер и прильнул губами к ее груди.

У Джейн перехватило дыхание от вспыхнувшего желания, когда он стал нежно ласкать ее соски. Поцеловав ее манящие груди, он поднял голову и жадно прильнул к ее губам.

Прерывающимся голосом он выдохнул:

– Хватит, а то эта любовная игра с поцелуями перейдет все пределы!

Выпрямившись, Чарльз отпустил ее и взял подсвечник. Она облизнула губы, чувствуя в себе необыкновенную дерзость.

– Ты иди, а мне нужно привести себя в порядок.

Ради всего святого, любовная игра, как у подростков! Она застегнула лифчик и поправила свитер. Пригладив волосы, прижала ладони к щекам.

Она почувствовала себя уверенной и желанной. Ее предвкушение того момента, когда они останутся позднее одни, стало особо острым. Возможно, она настоящая дурочка, но уже поздно пытаться изгнать Чарльза из своего сердца.

– О, черт возьми! – с отвращением потряс головой Чарльз, когда на брошенных им костях выпало число, отбросившее его на Парк-Плейс.

Хэнк отпил глоток пива и откинулся назад, положив голову на колени Луизы.

– Смотри, как бы Джейн в конце концов не обставила тебя, приятель!

– Уже пора, – вступила в разговор Луиза. – Я еще не видела, чтобы кому-нибудь так не везло в игре, как вам, Чарльз!

Джейн сидела на полу, скрестив ноги. Ее улыбка напоминала землевладельца, которому только что сообщили, что стоимость его собственности возросла на двести процентов. При свете свечей ее щеки казались нежно-розовыми, глаза победоносно сверкали.

– Давай посмотрим! Три отеля, шесть домов, это составит…

– Я знаю, сколько это стоит, – проворчал Чарльз. Сейчас он жалел, что не послушался своего внутреннего голоса и не отказался от предложения Джейн сыграть партию в «Монополию». Ему нужно было бы притвориться уставшим и прямо идти спать. Когда они закончили обедать, электричества еще не дали, и Джейн предложила сыграть партию в «Монополию». Луиза и Хэнк сразу согласились. Хозяйка принесла из чулана карту для игры, которую там оставил прежний жилец. Проверив, все ли фишки на месте, она уговорила «мужа» сыграть. Женщины решили, что лучше всего расположиться на полу. Потом они сняли подушки с кушетки, расставили свечи, чтобы было светлее, и игра в «Монополию» началась.

Чарльз давно уже не играл в нее, и это сказывалось.

Его потери, его средняя куча денег и его среднеоцениваемое недвижимое имущество доказывали, что его способности к игре значительно ослабли. С другой стороны, Джейн не только выигрывала, но делала это с таким энтузиазмом, что приводила всех в восхищение. Возможно ли, что это была жадность, размышлял Чарльз. Жадность, которую она продемонстрировала в ту ночь, когда они занимались любовью, или когда она вся растаяла в его объятиях на кухне. Это была такая ненасытность, к которой он еще не мог привыкнуть!

Джейн вызвалась быть банкометом. Сначала это казалось вполне невинным, но по мере продвижения игры он пришел к выводу, что эта женщина не только играет так, как будто проигрыш позорит ее, но и банкует так, как будто бумажные билеты были настоящими долларами.

Чарльз выложил деньги и пододвинул всю стопку к Джейн.

– Ваша очередь, – сказал он мрачно, передавая кости Луизе.

– Не спеши! – сказала Джейн, хмурясь, считая и пересчитывая билеты.

– Ты что, не доверяешь мне? – недоуменно спросил Чарльз.

Она посмотрела на него. При свете свечей ее янтарные глаза встретились со взглядом его широко открытых глаз, в глубине которых играл веселый скептицизм. Ему дьявольски захотелось запустить пальцы в се волосы, притянуть к себе и поцеловать. Но она холодно переспросила:

– Доверять тебе? Конечно нет! Ты обманщик! Об этом свидетельствует то, что здесь не хватает двухсот долларов!

Он попытался поцеловать ее, но она уклонилась.

– Давай продолжай! Что могут значить две сотни долларов для отношении между супругами! – пробормотал он, вздыхая. Она не уступала ему в споре.

– Долговую расписку! Но в этом банке их не берут! – Она наклонилась к Чарльзу и попыталась взять у него небольшую пачку билетов, которую он прятал у себя под коленом.

Он поймал ее руку и попытался задержать ее на своем бедре.

– Это мой неприкосновенный запас!

– Не положено! Ты должен заплатить или будешь объявлен банкротом!

Чарльз засунул билеты глубже под колено и посмотрел на Коуэнов.

– Видите, что происходит?

– Она права, – улыбнулась Луиза.

– Крутая деловая женщина! – кивнул головой Хэнк.

– Беспощадная женщина, – пробормотал Чарльз.

Джейн улыбнулась самоуверенно. Она убрала свою руку с бедра Чарльза и похлопала его по животу. Обращаясь к Коуэнам, она весело сказала:

– Как вы можете понять, мы не очень часто играем с Чарльзом в игры. А если он начинает играть, то старается обмануть и терпеть не может проигрывать.

Чарльз посмотрел на свой маленький запас денег. Может быть, ему удастся провести ее? Не хотелось проиграть так просто, и поэтому он спросил:

– А если мы договоримся о сделке? Если я смогу три раза облететь доску, не приземляясь в Парк-Плейс, то будем ли мы квиты?

Она посмотрела на него скептически.

– Какая же это сделка? Я проигрываю в обоих случаях!

Чарльз про себя усмехнулся. Она была чертовски сообразительна! Поэтому он решил попробовать другой путь.

– Скажи, что мы квиты, и я не заставлю тебя спать на кушетке!

– Меня? – рассмеялась на этот раз Джейн. – У меня для тебя, Чарльз Олден, есть новость. Именно ты будешь спать один на кушетке, – сказав это, Джейн еще раз потянулась за его денежными билетами. Чарльз схватил ее за руки и посадил к себе на колени, причем одна его рука касалась ее грудей.

– Смотрите, что я вам говорил? – пожаловался он Хэнку и Луизе. – Эта женщина беспощадна! Она не только забирает все мои деньги и отказывает мне в кредите, но и собирается отправить меня на кушетку, где у меня заболит спина и шея.

Хэнк поднялся на ноги и потянул за собой Луизу.

– Пойдем достанем свежего пива, пока эти двое договорятся о сделке!

В тот момент, когда Коуэны скрылись в кухне, Чарльз лег на пол и потянул Джейн на себя. Ему нравилось так играть с ней. Он просунул руки ей под свитер и коснулся ее груди. Затем голосом, похожим на голос продавца автомашин, прорычал:

– Разве я не подготовил сделку для тебя…

– Учитывая, где я нахожусь, я могу лишь представить себе это, – ответила она, глядя на него с подозрением.

Он провел руками по кружевам ее лифчика, чувствуя, как задрожали в ответ ее соски.

– Ты забудешь об этих двух сотнях, я возмещу тебе их позднее.

– Позднее, когда мы будем заниматься любовью?

– Ага! Когда ты будешь голая, горячая и потеряешь голову.

Он думал, что она как-то ответит ему, но она просто прижала свою ладонь к его губам и повернулась, чтобы убедиться, что их не подслушивают.

– Что я собираюсь с тобой сделать? – спросила она, не отнимая своей руки. Увидев неожиданный блеск в его глазах, она в раздражении покачала головой. – Пустяки! Не отвечай, что…

Она подняла свою руку, а он запустил пальцы в ее волосы.

– Ты могла бы исполнить свой супружеский долг и пригласить меня в кровать!

– Гм, гм!

– Это звучит весьма зловеще и нисколько не поощряет!

– Есть еще двести долларов, которые ты должен мне!

– Ради Бога! Ведь это просто бессмысленная игра! – поднял он в недоумении бровь.

– Я знаю, но она нисколько не отличается от той игры, в которую мы играем друг с другом, правда? – неожиданно серьезно сказала она.

Чарльз не был уверен, продолжают ли они играть или морочат друг друга. Казалось, что это будет длиться вечно. Луизе и Хэнку надоело гулять, и они сказали, что дождь наконец прекратился. Возвращаясь, они говорили, что завтра нужно встать пораньше и пойти посмотреть, какие разрушения причинил шторм. Потом, пожелав спокойной ночи, они ушли в комнату Чарльза.

Пока Джейн принимала душ, Чарльз взял карманный фонарик и пошел посмотреть, не пострадали ли деревья и электрические провода. На улице было темно, уличные фонари не горели, лишь изредка раздавался вой сирен на фоне отдаленных глухих ударов прибоя. Все это вселяло чувство безотчетного одиночества.

Во дворе валялись ветки деревьев; кусты роз, за которыми ухаживала Джейн, были разметаны; соседский металлический бачок для мусора грохотал. Других разрушений Чарльз не заметил. Он надеялся, что Хэнку и Луизе тоже повезет.

Проверив, как спит Томми, Чарльз направился в спальню Джейн, не обращая внимания на холодок, пробежавший по затылку. Спать вместе придется всего одну ночь, напомнил он себе. Это не навсегда! Только физическое удовлетворение. Он вспомнил с сожалением, что обещал себе не вступать с нею ни в какие отношения.

Перед закрытой дверью он помедлил. Переспать он мог бы на кушетке. Рассуждая практически, он понимал, что головы Хэнка и Луизы будут заняты мыслями о том, насколько пострадал от шторма их дом, и поэтому им будет не до рассуждений, почему Чарльз не спит со своей женой.

Еще несколько дней, и с этим маскарадом фиктивного брака и ложной семьи будет покончено! Балтер сообщил, что они вот-вот арестуют Джека. И тогда, подумал Чарльз, он, Джейн и Томми смогут вернуться в Харбор и зажить каждый своей жизнью. Эпизод в кухне будет выглядеть случайным, просто исполнение ролей в пьесе на минутку перешло в реальность!

Подумав об этом, он нахмурился. Боже мой, он хотел ее! Хотел так, как не хотел прежде ни одну женщину, даже Анну. Сознание этого поразило его. Он не игнорировал, не отбрасывал и не отрицал своих чувств, но они ему не понравились. Нет такого желания, которое не могло бы ослабнуть и в конечном счете превратиться просто в привычку. Но что, если необходимость в Джейн…

Нелепо, подумал он про себя, ведь он не влюблен! Может быть, его осторожность отступила перед сексуальной привлекательностью, но никоим образом он не позволит себе снова влюбиться.

Он потер рукой затылок. Да, разве он не говорил раньше себе, что никогда не сойдется с ней на сексуальной почве? И все же сейчас в кармане у него лежали презервативы, возбуждение не покидало его, и он хотел эту женщину больше, чем когда-либо хотел свою жену.

Это фатальная неразбериха, Олден! Такая комбинация, при которой, как подсказывает здравый смысл, лучше всего лечь на кушетке и держаться на расстоянии!

Он вошел в спальню Джейн и закрыл за собой дверь, не слушая внутреннего голоса. Она стояла возле туалетного столика и широко открытыми глазами наблюдала за отражением Чарльза в зеркале. На ней был атласный халат. В его голове мгновенно возникла фантазия прошедшей ночи. Для него эта женщина была фатальной на самом деле! Если бы он стоял здесь достаточно долго, то от одного ее вида он мог бы сойти с ума! Медленно он приблизился к ней.

Ее ресницы опустились. Он подумал, может ли она прочесть его мысли? Может ли он шокировать ее? Может ли он достаточно долго выдержать, наблюдая за ней, пока она не потеряет контроль над собой в его объятиях?

– Я думаю, настроение у тебя изменилось, – тихо сказала она, когда Чарльз остановился возле нее. Сейчас он выглядел совершенно другим! В глазах светилось больше желания, и он был менее замкнутым и отдаленным. Она почувствовала прилив теплой волны к сердцу и поняла, что ее ждет не просто фантастический сексуальный поединок, не просто пир чувственных наслаждений. Сегодня ночью они предадутся занятиям любовью по велению своих сердец.

Его серо-зеленые глаза излучали тепло и ласку, когда он наклонил голову к ней. Отбросив ее волосы в сторону, он поцеловал ее в шею.

:– Я посмотрел, какой ущерб нанес шторм. Минимальный. Потом проведал Тома. Он безмятежно спит.

Она прикрыла глаза, поскольку чувственная дрожь охватила ее с головы до ног. Вихрь разрозненных мыслей не помешал ей спросить:

– Ты закрыл все двери?

– Запер все, – прошептал он ей в ухо. – Ты спрашиваешь, как жена!

– Разве? – Она не понимала, что он имеет в виду.

– Это не унижение и не сравнение с Анной, – сказал он, предвидя вопросы с ее стороны. Когда он почувствовал, что она расслабилась, он добавил: – Сегодня вечером было прекрасно, Джейн. Все чувствовали себя нормально и непринужденно! Мне было трудно вспомнить, почему мы оказались в Челси!

На мгновение она притихла, а потом сказала:

– Может быть, посмотреть, достаточно ли у Хэнка с Луизой одеял?

– У них все нормально! – сказал он, играя узлом на поясе ее халата.

– Но ветер такой холодный!

– Смотри, дорогая, – сказал он, отступая от нее на шаг. – Тебе не нужно искать предлога, чтобы сказать «нет». Скажи просто! Я не собираюсь называть тебя соблазнительницей!

Проведя рукой по волосам, Чарльз отошел к кровати; снял рубашку и отшвырнул ее.

Сделав несколько шагов по направлению к нему, Джейн, остановилась.

– Я нервничаю, я не знаю, что мне делать. Раньше все было внезапно и естественно и… – Она замолчала. Сердце ее сильно билось, колени дрожали.

– И что, дорогая?

Встретившись с ним взглядом, она увидела в его глазах желание и вспомнила, насколько смелой и раскованной она была в прошлый раз.

– … Просто забавно!

Чарльз развалился на кровати, с интересом глядя на Джейн и обдумывая ее слова «просто забавно». Может быть, в этом весь секрет! Ничего серьезного и постоянного! Просто выяснение их чувств! Может быть, только он придавал слишком большое значение тому, что для нее было просто забавой! В нем шевельнулось чувство недовольства, что она относится к нему не слишком серьезно. Но он быстро отогнал его от себя.

Он заложил руки за голову и спросил:

– Джейн Олден, да?

Она пристально смотрела на него. Желание ее становилось все более ощутимым. Память о том, что она делала в тот первый раз, казалась простой прикидкой по сравнению с вихрем новых эмоций, возникших в ее сердце. Больше всего ей хотелось заниматься любовью и в тоже время сохранить право на свободу любви, которой не должно мешать ее беспокойство о будущем. Ее обуревало желание поскорее расстегнуть его джинсы.

– Как ты догадался?

– Поскольку внутри одинокой, гордой, не доверяющей мужчинам Джейн Мартин живет склонная к риску Джейн Олден. Я думаю, что обе они слились воедино, после того как ты, – он с восхищением улыбнулся, – навязала мне свое внимание прошлой ночью.

– Я не понимаю, как это произошло! Иногда мне кажется, что во мне живут два человека, – сказала она, присаживаясь на край кровати и пытаясь скрыть свою нервозность.

– У большинства из нас множество граней!

– Может быть, я какое-то чудовище! – нахмурилась она.

– А почему не вполне нормальная? Я вижу в тебе множество различных граней. Грань материнства в обращении с Томми. Грань прозорливости при убеждении Луизы покинуть свой дом. Грань самоотверженной защитницы, когда ты сочла, что тот мужик на пляже был Джек.

Грань раскованности, когда мы занимались любовью на кухне.

– Мои родители и Джесси были бы шокированы… Нет, не шокированы, они просто никогда не поверили бы, что я могла делать такие вещи на стойке в кухне!

– Я обещаю, что это будет нашим секретом! – сказал он, беря ее за пояс халата и притягивая к себе.

Она окинула его взглядом от босых ног до бедер, обтянутых джинсами. Ее глаза на миг задержались на пуговице у него на поясе. Она хотела запомнить каждую его характерную черточку, удержать все это в своей памяти. Но это шло и дальше: ей хотелось убедить себя, что ей не нужно большего. Только таким путем она могла защитить себя от боли.

Потом с легкостью, поразившей даже Чарльза, она расстегнула пуговицу, склонила голову и поцеловала тело там, где разошлись джинсы. Он сделал глубокий вдох, не осмеливаясь пошевелиться. Он не хотел ей мешать. Она медленно целовала его живот и грудь.

Чарльз закрыл глаза, осязаемое ощущение заставляло кровь двигаться с возрастающим возбуждением.

– А ты опасная женщина, дорогая! Ее губы опустились ниже.

– Приятно…

Когда она дошла до расстегнутой пуговицы на его джинсах, он подумал, что его голова разлетится вдребезги. Он схватил руками ее голову, с трудом сдерживая желание, чтобы она продолжала дальше…

– Дорогая, нет…

– Я хочу!

Не сошел ли я с ума, подумал он. Никто в здравом уме не отказывался от такого удовольствия. Его поражало ее естественное мастерство, ее страстное желание, но он хотел ее всю. Он хотел, чтобы она повернулась к нему еще другими своими гранями, хотел, чтобы перед ним была женщина, которую сестры Конрад называли одинокой. Хотел, чтобы перед ним была женщина, с которой он поклялся себе не связываться.

– Джейн Мартин… – нежно сказал он. Она остановилась и выпрямилась, ее взгляд искал его глаза.

– Не пугливая и не робкая, да? Она покачала головой.

Он коснулся ее груди, а потом его пальцы скользнули к узлу на поясе ее халата.

– Сними его, дорогая!

Мгновение, показавшееся вечностью, она не шевелилась. Затем, не отрывая от него своего взгляда, она ослабила узел.

Единственная свеча горела на туалетном столике. Ее света хватало, чтобы они могли видеть друг друга.

– Я мечтал, что ты сделаешь это! – нежно сказал он.

Она остановилась, узел на поясе был ослаблен. Атлас халата блестел как серебро при ночном свете.

– Разденусь для тебя?

– Снимешь только халат. Под ним ведь ничего нет!

Она развела полы халата и медленно спустила ткань со своих плеч.

– Боже… – простонал Чарльз, почти загипнотизированно наблюдая, как из халата появляется ее обнаженное тело. Он сжал руки, подавляя в себе желание поднять ее на себя. Едва дыша, он неотрывно смотрел на открывающуюся перед ним картину: груди, тонкая талия, бедра, янтарный треугольник внизу живота. В воображении Чарльза это была Джейн Мартин, которая сняла свой халат. Джейн Олден можно было бы легко заставить сыграть роль, участвовать в фиктивном браке со счастливым концом. Но Джейн Мартин была реальностью, она олицетворяла то, против чего он боролся после смерти Анны. Женщину, которая будет значить для него слишком много и за которую придется уплатить слишком высокую цену.

И все же это была одна женщина. Просто в ней были две ипостаси, и он не всегда мог разделить их. Ведь и он сам был не цельной личностью. Часто он бывал холодным и боязливым. А сейчас его переполняло страстное желание познать Джейн. И несмотря на предостережения внутреннего голоса о том, что он должен соблюдать осторожность, он понимал, что нельзя упускать момента.

Одним ловким движением он спустил ноги с кровати. От удивления Джейн вздрогнула и отступила на шаг назад.

– Иди сюда! – нетерпеливо сказал он, выпрямляясь и устраивая ее между своих ног. Его руки лихорадочно ощупывали ноги Джейн, и он чувствовал, как ее пальцы перебирают волосы на его голове. Жадными губами он стал целовать ее живот, нежно касаясь языком пупка, прежде чем опуститься ниже.

У нее перехватило дыхание, когда он дотронулся до ее ляжек и коснулся губами треугольника.

– О, Чарльз, пожалуйста…

– Вот так, детка, повторяй мое имя! Позволь мне узнать тебя!

На мгновение она замерла, ее руки застыли, голос зазвучал хрипло и неуверенно:

– Что ты делаешь… Я не буду…

– Джейн будет… Джейн не станет отступать… – прошептал Чарльз, чувствуя всю ее сокровенную плоть. Он приник губами к ее треугольнику, коснулся слегка припухших складок и дотронулся языком до «заветной жемчужины». Ощущая этот треугольник, он с удивлением почувствовал удовлетворение, которого ранее никогда не испытывал. Все его тело содрогалось и как раз в тот неподвластный времени момент наивысшего блаженства, когда она была на пороге своего апогея, он почувствовал, что последняя дверца в его душе распахнулась.

Он крепко обнимал ее, когда она изогнулась в экстазе. Он ласкал ее бедра. Его губы, горячие, нежные и ненасытные, непрестанно целовали янтарные завитки Джейн. Он нежно сжимал ее, когда она, задыхаясь от удовольствия, шептала его имя.

Ему нравилось, как она произносила его имя, нравилось чувствовать, как ее пальцы нетерпеливо нажимают ему на плечи. Никогда прежде он не испытывал такого взрыва бурного восторга, переполнявшего все его существо.

Ее страстность, теплота и ответная реакция неизменно возбуждали его.

– Дорогая, дорогая… – Бормоча слова любви, значение которых тонуло где-то в пучине беспредельного наслаждения, Чарльз поднял ее немного повыше, испытывая восторг от ее всхлипываний и шепота безотчетной страсти.

– О-о! – простонала она, изгибаясь дугой. Ее стон удовлетворения эхом отозвался внутри Чарльза, и он совсем потерял над собой контроль. Он опрокинул ее на постель, подминая под себя и осыпая ее рот страстными поцелуями.

– Ты потрясающая! – шептал он, не отрываясь от нее даже для того, чтобы снять джинсы.

– Я хочу тебя! Хочу, чтобы ты подарил мне любовь! – Во взгляде ее янтарных глаз, полуприкрытых от сладостной истомы, вновь вспыхнуло желание. Он скатился с нее и встал на ноги, поспешно стаскивая с себя джинсы. Глаза Джейн с восхищением следили за его сильным мускулистым телом, которое было способно приносить долгую радость!

– Ты выглядишь немножечко утомленной, – прошептал он, заканчивая дела с содержимым пакетика из фольги и отбрасывая его в сторону. Потом вернулся на кровать и притянул Джейн к себе.

– Это твоя ошибка, – нежно сказала она, думая, что могла бы оставаться лежать в кровати всю оставшуюся жизнь. Как скользкая лента, она обвила его тело своими руками, ногами и всем своим существом, нетерпеливо требуя: – Я не могу. Не могу больше ждать…

Чарльз глубоко вошел в нее, едва не задохнувшись от переполнившего его желания. При погружении в треугольник слегка влажных курчавых янтарных волос, ему казалось, что он возносится на райские небеса.

– О, детка! Ты такая медовая, такая горячая…

– О-о! Ну еще, еще… – задыхаясь, шептала она. Тело ее было влажным и теплым, голос прерывался, глаза блестели от страстного желания вместе с ним достигнуть апогея взаимного наслаждения.

Он держался на локтях и не мог придавить ее своим весом, несмотря на все ее старания притянуть его теснее к себе. Их тела двигались в вечном ритме, и когда Чарльз почувствовал, что она вновь начинает приближаться к наивысшей точке экстаза, он сразу же прекратил свои движения.

На какое-то мгновение их взгляды встретились. И хотя в комнате стояла кромешная темнота, поскольку луны на улице не было, каждый увидел другого в новом свете, увидел не глазами, а почувствовал душой.

– Здравствуй, Джейн Мартин, – прошептал он, – здравствуй…

Затем впился в ее открытый рот страстными губами. Она изо всех сил обняла его, тесно прижимаясь грудью к его груди.

Джейн изогнулась, слившись с Чарльзом в высшем наслаждении, отчетливо сознавая, что отчаянно влюбилась.