Реванш

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Поблагодарив ресторатора, Эндрю взял Бэл под руку и вывел на палящее солнце римских улиц.

Сравнив ее золотистый загар с собственной оливковой кожей, он заметил:

– У тебя светлая кожа, но ты, похоже, все равно любишь солнце.

– Обожаю, – весело откликнулась Бэл. – В противном случае что бы я делала в такой вечер, как этот?

– Нашли бы занятие. – Он явно дразнил ее. – Забраться в постель, опустить шторы и… – Он многозначительно умолк, а она покраснела.

Остановив проезжавшее мимо желтое такси, Эндрю помог ей сесть и, устраиваясь рядом, наклонился вперед, чтобы попросить водителя довезти их до римского Форума. Его мускулистое бедро прижалось к ней. Она вся напряглась, кровь быстрее потекла по жилам. Даже когда он уселся обратно на свое место, она никак не могла успокоиться.

А он, похоже, даже не подозревал, что смущает ее.

Стараясь не привлекать внимания к своим действиям, она немного отодвинулась, но тут же услышала его смешок. Уж лучше бы она продолжала сидеть рядом с ним вплотную, изображая полнейшее безразличие!

Опять победил, мрачно подумала она.

Бэл упрямо отвернулась и сделала вид, что внимательно смотрит в окно, хоть на уме у нее были вовсе не уютные улочки Рима.

Угораздило же ее снова влипнуть в такую опасную ситуацию! Одно пребывание подле него уже было игрой с огнем, а, раз обжегшись, полагалось бы запомнить урок.

Но, с другой стороны, у нее не было особого выбора. Так или иначе, но он бы обязательно навязал ей свое общество. Нет, неправда, нечего лгать самой себе. Он же не силой ее заставил, а попросил. Ей нужно было категорически отказаться от его приглашения, только и всего.

Почему же она не сделала этого?

Ответ был пугающе прост: потому что он уже завладел всеми ее чувствами и мыслями.

Но теперь, когда разобралась в самой себе, она не должна забывать, каким коварным бывает физическое влечение. Вечером надо расстаться с Эндрю Штормом навсегда. Приняв такое важное решение, Бэл предпочла отогнать от себя все тревоги, чтобы насладиться остатком дня и красотами Рима.

Осмотрев величественные, но заросшие травой развалины Форума, они направились к Колизею, где снаружи полукругом расположились туристические автобусы и лотки с цветами, а рядом с ними – несколько запряженных лошадьми повозок.

– Предлагаю до следующего объекта домчать в кабриолете, – сказал Эндрю.

Черные коляски были отполированы до блеска, колеса и оси выкрашены в ярко-красный цвет, а на конях красовались соломенные шляпки с прорезями для ушей. Бэл не без удовольствия отметила, что все лошадки выглядят в меру упитанными и ухоженными. Она собралась поделиться этим с Эндрю, как вдруг заметила, что он куда-то исчез. Но не прошло и секунды, как он появился и, запечатлев на ее губах легкий поцелуй, вручил ей изысканной формы розу.

Потом усадил ее в кабриолет и дал указания кучеру.

Они помчались галопом почти наперегонки с автобусом, но потом перешли на быструю рысь.

Решив отвлечься от мыслей о перспективе неминуемой смерти, она вновь задумалась о своем спутнике.

Эндрю купил ей розу, значит, он романтик, каковым никогда не был Родерик. Видимо, уверенность в себе позволяет ему не бояться насмешек.

Бэл сосредоточилась на обозрении искусно сделанных мраморных колонн и ступеней, окружавших памятник Виктору Эммануилу.

– Римляне называют его «свадебный пирог», – сообщил Эндрю.

Доехав до почти разрушенного и заросшего сорняками дворца Тиберия, Эндрю расплатился с возничим, прибавив щедрые чаевые, и помог ей спуститься.

– Готова осматривать достопримечательности пешком?

– С удовольствием разомну ноги.

Он кивнул в знак согласия.

– Если начнешь уставать, то поймаем такси на обратном пути.

Остаток дня показался ей калейдоскопом удивительных красок, картин и звуков. Было уже почти половина седьмого, когда они добрались до знаменитой виа Венето[3] и прошли по ней до Виллы Боргезе, чтобы прогуляться по этому самому большому парку Рима. Солнце все еще светило, но уже не было таким палящим, как днем. Прохладный вечерний ветерок шелестел листьями и распространял острый смолистый аромат хвойных деревьев.

В глубине парка, вдали от пересекавших его дорог, было на редкость спокойно. Они шли целых несколько минут, прежде чем им попались прохожие – женщина и малыш, игравший сам с собой в футбол ярко-красным мячиком. Споткнувшись на каком-то ухабе, он растянулся и заревел от боли. Мать не успела и пошевелиться, как Эндрю подхватил ребенка и, опустившись на колени, начал его успокаивать. К тому времени, когда женщина подошла к ним, слезы мальчика уже высохли, а сам он доверительно сообщал Эндрю, что, когда вырастет, обязательно станет футболистом.

Когда они продолжили прогулку, Бэл украдкой взглянула на своего спутника. Она и представить себе не могла, что этот человек может быть таким добрым с детьми.

– Проголодалась? – поинтересовался он, перехватив ее взгляд.

– Как волк, – радостно подтвердила она.

– Тогда мы поужинаем прямо сейчас, а потом у нас останется время, и я смогу показать тебе ночной Рим, прежде чем доставить тебя домой.

Слова «доставить тебя домой» почему-то показались ей подозрительными, но пререкаться она не стала, а только заметила:

– Но я неподходяще одета для ужина.

– Для меня ты выглядишь отлично.

Вместо того чтобы повернуть в сторону виа Венето с ее многочисленными ресторанами, Эндрю продолжал углубляться в парк. Заметив ее недоумение, он пояснил:

– Если мы пойдем этой дорогой, то нам легче будет поймать такси.

– А-а… но куда мы все-таки направляемся? – полюбопытствовала она.

Он назвал богатый и престижный район за парком Боргезе.

Немного смутившись, Бэл проговорила:

– Но мне казалось, что там в основном частные резиденции.

– Так и есть, но еще там расположены лучшие в Риме отели и рестораны, несколько магазинчиков и бутиков, а также самое лучшее в городе кафе-мороженое… – Говоря это, он остановил проезжавшее по противоположной полосе такси, усадил Бэл и, дав водителю адрес, которого она не расслышала, плюхнулся рядом с ней.

На сей раз, наученная горьким опытом, она почти вжалась в дверцу со своей стороны, чтобы между ними осталось достаточное расстояние.

Он насмешливо приподнял темную бровь.

– Уверена, что тебе не тесно?

Она ответила как можно спокойнее:

– Все в порядке, спасибо.

Словно в наказание, он вытянул руку, лежавшую на подголовнике, и коснулся кончиками пальцев ее затылка. Все тело Бэл сосредоточилось на этом легком, но чувственном прикосновении и пребывало в этом состоянии до конца их путешествия, пока машина не остановилась около высоких чугунных ворот. Эндрю открыл дверцу и помог ей выйти.

Стоя на булыжной мостовой, она оглядела тихую, укрытую сенью деревьев улицу со старинными особняками. Заплатив таксисту, который, похоже, совсем не спешил уезжать, Эндрю взял Бэл под руку. Открыв узорчатые ворота, он ввел ее в роскошный сад с фонтаном. Сквозь темно-зеленый лавр и ароматные миртовые деревья виднелся дом. Стены с асимметричными окнами были покрыты желто-коричневой штукатуркой. А крыша, украшенная башенками и куполами, крепилась под необычным углом. Два балкона на втором этаже, закрытые причудливыми решетками, поддерживались снизу витиеватыми колоннами.

– Это вилла Дольче, – проинформировал ее Эндрю.

Осматривая ее как зачарованная, Бэл воскликнула:

– Снаружи она просто восхитительна!

– Надеюсь, внутри тебе тоже понравится.

Он открыл тяжелую дверь, но Бэл с подозрением замешкалась на пороге:

– Это больше похоже на частный дом, чем на ресторан.

– Это и есть частный дом.

Только тут ее осенило:

– Твой!

Несмотря на слетевшее с губ обвинение, Бэл знала, что ошибается. Его дом должен быть выдержан в строго функциональном стиле. Оригинальная, причудливая и совершенно очаровательная вилла никак не могла принадлежать такому прагматику, как Эндрю.

Но он не собирался отрицать ее догадку, заметив только:

– Я думал, ты захочешь посмотреть ее.

Никогда в жизни! «Проходите в мои скромные апартаменты», – пригласил паук муху…

Догадавшись, о чем она думает, Эндрю рассмеялся. Его способность читать ее мысли пугала Бэл, делая совершенно беззащитной.

– Я попрошу Марию показать тебе второй этаж.

Бэл уже собралась категорически отказаться от осмотра второго этажа, но ее смутило упоминание Марии.

– Кто такая Мария? – осторожно поинтересовалась Бэл.

– Моя экономка…

И любовница? – подумала было она, но он весело продолжал:

– …грозная дама, способная привести в трепет кого угодно.

Бэл решительно не могла себе представить Эндрю Шторма трепещущим перед собственной экономкой.

– Она не одобряет опозданий к столу, посему лучше не испытывать ее терпения.

– Опозданий к столу? – как эхо повторила Бэл.

– Она ожидала нас ровно в семь, а сейчас уже двадцать минут восьмого.

Утешившись, что они по крайней мере будут не одни, Бэл чуть было не позволила провести себя в дом, но тут до нее дошла абсурдность его последнего утверждения.

– Это странно… – выпалила она.

Эндрю ничего не ответил, только лукавая улыбка заиграла на его губах.

– Как твоя экономка могла нас ждать?

Он как ни в чем не бывало пояснил:

– Улучив момент, я позвонил ей и сообщил, что приведу к ужину гостью.

Следуя за ним в просторный холл, откуда великолепная мраморная лестница вела на второй этаж, Бэл как бы между прочим поинтересовалась:

– А почему ты не сообщил этого мне?

Он закрыл за ними дверь и задорно спросил:

– А ты как думаешь?

Он прекрасно знал, что она ни за что на свете не захочет ужинать в его доме, потому и заманил ее сюда обманом. Бэл уже собралась сказать ему все, что думает о его методах, когда в холле появилась обещанная грозная дама.

Вся в черном, с седыми волосами, аккуратно уложенными в пучок, она выглядела именно так, как описал Эндрю.

Почему-то внешний вид Марии порадовал Бэл.

– Здравствуйте. – Мария даже не пыталась скрыть за вежливым приветствием свое неудовольствие.

Эндрю кинул Бэл многозначительный взгляд – что я говорил? – и быстро ответил:

– Здравствуй, Мария. Извини, что мы опоздали. Не могла бы ты показать мисс Грант второй этаж, а я присоединюсь к вам через минуту.

Не говоря ни слова, высокая, худощавая экономка повела Бэл по парадной лестнице с широкими, освещенными заходящим солнцем пролетами. Открывая двустворчатую дверь, явно ведущую в главную гостиную, она кратко сообщила:

– Ужин ждет на балконе, синьорина. Если вы хотите сначала помыть руки, то ванная налево.

– Грацие.

Никак не отреагировав на изъявление благодарности, Мария уже спускалась по лестнице.

После секундного колебания Бэл решила, что руки все-таки помыть надо.

Слева оказалось две двери. Первая, как выяснилось, вела в спальню, выполненную в салатово-золотистых тонах, с огромной, накрытой балдахином кроватью и колыхающимися муслиновыми шторами по бокам открытого окна.

Поспешно закрыв эту дверь, Бэл попробовала вторую, которая вела в огромную роскошную ванную, повторяющую стиль спальни, куда, кстати, вела еще одна дверь.

Бэл поспешно вымыла руки и лицо. Заметив, что роза, которую она продела сквозь пряжку своей сумки, безжизненно повесила головку, она наполнила водой стакан для полоскания рта и поставила ее туда. Вынув из прически несколько шпилек, провела щеткой по волосам и снова свернула их в тугой пучок, после чего проследовала в гостиную.

Там царила прохлада. Хозяин еще не появился, и Бэл, дав волю любопытству, внимательно оглядела помещение. Высокий сводчатый потолок, стены цвета слоновой кости, старинная мебель, антикварные вещи. Только удобный кожаный гарнитур не скрывал своего современного происхождения.

Сквозь распахнутые двери, ведущие на балкон, Бэл увидела овальный стол, накрытый ослепительно белой льняной скатертью, в центре которого красовались свежие цветы и хрустальные бокалы для вина. За перилами открывался сказочный вид Рима, купающегося в золотистом вечернем свете.

Когда Эндрю бесшумно появился рядом с ней, она чуть не вскрикнула, подпрыгнув от неожиданности.

– Ну, как тебе мой дом?

Он переоделся в отлично сидящие на нем брюки и темную шелковую рубашку, не застегнутую на последние две пуговицы. По гладкому подбородку и влажным волосам она определила, что он уже успел принять душ и побриться.

Чувствуя себя не в своей тарелке, она ответила немного резко:

– Неужели тебя волнует чье-то мнение?

– Обычно нет, – честно признался он, выводя ее на балкон и усаживая за стол. – Но это такой дом, что он либо нравится, либо очень сильно не нравится.

– А тебя не обидит, если я скажу, что он мне сильно не понравился?

– Не обидит, но расстроит, мне казалось, что у нас схожие вкусы.

– Я в этом не уверена, – решительно возразила она.

Наполнив их бокалы, Эндрю подошел к сервировочному столику и начал раскладывать еду.

– «Гноччи верди», – сообщил он, выкладывая то, что оказалось маленькими, зелеными, запеченными в тесте яблоками. – Фирменное блюдо Марии.

Дожевывая последний кусок, Бэл похвалила:

– Божественно, ничего вкуснее никогда не ела!

– Не говори так, пока не попробуешь сладкое.

Он снова наполнил бокалы и поставил на стол фрукты и кофейник.

Попробовав ложечку крема с шоколадным вкусом, Бэл пробормотала:

– Ммм… теперь понимаю, что ты имел в виду.

– Ее кулинарное искусство помогает мириться с тем фактом, что она очень редко выказывает дружелюбие, – заметил Эндрю.

– А хороших кухарок найти трудно?

– Если есть деньги, то нетрудно.

– Тогда почему ты держишь ее?

– У нее тяжелое положение – муж умер, дочь прикована к постели.

– О-о… А ее дочь тоже здесь живет?

– Нет. – Он налил кофе. – У Марии есть домик на окраине Рима.

Тут Бэл сообразила, что, с тех пор как Мария поспешно спустилась вниз, оттуда не слышалось ни звука. Сдавленным голосом она выговорила:

– Экономка ушла домой…

Хоть это и было скорее утверждение, чем вопрос, Эндрю ответил:

– Я отправил ее на такси, но не надо так волноваться. Я не планирую нападение на тебя.

– А что ты планируешь?

– Приятный вечерок вдвоем.

– Завершенный небольшой порцией обольщения? – Сердце ее забилось быстрее. – Тогда ты попусту теряешь время. Мне интрижка не нужна.

– А почему бы и нет? – неожиданно серьезно спросил он. – Ты ведь тоже хочешь меня.

Это была правда, и Бэл не могла отрицать ее. С самой первой их встречи желание было взаимным, но здравый смысл не советовал доверяться простому влечению.

– Это только физиология, – не стала отрицать она. – А как насчет более глубоких чувств? Мы даже не нравимся друг другу, не говоря уже о любви.

Ничуть не смутившись, он предположил:

– Но со временем я начну тебе нравиться, а может быть, даже…

– Я никогда не смогу полюбить тебя! – резко перебила она, желая убедить в этом не только его, но и себя.

Серые глаза смотрели на нее с иронией.

– Как романтично! Неужели ты и впрямь полагаешь, что постель невозможна без любви?

Покраснев, она солгала:

– Разумеется, нет, но должно же быть что-то…

– Ты же не отрицаешь, что сильное сексуальное влечение существует?

– Но если все дело в сексе, то почему ты выбрал именно меня? Существует множество женщин, которые охотно…

– Мне не нужно множество женщин, – прервал он ее. – Мне нужна ты.

Почти обезумев, она закричала:

– Но я же ничего о тебе не знаю!

– Могу сообщить, что, кроме вечной потери ключей и любви к приему душа вдвоем, у меня нет дурных привычек, а мои недостатки, хоть и многочисленные, не слишком серьезны.

Представив себя рядом с ним под струями воды, Бэл онемела, а кровь быстрее побежала по жилам. Словно догадываясь о том, что с ней происходит, он одарил девушку дразнящей улыбкой, грозившей разбить вдребезги остатки ее самообладания. Каким-то образом ей все-таки удалось взять себя в руки и уверенно ответить:

– Даже если бы ты был самим мистером Совершенство, ответ был бы тот же – «нет».

Вскочив на ноги, она, искренне надеясь, что в голосе прозвучит холодная решимость, потребовала:

– Так что будь добр немедленно вызвать мне такси.

– Отлично. – Пожав плечами, он последовал за ней в гостиную и, подойдя к телефону, поднял трубку.

Бэл молча смотрела на его широкую спину, чувствуя себя немного задетой.

– Через пятнадцать минут. – Вешая трубку, он обернулся к ней: – Будешь ждать стоя или все-таки соблаговолишь присесть?

Чувствуя себя на ногах в большей безопасности, она отошла к окну. Солнце, сдавая свои позиции, скользило за горизонт во всем великолепии багряного и золотого блеска.

– Вид из твоего окна изумительный!

Ее хитрость обернулась против нее самой.

Эндрю подошел к ней и встал сзади. Словно железные тиски сжали ее грудь, она слышала собственное затрудненное дыхание. Он слегка привлек ее к себе и наклонил голову так, что их щеки соприкоснулись.

– А если ты посмотришь немного левее, то увидишь воды Тибра.

Она стояла, словно прикованная к месту, ничего перед собой не видя, ощущая только теплую силу его стройного гибкого тела, его щеку рядом со своей и тонкий аромат его одеколона. Если она повернется, то их тела соприкоснутся, сольются, как две половинки, в единое целое, – мужчина и женщина, мягкие изгибы и сильные мышцы. И это будет дикое, поющее наслаждение…

Но она не повернется. Она не может себе это позволить. Это чересчур опасно.

С трудом сглотнув, она проговорила:

– Такси вот-вот подъедет. – Это была, скорее, отчаянная молитва. – Мне пора спускаться.

– Ммм… – возразил он, губами лаская мочку ее уха. – Еще не пора.

Бэл прерывисто вздохнула, когда легкие, словно пух, поцелуи стали покрывать ее щеку и висок. Она пыталась найти в себе силы оттолкнуть его, положить конец этому сказочному наслаждению, но его губы перебрались к ее подбородку и начали спускаться вниз по шее, оставляя следы – взрывы эмоций. Бэл не сразу заметила, что одна его рука устроилась у нее на животе, а другая нежно поглаживает грудь.

Решив все-таки воспротивиться натиску его ласк и собственному желанию, она склонила голову и закрыла грудь руками. Тогда он установил полное господство над ее беззащитным затылком. Тепло его дыхания, влага языка, острота зубов – все это было чем-то средним между поцелуями и укусами. Она конвульсивно вздрогнула.

– Пожалуйста, Эндрю, не надо…

Говоря это, Бэл поняла, что он вынимает шпильки из ее волос, но не успела поднять руку, чтобы остановить его, как шелковистые волны упали на плечи.

Неожиданно резким движением он развернул ее, сильными пальцами подняв ее подбородок и предотвращая губами дальнейшие протесты.

Она молча сопротивлялась, уперев ему руки в грудь и пытаясь отодвинуть его, но с таким же успехом она могла попытаться сдвинуть с места колонну Траяна – он только крепче сжал объятия.

Эндрю целовал ее искусно, убеждающе, без капли настойчивости, так, словно у них впереди была вечность.

Ей следовало бы не забывать об осторожности, но его неторопливая нежность придала ей чувство уверенности, заставила поверить, что она может положить этому конец, как только сама захочет. Но когда Бэл, испугавшись разливавшегося по телу тепла, попыталась это сделать, он зажал ее лицо между ладонями и, проводя пальцами сквозь волосы, заставил ее рот открыться еще шире, чтобы углубить поцелуй.

Это было нападением на ее чувства, которое смело остатки осторожности и принесло сказочное наслаждение.

Ладонями она чувствовала прохладу шелка его рубашки, но ей хотелось прикоснуться к нему самому, без этой преграды. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, она скользнула пальцами в распахнутый ворот, чтобы почувствовать его гладкую теплую кожу, твердые мышцы, жесткие волосы.

Бэл слишком поздно заметила, что он тоже поглаживает ей плечи. Когда тонкие бретельки ее топа соскользнули и он накрыл рукой ее грудь, она осознала всю грозившую ей опасность и еще раз попыталась оттолкнуть его.

Но ее отчаянный шепот: «Не надо, пожалуйста, не надо…» – исчез в гортанном стоне, так как его палец нащупал и теперь дразнил чувствительный сосок сквозь тонкую ткань ее лифчика. Пока одна его рука продолжала сводить ее с ума, другая занялась пуговицами, а секунду спустя он освободил топ от державшего его пояса юбки и отбросил в сторону.

– Такси… – сделала она последнюю отчаянную попытку спастись, ухватившись за эту мысль, как тонущий – за соломинку.

– Не будет никакого такси.

– Я не понимаю…

– Не будет никакого такси, – повторил он.

– Значит, ты звонил понарошку!

Не предприняв ни единой попытки оправдаться и отвергнуть обвинения, он заключил ее в объятия, прекращая поцелуем все дальнейшие возражения.