Ревенант

Глава 26

Спустя шесть часов после возвращения в ЦБП, Блэсфим добилась определённых успехов в расшифровке хитросплетённых слов Призрака по поводу проблемы с её Неистинным ангелом. Книга некромантии пруоси определённо была источником информации Призрака. Бейн, оправившись от состояния транса, но, не помня об это ничего, смог кое-что перевести, но основную часть работы по переводу Блас проделала сама, и подумала, что неплохо справилась. Ей нужна была ДНК того вида, которым она собралась замаскироваться, и ещё… кровь какого-то могущественного бессмертного существа, но с этим она ещё никак не разобралась. ДНК достать легко, а вот кровь могущественного чего бы то ни было — проблема. Почувствовав, что за ней наблюдают, она подняла взгляд от стола и увидела, идущую к ней, Джем. Ярко-голубые пряди, оттеняющие её черные волосы, сочетались с формой, а вот ярко-оранжевые резиновые шлёпки не сочетались ни с чем. Ни с чем во вселенной.

— Занятное место для работы, — протянула Джем, окидывая взглядом кипу бумаг и книг на круглом столе.

— Мне не хотелось сидеть одной в офисе или в библиотеке, — ответила Блас, сдвигая кучу дерьма, чтобы освободить место Джем. Даже учитывая косые взгляды сотрудников — ведь уже все слышали, как она набедокурила с блаженным демоном — она предпочитала быть здесь, а не в одиночестве. Суета в кафетерии придавала чувство безопасности. И не давала сходить с ума. А ещё думать о Ревенанте.

Джем не села, а продолжила стоять напротив.　

— Сегодня… в тебе что-то изменилось.

— Не знаю, что, — легко ответила Блас. — Вроде бы ничего.

Всё. Изменилось абсолютно всё. И Блас не хотела лгать на счёт этого.

— Нет, что-то определённо изменилось. — Джем склонила голову, внимательно изучая Блэсфим. — До сегодняшнего дня я не видела шрамов. — Блэсфим покрылась холодным потом. Джем наполовину кромсатель душ — демон, который может видеть физический и эмоциональные шрамы, которые никто иной не видит. Их вид — один из сильнейших по Уфельшкале — использовал эти шрамы, питаясь болью и страданием жертвы. Насколько Блас знала, Джем держала эту сторону под контролем, но это не означало, что её не тянет использовать способности и инстинкты, уникальные для её вида. — Не переживай, — тихо добавила Джем. — Я никому не расскажу то, что видела

Блэсфим боялась спрашивать, но должна знать.　

— А что ты видела?　

— Странность. Будто у тебя вторая кожа, которая сползает с тебя. — Джем сжала кулаки. — Мне так и хочется впиться и содрать её всю, независимо от того, что скрыто под ней. — Зелёные глаза Джем сверкнули, а татуировка на шее, сдерживающая демона, начала пульсировать. — Блэсфим, неважно, что с тобой происходит, но нужно это исправить, потому как… выглядит плохо. — Она ушла так быстро, словно у неё зад горел.　

Дерьмо. Серьёзно, могло ли быть ещё хуже?

И будто она накаркала, свет в кафетерии начал мигать. Затем, словно из ниоткуда, в водовороте молний и клубящихся чёрных облаков появился Ревенант. Он раскрыл крылья на всю длину, почти задевая ими потолок. А его глаза… милостивый Господь, его глаза были абсолютно чёрными, два нефтяных озера без белков, окаймлённых густыми, пышными ресницами. Ревенант был ужасен и прекрасен, восхитителен и страшен. Блэсфим не на шутку испугалась. Люди в кафетерии начали кричать, когда сила, окружающая Ревенанта подняла их и ударила об стены. Надписи — чары против насилия в стенах больницы — энергично пульсировали и светились, как никогда прежде. Очевидно, правда, что они не работали.　

— Ты мне солгала. — Грохочущий голос Ревенанта словно шёл из самых тёмных и неизведанных глубин ада, и сердце Блас сжалось от чистейшего ужаса. Она так быстро встала, что стул опрокинулся.　

— Ревенант, я не понимаю, о чём…　

— Я верил тебе. Заботился о тебе. Спас твою чёртову душу, а ты солгала! — Столы и стулья перевернулись, а посуда и еда рухнули на пол. Все, кто оставались в сознании, бежали к выходам.　

Твою же мать. Он узнал. Из-за паники Блас не могла думать, и могла лишь изображать дурочку. И минуточку… Он спас её душу? Она даже не просила. Она замерла, давая возможность последнему человеку в сознании уйти из кафетерия. Здесь небезопасно ни для неё, ни для кого другого.

— Я всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь, — сказала она, когда двери захлопнулись.　

Здание сотряс гром.　

— Ты всерьёз вознамерилась продолжать отрицать, что ты… вирмин?　

По спине поползли мурашки, а в голове всплыли слова Бейна.　

«Я чувствую приближающуюся смерть. Блэсфим, она окружает тебя. Смерть близиться и её не остановить».　

Она труп. Единственный вопрос: убьёт ли её Ревенант быстро или медленно. Милосердно или болезненно. В любом случае, терять было нечего.

— Ты меня винишь? — спросила она, проклиная дрожь в голосе. — Ты — ангел, и ради увлечения убиваешь таких, как я. — Внезапная ярость затмила страх, придав Блас безрассудности, когда она двинулась на Рева. — Ты убил моего отца, сукин сын.

— Твоего отца? Кто он, чёрт возьми?

— Ангел по имени Рифион, — отрезала она. — Ты его убил.

— Рифион? — Ревенант рассмеялся. Ублюдок хохотал. — Ты его вообще знала?

— Никогда его не видела, — выплюнула она. — Потому что ты убил его ещё до моего рождения.

— Кто сказал?

Она встала перед ним, сжав кулаки. Может, прежде чем он её раздавит, как букашку, она успеет ударить его.

— Моя мать.

— Тогда твоя мать солгала. — Он оскалился, клыки теперь были намного больше. — Я не удивлён. Дочь вся в мать, да?

— Ты ничего не знаешь о моей матери.

— Нет? Она падший ангел, твой пациент, так? Она, когда увидела меня в больничном коридоре, испугалась и убежала, потому что знала, кто я. Это она писала тебе, поэтому ты тут же меня возненавидела.

Не было смысла отрицать это. Она могла лишь впустую угрожать или молить о жизни матери.

— Оставь её в покое, — взмолилась она. — Прошу. Она ничего не сделала…

— Она солгала тебе. — Казалось, он смаковал эту фразу.

Блас стиснула зубы и прорычала:　

— Нет. Она любила моего отца и хотела, чтобы я его узнала, но у меня не было даже шанса, потому что ты убил его!

— Да-а-а, — протянул Ревенант. — Убил. И наслаждался каждой секундой. — Он сложил крылья, и буря вокруг него утихла. — Тебе повезло, что ты его не узнала. — Он говорил прямо ей в лицо. — Когда я поймал его, он молил оставить его в живых.

— И? — Она сильно толкнула его в грудь, но с тем же успехом могла пытаться сдвинуть дом. — Кто бы ни молил?

— Я.

— Ну, рада за тебя. Но не каждый великий и могучий Сумеречный Ангел с чёрным сердцем.

Он фыркнул.

— Он не просто молил, а предложил сделку. И знаешь, на что хотел обменять свою жизнь? — Он не дал ей и шанса спросить. — На жизни твоей матери и тебя.

— Я тебе не верю.

— Нет? Ну, так поверь. Он, как дитя, рыдал, говорил, что скажет, где прячется его пара, беременная дочерью-вирмином, если я его пощажу, — Ревенант выплёвывал слова, как пули, каждое из которых поражало жизненно важный орган Блас, заставляя её отступать. Он поводил плечами, идя следом, надавливая и не давая возможности уйти. — Сказал, что может поведать мне всё о махинациях, в которые вляпалась твоя мать с ангелом по имени Стамтиэль. Откуда я это знаю, если не твой отец выболтал всё, как испуганный ребёнок? Он был готов отдать тебя, чтобы спасти свою шкуру. Вот кого я убил. Жалкого труса, который не заслуживает семьи, а не ангела, породившего вирма.

— Нет, — прошептала она.

Она споткнулась о валяющийся стул, и едва не упала. Но Ревенант успел схватить её за руку и удержать. Как по-джентельменски не дать Блас упасть, хотя вскоре он её убьёт. Хотя, даже смертники заслуживают последнюю трапезу перед виселицей.

— Да, — прошептал Рев в ответ и отпустил её. — Он был подонком, не заслуживающим твоего неверия.

Она хотела продолжить отрицать. Должна была. Но, даже качая головой в неверии, всё встало на свои места. Что-то в том, как её мать рассказывала об отце, было не так. И Блас очень редко могла уговорить мать рассказать о нём. Глубоко внутри, версия рассказа о жизни и смерти её отца, поведанная Ревенантом, вызывала больше отклика. Но если Ревенант говорил правду, то её отец прожил дольше, чем говорила мать. Блэсфим могла с ним встретиться. Узнать. Спасти.

— Даже если я тебе поверю, всё равно, ты ведь его убил. Ты сам говорил, что охотишься на вирмов. И ожидал, что я стану надеяться на твоё милосердие, если скажу правду? Тебе чертовски хорошо известно, что для вирма одинаково опасны и ангелы и падшие. Обеим сторонам отдан приказ убивать нас. Таково правило, Ревенант. Чёртово правило. Так, скажи, Истребитель, будь ты на моём месте, что бы сделал?

Наступила тишина, прерываемая лишь предупреждением о нарушении из громкоговорителя. Блас надеялась, что служба безопасности не попытается проникнуть внутрь, потому что не сомневалась в способности Ревенанта лишь силой мысли убить каждого. Наконец, чёрный цвет из глаз пропал, и Ревенант кивнул.

— То же самое, — мрачно произнёс он.

Она облегчённо выдохнула, хотя и не догадывалась, что задержала дыхание. Блас удалось успокоить злость Ревенанта, появившуюся из-за лжи. Но то, что теперь его не окружали гром и молнии, не означало, что он прямо здесь не убьёт её.

— И что дальше? — Она посмотрела на выход, словно у неё был хоть шанс на побег. — Ты меня убьёшь?

Его эффектные крылья, сложенные за спиной, исчезли.

— За ложь или за то, что ты вирм?

— Полагаю, и за то и за то. — Как мило, что они могли так вежливо обсудить её кончину.

— Три недели назад, я бы безоговорочно прикончил тебя, — произнёс Ревенант ледяным и твёрдым голосом. — Тогда я считал себя падшим ангелом, чья задача состоит в убийстве вирмов… и всех существ, считающихся мерзостями. Сатана ненавидит полукровок.

— А сейчас? — Она сильно дрожала и проклинала себя за то, что не только страх правил балом. Просто находясь так близко от Ревенанта её сердце колотилось, а внизу живота разливалось тепло… сумасшествие, не правда ли? Поговорим о противоречиях. «Прошу, не убивай меня. Но если всё же должен, сначала доведи меня до оргазма, а?» И Блэсфим даже не могла обвинить чары Неистинного ангела, потому что, если верить Джем, их практически не осталось. И, когда Блас кинула взгляд на шрам, её опасения подтвердились. Он почти исчез, осталась лишь едва заметная белая полоска над синей веной у основания ладони.

— Сейчас… я не знаю. — Он стиснул кулаки, словно сдерживая желания придушить Блас.

Закрыв глаза, она помассировала виски, желая вот так же помассировать мозг и заставить его работать.

— Что ты имел в виду, говоря, что спас мою душу? — Открыв глаза, она натолкнулась на странный взгляд Ревенанта

— Я не дал тебе убить Люцифера.

У неё сердце убежало в пятки. Господи! Он знает? Откуда? Она открыла было рот, чтобы возразить, но это означало очередную ложь. Так что Блас поддалась возмущению.

— Брехня, — отрезала она. — Ты меня остановил не потому, что заботился о моей душе, а потому что Люцифер — зло и играет за твою команду.

Воздух, в котором витал запах подгоревших рыбных палочек, резко замер.

— Нет, Блэсфим, — сказал он и его голос был так же мрачен и пуст, как пустое пространство в мешке для трупов, — я хотел, чтобы он умер. Много лет каждый день он мучил меня и мою мать. Он осквернил… — не смотря ей в глаза, он судорожно вдохнул, отчего у Блас болезненно сжалось сердце. — Он осквернил нас обоих. А потом тысячелетия делал мне мозг, обвинял во всякой херне, просто чтобы посмотреть, как Сатана меня пытает… ебучий говнюк. День его смерти стал лучшим днём в моей жизни. Теперь, он возвращается, а значит, что я ни хрена ни сильнее его. Сатана благосклонен к нему. Небеса меня не принимают, ад тоже. Поверь, если ты подчиняешься Сатане, ты либо должен быть его верным слугой, либо не попадаться на глаза. Я больше не могу не попадаться на глаза. — Он поднял взгляд, и в тёмных глубинах его глаз Блэсфим увидела невероятную боль. — Я не могу вновь быть вторым после Люцифера. Не… могу. Но и не мог позволить тебе сделать то, о чём ты бы вечность сожалела. Ты — врач, а не убийца. — Ох, милостивый Боже. Она даже не представляла, скольким он пожертвовал ради неё, но теперь поняла. — И, — продолжил он, закатывая глаза, — я вернулся к Гэтель и забрал вампира. — Он понизил голос до бормотания, хотя его никто и не слышал, и Блас могла поклясться, что Ревенант покраснел. — И котят.

Блэсфим вытаращилась на него, и на минуту, подумала, что превратилась в кромсателя душ, потому что огромный, опасный Сумеречный ангел, излучающий смерть, как электростанция зла, превратился во что-то совершенно отличное от зла. Во что-то добродушное. Неподражаемое. И, да, не менее опасное.

— Прости, — выдавила она. — Нужно было уничтожить Люцифера. Я должна быть сильнее. Но облажалась…

Через секунду, она была в его объятиях, тесно прижатая к его крепкому телу, а его губы прижимались к её в жестоком поцелуе. Её чувства вспыхнули, когда Ревенант скользнул, всего мимолётно, языком в её рот.　

— Нет, — проговорил он, оторвавшись от неё. — Не в твоей природе убивать. Никогда не извиняйся за то, над чем у тебя нет контроля. — Его слова лишили её сил, и она обмякла в его руках, цепляясь за бицепсы, обтянутые кожей.　- Мы его уничтожим. Как-нибудь найдём способ избавить мир от него навсегда. — Он притянул её голову к своей широкой груди и принялся нежно поглаживать её по волосам.　- Моя задача — избавить тебя от опасности

— Я боюсь, — прошептала она, наконец, облегчённо, доверившись Ревенанту. — Заклинание Неистинного ангела исчезает…

Он отстранился так внезапно, что она покачнулась.

— Мы это исправим. — Решимость в его глазах напугала бы её, если бы он не поклялся, что не навредит ей. — Прямо сейчас.

— Я пытаюсь, но жертвовать никем не стану. — Она махнула на бумаги и книги. — Я нашла способ… думаю, что нашла. Но понять всё это не могу.

Он осторожно отпустил её, словно боялся, что ноги её не удержат.

— У тебя есть книга некромантии пруоси? Откуда? Они её не дают всем подряд.

— У меня есть друг.

— Всего лишь друг? — пробормотал он, упираясь кулаками в стол и наклоняясь над её бумагами. — Эссенция смерти?

— Да, в этом и сложность. — До неё дошло, что она обсуждает, как спасти свою жизнь с тем, кто убил её отца, но если Ревенант мог помочь, она попробует. — Эссенция смерти или голодные слёзы. Мне нужен один из этих ингредиентов. И ещё кровь легенды или что-то в таком духе. — Она вновь помассировала виски. — Я не знаю. Переводы явно не моё, а времени всё меньше.

Взгляд Ревенанта был направлен в прошлое.　

— Моя мать говорила про эссенцию смерти. И я не представлял о чём это, но она утверждала, что эссенция смерти — эликсир жизни для тех, кто не может умереть.

Блэсфим моргнула.

— В этом нет смысла.

— Представь, каково слышать это пятилетнему мальчику, — сухо проговорил он.

У неё зазвонил телефон и, пока Ревенант рассматривал бумаги на столе, она схватила девайс и ответила, совершенно не удивившись, услышав голос Призрака.　

— Какого хрена произошло в кафетерии? Ты в порядке?

— Да, — ответила она, изо всех сил стараясь говорить спокойно… сохранять спокойствие. — Ревенант успокоился, но Риз, прошу, держи всех подальше отсюда.

— Не могу, Блэсфим.

— Ты должен. — Она сильно стиснула телефон, но отпустила, боясь, что сейчас его сломает. — Он знает правду обо мне, и теперь нормально к этому относится. Но лучше не усугублять ситуацию. Я выйду через несколько минут

— У тебя их десять. — Он положил трубку.

Ревенант не спрашивал о звонке, а продолжал смотреть в записи. Через пару минут, он взял в руки книгу и начал её листать, после чего застонал.

— Что? — Она уставилась в книгу, но видела то же самое, что и прежде. — Что там такого?

— Кровь легенды — то же самое, что и эссенция смерти. Тебе нужна кровь Смерти. Танатоса. Или голодная слеза, то есть слеза Голода.

Она поняла.

— Лимос. Так мне нужна кровь Танатоса или слёзы Лимос?

Ревенант покачал головой, раскидывая по плечам чёрные волосы.　

— Забудь про слёзы Лимос. Тебе нужна кровь Танатоса. Поверь, последнее, что кто-то захочет сделать — это заставить Лимос плакать. Её братья и муж очень её опекают. — Он понизил голос. — Не то, чтобы я не понимал.

В груди разлилось тепло на его собственнический тон, и она вспомнила, как он в последние дни её защищал, сражался с ангелом, который её чуть не убил, угрожал Шакван, успокаивал, когда она сломалась. Глядя на него, всего такого из себя мрачного, обтянутого кожей и вооружённого, никто не догадался бы, что он так же нежен, как и опасен.

— Я попрошу у Ривера кровь, — протянула она. — Может, если я поговорю с ним и объясню…

— Чёрт, нет, — оборвал её Ревенант. — Блэсфим, никому нельзя доверять. Он — ангел, а когда дело касается убийства вирма, они думают единогласно.

И откуда ей это знать?

— Но, это же Ривер. Я его знаю. Он не убьёт меня. — Ну, она надеялась.

— Ты готова поставить на это свою жизнь?

— У меня нет выбора.

— Есть, — возразил он. — Я достану тебе кровь.

Блас облегчённо и благодарно выдохнула, но в голове всплыла потенциальная проблема.　

— Погоди… ведь запрещено Наблюдателю брать кровь у Всадника для заклинания.

— Я сам с этим разберусь.

У неё свело живот.　

— Я права, да? Это запрещено?

Когда выражение его лица стало не читаемым, кровь в жилах Блас заледенела. Следовать правилам было для него, сродни кодексу жизни, учитывая трагедию юности и смерти матери. Блэсфим никогда больше не поставит его в положение, которое может искушать, добровольно нарушить правило. За исключением просьбы не убивать её.

— Нет. — Она схватила его за руку, отчаянно желая, чтобы он понял, что не мог так поступить. — Я не позволю тебе. Найду другой способ.

— Нет другого способа. — Он очень осторожно убрал её руку со своей и отступил. — Скоро вернусь.

— Нет! — но ещё до того, как её крик стих, Ревенант ушёл.