Роузмери Гибсон Рождественская сказка

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Ты мне нужна, Бет.

Понадобилось несколько секунд, чтобы низкий голос с другого конца провода проник в спящий мозг Бет Синклер.

— Что? — пробормотала Бет, откидывая одеяло и спуская ноги с постели. Она бросила взгляд на будильник, стоящий на туалетном столике. — Джеймс Феннер, ты знаешь, который час? — с досадой спросила она. — Половина третьего ночи…

— Знаю, — был краткий ответ, — но это срочно.

— Срочно? — переспросила Бет недоверчиво, свободной рукой перекидывая прядь шелковистых каштановых волос через плечо. — И что, это не может подождать до утра?

Она, разумеется, и не рассчитывала, что работа на трудоголика — председателя «Стентон энтерпрайзиз» будет легкой, но тревожить человека по ночам — это уж ни в какие рамки!

— Я уже отработала сегодня сверхурочно, и ничто не заставит меня мчаться в офис в такое время…

— Я не в офисе, — оборвал ее Джеймс, едва сдерживая нетерпение, — я у себя в квартире.

— Мне все равно, где ты…

— Но это личное…

— Личное… — скептически повторила Бет. Может, это просто сыр, с помощью которого ее собирались заманить в мышеловку? Приманка, которая как по волшебству обернется грудой бумаг или экраном компьютера, когда она приедет к нему? Какие такие личные проблемы у Джеймса Феннера? Он производил впечатление человека, способного справиться с любыми затруднениями, тем более личными, самостоятельно или с помощью одной из тех инкубаторных блондинок с шестифутовыми ножками, что без конца наведывались в офис в надежде увлечь его на продолжительный ленч. Вероятно, Феннер как-то различал этих «близняшек», но у нее, Бет, временами рябило в глазах. Единственной отличительной чертой Джулии Саммерс — теперешней его возлюбленной — было то, что она держалась рядом с ним намного дольше, чем ее предшественницы.

— Такси будет у тебя через десять минут, — проворчал в трубке низкий голос, — и возьми с собой сумку с вещами.

Бет воззрилась на телефонную трубку с немым вопросом в карих глазах, опушенных густыми ресницами.

— Я еще не сказала, что приеду, — спокойно ответила она, — мне надо это обдумать.

— Обдумаешь в такси!

Внезапно наступившая в разговоре пауза заставила Бет подумать, что темноволосый мужчина на другом конце провода не настолько уверен в себе, чтобы продолжать настаивать. В конце концов, ему приходилось просить об одолжении и соответственно контролировать свою речь, а уж это ему и в офисе не всегда удавалось.

— Такси будет у тебя через десять минут, — наконец раздраженно повторил он.

— Заносчивая, самодовольная, эгоистичная свинья, — пробормотала шепотом Бет, уже снимая кремовый свитер со спинки кресла.

— Что такое?

— Я только сказала, что буду готова через секунду, — бодро ответила она и подняла брови, когда после невнятного ворчанья раздались гудки.


Что я делаю в такой час в этом летящем по Лондону такси? — изумлялась происходящему Бет, сидя на заднем сиденье автомобиля. Надо было отключить телефон сразу, как только я услышала голос Джеймса Феннера. Он даже не попросил меня прийти, а просто отдал приказание!

Раз он заранее заказал такси, значит, ему и в голову не пришло, что Бет может ослушаться.

Я слишком слабохарактерна, корила она себя, вглядываясь в темные городские улицы. Даже рождественская иллюминация была отключена.

— Вот и приехали. — Водитель такси остановился напротив роскошного многоэтажного дома.

— Благодарю, — пробормотала Бет. Внезапно она почувствовала неловкость, поймав на себе, как ей показалось, любопытный взгляд водителя. Она вытащила кошелек из кармана пальто.

— Нет, нет, это за счет мистера Феннера.

— Да-а, ну и ну. — Пришлось согласиться, хотя Бет собиралась полностью оплатить проезд.

— Я подожду, пока вы не зайдете внутрь, — заверил водитель, неверно истолковывая ее колебание, когда она взглянула на внушительное здание.

Бет улыбнулась. Опасность поджидала ее на третьем этаже, а вовсе не на пустынной улице.

Джеймс, должно быть, видел, как приехало такси, потому что, когда она нажала кнопку домофона, дверь сразу же открылась. Бет вошла в здание.

Остановившись на секунду, чтобы сориентироваться в обитом плюшем вестибюле, она прошла к лифту. За те восемнадцать месяцев, что Бет работала в корпорации, она только однажды была в квартире босса — приносила бумаги на подпись, когда у Джеймса был грипп. Но тогда вход к больному был прегражден шикарной дивой со светлыми волосами.

Выйдя из лифта, Бет пересекла коридор и остановилась перед дверью в нерешительности. Она почувствовала нелепую тревогу. Общение с Джеймсом Феннером в офисе — это одно, а видеть его в неофициальной обстановке дома в этот ранний час — совсем другое.

От раздражения ее передернуло. Бет уже не была наивной девочкой, способной увлечься боссом. Ей было двадцать три, и все романтические чувства, которые она поначалу питала к Джеймсу Феннеру, были безжалостно погребены в прошлом.

Глубоко вздохнув, она постучала.

Дверь распахнулась почти сразу же.

— Обязательно так громко? — Джеймс Феннер посмотрел на нее свысока. — Я же не хлопаю дверью, что бы ты ни сделала. Думаю, наконец я сумел уложить его спать.

Вот так, подумала Бет, я тоже рада тебя видеть. Хмурясь, она последовала за Феннером в просторный холл.

— Сумел уложить спать кого? — поинтересовалась она, отдавая Джеймсу пальто и сумку.

Он не ответил. Взгляд голубых прищуренных глаз отметил упавшую прядь ее блестящих каштановых волос, обежал мешковатый кремовый свитер и голубые джинсы.

— Необычно выглядишь, — неодобрительно процедил он.

— Спасибо за комплимент, — закипела Бет, — я выгляжу как человек, которого вытащили из постели в половине третьего ночи. — Это было, на ее памяти, впервые, когда Джеймс Феннер видел ее не в строгом деловом костюме, в котором она появлялась в офисе.

— А-а, дело в твоих волосах…

Ладно, я не совсем в порядке, признала про себя Бет, но нет нужды продолжать… У нее не было времени пробежаться по волосам расческой.

— Я могла бы сказать, что вы сейчас тоже не писаный красавец, мистер Феннер.

Это была откровенная ложь. Одетый в черные брюки из грубой ткани и голубую рубашку без воротника, с густыми темными непослушными волосами, сильной челюстью и небритым подбородком, Джеймс Феннер выглядел благородно и мужественно.

— Так зачем ты вытащил меня среди ночи из постели и заставил проехать через весь Лондон? — спросила она, поднимая голову и более, чем обычно, осознавая его мужское обаяние.

Раздался пронзительный вопль.

— Что это?

— О черт! — Джеймс ринулся в холл. — Ты разбудила его своим стуком.

— Это ребенок! — Она поспешила за ним с широко раскрытыми от удивления глазами. — Откуда у тебя в квартире ребенок?

Движением руки он задержал ее у входа в спальню.

— Прежде чем ты придешь к какому-либо поспешному заключению, — сухо заметил он, — заруби себе на носу, что Тимми — мой племянник.

Он толкнул дверь. Свет из холла залил спальню, освещая крошечное заплаканное создание, одиноко лежащее в углу детской кроватки…

— Ой ты бедненький маленький лапочка! — Бет инстинктивно двинулась к кроватке и подхватила ребенка на руки. — Что случилось, а? — нежно проворковала она, покачиваясь, чтобы успокоить Тимми. — В чем дело? Ты хочешь кушать?

— Кушать? — пробормотал себе под нос Джеймс Феннер. — Я ничем другим и не занимался последние два часа, только кормил, поил и менял подгузники…

Большие голубые глаза малыша серьезно посмотрели на Бет. Он перестал плакать, маленькое личико, окруженное золотыми кудряшками, засветилось в улыбке. Сердце Бет затрепетало.

— Он восхитительный! — Лаская его, она пробежала пальцем по мягкой розовой щечке. — Сколько ему?

— Восхитительный? — проворчал Джеймс. — Ты бы так не сказала, если бы была здесь полчаса назад… Пара месяцев, — неуверенно добавил он.

— Пара месяцев? — усмехнулась Бет. Судя по всему, малышу около полугода. Он был похож на маленького ангелочка. Голубые глазки Тимми затуманились, и он начал усердно сосать пальчик. — Ты, конечно, знаешь, сколько ему на самом деле? — Она метнула быстрый недоверчивый взгляд на стоявшего в дверях Джеймса.

— Он родился в день моего рождения…

— Восемнадцатого июня, — выпалила не задумываясь Бет. Кровь прилила к ее щекам, когда она увидела удивление на смуглом лице босса.

«О, черт, — выругалась она про себя. — Следовательно, ему шесть месяцев, — быстро подсчитала Бет. — Дядя Джеймс старше племянника ровно на тридцать пять лет».

Она опустила глаза на маленькое личико и увидела, что золотые реснички дрогнули и начали опускаться. Напевая тихонько колыбельную, она бережно уложила спящего младенца в кроватку, натянула одеяльце и очень осторожно извлекла его крошечный пальчик изо рта. Он слегка пошевелился, но затем успокоился. Очень удивленная своей удачей, Бет на цыпочках вышла из комнаты.

— Новичкам везет, — отметил Джеймс. — Кофе?

Он провел ее в просторную комнату, жестом приглашая сесть, и исчез в кухне, которую Бет мельком видела раньше.

Сдерживая зевоту, она села в кресло около журнального столика, ее взгляд с интересом блуждал вокруг. Пол комнаты был устлан серым ковром, а стены кремового цвета украшены тремя фотографиями в рамках с изображениями горных вершин. Бет узнала только одну из них — Маттерхорн. Большие кремовые портьеры в дальнем углу комнаты частично скрывали огромные, во всю стену, двустворчатые окна и дверь на балкон.

Изысканный декор был, бесспорно, комфортным, мебель — явно дорогая и хорошего качества. Но комната выглядела нежилой. Ничто не говорило об индивидуальности хозяина, не было тех черточек, по которым можно судить о его вкусах и увлечениях. Не было следов повседневной суматохи, каких-либо сувениров и милых сердцу безделушек.

Конечно, Феннер и не проводит здесь много времени, разве что ест да спит. В редко выпадающие дни отдыха он исчезал в своем коттедже в Дорсете. Сопровождал его кто-нибудь в этих путешествиях или он ездил один, Бет не имела представления. Она и Джеймс Феннер никогда не обсуждали подобные вещи за утренним кофе. Она подняла глаза, когда вошел Джеймс, неся две чашки.

— С молоком и без сахара. — И он поставил чашку на стол перед ней.

Бет кивнула, благодаря. Неожиданно ее бросило в жар при мысли, что он мог помнить такие мелочи, как то, какой кофе она предпочитала.

Бет отпила из чашки и вопрошающе взглянула на него. Джеймс сел напротив.

— Каролина, моя сестра, внезапно приехала с Тимми около девяти вечера, — ответил он на ее молчаливый вопрос.

Вытянув длинные ноги, он лениво заложил руки за голову. При этом движении рубашка обтянула сильные плечи. Бет изучала кофейную чашку.

— Майк, ее муж, — он работает на Мадагаскаре — попал в госпиталь с каким-то вирусом. Это не опасно для жизни, но ему понадобится время, чтобы встать на ноги.

— И твоя сестра уехала, чтобы быть с ним? — Взгляд Бет быстро пробежал по знакомым чертам лица.

— Вчера вечером она уехала в Амстердам, а утром вылетит прямым рейсом. — Он отхлебнул кофе. — Перед отъездом Каролине удалось связаться с агентством и назначить мне на завтра встречу с временной няней.

— Так ты поднял меня посреди ночи, потому что не мог справиться с ребенком в течение нескольких часов? — сухо спросила Бет. И почему было не обратиться к Джулии за помощью? Длинноногая хладнокровная блондинка произвела на Бет впечатление весьма чадолюбивой женщины.

— О, я замечательно мог бы справиться с Тимми, — высокомерно ответил Джеймс, — просто Тимми, кажется, не мог справиться со мной… — Он помедлил и как бы между прочим добавил: — Каролина и Майк дали ему имя в мою честь — Джеймс Тимоти, хотя называют его вторым именем.

Бет скрыла улыбку, ни в малейшей степени не обманутая небрежным тоном. Было ясно, что он очень горд и доволен. Она и раньше догадывалась, что Джеймс Феннер изредка был способен на нормальные человеческие чувства.

Глаза Бет слипались. Она взглянула на мускулистую фигуру Джеймса. Несмотря на некоторую вялость движений, от него исходила внутренняя энергия. В глазах, темных при тусклом освещении, не было и тени усталости.

Он что, из разряда вечных двигателей? — размышляла она. Неужели он никогда полностью не расслабляется?

Бет показалось, что Джеймс читает ее мысли, и она перевела взгляд на одну из фотографий на стене. Он медленно повернул голову, следуя за ее взглядом.

— Я побывал на каждой из этих вершин, — неожиданно заявил он.

Пораженная, она повернулась к нему.

— Я и не знала, что ты — альпинист. — Хотя нет ничего удивительного в том, что такого рода деятельность притягивала этого независимого, любознательного и выносливого человека. Он, очевидно, любил принимать вызов, соревнуясь не столько с другими, сколько с самим собой. Бет еще раз осмотрела опасные вершины и вздрогнула, припоминая альпинистские трагедии, ежегодно освещаемые прессой.

— Это в прошлом, — проговорил опечаленно Джеймс, — у меня больше нет времени.

— Деньги и власть берут верх, — кисло пробормотала Бет.

Джеймс поднял темную бровь.

— Так вот ты какого обо мне мнения! Скупец с манией величия?

Бет закрыла глаза, услышав дразнящую нотку в его голосе, затем посмотрела на него с напускным безразличием.

— Нет, не так… пока ты регулярно выдаешь мне зарплату. — Она пожала плечами.

Конечно, она о нем думала иначе. Власть Джеймса Феннера была неоспорима, но не являлась для него самоцелью. Его привлекал сам процесс удачного бизнеса.

— Ты не одобряешь меня или мой стиль жизни? — Джеймс скривил губы.

— Я просто не хотела бы подражать этому, — возразила она, — это лучше, чем… — осеклась Бет.

— Чем что? — настаивал он.

Он сам напросился!

— Чем ряд случайных связей… — она развела руками, — и потом, квартира, похожая на гостиничные апартаменты… — О черт, подумала Бет, сбившись с мысли. Неожиданно Джеймс Феннер откинул голову и засмеялся, обнажая два ряда белых зубов, резко выделявшихся на фоне загорелого лица.

— Ты говоришь, как моя сестра, — произнес он подчеркнуто медленно. — Впрочем, — его взгляд задумчиво скользил по правильным чертам ее лица, — ты во многом на нее похожа.

О, прекрасно… Бет изучала серый ковер. Это было как раз то, чего ей так не хватало, — напоминать Джеймсу его сестру.

— Если не считать, что Каролина никогда не проявляла интереса к карьере и не была честолюбива.

Бет прищурилась. Значит, вот он какой ее видит — амбициозной карьеристкой?

Ей нравилось работать на Джеймса. Она гордилась своей квалификацией, но подниматься выше по служебной лестнице желания не было.

Настоящие ценности представлялись ей иначе. Полная отдача себя любимому человеку, а не деловое соглашение двух партнеров. Дом. Семья. Бет могла вообразить реакцию, с которой он встретит эти слова, если она произнесет их вслух. Если сам Джеймс Феннер хотел бы изменить свое холостяцкое существование, он бы, без сомнения, это уже сделал.

Она резко поднялась на ноги.

— Ты выживешь, если будешь спать три часа, а я нет, — сухо произнесла она, недоумевая, отчего это вдруг так на него разозлилась. Потому что устала? Потому что он был бесчувственным, как кирпичная стена? Из-за всех тех длинноногих блондинок, которые не напоминали ему о сестре?..

— Я провожу тебя в твою комнату. — Джеймс встал.

Он был сдержан и предупредителен, пропуская ее в дверь. Вернув ей сумку, он проводил Бет в холл, задержавшись около комнаты Тимми, чтобы заглянуть внутрь.

Малыш крепко спал, свернувшись калачиком. Бет машинально взглянула на Джеймса и увидела отражение собственного изумления на его лице, когда он посмотрел на тезку. Ее взгляд быстро скользнул по сильному уверенному лицу, затем упал на маленького беззащитного ребенка. Что-то сжалось внутри. Все чувства перемешались. Нежность, любовь и желание нахлынули на нее рядом, заставив сердце болезненно сжаться. Потрясенная, она последовала за Джеймсом, намеренно отводя взгляд от проницательных голубых глаз.

Он толкнул дверь в конце холла и зажег свет. Предназначенная для нее комната была просторна и обставлена со вкусом.

Встав в сторонке, чтобы дать Бет пройти, Джеймс остался на пороге.

— Ты найдешь здесь все, что тебе нужно; полотенце, мыло — там. — Он указал на ванную комнату, видную через открытую дверь в дальнем конце спальни.

— Спасибо, — пролепетала Бет. Из-за внезапно наступившей паузы она почувствовала себя неуклюжей и неловкой, как подросток. Она заставила себя встретиться с ним взглядом. Сдвинув брови, Джеймс рассматривал ее лицо. Карие глаза, высокие скулы, изящный прямой нос. Его взгляд упал на губы. Бет не могла пошевелиться, в горле пересохло. Она видела свое отражение в этих темно-голубых глазах…

— Спокойной ночи, Бет, — глухо прозвучал его голос. Джеймс резко повернулся и большими шагами пересек холл.

Закрыв дверь, Бет прислонилась к ней, переводя дыхание. Ну не думаешь же ты, что он собирался поцеловать тебя? — дразнила она себя. Бет усмехнулась, увидев свое отражение в зеркале на двери гардероба: волосы растрепаны, глаза уставшие.

Она улыбнулась, подавляя зевоту. Джеймс Феннер никогда не проявлял к ней особого интереса, и вряд ли ее персона заинтересовала его сегодня.

Покоряясь обстоятельствам, Бет вытащила из своих вещей просторную ночную рубашку и направилась в ванную.


Бет вздрогнула и нахмурилась, на мгновение сбитая с толку, когда увидела перед собой незнакомый белый потолок. Воспоминания вернулись, и с ними — осознание наступившего дня. Лучи солнечного света уже настойчиво пробивались сквозь зеленые шторы. Сколько времени? Она взглянула на свои часы на тумбочке и застонала. Десять часов. О-о-о… Тимми!

Выбравшись из постели, она натянула джинсы и свитер поверх ночной рубашки, устремилась через холл и распахнула дверь. Но голоса малыша, который должен был вопить от голода, не было слышно.

Расчесывая пальцами волосы, Бет быстро пошла дальше. Дверь в спальню Тимми была открыта, кроватка пуста. Она уже собиралась отправиться на кухню, как вдруг услышала тихие голоса в глубине комнаты.

Тимми довольным ангелочком с золотыми кудряшками сидел одетый в голубой комбинезончик на коленях у приятной, уверенной и, видимо, умелой няни, женщины средних лет. Джеймса не было видно, но до Бет доносился его голос. Похоже, давал няне какие-то распоряжения.

Бет тихо с улыбкой прокралась мимо, раздумывая, подвергнется ли будущая няня такому же тяжелому испытанию, что выпало на ее долю накануне.

Когда она зашла на оборудованную по-современному кухню, ее внимание привлекли ярко-красная пластиковая чашка и бутылочка, которые вместе с тарелкой и кружкой были аккуратно сложены в мойку. Почему Джеймс не разбудил ее этим утром?

Она фыркнула. Было очевидно, что он в ней не нуждался. Тогда почему позвонил ночью именно ей?

— Уволена. Не отвечаю требованиям, — недовольно пробормотала Бет, дотронувшись до кофейника на столе. Еще горячий. Она наугад открывала стенные шкафчики, пока не нашла кружку. Бет налила себе кофе и понесла в спальню, ее губы скривились, когда она увидела свое рассерженное отражение в зеркале. Ну вот, еще только утро, а она уже вне себя!

Наспех выпив кофе, она быстро приняла душ. Снова надев джинсы и свитер, села за туалетный столик и старательно расчесала влажные волосы.

Нанеся немного туши на длинные ресницы и блеск на губы, Бет встала, чувствуя себя вполне готовой предстать перед целым миром, и в особенности перед одним из его представителей.

Уложив вещи, Бет взяла грязную кружку и, быстро оглядев комнату в последний раз, направилась в холл. Комната Тимми была пуста, когда она проходила мимо: вероятно, собеседование с няней уже закончилось.

Поставив сумку у вешалки и все еще держа в руке кружку, она вошла в кухню.

Крошечный племянник Джеймса ерзал у него на коленях. Сам Джеймс сидел за столом, читая вслух деловую колонку из газеты. Тимми слушал, широко раскрыв очарованные глазки, и с энтузиазмом шлепал по бумаге маленькими розовыми ручками.

Подрастающее поколение финансовых магнатов в процессе развития, усмехнулась про себя Бет.

— Доброе утро, — сказала она бодрым голосом. Бет готовилась услышать в свой адрес язвительное замечание за то, что проспала, но была захвачена врасплох, когда Джеймс лениво ей улыбнулся. Чисто выбрит, одет в голубые джинсы и темно-зеленую рубашку.

— Я собираюсь приготовить еще немного кофе. Ты хочешь?

Не давая ей времени ответить, очевидно считая ее согласие само собой разумеющимся, Джеймс встал, осторожно сжимая племянника в сильных руках.

— Сядь, — указал он на освободившееся место.

Бет поколебалась, чувствуя в себе знакомое негодование и раздражение. Все, что произносил Джеймс Феннер, даже банальности, звучало как команда. Видимо, он считал, что ее дело было уступать каждому его желанию.

Только потом, когда Джеймс осторожно передал Тимми ей в руки, она забыла обо всем, взглянув в его голубые глаза.

— Ну что, сегодня все в порядке? — улыбнулась она, гладя шелковую косичку волос на затылке Тимми.

Припоминая на ходу давно забытые слова и мелодии детских песенок, она начала нежно напевать, поднимая и спуская Тимми в такт музыки.

Малыш разразился довольным кряканьем, размахивая крошечными кулачками в воздухе. Крепко сжимая Тимми в объятиях, Бет быстро чмокнула его в макушку.

— Когда няня приступает к работе? — поинтересовалась она.

Джеймс стоял у раковины, скрестив руки на груди. Он ждал, когда закипит чайник.

— Никогда, — живо ответил он, — она не подошла.

Бет подняла брови.

— Тимми она не понравилась, — пояснил он.

— Он тебе сам это сказал? — сухо пробормотала она. Няня показалась Бет интеллигентной и чуткой, да и Тимми выглядел рядом с ней вполне счастливым.

— Мы обсудили это очень подробно и пришли к общему решению, — весело заверил ее Джеймс.

Тимми заинтересованно дергал ее за волосы.

— Так, что ты теперь собираешься делать?.. Это же мои волосы, маленький проказник, найди себе более подходящую игрушку. — Так как Тимми и не думал успокаиваться, Бет улыбнулась, глядя на него.

— Будешь искать другую игрушку?

— Не думаю, что это необходимо.

Нахмурясь, Бет посмотрела на него, и душа у нее ушла в пятки. Джеймс изучал ее с подозрительной задумчивостью. Это не предвещало ничего хорошего. Так бывало и раньше — перед предложением поработать в выходные.

Их взгляды встретились.

— Нет, — непреклонно заявила она, — и не думай об этом! Я что, очень похожа на Мэри Поппинс?

Уголки рта Джеймса поползли вверх.

— Нет, — повторила Бет, свирепо глядя на него. Одна легкая улыбка — и он думает, что я в его руках и полностью изменю свои планы ради него. Но это не сработает, не в этот раз!

Она взглянула на Тимми. Ребенок лучезарно ей улыбнулся.

«Так вы заодно? — мысленно упрекнула его Бет. — Ты хочешь вырасти похожим на своего дядю Джеймса?»

Бет снова и снова переводила взгляд с одного на другого.

— Нет, — прошептала она, защищаясь из последних сил. — Это совершенно исключено…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Они точно сговорились, решила Бет, когда Тимми выбрал именно этот момент и посмотрел на дядю. Ишь, как поглядывают друг на друга! И эта внезапно наступившая тишина — обычная тактика Джеймса, когда он наталкивался на ее отчаянное сопротивление. Он никогда не спорил с ней, а просто садился и ждал, пока у нее истощится запас энергии и она сдастся.

— Я раньше никогда не присматривала за детьми, — неубедительно запротестовала Бет.

— Тимми подскажет тебе, — бодро уверил ее Джеймс. — Он даст тебе знать, если ты сделаешь что-нибудь не так.

— Яблоко от яблони недалеко падает. — Бет задумчиво оглядела Тимми. — А ты, малыш, будь очень осторожен, выбирая пример для подражания, — пробормотала она себе под нос, незаметно наблюдая за Джеймсом, который что-то искал в выдвижном ящике.

— Вот здесь. — Он вручил ей сложенный листочек бумаги.

Она подняла брови.

— К Тимми прилагается инструкция? — Она развернула бумагу, сразу же узнав характерный почерк Джеймса, и усмехнулась. По-видимому, следуя руководящим указаниям своей сестры, он тщательно, в деталях, составил распорядок дня Тимми. — Ты, кажется, упустил одну маленькую деталь. — Бет подняла глаза и смутилась, обнаружив, что он внимательно ее разглядывает. — Кажется, ты забыл, что у меня уже есть работа.

Он пожал плечами.

— Я найму кого-нибудь, чтобы заменить тебя, пока не приедет Каролина. Это займет только неделю или около того. — Он убрал упавшие на лоб густые волосы.

Вот так легко перекинуть на другую должность? Значит, моя уверенность в том, что я необходима на работе, лишь иллюзия, грустно резюмировала Бет. Когда она снова посмотрела на Тимми, то невольно улыбнулась. Измученный встречами и незнакомой обстановкой, малыш уснул, прижавшись золотой головкой к ее груди. Бет мягко вынула его пальчик изо рта.

— Хм, он не знает расписания. Он не должен сейчас спать, — проворчал Джеймс, облокотившись на стол напротив Бет.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Разбудить Тимми и сказать ему? — спросила сухо Бет, ощущая едва слышный аромат дорогого одеколона. В который раз она почувствовала волнение от присутствия Джеймса. — Я положу его в кроватку. — Она резко встала, понимая, что молчаливо соглашается на новую роль.

Укладывая Тимми, она улыбнулась ему. С малышом было гораздо спокойнее, чем с его дядей: у него характер явно был лучше. А почему бы действительно не насладиться временной отставкой и не отдохнуть от Джеймса Феннера? Бет будет встречаться с ним только по утрам и вечерам, когда он будет уходить на работу и возвращаться из офиса.

Напевая про себя, она прохаживалась по холлу, представляя неторопливые прогулки в парке в хорошую погоду… Она усмехнулась, подумав о той несчастной, что заменит ее в офисе. Добро пожаловать к Джеймсу Феннеру! Добро пожаловать к вечному ворчанию и к уверенности босса, что секретарь — это телепат и все понимает с полуслова! Добро пожаловать на 12-часовой рабочий день с перерывом на короткий ленч, когда успеваешь съесть только половину сандвича! Добро пожаловать в…

— Бет?..

— Иду, — сладко пропела она, услышав нетерпеливый голос из комнаты.

Джеймс сидел за столом, заваленным бумагами, и разговаривал по телефону. Посмотрев на нее, он жестом велел ей сесть и подождать, пока закончит разговор.

Она осталась стоять, ее глаза, блуждая по комнате, отметили факс и компьютер. Могла бы и догадаться, что Феннер и дома устроит себе офис. Неужели он никогда не прекращает работать? Неужели ничто другое не имеет для него значения?

Луч солнца проник сквозь оконное стекло и осветил Джеймса, склоненного над письменным столом. Непослушные волосы опять упали ему на лоб, и Бет оцепенела, потрясенная внезапным желанием оторвать его от бумаг, обвить его руками и запустить пальцы в густые волосы. И если сейчас он поднимет голову, вряд ли она готова спокойно встретиться с его взглядом…

— Я попросил миссис Эндрюс, жену управляющего домом, позаботиться о Тимми, пока ты съездишь к себе домой.

— И?.. — не поняла Бет. Ей явно предлагали поупражняться в телепатии.

— Наверное, ты бы хотела сменить одежду и взять кое-что на несколько следующих дней?

Бет вздрогнула.

— Разве я собиралась здесь жить? Или теперь я — персонал на полном пансионе? — спросила она с дерзостью. Ей раньше не приходило в голову, что она должна будет переехать в его квартиру, хотя, рассуждая логически, так было бы удобнее. Вопрос только — для кого?

— Тимми не поймет, почему ты каждый вечер покидаешь его, — сухо отчеканил Джеймс.

— Я только предположила, что ты придумываешь мне новые сверхурочные.

Работа на Джеймса — это одно, а жить под его крышей двадцать четыре часа в сутки по какой бы то ни было причине — совсем другое. Бет встревожилась.

— Моя работа тоже не заканчивается в пять часов, — напомнил ей Джеймс. Он сделал паузу. — Было бы гораздо удобнее, если бы ты осталась здесь, а не носилась туда-сюда в течение дня и ночи.

— Гораздо удобнее, — согласилась Бет, не поднимая глаз. Ее лицо приняло бесстрастное выражение.

— Я закажу такси, и еще тебе понадобится это. — Открыв выдвижной ящик стола, он извлек связку ключей и протянул ей. — Большой ключ от наружной двери.

Бет кивнула, взглядом скользнув по его руке, когда он клал ключи в ее протянутую ладонь.

— Я схожу за пальто. — Она направилась к двери.

— Бет!.. — Она оглянулась. — Спасибо, — сказал он тихо. Голубые глаза Джеймса встретились с ее глазами на долю секунды. Протянув руку, он поднял трубку телефона.

* * *

— Спасибо, что накормили Тимми, миссис Эндрюс, — благодарно пробормотала Бет, провожая пожилую женщину через холл к двери. Поездка домой за вещами заняла у нее больше времени, чем она рассчитывала.

— У меня внук того же возраста, что и Тимми, — улыбнулась миссис Эндрюс, — моя дочь часто гуляет с ним в парке. Вы с Тимми можете присоединяться к ним.

— Спасибо, обязательно, — улыбнулась в ответ Бет.

Она сразу же почувствовала симпатию к полной ласковой женщине, которую, как она поняла, Джеймс временно нанял на должность экономки. Закрыв дверь, Бет пошла обратно в гостиную; слабый запах мастики указывал на то, чем миссис Эндрюс была занята в ее отсутствие. Тимми, временно устроенный в манеже, размахивал белым плюшевом кроликом, когда она вошла.

— Хочешь помочь мне распаковаться? — спросила Бет, поднимая его на руки и перенося в спальню.

Она посадила ребенка на середину ковра и, подняв чемодан на кровать, начала вытаскивать вещи и укладывать все в гардероб.

— В основном джинсы и джемпера, — объяснила девушка малышу и вытащила черное платье-джерси. — А зачем я захватила это, ума не приложу, — вслух размышляла она. — Мне идет? Как ты думаешь? — Она приложила платье к своей стройной фигуре.

Тимми разразился агуканьем.

— Очень привлекательно?

Бет повесила платье в гардероб и вдруг в полном замешательстве осмотрела зеленовато-кремовую комнату. Что она делает здесь, в квартире Джеймса? Как она могла позволить манипулировать собой в такой ситуации?

— Не в тебе проблема, — со вздохом уверила она Тимми. Взяв его на руки, она подошла к зеркалу, и малыш восхищенно похлопал по своему зеркальному отражению. — Проблема в твоем дяде.

Усевшись на кровати, она посадила Тимми на колени.

— Ты не поверишь, но, когда я впервые встретила твоего дядю Джеймса, я была в полном замешательстве. Думаю, что никогда раньше не встречала кого-нибудь похожего на него.

Таких мужчин, как Джеймс Феннер, просто не существовало в сельской местности, там, где ее воспитывала незамужняя тетя.

— Конечно, сейчас я преодолела ту глупую влюбленность, слепое увлечение или что бы там ни было, — запальчиво сказала она, но уверенности в голосе явно не хватало. Ладно, согласилась она с невидимым оппонентом, может быть, иногда, в некоторые моменты она все еще чувствовала странное безотчетное влечение к Джеймсу. Но в этом Бет едва ли была одинока. Можно сказать с уверенностью: мало отыщется женщин, невосприимчивых к мужскому обаянию Феннера.

Она широко улыбнулась, услышав спокойное похрапывание Тимми.

— Так скучно? — Она поцеловала мягкую розовенькую щечку и унесла ребенка обратно в его комнату.

Уложив Тимми в кроватку, Бет пошла на кухню. Еда! Как же она проголодалась! Найдя в холодильнике хлеб и сыр, она приготовила сандвичи и съела один, стоя у окна, которое выходило в сад, обнесенный стеной. Утренняя солнечная погода сменилась пасмурной, и начинало моросить.

Бет вздрогнула и автоматически взглянула на часы, когда услышала, как открылась входная дверь. Что Джеймс делает дома так рано? Она нахмурилась, услышав мужские голоса. Кто-то был с ним.

Подойдя к двери, она выглянула в холл. Джеймс Феннер с большой коробкой в руках направлялся в кабинет, за ним следовали три человека, которых Бет раньше никогда не видела. Они тащили стол, стул и картотеку. Все это показалось ей хорошо знакомым.

Через несколько секунд люди вышли, три незнакомца радостно заулыбались, когда Джеймс протянул им деньги. И входная дверь захлопнулась.

Бет мягко отодвинула стул и села с тарелкой в руках.

— Бет?

Она старалась проглотить сандвич. Раз, два, три…

— Бет? — Дверь распахнулась. — Разве ты меня не слышала? — требовательно произнес Джеймс.

Бет взглянула на него с невинным видом.

— Тимми спит, — сказала она многозначительно.

Джеймс был одет в темный костюм, волосы в идеальном порядке. Он выглядел более знакомым, но Бет не почувствовала облегчения.

— Тимми будет спать несмотря ни на что, — весело заявил Джеймс.

— Как и прошлой ночью? — напомнила Бет.

— Перекусываешь? — Взгляд голубых глаз упал на ее пустую тарелку. — Я подумал, что ты будешь скучать, — сказал он с удовлетворением. Развязав галстук, он бросил его на спинку кресла.

— Я ничуть не скучаю, и у меня только сейчас появилась возможность позавтракать, — немедленно запротестовала Бет.

Казалось, он не слышал ее.

— Если ты сделаешь чай… — Он направился к двери.

— На самом деле я не собиралась.

— Принеси мою чашку ко мне в кабинет. — Он сделал паузу и взглянул на нее через плечо. — Пожалуйста, — добавил он задумчиво, как будто экспериментируя с новым словом в своем лексиконе.

Через некоторое время Бет вошла в кабинет. Она поставила кружку с чаем на стол Джеймса и затем прошлась по комнате, чтобы осмотреть недавно прибывшие вещи: как она и предполагала, ее стол, кресло и картотеку.

— Удивлена? — Джеймс наблюдал за ней с самодовольным благодушием удачливого фокусника.

— Так что же делает моя заместительница? Сидит на ковре с карандашом и блокнотом?

— Я не смог найти никого подходящего, — он пожал плечами, — или хотя бы кого-то, кто в состоянии определить начало и конец в твоей непостижимой канцелярской системе, — проворчал он. — Я потратил большую часть утра, охотясь за делом Эткинсона.

— Оно было на твоем подносе.

— Ну, я нашел. В конце концов…

— Там, куда ты попросил меня положить его вчера, — любезно закончила Бет, медленно проходя к двери.

— Бет!

Она оглянулась через плечо, удовлетворенная его раздражением.

— Да? — невинно спросила она.

— Поела? Посмотрела очередную мыльную оперу? — В голосе нет даже намека на насмешку. — Я бы хотел, чтоб эти письма были отправлены еще сегодня, пожалуйста, — сказал он спокойно и протянул кассету.

Бет поколебалась и затем с внутренним вздохом подошла к его столу и взяла кассету.

— Тимми и я наметили некоторые планы на следующие несколько дней, — пробормотала она. Предвкушение неторопливых прогулок в парке исчезло. — И у нас есть кое-какие дела, — добавила она, вспоминая приглашение миссис Эндрюс.

— Планы? — Джеймс скептически поднял бровь.

— Мы собирались поплавать… — сказала Бет с вызовом.

Она недавно обнаружила купальный костюмчик среди вещей Тимми.

— Плавать? — повторил задумчиво Джеймс и затем подтвердил то, о чем Бет уже догадалась: — Карол иногда берет Тимми поплавать. Он это любит. — Джеймс помедлил. — Внизу есть бассейн. И гимнастический зал, — добавил он рассеянно.

— Ты думаешь, Тимми могло бы понравиться грохочущее железо? — спросила Бет.

— Наверное, лучше всего отложить это на другой месяц, — серьезно сказал Джеймс, его губы дрогнули. Голубые глаза задержали ее взгляд на долю секунды.

С трудом сглотнув, Бет подошла к своему столу, включила процессор и зарядила кассету в диктофон.

— Я могу не услышать Тимми, если буду в наушниках. — Понимая, что время идет, сумерки за окном сгущаются, она протянула руку и включила диктофон. — Но постараюсь услышать его.

В ответ в детской раздался горестный плач.

— Ты продолжай работать с письмами, — пробормотал Джеймс, поднимаясь. — Тимми совершенно выбился из графика, — добавил он с обвинением в голосе, кидая взгляд на часы.

— Ему, вероятно, надо сменить подгузники, — сладко заметила Бет вслед широкой спине. Джеймс помедлил немного, но затем решительно исчез в холле.

Ее пальцы начали мягко касаться клавиатуры. Низкий голос Джеймса бегло диктовал ей письма. Так, значит, он не смог найти подходящую замену? Как она ни пыталась, но не смогла ничего поделать с выступившим легким румянцем. Хотя, если вдуматься, он, наверное, не смог найти того, кто достаточно безрассуден, чтобы терпеть его, даже временно. Она подняла глаза, ощутив присутствие Джеймса, когда он вернулся, неся Тимми, стянутого ремнем в переносном креслице.

— Не сюда, — запротестовала Бет, передвигая наушники, когда он поместил кресло на середину ковра. — Его продует.

— Здесь нет сквозняков, — сказал Джеймс, но передвинул кресло в угол.

— Тимми не сможет нас оттуда видеть, — возразила Бет.

Темные брови сдвинулись в раздражении. Джеймс прошел к своему столу, смел бумаги в сторону и установил на него детское кресло.

— Удовлетворена? — сухо спросил он, садясь.

Бет посмотрела на Тимми, который задумчиво изучал свои розовые сапожки. В конце концов решив, что они не в его вкусе, он сдернул их, и сапожки упали на бумаги Джеймса.

— Так намного лучше, — согласилась она, борясь с приступом смеха.

Картина совершенно нетипичная: Джеймс Феннер — грозный, циничный, уважаемый в безжалостном мире бизнеса — и вдруг с ребенком, держащий с отсутствующим видом пару розовеньких сапожек в руке.

Ты сокрушаешь имидж своего дяди, смеялась про себя Бет.

Передвигая наушники, она сконцентрировалась на экране компьютера, изредка окидывая взглядом комнату. Откинувшись в кресле, Джеймс изучал содержимое документа, иногда прерываясь, чтобы обсудить какой-то вопрос с Тимми. Бет улыбалась, наблюдая, как резкие черты смягчались каждый раз, когда он поворачивался к племяннику. Да, Джеймс Феннер был непобедимым, но и у него оказалась своя, пусть крошечная, ахиллесова пята.

Он снял куртку, под светло-голубой рубашкой четко прорисовывались его сильные плечи. Губы Бет вдруг пересохли, она отвела глаза, останавливая кассету, и перемотала магнитную ленту. Приказав себе сосредоточиться, Бет уткнулась в экран. Потом она распечатала письма, проверила текст и принесла Джеймсу. Он бегло прочел, поставил подпись и отдал ей обратно.

— Если поторопишься — успеешь до последней выемки почты, — решительно сказал он. — Сразу вниз по дороге есть почтовый ящик.

Бет взглянула на него разочарованно, когда запечатывала конверт: на улице уже стемнело, свет уличных фонарей блестел на холодном сыром тротуаре.

— Я думал, что сельские девушки прочны, как старые сапоги, — сказал Джеймс, невинно следуя за ее взглядом, — и дождь им нипочем.

Не ответив, Бет пошла в спальню взять плащ и, подумав, спрятала письма в маленький водонепроницаемый пакет. «Прочны, как старые сапоги»!

Она громко хлопнула дверью, выходя из квартиры, и, игнорируя лифт, сбежала вниз по ступенькам. Помедлив в вестибюле, чтобы заправить волосы под воротник пальто и накинуть капюшон, толкнула дверь и быстро зашагала к почтовому ящику.

Все, что произошло затем, случилось так внезапно, что позже Бет не была уверена, преследовали ее или поджидали впереди. Один момент — она шла по мостовой, следующий момент — она падает вперед, ее рука почти вывихнута, так как пакет вырван из руки.

Несколько секунд она лежала на мокром асфальте ничком, оглушенная, каждая клеточка ее тела дрожала. Этого просто не могло с ней случиться! Обида переросла в гнев, гнев дал ей силы, чтобы встать на ноги. Как этот негодяй посмел сделать с ней это?.. Как он посмел?! Несмотря на дрожь в руках и боль в левом плече, она вернулась в квартиру.

Бет достала ключи из кармана, открыла дверь и затем поняла, что ноги больше не слушаются: они как будто сразу же согнулись под ней.

— Бет? — Вероятно услыхав звон ключей в двери, Джеймс неожиданно появился в холле, озадаченный ее странным видом. — Какого черта?.. — Брови его сдвинулись, и он шагнул к ней.

— К-кто-то вырвал… у меня из рук… пакет с письмами. — Холодными, негнущимися пальцами она нащупывала пуговицы пальто.

— Что? — Недоверчивые глаза обеспокоенно вглядывались в бледное лицо Бет. — Он ударил тебя? — резко спросил Джеймс, лицо его напряглось.

— Нет, — пробормотала быстро Бет, — я п-просто п-потеряла равновесие и поскользнулась…

Или ее толкнули? Между тем моментом, когда она увидела мужчину, явно направлявшегося к ней, и тем, когда она поняла, что единственной его целью был пакет, она страшно испугалась… Бет затрясло, и в этот момент Джеймс обнял ее своими сильными руками.

— Это послестрессовый шок, — проговорил мягко низкий голос, успокаивая ее, как будто она — Тимми.

Но она не была ребенком, и не было ничего утешающего в этом внезапном всепоглощающем контакте с крепким мужским телом. Бет застыла в ужасе, ведь при малейшем движении она может неумышленно спровоцировать еще более сильные объятия Джеймса. Ее глаза находились на одном уровне с его ртом. И почему она раньше не замечала, насколько чувствен изгиб его губ? Тепло свернулось клубком где-то в ее желудке. Джеймс быстро опустила взгляд — теперь перед ней оказалось не менее волнующее кровь пространство загорелой кожи в отвороте рубашки. Она видела сильное биение пульса на его шее. О Боже! Разве не достаточно потрясений за один день?

— Мне уже хорошо, Джеймс. — Она выдавила из себя эти слова, молясь, чтобы отчаяние не отразилось в ее голосе. К большому облегчению, его руки разжались и освободили ее.

— Ты дрожишь, — резко сказал он, — иди прими ванну и переоденься во что-нибудь сухое. А я начну готовить чай для Тимми.

Джеймс кивнула, избегая взглянуть ему прямо в лицо, и направилась в свою комнату. Приняв душ, она поняла, что напряжение постепенно проходит. Бет усмехнулась. В том, что Джеймс держал ее в своих объятиях, не было ничего успокаивающего, но эти незабываемые моменты помогли ей отвлечься и забыть происшедшее на улице. Хотя она и предпочла бы менее волнующую терапию.

Быстро растерев себя полотенцем, Бет натянула чистые джинсы и розовый свитер и направилась в кухню. Тимми, со слюнявчиком на шее, сидел в креслице на полу и размахивал возбужденно кулачками, видя, как дядя вынимает маленькую баночку из кружки с горячей водой и переливает содержимое в красную пластиковую чашку.

— Все будет хорошо. Это пройдет, — пробормотала Бет успокаивающе. Она отстегнула Тимми от кресла и села около стола, посадив его на колени.

— Я позвонил в полицию. — Джеймс наклонился к ней. — Если захочешь сделать официальное заявление, можешь заскочить утром в отделение.

Он вручил ей чашку.

— Не так уж это срочно! — проговорила Бет.

Она подняла ложку, когда Тимми в ожидании открыл рот, как прожорливый неоперившийся птенец. Ребенок явно не нуждался в уговорах.

Бет метнула взгляд на Джеймса, наблюдая, как он готовит бутылочку для Тимми: его движения были ловкими и экономичными.

— Я оставлю это здесь охладиться.

Бет кивнула, ожидая, что Джеймс вернется к себе в кабинет, и смутилась, когда он пододвинул свой стул и сел напротив нее. Заложив руки за голову, он лениво вытянул длинные ноги.

Она пыталась не реагировать на него, но чувствовала неловкость от пристального взгляда. Что ему нужно? Проверяет ее технику кормления?

Такая твоя доля. Она поскребла в чашке и грустно улыбнулась, когда Тимми набросился на ложку, разбрызгивая еду во все стороны.

— Надо работать над манерами, — нежно посоветовала она ему, вытирая лицо и маленькие ручки.

Поднявшись, Джеймс вынул бутылочку молока, проверил температуру и дал ее Бет, затем вновь сел на место. Удобно устроившись, Тимми начал спокойно сосать, его крошечные ручки порхали вокруг бутылочки.

Бет было хорошо и уютно от ощущения тепла маленького человечка. Он был таким крошечным, уязвимым, полностью зависимым от них. Она заботливо и нежно обняла его.

— Ты хочешь детей, Бет?

Неожиданный вопрос застиг ее врасплох. Она взглянула Джеймсу в глаза. Не более чем праздное любопытство!

— Может быть, когда-нибудь, — ответила она.

Тогда, когда она встретит человека, с которым захочет провести всю оставшуюся жизнь!

— Хм, сначала карьера?

Бет пожала плечами, поставив пустую бутылочку на стол. Это было совсем не то, что она имела в виду. Тимми взглянул на нее, довольный, и легонько зевнул.

— Тяжелый день? — сочувственно пробормотала она.

— Наверное, будет легче, если я посмотрю за Тимми, пока ты приготовишь ему ванну, — небрежно протянул Джеймс, когда она поднялась.

— Наверное, — серьезно согласилась Бет, подходя к столу и передавая Тимми в его руки. Так сразу ты меня не одурачишь, мистер Джеймс Феннер, думала она, пряча усмешку.

Оглянувшись по пути в детскую, она увидела, как Джеймс-старший и Джеймс-младший исчезли в комнате. Без сомнения, к тому времени, как она вернется, Тимми будет полностью в курсе работы Лондонской фондовой биржи, не говоря уже об индексе Доу-Джонса.

Она задернула шторы в спальне, выложила белье Тимми и пошла в ванную комнату, чтобы наполнить детскую ванночку. Повесив белое пушистое полотенце на радиатор, чтобы согреть его, она вернулась обратно в комнату.

— Джеймс, — начала она, толкнув дверь, и запнулась при виде длинного худого тела, вытянутого на диване. Тимми, свернувшись калачиком, лежал возле. Оба крепко спали.

Бет тихо прошла по толстому ковру.

Кто же уснул первым? — заинтересовалась она. Дойдя до дивана, она подняла Тимми, который протестующе что-то забормотал и опять быстро заснул у нее на руках.

Остановившись, она посмотрела на Джеймса. Ну, теперь это совсем не супермен. Он выглядел моложе, маска циника исчезла с его лица, но даже во сне квадратный подбородок придавал лицу выражение упрямства. Бет дала себе волю и стала разглядывать каждую черточку его лица, как будто запоминая. Потом с трудом сглотнула. Волосы Джеймса были взъерошены и спускались на лоб знакомыми волнами. Она отвернулась: руки были заняты, Тимми требовал внимания.

— Думаю, мы отложим ванну до утра, — пробормотала она, как только зашла в спальню. Тимми вел себя беспокойно, пока она готовила его ко сну, и немедленно снова заснул, как только Бет положила его в кроватку. Чмокнув ребенка в розовую щечку, она на цыпочках вышла из комнаты.

Заглянув в комнату Джеймса и увидев, что он еще спит, Бет вернулась на кухню.

Открыв все шкафы, она осмотрела содержимое. Джеймс, видимо, любил кетчуп, что было весьма кстати, потому что спагетти по-болонски и салат числились среди ее немногих кулинарных достижений. Собрав все, что нужно, Бет принялась за работу. Занимаясь готовкой, она вдруг поразилась, насколько счастливой себя чувствует при этом. Она всегда была уравновешенным человеком, и эти быстрые перемены настроения совершенно не в ее стиле.

Бет накрыла стол, поставила салатницу, выключила плиту и, удивляясь себе, поспешила в спальню. Сев за туалетный столик, она расчесала волосы и нанесла легкий слой блеска на губы. Немного нахмурясь, осмотрела свое отражение, смущенная огнем в глазах и легким румянцем на щеках.

Джеймс еще спал, когда она вошла в его комнату.

— Джеймс! — Бет мягко потрясла его за плечо, немедленно почувствовав сильные мускулы под своей ладонью.

Ресницы взлетели вверх, голубые глаза медленно обвели ее лицо.

— Бет, — мягко пробормотал он и улыбнулся; эта улыбка была так неожиданна, что Бет стало дурно. — Начинаю путать день с ночью, — беззаботно сказал он, опуская длинные ноги на пол. — Где Тим?

— Я уложила его спать, пока ты путал день с ночью, — улыбнулась Бет. — Я приготовила… — начала она, но ее слова остались неуслышанными, потому что Джеймс, кинув взгляд на часы, выругался вслух.

— Я заказал такси. Осталось двадцать минут. — Он вскочил на ноги.

Бет недоверчиво на него посмотрела.

— Ты собираешься уехать вечером? — уныло спросила она.

Он проворчал что-то непонятное, зашагал к двери, затем обернулся, сдвинув брови.

— Там в кухне много еды. Бери все, что захочешь.

— Но я уже!.. — Бет бессмысленно уставилась в пустую дверь. Так вот почему Джеймс был так настойчив, уговаривая ее остаться в его квартире в качестве проживающей няни. Чтобы он мог спокойно уходить каждый вечер! О, она ни минуты не сомневается, что Джеймс искренне любит своего племянника, пока тот не мешает его личной жизни.

Она поспешила назад в кухню, где ее ждала огромная гора спагетти. Как же она съест все это одна? Ей придется жить на холодном соусе всю оставшуюся неделю.

— «Бери все, что захочешь», — усмехнулась Бет. Открыв дверцу холодильника, она взяла открытую бутылку белого вина, которую обнаружила раньше, налила вино в стакан и отпила. Было нелепо чувствовать себя такой подавленной, такой разочарованной. Несмотря ни на что, подсознательно она все же предвкушала их вынужденное общение по вечерам. Вот, наслаждайся теперь уютным тет-а-тет у огня, поддразнила она себя.

Бет наложила себе целую тарелку спагетти, добавила соуса, взяла стакан с вином. Она решительно подняла нож и вилку и положила их снова, когда Джеймс в снежно-белой рубашке перешагнул через порог, завязывая галстук.

Опешив, он недоверчиво переводил взгляд с ее полной тарелки на гору спагетти, все еще оставшуюся в дуршлаге.

— Я голодна, — сказала нарочито равнодушно Бет, поспешно заглатывая спагетти с выражением великого удовольствия. Видя, что он продолжает ее рассматривать, она взглянула на него с раздражением. Не очень-то приятно есть спагетти перед аудиторией.

— С тобой и с Тимми все будет в порядке? — спросил он спокойно.

— Конечно, — быстро ответила Бет.

— Поосторожнее с этим. — Он резко указал на стакан вина.

Бет почти задохнулась. Что это он себе нафантазировал? Какой-нибудь одинокий пьяный разгульный вечерок?

— Да, Джеймс, — сказала она покорно, когда наконец смогла говорить.

Повернувшись, он исчез в холле. Через несколько секунд она услышала, как входная дверь закрылась.

Бет взяла немного соуса на вилку, поднесла ко рту, снова положила. Образ Джеймса, глядящего в темноте в близкие и зовущие глаза Джулии Саммерс, непрошено промелькнул в ее голове.

Она безжалостно подавила видение. Как и с кем Джеймс проводил часы досуга — не ее забота! Но провалиться ей на этом месте, если она согласна проводить каждый вечер с ребенком! Неужели Джеймс думает, что у нее нет или не может быть личной жизни? Она не собирается становиться альтруисткой и всепонимающей особой только для его удобства!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Твой дядя всегда так чудовищно фальшивит по утрам? — спросила Бет, садясь на край постели, после того как застегнула последнюю пуговицу на брючках Тимми. — Кто-то должен сказать, что у него нет слуха, — ласково добавила она.

Когда голос Джеймса раздавался в квартире, Тимми с энтузиазмом размахивал маленькими ручками.

— Ты тоже не будешь музыкальным, — печально сказала Бет и обняла ребенка, упиваясь его запахом.

Она не знала, во сколько Джеймс приехал домой вчера, но, судя по откровенному оживлению за завтраком, у него был удачный вечер. Конечно, он, может быть, пришел домой и утром…

Бет подняла глаза, когда Джеймс, одетый в деловой костюм, вошел в комнату.

— Ты еще не переоделась? — Он бодро взглянул на часы и, наклонясь, поднял Тимми с ее колен.

— Переоделась для чего? — Вглядываясь в загорелое лицо, Бет пыталась найти ответ. Джинсы и красный свитер казались ей вполне подходящими для домашних дел. Слегка поморщившись, она встала на ноги.

— Собрание совета, — разъяснил Джеймс с раздражением, как будто она была нарочно слишком непонятлива. — Мы должны выехать через десять минут.

— Ты хочешь, чтобы я поехала на собрание совета?

— А кто же еще будет вести протокол? — спросил Джеймс уверенным тоном, который всегда приводил ее в ярость. Он не торопясь подошел с Тимми к окну.

— У тебя для этого масса народу! Как насчет Сью? — спросила Бет сухо, глядя в молчащую спину. Когда ему было удобно, Бет неожиданно становилась необходимой. — А кто будет присматривать за Тимми? Миссис Эндрюс?

Джеймс загадочно улыбнулся, отходя от окна.

Этого не может быть, он шутит, растерялась Бет.

— Ты не можешь взять Тимми на собрание совета!

— Но он ждет этого с нетерпением, — уверил ее Джеймс, а Тимми просиял, словно подтверждая слова дяди.

— Ты не можешь… — начала Бет снова, ее глаза перебегали от маленькой золотой головки к темной. Председатель и владелец контрольного пакета акций «Стентон энтерпрайзиз» делает все, что захочет. Джеймс мог взять сколько угодно младенцев на собрание совета, и вряд ли кто-нибудь осмелился бы ему возразить. — У тебя в машине нет сиденья для ребенка, — напомнила она с надеждой, бессознательно сгибая и разгибая левую руку.

— Каролина оставила свое. Мы возьмем его, — сказал он, когда они выходили из комнаты. — Что с твоей рукой? Ты не повредила ее, когда упала вчера?

— Нет. — Она встряхнула головой, замечая его слегка недовольный взгляд. Что бы это значило? Беспокойство за ее здоровье или сомнение в профессиональной пригодности? Подумав, она решила, что, наверное, была к нему несправедлива. — Просто плечо немного одеревенело, — соврала Бет.

— Кстати, ты успела перепечатать все письма прошлым вечером? — Громкий голос Джеймса преследовал ее в холле.

— Что?! — Глаза негодующе вспыхнули, Бет повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. — Нет, не успела, — начала она гневно. — Тимми дважды просыпался и…

Слишком поздно она увидела улыбку в уголках упрямого рта. Бет усмехнулась, вдруг удивляясь, что в последнее время, когда он просто дразнил ее, она легко попадалась на удочку.

— Возьми дискету с собой, я передам ее Сью.

Бет кивнула и задумчиво отправилась в комнату переодеваться.

В машине, сидя на заднем сиденье красного салона около Тимми, она согрелась, боль в плече утихла, и Бет подумала, что одета не по протоколу. Времени хватило, только чтобы сменить джинсы на более или менее подходящую голубую юбку. Надо было видеть выражение глаз Джеймса, когда она вышла из комнаты, чтобы понять, что выглядит совсем не безупречно и не являет собой образец деловой элегантной женщины, какой всегда была. Но чего он ждал, когда торопил ее, барабаня в дверь каждую минуту?

Вынув ленту из кармана куртки, она ловко затянула волосы в хвост. Джеймс непрерывно что-то насвистывал.

— Если подумать, — сообщила она по секрету Тимми, когда машина остановилась у светофора, — твой дядя нравится мне гораздо больше в образе Паваротти.

Тротуары были заполнены людьми, потоки покупателей устремлялись внутрь универмагов и выливались на улицы, украшенные гирляндами и фестонами. До Рождества оставалось меньше недели, а Бет все еще не знала, как и с кем будет проводить традиционное семейное торжество в этом году. Если бы ее родители не погибли в автокатастрофе, когда ей было пять лет; если бы у нее были родные братья или сестры или хотя бы двоюродные… Бет быстро взяла себя в руки. Рождество всегда вызывало у нее приступ жалости к себе.

Она взглянула на Джеймса. Все его внимание было сосредоточено на дороге. Он был хорошим автомобилистом, внимательным к другим водителям, проявляя неожиданное терпение и хладнокровие даже в дорожных пробках. С таким же терпением он относился к Тимми.

Повернув направо на стоянку напротив большого современного офисного комплекса со стеклянным фасадом, Джеймс въехал на забронированное место. Выключив двигатель, он обошел автомобиль, чтобы вынуть детскую прогулочную коляску.

Тимми серьезно смотрел на внушительное здание.

— Немножко страшно, а? — спросил Джеймс, вручая Бет свой кейс, затем посадил племянника в коляску и без тени смущения направился к входу в здание.

Подхватив детскую сумку, Бет поспешила следом. Автоматические двери, скользя, открылись перед ними. Чувствовал ли Джеймс волнение по поводу собрания совета? Она пристально всматривалась в его лицо. Конечно, не чувствовал. Она подозревала, что Джеймс Феннер никогда в своей жизни не испытывал неуверенности или сомнений.

— Доброе утро, мистер Феннер.

— Доброе утро, Анна.

Не замедляя шага, Джеймс проследовал с маленьким племянником мимо пораженной и растерянной секретарши. Джеймс ничего не заметил — настолько он привык к женскому вниманию. Помедлив около рождественской елки, поставленной в середине большого фойе, он присел около коляски. Строгий, сшитый на заказ костюм туго натянулся на широкой спине и мускулистых бедрах. Игнорируя появившуюся неожиданно сухость в горле, Бет целеустремленно направилась к лифту и нажала кнопку вызова. Проклятые гормоны! Она думала, что наконец научилась управлять ими, но они все еще заставали ее врасплох, причем тогда, когда она меньше всего ожидала.

Двери лифта открылись, выпуская симпатичного светловолосого мужчину.

— Бет, — он тепло ей улыбнулся, — я совсем не вижу тебя последние дни.

— Привет, Дэвид. — Она тоже улыбнулась молодому бухгалтеру, жившему по соседству, с которым она обычно ездила на работу в метро.

— Планы на завтрашний вечер все еще в силе?

Бет выругалась про себя. Она совсем забыла о случайно назначенной встрече.

— Извини, Дэвид, — начала она и замолкла, как только увидела, что Джеймс маячит так близко, что может услышать. — Но я немного опоздаю, — оживленно закончила она. — В восемь часов в «Красном льве». — Она назвала паб, который находился как раз посередине между их домами.

Весело кивнув, Дэвид с почтительным уважением поздоровался с Джеймсом, взглянул с любопытством на Тимми и поспешил по своим делам.

Точно зная, почему она в последний момент передумала и не отменила встречу с Дэвидом Ричардсоном, Бет украдкой наблюдала за лицом Джеймса, когда он завозил детскую коляску в лифт. С удовлетворением она заметила, что темные брови его нахмурены.

Это хорошо. Он должен понять, что вся ее жизнь вовсе не вращается вокруг «Стентон энтерпрайзиз» и ее председателя; что она появилась на земле не исключительно ради выполнения прихотей Джеймса Феннера.

— Служебный персонал вечером будет отсутствовать, — сказала она сладко, натолкнувшись на вызывающе неодобрительный взгляд его глаз. Разрушила она его планы на вечер? — с интересом и надеждой размышляла Бет. Она посмотрела на Тимми — он уставился на нее немигающими глазками, их выражение было на удивление сходным с выражением глаз его дяди.

Это уже было несправедливо. Так нельзя: двое на одного. Две пары голубых глаз продолжали укоризненно смотреть на нее в полной тишине. Наконец двери лифта открылись на пятом этаже.

— Я имею право на свободное время! — пробормотала она, стреляя в Джеймса недобрым взглядом.

— Это так ты обычно проводишь свое свободное время? С молодым Ричардсоном? — растягивая слова, сказал он. Длинные ловкие пальцы легли на ручки детской коляски.

«С молодым Ричардсоном!» Да еще издевка в глазах, как будто он находит смешным желание человека наслаждаться ее обществом.

Тимми, вероятно тоже развлеченный этой мыслью, начал агукать.

Ну, нет! Этот мужской феодализм заходит слишком далеко. Кидая на обоих взгляд, полный разочарования, Бет вышла из лифта в успокаивающую роскошь директорских владений и направилась по коридору в хорошо оборудованную раздевалку. Она повесила куртку и вернулась в свой маленький офис, лишенный теперь некоторых предметов мебели. Оставив детскую сумку в примыкающей кухоньке, пронесла кейс Джеймса в плюшевое пространство офиса и бесцеремонно плюхнула его на полированный стол.

Джеймс с Тимми на руках стоял возле окна с видом на город, кратко информируя племянника о предстоящем собрании.

Губы Бет невольно изогнулись. Если у Джеймса когда-нибудь будет собственный ребенок, все сотрудники будут находиться в постоянном стрессе, улыбнулась она. Но, представив себе Джеймса с женой, окруженного своими темноволосыми мини-версиями, она вдруг испугалась.

— Я пойду проверю зал для собраний, — обратилась она к боссу. Вооруженная записной книжкой и грудой бумаг, Бет прошла дальше по коридору мимо маленькой спальни с ванной, которой Джеймс иногда пользовался, и директорской столовой к залу для собраний.

Положив копию протокола прошлого собрания и утреннюю повестку дня напротив каждого кресла за овальным столом, она позаботилась об остальном: графин был наполнен водой, поднос с кофе готов.

Помышлял ли когда-нибудь Джеймс жениться, завести семью? Бет сомневалась, что он с его представлениями вообще когда-нибудь найдет женщину, которая удержит его внимание больше чем на пять минут. Она поставила свое кресло справа от его. Это было ее обычное место, когда она вела протокол. В его личной жизни, как и в работе — бесконечные поиски новых задач.

— Доброе утро, Бет.

Она с улыбкой подняла глаза на группу директоров, входящих в зал.

Налив себе кофе, все сели за стол.

Бет вгляделась в их лица. Среди них нет ни подхалимов, ни марионеток. Все они — умные, проницательные, хорошо оплачиваемые профессионалы, но тем не менее в ту минуту, когда Джеймс вошел в комнату, собравшиеся, казалось, как-то потускнели, ушли на второй план.

— Доброе утро, — поздоровался Феннер. Коляска с ребенком отнюдь не влияла ни на его положение, ни на манеру поведения. — Мой племянник, — лаконично возвестил он, ставя Тимми около Бет и не предполагая дальнейших объяснений. Бет спрятала улыбку, когда увидела смущенные лица сидящих за столом. Как она и догадывалась, ни один из членов совета не спросил о причине присутствия ребенка на собрании и вообще о праве Джеймса привозить его сюда.

Джеймс Феннер открыл собрание. Бет работала, время от времени бросая взгляд на Тимми, ее карандаш бегал по страницам записной книжки.

Сидя откинувшись в своем креслице, Тимми глядел вокруг с простодушным безразличием, издавая иногда булькающие звуки одобрения, когда слышал голос дяди, вероятно выражая свое полное с ним согласие. Бет усмехнулась: «Подлиза!»

Не будучи диктатором, Джеймс вел собрание мастерски, поощряя дискуссию, ограничивая во времени наиболее многословных ораторов. Слушая низкий голос и видя искреннее уважение на лицах присутствующих, Бет ничего не могла поделать со знакомым ощущением гордости.

Вдруг Бет замерла, услышав, что Джеймс излагает краткое резюме совещания с управляющим нью-йоркского филиала, на котором он был прошлым вечером. Значит, Джеймс накануне посещал деловой ужин, а не наслаждался романтическим свиданием с Джулией при свечах…

— Перечислить основные пункты… — коротко сказал он, подчеркивая тоном, что не привык повторять.

Ее пальцы сжали карандаш, и она быстро набросала недостающие пункты, более не отвлекаясь и держа голову старательно наклоненной, пока Джеймс не закрыл заседание.

Взглянув на стенные часы и поставив последнюю точку, Бет захлопнула записную книжку. Директора расходились по своим кабинетам. Бет взглянула на коляску. Глаза Тимми были закрыты.

Собирая свои бумаги, Джеймс оглядел маленького племянника.

— Медитирует, — прокомментировал он с умным видом. И, помедлив немного, добавил: — Или просто заснул.

— Возможно, и так, — серьезно согласилась Бет, неожиданно краснея от его взгляда. Она привыкла иметь дело с Джеймсом Феннером — трудным, толстокожим бизнесменом, хладнокровным и уравновешенным. Но, оказывается, иногда он и пошутить не прочь!..

— Устал от перевозбуждения, — заключил Джеймс торжественно, поднимаясь и проходя к буфету. — Кофе? — спросил он через плечо, очевидно не торопясь возвращаться в офис.

Автоматически поднявшись, предполагая, что они собираются уезжать, Бет кивнула и снова села.

— Печенье? — Джеймс поставил чашку и тарелку перед ней. — Можешь макать, — небрежно разрешил он, занимая свое место.

— Я не макаю…

— Макаешь, когда думаешь, что я не вижу, — вежливо отрезал Джеймс. — И когда ты говоришь неправду, мисс Синклер, — дразня, продолжил он, — эти крошечные золотые крапинки в твоих глазах становятся темнее.

Смущенная такими подробностями, Бет сделала слишком большой глоток и смутилась еще сильнее, когда увидела, что Джеймс насмешливо улыбается.

— Что? — надменно спросила она, чувствуя, что ее верхняя губа вся в кофейной пенке.

— Вот здесь. — Он вытянул руку и вытер кофейные усы большим пальцем.

Физический контакт был минимальным, но таким неожиданным, что застиг Бет врасплох. Жаркая волна пробежала по ее спине.

В момент, когда их взгляды встретились, она не успела скрыть нахлынувшие чувства. По глазам Джеймса она поняла, что он не только заметил ее состояние, но и знает причину, его вызвавшую.

Неужели она со своими эмоциями была так же ясна для него прошлой ночью?.. Пальцы Бет сжали чашку кофе. Наверное, это развлекает Джеймса. Вот так вдруг обнаружить, что малейшее его прикосновение может привести ее в состояние возбуждения. Как в юности. Или это тревожит его? Чувствуя себя униженной, Бет быстро допила остатки кофе и со стуком поставила чашку на стол. Напряженную тишину нарушил оглушительный крик.

Ошеломленный, Джеймс вскочил и уставился вниз, на коляску.

Удачно переключив внимание на себя, Тимми перешел на заунывное хныканье.

— Голоден? — жалостливо спросила Бет, вставая и передвигая коляску к выходу.

— Конечно, голоден. — Джеймс открыл дверь и проследовал за ней в коридор. — Время его ленча уже прошло — буркнул он.

И чья это вина? Недовольство, высказанное явно в ее адрес, задело Бет за живое.

— Не моя идея заставлять ребенка сидеть на длинном скучном собрании, — выдохнула она. Сердце екнуло, когда она увидела, как изменилось выражение его глаза.

— Так вот каково твое мнение о собраниях совета? Ты и свою работу считаешь скучной? — тихо спросил Джеймс.

— Иногда, — капризно солгала она.

— Тогда, наверное, тебе следует поискать другую работу.

— Может, и следует, — согласилась Бет, подражая бесстрастному тону Джеймса.

Они обменялись холодными взглядами. Джеймс повернулся и исчез в своем офисе. Не оборачиваясь, Бет повезла коляску в кухню.

— Я даже не помню, из-за чего все так вышло, — в замешательстве призналась она, когда наполнила чайник и поставила греть бутылку с молоком и маленькую баночку. — Это недолго. Я только согрею.

«Скучная» — это, пожалуй, самое неподходящее из определений, которыми она бы воспользовалась, характеризуя работу у Джеймса. Что же дернуло ее сказать эти обидные для него слова?

— Уже почти готово, — утешала она Тимми, издавшего жалобный всхлип.

Бет быстро переложила содержимое банки в красную пластиковую чашку, в спешке расплескав немного на свой свитер.

— Это мне следует носить, а не тебе, — уныло сказала она, наклонившись, чтобы повязать слюнявчик вокруг шеи Тимми. — Я только принесу стул… не будь таким вредным…

Тимми начал громко протестовать.

— Привет, Бет.

Услышав знакомый голос с хрипотцой, Бет обернулась и увидела высокую блондинку, одетую в костюм кораллового цвета. Она не слышала, как открылась дверь, но и неудивительно — мощный рев Тимми заглушал все.

— Привет, Джулия… Заходи. Тимми…

До нее донесся запах дорогих духов.

— Джеймс у себя в офисе? — Зеленые кошачьи глаза невозмутимо осмотрели Бет.

От необходимости отвечать ее спасла резко открывшаяся дверь.

— Что это ты делаешь, Бет? Привет, Джулия.

— А ты как думаешь? — Бет подняла стул, ухватив его за высокую спинку. — Переставляю мебель. Что же еще?

Смутно догадываясь, с какой иронией сейчас Джулия улыбается Джеймсу, Бет пошла в кухню, бормоча что-то про ленч. В следующую секунду стул был выхвачен у нее из рук. Подняв его без усилий, Джеймс прошел в кухню и поставил стул около стойки.

— Сядь! — приказал он Бет, вынимая Тимми из коляски и сажая его к ней на колени. — Справишься? — Он пододвинул чашку с ложкой.

Занятая его племянником, Бет не ответила. Но первая же попытка кормления окончилась провалом: Тимми настойчиво отворачивал маленькое личико. В это время Джеймс, нахмурившись, изучал этикетку пустой банки из-под детского питания.

— Курица с овощами. Он ел это вчера вечером.

Бет бросила на него раздраженный взгляд. Неужели у Джеймса нет других, более важных дел, чем стоять у нее над душой? Ему бы империей управлять или даже двумя!

— Это не ресторан. Но меню, пожалуй, составить можно. — Она вынула наугад другую банку из принесенной сумки и быстро улыбнулась маленькому личику: Бет чувствовала себя виноватой.

Тимми свирепо посмотрел на нее.

— О, он такой милый и сообразительный.

Боже! В дверном проеме, приняв элегантную позу, стояла Джулия. Бет совершенно забыла о присутствии этой особы. Она взглянула на Джеймса. Судя по выражению его лица, он тоже. Этот факт, по всей видимости, не ускользнул от внимания Джулии.

Пристальный оценивающий взгляд холодных зеленых глаз привел Бет в смущение — столь безошибочно читалась враждебность в их глубинах. Бет внутренне запротестовала. Было бы на кого злиться! Не она, а шестимесячный младенец отодвинул Джулию на задний план. Да, да, тот самый «милый и сообразительный» младенец!

— Ну, давай, Тимми, — снова начала мягко упрашивать Бет.

Но маленький ротик оставался закрытым. Возможно, если бы некоторые присутствующие исчезли куда-нибудь и не превращали процесс кормления ребенка в спектакль, все пошло бы по-другому и гораздо удачнее. Но нет, зеленые глаза продолжали злобно ее осматривать. Господи, что же она сделала, чтобы заслужить такое осуждение!

— Давай-ка я попробую, — проговорила Джулия.

Она что, серьезно? Задумчиво рассматривая ее коралловый костюм и представляя, как, должно быть, замечательно он будет смотреться, испачканный разогретой курицей с овощами, Бет любезно освободила свое место и вручила ей Тимми.

— О, ты такой восхитительный! — низким голосом пропела Джулия, поднося ложку к его рту.

К досаде и огорчению Бет, его лицо немедленно просияло, он с энтузиазмом стал уплетать предлагаемую еду, очаровательно улыбаясь при этом. Так, Тимми тоже имеет склонность к блондинкам. Бет быстро, из-под ресниц, взглянула на его дядю.

Скрестив на груди руки, Джеймс, казалось, был полностью поглощен неожиданной сценой, живой картиной, представшей перед ним.

Бет могла понять его состояние. Здесь было на что посмотреть: Джулия с сидящим на ее коленях ангелочком Тимми выглядела безмятежно прекрасной, как современная Мадонна с ребенком, как глянцевая реклама безупречной жены и матери. Ни на ее костюме, ни на слюнявчике Тимми не было и следа от детского питания. В общем, никакой прозы.

— Джеймс, будь любезен. Ты не передашь мне бутылочку?

Лицо Бет словно окаменело, когда она заметила, с какой улыбкой Джеймс взглянул в зеленые кошачьи глаза. И сколько отеческой заботы! В какие-то два дня Тимми удалось выявить в нем эти лучшие мужские качества. Раньше и представить себе это было невозможно. Наверное, Джеймс и сам удивлен.

Бет снова посмотрела на Джулию.

— Бет…

Тимми со своими взъерошенными золотыми кудряшками мог легко сойти за сына Джулии. Интересно, приходила ли эта мысль Джеймсу? Представлял ли он Джулию сидящей с их ребенком на коленях?

— Бет!

Бет вздрогнула и посмотрела на Джеймса. Улыбка исчезла с его лица.

— Телефон!

Бет повернулась, услышав наконец настойчивые звонки, доносящиеся из офиса.

— Кто бы это ни был, я перезвоню, — звучал вслед голос Джеймса, когда она спешила в офис. Облокотившись на его рабочий стол, Бет вежливо ответила на звонок. Положив трубку, она вышла из офиса и остановилась перед открытой дверью кухни, боясь того, что могла там увидеть.

Джеймс и Джулия, вглядываясь в милое личико Тимми, смеялись и разговаривали, как друзья, с легкой, расслабляющей фамильярностью. Выглядевший вполне сытым и счастливым, Тимми иногда присоединялся к ним, издавая звуки, похожие на бульканье.

— Мистер Эткинсон, — коротко сказала Бет.

Лицо Джеймса приняло серьезный вид. Он удивленно поднял темную бровь.

— Дэн Эткинсон? — повторил он. На его лице таяли последние признаки хорошего настроения. — Почему же ты сразу не позвала меня?

Губы Бет сжались.

— Потому, что ты мне так велел.

— О, ради Бога, Бет! — отрезал он. — Ты, несомненно, могла бы проявить инициативу, хоть чуть-чуть. Ты прекрасно знаешь, что вчера я провел все утро, пытаясь связаться с Дэном.

— Как я могла знать? — холодно спросила Бет, когда он прошагал мимо нее. — Меня здесь не было.

Она проводила взглядом его удаляющуюся фигуру. Он всегда был таким непоследовательным, что временами казалось — работать на него больше невозможно. Может быть, и вправду сейчас для нее настало время, когда лучше начать поиск другой работы…

— Ему надо сменить подгузники. — Холодный, пренебрежительный голос Джулии пробился сквозь ее мысли.

— Конечно, ему постоянно что-то надо, — сердито согласилась Бет, пораженная репликой-указанием столь нежелательного помощника. Но чувство юмора тотчас вернулось, когда, взглянув Джулии в лицо, она увидела брезгливую мину. С легким содроганием Джулия встала и молча передала Тимми в руки Бет.

«Уже не такой милый и сообразительный». Бет спрятала усмешку, наблюдая, как Джулия выскользнула из кухни и направилась к открытой двери в офис Джеймса. Сзади на прозрачном чулке, обтягивающем ее длинную ногу, была заметна небольшая стрелка. Бет подумала, следует ли ей об этом сказать. Хотя, с другой стороны, лучше не расстраивать. Добродетель восторжествовала!

— Быстро вымоемся и причешемся, — объявила Бет Тимми. Она подняла его на руки и направилась по коридору к ванной комнате. Бет управлялась с Тимми все с большим проворством. Приведя малыша в порядок и поцеловав макушку золотой головки, она осторожно посадила его на ковер, быстро умылась и вытерлась полотенцем, состроив гримасу своему отражению в зеркале.

Несмотря на все усилия, до конца отчистить свитер от пятен ей не удалось. Волосы растрепались, но в этом беспорядке была некая прелесть. Шелковые пряди струились по лицу и шее. Недурна, улыбнулась Бет. В связи с этим можно даже допустить, что деланное обаяние Джулии Саммерс было сегодня результатом раздражения и даже соперничеством.

Стянув резинку, Бет распустила волосы, давая им возможность естественно упасть на плечи. Хотя она регулярно их подравнивала, но прическу не меняла с подросткового возраста.

Вероятно, наступило время задуматься над своей внешностью и изменить стиль. Возможно, это мысли об эксцентричной блондинке возбудили в ней желание взглянуть на себя по-новому.

Бет рассмеялась, подняла Тимми и вышла в коридор, застав Джеймса и его светловолосую спутницу входящими в лифт.

Вот это здорово! Не сказав ни слова, не дав никаких указаний по поводу Тимми, Джеймс спокойно уходит на ленч с Джулией. И что же теперь им делать? Бет посмотрела в маленькое личико и направилась в кухню за коляской. Слоняться здесь часами без дела, пока он не соизволит вспомнить об их существовании?

Быстро пристегнув Тимми, Бет повезла его в офис. Сев на край стола, она подняла телефонную трубку и набрала знакомый номер. Мог хотя бы из вежливости подождать и сказать ей, куда собирается и надолго ли.

— Привет, Сэлли. Это Бет из «Стентон энтерпрайзиз». Не могла бы ты прислать такси как можно скорее? Счет для оплаты тот же.

— Подожди секунду…

Глаза Бет потемнели, когда она посмотрела в сторону детской коляски. Неужели и Тимми стал ему так же безразличен, как и она? Неужели забота о малыше привлекала его всего лишь как забавная новизна, а теперь начинала надоедать?

— Так. Такси будет через десять минут. Для кого это, Бет? Для твоего распрекрасного душки шефа? Сбросить бы мне сейчас лет десять…

— Лучше лет двадцать, Сэл.

Улыбнувшись, Бет закончила разговор и положила трубку.

— Твой распрекрасный душка шеф! Жаль, содержание не соответствует форме, да, Тимми? — Она фыркнула. — Не такой уж он Аполлон, каким может казаться. И нос у него не идеальный, с небольшой горбинкой, как будто он сломал его или еще чего хуже. Возможно, одна из его прежних фавориток потеряла терпение, и… ему досталось, — задумчиво размышляла Бет. — И когда он улыбается, улыбка получается пренебрежительной. — Слегка гримасничая, она соскользнула со стола и потерла ноющее плечо. — И выглядит часто так, как будто ему нужна срочная стрижка, но он слишком занят, чтобы сходить к парикмахеру.

Заинтересовавшись, на что это Тимми так пристально смотрит позади нее, Бет оглянулась. От неожиданности она вздрогнула, увидев Джеймса, который лениво прислонился к дверному косяку и наблюдал за ней.

— Что ты здесь делаешь? — выпалила она, застигнутая врасплох его появлением. Должно быть, он уклонился от приглашения Джулии или просто провожал ее.

— Вообще-то это мой офис, — сухо напомнил он.

— Я думала…

Она пожала плечами и быстро принялась одевать Тимми, натягивая на него теплый костюмчик для прогулок. В голове вихрем вертелись мысли. Как долго Джеймс стоял там и слушал? Она нахмурилась. Он вел себя так, как будто ничего не произошло. Но в глубине его глаз было нечто, чему Бет совсем не доверяла.

— Готова возвращаться домой, в квартиру? Я принесу ключи от машины.

— Совсем не обязательно, — сказала спокойно Бет, набрасывая куртку, — я заказала такси.

К чему это наивное удивление на его лице? Наверняка он обо всем догадывается.

— Почему ты это сделала?

— Потому что несправедливо держать Тимми часами, дожидаясь тебя.

— Но он не ждал меня часами, — мягко поправил ее Джеймс.

— Ну не в этом дело!

— Ах, дело не в этом? — Его голубые глаза не мигая смотрели на нее. — Так в чем же дело?

— Дело в том… — Голос Бет оборвался. Она стояла в растерянности, не зная, что ответить. Она не могла сказать ему правду. Весь ужас был в том, что она просто ревновала… к Джулии. Она заказала такси, не заботясь о благе Тимми — накормленный и в тепле, он был вполне доволен жизнью, — а стремясь выразить протест. Жгучий стыд овладел ею. — Такси будет здесь с минуты на минуту, — промямлила она, отчаянно пряча глаза.

Взяв коляску, Бет поспешила к лифту. Как же так? За последние восемнадцать месяцев она повидала многих женщин, влетающих и вылетающих из его офиса и из его жизни и тем не менее сохраняющих хладнокровие. Так почему же сегодня она приняла так все близко к сердцу? Бет нажала кнопку первого этажа. Совершенно расстроенная, она пыталась собраться с мыслями.

За все эти месяцы она сначала старалась привыкнуть к Джеймсу, а потом старательно убеждала себя, что выработала иммунитет. Это оказалось иллюзией. Сейчас она чувствовала себя такой же уязвимой, как и в первые несколько недель, когда начинала работать на него.

— Все бесполезно, Тимми, — смирившись, сказала Бет и слабо улыбнулась. Затем с показной строгостью добавила: — Это ты во всем виноват, не так ли?

Наблюдая за отношением Джеймса к Тимми, она стала свидетелем доброты, мягкости, терпения, покровительства и отеческой заботы.

— Мне не всегда нравился председатель «Стентон энтерпрайзиз», — медленно начала она, — но проблема в том, что твой дядя Джеймс понравился сразу.

Да, это может расстроить и выбить из колеи, в этом вся опасность. Одно дело — почувствовать случайное физическое влечение, другое — стать эмоционально зависимой.

Воспользовавшись тем, что секретарь была занята разговором по телефону, и стараясь избежать вопросов о Тимми, Бет проскользнула мимо и остановилась у подъезда ждать такси. Выйдя на свежий воздух, Бет заметила, что серый цвет утреннего неба сменился голубым. Лучи солнца были удивительно теплыми для декабря.

Бодро приветствуя Бет, водитель такси помог ей и Тимми сесть на заднее сиденье. Перед тем как сложить и убрать коляску, удостоверился, надежно ли они пристегнуты.

— Куда? — спросил он, вернувшись на водительское место.

— В Южный Кенсингтон, пожалуйста.

Дверца автомобиля дернулась и открылась. Джеймс сел на сиденье рядом с ней.

— В парк Святого Джеймса, — сказал он низким, не допускающим возражений голосом.

— Да, сэр, — без лишних вопросов сразу же отреагировал водитель.

Пока Бет соображала, что сказать, стеклянная перегородка, отделяющая водителя от пассажирского салона, закрылась и такси плавно тронулось с места.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Бет рассердилась. Как это похоже на Джеймса — командовать даже в такой ситуации, отменить ее указание без какого-либо объяснения! Поведение водителя тоже было просто возмутительным. Он так услужливо подчинился, даже не спросив подтверждения у дамы.

— Перестань хмуриться, Бет. У тебя появятся морщины, — сказал Джеймс лениво и поудобнее вытянул ноги. — К тому же ты можешь напугать Тимми, — улыбнулся он.

Бет проигнорировала его слова. Как ей пришло в голову, что можно влюбиться в этого человека? Ладно, может, он и был мягким и терпимым в затруднительных ситуациях со своим племянником. Может, у него и самые обезоруживающие голубые глаза, которые она когда-либо видела в своей жизни. Ну и что теперь? Бет до смерти устала от его высокомерного произвола, от того, что с ней обращались так, словно она — ничто, пустышка.

— О, ради Бога, Бет, съешь сандвич. Ты всегда становишься обидчивой, когда хочешь есть.

Если бы она чувствовала обиду, это было бы еще полбеды. Какой еще сандвич? Бет подозрительно наблюдала за тем, как он рылся в кармане своего темного пальто, потом бросил два бумажных пакета на сиденье между ними.

— Ты захватил мое такси из-за внезапной прихоти, потому что тебе захотелось поехать на пикник? В декабре?

— Тимми необходимо подышать свежим воздухом, — ответил Джеймс, добавив с осуждением: — Вчера он весь день просидел в квартире, как в клетке.

Бет открыла было рот, но тут же опомнилась, как только увидела блеск в его глазах. Она не собирается снова попадать в расставленные ловушки. Лучше посмотреть содержимое пакета. Вообще-то это похоже на провокацию. Невозможно поверить, что Джеймс предпочел сандвич на открытом воздухе в компании шестимесячного младенца обеду в… обществе прекрасной блондинки, явно им одурманенной.

— Они все одинаковые, — сердито пробормотал Джеймс.

— Блондинки? — Неужели он начал уставать от Джулии так же, как и от ее предшественниц? Бет была поражена внезапным наплывом жалости ко всем женщинам, которые оказались достаточно безрассудны, чтобы увлечься им.

— Что?..

— О, сандвичи!

Джеймс посмотрел на нее словно на помешанную.

— Знаешь причину, по которой я нанял тебя? — внезапно спросил он. — Не потому, что ты была более квалифицированной по сравнению с другими претендентками. Я думал, ты создашь спокойную, доброжелательную атмосферу вокруг себя. — Он покачал головой. — Да уж, спокойную!

— Ты хочешь сказать, что выбирал верную, преданную, самоотверженную серенькую мышку, которая потратит последующие сорок лет своей жизни, бегая вокруг тебя? — сладко спросила Бет. А ведь она и была той самой маленькой мышкой первые несколько месяцев. Настала пора признаться себе в этом. Смехотворной маленькой мышкой с восхищенными глазами.

— Ну, естественно, — проговорил Джеймс, — мне была нужна отличная секретарша. И, черт меня побери, я выбрал тебя!

— Ну, и повезло? — спросила с намеком Бет, ожидая немедленного возражения Джеймса, но ответом ей стало его молчание. Возможно, это и есть безмолвное признание ее профессионализма?

Ну, слава Богу! С удовлетворением Бет заглянула во второй пакет.

— Хлебные крошки? — пробормотала она, широко раскрыв от удивления простодушные глаза.

— Это для уток, — надменно ответил Джеймс.

— Конечно, — не сразу поверила Бет.

Зачем еще председатель огромной компании стал бы носить это в кармане своего дорогого пальто? Хотелось бы видеть реакцию персонала столовой на его властное требование двух сандвичей и пакета крошек.

— Тим, выгляни в окно, и справа ты увидишь Букингемский дворец, — произнес Джеймс, когда такси подъехало к парку и затормозило у остановки.

Тимми продолжал очарованно глазеть на ручной ремень, плавно качающийся над его головой.

— Не думаю, что он достаточно образован, чтобы отличить правую сторону от левой, — задумчиво предположила Бет.

Джеймс вышел из машины. Застегнув молнию на костюмчике Тимми, она передала его в заботливо протянутые руки.


— Ах вы, маленькие жадины, — увещевала Бет двух разноцветных селезней, облокотившись на парапет моста и пытаясь справедливо распределить горсть крошек. — Дайте и другим шанс.

Откидывая назад волосы, она улыбнулась Джеймсу, который стоял рядом, с Тимми на руках.

— Бросай это в воду, — уговаривал он племянника.

Осмотрев крошечный кусочек хлеба в своей руке, Тимми благодарно просиял и сунул его в рот.

Улыбка не сходила с лица Бет. Вокруг было так восхитительно! Перед ней лежало живописное озеро на фоне Букингемского дворца. Далее открывался великолепный вид на плац-парад конной гвардии и Уайтхолл. Ей было стыдно, что она еще не до конца ознакомилась с достопримечательностями Лондона. Но потом без злобы и раздражения подумала, наблюдая за Джеймсом, который ловко управлялся с племянником, что у нее не было на это времени.

— Остался один сандвич, — пробормотала Бет, доставая его из пакета, когда они прогуливались по мосту.

— Каждому по половине? — насмешливо поднял бровь Джеймс. — Если ты, конечно, не имеешь склонности к альтруизму.

— Не-а, — бодро сказала она, вручая Джеймсу его половину, улыбаясь в душе явной нелепости и неестественности своей прогулки по лондонскому парку с безупречно одетым председателем «Стентон энтерпрайзиз» и детской коляской.

С другой стороны, Бет не могла припомнить такого ощущения расслабленности и непринужденности в компании Джеймса Феннера, когда бы его присутствие воспринималось столь же легко.

Она заметила, как две женщины среднего возраста обернулись, проходя мимо, чтобы еще раз взглянуть, но не на очаровательного малыша в детской коляске, а на высокого мужчину, шедшего рядом с ней. Поистине мимо него нельзя пройти равнодушно.

Легкий ветер с озера взъерошил его волосы. Он убрал непослушные пряди нетерпеливым движением руки.

— Надо постричься, — пробормотал он себе под нос. — Но для меня это легче сказать, чем сделать. Ведь я часто выгляжу так, как будто мне нужна стрижка.

Бет усмехнулась, почему-то не смутившись от того, что он определенно подслушал ее монолог.

— Смотри, Тимми, к нам опять плывут утки. — Она полезла в карман за пакетом с крошками.

Тимми зевнул.

— Он надеялся, что мы возьмем его в музей или в галерею, — объяснил Джеймс, глядя на племянника.

— Или на торги фондовой биржи, или в палату парламента, — понимающе добавила Бет, взяв горсть крошек перед тем, как передать пакет Джеймсу.

— Много лет не кормил уток, — прицелился он хлебным шариком, — я и забыл, что это психотерапия.

«Психотерапия?» Бет задумчиво изучала его профиль.

Может быть, это оттого, что он глава огромной империи: необходимость принимать конкретные решения, ответственность, прямая или косвенная, за сотни людей и их жизненный уровень — за тех, кто доверился, поставил на него? Но, разглядывая суровые черты его лица, она решительно встряхнула головой. Нет, все это только придает ему сил.

Она улыбнулась. Шестимесячный малыш помог вернуть Джеймсу Феннеру душевное равновесие.

Поскольку солнце уже клонилось к закату, она решила проверить, тепло ли ребенку в коляске.

— Он и в Арктике выживет в таком обмундировании, — заметил Джеймс. — Как насчет чашечки чая?

— И булочки? — Бет усмехнулась своей шутке, почувствовав вдруг себя счастливой.

Ей не хотелось, чтобы этот день кончался. Она даже согласна терпеть его насвистывание, правда, не может заставить себя не хмыкать, когда он фальшивит.

Джеймс попытался исполнить старинную матросскую песню.

— Что, плохо?

— Плохо, — призналась Бет.

Чистым, звонким голосом она пропела первую строчку песни.

— В конце мелодия идет вниз, а не вверх.

— Так? — Он попробовал спеть.

— Ммм, не совсем так, — дослушала Бет и рассмеялась над удрученным выражением лица Джеймса.

— Знаешь, что действительно обидно? — признался он. — Моя мама — учитель музыки, а мой папа был профессиональным музыкантом, пока не ушел на пенсию.

Бет перестала смеяться и взглянула на него, заинтригованная. Никогда раньше она не слышала, чтобы Джеймс упоминал о своих родителях.

— Я даже не знала, что у тебя есть отец и мать, — подумала она вслух.

— Это вполне естественно, — сухо сказал он и вдруг шепотом выругался. — Извини, Бет. С моей стороны это было грубо. — Он нахмурился и, немного помолчав, тихо спросил: — Ты все еще скучаешь по своим родителям?

— Я не очень-то их помню, — ответила она, намеренно сохраняя бесстрастное выражение лица.

Больше всего печалило то, что у нее никогда не было возможности узнать их поближе. Бет выстроила в своем сознании идеалистическое представление о них как о первоклассных родителях, которые, будь они живы, отдали бы ей всю свою любовь и понимание, чего не удалось сделать ее тете, на попечении которой девочка находилась в то время.

Несомненно, сестра ее отца без особого энтузиазма приняла ребенка, внезапно подброшенного судьбой. Подчинившись чувству долга, тетя Мэри выкормила, одела Бет и дала ей образование, но многие годы она смотрела на свою маленькую племянницу всего лишь как на дополнительную обязанность. Может быть, поэтому Бет так и не смогла почувствовать искреннюю любовь к женщине, которая так много сделала для нее.

Благодарная Джеймсу за то, что он не предпринимает попыток продолжить разговор, она быстро взглянула на него. Понимание и сочувствие в его глазах немного смутили ее.

Тимми, заметила она, засыпал. Голубые глазки затуманились, и начали дрожать ресницы.

— А почему Каролина не оставила Тимми своей матери? — спросила она с внезапным любопытством. Это казалось более логичным — оставить ребенка с бабушкой, а не с дядей-холостяком.

— Мои родители улетели в Штаты, провести Рождество с моей старшей сестрой, — небрежно объяснил Джеймс. — Ее муж будет работать там пару лет.

— Твоя старшая сестра? — Бет предполагала, что Каролина — его единственная сестра.

— У меня пять сестер. Все моложе меня.

— Пять? — в изумлении повторила Бет.

— Карол, Сара — в Штатах, Анна — концертирующая пианистка, а близняшки Рут и Бэки еще в колледже, — он поднял бровь, — учатся…

— …музыке? — закончила она и усмехнулась, когда он кивнул, соглашаясь.

Так значит, Джеймс вырос в большой и, судя по теплу в глазах, сплоченной и любящей семье! Иметь такую семью было ее сокровенным желанием и заветной мечтой.

Она посмотрела в волевое лицо Джеймса. Старший брат. Несколько дней назад Бет с трудом представляла его в этой роли, но теперь видела, что он исполняет ее с легкостью.

Сейчас она могла представить себе Джеймса не только немилосердно дразнящим своих сестер, вдруг потерявшим терпение от их девчачьих забав, но и прежде всего их горячим защитником. И тот факт, что одна из них без опасений вверила ему своего маленького драгоценного сына, говорил сам за себя.

— А вот это сделала Сара. — Поддразнивая Бет, он указал на маленькую горбинку на носу. — Ударила меня крикетной битой, когда ей было шесть лет.

— Думаю, ты заслужил это, — строго сказала Бет, гадая, что еще ему удалось случайно подслушать.

Она обратила внимание на его руки, на гибкие длинные пальцы, которые прекрасно смотрелись бы на клавишах рояля. Интересно, обижался ли Джеймс когда-нибудь на то, что не унаследовал талант родителей, как его сестры? Был ли этот факт решающим в его стремлении преуспеть в сфере, весьма далекой от интересов его семьи? Бет стало смешно: образ расстроенного и раздражительного музыканта совсем не подходил Джеймсу Феннеру.

— Между прочим, — начал Джеймс небрежно, — ты действительно находишь заседания совета скучными?

Бет застыла. Неужели он снова хочет поднять эту тему? Сейчас, в это время?

— Я не должна была говорить так… — пробормотала она и остановилась, заметив улыбку в уголках его рта.

— Я иногда тоже скучаю! — признался он, посмотрев свысока.

— Правда? — недоверчиво усмехнулась Бет.

— Но это, мисс Бет Синклер, абсолютно конфиденциально.

— Конечно, мистер Джеймс Б. Феннер, — уверила она его важно. Его смеющиеся голубые глаза вызывали головокружение.

Джеймс Б. Феннер. Сколько раз она печатала эти слова? И все же она не знала его второго имени. Слишком много было того, чего она не знала об этом человеке.

Когда они вышли из парка, Бет машинально взглянула на часы и резко остановилась.

— Джеймс, — вскрикнула она, — через полчаса у тебя назначена встреча с Эндрю Харрисоном!

Джеймс остановился рядом, брови сошлись.

— Черт возьми, Бет! Почему ты не напомнила мне раньше?

— Потому что я тоже забыла!

В конце концов, она не компьютер! К тому же последние два дня не имела доступа к его ежедневнику. Да и когда это Джеймс Феннер нуждался в напоминании? Для него было просто невозможно что-либо забыть.

— Что за нелепое время для деловых встреч, — проворчал он, вручая коляску Бет. Он встал на краю тротуара, глядя на проезжающие машины. — За несколько дней до Рождества, во второй половине дня…

Бет усмехнулась про себя. Эндрю Харрисон, управляющий директор приобретенной дочерней компании, был того же мнения, когда она организовывала их встречу — по настоятельному требованию Джеймса.

— Ты поезжай с Тимми домой, — приказал он, когда остановил такси, — а я возьму другую машину и поеду прямо в офис.

Бет бросила на Джеймса взгляд, безошибочно угадав в его голосе некоторую досаду и нежелание расставаться. Неужели он тоже сожалел, что день подошел к концу так быстро? Эй! Внутренний голос предостерегал, что питать слишком много иллюзий — опасно. Это просто случайность. Даже трудоголики иногда испытывают неодолимое желание поиграть в хоккей, например.


— Ну, теперь лучше? — спросила Бет, когда Тимми проглотил последнюю каплю молока из бутылочки. Вытерев ему рот и развязав слюнявчик, она отнесла малыша в комнату, зажгла светильники на стенах и бережно посадила его на блестящий, ярко раскрашенный коврик. С улыбкой и энтузиазмом Тимми тут же начал обследовать весь набор плюшевых игрушек, которые сразу запищали под его неловкими пальчиками. — Я думаю, мне больше нравятся слоники, — решила Бет, проходя по толстому ковру к французским окнам. Она сдержала зевоту, почувствовав вдруг, что очень устала. — Особенно тот, с большой красной шляпой от солнца.

Немного подождав, она выглянула с балкона. Интересно, Джеймс в офисе в эту минуту или уже сидит в машине, направляясь домой?

Напевая про себя, Бет повернулась и села на ковер рядом с Тимми. Облокотившись на софу, она вытянула перед собой ноги в джинсах. До ушей донеслось звяканье ключей, открывающих входную дверь. Она вздрогнула, пульс участился. Он ли это? Шаги были твердыми и уверенными. Низкий властный голос сообщил:

— Бет? Я дома.

— Лорд и хозяин вернулся, — улыбнулась Бет Тимми. — Мы в детской! — крикнула она и ничего не смогла поделать с приливом радости при виде Джеймса, входящего в дверь.

— Вот, значит, как вы проводите время в мое отсутствие, — сказал он с нарочитой строгостью.

— Праздное времяпрепровождение, — согласилась Бет. Сердце ее сбивалось с ритма.

— Я люблю слонов, Тим. — Развязывая галстук, Джеймс оглядел сияющего племянника. — Особенно того, с красной шляпой от солнца, — добавил он задумчиво и поднял с немым вопросом бровь, когда Бет засмеялась.

— Ничего, — покачала отрицательно головой Бет.

Комната, казалось, уменьшилась в размере.

— Давай, Тимми, время в кроватку, — с некоторой напряженностью Бет встала на ноги.

— Вот, возьми, — Джеймс полез в карман, — приобрел по дороге домой, — добавил он, вручая ей небольшой пакет с аптечной этикеткой. — Должно помочь.

Озадаченная, она открыла пакет и взглянула на содержимое. Там оказался маленький тюбик с растиранием для мышц. Бет не ожидала такого внимания. Плечо беспокоило ее весь день, и она молча страдала, не жалуясь никому.

— Пойди и разотри сейчас же, — приказал он. — Я приготовлю Тимми к ванной. — Быстро сняв пиджак, Джеймс закатал рукава и наклонился к племяннику.

— Хорошо, спасибо. — Притворившись, что поглощена изучением информации на тюбике, Бет ушла в свою комнату. Взглянув на свое отражение в зеркале, она не смогла удержаться от смеха. Глядя на это лицо с идиотским выражением, можно было подумать, что Джеймс одарил ее алыми розами, а не тюбиком с сильно пахнущей целебной мазью. Бет поморщилась, втерев некоторое ее количество в левое плечо, и усмехнулась. Уж точно не Шанель! Надев опять свитер, она подумала, что пощипывающее тепло не следует приписывать исключительно действию мази. Бет побежала в ванную комнату, чтобы вымыть руки. Воспользовавшись моментом, быстро расчесала волосы и откинула их на спину. Проходя мимо спальни, выключила освещение и направилась на поиски Джеймса. Она нашла его сидящим на постели в комнате Тимми, пытающимся вытереть полотенцем извивающегося младенца, который, вероятно, поставил рекорд, приняв самую быструю ванну на свете.

— Спокойно, Тимоти, — командовал Джеймс.

Игнорируя его, Тимми продолжал сражаться с полотенцем, бешено молотя ручками и ножками. Показалось ли Бет, с интересом наблюдавшей из дверного проема, или действительно Джеймс Феннер выглядел несколько растерянным? Несомненно, для него это был первый опыт, когда установленный порядок попирался так крикливо.

— А в ванной он почти засыпал, — произнес Джеймс в замешательстве, глядя на своего взбудораженного племянника.

— Он слишком устал, — нравоучительным голосом няни сделала вывод Бет, отметив облегчение на лице Джеймса, когда он поспешно передал Тимми в ее руки. — У тебя был тяжелый день, да? — мягко говорила Бет, улыбаясь в беспокойное розовое личико. — Ничего удивительного в том, что ты устал.

Успокаивая малыша и подготавливая его ко сну, она отвлеклась на время и не заметила, что задумчивые темно-голубые глаза смотрят на нее. Целуя бархатную щечку, она положила Тимми в кроватку и осторожно укрыла его одеялом. Золотые реснички начали смыкаться. Минуту Бет стояла, наблюдая за ним в тишине. Затем повернулась и… неожиданно столкнулась с Джеймсом. Он, видимо, тоже был застигнут врасплох, потому что, когда Бет инстинктивно ухватилась за его плечи, пытаясь сохранить равновесие, он споткнулся о коврик, лежащий у детской кроватки. Цепляясь друг за друга и толкаясь, они приземлились на диван.

Несколько секунд Бет и думать нормально не могла, не то что говорить, чувствуя его крепкое мужское тело, распластанное над ней. Ее ноги каким-то образом застряли между его ногами, и она ощущала каждый его мускул даже через джинсы. Лицо Джеймса находилось всего в нескольких дюймах от ее лица, она могла видеть свое отражение в его глазах, чувствовать тепло его дыхания на своей коже.

— Господи, Бет, ты никогда не думала заняться регби? С таким напором… — сердито пробормотал Джеймс, высвободившись и резко встав на ноги.

— Тебе не следовало подкрадываться ко мне сзади. — Ноги были словно ватные, а лицо пылало огнем. Удостоверившись, что Тимми не проснулся, Бет вышла из комнаты следом за Джеймсом. — И этот коврик явно опасен. Что, если бы кто-нибудь из нас вдруг споткнулся с Тимми на руках?

— Ну, этого же не случилось, — бросил Джеймс, шагая через холл.

— Завтра утром я его передвину. — Бет сердито взглянула на уходящую высокую фигуру.

— Обязательно! — с раздражением ответил он, открывая дверь в кухню. — И пока ты отличаешься способностью падать и ударяться обо все, что имеется в поле твоего зрения, почему бы тебе не очистить всю чертову комнату от мебели! — Резко остановившись, Джеймс повернулся кругом так, что Бет чуть снова с ним не столкнулась. — О чем мы спорим? — потребовал он ответа, его брови вытянулись в одну черную линию. — О каком-то дурацком коврике?

— Я не знаю, — пробормотала она, сев на стул около стола.

Должно быть, со стороны они были похожи на парочку ссорившихся четырехлетних детей. Если только не принимать во внимание, что простой коврик не мог стать причиной этого нелепого взрыва эмоций. Джеймс без слов вынул из холодильника бутылку вина и наполнил два бокала. Вручив ей один из них, он пододвинул стул и сел напротив.

— Перемирие? — Он поднял бокал.

— Перемирие, — согласилась Бет, не совсем точно подыгрывая его легкомысленному тону. Решительно избегая его взгляда, она отпила и… потянула носом. Кухню заполнял дразнящий аромат.

— Куриная запеканка, — подсказал Джеймс, когда Бет вопросительно посмотрела на плиту. — Просто немного того, что я приготовил раньше, — скромно добавил он.

Напряжение спало. Бет попыталась решить задачу.

— Миссис Эндрюс? И автоматический таймер?

— Они, несомненно, помогли, — уступил он с усмешкой. Отхлебнув еще глоток вина, он неспешно поднялся. — Я как раз собирался принять душ, если ты будешь так любезна накрыть на стол.


Со вздохом удовлетворения Бет положила нож и вилку на пустую тарелку. Хорошая еда и прекрасная компания Джеймса вызвали чувство расслабленности и комфорта. Разговоры с ним были легки и забавны, случайные минуты тишины — лишены напряженности.

Джеймс улыбнулся.

— Фрукты? Сыр и печенье? — лениво предложил он.

— Не думаю, чтобы я смогла съесть еще что-нибудь, — призналась Бет. — Ты отличная повариха, — нежно поддразнила она, думая с грустью, отчего их отношения не могли быть всегда такими простыми.

— Кофе будем пить в комнате? — Джеймс взял кофейник и поставил его на поднос.

— Ладно, — Бет неохотно поднялась и дополнила натюрморт еще двумя чашками и блюдцами.

Когда она доставала из холодильника молоко, Джеймс попросил:

— Не могла бы ты отыскать буханку хлеба в морозильнике? Она нам понадобится утром.

Кивнув, Бет открыла морозильник и изменилась в лице.

— Ты, очевидно, очень любишь фруктовые пирожные, или это случайность? — спросила она, подозрительно глядя на Джеймса. — Морозильник совершенно забит ими.

— Да? — Он тревожно посмотрел на нее. — Гм, и сколько их там?

— Семь, нет, восемь. — Бет давилась от смеха. Неужели обнаружилась тайная страсть Джеймса? — По-моему, тут еще одно наверху, — нащупала что-то Бет и вынула батон хлеба.

— Видишь ли, моя мама обожает их делать. Я эти пирожные люблю с детства, и теперь каждый раз, когда мы встречаемся…

— Она готовит тебе пирожные, — еле сдерживаясь от смеха, закончила Бет, — а ты запихиваешь их в морозильник!

Взяв поднос, она последовала в комнату за Джеймсом.

— Это моя вина, — пробормотал он. — Мне действительно давно следует сказать ей об этом, но…

— …это требует такта и дипломатии, — искренне подсказала Бет.

Она осторожно поставила поднос на низкий стол у софы и села.

— Что-то вроде того, — согласился Джеймс, улыбаясь и протягивая ей кофейник.

Подойдя к огромным окнам, он постоял немного, любуясь огнями города, а затем задернул шторы.

— Ты всегда жил в Лондоне? — поинтересовалась Бет, разливая кофе.

— Я воспитывался в Кенте — небрежно ответил Джеймс, присоединяясь к ней. — Исключая короткий период пребывания в Винчестере, когда я был женат, большую часть сознательной жизни я прожил в Лондоне. Не люблю частые переезды.

Бет уставилась на него округлившимися глазами.

— Я не знала, что ты был женат.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Это было давно, — просто сказал он.

На секунду Бет подумала, что продолжения не будет, но он повернулся к ней и спокойно добавил:

— Я сделал ошибку, Бет.

Ошибку, которую, по-видимому, он не собирался повторять. Бет показалось, что именно это она прочла в глубине его глаз.

— Ты перестанешь так смотреть на меня и делать трагические глаза? — Он мягко дотронулся до ее подбородка. — Я был очень молод тогда. Мужское начало взяло верх — и меня словно в омут затянуло, вот и все. Но обошлось без лишних потерь.

От мимолетной ласки Бет покраснела. Но снова улыбнулась, пряча свои сомнения. Как бы он ни отрицал своих переживаний, как бы ни утверждал, что смог легко освободиться от этого брака, Бет ни на секунду ему не поверила. Вряд ли тут обошлось без душевной травмы.

— Как раз перед тем, как я ушел с работы, мне звонила Каролина, — проговорил Джеймс, протягивая руку за чашкой кофе.

— Да? — машинально переспросила Бет, удивляясь, что он не упомянул об этом раньше.

Значит, обсуждение его брака решительно закрыто. Даже если бы Бет осмелилась задать вопросы, вертевшиеся в ее голове, они остались бы без ответа. Но как ни старалась, она не могла не интересоваться этой призрачной незнакомой женщиной из прошлого, которую Джеймс однажды так любил, что полностью ей доверился.

Бет стало не по себе. Видимо, он никогда больше не собирается связывать себя обязательствами в отношениях с женщинами.

— Майк выздоравливает, выглядит прекрасно, собирается пробыть в госпитале еще недели две. Реабилитация займет от недели до десяти дней, и тогда он сможет вернуться.

— Каролины не будет еще около месяца? — очнулась Бет. Несколько дней она могла бы справиться. Может, неделю. Но видеть Джеймса с утра до вечера — во время завтрака, после душа со все еще влажными и взъерошенными волосами, заботящимся о Тимми, — делить с ним дом еще месяц!.. — У меня недельный отпуск после Рождества. — Она избегала его взгляда.

— Отложи его.

— Как и последние три раза? — сухо напомнила Бет.

Так же она отменяла свои планы на выходные. Причем каждый раз, несмотря на внутренний протест, никогда не возражала по-настоящему. Сделав над собой усилие, она заставила себя взглянуть ему прямо в глаза.

— Извини, Джеймс, но… — Она замолкла.

— Но?.. — Поставив чашку с блюдцем на стол, Джеймс откинулся назад, кладя руку на спинку софы за ее головой. — Ты ведь уже убедилась, что можешь достаточно умело заботиться о Тимми, правда?

Неслыханное нахальство!

— Нет, не убедилась, — немедленно начала отрицать Бет, но, увидев знакомый блеск в глазах, поняла, что опять попалась на крючок.

— Испытательный период ты прошла вполне удовлетворительно.

Бет вздрогнула. Дразнящие глаза гипнотизировали. На самом деле она очень сомневалась в своих достижениях на этом поприще.

— Так решено, а? — мягко надавил он.

— Да, — неуверенно пробормотала Бет, вдруг ощутив, как его рука легла на ее плечо и начала нежно массировать онемевшие мышцы. Все вокруг стало зыбким.

— Мазь помогла?

— Ммм… — Она была окутана усыпляющей пеленой нереального мира, где было так просто положить голову на его крепкую грудь, обвить руками шею. Ее глаза, наполовину закрытые, видевшие лицо Джеймса словно в увеличенной проекции, остановились на его губах. Как просто преодолеть эти несколько дюймов…

Бет отчаянно прорвалась сквозь наваждение к здравомыслию.

— Еще кофе? — бодро спросила она и, наклонившись, почувствовала, как рука Джеймса сжала ее плечо.

— Послушай! — мягко сказал он.

Единственное, что она могла слышать, был глухой стук ее собственного сердца.

— Тимми? — инстинктивно предположила Бет. Джеймс покачал головой и встал. Взяв ее за руку, он потянул ее за собой в комнату.

— Джеймс, — запротестовала Бет, удивляясь его какому-то приподнятому настроению.

Отпустив ее руку, он быстро раздвинул шторы и открыл большие французские окна. Холодный ночной воздух ворвался в комнату. Бет услышала звуки духового оркестра и радостные голоса, сливающиеся в песне.

— Это рождественские гимны! — узнала она с восхищением, выходя на балкон и вытянув шею, чтобы разглядеть быстро растущую толпу, собирающуюся вокруг рождественской елки в маленьком сквере.

— Местные школы и церкви организуют праздник каждый год, — объяснил Джеймс. — Если хочешь, спустись вниз и присоединись к ним. А я займусь Тимми.

Без тебя! Она едва сумела сдержать эти слова, уже готовые сорваться с губ. Бет отрицательно покачала головой, безгранично благодарная темноте, скрывшей выступивший румянец.

— «Холодной зимой», — одобрительно проговорил Джеймс, когда оркестр и подпевающие ему голоса грянули снова. — Это один из моих любимых.

— Мой тоже, — ответила Бет. Они обменялись быстрыми заговорщическими улыбками и, не в силах более сдерживать себя, стали подпевать.

Звуки внизу постепенно усиливались, слова гимна были всем хорошо знакомы с детства и вряд ли когда забудутся.

— Каролина вынуждена пропустить первое Рождество Тимми, — заметила Бет, ее глаза потемнели от приступа жалости к сестре Джеймса, разрывавшейся между мужем и ребенком.

Джеймс кивнул.

— Полагаю, ты собираешься провести Рождество со своей тетей? — безразлично спросил он.

Пальцы Бет сжали перила балкона.

— Ты хочешь сказать, что мне дается двадцатичасовой отпуск? — сухо спросила она, уходя от прямого ответа.

— В крайнем случае Тимми и я можем обойтись без тебя и на Святки. Но не дольше.

Пытаясь не реагировать на неожиданную горячность, с которой были произнесены эти слова, Бет убеждала себя, что он опять дразнит ее.

Потом, когда в тишине отчетливо прозвучал ясный голос мальчика из хора, комок подступил к горлу, и она все забыла. Но вот последняя нота затихла. Бет перевела дыхание и, посмотрев на Джеймса, застенчиво улыбнулась. Улыбка застыла на лице от его взгляда… Взгляда, полного неожиданной нежности. Через секунду все исчезло. Игра воображения? Сомнения не давали ей покоя.

Но в это мгновение она ощутила Джеймса Феннера не как своего шефа и не как заботливого дядю Тимми, а просто как мужчину. Мужчину, который не сможет бесследно исчезнуть из ее жизни и не останется в ней случайным незначительным эпизодом.

— Становится холодно.

Бет кивнула. Она молча стояла, пока он закрывал окна, наблюдая, как перекатываются мускулы на его спине, и всем сердцем желая вернуть обратно прежнее настроение расслабленного благодушия.

Когда Джеймс повернулся, она, оторвав от него взгляд, быстро подошла к дивану, подняла поднос с журнального столика и направилась к двери.

— Пойду приготовлю бутылочку на ночь для Тимми.

Бет глубоко, с облегчением вздохнула, оказавшись в кухне, и занялась делом. Внезапно она ощутила присутствие Джеймса, оглянулась и увидела, что он стоит в дверном проеме со спортивной сумкой в руке.

— Я собираюсь спуститься вниз, в спортзал.

— В такой час?

— Сейчас там свободно. — Он пожал плечами и вышел.

Было ли это частью его обычного режима? Хотя Джеймс, несомненно, всегда был в форме, Бет как-то не могла представить его фанатом спорта.


Бет с любопытством рассматривала через стеклянную дверь небольшое помещение, хорошо оборудованное и снабженное кондиционерами. Если спортивный зал был свободен прошлой ночью, когда его посетил Джеймс, то сейчас, днем, он был просто пустынным.

Повесив сумку через плечо, она покатила коляску по пустому коридору в такую же пустую раздевалку.

— Все выглядит так, как будто мы единственные посетители бассейна, — сказала Бет своему маленькому спутнику, ставя сумку на скамейку.

Большую часть утра, до отъезда Джеймса в «Стентон энтерпрайзиз», Бет работала с ним в кабинете, с ужасом сознавая, что с трудом заставляет себя сосредоточиться на задании. Внимание ее постоянно переключалось на внутренний дискомфорт.

К счастью, Джеймс был слишком занят, чтобы заметить это. Он не сделал ни одного замечания по поводу ее низкой работоспособности. И, к ее удивлению, не оставил перечня заданий на время своего отсутствия.

— Потерпи немножко, Тим, я быстренько.

Выбрав шкафчик, Бет разделась. Натянув затем черный купальник, она посмотрела на фигурку Тимми, перехваченную ярко-оранжевым спасательным жилетом с надувными нарукавными повязками.

— Цвет тебе идет, — уверила она и, осторожно ступая по кафельному полу, покатила коляску к бассейну.

Подойдя к краю бассейна, она увидела, что там уже кто-то есть. Внезапно узнав мужскую фигуру, с легкостью рассекающую водную поверхность, Бет не поверила своим глазам.

Что, Господи, он здесь делает, ведь в это самое время ему следует быть в нескольких милях отсюда, в своем офисе? Словно прикованная, Бет наблюдала, как Джеймс, выполнив ловкий кувырок, поплыл к ним. Достигнув мелкого места, он встал на ноги.

— Я прочел твою записку. Ты, должно быть, только что вышла из квартиры, когда я приехал, — небрежно проговорил он.

Бет едва слышала его. От взгляда на его обнаженный торс у нее перехватило дыхание.

Капельки воды струились по широким, сильным плечам, искрились на груди и, прокладывая дорожки по плоскому животу, исчезали в воде.

О Боже! Так она стояла там и смотрела на него во все глаза, как совсем еще неопытная девушка. Но потом ее словно обожгло осознание, что Джеймс оценивает ее столь же внимательно. Он охватывал глазами стройные изгибы ее тела, даже не скрывая явного мужского интереса.

С ужасом она почувствовала, как все ее тело напряглось, реагируя на этот взгляд, как на физическую ласку.

Стараясь выглядеть внешне спокойной, Бет не спеша вынула Тимми из коляски и осторожно понесла его к воде. Передав его в протянутые руки Джеймса, она скользнула в бассейн.

Надежно поддерживаемый спасательным жилетом, Тимми получил свободу действий: он с энтузиазмом плескался, брызгался и брыкался.

— Пойди поплавай, — лениво предложил Джеймс, — а я присмотрю за Тимми.

Бет послушалась без возражений. И, перед тем как присоединиться к ним, несколько раз проплыла мимо неторопливым кролем.

Затем они поменялись ролями. Теперь уже Бет взяла на попечение Тимми, пока Джеймс плавал.

Бет всегда считала себя умелым пловцом, но, наблюдая краем глаза за Джеймсом, оценила его прекрасный стиль. Конечно, он имел преимущества: сильные плечи и длинные крепкие ноги, гармоничное сложение пловца.

— Я думаю, для Тимми достаточно, — сообщила она Джеймсу, когда тот оказался рядом.

Бет было интересно, что он будет делать дальше. Останется в бассейне? Но Джеймс, после того как помог ей и Тимми выбраться из воды, направился в мужскую раздевалку. Когда Бет и Тимми оделись и вышли к лифту, он уже ждал их там.

— Во сколько ты собираешься уйти сегодня? — спросил он, перебросив спортивную сумку через плечо и помогая ей завезти коляску в лифт.

Бет вздрогнула, виновато осознав, что без напоминания Джеймса она и не вспомнила бы о запланированном свидании с Дэвидом Ричардсоном.

— Около семи, — неопределенно ответила она.

Придется учесть время, чтобы пересечь город из конца в конец. Надо было назначать встречу поближе к квартире Джеймса, но тогда потребовались бы объяснения, давать которые Бет не была расположена. Хотя из всего этого можно извлечь и пользу для себя: можно проверить свою квартиру и забрать почту.

— У Дэвида есть машина?

— Нет, насколько я знаю.

Что бы все это значило?

— Не возвращайся назад в метро, — спокойно сказал он, — возьми такси.

Бет кивнула, и в груди что-то сжалось. Она не могла припомнить, когда в последний раз кто-нибудь действительно беспокоился о ней. Тот факт, что она в любом случае заказала бы такси, не имел значения. Она начала подозревать, что Джеймс от природы очень заботлив и инстинктивно покровительствует всем, кто моложе или слабее.

Как только они зашли в квартиру, Джеймс исчез в своем кабинете. Бет, накормив и приготовив Тимми ко сну, взяла его на руки, чтобы пожелать спокойной ночи Джеймсу.

Она постучала в его дверь, но никто не отозвался. Тогда, предположив, что он слишком занят и поглощен работой, Бет вошла. Джеймс сидел, откинувшись в кресле, заложив руки за голову и положив ноги на письменный стол. Взгляд его был устремлен на противоположную стену.

— Джеймс?

— А? — Он повернул голову, хмурясь, все еще блуждая где-то далеко отсюда. Очнувшись, он резко вскочил на ноги. — Тимми ложится спать? Я и не думал, что уже так поздно.

— Просто удивительно, как быстро летит время, когда занят… — Бет улыбнулась.

— Спокойной ночи, Тим, старик.

Пальчик Тимми забрался в ротик, веки опустились. Бет обняла малыша и понесла его в детскую комнату.

— Он уже почти засыпал с бутылочкой.

— В последнее время младенцы лишены выдержки, — грустно произнес Джеймс, сопровождая Бет.

Случайно взглянув на его спортивную сумку с монограммой, Бет поинтересовалась:

— Для чего здесь буква «Б»?

Секунду Джеймс выглядел озадаченным, но затем, проследив за ее взглядом, торжественно ответил:

— Бах!

— Бах? — недоверчиво повторила она, вглядываясь в его лицо, чтобы обнаружить намек на насмешку. — Собака?

Джеймс усмехнулся.

— Любимый композитор моего отца, но, к счастью, к тому времени, когда родилась Сара, мои родители уже взялись за ум.

Бет из последних сил сдерживала смех. Она не хотела идти на встречу с Дэвидом. Она желала остаться здесь, с Джеймсом. Может быть, не так уж это и ужасно — позвонить и отменить встречу в последний момент? Ведь они с Дэвидом просто приятели, и он, вероятно, не обиделся бы.

Звонок в дверь прервал ее размышления.

— Вероятно, это Джулия, — проговорил Джеймс, бросая взгляд на часы, и направился к домофону.

Бет не стала дожидаться подтверждения; она повернулась и быстро пошла в спальню Тимми. Какая же она идиотка! Ей и в голову не пришло, что Джеймс будет рад ее отсутствию в этот вечер! Несколько бесценных часов уединения в своем собственном доме!


— Еще кофе?

— Нет, спасибо. — Бет улыбнулась светловолосому мужчине. Они сидели друг против друга за столом, покрытым скатертью в бело-красную клетку.

Она чувствовала себя приятно расслабленной, в веселой необременительной компании Дэвида, получая гораздо большее удовольствие, чем ожидала.

— Ну что, пойдем? — предложил он, улыбаясь.

Она кивнула.

— Иначе я усну.

— Это результат общения со мной? — усмехнулся он, поворачивая голову, чтобы позвать официанта.

Бет снова улыбнулась. Было невозможно не любить Дэвида Ричардсона. Он добродушен, весел, с ним просто и непринужденно. В отличие от Джеймса. О черт! Она же поклялась не думать о Феннере, не вспоминать выражение вежливого безразличия на его лице, когда она заглянула в его комнату, чтобы объявить о своем уходе. Он сидел на диване рядом с Джулией…

Бет решительно переключила свое внимание на Дэвида. Разделив по настоянию Бет оплату счета, они забрали пальто и вышли из теплого, семейного паба-ресторана в холод ночного города.

— Я провожу тебя до дома, — проговорил Дэвид, случайно дотронувшись до ее руки, когда они шли по пустынной улице.

— Спасибо. — Она улыбнулась в открытое, доброжелательное лицо, переживая угрызения совести и вину за увертки и отговорки, несмотря на искушение рассказать приятелю о временном изменении своего местожительства.

В его рукопожатии чувствовалась дружеская теплота и приязнь, но не более того. Ни малейшего ощущения волнения, ни трепета от предвкушений…

Его короткий поцелуй на прощание у дома, где она жила, был приятным, но оставил ее равнодушной. Не зная, чувствовать облегчение или разочарование от недостатка эмоций, Бет наблюдала, как Дэвид, удаляясь по дорожке, обернулся помахать рукой, и закрыла дверь.

Она задумчиво поднялась к своей квартире и вдруг совершенно отчетливо поняла, что в отношениях с Дэвидом не хочет переходить границы настоящей, глубокой дружбы.

Отперев дверь, она подняла с пола накопившуюся почту и пересмотрела ее: две рождественские открытки от старых школьных подруг и куча рекламных проспектов. Положив их на стол в холле, Бет произвела беглый осмотр квартиры, затем вернулась в холл к телефону, чтобы вызвать такси.

Повесив трубку, Бет прошла в небольшую гостиную и в ожидании такси села на старенькую, но удобную софу, непривычно ощущая абсолютную тишину. Глаза ее блуждали по комнате, которую Бет старательно обставляла и украшала в прошлом году.

Почему же сейчас она вдруг кажется такой безликой и пустой?

Бет нахмурилась. Она любила свою маленькую уютную квартирку, гордилась, что смогла придать ей комфорт. Бет любила жить одна, ценила уединение. Почему же сейчас она чувствует себя ужасно одинокой?

С облегчением она услышала гудок домофона. Выяснив, что такси приехало, Бет закрыла квартиру, затем, подхватив сумку, быстро спустилась вниз по лестнице.

Очень похоже на смену декораций, размышляла она некоторое время спустя, когда таксист высадил ее около дома Джеймса. Зайдя в здание, она уверенными шагами пересекла фойе, вновь ощущая легкий озноб от волнения. Он уже спит или нет? Задумчиво качая головой, Бет вышла из лифта: ее сегодня поцеловал приятный, привлекательный, интересный молодой человек, а она абсолютно ничего не почувствовала. А сейчас, просто от мысли о возможной встрече с Джеймсом, пульс ускорялся вдвое.

Бет помедлила у двери. Почему-то ее одолевали тревожные мысли. Панику вызывала сама перспектива остаться в этом доме еще на несколько недель. Чем дольше ей приходилось здесь жить, тем труднее было возвращаться к строго деловым, официальным отношениям с Джеймсом Феннером.

Медленно открыв дверь, Бет тихо прикрыла ее за собой. В прихожей горел свет. На кухне и в комнатах темно. Значит, он уже лег спать. Вешая пальто, Бет вновь ощутила запах духов Джулии.

Она словно окаменела, желудок свело судорогой. Какая же она наивная дурочка! Как же она не подумала, что Джеймс и Джулия все еще могли быть в квартире?

Молча Бет прошла через холл мимо двери его спальни, стараясь смотреть только вперед. Проверив Тимми, она быстро направилась в свою комнату. Машинально переодевшись, скользнула под одеяло и выключила свет. Было холодно. Крепко обхватив себя руками, Бет уставилась в темноту.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— О, Тим, дорогой, в чем дело? — умоляюще спросила Бет, озабоченно глядя в красное сморщенное маленькое личико. Она ходила по комнате и укачивала его, пытаясь успокоить.

Подавив зевок, Бет посмотрела на часы — половина второго ночи. А казалось намного больше. Она, должно быть, уснула в тот момент, когда ее голова коснулась подушки, а отчаянные крики Тимми разбудили ее.

— Не может быть, чтобы ты снова хотел есть! — неуверенно бормотала она. Невозможно было предположить, чтобы Джеймс, отвлеченный Джулией, забыл вечером покормить племянника. И все-таки…

Бет решила, что, как только Тимми успокоится немного, она пойдет и приготовит бутылочку. К ее облегчению, разрывающие сердце рыдания постепенно утихли, реснички начали опускаться и ребенок лихорадочно засосал палец. Осторожно положив его в кроватку, Бет направилась к двери, но не успела, отойти, как Тимми заплакал снова.

Расстроенная, она подняла его на руки и увидела Джеймса.

Одетый в широкий махровый халат, со спутанными волосами, он стоял в дверном проеме.

— Что произошло, Тим? — мягко проговорил Джеймс.

Разве у него нет пижамы? Бет попыталась проигнорировать открытую мужскую грудь, но безуспешно. Он раздражал и притягивал ее в одно и то же время.

— Тебе не надо было вставать. Я отлично могу справиться сама. — Бет понимала, как холодно и грубо это прозвучало, но она хотела только, чтобы он ушел из комнаты. От усталости она чувствовала себя слишком беззащитной, чтобы изображать спокойствие или безразличие перед этим мужчиной, имеющим над ней необъяснимую власть.

— Ты дала ему сироп? — спросил Джеймс. На лице его заходили желваки, а глаза сузились, когда она непонимающе нахмурилась. — Сироп парацетамола, — коротко уточнил он. — У него, вероятно, режутся зубки.

Бет что-то промямлила в ответ. Конечно, как она могла быть такой глупой, чтобы не додуматься до этого самой? Внезапно она почувствовала себя совершенно беспомощной и бесполезной. Джеймсу следовало нанять профессиональную няню. Так было бы лучше для Тимми.

— Бутылочка с сиропом и ложка — в кухонном шкафу, там, где хранится детское питание, — отрывисто добавил Джеймс.

При тусклом освещении его глаза казались темно-голубыми, бездонными.

— Я принесу, — твердо сказала Бет.

Сам виноват. Она предупреждала, что почти ничего не знает о детях. Когда Джеймс забирал Тимми из ее рук, Бет ни о чем не могла думать. Она только видела, как сильно бьется жилка на его шее, она наслаждалась мятной свежестью его дыхания и чистой, пахнущей мылом кожей. Бет быстро повернулась к двери.

— И, черт возьми, надень хотя бы халат!

Пораженная, Бет бросила на него холодный взгляд через плечо. Как он смеет говорить так осуждающе? Ее длинная, до пола, без выреза ночная рубашка, которую прошлым Рождеством ей подарила тетя, была образцом пристойности и уж гораздо приличнее его распахнутого халата.

— О, ради Бога, Бет! — проворчал он. — Когда ты стоишь против света, эта вещь фактически прозрачна.

Что? Обиженная, она повернулась и, войдя в свою комнату, начала с пристрастием разглядывать себя в огромном зеркале, встав так, чтобы свет из дверного проема освещал ее сзади. Ну и что? Видны только ступни ее ног. Сквозь белый хлопок — и то при ближайшем рассмотрении — можно было разглядеть лишь неясный силуэт, только незначительный намек на стройные изгибы.

Едва ли это может служить для Джеймса поводом изображать из себя викторианского священника, оскорбленного распущенными нравами. Бет, черт возьми, совершенно уверена, что он видел женщин в гораздо более откровенном дамском белье.

Надев халат, она крепко завязала пояс и направилась на кухню. Проходя мимо открытой двери в спальню Джеймса, Бет напряглась от любопытства. Разве могла она пройти мимо, даже не заглянув внутрь? Конечно, не могла, и глаза метнулись направо.

Зелено-белое одеяло было брошено на пустой кровати королевских размеров. Бет вздохнула с глубоким облегчением и поспешила на кухню. По крайней мере ей не придется поддерживать вежливую беседу с Джулией за завтраком.

Бет нашла бутылку с сиропом в глубине шкафа за горой банок. Она взяла ее и вернулась в комнату Тимми.

Джеймс стоял к ней спиной. Белый махровый халат плотно облегал широкие сильные плечи. Чтобы не выдать своего интереса и волнения, Бет постаралась отвести взгляд, когда он повернулся.

Тимми, посапывая, спал у него на руках. Джеймс многозначительно посмотрел на нее и осторожно положил ребенка в кроватку. Глаза Тимми оставались крепко закрытыми.

— Спокойной ночи. — Не дожидаясь ответа, Бет направилась через холл в свою комнату. Подойдя к двери, она обернулась и увидела, что Джеймс идет не в спальню, а в кабинет. Неужели будет работать? Совсем ненормальный.

Пожалуй, надо поскорее закрыть дверь, пока он не попросил к нему присоединиться.


— Бет, прочитай еще раз последний абзац, — недовольно потребовал Джеймс, откидываясь в кресле.

Вздохнув про себя, она перелистала страницы блокнота и начала вслух переводить стенографическую запись.

— Проснись, Бет, — отрезал он, — последнее предложение — чушь, плод твоего воображения. Оно не имеет смысла и совершенно не связано с текстом.

Она заскрежетала зубами и вычеркнула раскритикованное предложение. Оно не имело смысла уже тогда, когда он в первый раз диктовал его, но и ее вариант был сразу же отклонен. Она сердито посмотрела на Джеймса из-под ресниц и тут же почувствовала угрызения совести, заметив на его лице следы усталости.

Он совсем не спал прошлой ночью? К тому времени, как она и Тимми появились к завтраку, Джеймс уже работал у себя в кабинете. Она не имела представления — продолжение ли это его ночной работы, или он вчера все-таки пошел спать, а сегодня встал пораньше? Неужели это было настолько важно, что не могло подождать несколько часов? Бет не собиралась жалеть Джеймса: этим утром он был похож на медведя с больной головой, а она стала жертвой, которая принимала главный удар из-за его дурного настроения.

Тимми сидел в манеже на коврике и, к счастью, никак не реагировал на напряжение, воцарившееся в комнате. Он что-то гулькал, тщетно пытаясь оторвать уши плюшевого зайца.

Пальцы Бет сжали карандаш, когда Джеймс возобновил диктовку. Его обычный плавный стиль сегодня прерывался длинными нехарактерными паузами. Бет бросила на него взгляд, когда он еще раз остановился. Этим утром Джеймс был весьма небрежно одет в черные джинсы и белую рубашку, что отражало его настроение. Судя по всему, он собирался работать дома весь день.

— Ты напечатала протоколы собрания совета? — требовательно спросил он, закончив диктовать.

Бет даже не затруднила себя ответом. Он отлично знал — работа не сделана. Или он ожидал, что она тоже будет вкалывать всю ночь напролет?

— И вчерашняя почта все еще не разобрана. — Он указал на кипу писем, лежащую на подносе. — Наверное, с них тебе и надо начать.

Решив, что разумнее кивнуть, а не вступать в полемику, Бет послушно начала вскрывать конверты, сортируя корреспонденцию, как обычно, на две части: письма, с которыми она могла справиться сама, и письма, которые требовали внимания Джеймса.

— Я бы хотел видеть черновик каждого ответа прежде, чем ты напечатаешь окончательный вариант.

Что?! Бет удивленно посмотрела на Джеймса. Это становится просто нелепым: он относится к ней как к начинающей машинистке. Ведь большая часть корреспонденции требовала стандартных ответов, а другие письма просто просили подтверждения встреч, гостиничных заказов, туристических маршрутов — все, что она же и организовывала первоначально.

Бет сжала губы и со злостью вскрыла следующий конверт. Джеймс и раньше строго спрашивал, но всегда оставался благоразумным и справедливым. И Бет предполагала, что он ценит ее инициативу, освобождающую его от постоянного контроля и мелочной опеки. Теперь он подвергал сомнению ее компетентность.

Бет взглянула на Тимми, лежащего на спине, — малыш с удовольствием наблюдал за игрой солнечных зайчиков на белом потолке. Он выглядел мирным и довольным. Бет даже позавидовала его спокойствию.

Она включила компьютер и, начав с писем, которые Джеймс продиктовал раньше, случайно переместила два предложения. Выругав себя, она постаралась сосредоточиться. И, вместо того чтобы исправить ошибку, удалила целый абзац. Джеймс бродил по комнате, как пантера в клетке. Как можно сконцентрироваться в такой обстановке? Она и так чувствовала раздражение, а тут еще постоянное напряжение из-за того, что в любую минуту босс может придраться.

Повернув голову, она стала украдкой наблюдать за ним. Джеймс остановился у окна. Он выглядел холодным и отчужденным, его губы сжались в твердую линию, глаза под нахмуренными бровями казались ледяными. Вид отталкивающий. Было невозможно поверить, что это черствое лицо могло смягчиться в улыбке, выразить изумление и нежность. Невозможно было поверить, что этот человек пару дней назад прогуливался с ней по парку, шутил и кормил уток.

Глядя на его окаменевшие черты, Бет удивлялась, как ему удается так меняться день ото дня. Она нахмурилась. Или час от часу?

Еще недавно он не был таким непредсказуемым. Что-то случилось с ним именно в последние несколько месяцев. Джеймс стал раздражительным, а перепады настроения — слишком частыми. Бет так задумалась, что не заметила, как Джеймс оказался перед ней.

— Я плачу тебе не за то, чтобы ты сидела и мечтала, — резко бросил он и направился к своему столу.

Бет сосредоточилась на экране компьютера, а пальцы автоматически забегали по клавиатуре. Мысленно она старалась отогнать обиду. Она — наемный работник, и только.

Джеймс Феннер, вероятно, сожалел, что за последние несколько дней их отношения приобрели неформальный оттенок, стали более простыми и теплыми, поэтому решил вернуть все назад и поставить на строго деловую основу.

— Я полагаю, заработная плата следующего месяца отразит мои сверхурочные часы? — спросила она и с удовлетворением увидела, как голубые глаза сузились от проявленного ею корыстного интереса и холодного тона.

— Естественно, — бросил он коротко.

Обменявшись с ним хмурым взглядом, Бет вернулась к работе. Так-то лучше. Статус-кво восстановлен, все барьеры между ними возвращены на место.

Пробило двенадцать. Бет выключила монитор и накрыла его защитной пленкой от пыли. Собрав распечатки писем, она бесцеремонно плюхнула их перед Джеймсом.

— Ты не закончила всей работы, — сухо сказал он, перебирая пачку.

— Да, — согласилась она, — я не закончила.

Бет подумала, что работа может подождать до понедельника или даже до конца Рождества. Она больше не собиралась проводить свои выходные на работе.

— Сейчас время ленча Тимми, — спокойно отпарировала она. — И сегодня днем я беру его на прогулку. — Она сделала паузу. — Я полагаю, интересы Тимми на первом плане?

Голубые глаза ничего не выражали.

— Если бы ты использовала время более эффективно, конфликтов не было бы, — холодно возразил он и отвернулся к своему компьютеру.

Секунду Бет стояла неподвижно и угрюмо смотрела на его склоненную голову. И как это ему до сих пор сломали только нос? Если он раздражен, то и ее состояние не лучше. Теперь она всем сердцем желала вырваться из этой квартиры и никогда больше не видеть Джеймса Феннера.

Бет направилась к Тимми, взяла его на руки и, подойдя к двери, быстро оглянулась. Выражение лица Джеймса говорило, что ее уход был облегчением и для него.


— Если твой дядя считает мое присутствие в своем доме таким утомительным, почему он попросил меня остаться еще на месяц? — бормотала Бет. Ее руки крепко сжимали ручку коляски, она уже дважды объехала маленький парк. Не стоит портить себе настроение, достаточно только признать, что ошибся. Жизнь под одной крышей оказалась для него слишком большим напряжением, с горечью думала Бет. — Но тогда почему он попросил меня остаться, пока твоя мама не вернется? — фыркнув, потребовала она ответа, не замечая любопытного взгляда разминавшегося рядом любителя бега трусцой.

Тимми ответил извиняющейся улыбкой.

— Не принимай это так серьезно! — предостерегла Бет.

Он в оправдание помахал маленькими ручками.

— Ладно, ты прощен, — улыбнулась Бет. Взгляд на малыша — и ей захотелось взять его на руки и обнять. В конце концов, на это можно посмотреть другими глазами и извлечь для себя что-то хорошее. Она сделала глубокий вдох, наслаждаясь живительным воздухом, и замедлила шаг. Разговоры о Джеймсе Феннере надо прекратить, по крайней мере минут на пять.

Бет рассмеялась, увидев вдруг выражение облегчения в больших голубых глазах Тимми, когда они ловко избежали столкновения с решительно настроенной маленькой фигуркой в спортивном костюмчике, атакующей их на трехколесном велосипеде. Бет обменялась улыбкой с мамой ребенка и взглянула на часы.

— Время возвращаться, Тимми. — Она наклонилась к малышу и поправила плед. — Если смогу вспомнить дорогу, — задумчиво добавила она. Бет не слишком интересовалась окрестностями во время путешествия, одержимая желанием уйти от Джеймса как можно дальше и как можно быстрее, и рассмеялась, когда Тимми посмотрел на нее неодобрительно. Она так ясно представила себе реакцию Джеймса на эти слова, что почти услышала низкий язвительный голос.

Выходя из парка, она остановилась, прикидывая направление.

— Через сквер, мимо ряда конюшен и первый поворот налево, — решила она вслух и покатила коляску вперед, гордясь своей интуицией.

Как только Бет повернула на знакомую улицу, ее пульс участился и она невольно ускорила шаг. Она вынуждена была с негодованием признать, что спешила к Джеймсу с той же решимостью, с которой бежала от него некоторое время назад.

Бет почувствовала отсутствие Джеймса в ту же секунду, как только открыла дверь квартиры. На мгновение сбитая с толку, она повесила пальто. Разочарование быстро сменилось облегчением: у нее есть в запасе время, чтобы успокоиться.

Она взглянула на столик в холле. Конечно, Джеймс не обязан отчитываться перед ней, но мог хотя бы из вежливости оставить записку.

Она смягчилась, посмотрев на Тимми. Целуя золотистую головку, она перенесла его в детскую. Малыш уснул у нее на руках до того, как она успела снять с него одежду, и не пошевелился, когда раздался звонок домофона.

— Иду, иду, — пробормотала себе под нос Бет, осторожно укладывая Тимми в кроватку. Только после этого она бросилась в холл и нажала кнопку домофона. — Да?

— Открой дверь, пожалуйста, Бет, — скомандовал низкий голос.

Бет задумчиво посмотрела на трубку домофона.

— Интересно, почему ты не воспользовался ключом? — поинтересовалась она тихо. — Что-то я не поняла. — В ее глазах плясали чертики, когда она нажатием кнопки открывала входную дверь. — Так, так, Джеймс. Ты становишься забывчивым: забываешь о деловых встречах, дверных ключах.

Бет поспешила в спальню, сняла толстый голубой джемпер и заменила его на оливково-кремовую ковбойку, заправив ее в джинсы. Она быстро причесалась, откинула волосы назад и нанесла на губы тонкий слой помады.

— Нет, я делаю это не для Джеймса, — уверила она девушку в зеркале, — я делаю это для себя.

Большие карие глаза напротив засомневались.

— Извини, сейчас нет времени спорить.

Раздался звонок в дверь. Приняв безмятежный вид, Бет подошла и распахнула ее.

— Ради Бога, Бет, всегда, когда ты одна, используй цепочку для безопасности, — услышала она недовольный голос Джеймса и растерянно отступила назад. Прямо на нее надвигалась огромная рождественская елка.

— Возьми это, пожалуйста. — Длинная рука протиснулась сквозь ветки.

Бет поспешно схватила протянутую сумку, на которой красовалось название известного универмага.

— Где Тим? — Прислонив елку к стене Джеймс сбросил кожаную куртку и засучил рукава рубашки.

— Заснул, — тихо промолвила в задумчивости Бет. Где он нашел ель такого размера и как сумел принести ее без посторонней помощи?

— Хорошо, — одобрительно кивнул Джеймс, — нам повезло. Я как раз успею установить ее к тому времени, когда он проснется.

Он поднял елку и зашагал в холл. Ловко уворачиваясь от люстры, Джеймс исчез в комнате.

— Бет…

На некоторое время наступила тишина, нарушаемая иногда сдержанной руганью. Затем последовало довольно фальшивое исполнение рождественского гимна «Звенящие бубенчики».

— Бет…

— Иду…

Когда она вошла, Джеймс стоял в центре комнаты, скрестив на груди руки, и с удовлетворением осматривал елку, которую поставил у окна.

Повернув голову, он насмешливо и вопросительно поднял бровь.

— Она загораживает балкон, — заметила Бет, — и свет. — Она слегка нахмурилась, не совсем доверяя блеску в его глазах. В конце концов, он ведь хотел услышать ее мнение. — Может быть, лучше поставить в том пустом углу?

Хитрец! В том углу стояли раньше маленький книжный шкаф и торшер. Теперь их уже нет. Он переставил мебель, заранее решив поставить дерево туда.

— Очень смешно! — Она высокомерно одарила его снисходительным взглядом, от которого он должен был рассыпаться, но вместо этого Джеймс только повеселел.

Бет продержалась так еще две секунды, сохраняя серьезную мину. Потом усмехнулась, глядя, как он быстро и просто переместил елку.

— Гирлянды! — приказал он, щелкнув пальцами.

— Гирлянды, — послушно повторила Бет, доставая упакованные сказочные огоньки из сумки.

Понаблюдав какое-то время за Джеймсом, Бет достала две большие плоские коробки и, поставив их на кофейный столик, опустилась около него на колени. Она открыла первую коробку и улыбнулась: перед ней блестели и переливались огоньками серебряные игрушки и искусно сделанные миниатюрные декорации — серебряная труба, подсвечники, Санта-Клаус верхом на северном олене, тянущий за собой санки, мальчик-барабанщик, ангелы.

Затем, обратившись ко второй коробке, она подняла крышку и зажмурилась: яркие, светящиеся игрушки, укрепленные на многоцветных нитях блестящей мишуры, подмигивали ей в ослепительном калейдоскопе.

Рождественская сказка!

Рассмеявшись, Бет извлекла одну из игрушек. Пластиковый Санта-Клаус с завораживающей улыбкой на лице согнулся над мотоциклом с ошеломленным оленем на заднем сиденье.

— Думаю, это понравится Тимми, — самонадеянно изрек Джеймс, присаживаясь на диван напротив.

Бет строго посмотрела на него.

— Ну, хорошо. — Защищаясь, он поднял руки. — Я просто не мог не купить это. — Он осмотрел обе коробки. — Обменяемся мнениями?

— Что вниз, а что наверх? — серьезно размышляла Бет. — Надо исходить из того, что понравится Тимми.

— Он любит яркие цвета, — уверенно заявил Джеймс и добавил: — Но мы всегда смогли бы договориться.

— Давай все подряд, без разбора…

— Предложение принято единогласно. — Джеймс поднялся с дивана и протянул Бет свою мускулистую руку.

Без особых колебаний Бет ухватилась за нее и встала. От тепла его руки ее заполнило ощущение счастья. Здравый смысл тут же подсказал, что главное — не терять головы.

— Если хочешь, украшай нижние ветки, — проинструктировал он, — а я займусь верхними.

— Хорошо, Джеймс, — кротко согласилась Бет, пряча улыбку и выбирая серебряную игрушку.

Даже сейчас он не смог обойтись без приказов. Развешивая игрушки, она наблюдала за его руками, украшающими елку мишурой.

Взглянув на подсвечники, Бет задумалась: может, они будут лучше смотреться на верхних ветках? А вот эти игрушки? Какая лучше — красная или зеленая?

— Ради Бога, Бет, мы не успеем, если ты будешь по пять минут разглядывать каждое украшение.

Бет подняла голову, уловив знакомые раздраженные нотки в низком голосе. Он просто не мог быть с ней любезным более двух минут и снова начал придираться. А она-то наивно полагала, что ей будет весело!

— Может быть, хватит учить? — вспыхнула Бет и сразу пожалела об этом, но было уже поздно. — Почему ты все время намеренно травишь и взвинчиваешь меня?

Началось! С ним она постоянно теряет чувство юмора, становится сверхчувствительной и обидчивой.

— Я-а-а? — невозмутимо растянул он, задумчиво глядя на ее возмущенное лицо.

— Прекрасно знаешь, что ты!

— Ничего не могу с собой поделать, — наконец уступил Джеймс.

— А ты попытайся, — едко возразила Бет.

Наверное, это было забавно: сначала сердить ее, а потом наблюдать, как она горячится из-за пустяка. Вероятно, он проделывал такие же штучки со своими сестрами, когда был мальчиком.

— Тебя очень легко задеть.

— По крайней мере у меня нет извращенного чувства юмора…

— Ты прекрасно выглядишь, когда сердишься.

— А ты нет, — съязвила она и, подняв игрушку, бросила в него. Джеймс ловко поймал ее и повесил на елку.

Она вовсе не его сестра и не собирается быть козлом отпущения, если он в плохом настроении. Выбрав следующий снаряд, Бет бросила его прямо ему в голову. Джеймс поймал его с тем же проворством, что и первый, и повесил на еловую ветку.

— Давай еще, — спокойно поддразнивал он.

Конечно, это совсем не похоже на нормальное украшение елки, но достаточно эффективно, вынуждена была признать Бет.

Когда Джеймс повесил последнюю игрушку, Бет достала из коробки пригоршню пурпурных и светло-вишневых нитей мишуры и бросила их на ветки.

— Производит впечатление, — заметил Джеймс.

— Еще бы, — с удовлетворением согласилась Бет, отступая на шаг, чтобы полюбоваться работой. — Теперь серебряную звезду на верхушку. — Бет подняла ее со столика и хотела вручить Джеймсу.

— Я не достану. — Он вежливо улыбнулся и заметил: — У тебя в голове иголки.

— Возьми стул из кухни.

— Нет, я боюсь высоты, — печально сказал он, протянув руку к ее голове.

— Должно быть, боязнь высоты очень мешала тебе в горах, — съязвила Бет, стараясь не обращать внимания на то, как его пальцы перебирали ее волосы. — Ладно, я сделаю сама.

— Хорошо, — согласился он. — Как твое плечо?

— Мое плечо? — Она нахмурилась, сбитая с толку внезапной сменой темы. — Намного лучше.

— Прекрасно. — Неожиданно его сильные руки обхватили ее за талию и подняли. На мгновение его лицо оказалось на одном уровне с ее лицом, а затем так же без усилий, как будто она была Тимми, он поднял ее выше, обхватив за бедра.

— Это не смешно, — пробормотала она.

В одной руке Бет держала серебряную звезду, другой сжимала его плечо, когда он двинулся к елке. Бет мысленно уговаривала себя быть спокойной. Но как это сделать, если его руки обнимали ее? Она чувствовала крепость его мышц, слышала его дыхание.

— Достанешь? — спросил Джеймс, запрокинув голову.

Впервые Бет имела преимущество в росте, и ей было интересно посмотреть на него свысока. Твердые контуры его лица смягчились. Казалось, он и выглядел моложе. Было что-то трогательное в едва различимых морщинках по сторонам темно-голубых глаз и вокруг рта. Неужели Джеймс Феннер уязвим? Да нет, наверняка это обман зрения, игра света и тени.

— Да, достану, — огрызнулась она.

— Наступает пора жить в мире и любить все человечество, — бодро проговорил Джеймс.

Бет проигнорировала его слова, стараясь поскорее прикрепить звезду к макушке.

— Кривовато, но выглядит очень эффектно, — восхищенно прокомментировал низкий голос.

Снова не обратив на него внимания, Бет передвинула звезду.

— Теперь опусти меня, — приказала она, посмотрев на него.

Джеймс выгнул темную бровь.

— Пожалуйста, — добавила она тихо.

Расслабив руки и давая ей возможность соскользнуть на пол, он, однако, не отпустил ее.

— Спасибо, — сладко промурлыкала Бет и многозначительно посмотрела на его руки, лежащие у нее на талии.

Но потом сразу нахмурилась, внезапно осознавая и затянувшуюся паузу, и пристальный взгляд голубых глаз, изучающий ее лицо и остановившийся теперь на ее губах с некоторой нерешительностью. Это еще что за игры? Она посмотрела на Джеймса пренебрежительно, изо всех сил стараясь не выходить из себя. Она не верит в его искренность, он просто блефует, пытается взволновать ее.

— Счастливого Рождества, — сдержанно проговорил низкий голос за секунду до того, как твердые губы коснулись ее щеки.

— Еще три дня до Рождества, — промямлила Бет. И тут же вскипела. Черт возьми, если он собрался ее целовать, пусть делает это по крайней мере как следует, а не так, как будто она его тетя — старая дева. И хотя эти слова не были произнесены вслух, они отчетливо отразились на ее лице.

Послужило ли это подсказкой ему? Бет с горечью признала свое поражение и, стараясь держать себя с большим достоинством, посмотрела ему в лицо.

— Я пойду посмотрю, не проснулся ли Тимми, — холодно сказала она.

— Счастливого Нового года, Бет, — растягивая слова, произнес Джеймс, наклоняясь к ней и касаясь губами ее лба.

— До Нового года еще почти две недели, — пробормотала она в нерешительности.

Почему он это делает? Бет в отчаянии пыталась найти ответ. Наверное, все это его забавляет. Но тогда почему она не уходит?

Она заставила себя взглянуть на него и почувствовала, что теряет самообладание. Темно-голубые глаза смотрели на нее безо всякой насмешки. Джеймс обнял и привлек ее к себе. Бет не сопротивлялась.

— С днем рождения, Бет.

Она почувствовала тепло его дыхания на своей щеке. Положив руку ей на затылок, Джеймс повернул к себе ее лицо.

— Мой день рождения только в янв…

Слова утонули в горле. Она содрогнулась, когда теплые губы наконец коснулись ее.

Бет закрыла глаза. Искушенные и опытные губы соблазняли и заставляли замолкнуть все разумные доводы и трезвые мысли, терпеливо упрашивая и лаская, дразня и приставая до тех пор, пока она сама в ответном порыве не устремилась в этот омут страсти. Ошеломленная, она приникла к нему, обвив руками его шею.

В этот момент что-то изменилось. Его поцелуи больше не были уговаривающими, они стали властными и требующими, губы — настойчивыми. Огненный жар растекался по всему телу, тепло мчалось по венам, доходя до каждого нервного окончания.

Затем неожиданно Джеймс поднял голову, его руки ослабили объятия.

Сбитая с толку, с неровным дыханием, Бет вглядывалась в его лицо большими изумленными глазами.

— Тимми, — сдержанно проговорил он. На скулах его заходили желваки. И только теперь до сознания Бет донесся еле слышный детский крик.

— Я п-пойду и п-проверю его.

Если бы она только могла уйти от его гипнотических глаз, которые держали ее! Собрав последние силы, Бет заставила себя отвернуться и неверными шагами поплелась к двери.

Как только она оказалась вне поля его зрения, Бет замедлила шаг, восстанавливая дыхание. Пульс стал почти нормальным. Главное сейчас — не обольщаться и не строить воздушные замки на основании одного поцелуя.

— Ну и что? — сурово спросила она у стены напротив. — Какой поцелуй? — Бет пожала плечами и глупо улыбнулась. Она не хотела сейчас быть благоразумной и здравомыслящей, не хотела забывать мгновения в объятиях Джеймса. Она жаждала переживать их снова и снова. Адреналин бил струей, распространяясь по телу теплыми покалывающими волнами. Бет поспешила в холл.

Заглянув в комнату Тимми, она увидела, что он лежит на спине и укоризненно глядит вверх — на бабочку над своей кроваткой.

— Томишься в одиночестве? — проговорила Бет, взяв малыша на руки.

Устроившись на ее груди, Тимми застенчиво улыбнулся.

— Не собираешься же ты стесняться меня, Тим? — Бет улыбнулась и обняла его. Она будет скучать по нему, когда Каролина вернется. Ее радостное настроение улетучилось, когда она поняла, что однажды это произойдет и она, по всей вероятности, никогда снова не увидит Тимми. Не увидит его первых шагов, не услышит первых слов, не будет наблюдать, как он растет.

Она посмотрела в простодушные голубые глазки, потрясенная своей реакцией на скорое расставание, возникшей в душе пустотой… О, неужели она превращается в наседку?

Бет никогда не считала свой инстинкт материнства слишком выраженным. И хотя всегда восхищалась, когда ее подруги из колледжа и школы демонстрировали своих крошечных отпрысков, но втайне предпочла бы иметь дело с уже подросшими, умеющими ходить детьми.

Конечно, она понимала, что это естественное положение вещей: однажды влюбиться, выйти замуж и завести детей. Но все это было где-то в туманном будущем. Не сейчас.

Бет закрыла глаза. Она наивно предполагала, что, когда придет это время, любовь ее не останется без ответа. Бет резко оборвала себя, но было слишком поздно — огонь желания в крови погас, она смирилась. По крайней мере, когда ей снова придется смотреть на Джеймса, она будет прочно стоять на ногах.

Бет уже подошла к холлу, когда услышала его голос. Он говорил по телефону. Воспользовался ее отсутствием, чтобы позвонить Джулии? Бет остолбенела. Вот и подтверждение того, каким незначительным и случайным был для него этот поцелуй.

Придав лицу бесстрастное выражение, Бет открыла дверь в холл и замерла, моментально все забыв при виде мерцающей рождественской елки и сказочных огней — единственного освещения в темной комнате.

Инстинктивно она посмотрела на Тимми, чтобы увидеть его реакцию, и улыбнулась от неожиданности — он неодобрительно уставился на темный потолок.

— Посмотри на елку, Тим, — проговорила она, чувствуя бесшумное приближение Джеймса по ковру. — Это рождественская сказка!

Тимми любезно посмотрел на елку и, решив, что этого достаточно, вернулся к изучению потолка.

— Если хоть однажды ты увидел рождественскую елку, ты увидел их все, — мягко засмеялась Бет, не в силах долее сдерживаться.

Она подняла голову и взглянула на Джеймса. Он тихо и лениво улыбнулся. Этого было достаточно, чтобы поколебать ее самообладание.

— Такая пресыщенность в шесть месяцев? — Джеймс поднял темную бровь и включил свет.

Услышав голос дяди, Тимми сразу же повернул голову с довольной улыбкой и начал размахивать ручками.

— Мне взять его? — предложил Джеймс.

Не желая поддаваться беззаботному тону его голоса, она передала Тимми в сильные руки. Посмотрев ему в лицо, Бет смутилась. Жесткие мужские черты смягчало выражение доброты. Как она могла предположить, что сможет снова посмотреть на него без воспоминания о том поцелуе?

Бет с отвращением подумала, что начинает зацикливаться, и быстро отвела глаза.

— Пойду приготовлю чай для Тимми.

Она решила, что с настоящего момента Тимми будет единственным мужчиной, занимающим ее мысли.

— Дай мне знать, когда все будет готово. — Джеймс подошел к дивану и сел, посадив Тимми к себе на колени. — Я попросил миссис Эндрюс посидеть с ним сегодня вечером, — добавил он.

Подойдя к двери, Бет остановилась.

— Почему? — Она взглянула на него с подозрением, не в состоянии поверить, что ее освобождают от обязанностей второй вечер подряд.

— Думаешь, надо и Тимми взять с нами? — Он задумчиво посмотрел в маленькое личико. — Я не уверен, что его манеры за столом подойдут. О да, еще его зубы, — добавил он.

— А мои подходят? — медленно спросила Бет, сощурив глаза и предполагая игру с его стороны.

— Черт возьми, Бет, ты перестанешь на меня так смотреть? — вдруг рассердился Джеймс. — Почему ты всегда ищешь скрытый подвох во всем, что бы я ни сказал и ни сделал?

— Потому что обычно так оно и бывает, — бросила она в ответ.

— Я пригласил тебя на обед, а не к себе в постель!

— Так как у меня нет привычки бросаться в постель к каждому, я не предполагала, что ты приглашал, — огрызнулась Бет, горячо желая, чтобы краска на ее лице была истолкована как возмущение, а отнюдь не впечатление от картины, нарисованной ее воображением.

— У меня обычно не возникает такой проблемы, когда я приглашаю женщину на обед, — сказал Джеймс, обращаясь к Тимми, который глядел круглыми зачарованными глазами на две пустые коробки из-под украшений на кофейном столике.

— Ты не пригласил меня, ты просто решил, что я пойду, — упорствовала Бет, понимая, что не права. — И я не женщина. Я — твой секретарь.

Она почувствовала, как нелепо это прозвучало. На лице Джеймса отразилось изумление.

— Сразу две неточности, — мягко засмеялся он.

— Ты отлично знаешь, что я имею в виду, — живо отреагировала Бет.

— А ты отлично знаешь, что ты — больше чем просто мой секретарь.

О, конечно! И в каком же смысле? Скептицизм вдруг сменился неуверенностью, когда она встретила его взгляд. Ее охватила дрожь. Джеймс опять дразнил ее!

— Так кто же я? — спросила она и где-то в глубине темно-голубых глаз увидела такие же колебание и нерешительность.

— Я не знаю, — прозвучал тихий ответ, который почти утонул в громком требовательном плаче.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Я не знаю, — жаловалась Бет водопроводным кранам в ванной, когда, завернув вымытую голову полотенцем, легла в теплую душистую воду. На Джеймса, который обычно четко формулировал свои мысли и привык быстро принимать верные решения, это явно было не похоже. Если бы не Тимми, который так некстати заявил о себе, вероятно, Джеймс и объяснил бы все в деталях. Но бедный малыш почувствовал себя голодным и заброшенным.

Однако Бет подозревала, что Джеймс, скорее всего, уже пожалел о своем признании и с облегчением воспринял вмешательство племянника. Позже он, конечно, не проявил желания возобновить тот интригующий разговор, хотя и возможности такой не было: надо было накормить и положить Тимми спать.

— Не могла бы ты быть готовой к семи? — небрежно спросил Джеймс, когда она вышла из комнаты Тимми, и, не давая ей времени ответить, исчез в своей комнате.

Выйдя из ванны, она быстро вытерлась и, накинув халат, пошла в свою спальню. Присев у туалетного столика с феном в руке, Бет приказала себе не думать о том, что происходит в голове Джеймса и почему сегодня вечером он не встречается с Джулией. Взглянув на себя в зеркало, она отметила явные признаки смущения и даже смятения.

Нет, надо постараться успокоиться. По крайней мере она избавлена от мучительных поисков ответа на вопрос, что надеть. Выбор ограничен. Бет похвалила себя за предусмотрительность: в самый последний момент она взяла с собой черное шелковое платье-джерси.

Это платье вполне удовлетворяло ее требованиям — простое и стильное, на все времена. В течение нескольких лет оно было ее любимым, в нем она всегда чувствовала себя уверенно. Именно этого ей сейчас и не хватало.

Застегнув молнию, Бет осмотрела себя в зеркале и поморщилась. Да, выглядит она усталой, темные тени вокруг глаз. К тому же она и чувствовала себя больной. В желудке болтанка, будто она каталась на американских горках.

Паника снова охватила ее. Приближающийся вечер будет полным провалом, катастрофой. Нет рабочей обстановки, нет Тимми — никакого буфера. Только она и Джеймс Феннер. Далекая от надежды поразить его интересным разговором, Бет представила, как будет сидеть напротив него, проглотив язык, будто неловкая девочка. Или еще хуже: после пары бокалов вина может уставиться на него влюбленными, мечтательными глазами. Ей самой стало смешно. Может быть, она преувеличивает?

Взяв сумочку, Бет покинула спальню и прошла в холл, инстинктивно замедляя шаги около комнаты Тимми. Заглянув в нее, она увидела в полумраке высокую склоненную фигуру и поспешила пройти мимо, отведя глаза и пугаясь тревоги, возникающей каждый раз при виде Джеймса и его маленького племянника.

— Вы прекрасно выглядите, — улыбнулась ей миссис Эндрюс, когда она вошла в холл. Большая плитка шоколада и бестселлер, лежащие на диване около нее, указывали на то, как она планировала провести вечер.

— Спасибо, — комплимент почти сотворил чудо с ее слабеющей уверенностью в себе.

Однако ее улыбка застыла на лице, когда Джеймс вошел в комнату. В горле пересохло. Бессчетное количество раз она видела его в темном костюме в офисе, так почему сегодня вечером его вид лишает ее присутствия духа? Галстук, завязанный на белоснежной рубашке, гармонировал с цветом глаз. Он выглядел изысканно и мужественно.

— Готова? — спросил он небрежно.

Бет кивнула. Вот уже и дара речи лишилась! Переведя дух, она едва смогла попрощаться с миссис Эндрюс, остро ощущая за своей спиной присутствие Джеймса.

Закрыв дверь, он провел ее по устланному ковром коридору к ожидающему лифту и нажал на кнопку первого этажа.

— Если ты подождешь в вестибюле, я подгоню машину к подъезду.

— Спасибо, Джеймс, — сказала Бет, улыбнувшись.

Ее напряжение мгновенно испарилось. Ведь обычно именно она суетилась вокруг него, стараясь сделать его жизнь настолько более комфортной, насколько это было возможно! Ее улыбка стала шире, когда Джеймс посмотрел на нее, вопросительно подняв бровь.

— Нет, все в порядке, — невинно отклонила она немой вопрос.

— Бет… — настаивал он, явно не убежденный.

— Просто более привычно, что ты швыряешь в меня ключами и просишь… нет, приказываешь подогнать машину. Так уже случалось много раз в офисе, когда ты в неистовой спешке направлялся на какое-либо собрание или деловую встречу.

— Только если шел дождь, — подсказал он. — Неужели я уж такой тиран, что и работать со мной невозможно?

— Невозможно, — согласилась она бодро. То, что он решил сменить тему, было слишком необычно…

— И жить со мной вместе также невозможно? — протянул он.

Это становилось уже немного опасным, даже учитывая, что он просто дразнил ее.

— Черт, — тихо пробормотала Бет, избегая смотреть на него и занявшись якобы плохо закрытым замком сумки.

— Ладно, тогда выходи, — скомандовал он, когда лифт остановился.

— Да, Джеймс, — покорно согласилась она, получая удовольствие от новизны в их отношениях. Ей наконец представлялась возможность изображать хрупкую женственность перед господствующим покровительственным мужеством. Бет вышла в коридор и обернулась посмотреть, как лифт спускается в подземный гараж. Наверное, этот вечер не будет таким уж тяжелым испытанием. На душе потеплело. Бет пошла к выходу, стараясь не выглядеть возбужденным подростком, которого впервые выводят в свет. Она вышла в зимнюю ночь, когда к подъезду подъехал знакомый серебристый автомобиль.

— Удобно? — спросил Джеймс, когда она расположилась позади него на роскошном широком сиденье, вытянув стройные ноги.

— Ммм, — пробормотала Бет, когда мощная машина тронулась с места. Она ничего не могла поделать с ощущением счастья, переполнившим ее. Воспользовавшись моментом, она устремила взгляд на профиль Джеймса. Бет любила в нем все: и квадратный подбородок, и чувственные губы, и чисто выбритые щеки. Но больше всего эту небольшую горбинку на прямом носу.

Повернув голову, она выглянула в окно.

— Ой, дождь со снегом, — удивилась Бет, наблюдая, как снегоочистители сметали хлопья тающего снега.

— Дождь со снегом идет уже пять минут, — сухо проговорил Джеймс и включил радио.

Бет отрешенно наблюдала, как на другой стороне улицы такси высаживало пассажиров на тротуар, и едва улавливала обрывки фраз из прогноза погоды:

— Снежные бури в Шотландии… части Йоркшира полностью отрезаны… многие дороги непроходимы… более сильные снегопады ожидаются сегодня вечером… условия ухудшаются… распространяется на юг.

Она очнулась. Когда же начались эти снегопады, что половина страны уже под снегом? Да! Бет в изумлении признала, что отстала от жизни. Последние несколько дней она не слушала новости ни по радио, ни по телевидению и даже не проглядывала заголовки газета. И не потому, что не было такой возможности. Просто она стала более замкнутой. Ее мир замкнулся вокруг Тимми и… Джеймса.

— Было бы лучше, если бы ты поехала в Уайлдшир утром, не дожидаясь понедельника, — тихо сказал Джеймс.

Неопределенность мучила Бет. И все же она собралась объясниться прежде, чем ситуация станет еще более запутанной.

— Вообще-то в этом году я не буду проводить Рождество с тетей, — небрежно сказала она. — Я остаюсь в Лондоне.

— Понятно. И когда ты приняла это решение?

Она не принимала никакого решения. Оно было принято за нее. Бет заметила, что в его голосе сквозило холодное неодобрение. Или ей показалось?

— Вчера вечером?

Бет удивленно посмотрела на него. При чем тут вчерашний вечер? И холодность в его голосе явно не воображаемая.

— Ты ни разу в этом году не навестила свою тетю. И теперь хочешь уклониться от встречи с ней на Рождество? — презрительно сказал он. — Ты хотя бы побеспокоилась о том, чтобы в последний момент предупредить ее об изменении своих планов? Ты рассказала ей, что у тебя есть лучшее предложение от твоего друга?

Ее друга? В голове Бет мелькнула догадка: Джеймс думал, что Дэвид прошлым вечером попросил ее провести Рождество с ним и она согласилась, бессердечно забыв о тете. Если бы Бет не была так рассержена, она бы рассмеялась.

— Как и с кем я провожу Рождество — не твое дело! — вспыхнула она. — И именно тетя Мэри не хочет… — Бет замолчала, уставившись в окно с каменным лицом.

Они остановились на красный сигнал светофора.

— Бет? — позвал Джеймс, ожидая продолжения.

Она глубоко вздохнула. О Господи!

— Я получила письмо от тети несколько дней назад, — сообщила Бет бесстрастно. — Она пригласила к себе на Рождество овдовевшую школьную подругу.

— И что?

— Тетя живет в маленьком коттедже… Только две спальни. Мало места…

Бет знала, что это звучит неубедительно. Так же неубедительно, как и слова из письма: «Конечно, ты всегда сможешь лечь на софе…» Тетя добавила их, видимо, надеясь, что намек будет понят и ее не станут ловить на слове.

Бет остро ощутила наступившую тишину и осторожно посмотрела на Джеймса.

Отводя взгляд от его полных сострадания глаз, она поняла, что он догадывается о многом, о чем она умолчала.

Последнее, чего она ждала от него или от кого-либо еще, это жалость.

— Почему ты не сказала мне об этом раньше? — спокойно спросил он, трогаясь с места.

Бет пожала плечами. Она не говорила об этом никому. Частично из-за гордости, частично из-за того, что не хотела ставить своих друзей в трудную ситуацию — чувствовать себя обязанными пригласить ее праздновать Рождество с их семьями. Кроме того, еще пять дней назад она и сама не знала, что так сложатся обстоятельства.

Первоначальная боль от письма тети сменилась грустью. Как далеки они друг от друга! Бет была достаточно честна с собой, чтобы признать в этом и свою вину. Она внезапно решила, что в следующем году обязательно поедет проведать тетю Мэри. Или, может быть, убедит ее приехать в Лондон на выходные…

— Так мы с Тимми не отделаемся от тебя и на Рождество? — Дразнящий голос Джеймса пробился сквозь ее мысли.

— Не-ет… отделаетесь.

Бет не собиралась проводить с ним Рождество, не хотела его жалости и снисхождения.

— Так что ты намерена делать?

— Я еще не решила, — беззаботно ответила Бет, подразумевая, что хотела бы иметь свободу выбора.

Но Джеймс не сделал попытки продолжить разговор. И вместо облегчения Бет почувствовала разочарование. Ведь она была готова дать себя уговорить!

Как Джеймс собирался провести эти два дня? Ведь он обычно встречал Рождество со своей семьей, но в этом году его родителей и двух старших сестер не было в стране.

Бет кинула быстрый взгляд на мужчину, сидящего рядом, и ее сердце сжалось. К черту глупую нелепую гордость! Больше всего она хотела бы проснуться рождественским утром и увидеть Тимми и Джеймса. Это было бы лучшей рождественской сказкой. Увы! Сказка рано или поздно заканчивается. Она закусила губу.

— Джеймс?..

— Ммм?

Смелость тотчас покинула ее.

— Идет снег, — весело сказала она, когда он повернул налево и по гладкой дороге подъехал к свободному месту на стоянке.

Он точно знал, что она попыталась ему сказать, и знал, что она передумала.

— Спасибо, — проговорила холодно Бет, когда через несколько секунд Джеймс открыл дверцу машины.

— Идет снег. — Джеймс посмотрел на крыши зданий на другой стороне улицы и улыбнулся, наклонившись к Бет.

Бет улыбнулась ему в ответ, и все забылось.

— Не припомню, когда в последний раз на Рождество шел снег. — Джеймс будет с нею весь вечер, и Бет хотела наслаждаться каждой секундой, проведенной рядом с ним. — И это не намек, — добавила она с нарочитой строгостью.

— Сложный ты человек, Бет Синклер, — заметил он и наклонился, чтобы закрыть машину.

Джеймс был предупредительно вежлив, сопровождая ее по дороге в ресторан.

— Добрый вечер, мистер Феннер! — Метрдотель прервал разговор с безупречно одетым официантом и подошел поприветствовать их.

— Добрый вечер, Марк, — просто ответил Джеймс, обменявшись улыбками с молодой женщиной, которая появилась ниоткуда и быстро унесла пальто Бет в гардероб.

Так, Джеймс, очевидно, здесь частый посетитель, решила Бет, стараясь не думать, с кем он был здесь раньше. Она посмотрела на подсвечники, на узорчатые скатерти на столах, большинство из которых были заняты парами. Нет, только то, что происходило сегодня вечером, имело значение!

— Остальные гости уже прибыли, — доложил метрдотель, повернувшись, чтобы провести их к столику.

Бет онемела, почувствовав легкое прикосновение Джеймса к своему локтю.

— Какие гости?

— Сегодня день рождения моей бабушки, — ответил он вежливо.

Что?! Ее взгляд метнулся к лицу Джеймса.

— Ты хочешь сказать, что это семейное торжество?

Бет почувствовала, как его рука сжала ее запястье, словно Джеймс боялся, что она может повернуться и убежать.

— Почему ты не сказал мне? — выпалила Бет.

— Потому, что ты, вероятно, не пошла бы, — ответил он спокойно.

— Я бы предпочла иметь выбор, — съязвила она.

Как он посмел сделать это без всякого предупреждения? В глазах Бет появился страх, когда она увидела группу совершенно незнакомых ей людей, собравшихся вокруг овального стола. Она кое-как сумела взять себя в руки, чтобы провести вечер наедине с Джеймсом, но его семья…

Холеная женщина, сидящая в центре стола, около видного седовласого мужчины, который учтиво поднялся, когда они подошли, выглядела удивительно моложаво. Прервав слова приветствий, Джеймс наклонился поцеловать ее.

— С днем рождения, — проговорил он и, выпрямившись, представил Бет.

Когда Бет пожимала протянутую ей руку, она ощутила, что выцветшие, но все еще проницательные глаза, которые сверкнули, когда Джеймс назвал ее имя, теперь оценивающе осматривают ее. Без сомнения, бабушка была поражена появлением секретарши внука на праздновании своего дня рождения не меньше, чем сама Бет. Та чувствовала себя незваным гостем. Как мог Джеймс поставить ее в такое глупое положение?

Боясь, что может в любой момент взорваться, Бет старательно избегала смотреть на него, пока он продолжал представлять сидящих. Безымянные образы обретали индивидуальность.

У дедушки Джеймса глаза были теплыми и смеющимися. Выразительные подвижные лица близняшек, Бэки и Рут, отличавшихся друг от друга только длиной темных волос, были абсолютно одинаковы. У Анны — она была немного полнее своих младших сестер — глаза были такими же яркими, как и у Джеймса. Анна сидела рядом со своим мужем, очень приятным мужчиной.

Официант отодвинул для нее стул напротив Джеймса, и она села между его дедушкой и Рут. Вероятно, он заранее позвонил в ресторан и сделал дополнительные распоряжения, так что все обошлось без затруднений для официанта.

— Ты хочешь чего-нибудь выпить, Бет? — спросил Джеймс.

Тройное бренди, и залпом!

— Минеральную воду, пожалуйста, — ответила Бет, все еще не поднимая на него глаз. — Спасибо, — промямлила она, когда официант подал ей меню.

— Я умираю от голода, — объявила Рут и с шаловливой усмешкой мягко добавила: — Вы с Джеймсом только что поссорились? У тебя такой вид, будто ты хочешь удушить его прямо здесь!

Пораженная откровенностью девушки, Бет не успела ничего ответить, так как Рут продолжила, ничуть не смущаясь:

— Бывали случаи, когда я мечтала о том же самом!

Ее слова были опровергнуты любящим взглядом, который она кинула на брата, беседующего с бабушкой и дедушкой.

— Когда Бэки и мне было тринадцать-четырнадцать лет, мама иногда сопровождала папу на гастролях с оркестром, оставляя нас на нежное попечение старшего брата. — Ее лицо выразило поддельный ужас. — Это было похоже на жизнь с тюремным надзирателем!

— Эй, Бэк, — позвала она сестру, сидевшую напротив. — Помнишь то время, когда нам было семнадцать и мы отправились на вечеринку, а Джеймс настаивал на том, чтобы заехать за нами?

— В десять часов! — со стоном уточнила Бэки.

— А помнишь, когда…

— Не думаю, что Бет интересны наши семейные дела, — низким голосом решительно отрезал Джеймс.

О, ей было интересно! Бет обменялась с близняшками улыбками, абсолютно очарованная.

— Как Тимми, Джеймс? — спросила Анна. — Я действительно не понимаю, почему ты настаивал на том, чтобы нанять для него няню, ведь я была бы просто счастлива присматривать за ним, когда закончится сессия.

— И мы с Бэки не возражали бы поиграть в любящих тетей: сейчас мы на каникулах, — присоединилась Рут.

— Прибрал к рукам племянника! — вставила любезно Бэки.

Ситуация становилась все интереснее! Бет чуть не подавилась минеральной водой. Оказывается, не только члены семьи Джеймса удивились тому, что он нанял няню, — ведь совершенно очевидно, что в этом не было нужды. Так для чего же она у него жила? Чтобы присматривать за Тимми, когда три его тети просто дрались, чтобы занять ее место?

Посмотрев на Джеймса, она подняла брови и мягко улыбнулась.

Не смущаясь, Джеймс улыбнулся в ответ.

— Тимми поселился там, где поселился, — проинформировал он сестер не терпящим возражений тоном. — Так, все готовы сделать заказ?


Бет присоединилась к взрыву всеобщего смеха, когда Джеймс торжественно закончил веселую, но совсем неправдоподобную сказку, которой он всех потчевал.

— Не верю ни единому слову, — насмешливо сказала Рут и с энтузиазмом вернулась к большому шоколадному пудингу.

— Что мы закажем теперь? — С этим вопросом дедушка Джеймса повернулся к Бет.

Они выбрали сыр вместо сладкого десерта и теперь дружно пробовали его, высказывая наперебой свое мнение.

— Вот этот с грецкими орехами аппетитно выглядит, — решила Бет, поднимая нож для сыра и отрезая два тонких кусочка.

С серьезностью знатоков они дегустировали вина; глядя друг на друга, обдумывали минуту и затем оба одобрительно кивали.

— Еще печенья, Бет?

— Спасибо, — Бет взяла крекер из предложенной корзиночки. Ее симпатия к вежливому, учтивому мужчине росла с каждой минутой. Ей понравились все члены теплой любящей семьи Джеймса. Все оказалось совсем не так страшно при ближайшем знакомстве.

Тайком Бет взглянула на Джеймса из-под ресниц, заметив, как перебегает отблеск свечи на его лице. Искушение смотреть на него не отрывая глаз стало таким сильным, что ему трудно было противостоять. Но Бет приходилось делать это скрытно не только от самого Джеймса, но и от хитрой розовощекой Рут!

— Бет…

Она вздрогнула. Секунду назад она словно зачарованная наблюдала, как Джеймс слизнул капельку крема с верхней губы.

— Передай воду, пожалуйста.

— А, да, извини. — Быстро отведя взгляд, Бет передала кувшин с водой Анне и вдруг с ужасом обнаружила, что взгляды всех сидящих за столом, кроме Джеймса, устремлены на нее. Произошло то, чего она и боялась: сама того не желая, Бет открылась, выдала свои чувства. И эта усмешка на лице Рут говорила сама за себя.

По инерции Бет доела сыр и печенье, обрадовавшись тому, что вокруг нее зажужжал веселый разговор.

— Как ты проведешь это Рождество, дорогая? — вдруг спросила ее бабушка Джеймса, складывая салфетку.

Рано или поздно этот вопрос был бы неизбежно задан. Бет улыбнулась пожилой женщине, вдруг заметив, что Джеймс пристально смотрит на нее.

— Я…

— Бет проведет это Рождество со мной, — перебил ее низкий голос.

В самом деле? Смущенная Бет увидела умело скрытое удивление в выцветших голубых глазах, когда взгляд женщины упал на Джеймса и затем снова вернулся к ней.

— Тогда ты присоединишься к нам на нашем рождественском ленче. Я буду с нетерпением этого ждать, моя дорогая.

— Спасибо. — Бет с трудом выдавила это слово, понимая, как деликатно это было выражено, учитывая, что у старой женщины не было иного выбора, кроме как включить Бет в список приглашенных.

Руки Бет, лежащие на коленях, сжались в кулаки.

— Кофе? — спросил Джеймс.

— Вообще-то, дорогой… — его бабушка переглянулась с мужем, — я думаю, нам пора уходить. Это был приятный вечер… — Наклонившись, она поцеловала Джеймса в щеку. — Не вставай, не надо, — добавила она, поднимаясь на ноги, когда муж отодвинул ее стул.

— Думаю, нам тоже надо уезжать. — Анна и ее муж последовали за уходящими.

— Бэки и я обещали заглянуть на вечеринку, — заметила Рут. — Ужин был восхитительным, Джеймс. Спасибо.

Все случилось так быстро, что, когда Бет поняла, что происходит, все уже разошлись и она осталась с Джеймсом наедине.

— Это было низко, просто отвратительно! — Не сдерживаемая больше присутствием его семьи, она наконец взорвалась. — Ты не оставил бабушке выбора, ей пришлось пригласить меня на рождественский ленч. Это было нечестно по отношению к нам обеим. — Машинально она поблагодарила официанта, который поставил перед ней чашку кофе.

— Я думаю, ты опять делаешь поспешные выводы, Бет. Как обычно, — проговорил Джеймс, отпивая из чашки. — Дело в том, что это я пригласил тебя на ленч. Обычно мы все собираемся у моих родителей, но в этом году Анна едет к родителям мужа, а близняшки с бабушкой и дедушкой приедут ко мне.

— Что? — Бет уставилась на него. — Ты готовишь рождественский обед? — не поверила она.

— Двойняшки решили тянуть жребий по этому поводу, — он ухмыльнулся, — я проиграл.

Бет улыбнулась, представив, как Рут и Бэки боролись, не желая, чтобы приготовление обеда свалилось на них только потому, что они женщины.

— К счастью, — добавил он, широко улыбаясь, — я знаю отличную фирму, готовящую обеды.

— Это мошенничество, — укорила его Бет, ее сердце дрогнуло, когда она встретила его взгляд. Как могла она сердиться на него и негодовать, когда он так смотрел на нее? Тепло окатило ее волшебной волной.

— Тебе понравился сегодняшний вечер? — мягко спросил Джеймс, продолжая смотреть на нее.

— Да, — честно ответила Бет. Даже не дотрагиваясь, он мог разрушить ее оборону одним только взглядом. — Но все же это отвратительно с твоей стороны… — промямлила она уже без осуждения, не в силах больше злиться. — Почему ты просто не?..

— Не спросил тебя, не хочешь ли ты пообедать с моей семьей? — Он поднял брови. — Потому что ты не ответила бы прямо «да» или «нет», — пояснил он. — Ты бы посмотрела на меня большими, полными подозрения глазами и потребовала ответа на вопрос — зачем?

— Конечно же, нет, — запротестовала Бет. Но все же она хотела знать — «зачем». Она пристально посмотрела на него. Его сестры могли иметь такие же темные волосы и голубые глаза, но эти волевые черты принадлежали только ему. — Твоя семья очень дорога тебе? — тихо спросила она.

— Да, — просто ответил Джеймс.

Внезапно Бет ощутила ужасную пустоту внутри. А кому была дорога она? Нет, хватит жалеть себя! Краска начала заливать ее лицо, Бет встряхнула головой.

— А я не имела этого! — сказала она.

— Да, — я знаю, — сухо ответил он. — Я, наверное, не понимаю, что это значит — быть фактически одному в целом мире. Особенно на Рождество, — закончил он.

Губы Бет невольно скривились.

— Если ты хочешь иметь семью, — продолжил Джеймс, — сделай что-нибудь для этого. Выйди замуж. Заведи детей.

— Вот так просто? — поразилась Бет, ее сердце ныло при мысли, что ему, вероятно, будет все равно, если она так и сделает.

— Ты была бы хорошей матерью, — неожиданно добавил он, но по его глазам ничего нельзя было прочитать.

Бет попыталась придумать какое-нибудь возражение, но ее мозг отказывался думать, радость от его слов немедленно погасила тупую боль. А ты, решила она, ее взгляд не отрывался от лица Джеймса, был бы прекрасным отцом. Осторожнее, предупредила она себя, опуская взгляд.

— Хочешь еще кофе?

Когда Бет покачала головой, Джеймс взглянул на часы и подозвал официанта.

— Я обещал миссис Эндрюс, что мы не очень задержимся. — Он оплатил счет, затем, поднявшись, помог Бет надеть пальто, которое появилось так же внезапно, и повел ее к выходу.

Снег все еще шел, крупные хлопья медленно падали с потемневшего неба.

— Как хорошо, — промурлыкала Бет, чувствуя уверенную твердую руку на своей руке, когда они шли по тротуару к машине, и улыбнулась, когда звук оркестра донесся из паба за углом. — Мы…

К полному изумлению Бет, Джеймс вдруг обнял ее, прижав к себе, его руки взяли ее за талию, и он умело повел ее в танце.

Это было нелепо, но Бет засмеялась, глядя в смуглое лицо. Они кружились под быстрый ритм. Тепло от пальцев, сжимающих ее ладонь, передавалось всему телу. Танец посреди Лондона на снежном тротуаре! Ее глаза светились от ощущения полноты жизни.

Настроение и темп музыки неожиданно изменились. Одинокий гитарист заиграл медленную мелодию. Джеймс нежно притянул Бет к себе, слегка касаясь подбородком ее шелковистых волос, ее голова склонилась к его сильному плечу. Их теплое дыхание смешивалось с ночным воздухом, они медленно покачивались на белом пустынном тротуаре.

Бет запомнит эти минуты на всю жизнь. Запутавшаяся в своих чувствах, очарованная вечером, она закрыла глаза, приникла к Джеймсу и забыла обо всем на свете. Смутно Бет начала понимать, что музыка умолкла, снег перестал идти и что они уже остановились.

Она слегка вздохнула, когда почувствовала легкое прикосновение губ Джеймса на своем виске, подняла голову и посмотрела на него. Джеймс взглянул на нее спокойными полузакрытыми глазами и медленно опустил голову.

Его губы прикоснулись к ней. Когда он поднял голову, Бет мечтательно ему улыбнулась и нежно убрала выбившуюся прядь волос с его лба, ее взгляд, лаская, перебегал по резким чертам его лица.

Если кто-то когда-нибудь причинит боль этому человеку, сделает его несчастным… если что-то случится с ним… Она еле сдерживалась, чтобы не закричать от боли. Глаза затуманились слезами, руки обвили шею Джеймса, когда она поцеловала его с горячей отчаянной страстью. О Боже! Что она делает? Бет услышала его резкий вздох, когда оторвалась от него, но не видела выражения его лица. Бросившись прочь, Бет понеслась по тротуару.

— Бет! — Джеймс догнал ее, когда она подбежала к машине, и схватил за плечи. — В чем дело, черт побери?

— Ни в чем, — она оттолкнула удерживающую ее руку. Ни в чем, кроме того, что она выставила себя полной дурой.

— О, Бет, милая. — Он снова задержал ее.

— Не могли бы…

— …вы отпустить меня, сэр? — спросил он, подражая ее холодному тону, и обнял. — Ты живешь не в викторианскую эпоху, Бет. Сейчас женщина может пригласить мужчину на вечеринку, даже сделать первый шаг, предпринять…

— Что? Я не предпринимаю ничего по отношению к тебе! — отрезала Бет, ее губы задрожали, когда она увидела искорки в его глазах. Она слишком бурно отреагировала? Неужели он только что назвал ее милой? И что она снова делает в его объятиях?

Их взгляды пересеклись, Джеймс поднял руку и нежно обвел ее лицо, губы, его пальцы медленно двинулись от лица к шее.

— Ты дрожишь, — хрипло проговорил он и быстро открыл дверцу автомобиля. — Давай садись.

Бет послушно скользнула на пассажирское сиденье, ее голова безвольно упала на подголовник, она наблюдала, как Джеймс очищает ветровое стекло от снега. Что же происходит между ней и Джеймсом? И еще, думала она с дрожью, куда они поедут отсюда?

Бет напряглась, когда Джеймс открыл дверцу и опустился рядом.

— Твой ремень безопасности запутался, — небрежно сообщил он, вытянув руку, чтобы поправить его.

— Я справлюсь, — пробормотала она, отпрянув, когда рука Джеймса коснулась ее плеча. Бет увидела, как он нахмурился, и, ни секунды не раздумывая, выпалила:

— Я не хочу вступать в случайную, ничего не значащую любовную связь с тобой, Джеймс.

Если бы он рассмеялся, сказал, что она для него ничего не значит или что она неправильно поняла его действия, это было бы очень плохо.

Но его продолжительное молчание было еще хуже.

— А ты думаешь, это то, чего я хочу? — наконец отозвался Джеймс холодно.

— Я не знаю, чего ты хочешь… — проговорила Бет. Она совершенно растерялась.

К черту все! Не она создала такую ситуацию; не она первая перешла черту чисто служебных отношений между ними. Бет не могла просто включаться и выключаться, как он, не могла проснуться утром и снова играть послушного сотрудника. Она повернулась к нему, и глаза ее вспыхнули.

— Я — твой секретарь!

Тепло, нежность, ласка, которые он проявил сегодня вечером, не значили абсолютно ничего. Это все было частью хорошо отрепетированного акта, исполненного профессионалом.

— Ты настойчиво напоминаешь мне об этом, — бросил Джеймс и затем вдруг хлопнул кулаком по рулю. — А ты думаешь, я не знаю, что ты — мой секретарь? Ты думаешь, я забыл об этом? — загремел он, окидывая взглядом ее ошеломленное лицо.

Бет никогда не видела, чтобы Джеймс проявлял такие бурные эмоции, чтобы он терял власть над собой. Он мог сердиться, быть нетерпеливым, но он всегда себя контролировал.

Она молча наблюдала, как он включил зажигание. Машина легко тронулась и, повернув в конце улицы налево, влилась в медленное движение по шоссе. Было невозможно поверить, что только несколько минут назад она была в объятиях этого бесчувственного, равнодушного незнакомца. Бет невидящими глазами смотрела вперед, ее губы сердито сжались. Она до смерти устала от резких перемен его настроения.

И тут же ей пришло на ум, что ее можно было бы обвинить в том же самом.


— Он был просто ангелом, — отпивая из стакана, миссис Эндрюс уселась поудобнее на софе и улыбнулась Бет. — Ни единого писка за весь вечер.

Бет улыбнулась ей в ответ, еле сдерживая желание спросить, неужели миссис Эндрюс не замечает напряжения в комнате. В любое другое время Бет была бы счастлива послушать ее рассказы о поведении Тимми. Но сейчас ей больше всего хотелось исчезнуть в своей комнате. Она мечтала броситься на постель, закрыть глаза и выкинуть Джеймса из головы.

Бет взглянула на него из-под ресниц, когда он сел в кресло напротив, вытянул свои длинные ноги, держа стакан виски в руке. Почему же, Господи, он пригласил миссис Эндрюс присоединиться к ним, намеренно продлевая этот ужасный вечер?

Произнося ругательства в его адрес себе под нос, Бет уставилась на янтарного цвета жидкость в своем стакане. Она ведь не любила бренди и понятия не имела, почему попросила налить сейчас именно его.

— Ну, мне лучше идти, а то Дэн будет волноваться. — Миссис Эндрюс допила стакан и встала.

— Я провожу вас до квартиры. — И игнорируя ее протесты, Джеймс быстро поднялся и вежливо вывел добродушную женщину из комнаты. Сдерживая облегчение, Бет прошла за ними к двери.

— Спокойной ночи, миссис Эндрюс. — Дождавшись, когда они исчезли в лифте, Бет закрыла дверь и выдохнула, поспешив в холл. Только быстро посмотрю, как там Тимми, а затем, что бы ни случилось, укроюсь в спальне, пока Джеймс не вернулся.

Что может быть более умиротворяющим, чем вид спящего ребенка? — думала Бет несколькими минутами позже, чувствуя, как уходит напряжение. Ее взгляд смягчился. Очень нежно она извлекла пальчик изо рта Тимми и поправила его одеяльце. Желание поднять малыша на руки и обнять было почти непреодолимым.

Нежно улыбаясь, Бет отвернулась от кроватки. Ее улыбка немедленно сошла с лица, как только она увидела Джеймса, стоящего в дверях и наблюдающего за ней. Она и не слышала, как он возвратился.

— Тимми спит, — сказала она, когда Джеймс посторонился, чтобы дать ей пройти.

— Я хочу поговорить с тобой, — резко отозвался он.

— Я устала, — холодно ответила Бет. Он не сказал ей ни слова, ни единого словечка, когда они ехали в машине домой, и теперь он хотел поговорить? — Придется подождать до утра.

— Нет, — твердо сказал он и, взяв ее за руку, провел через холл в комнату. — Сядь.

Бет поколебалась и затем, пожав плечами, сделала, как он просил.

— Ну? — коротко спросила она, когда Джеймс сел напротив в кожаное кресло.

— Я хочу, чтобы ты подала заявление об уходе, — тихо сказал он.

В первую секунду Бет была слишком ошарашена, а затем нервно вскочила на ноги.

— Ты увольняешь меня? — требовательно заговорила она.

— Конечно, я…

— На каком основании? — Глаза Бет сузились от негодования. — Потому, что я не желаю удовлетворять внезапные желания босса?

— Бет, остановись!

— Я подам на тебя в суд… несправедливое увольнение… сексуальное домогательство…

— Если ты не заткнешься на две секунды и не послушаешь…

— Ты разбудишь Тимми, если будешь так орать… и не говори мне…

— Ты выйдешь за меня замуж, Бет? — голос Джеймса пророкотал в комнате, когда она остановилась, чтобы перевести дыхание.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Бет упала в кресло, с недоверием уставившись на Джеймса. Она наверняка ослышалась. Это все ее больное воображение. Взгляд Бет медленно скользил по смуглому лицу Джеймса: он выглядел чрезвычайно серьезным.

— Я не жду от тебя ответа сегодня, — тихо сказал он.

Бет и не смогла бы дать ответ прямо сейчас, даже если бы и хотела. Этого просто не могло быть.

Ее опыт в такого рода вопросах был весьма ограниченным, если не сказать — никаким. Первое и единственное предложение руки и сердца она получила, когда ей было шесть лет. Но в любом случае предложению выйти замуж обычно не сопутствуют такие душераздирающие сцены! В эти минуты ей следовало бы находиться в объятиях Джеймса, слушая его ласковые слова и признания в вечной любви. Вместо этого они смотрели друг на друга, сидя в разных углах комнаты, как будто единственным вопросом на повестке дня была погода.

Бет тяжело вздохнула.

— Ты хочешь, чтобы я уволилась и стала твоей женой? — Бет просто не могла принять этого всерьез… просто не могла. — Это что, продвижение по службе?

Она увидела, как на его щеке дернулся мускул.

— Перестань глупить, Бет.

Ее сердце начало колотиться так громко, что Бет была уверена — Джеймс слышал его.

— Почему ты хочешь жениться на мне, Джеймс? Ты же не любишь меня, — решительно заявила она, втайне надеясь, что он опровергнет это заявление. Но Джеймс не сделал этого. Минуту Бет не могла ничего сказать. Джеймс просто разглядывал ее своими бездонными голубыми глазами.

— Мне нравится, что ты находишься у меня в квартире, — наконец спокойно сказал он, — мне нравится приходить домой и видеть тебя и Тимми.

— Да? — смущенно спросила она, ее ладони сжали ручки кресла, ей безумно захотелось пересечь комнату и упасть в объятия Джеймса.

— Я хочу иметь жену, Бет, — спокойно пояснил он, — и детей.

Она замерла. Догадка блеснула в ее широко открытых глазах. Не она была ему нужна, не Бет Синклер, а просто женщина, которая носила бы его фамилию и рожала бы ему детей.

— Значит, ты думаешь, я просто могла бы занять вакантное место? Стать подходящей матерью твоим детям? — скороговоркой произнесла она, ее пальцы все слабее сжимали ручки кресла. Иди ты к черту, Джеймс! — кипела она про себя. — Так вот зачем ты хотел, чтобы я познакомилась с твоей семьей? Чтобы узнать их мнение?

Темные брови Джеймса грозно нахмурились.

— Не надо нести чушь, Бет.

О, Бет знала, что была нелепа, знала, что Джеймс Феннер не нуждался и никогда не будет нуждаться в чьем бы то ни было мнении, но ей было уже все равно.

— Или затем, чтобы показать, что я получу от этой сделки — или нужно назвать это объединением? Готовая семья?

Мечта ее детства… Рождественская сказка, которой не суждено сбыться.

— Наверное, следует еще учесть и все финансовые преимущества быть замужем за богатым человеком?.. А что случится, если я не забеременею в назначенное время? Быстрый развод и новая вакансия в твоей постели?

— Теперь ты несешь полный бред!

— А ты? Просишь, чтобы я вышла за тебя, потому что вдруг захотел иметь ребенка. — Бет глубоко вздохнула. — Прости, Джеймс, но ты не можешь мне предложить ничего из того, чего я хочу, — вдруг почти спокойно произнесла она. — Я не нуждаюсь в улучшении своего материального положения. У меня есть работа. И мне даже замуж не обязательно выходить, чтобы иметь ребенка. — Бет никогда не рассматривала возможность одинокого материнства для себя, но это стоило сказать, чтобы посмотреть на удивление в глазах Джеймса… или это было неодобрение?

— Бет, я бы предпочел, чтобы ты бросила работу, но не буду на этом настаивать.

Она уставилась на него. Он не будет на этом настаивать? Он что, не слышал, о чем она так долго говорила? Он полагал, что работа была камнем преткновения? Что карьера для нее так важна? Как мало Джеймс ее знает! Разве он не понимает, что, если бы он ее любил, она бы бросила все ради него? Бет заставила себя встать.

— Заведи себе кошку, если хочешь, чтобы кто-то радушно встречал тебя дома по вечерам, — холодно посоветовала она.

Джеймс поднял брови.

— Мне понимать это как отказ? — спросил он, растягивая слова, и откинулся в кресле.

Бет даже не затруднила себя ответом. Собрав все самообладание, она тихо прошла к двери. Ее отказ никак не затронул мужское самолюбие Джеймса, не говоря уж о сердце. Так и должно было быть, ведь он в нее не влюблен, и она ни секунды не сомневалась, что у него не возникнет проблем. Он найдет другую женщину, которая будет играть с ним в счастливое семейство.

Зайдя в свою комнату, Бет подошла к окну, раздвинула занавески и взглянула на безмолвный, засыпанный снегом мир. Так почему же он не сделал предложение одной из знакомых женщин? Почему не Джулии? Почему ей?

Отвернувшись от окна, Бет скинула туфли и села на кровать, обхватив руками колени. Все это непонятно. Поведение Джеймса необъяснимо. Это было самое смехотворное предложение, о котором она когда-либо слышала. Забавно. Бет засопела и вытерла рукой щеку. Почему же тогда она плачет?

Бет спустила ноги на ковер, надела туфли и подошла к двери. Тихо открыв ее, она выглянула в холл. Дверь в спальню Джеймса была плотно закрыта. Бет бесшумно вошла в кухню, согрела молока, налила его в кружку и поставила на стол вместе с пакетом растворимого шоколада. Размешав содержимое пакета в кружке, она уставилась на коричневый напиток. Горячий шоколад успокаивает. Она вернулась к своим мыслям, и вдруг ее лицо озарилось. Может быть, она просто запуталась или слишком консервативна? Любовь? Секс? Губы Бет задрожали. Любовь могла и не предполагаться в брачных отношениях с Джеймсом, но секс, вероятно, был бы приятен.

Она затряслась от неожиданного смеха. Вообще-то Бет удивилась, почему он не упомянул об этом как об особенном преимуществе статуса миссис Феннер.

Смех замер на губах, когда Бет представила картину: она лежит в постели рядом с Джеймсом, чувствует тепло его поцелуев. Его руки умело двигаются, лаская ее обнаженную кожу, готовя к моменту абсолютной близости. Бет содрогнулась при мысли о том, что их ребенок будет зачат не во взаимной любви, а явится лишь конечным результатом рационального биологического процесса.

Бет покусала нижнюю губу. А способен ли Джеймс вступить в брак, полностью лишенный любви?

Может, она перегнула палку и была к нему несправедлива?

Джеймс, может быть, и не любит ее, но она по крайней мере ему нравится, ведь он чувствует к ней физическое влечение. Это, возможно, не станет крепким основанием для брака, но послужит началом в их отношениях. Джеймс не любит ее, но, возможно, он вообще не умеет любить?

Бет резко остановила себя: даже и не думай об этом. Забудь… Забудь все…

Она чуть не задохнулась, когда дверь открылась и на пороге появился Джеймс все еще в белой рубашке и темных брюках. Равнодушно кивнув, он вошел в кухню, включил чайник и, насвистывая, положил в чашку кофе.

Бет уставилась на широкую, мускулистую спину и отвела взгляд, как только он обернулся. Когда Джеймс подошел к столу, она быстро подняла свою чашку и начала вдумчиво изучать надпись на упаковке шоколада: если она соберет верхушки шести пакетов растворимого шоколада, то сможет выиграть скатерть.

Закончив чтение, Бет осторожно подняла глаза. Джеймс небрежно поднял со стула газету и стал лениво ее просматривать.

Бет взглянула в его лицо, но ничего не разобрала в этой бесстрастной маске. Но разве когда-нибудь она могла понять, что происходило в этой голове? Знала ли она когда-нибудь, о чем он думал, что чувствовал?

«Если вы соберете двенадцать верхушек пакетиков, вы сможете выиграть поднос». Бет снова посмотрела на Джеймса. Как он может сидеть здесь так расслабленно и непринужденно, проглядывая заголовки статей? Черт возьми! Ведь он попросил ее родить ему ребенка!

Бет энергично размешала содержимое чашки. На этот раз, подняв глаза, она встретила взгляд темно-голубых глаз, брови вопросительно поднялись.

Бет пожала плечами.

Его голубые глаза медленно оглядывали ее лицо, затем взгляд задумчиво остановился на слегка сжатых губах. Ложка выскользнула из ее руки и с грохотом упала на стол; звук был оглушающим.

Мягко улыбаясь, Джеймс вернул ложку Бет, его длинные пальцы погладили ее протянутую ладонь.

Бет резко отодвинула стул и встала. Положив чашку в раковину, она направилась к двери. Выходя в холл, споткнулась о плинтус. Поморщившись от боли, она увидела черную полоску, оставленную туфлей на аккуратно покрашенном белой краской плинтусе. Бет нагнулась и начала оттирать ее. Уголком глаза она увидела, как Джеймс встал. Бет обернулась и замерла: Джеймс, скрестив руки на груди, прислонился к дверному косяку и с интересом наблюдал за ней.

Не теряя достоинства, Бет встала и продолжила путь. К черту Джеймса! К черту все!


Бет нащупала выключатель и откинула одеяло.

— Иду, Тим, — пробормотала она, когда всхлипывания, доносящиеся из соседней комнаты, усилились. Она вгляделась в стрелки часов затуманенным взором и откинула назад спутанные волосы. Семь часов! Бет застонала. Еще просто не могло наступить утро.

Автоматически она выбралась из постели, набросила халат. Окинув свою постель завистливым взглядом, Бет, спотыкаясь, вышла в холл и увидела, как Джеймс появился из своей комнаты. Он был без обуви и рубашки и застегивал ремень джинсов, сдерживая зевоту.

Бет выругалась себе под нос. Ей надо бы поспать еще четыре-пять часов и выпить несколько литров чая, чтобы обрести чувство равновесия и не обращать внимания на этот крепкий мужской торс, оставаться хладнокровной. Джеймс, судя по тому, что он нахмурился, также был взволнован ее видом. Пригладив рукой взъерошенные волосы, он проворчал что-то невнятное и пошел в кухню.

Вероятно, они с Джеймсом никогда не смогут поддерживать нормальную беседу, что в их ситуации было бы неплохим выходом из положения. Бет зашла в комнату Тимми, и малыш перестал плакать, когда она подняла его, но его большие укоряющие глаза давали понять, что он недоволен ее столь поздним появлением.

— Я пришла, как только смогла, — оправдываясь, сказала Бет, застегивая пуговицы на его рубашонке.

Смягчившись, Тимми просиял и дружелюбно похлопал ее по щеке.

— Но не думай, что кто-то будет бегать вокруг тебя всю жизнь, — предупредила его Бет, — к сожалению, некоторые уже допустили такую ошибку.

Тимми смотрел на нее спокойно. Она положила малыша на пластиковую клеенку у кровати, размышляя о том, о чем только что ему поведала.

Ее навыки по уходу за ребенком определенно улучшились, подумала Бет с удовлетворением. Некоторое время спустя они с Тимми, умытым и причесанным, сидели на кровати. Вошел Джеймс, неся поднос с бутылочкой для ребенка и две чашки чая для взрослых. От неожиданности Бет чуть было не вскочила. Поставив поднос на туалетный столик, Джеймс отдал Бет бутылочку, которой Тимми очень обрадовался.

— Спасибо, — пробормотала Бет. Ее сердце екнуло, едва она ощутила его неотразимый мужской запах. На щеках его темнела щетина, темные волосы, покрывающие грудь, вились, исчезая за ремнем джинсов. Когда Джеймс наклонился, чтобы взять свою чашку, Бет показалось, что он сядет на кровать рядом с ней, но, к ее облегчению, он повернулся и вышел за дверь.

Что за начало дня! От ее спокойствия не осталось и следа. Тимми удобно устроился, прислонившись к ней. Он прикрыл глазки и с довольным видом принялся сосать бутылочку. Если бы Бет вышла за Джеймса, она бы стала тетей Тимми.

Просто выбрось это из головы! — посоветовала она себе, быстро проглатывая чай.

Поставив пустую бутылочку на стол, Бет вытерла испачканный в молоке подбородок Тимми и подняла глаза, когда Джеймс снова вошел в комнату. Его волосы были влажными после душа, темно-зеленый джемпер облегал широкие плечи.

— Я накормлю Тимми завтраком, если ты хочешь принять душ и переодеться.

Так, значит, он все-таки решил не затрагивать эту тему! Поднявшись, Бет передала Тимми в сильные руки, внимательный взгляд голубых глаз охватил ее халат, испачканный молоком, и растрепанные волосы.

— Можешь не торопиться, — великодушно разрешил Джеймс.

— Спасибо, — сладко ответила Бет, но она и не собиралась спешить.

— Ладно, Тимми, что ты желаешь сегодня на завтрак? Яйца, бекон, помидоры, жареный хлеб? — бормотал низкий голос позади нее, когда Бет выходила из комнаты. — Хмм? И еще пару сосисок? Ну, это ты переборщил, старик.

Засучив рукава розового свитера, Бет подошла к французским окнам и принялась печально смотреть на падающие хлопья снега. Белый мир, который прошлым вечером привел ее в состояние восторга, теперь полностью потерял свое очарование. Что она будет делать целый день? Когда Джеймс дома, она как в клетке, даже не может пойти на прогулку с Тимми! Надеяться, что Джеймс поедет в офис в снежное воскресенье за два дня до Рождества, было бы наивно. Он явно не намеревался никуда идти. В отличие от нее он совершенно расслабился и сидел на диване с Тимми на коленях. Джеймс вытянул свои длинные ноги и с карандашом в руке решал кроссворд в воскресной газете.

Сегодня он никак не упоминал о своем предложении, как будто вчера ничего и не было. Украдкой Бет осмотрела его лицо, остановив взгляд на подбородке. Для мужчины с таким характером Джеймс с невероятным спокойствием принял отказ и, видимо, не собирался уговаривать ее и дальше.

Бет была вынуждена признать, что предложение было сделано под влиянием усталости, позднего часа, внезапного желания иметь семью. Наверное, проснувшись утром, он почувствовал сильное облегчение, вспомнив о том, что она отказала, и поняв, как это было бы гибельно — связать себя с нелюбимой женщиной.

Подойдя к елке, Бет перевесила нитку мишуры. Даже праздничное дерево потеряло свое волшебство этим утром. Сказка исчезла.

— Ты не заключенная, Бет. — Джеймс резко поднял голову и посмотрел на нее. — Ты вполне свободно можешь выйти из квартиры в любое время, — спокойно сказал он.

Снова захваченная врасплох, Бет замерла.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — отрывисто спросила она.

— А ты хочешь уйти?

Бет напряглась, чувствуя, что внезапно возникший каприз заставляет сказать «да», просто чтобы посмотреть на его реакцию, выяснить, попытается ли он отговорить ее. Но это был риск, которого она не могла себе позволить, это могло привести к обратному результату. А Бет не хотела играть с ним в эти игры.

— Нет, — честно призналась она и увидела, как его глаза сверкнули, но причину было невозможно угадать. Если он хотя бы случайно показал свои чувства! Он, должно быть, питал какой-то интерес к ней. Или она просто себя обманывает? — Твоя квартира гораздо теплее моей, — добавила она быстро и улыбнулась.

Джеймс прекрасно знал, почему Бет хотела остаться, и температура воздуха ее квартиры была совсем ни при чем.

— Хочу сказать, было бы не очень хорошо, если бы ты сейчас ушла, — задумчиво отметил Джеймс и сам улыбнулся. — Я бы предпочел, чтобы ты села здесь, — он похлопал рядом с собой, — и помогла мне разгадать этот кроссворд, потому что племянник не смог мне ничем помочь.

Бет улыбнулась. Она почувствовала, что Джеймс хотел, чтобы она осталась не из-за кроссворда и даже не из-за Тимми…

— Я думаю, твой племянник или находится в глубокой медитации, или трусливо дремлет, — заметила она с деланной небрежностью. — Положить его в кроватку?

— Ему хорошо там, где он сейчас, — просто ответил Джеймс. — Три по горизонтали, — проговорил он, переворачивая газету на коленях.

Бет послушно нагнулась над газетой, прядь ее волос упала, скрыв лицо, когда она добросовестно рассматривала пальцы, держащие карандаш.

— Я думаю, наверное, это — анаграмма, — пробормотал Джеймс.

— Да, — согласилась Бет. Ее взгляд остановился на сильном загорелом запястье Джеймса.

— Ты не сосредоточилась, Бет, — прямо над ее ухом проговорил низкий голос.

И ты тоже, Джеймс Феннер! Бет подняла голову и посмотрела в смуглое лицо, находящееся всего в нескольких дюймах от нее.

— Просто не привыкла разгадывать кроссворды, перевернув их вверх ногами, — невинно заметила она.

— Сложная проблема, — сказал он весело, затем небрежно поднял руку и заправил прядь ее шелковых волос за ухо, его голубые глаза медленно оглядывали ее лицо. — И если ты будешь продолжать так на меня смотреть, — добавил он, — Тимми лучше положить в кроватку.

— Смотреть на тебя как? — теплые волны заколыхались, когда его пальцы обвели раковину ее уха и медленно скользнули вниз по шее.

— С выражением, которое означает «иди ко мне». — Джеймс медленно опустил голову.

Самодовольный истукан!

— Я не… — Бет не договорила, так как Джеймс уже оставлял на ее губах сладкие поцелуи. Когда он поднял голову, Бет вздохнула.

— Тимми, — одновременно пробормотали оба, улыбнувшись друг другу.

Разбуженный Тим неодобрительно посмотрел на них большими голубыми глазами.

— Ну, я не могу сидеть здесь весь день, кокетничая с вами, мисс Синклер. — Выглянув в окно, Джеймс энергично поднялся и положил племянника в кровать. — У меня неотложное дело, раз снег перестал идти. — Он торопливо пошел к двери.

Бет наблюдала за ним в замешательстве. Какое неотложное дело? Замешательство сменилось неожиданным подозрением, когда он вернулся через несколько минут, одетый в куртку, с маленькой лопаткой в руках.

— Обещал Тимми, что сделаю ему снеговика, — лаконично пояснил он, подходя к французским окнам.

— Всегда надо исполнять то, что обещаешь ребенку, — серьезно ответила Бет, закрывая за ним дверь, когда он вышел на балкон.

Едва сдерживая смех, Бет взяла Тимми на руки и поднесла к окну. Бледное солнце начинало пробиваться сквозь серые тучи.

— Покажи, как ты доволен, Тимми, — прошептала она в крошечное ушко.

Как будто понимая, Тимми замахал маленькими ручками в воздухе. Его глаза сделались круглыми, когда он увидел, как его дядя сгребает лопаткой снег в маленький холмик.

— По крайней мере мы не слышим его художественный свист!

В этот момент Джеймс поднял с усмешкой глаза, жестом приглашая ее присоединиться к нему.

— Похоже, твоему дяде нужен наш совет. — У Бет перехватило дыхание, когда она встретила дразнящий взгляд Джеймса. Невозможно не влюбиться в этого мужчину, безнадежно подумала она. Опасаясь, что ее лицо выразит слишком много, Бет показала ему язык и быстро отошла.

— Все хорошо, — уверила она Тимми, когда малыш попытался протестовать. — Я только хочу захватить наши пальто.

Что нашло на нее прошлым вечером, когда она сразу отказала? Возвратившись в комнату, Бет села с Тимми на софу и натянула на него костюмчик на толстой мягкой подкладке. Действительно ли для нее так много значило, что Джеймс ее не любил? Не будет ли достаточно просто быть частью его жизни?

Надев пальто, Бет подняла Тимми на руки. Нагнувшись, Джеймс катал снежные шары и ставил их друг на друга, его куртка натянулась на плечах. Набросив капюшон на Тимми, Бет открыла дверь и вышла на балкон, удивившись, что было гораздо теплее, чем она предполагала.

Наконец Джеймс выпрямился и насмешливо приподнял бровь. Бет улыбнулась в ответ. Это и есть счастье — просто смотреть на Джеймса, любить его, быть рядом с ним. Медленно и задумчиво она прошла вокруг маленького, немного кривобокого и кажущегося безголовым снеговика, осматривая его с разных сторон.

— Впечатляет, — наконец восхищенно заключила она. — Это действительно кого-то напоминает.

— А, ерунда, это пустяк, — скромно заметил Джеймс, стягивая промокшие перчатки.

— Да, я вижу, что это пустяк, — согласилась Бет, вручая ему Тимми. Отойдя к стеклянной двери, она наблюдала, как Джеймс присел напротив своего шедевра. Ну разве может она снова вернуться к жизни в одиночестве?

Поколебавшись, Тимми похлопал снеговика маленькими ручками в рукавицах, в результате снеговик тут же рассыпался.

— Хм, — Джеймс выпрямился, отряхивая снег с ботинок, и посмотрел на Бет поверх головки Тимми, — теряю квалификацию, — признал он и улыбнулся.

Сердце Бет сжалось, когда она увидела, как луч солнечного света ласкает его густые темные волосы. Я люблю тебя, Джеймс Феннер.

Вернув ей Тимми, Джеймс прошел в комнату, придержав дверь для Бет.

Сняв с Тимми уличный комбинезончик, она усадила его в манеж вместе с любимым белым кроликом и, садясь рядом, осмотрела комнату, вспомнив, как та выглядела, когда она впервые появилась здесь. Теперь комната определенно имела более живой вид: на диване разобраны газеты, мягкие игрушки Тимми валяются на ковре.

Ее улыбка стала еще шире, когда она увидела, как Джеймс бросил куртку на спинку кресла, не придав этому значения. У нее появилось подозрение, что хваленая аккуратность Джеймса имела прямое отношение к миссис Эндрюс.

— Кофе? — спросил он и, когда Бет кивнула, соглашаясь, небрежно добавил, не меняя интонации голоса: — Ты выйдешь за меня?

Бет застыла, ее взгляд метнулся к лицу Джеймса. Но и его голос, и выражение лица были лишены эмоций, как будто он просто спрашивал, хочет ли она добавить в кофе молоко.

— Ты же не думала, что я так просто отступлюсь? — спросил он, подходя к двери.

— Джеймс! — Бет вскочила на ноги.

Он вопросительно посмотрел на нее через плечо; простодушие, написанное на его лице, пробудило в ней ярость и желание трясти его, пока зубы не застучат.

— Передумала насчет кофе? Или насчет того, чтобы выйти замуж?

— А кто сказал, что век романтики закончен? — выдавила Бет сквозь зубы, тяжело опускаясь в кресло.

— Это то, чего ты хочешь? — задумчиво спросил Джеймс. Он подошел к дивану и сел. — Ты хотела бы, чтобы я был принцем и прискакал за тобой на белом коне? Как в рождественской сказке? — Заложив руки за голову, он осмотрел ее застывшую фигурку. — Ты хочешь, чтобы я сказал, что не могу жить без тебя?

Да, хочу, ты, бесчувственный человек!

— Даже несмотря на то, что это было бы неправдой и что мы оба об этом знаем? — спокойно спросил Джеймс. — Я могу жить и без тебя, Бет, но просто так случилось, что я бы предпочел жить с тобой. — Он внезапно улыбнулся. — Ты приводишь меня в ярость, раздражаешь…

О, великолепно! Бет изучала свои руки.

— Но я бы чертовски скучал, если бы тебя вдруг не стало рядом.

— И это достаточная причина, чтобы жениться на ком-то? Потому что ты бы скучал по этому человеку?

— Брак — это рулетка, — пожал он плечами, — но брак, который основывается на взаимной симпатии, уважении и нежности, имеет такую же, если не большую, возможность стать удачным, чем какой-либо другой брак.

Бет тяжело вздохнула.

— А ты не упускаешь одну маленькую деталь?

— Если ты спрашиваешь, влюблен ли я в тебя, тогда отвечаю — нет, — спокойно заметил Джеймс.

Бет не двигалась и не изменилась в лице.

— Не больше, чем ты в меня. — Мускул на его лице дрогнул. — Это наше преимущество, ведь мы никогда не разлюбим.

— Верно, — выдавила Бет. Оцепенение проходило, боль терзала ее душу. Она ни секунды не сомневалась, что он не любит ее, так почему же то, что Джеймс сам подтвердил это, так сильно ранило ее? Бет хотелось расплакаться, броситься вон из комнаты. Но она не сделала этого. Она просто сидела, глядя на него и стараясь не выдать своих чувств.

— А что случится, если ты все-таки встретишь женщину и влюбишься в нее после того, как мы поженимся? — спросила она, в ее голосе было не больше эмоций, чем если бы она поднимала вопрос на собрании совета.

— Я не подросток, Бет, доверяй мне, — улыбнулся он.

— Ты не можешь гарантировать это.

Он, должно быть, действительно супермен, горько подумала она.

— Я могу оценить привлекательную женщину без того, чтобы сразу же тащить ее в свою постель.

Бет посмотрела на него прямо.

— Я не о сексе, Джеймс. Я о любви.

— Которую многие люди используют как более мягкое выражение старомодной страсти.

На мгновение взгляд Бет встретился с его взглядом. Цинизм, которого она не замечала последние несколько дней, снова стал заметен. Он отталкивал Бет. Этот человек, Джеймс Феннер, — уставший от жизни бизнесмен. И на секунду она возненавидела его, возненавидела за то, что он пришел на смену мужчине с теплыми ласковыми глазами, мягким ироничным лицом.

— А как же Джулия? Она соответствует всему этому? — холодно спросила Бет.

— Джулия и я закончили наши отношения некоторое время назад, — спокойно ответил Джеймс, — но мы остались друзьями.

Он и Джулия не более чем друзья? Бет скептически посмотрела на него и увидела, как он нахмурился.

— Ты серьезно думаешь, что я бы сделал тебе предложение, если бы был с кем-то еще? — спросил он.

Когда Бет встретила его спокойный взгляд, она вспыхнула.

— Нет, — согласилась она. Она интуитивно чувствовала, что Джеймс никогда бы ей не солгал и не обманул. Если бы она вышла за него, а он встретил кого-то еще, Бет была бы первой, кто бы узнал об этом.

Внезапно Бет почувствовала жалость к Джулии, к которой она без всякого основания так ревновала, к той, которая — Бет была уверена в этом — не относилась к Джеймсу так же платонически, как он к ней. Но еще она была уверена, что Джеймс никогда сознательно никого не обидел бы.

Бет смотрела, как он встал и подошел к Тимми, сидящему на коврике. Наклонившись, он поднял белого кролика, который упал слишком далеко от малыша, и осторожно положил его в крошечные ручки.

Бет рассматривала ковер. Если бы только Джеймс сейчас подошел к ней, поднял ее, обнял… Показал бы ей, что она по крайней мере нужна ему, даже если он ее не любит…

Но Джеймс не сделал этого. Он просто вернулся к дивану, сел и посмотрел на нее в ожидании.

— Бет… — позвал он.

Она медленно подняла голову.

— Расскажи мне о своем первом браке, — тихо попросила она.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Наступило короткое молчание, и затем, опершись на подлокотник, Джеймс повернулся к Бет.

— Я встретил Джоан тринадцать лет назад, — начал он без предисловия, — я думал, что она — самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни… Мы поженились через шесть недель.

Бет рассматривала свои руки. Любовь с первого взгляда! Молодой пылкий Джеймс, управляемый сильными чувствами, а не холодной логикой.

— Наша совместная жизнь длилась шесть месяцев, — спокойно продолжил он. — Однажды вечером я пришел домой с работы, и Джоан попросила у меня развод.

Пораженная, Бет недоверчиво посмотрела на Джеймса. Он мрачно улыбнулся.

— Я и сам был немало удивлен тогда. — Резко поднявшись, он прошел к бару, оглянувшись, вопросительно поднял бровь. И когда Бет отрицательно покачала головой, налил себе небольшую рюмку виски, затем снова сел на диван.

Он отпил из рюмки, глядя прямо перед собой.

— Незадолго до того, как я ее встретил, у Джоан был друг. Она потребовала от него каких-то обязательств. И когда он отказался, она прервала их отношения. — Длинные тонкие пальцы незаметно сжали рюмку. — И вышла замуж за меня. Видимо, наш брак и подтолкнул того человека к более решительным действиям.

Бет уставилась на него и минуту смотрела не отрываясь, затем постепенно до нее начало доходить.

— Джоан вышла за тебя замуж, а ее экс-возлюбленный решил, что он тоже хочет на ней жениться? — переспросила она.

— Он приехал к ней за несколько часов до того, как я вернулся домой тем вечером… — Не выказывая никаких эмоций, Джеймс выпил остатки виски одним глотком. — Джоан не нужно было долго уговаривать, она переехала к нему на следующий день.

— Она вышла за тебя только затем, чтобы заставить своего дружка ревновать? — недоверчиво переспросила Бет, рассматривая волевое лицо.

Он не чувствовал ни горечи, ни гнева. Это было то состояние, когда при отсутствии внешних эмоций много остается невысказанным, отчего становится еще тяжелее.

Секунду он не отвечал, а затем Бет в первый раз увидела боль в его голубых глазах.

— Нет, не думаю, чтобы это было так. Во всяком случае, не намеренно, — спокойно ответил Джеймс, как будто к этому заключению он пришел через годы сомнений. — Она искренне думала, что их отношения закончены. Вероятно, даже была влюблена в меня.

— Извини, Джеймс, — проговорила Бет, она чувствовала себя совершенно беспомощной. Она не знала, что сделать или сказать, чтобы облегчить его боль. И на секунду возненавидела незнакомую женщину, которая причинила ему страдания.

— Бет, не надо делать из меня трагического героя.

Бет вспыхнула.

— Я и не делаю, — коротко сказала она.

— Я уже говорил тебе, что, хотя мое мужское самолюбие было задето, скоро я понял, что ущемлена была только моя гордость. И ничего больше.

Бет посмотрела на него. И кого ты хочешь обмануть? — скептически размышляла она.

— Я не был влюблен и никогда не любил Джоан. Так же, как и она… Мне было двадцать два. Наивный юноша, у которого еще молоко на губах не обсохло. Я хотел Джоан, но не любил ее. Я был ослеплен ею. — Его губы изогнулись в ироничной ухмылке. — И она вышла за меня, воспользовавшись моей слабостью. — Он пожал плечами. — Даже если бы все не кончилось столь внезапно, этот брак не имел бы будущего.

— А ты думаешь, наш имеет? — тихо спросила Бет.

Она сильно сомневалась, что Джеймс когда-то был наивным юношей. И если он думал, что развод не оставил на нем отметины, то обманывал самого себя. Бет увидела, как он нахмурился, и резко поднялась.

— Я приготовлю завтрак Тимми.

Кивнув, Джеймс поднялся и пошел забрать лопатку с балкона…

Бет подняла Тимми на руки и повернулась, когда в углу комнаты зазвонил телефон. Едва ли звонили ей. Она уже собиралась постучать в окно, чтобы позвать Джеймса, который неподвижно стоял, облокотясь на перила, когда автоответчик щелкнул, короткое записываемое послание последовало через несколько секунд. Женский голос заговорил:

— Привет, Джеймс. Это Рут…

Бет поспешила к двери. Неудобно подслушивать личные звонки, даже если это было ненамеренно.

— …когда придешь, перезвони. Я буду дома почти весь день. О, кстати, я получила удовольствие от общения с Бет. Быть может, твой вкус наконец исправляется…

Бет инстинктивно остановилась и улыбнулась. Спасибо, Рут.

— …я думаю, ты понимаешь, что она по уши влюблена в тебя, да?

Бет застонала. О, Рут, как ты могла? Теперь придется стереть запись, — думала она. Бет просто не могла позволить Джеймсу прослушать это.

Но уже было слишком поздно что-либо делать. Французские окна открылись, и Джеймс переступил через порог.

Руки Бет сжали Тимми, лицо вспыхнуло — она бросилась в холл.

Она сидела на кухне и кормила Тимми, когда вошел Джеймс. Понадобился лишь быстрый взгляд в его лицо, чтобы понять, что он прослушал сообщение.

— Ну-ка, — спокойно сказала она, — последний глоточек, Тимми. — Она положила ложку, вытерла его подбородок и подняла бутылочку, поудобнее усаживая малыша на коленях. Когда он принялся сосать, Бет подняла глаза на Джеймса.

— Я тебя люблю, Джеймс, — спокойно произнесла она и не почувствовала ни неловкости, ни смущения, не ощутила ничего, кроме внезапного облегчения, сказав наконец правду. — Я не увлечена тобой. И не смотрю на тебя сквозь розовые очки. Я не думаю, что ты идеальный. И, вероятно, не любила бы тебя, если бы ты таким был.

Наконец она встретила его взгляд и увидела изумление в глазах.

— О черт, — пробормотал Джеймс и, отодвинув стул, сел на него. — Я и не подозревал, — он зачесал назад свои темные волосы.

— Как ты мог даже не подозревать этого? — Бет почувствовала удивление и разочарование. — Рут сразу догадалась! — Она пожала плечами. — В любом случае, вот почему я не выйду за тебя, Джеймс, — спокойно продолжила Бет. — Если я когда и выйду замуж, я хочу быть тоже любимой, — просто пояснила она.

— Бет, извини, — проговорил он.

Ее губы слегка сжались. Она не хотела его жалости. Не хотела, чтобы Джеймс извинялся перед ней.

— Я хочу встретить того, кто не будет бояться показать свои чувства. — Она прямо посмотрела на него. — Любовь делает тебя уязвимым, да, Джеймс? А ты слишком осторожен и боишься привязанности. — Неожиданно спокойствие покинуло ее. Бет начала дрожать, слезы в горле почти душили ее.

— Не мог бы ты взять у меня ребенка?.. — пробормотала она.

— Конечно, — тихо ответил Джеймс и, поднявшись, быстро и осторожно взял Тимми из ее рук.

Без слов Бет бросилась к двери и поспешила через холл в свою комнату.

Упав на кровать, она уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Затем, перевернувшись на спину, Бет отрешенно уставилась в потолок. Она справится с этим, конечно, справится. Нужно только время.

— Бет?

Она замерла, как только услышала низкий голос за дверью, и закрыла глаза.

— Бет? С тобой все в порядке?

Бесполезно. Рано или поздно придется посмотреть Джеймсу в лицо. Спустив ноги на ковер, Бет подошла к двери, пытаясь стереть следы слез, перед тем как открыть дверь.

Секунду Джеймс ничего не говорил, его взгляд, полный заботы, обегал ее заплаканное лицо. Потом он грубовато выдохнул:

— О, Бет, дорогая! — И, схватив ее за руку, притянул к себе, прижимая голову к своему крепкому плечу, его руки обвились вокруг нее. — Я не стою этого.

Бет показалось, что она сейчас снова заплачет. Это было нелепо. Джеймс — последний человек, от которого она хотела бы сейчас утешения и жалости.

— Я думаю, у нас все будет хорошо, — пробормотал он ей на ухо.

Бет высвободилась из его объятий.

— Но ты же не любишь меня, — тихо сказала она.

Бет видела, как мускул дрогнул на его скуле, видела сомнение в его глазах, как будто он обдумывал, солгать ей или нет.

— Я забочусь о тебе. Мне не все равно, что с тобой, — наконец сказал он.

Бет потрясла головой.

— Этого недостаточно, — просто сказала она. Потому что однажды — если сейчас они будут говорить не то, что думают, — какая-нибудь женщина сможет пробиться сквозь этот цинизм, и Джеймс влюбится. Тогда Бет не захочет быть третьей лишней.

Она вглядывалась в любимые черты, словно стараясь запомнить их как можно лучше, словно она видела его последний раз. Еле сдерживая себя, она как можно спокойнее спросила:

— Где Тим? — Нейтральный вопрос. Возможность вернуть самообладание.

— Он вполне счастлив, пытается обезглавить кролика.

Бет улыбнулась одними губами.

— Я не могу здесь оставаться, — спокойно сказала она, — я еду к себе домой.

Джеймс нахмурился.

— Оставайся на Рождество, Бет.

— Нет. — Это было бы невыносимо сейчас. Добрый Джеймс, пытающийся из жалости услужить ей. — Ты справишься, — тихо ответила Бет, — я уверена, близняшки помогут. — Она отгоняла до поры мысль о необходимости прощания с Тимми. — Вообще-то ты бы великолепно справился и без меня. Не было необходимости в моем присутствии. — И она всем сердцем пожалела, что вообще приехала. Лучше бы она и дальше обожала Джеймса издалека, изредка придумывая маленькие фантазии о нем. Это было бы безопаснее. — Я, честно говоря, не понимаю, почему ты попросил меня об этом.

Бет заметила, как что-то непонятное мелькнуло в его потемневших глазах.

— Нет. — Он нахмурился и замолчал. Тишина становилась все более напряженной. Вот так всегда и будет, если она останется, — продолжительное неловкое молчание. Это было бы невыносимо.

— Я соберу вещи. Н-не мог бы ты заказать для меня такси? — Она быстро повернулась и хотела идти.

— Бет…

Она обернулась.

Джеймс покачал головой.

— Не важно, — сказал он неопределенно и, повернувшись, пошел в холл.

Машинально Бет начала упаковывать свои вещи в маленький чемоданчик. Она заставляла себя сосредоточиться на этом занятии, стараясь не думать о том, что будет завтра. Не думать о Рождестве, о будущем, о всех тех унылых днях, которые ей предстоит провести в одиночестве.

Закрыв чемоданчик, Бет оставила его у двери и подошла к окну… Падая на землю, снег таял и превращался в серую слякоть. Услышав стук в дверь, она обернулась.

— Такси уже здесь, Бет.

Она подняла чемодан, в последний раз окинула комнату беглым взглядом и, глубоко вздохнув, открыла дверь. Джеймс молча взял у нее чемодан и проводил до двери.

— Попрощайся за меня с Тимми, — тихо попросила Бет.

Джеймс кивнул.

— Да, вот твои ключи, — вспомнив, добавила она, вынула их из кармана джинсов и положила на столик в холле. Бет взяла чемодан, когда Джеймс открыл входную дверь, и посмотрела ему прямо в лицо. Он не сделал никакой попытки снова уговорить ее остаться на Рождество, но Бет и не ждала этого…

— Будь осторожна, ладно? — мягко предупредил он и нежно дотронулся рукой до ее лица.

— Ты т-тоже, — хрипло пробормотала она. — Л-лучше не заставлять такси долго ждать. — Она повернулась и почти побежала к лифту.


Вечер казался бесконечным. Бет бродила по своей маленькой квартирке из кухни в спальню и обратно в кухню. Она убрала всю квартиру, каждый ее дюйм, наметила список того, что необходимо купить из еды.

Вскоре Бет поняла, что нужно поесть. Без всякого энтузиазма она решила приготовить омлет. Джеймс, наверное, укладывает Тимми спать.

Почувствовав себя несчастной, она опустилась в кресло. Вдруг Бет поняла, что не знает, как Джеймс проводил вечера, когда был один. Но затем решила, что он, вероятно, не часто бывал в одиночестве.

Когда-нибудь, рано или поздно, ей придется задуматься о своем будущем. Наверное, она даже не будет искать другую работу, но уж точно переедет, чтобы уменьшить возможность случайной встречи с Джеймсом.

Бет уставилась в пространство. А если уволиться? Конечно же, он не будет требовать, чтобы она отработала еще месяц до увольнения. Она подумает об этом потом. Завтра офис в любом случае будет закрыт и откроется только после праздников. Бет закрыла глаза. Может, просто лечь спать? Утро вечера мудренее.

Но наступивший день оказался даже хуже. Убедив себя, что воздух и физическая нагрузка являются хорошим лекарством, Бет вышла на улицу. Обойдя всю округу, она поняла, что это не помогает: все, кого она встречала, производили впечатление людей семейных или по крайней мере не одиноких. Наконец Бет зашла в маленькое кафе на главной улице и заказала кофе, которое и пить-то не хотела; она понимала, что просто оттягивает неизбежный момент возвращения в свою пустую квартиру.

— Бет!

При выходе из кафе она столкнулась с Дэвидом Ричардсоном. Он держал в руке множество праздничных упаковок, вероятно, в последнюю минуту делал покупки.

— Привет, — Бет заставила себя улыбнуться.

Дэвид внимательно ее разглядывал, пока они шли к развилке улиц, одна из которых вела к дому Бет.

— С тобой все в порядке? Ты не заболела? Сейчас многие болеют гриппом.

Бет покачала головой. Да уж, здорово, ничего не скажешь — выгляжу ужасно.

Бет чувствовала себя неприкаянной. Глаза покраснели от недосыпания, она была утомлена.

— Я хотел поехать к родителям, они живут недалеко от Виндзора. — Дэвид замолк, когда они дошли до ее поворота. — Но если ты хочешь выпить чего-нибудь сегодня вечером, я всегда могу отложить поездку на потом, — с надеждой произнес он.

На секунду у Бет возникло желание согласиться. Все лучше, чем проводить вечер в одиночестве. Но было бы нечестно использовать Дэвида таким образом.

— Извини, Дэвид. Сегодня не могу.

Он улыбнулся.

— Может, после Рождества?

Бет уклончиво качнула головой. Может быть, когда она забудет о Джеймсе.

— Счастливого Рождества. — Он наклонился и легко поцеловал ее в щеку, когда они расставались.

— Счастливого Рождества, Дэвид. — Повернувшись, Бет медленно пошла по своей улице.

И как долго будет длиться процесс забывания Джеймса? Она вынула ключи от входной двери из кармана пальто и зашла в общий холл. Несколько месяцев? Лет? Бет вздохнула. Конечно, нужно некоторое время, и она его забудет. Бет не собиралась всю оставшуюся жизнь грезить о мужчине, который ее не любил. Ее руки сжались в кулаки. Нет! Она не хотела этого.

От ее решимости не осталось и следа, как только Бет зашла в свою пустую квартиру. Чем он сейчас занят? — думала она. Прошло только двадцать четыре часа, а Бет уже хотела видеть его снова, слышать его голос. Желание переходило в боль, пронзающую ее как ножом. Думает ли он о ней? Скучает ли хоть чуть-чуть?

Прекрати, Бет! Прекрати! Она была слишком истощена, слишком устала, чтобы думать или чем-то заниматься. Бет машинально отправилась на кухню, сделала бутерброд и заставила себя съесть его. Возвратившись в комнату, свернулась на диване. Изнеможение захлестнуло ее, и Бет заснула.


Протянув руку, чтобы выключить неугомонный будильник, Бет свалилась с дивана. Спросонок она никак не могла понять, почему она не в постели и который теперь час. Она с трудом поднялась на ноги. Звонил телефон…

Она пошла в спальню и подняла трубку.

— Бет? — прозвучал знакомый низкий голос.

— Ты знаешь… — автоматически начала она, все еще плохо соображая.

— Да. Сейчас половина пятого, — проворчал Джеймс, — но Тимми по тебе скучает, — добавил он.

— Так рано утром? — буркнула она в ответ и положила трубку, без сил опускаясь на край дивана.

Почти сразу же телефон зазвонил снова…

— Я скучаю по тебе, — проговорил голос Джеймса.

— Этого недостаточно.

Бет положила трубку и откинулась на подушку. Раз, два, три. Через три секунды звонок раздался снова.

— Я люблю тебя, Бет Синклер, — загремел тот же голос. — Ты мне нужна. Я хочу тебя. Черт возьми, я люблю тебя!

Глаза наполнились слезами. Бет, содрогаясь, выдохнула: «Господи, спасибо».

— Бет, ты еще там?

— Ммм, извини, но я не совсем поняла. Что ты только что сказал? — Бет бессмысленно улыбнулась.

— Ты меня слышала, — проворчал Джеймс. — Такси будет у тебя через десять минут.

Каким он был самонадеянным, таким и остался!

— Джеймс Феннер, если ты думаешь, что стоит тебе только пошевелить пальцем и я прибегу…

— Осталось девять минут…

— …то ты абсолютно прав, — с идиотской улыбкой заключила Бет.


— Ты выйдешь за меня замуж, Бет Синклер?

Она протянула руку и дотронулась до любимого лица, находившегося в нескольких дюймах от нее.

— Почему ты хочешь на мне жениться? — спросила Бет, глядя на него большими простодушными глазами. Рождественская сказка сбывалась наяву. Она сидела свернувшись около Джеймса на диване в комнате, мягко освещаемой цветными огоньками рождественской елки.

Он улыбнулся.

— Потому что я люблю тебя.

Джеймс обнял ее, притянув к себе на колени.

— Я знаю, — пробормотала Бет, ее глаза светились счастьем, когда она встретила его взгляд. Бет не могла сомневаться ни на секунду, когда он так смотрел на нее.

— Я был таким дураком, — признался Джеймс, — я был влюблен в тебя, но отказывался признать это, отрицал свои чувства, я так боялся…

— …снова быть обиженным, — мягко подсказала Бет.

— Нет. — Он покачал головой. — Я тебе уже говорил, что никогда не любил Джоан, — мягко сказал он. — Меня пугало, что я снова делаю ту же ошибку. Я больше не доверял своим чувствам. — Он замолк. — Ты привлекла меня в тот момент, когда впервые вошла в мой офис.

Бет посмотрела на него с изумлением.

— Да? Все это время ты сходил по мне с ума, а я и не догадывалась?

— Я не имею привычки заводить связи со своими секретаршами, — уклончиво проговорил он.

— Надеюсь, что нет, — неодобрительно заметила Бет. — Хотя ты мог бы сделать для меня исключение, — добавила она с улыбкой.

— Дерзкая девчонка! — Джеймс нежно ее поцеловал.

Бет блаженно вздохнула, когда он поднял голову, и пальцами расчесала его густые темные волосы, вспоминая, как много раз она хотела это сделать.

— Я так тебя люблю, — шептала она, прижавшись к его груди.

Джеймс обнял ее так сильно, что она даже немного испугалась.

— Я не могу поверить, каким дураком был все это время, как много времени потерял зря. Я начал скучать по тебе в выходные, стал придумывать задания, чтобы ты работала по субботам и оставалась в офисе до позднего вечера…

— Хитрый Джеймс Феннер!

— Но даже тогда я отказывался посмотреть правде в глаза, — продолжил он печально и потом усмехнулся. — И я использовал собственного племянника, чтобы ты переехала ко мне.

— Это действительно прискорбно, — строго отчитала его Бет.

— Я мог бы пригласить няню, пока Рут и Бэки не освободились, — признался он и откинул голову на диван, — ведь то, что ты оказалась рядом, явилось и для меня довольно сильным испытанием. Каждую ночь знать, что ты всего в нескольких футах от меня, когда я хотел, чтобы ты лежала в моей постели… — Его губы жадно приникли к ее рту.

Бет закрыла глаза. Она обняла его за шею, страстно отвечая на поцелуи, чувствуя, как это волнует его.

— Бет…. — пробормотал он, положил ее на диван и лег рядом. Его руки сжали ее бедра, притянули к себе.

Затем со стоном, еле сдерживаясь и не желая ее обидеть, он заставил себя резко убрать руки и обнял ее за талию.

— Тимми. — Опустив ноги на ковер, Джеймс поднялся.

Бет тоже услышала плач и взглянула на будильник. Семь часов! Не хотелось верить, но уже было утро.

— Рождество, — мягко сказал Джеймс и, протянув руку, помог Бет встать. — Счастливого Рождества, Бет. — Запустив руку в карман джинсов, он достал маленькую коробочку.

Руки Бет дрожали, когда она медленно ее открывала.

— О, Джеймс, оно п-прекрасно, — прошептала она, глядя на изысканное бриллиантовое кольцо.

— Мы с Тимми выбрали его вчера, — небрежно сказал он.

Глаза Бет наполнились слезами, когда Джеймс осторожно вынул кольцо из коробочки и надел его на средний палец ее левой руки.

— У Тимми отличный вкус. — Она засмеялась сквозь слезы. — Ты купил его вчера? Ты уверен в своем решении, Джеймс Феннер?

— Я уверен в своих чувствах, — мягко поправил он.

— А зачем ты ждал до четырех утра, чтобы сказать мне об этом?

Сначала Бет подумала, что Джеймс не ответит, но он пробормотал что-то неопределенное.

— Вообще-то Тимми и я приезжали к тебе днем…

— Да? Но…

— Я увидел, как ты идешь по улице с Дэвидом Ричардсоном, — признался Джеймс, — и так приревновал, что сразу уехал домой.

— О, Джеймс! — Бет мягко засмеялась, ее глаза засветились любовью. — Между мной и Дэвидом никогда ничего не было, кроме дружбы. Никогда никого не было и не будет, кроме тебя.

Секунду Джеймс стоял неподвижно, не дотрагиваясь до нее, не говоря ничего, но выражение его глаз вызвало у Бет головокружение. Затем он медленно притянул ее к себе, и, почувствовав, что она окаменела, взглянул на нее с удивлением.

— Бет, что с тобой?

— Я не купила тебе подарок, — виновато призналась она, посмотрев на яркие упаковки под елкой.

— Никаких носков? — удрученно пробормотал он.

— Никакого одеколона, — печально подтвердила Бет, когда он сильнее обнял ее.

— На это Рождество у меня есть все, чего я хочу, а дальнейшая моя жизнь — это ты, — сказал он хрипло.

— Правда? — неуверенно спросила Бет, ее взгляд остановился на его губах.

— Тимми, — хором напомнили они друг другу и, улыбаясь, направились к двери.

— Я достану его бутылочку. — Джеймс вернулся на кухню.

— Я поменяю подгузники. — Бет пошла в холл.

Разделение труда, подумала она и улыбнулась.

— Поздравь меня, Тимми. Я выхожу замуж за твоего дядю Джеймса! — Бет подняла малыша на руки и обняла. — Ты — первый, кому я об этом сказала, — серьезно добавила она.

Малыш внимательно посмотрел на нее и широко улыбнулся.

Бет удивленно подняла брови. Она увидела взгляд, полный облегчения. Или ей показалось?

ЭПИЛОГ

— Может, я немного повезу, Тим? — спросила заботливо Бет.

— Нет, я сам. — Тимми весь покраснел от напряжения, но решительно вез свой стульчик на колесах по траве. Бет шла рядом с ним, готовая в любую секунду прийти на помощь.

Хэмпстед-Хитс этим воскресеньем был полон отдыхающих, гуляющих и остановившихся на пикник компаний. Все наслаждались теплым июньским солнцем.

Оставив стульчик, Тимми присел на корточки, бережно сорвал маргаритку и серьезно вручил ее Бет.

— Спасибо, милый.

— Поцелуй меня.

Бет послушно наклонилась и поцеловала бархатную щечку.

— Догоним дядю Джеймса? — предложила Бет, заслонив рукой глаза от солнца. Она улыбнулась, глядя на стройную фигуру Джеймса, стоящего в нескольких ярдах с выражением притворной беспечности на лице. Он непринужденно болтал с тремя немолодыми женщинами, обступившими широкую коляску.

— Они спрашивают, кто из них кто, и будь я проклят, если вспомню, — пробормотал Джеймс, нахмурясь, когда подошел к Бет.

Бет вздохнула.

— Я повторяю это для тебя в последний раз, так что слушай внимательно, — строго сказала она. — Один малыш с темными волосами и розовеньким сморщенным маленьким личиком — твой сын.

Джеймс понимающе кивнул.

— А другой малыш с темными волосами и розовеньким сморщенным маленьким личиком — твоя дочь.

— Понятно. — Джеймс выглядел задумчивым.

Бет улыбнулась. «А вот этот человек с темными волосами и поразительными голубыми глазами — мой муж», — добавила она про себя. Тимми заглянул в коляску.

— Два, — сказал он с удовлетворением, будто боялся, что его дядя мог потерять одного из его маленьких кузенов во время прогулки.

— Двойняшки, как тетя Рут и тетя Бэки, — улыбнулась ему Бет и посмотрела на часы. — Каролина забирает Тима в четыре часа.

— Ну, возвращаемся домой? — Джеймс поднял бровь.

Она кивнула. Последний год их домом был просторный коттедж с большим садом, переходящим в парк, поросший густым вереском.

— Поцелуй еще раз, — попросил, сияя, Тим.

Бет нагнулась и исполнила просьбу.

— И меня, — повторил, улыбаясь, Джеймс.

Бет встала на цыпочки и поцеловала мужа.

Загрузка...