Роман с Любовью

Глава 22

Поцелуй был влажным, упоительным и соленым…

Сама не знаю почему, но предательские слезы жгли глаза и катились по щекам, попадая на губы, а потом и в рот. То ли день был слишком трудным, то ли жалела потраченные Романом деньги на загубленные Ворониной обои. В общем, расслабиться не получалось, несмотря на близость желанного мужчины. Именно, желанного, о котором я постоянно думала все последние дни и никак не могла выкинуть его из головы.

Он тоже что — то почувствовал, отстранился и нахмурился.

— Ну — у — у, я так не играю! — заявил Роман.

— К-как? — тут же спросила я.

— А вот так! Тебя целует прекрасный во всех отношениях мужчина, герой — любовник, можно сказать, а ты ревешь! — и он еще ухмыльнулся так знакомо и по — свойски, что обои были забыты. На время, конечно.

— А я и не реву! — попыталась оправдаться, потому что… ну потому что он и правда во всех отношениях и все такое.

— Ревешь, Люба! У тебя губы соленые!

И ведь не поспоришь! Пора переводить тему.

— А ты правда?..

— Что правда? — глаз Роман не отвел, а вот на его губах появилась улыбка. Возможно, даже искренняя, но в данный момент мне это казалось маловероятным.

— Правда, герой? И правда, любовник? — зачем — то переспросила я и сама же смутилась. Стояла и чувствовала, как горят щеки и уши, но Романа вопросы не смутили, а, скорее, раззадорили.

— Умею, практикую, — хохотнул он. — Могу доказать!

И так его слова неоднозначно прозвучали, что вмиг стало горячо, словно теплая волна прокатилась по всему телу, колени ослабели, а сердце так отчаянно застучало, что его пульсацию я ощущала каждой клеточкой.

— Часто? — прозвучало как — то хрипло и глухо. Я даже глаза поднять боялась, опасаясь, что Роман вмиг поймет, что за мысли бродят в моей голове.

О мысли были. Несмотря на то, что мужчины в моей столь недолгой пока жизни до сих пор не случилось, но любознательность дала свои плоды, и предметом я владела. Тьфу! Как о прекрасной стороне отношений между мужчиной и женщиной можно говорить столь скупым и энциклопедическим языком?! Короче, я знала, что бывает горячо, страстно, нежно и даже пару раз в месяц — что такое феерично, но конкретно сейчас робела, как абсолютно неопытная девчонка.

Роман оказался не только прекрасным во всех отношениях, но и очень чутким. По крайней мере, любое изменение в моем эмоциональном состоянии он подмечал и чутко реагировал.

— Эй, ну ты чего?.. — он снова попытался меня поцеловать, а я… отвернулась.

— Прости, но…

— Но? — вопросительно посмотрел на меня сосед.

— Но я не практикую. Вернее, не практиковала. Точнее…

— Просто расслабься, маленькая… — выдохнул Рома, и поцелуй все же состоялся.

Тот самый, как в фильмах про любовь, когда пальчики на ногах поджимаются, глупая душа поет, розовые единороги скачут, а бабочки… Да — да, они селятся внизу живота и шуршат своими крылышками, заставляя задыхаться от наслаждения и гореть от страсти. И еще, отчаянно не хочется, чтобы это состояние полета, а вернее, полнейшего улета, а точнее… Да и это не важно, просто жизненно необходимо чтобы Роман продолжал меня целовать вот так горячо и неистово, каждым прикосновением доказывая, насколько я необходима ему.

— С ума сойти! Люба, ты… У меня слов нет, — прошептал Роман и подхватил на руки, а потом вместе со мной приземлился на диван, отчего тот жалобно скрипнул. А потревоженная Кнопка с возмущенным «мяф» ретировалась в коридор, но почему — то в этот раз меня это не задело. Более того, предавая боевую пушистую подругу, я едва заметила ее уход, полностью отдавшись нахлынувшим чувствам.

Мы снова целовались и целовались, пока я не почувствовала руку Ромки на своей груди, а пятой точкой не ощутила то, чем он, так сказать, умеет и практикует. И ведь, судя по размерам, достойным уважения, ему было чем. Я впечатлилась, смутилась и даже несколько испугалась.

— Люб… Люба… Что случилось, малышка? — тихо позвали меня.

— Ром, понимаешь, я ведь не врала. У меня опыта в таких вещах кот наплакал.

Признаваться оказалось трудно и стыдно. Взрослая же девица и до сих пор девственница. Сейчас почти каждая школьница знает в разы больше моего.

— Знаю, Любаш. Все знаю, но это не имеет никакого значения, понимаешь? Для меня важно, что это ты — самая светлая, самая нежная, самая потрясающая девушка, слышишь?

— Да, — как в тумане отозвалась я, млея от его голоса, слов, прикосновений.

И поцелуи снова были, но на этот раз хмельные, грешные, обнажающие и искушающие. Ромка целовал меня везде, срывая покровы, присваивая, заставляя открыться, отдаться и принять его целиком.

И нет, заставлять меня не пришлось, потому что я сама этого хотела и осознавала каждое свое действие. Даже если потом жизнь все расставит по своим местам, и мы расстанемся, у меня останется воспоминание об этой ночи, проведенной в крошечной квартирке, на скрипучем диване в объятьях любимого мужчины. Любимого? Возможно, но родного точно. Я даже оглянуться не успела, как Тимуров пролез под кожу и пророс, пустив корни в самое сердце. Вырвать его будет проблематично и очень — очень больно.

Никакого стеснения, чувства неудобства или смущения. Дело не во мне, а в Ромке. Он смотрел на меня так, словно я была единственной женщиной на Земле и другой для него не существовало. Когда мужчина смотрит с обожанием и любуется тобой, волей — неволей проникаешься его чувствами, эмоциями, горишь и зажигаешься ответной страстью.

— Хочу тебя… — в губы выдохнул Тимуров.

— Будем практиковать? — спросила я.

— Только очень осторожно, маленькая…