Роман с Любовью

Глава 35

Роман Тимуров впервые за всю жизнь чувствовал себя слабым.

Он никогда еще так не был зависим от женщины. Никогда не мечтал просто обнять или хотя бы коснуться ее волос. Никогда не любил по — настоящему.

А Любу полюбил.

Три последних месяца все мысли были только о ней. Роман запал на нее словно какой — то мальчишка. Но не мог даже поговорить с ней, не то, чтобы встретиться — Шелов не позволял. Да и она сама, наверное, не хотела встречаться с ним, решив, что Тимуров просто использовал ее.

Может быть, если он сделает то, что велел Шелов, он разрешит ему хотя бы поговорить с Любой?

Люба стала его наваждение. Снилась. Порой Роман чувствовал ее запах. А иногда казалось, что Люба рядом. Лежит у него под боком — красивая и уютная. Пару раз спросонья даже пытался обнять, но его рука падала на подушку, и видение рассеивалось.

Черт, он даже спать с другими не мог — не было желания. Да, пытался как — то забыться в женских объятиях, но когда чужие руки касались ремня его брюк, он, понимая, что не чувствует ничего, просто вставал и уходил.

— Ты уже сколько без секса? Как пацан в душе напряжение снимаешь? Или где придется? — спросил как — то Антон перед очередным спаррингом, подначивая Романа. В последнее время тот тренировался, как сумасшедший, до изнеможения. Только это помогало не думать о Любе.

Роман исподлобья глянул на него.

— Саныч, молчи.

— А то что? — усмехнулся Антон.

Тимуров ничего не ответил — показал в зале, нанося удар за ударом. Работал с такой яростной силой, что на татами в итоге оказался Антон. Правда, тот ничуть не обиделся, напротив, обрадовался.

— Теперь видно, что ходишь в зал, — одобрительно сказал он, поднимаясь на ноги. — Но женщину все равно найди. А то, говорят, ты озверел. На подчиненных кидаешься, как цепной пес. Пощади людей, а?

— Я все время думаю о ней, — хрипло сказал Роман, глядя в стену. — Это болезнь?

— Это любовь, — поправил его Антон.

— Она меня ненавидит. Даже видеть не хочет. А я с ума схожу. Как пацан.

— Поясни — ка. Ты хочешь с ней переспать, но не можешь. Или…

— Или, — резко оборвал его Роман. — Хочу, чтобы она была со мной.

— Тогда докажи это. Не ей и не Шелову. Себе, — серьезно сказал Антон и, хлопнув Романа по плечу, пошел в раздевалку. Тот не пошел следом за ним — начал с яростью бить по груше.

Шелов ему все — таки позвонил. Но не по поводу Любы, а по поводу Вайцеховича. Сказал, что хочет провести переговоры, чтобы забрать и поделить бизнес. Иван Шелов был из тех, кто вцеплялся зубами и не отпускал до победы.

— Прилетай, Ромочка, обмозгуем, — с обманчивой ленцой в голосе сказал он. Но за этой ленцой была скрыта жесткость. — И о Любе поговорим.

Услышав ее имя, Тимуров вздрогнул. Но уверенно пообещал:

— Приеду.

Шелов назначил встречу через день, на свой территории, в Сибири, куда Роман добирался на частном самолете. Особняк Шелова находился в нескольких сотнях километрах от крупного промышленного города и был защищен так основательно, что сюда не смог бы прорваться даже ОМОН. Роман знал — это не просто прихоть старика. На своем веку он пережил несколько покушений, а уж сколько организовывал сам — не счесть.

Охрану Тимурова на территорию особняка не пустили. Самого Романа проверили с ног до головы и только тогда провели через кованые ворота.

«Только в задницу не заглянули», — с раздражением подумал он.

Будто под конвоем его доставили к Шелову. Тот ждал не в кабинете, а в одной из гостиных комнат с камином и пушистым ковром под ногами. Сидел за круглым столом и пил чай.

Было видно, что за последнее время он сдал. Однако цепкие, посаженные близко глаза смотрели все так же пристально. Старый матерый волк. Будет вести свою стаю, пока не упадет.

Роман взгляд выдержал. И неожиданно крепкое рукопожатие — тоже.

— Садись, — кивнул на кресло напротив Шелов. — Не обессудь, что не на нейтральной территории. Такие дела привык решать у себя. Вайцехович слишком дерзким стал. Забыл, что делиться надо. Да и дочку мою обидел. Я бы раньше его в Сочи отдыхать отправил с концами, но сейчас времена другие. Сам понимаешь, Ромочка.

Тимуров понимал.

— Сделал все, что я велел? — продолжал Шелов и зашелся в приступе кашля.

Снова кивок. Роман вытащил из дипломата документы и положил на стол. Какое — то время старик, нацепив очки на нос, изучал их. Потом удовлетворенно кивнул.

— Молодец, Ромочка. Передам своим законникам. Пусть хорошо проверят. Знаешь, когда у меня первая ходка была — тут, в Сибири, чалил, — я книжки читал. Попался мне однажды «Крестный отец». И зацепила меня одна фраза. «Один законник с портфелем в руках награбит больше, чем сто невежд с автоматами». Я тогда молодым был, горячим. Все думал — да как так? У кого оружие — тот сильнее. А сейчас, наконец, понял. — Шелов постучал себя пальцами по лбу. — Остальное сделают мои люди. И начнем делить бизнес Вайцеховича.

— Сделают так, как с Любой поступили? — припомнил Тимуров похищение девушки.

— Идиоты ваши столичные уж очень исполнительные попались, — скривился Иван. — По доброму же просил девочку доставить, проявить уважением, они же… Да что говорить, — дернул он шеей и жестко закончил, — Забудь о них. Свое получили ребятушки, за каждую слезинку дочери ответили. Тимочка с ними разобрался. Перед Любой я покаялся, простила она меня. А их я не простил…

Тимуров кинул, меньше знаешь лучше спишь.

Часа два или больше они разговаривали о делах, хотя Роман не мог сосредоточиться на них. Все думал о Любе. Где она, что с ней? Вспоминает ли? Ненавидит?

— Я могу поговорить с Любой? — не выдержав, спросил Роман, когда они закончили.

На лице Шелова появилась недобрая улыбка. Другой бы от такой улыбки впал в ступор, но Тимуров выдержал. Не собирался отступать.

— А ты достоин?

— Мне нужно с ней поговорить, — упрямо повторил Роман. — Я хочу объяснить, как все было на самом деле. Сначала я познакомился с ней — клянусь, совершенно случайно. Потом уже узнал, что она твоя дочь.

Твердым голосом он рассказал Шелову, как все было.

— Не доверяешь — проверь. Я познакомился с ней до того, как ты попросил ее найти. Я банально не знал, что симпатичная соседка — библиотекарша — дочь Хозяина. Вот. — Роман вытащил флешку и положил на стол перед Шеловым. — Тут видео с датами, которые собрали мои люди. Это доказательства моих слов. Сначала мы познакомились, и только потом…

— Достаточно, — оборвал его Шелов. — Вижу, подготовился. Так породниться со мной спешишь?

— Я люблю вашу дочь, — отчеканил Роман. С вызовом.

Шелов усмехнулся.

— Слова, слова… Нет им цены, Ромочка. Только поступки. На что готов, чтобы доказать? — вдруг спросил старик. Его глаза хищно блеснули. Для таких, как Шелов, существовало лишь одно мерило — бабки.

— Твои предложения?

Глубоко посаженные глаза буквально впились в неподвижное лицо Романа. Сканировали насквозь. Изучали. Хозяин думал.

— Отдаешь свою часть бизнеса Вайцеховича, это раз, — наконец, холодно сказал он. — Переписываешь на меня семьдесят процентов своего актива, это два. Уходишь из моего региона, это три.

— Семьдесят процентов моего актива? — усмехнулся Тимуров. — Не слишком ли дешево ты оценил свою дочь?

— Уговорил, голосистый. Восемьдесят, — кивнул Шелов.

— Тоже не так уж и много.

— Тебе мало? — почти одними губами, так тихо, что Роман едва расслышал, спросил Шелов. — Могу и добавить.

Он улыбался, будто зная, что Роман Тимуров не пойдет не такое. Не сможет отдать почти все, что у него было. Иначе ему придется начинать с нуля. И не факт, что поднимется.

Воцарилось молчание. И первым его нарушил Шелов.

— Езжай с богом, Ромочка. Девочка моя к свадьбе готовится. Да не с тобой.

В его голосе сквозила насмешка. Будто Тимуров — пустое место.

С виду Роман оставался спокойным, хотя слова о свадьбе обожгли его, и ярость едва не захлестнула с головой. Но он не смог бы построить бизнес — империю, если бы не владел эмоциями.

«Успокоился. И сделал», — решил он про себя и широко улыбнулся, зная, что сейчас совершит самую великую глупость в своей жизни.

А может быть, подвиг.

— Куда я поеду? А договор? Подписываем все сейчас, к тебе мотаться слишком далеко, а время — деньги.

В глазах Шелова появилось изумление.

— Ты же все потеряешь, дурак, — просто сказал он.

— А я уже потерял, — тихо ответил Роман. — Я ее потерял. Знаешь, а это больно, оказывается. Любить.

— Я ее мать любил, — вдруг сказал Шелов, откинувшись на спинку кресла и глядя куда — то в окно, за которым стало темно. — До сих пор ее лицо помню. Других не запоминал, а ее не смог забыть. Левое крыло, второй этаж, последняя комната по коридору, — вдруг сказал он.

— Что? — нахмурился Роман.

— Она там. Не знает, что ты приехал. Поговори с ней.

— Но договор…

— Я сказал — поговори! — рявкнул Шелов, ненавидя, когда перечат. — Если примет — дам добро. Нет — значит, станет женой другого.

Роман встал и, все еще не понимая, что происходит, пошел искать Любу — разумеется, в сопровождении вооруженной охраны, которая не спускала с него глаз. Шелов остался в гостиной. Как — то по — стариковски сгорбившись, он достал из внутреннего кармана старую черно — белую фотографию. Со снимка на него смотрела красивая молодая девушка, чем — то неуловимо напоминающая Любу.

— Скоро свидимся, родная, — тихо сказал Шелов, касаясь лица девушки. — Мне уже немного осталось. Дочь нашу только достойному отдам. Одной тяжело будет. Уж я-то знаю.