Романтическое предложение

ГЛАВА ВТОРАЯ

Фин заказывала по телефону еду в своем любимом китайском ресторане, не переставая думать о том, как Тревис оценивает ее жилье.

Когда она приехала в «Серебряную Луну», дом Тревиса показался ей гостеприимным и очень милым. Он был будто залит светом любви. А квартира Фин, оформленная хромом и стеклом, казалось бесплодной пустыней, холодной и необитаемой, и была неприлично просторной для одного человека.

А все из-за того, что здесь Фин не проводила больше нескольких часов подряд и никогда не пыталась привнести хоть что-нибудь, отражающее ее собственную индивидуальность.

— Заказ доставят через пятнадцать минут, — сказала Фин, положив трубку. — Хочешь что-нибудь выпить? Я могу приготовить кофе или чай. А в холодильнике, кажется, есть бутылка вина.

— От чашки кофе я бы не отказался.

Тревис повернулся, посмотрел Фин в глаза и улыбнулся. Ее руки покрылись гусиной кожей, а по спине прошла дрожь. Он был, без сомнения, одним из самых сексуальных мужчин, которых она когда-либо встречала. И еще она была уверена, что он не имеет представления ни о том, как красив, ни о том, каким соблазнительным должен казаться женщинам.

Фин внезапно почувствовала, что если сейчас же не окажется подальше от Тревиса, то не удержится и поведет себя как круглая дура. Поэтому она направилась в кухню.

— Надо включить кофеварку.

Фин вовсе не хотелось рисковать еще не устоявшимися отношениями с Джессикой, проявляя вожделение к приемному отцу своей дочери. Честно говоря, Фин вообще было совершенно несвойственно испытывать вожделение к какому-либо мужчине.

— Тебе помочь?

Фин внезапно остановилась, а потом медленно повернулась к Тревису. Он стоял в противоположном углу гостиной, но казалось, что от одного его присутствия пространство стало меньше. Она легко смогла вообразить, какой крохотной будет казаться кухня, если он войдет туда. Кроме того, там от него уже некуда будет скрыться.

— Нет! — Чтобы смягчить столь поспешный ответ, Фин улыбнулась. — Никакого твоего воображения не хватит, чтобы представить меня домашней хозяйкой, но думаю, что уж кофе-то я сумею приготовить без особых проблем. — Помахав рукой в сторону дивана из белого велюра, она добавила: — Это займет всего несколько минут. Почему бы тебе не расположиться поудобнее?

— Что ж, пожалуй.

И снова улыбка Тревиса неожиданным образом подействовала на Фин — ее будто с ног до головы окатило жаркой волной.

Не в силах пошевелиться, Фин смотрела, как Тревис снимает свою широкополую шляпу, движением плеч высвобождается из пальто и бросает оба предмета на спинку кресла.

По правилам этикета, которые мать внушала Фин много лет, следовало подойти, взять шляпу и пальто и повесить их в шкаф. Но когда Тревис расстегнул манжеты своей рубашки из шамбре и начал закатывать рукава, открывая загорелые, мускулистые руки, Фин решила, что уже пора вспомнить старую пословицу «береженого Бог бережет», собралась с силами, повернулась и пошла готовить кофе.

Одного только воспоминания об этих руках, которые так нежно обнимали ее той ночью, было достаточно, чтобы заставить ее сердце бешено биться, а дыхание стать хриплым и прерывистым. Та ночь, наполненная страстью, была чистым, светлым волшебством.

Уже больше месяца Фин изо всех сил пыталась забыть об этом. Но безуспешно.

Ее била такая дрожь, что она едва не просыпала кофе на пол.

— Ты должна взять себя в руки, — пробормотала она.

— Ты что-то сказала? — тут же отозвался Тревис.

— Нет, просто говорю с сама с собой.

Закрыв глаза, она покачала головой. Что с ней происходит? Она работает главным редактором одного из известнейших в мире журналов мод. В зале заседаний ей достаточно лишь взглянуть или поднять бровь, чтобы заставить любого сотрудника подчиниться себе. Так почему же в присутствии Тревиса ей все время кажется, будто она единственная в мире женщина, которая настолько глупа, чтобы свои романтические желания приносить в жертву карьере?

Только несколько месяцев тому назад она начала понимать, что ее карьера вовсе не так важна для нее, как казалось когда-то. Это началось, когда она узнала, что Джессика Клейтон — ее дочь. А после встречи с Тревисом Фин получила представление о том, чего лишила себя ради превращения «Обаяния» в журнал мод, пользующийся мировой славой.

Когда Фин была молодой, то не хотела ничего иного, как быть женой и матерью, иметь собственную семью. Но та мечта рассыпалась в прах, поскольку Патрик отверг отчаянные мольбы Фин, вынудил ее отдать Джесси для удочерения и запретил Фин даже издали видеть отца ее дочери.

Она не смогла ни простить Патрика, ни превозмочь горе от расставания со своим ребенком.

После того, как она возвратилась из Канады, из женского монастыря, куда родители отослали Фин, чтобы скрыть ее «позор» от светских и деловых знакомых, она с головой ушла в учебу и потом в работу, пытаясь успокоить свою боль.

Но этого ей не удалось. Годы шли, а Фин оставалась одинокой и бездетной, отдавая все больше и больше сил своему журналу.

Она тяжело вздохнула.

— С тобой все в порядке?

Услышав голос Тревиса, Фин едва не подпрыгнула от неожиданности. Повернувшись, она увидела, что он стоит, прислонившись плечом к двери, как стоял днем у нее в офисе.

— Конечно! А что может случиться?

Он оттолкнулся от двери и направился к Фин.

— Ты стояла и так смотрела в пространство, будто твои мысли витали в миллионе миль отсюда.

Покачав головой, она повернулась, чтобы включить кофеварку.

— Просто я размышляла о последних бухгалтерских данных «Обаяния», — быстро солгала Фин. — Если мы, то есть мои сотрудники и я сама, будем достаточно упорно трудиться, то еще сможем обогнать моего брата Шейна и его журнал «Успех».

— Что-то мне не верится.

— Ты не веришь, что мы сможем победить?

Он пожал плечами.

— Я не могу судить, победишь ты или нет. Я имел в виду другое. Такой отсутствующий взгляд бывает у того, кто переживает, что его любимая лошадь повредила ногу. А те, кто беспокоятся о выигрыше в каком-то соревновании, выглядят совсем иначе.

Качая головой, Фин засмеялась, надеясь, что ее неискренность не будет заметна.

— Я никогда не ездила верхом, и уж тем более у меня не было своей лошади. И с лассо я не умею управляться.

— Ты никогда не ездила верхом? — потрясенно переспросил Тревис.

Радуясь тому, как легко ей удалось сменить тему, Фин опять покачала головой.

— Никогда. Разве что качалась на игрушечной лошадке, когда была маленькой. Но это не считается.

Тревис многообещающе улыбнулся. Новая жаркая волна охватила Фин, и все ее тело будто зазвенело.

— Когда ты в следующий раз приедешь в «Серебряную Луну», я, наверное, должен буду научить тебя не только водить машину.

Фин с трудом сглотнула, пытаясь не думать и о многих других вещах, которым он мог бы научить ее. Почему-то ни одна из этих вещей не была связана ни с лошадьми, ни с машинами…

Стук в дверь избавил Фин от необходимости придумать такой ответ, какой не выдал бы ее сокровенных мыслей.

— Думаю, доставили наш обед, — объявила она.

— Почему бы тебе не накрыть на стол, пока я буду расплачиваться с посыльным? — спросил Тревис.

Он до сих пор не мог сообразить, как получилось, что он принял приглашение Фин поужинать у нее дома. Когда он был рядом с Фин, ему казалось, будто в обществе этой красавицы сексуальность разлита в воздухе. Тревису было достаточно лишь вспомнить о том, как той ночью Фин отвечала на его ласки, и он уже не мог думать ни о чем другом.

Но каким бы сильным ни было притяжение между ними, каким бы прекрасным ни был секс, Тревис понимал, что совместного будущего у них не могло быть. Фин Эллиотт была не только биологической матерью Джесси, но и женщиной, отдававшей все свои силы работе. Кроме того, она была женщиной городской. Ее жизнь, наполненная блеском и очарованием, совсем не была похожа на ту простую сельскую жизнь, которую он вел на просторах «Серебряной Луны». Она посещала торжества, и модные ночные клубы манили ее. Он же ездил на аукционы скота или отдыхал в местном баре, наслаждаясь холодным дешевым пивом.

Заплатив посыльному, Тревис глубоко вздохнул. Самое хорошее, что он мог бы сделать для спокойствия своего духа, — удалиться от искушения, каким для него была Фин Эллиотт. Он отнесет еду в столовую, придумает оправдание и возвратится в свою гостиницу. А там примет душ, самый холодный за всю свою жизнь.

Или закажет в номер ведро льда.

Но несколько секунд спустя одной теплой улыбки Фин оказалось достаточно, чтобы он забыл все свои решения и сел за стол напротив нее. Фин уже вытаскивала из пакета белые картонные коробки с красными китайскими иероглифами. Их оказалось шесть. А еще в пакете были контейнеры из пенопласта и маленькие свертки, упакованные в вощеную бумагу.

— Сколько же ты заказала? — в недоумении спросил Тревис.

Фин прекратила возиться с крышками коробок и смущенно усмехнулась.

— Почему-то все казалось таким аппетитным. — Она прикусила нижнюю губу. — Но, возможно, я немного перестаралась.

— Похоже, тут хватит еды на целую армию. — Посмеиваясь, Тревис взял одну из коробок. — К твоему счастью, у меня всегда здоровый аппетит.

— Обычно я слежу, сколько чего ем, но в последнее время почему-то все время чувствую волчий голод, — объяснила она, накладывая себе полную тарелку рассыпчатого риса.

Они ужинали в молчании, но на еду Тревис обращал мало внимания. Во рту у него становилось сухо, как в пустыне, каждый раз, когда он смотрел, как деликатно Фин обгрызает ребрышки. Но когда она слизывала с пальца последние следы соуса и ее палец скрылся между губами — губами, которые было так сладко целовать! — его сердце едва не остановилось.

— Было вкусно, — заявил он, когда несколько минут спустя они расположились на диване, чтобы выпить кофе.

По правде говоря, он и понятия не имел, что съел, а вкуса и подавно не заметил. Но что делать? Не мог же он признаться, что так засмотрелся на Фин, что забыл даже собственное имя!

— Мне жаль, что ты сегодня остался без стейка, — сказала она извиняющимся тоном.

— Это неважно. В «Лимонном гриле» мне все равно бы не понравилось.

— Из-за того, что тебе не удалось провести время с Джесси?

— Нет, не из-за этого. — Покачав головой, Тревис усмехнулся и вытянул руку вдоль спинки дивана. — Я уже не мог выносить навязчивость того официанта.

— Да уж, он слишком старался угодить! — расхохоталась Фин.

Услышав ее восхитительный смех, Тревис мгновенно забыл о том парнишке и, кивнув, указательным пальцем коснулся шелковистых прядей ее темно-рыжих волос. Медленно перемещая руку, чтобы нежно погладить атласную кожу у нее на шее, он почувствовал, как Фин задрожала. Это было едва заметно, но ошибки не было — она чувствовала такое же непреодолимое притяжение к нему, как и он к ней.

Тревис посмотрел на Фин, и она закрыла глаза и откинулась на спинку дивана.

— Ты ведь уже догадался, что затеяла Джесси сегодня вечером?

Обняв рукой изящные плечи Фин, Тревис притянул ее ближе к себе.

— Наша дочь хочет сделать так, чтобы мы с тобой были вместе.

— Мне тоже так кажется.

Голос Фин прозвучал мягче, чем обычно, и Тревис почувствовал, что она затаила дыхание.

— Джес уже давно пытается наладить мою жизнь. — Он усмехнулся. — Еще до ее переезда сюда она не раз упрекала меня, что я скрываюсь от людей с того дня, когда умерла моя жена.

Фин кивнула:

— А меня она даже обвинила в том, что я так много работаю, чтобы ни с кем не вступать в отношения.

— Неужели? — Поняв, что Фин могла бы быть оскорблена его вопросом, он покачал головой и поспешил добавить: — Конечно, я понимаю, что это вовсе не мое дело.

— Нет, все в порядке. — Она открыла глаза. — Я не ссылаюсь на карьеру, чтобы оправдывать свои неудачи. Просто я не способна к отношениям. — Фин улыбнулась. — Раз уж мы говорим начистоту, то что скажешь о себе? Какое у тебя объяснение?

Он не знал, как ответить. Ему потребовалось несколько лет, чтобы пережить горе и, наконец, признать, что у него больше нет жены. Однако в его возрасте казалось смешным снова искать подругу и ходить на свидания. И если сказать правду, он действительно не хотел тратить силы на заведомо бесплодные попытки.

— Наверное, кому-нибудь может показаться, что я прячусь от жизни. — Тревис пожал плечами. — Но на самом деле я просто до сих пор не знаю, как справляться с тем, что я снова одинок. А начинать серьезные отношения с женщиной я больше не хочу. Я встретил Лорен тридцать лет тому назад, когда мне было девятнадцать, и мы не расставались до дня ее кончины. Едва ли у меня остались какие-то представления о том, как вести себя на свидании. Кроме того, за столько лет правила игры здорово изменились.

Фин улыбнулась.

— Должна сознаться, что этих правил я никогда как следует не знала.

Когда Тревис встретился с ней взглядом, то подумал, что вряд ли у Фин были проблемы со свиданиями. Да и с мужчинами тоже. Скорее всего, они просто выстраивались в очередь с одного конца города до другого в ожидании намека, кого же из них она пожелает осчастливить своим обществом.

— Думаю, все гораздо лучше, чем тебе кажется, дорогая.

Продолжая всматриваться в красивые изумрудные глаза Фин, Тревис почувствовал, что не может больше удерживать себя. Он наклонился и прикоснулся губами к ее прекрасным губам, собираясь ограничиться простым дружеским поцелуем. Но когда она поцеловала его в ответ, ощущение ее отзывчивых губ вызвало такую радостную волну в его душе, что он, не думая более ни о чем, превратил поцелуй в нежный и страстный.

Твердые губы Тревиса прижались к ее губам с такой нежностью, что слезы подступили к глазам, и Фин почувствовала, что внутри нее зародилось удивительное теплое чувство и расцвело, как волшебный цветок под лучами ласкового солнца. Это чувство быстро заполнило каждый уголок ее существа. За все тридцати восемь лет своей жизни она ни разу не испытала ничего подобного. Да и никто никогда не целовал ее так нежно и страстно. Уже не думая о том, что они играют в игру, которая может привести к катастрофе, — не думая даже о том, что ее отношения с Джесси могут разрушиться, — Фин без тени сомнения прижалась к Тревису всем телом, обняв его за плечи. Может быть, она уже сошла с ума, но ей так хотелось наслаждаться силой его чувств и желания!

Когда его губы скользнули на ее нижнюю губу, Фин показалось, будто кровь в ее жилах превратилась в теплый мед. Ее дыхание задрожало, и губы ее открылись навстречу его губам. Малейшие детали той ночи, которую они провели на ранчо, всплывали в ее памяти, пока он снова и снова целовал ее. На душе стало радостно и легко, и Фин, отвечая на поцелуи, всей кожей чувствовала легкие покалывания.

Она никогда не считала себя чувственной женщиной, но объятия Тревиса творили с ней чудеса. Его едва слышный, глухой стон и то, как напряглись его руки, заставили ее ощутить себя желанной женщиной, для которой нет преград в любви. Фин прижалась к широкой груди Тревиса, и еще одна жаркая волна окатила ее.

Ей хотелось, чтобы это блаженство длилось вечно.

Желание, сладкое и чистое, заполнило каждую клеточку ее тела. В этот миг Тревис отстранился от ее губ, а потом проложил дорожку из поцелуев по ее шее. Фин задрожала от восхитительных ощущений, и тихий стон сорвался с ее губ.

— Вели мне остановиться, Фин. Вели мне убираться к черту, пока все не зашло слишком далеко!

В его хрипловатом голосе Фин услышала такое же сильное желание, как и то, во власти которого была сама.

— Не думаю, что я… что я смогу сказать это, — призналась она.

Его тихий смех заставил ее снова задрожать от желания.

— Тогда у нас могут случиться неприятности, дорогая. Я не уверен, что у меня хватит сил поступить, как полагается джентльмену, и уйти самостоятельно.

— Ты прав. Это действительно большая проблема, потому что я не хочу, чтобы ты поступал, как полагается джентльмену, — вырвалось у нее прежде, чем она успела обдумать свои слова.

Тревис глубоко вздохнул.

— Я так и не смог забыть ту ночь в октябре, когда ты приезжала на ранчо.

— Я тоже.

— Не знаю, как это возможно, но сейчас я еще сильнее хочу быть с тобой, чем тогда.

Дыхание Фин замерло на миг, а сердце пропустило удар, когда рука Тревиса переместилась на ее талию.

— Это… это какое-то безумие.

— Какое-то безумие, — повторил он, и его руки легли ей на грудь.

— Я… я же сказала тебе, что не способна к отношениям, — напомнила она.

— Помню. А я тебе сказал, что не хочу начинать серьезные отношения. Но я помню, как это прекрасно — заниматься с тобой любовью, и я хотел бы сделать это снова.

— Без обязательств?

Он кивнул.

— Как говорят у нас в Колорадо, ворота мы давно открыли, и лошади убежали. И что теперь может быть плохого, если мы с тобой в последний раз проведем ночь вместе?

Положив голову ему на плечо, Фин изо всех сил постаралась напомнить себе все проблемы, которые возникнут, если она останется с этим мужчиной. Но не смогла вспомнить ни одной.

А если быть честной, то даже и не хотела вспоминать.

Чтобы не дать себе шанса передумать, Фин встала и протянула руку Тревису. Он тоже встал, взял Фин за руку, и в его невероятно синих глазах появилось обещание неземного блаженства.

— В последний раз проведем ночь вместе, — повторила его слова Фин, ввела Тревиса в свою спальню и закрыла дверь.