Роза алая, роза белая

Глава первая

Лондонский Тауэр

- Я буду ждать до восхода луны, не больше. Клочковатый туман, повисший над Темзой, приглушил голос лодочника. Единственный пассажир согласно кивнул, но не ответил, плотнее кутаясь в тяжелый черный плащ, защищавший его от ночного холода. Дорогая шерстяная ткань ниспадала свободными складками, скрывая возраст и пол, а низко опущенный капюшон не давал возможности увидеть лицо. Однако лодочник угадал больше, чем ему полагалось, - только женская дерзость, если не отчаяние, могла заманить человека ночью в такое место.

Правда, и времена были отчаянные. Недавнее безуспешное восстание Алой розы Ланкастера жестоко подавлено. И хотя Белая роза Йорка в лице короля Эдуарда снова безраздельно господствовала над Англией, неспокойный воздух все еще, казалось, пропитан был запахом мятежа.

Лодка с потушенными огнями бесшумно скользила вдоль стен Тауэра и, наконец, остановилась у ворот, тихо покачиваясь на волнах. Тонкая белая рука появилась на мгновение из прорези плаща и опустила монету в протянутую ладонь лодочника.

- Поторопитесь, миледи, - прошептал лодочник, и упрятавшаяся в плащ особа отпрянула, но, быстро справившись с изумлением, ступила на каменную пристань, смутно вырисовывавшуюся на более темном фоне крепости. Секунду спустя туман поглотил черный плащ, и закутанная фигура слилась с мрачными стенами Тауэра. Лодочник, забыв о любопытстве и не настроенный тешиться своей догадливостью, оттолкнулся веслом от пристани и поспешил укрыться под покровом колеблющегося тумана.

Женщина, крадучись, обогнула выступ огромной стены. Ее тихие шаги заглушались плеском волн по камням. Далекий вопль пронзил тишину. Крик боли. Женщина замерла, затем быстро перебежала мощеный внутренний дворик и трижды постучала в массивную дубовую дверь. Ее ждали. Засов уже был отодвинут, и дверь беззвучно приотворилась на свежесмазанных петлях, принимая тайную посетительницу, затем грозно закрылась за ее спиной.

- Не снимайте капюшон, - раздался грубый шепот.

Заслонка фонаря со скрипом поднялась, и тени отступили. Привратник, смуглый жилистый мужчина с шишковатым носом, настороженными и в то же время безразличными глазами, взял предложенную монету и, не глядя, сунул ее в карман, затем повел посетительницу по сырому каменному коридору. Поднявшись по ступеням, он повернул направо к винтовой лестнице, ведущей на верхний этаж башни. Закутанная в плащ фигура не отставала. Они оказались на узкой площадке перед запертой на засов дверью, со скользящей панелью над маленьким глазком. Зыбкий свет фонаря вспыхнул на латах стражника, мирно похрапывающего на полу.

- Не тревожьтесь. Он спит и пока не проснется. Но у вас всего несколько минут. Я постучу, как только он зашевелится.

Тюремщик отодвинул засов. Посетительница скользнула внутрь и остановилась на пороге, ослепленная ярким светом. Большой подсвечник стоял в центре покрытого скатертью стола, на серебряных блюдах - остатки обильного ужина. Вельможа в богатой бордовой одежде задумчиво сидел за столом с золоченым кубком в руке. Он был высок и хорошо сложен. Белокурые локоны и ярко-синие глаза свидетельствовали, что в жилах его течет королевская кровь. Именно блеск этих синих глаз отвлекал внимание от слабого распутного рта, неожиданного на таком молодом и красивом лице.

По его знаку слуга немедленно удалился в соседнюю комнату. Молодой человек поднялся и подошел к посетительнице.

- Вы должны простить меня, дорогая. Как видите, я не собирался принимать сегодня гостей. - Узник изящно поклонился, как бы насмехаясь над грозными обстоятельствами. - Или мне следует сказать, что я тронут вашей заботой?

Он протянул руку, сдернул капюшон и удивленно открыл рот, увидев тонкое лицо, массу сверкающих огненно-золотых волос, убранных под черную шелковую сетку, и огромные аквамариновые глаза.

- Моргана!

Единственное слово сорвалось с его уст. Он явно не ожидал увидеть свою жену.

Преодолевая дрожь в коленях, Моргана прошла к столу, вынула из-под плаща маленький сверток и молитвенник в темном шелковом переплете и трясущимися руками положила их на стол.

- Я кое-что принесла, Робин. Этот плащ, что сейчас на мне, я тоже оставлю здесь, чтобы вам было теплее. Весна не спешит в Англию в этом году.

Она сбросила тяжелый, подбитый мехом плащ, оставшись в более легком, из простой зеленой шерсти, и окинула комнату быстрым взглядом. Темница была скудно обставлена, с узкой прорезью вместо окна, однако не так ужасна, как она себе представляла. На соломенном тюфяке лежала перина, вдоль стены стояли резные сундуки, а на маленьком столике - шахматная доска с фигурками из слоновой кости и эбенового дерева. Судя по остаткам еды, узника недурно кормили. Она опасалась худшего.

Робин следил, как жена изучает его тюрьму, затем поклонился с очаровательной беспечностью, завоевавшей ему так много честных сердец.

- Добро пожаловать в мое королевство, миледи Хартли. Хоть и не такое большое и богатое, каким я жаждал управлять, зато на него больше никто не претендует.

Моргана не обратила внимания на его саркастический тон.

- Я вижу, с вами хорошо обращаются.

- Изменников королевской крови голодом не морят. - Его губы горько скривились. - Вероятно, Эдуард помнит, что по знатности я не уступаю ему. Однако сейчас речь не про него. Будьте добры назвать причину, по которой вы оказали мне честь своим визитом. Моргана печально посмотрела на него.

- Странно слышать от мужа такое. Я здесь потому, что, несмотря ни на что, я все еще ваша жена.

Для нее ответ был очевиден, ведь девиз ее семьи - «Преданность до смерти». В то время как Робину прекрасно подходили слова, начертанные на гербе рода Хартли: «Хочу и беру».

- Если вы скажете, в чем нуждаетесь, я постараюсь принести это в следующий вторник.

- Так, значит, вы не слышали? - Он напряженно смотрел на нее. - Странно, что столь пикантная новость до тюрьмы добралась быстрее, чем до наперсницы короля.

- Новость? Какая?

- Эдуард, мой дорогой кузен, подписал мне смертный приговор. Завтра в полдень я встречусь с госпожой Плахой на Тауэрском холме.

Моргана не сразу поняла смысл слов Робина и молча смотрела на него.

- Какой поэтичный конец, - продолжал он. - Нас обвенчали по приказу короля, а теперь нас разведет меч его главного палача. Или мне, как изменнику, положен топор? В любом случае я надену новый алый дублет1 - под цвет собственной крови.

Моргане стало дурно.

- Не шутите над этим, Робин! Здесь какая-то ошибка. Эдуард сказал бы мне…

Лицо Робина злобно вспыхнуло.

- Вы всегда любили его, не правда ли? В других обстоятельствах ваша преданность была бы даже трогательна.

- Вы забываете, что Эдуард не только мой государь, но и опекун. И, если уж говорить о преданности, я всегда была верна своей супружеской клятве.

- Неужели, дорогая? Как мило. Ибо я не могу похвастаться тем же. Но ведь я и не скрывал своих измен.

Как часто случалось прежде, Моргану больно задело его пренебрежение, и, несмотря на добрые намерения, с которыми она пришла сюда, она вспылила:

- Вы бы не оказались здесь, Робин, если бы ваш меч был таким же острым, как ваш язык.

- Тогда давайте помолимся, чтобы топор палача не уступил в остроте моему языку.

- Простите мои необдуманные слова, Робин. Пожалуйста, простите меня.

Робин отошел к узкой прорези, заменяющей окно, всего в один фут высотой и два дюйма шириной, и уставился на темное небо.

- Две звезды. Мое маленькое королевство удвоилось. Раньше я видел только одну. А послезавтра увижу все… а может, и ни одной. Как вы думаете, в аду есть звезды?

- Простите, Робин, - уныло повторила Моргана.

Он резко повернулся к ней, и впервые в его лице не было ни лукавства, ни насмешки.

- Это я должен просить прощения. И не только за слова, но и за многое другое. Я всю жизнь жаждал власти и удовольствий, и вот куда это завело нас обоих…

Робин подошел к жене и положил руки на ее плечи, с несвойственной ему серьезностью заглянув ей в глаза. Что он увидел там? Осуждение? Прощение?

Их брак был сделкой, принесшей Робину прекрасные уэльские земли Морганы, а ей - его защиту. Разумный и выгодный контракт. По крайней мере, так считал король Эдуард. Вначале Моргана надеялась создать семью на пепелище собственных надежд и мечтаний, но Робин прямо из ее постели отправился в объятия любовницы. Он потратил доходы от ее владений на подготовку мятежа и чуть не оставил ее нищей, поскольку обычно человека, приговоренного к смертной казни за измену, лишали всех гражданских и имущественных прав. И теперь, похоже, для него настал момент пожинать плоды своего честолюбия.

Пальцы Робина впились в ее плечи.

- Надеюсь, в следующий раз Эдуард подберет вам лучшего мужа.

- Я никогда больше не выйду замуж. Предпочитаю монастырь.

Он продолжал, как будто не слыша ее:

- Поймите, если я не был таким мужем, какого вы заслуживаете, то просто потому, что любил другую и хотел жениться на ней.

- Я знаю, - тихо сказала Моргана.

- Да, вы знаете, что я хотел жениться на леди Анне. Но вы не знаете, как мучительно желать одну женщину, а жениться на другой.

Ее глаза засверкали, и гнев победил осторожность.

- Вы думаете, только вы любили?

В другое время и в другом месте выражение его лица могло бы показаться комичным. Робину никогда в голову не приходило, что и Моргана отнюдь не в восторге от их союза. Он был явно обескуражен и осваивал это открытие, не очень лестное для его мужской гордости.

- Во всяком случае, вы были мне лучшей женой, чем я вам - мужем.

Воцарилось молчание. Робин взял графин со стола и налил вина в свой пустой бокал.

- Вы не назовете мне его имя? - спросил он, не глядя на нее.

- Теперь это не имеет значения. Он женился на другой. Он мертв.

Она с удивлением обнаружила, насколько правдивы ее слова. Старая боль, которая так долго была частью ее существования, прошла.

Робин поставил бокал. Его мысли уже текли в другом направлении.

- Удивительно, что вы все еще при дворе. Не разумнее ли было удалиться в ваши уэльские земли до окончания этого неприятного дела?

Моргана покраснела.

- Меня привезли ко двору пять недель назад, как «гостью» короля. Предосторожность. Они хотели убедиться в том, что я не вынашиваю вашего наследника.

- И все же он вам дозволил этот визит?

- Он не дозволил.

Долгое молчание, встретившее ее ответ, показало меру его изумления.

- Вы ослушались приказа короля? Она гордо подняла голову.

- Я поклялась вам в верности и не нарушу свою клятву. И я надеялась уменьшить пропасть между нами.

На этот раз пауза была еще длиннее. Странно, думал Робин, как плохо он знает свою жену после трех лет брака. Правда, они провели вместе меньше шести месяцев. Он взял ее правую руку и поднес к губам.

- Ах, Моргана, знать бы нам друг друга получше!

Она искала в его глазах прежний сарказм и не находила ничего, кроме смятения чувств и проблесков уважения. Легкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

- Я должна идти.

Она высвободила руку и достала маленький флакон из горного хрусталя с мерцающей темной жидкостью. Последние недели она хранила его для себя, хоть и понимала в глубине души, что ей опасаться нечего.

Моргана протянула флакон, не в силах вымолвить ни слова. Но слова оказались ненужными. Робин удивленно поднял брови.

- Вы предусмотрели даже это, - сказал он, беря флакон. - Яд очень сильный?

- Недостаточно, чтобы… избавить вас от палача, зато… вы не почувствуете ни боли, ни страха.

Хрустальный флакон мерцал на ладони Робина: снаружи блеск, внутри - горечь. Избавляющая от мук. Он склонил голову, изучая его, словно бесценное сокровище. Затем его плечи распрямились, и он протянул обратно ее дар. Улыбка преобразила его лицо.

- Благодарю вас, но я обойдусь без обмана. Вы пренебрегли королевским приказом, чтобы принести мне утешение, и этим вдохнули в меня мужество. Я умру достойно.

Он снова поднес ее руку к губам и поцеловал, затем вдруг заключил в объятия и поцеловал долгим поцелуем - прощальным. Моргана не чувствовала ничего, кроме горя и удивления, хотя впервые Робин поцеловал ее, не воображая, что целует другую женщину.

Он резко отпустил ее.

- Будьте счастливы, Моргана.

Она поспешила к двери и, оглянувшись, увидела, что Робин все еще смотрит ей вслед. Встревоженный тюремщик встретил ее словами:

- Мы должны быть начеку. В Тауэре чужие. Люди короля.

Если он и заметил, что ее плащ теперь не черный, а темно-зеленый, то ничего не сказал. Возможно, подумала Моргана, тусклый свет меняет цвета. Тюремщик повел ее вниз, не оглядываясь. Моргана шла на ощупь, ослепленная непролитыми слезами. Она не могла любить Робина, но ей было его искренне жаль.

Как только они достигли коридора первого этажа, тюремщик остановился так резко, что Моргана чуть не уткнулась ему в спину. Он молча протянул руку, и она вложила в нее маленький, туго набитый кошелек, мгновенно исчезнувший в складках его кожаного жилета.

- Здесь наши пути расходятся, миледи. Держитесь стены. Когда она кончится, сделаете десять шагов вперед, потом два налево - и найдете дверь. Она не заперта.

Не успела Моргана возразить, как он погасил фонарь и исчез. Долгие секунды Моргана стояла в сыром коридоре, смахивая слезы с ресниц, ожидая, когда ее глаза свыкнутся с темнотой. Жуткий могильный мрак окутал ее. Господи, я бы все на свете отдала за фонарь, подумала она.

Моргана нащупала в темноте сырую стену и пошла вперед. Паутина облепила ее пальцы, и она отерла их о плащ. Когда она добралась до конца стены, ладони ее были мокрыми, а над верхней губой выступил холодный пот. Рядом послышался тихий писк, за стеной кто-то скребся. Моргана вспомнила слухи об узнике, до скелета объеденном крысами.

Она бросилась бегом по коридору, в страхе забыв об осторожности. Где-то слева в бездонной тьме капала вода. Что, если этот узкий тоннель затопляется приливом? Булькающий звук приблизился. Теперь Моргана бежала еще быстрее. Дверь уже должна быть совсем близко.

И тут она наткнулась на что-то твердое и большое и чуть не задохнулась от ужаса.

Чьи- то руки сомкнулись вокруг нее, как железный капкан, и мозолистая ладонь зажала ей рот.

- Я поймал его! Дайте фонарь! - резко скомандовал мужской голос.

Свет ослепил Моргану, как вспышка фейерверка. Кто-то захихикал за ее спиной.

- Это не он, ваша милость! Это баба!

Ее щека была вжата в куртку, кажется парчовую, но она чувствовала под тканью твердые звенья кольчуги. Пальцы, сжимавшие сначала ее рот, ухватили теперь за подбородок и так подняли ее голову, что ей невольно пришлось взглянуть в лицо человека, пленившего ее. Колеблющийся свет мерцал на белокурых волосах и суровом лице с резкими чертами. Синие, как индиго, глаза над широкими скулами пристально рассматривали ее, явно не узнавая.

Но Моргана узнала его мгновенно. Она видела его издали много раз, хотя никогда - лицом к лицу: Ранульф Датчанин, прозванный Золотым Рыцарем. Соратник и близкий друг короля.

Ранульф понятия не имел, кого держит в руках. Он видел только бледное испуганное лицо, побелевшие губы и морщины вокруг покрасневших глаз. От пыли и паутины волосы женщины казались серыми, а резкий контраст света и тени старил ее и придавал изможденный вид.

- Почему вы бродите в темноте? - резко спросил Ранульф, не отпуская ее. У Морганы трещали ребра, и не хватало воздуха для ответа. Он сжимал ее все крепче. - Заблудились? Вы что, проглотили язык?

- Пожалуйста… я не могу дышать, - хрипло прокаркала она, и Ранульф слегка ослабил хватку. Моргана благодарно вздохнула. - Пустите меня, умоляю вас, сэр…

Она вовремя осеклась, не выдав, что узнала его.

- Все-таки извольте объяснить, что вы делаете в Тауэре в такой час. Вас послала с поручением хозяйка или вы сами что-то задумали?

Моргана почувствовала облегчение - он принял ее за горничную - и поспешила воспользоваться его ошибкой, подпустив дрожи в голос.

- Добрый господин, я… я не замышляю ничего плохого. Я навещала своего… своего любимого.

Ранульф засмеялся.

- Должно быть, он поблажек не делает, коли заставил вас явиться в такую холодную ночь.

Еще один мужчина громко рассмеялся, и напряжение спало. Хватка Ранульфа стала еще слабее.

- Отправляйтесь домой в свою постель, здесь сегодня не очень уютно. А в будущем пусть ваш любовник суетится сам. Это гораздо безопаснее.

Он резко отпустил Моргану, и она, не оглядываясь, бросилась к двери. Вопреки ее страхам, дверь оказалась незапертой и легко открылась. Она выскользнула во двор.

Туман сгустился и казался непроницаемым и твердым, как камень. Только слабое просветление над головой говорило о том, что поднялась луна. Моргана поспешила к пристани, не обращая внимания на шум за спиной.

- Подождите! Эй! Задержать эту женщину! - закричал капитан стражи, сбегая с лестницы.

Ранульф вышел во двор, за ним остальные, но видимость была слишком плохой. Послышался шорох весел с реки, усиленный и искаженный туманом.

- Слишком поздно, капитан. Ваша пташка упорхнула. Кто она?

- Я только мельком увидел ее из окна, но похоже, это была леди Моргана Хартли, жена приговоренного изменника. Если король услышит об этом…

Ранульф помрачнел.

- Узник на месте?

- Да.

Капитан вспотел, несмотря на холод и сырость.

- Значит, ничего страшного не случилось. Завтра Хартли будет казнен, а кого волнуют дела мертвеца? Лучше проверьте охрану башни.

- Благодарю вас, сэр Ранульф.

Они расстались. Капитан - испытывая облегчение, а Ранульф - удивляясь, как молодого красавца лорда Роберта Хартли угораздило жениться на такой дурнушке, к тому же староватой. Несомненно, богатая наследница. Это все объясняет. Негромко насвистывая, он отправился восвояси. В конце концов, какое ему до бедняжки дело!

Король раскинулся в кресле во главе стола, стоявшего на возвышении. Музыканты играли на закрытой галерее, танцоры кружились по залу, жонглеры подкидывали в воздух кожаные шары, а мимы прыгали у стен.

- Жизнь прекрасна, - изрек Эдуард, не обращаясь ни к кому конкретно.

Ранульф, в красном бархатном дублете и облегающих темно-синих штанах, сидел за высоким столом по правую руку короля и оглядывал гостей с возрастающим раздражением. Он с радостью обменял бы роскошный придворный костюм на кожу и латы. Нежный свет мерцал на сапфирах широкой золотой цепи, и не одна придворная дама думала о том, что его синие глаза сверкают ярче драгоценностей.

- Балладу! Мы хотим послушать нежную балладу о преданной любви! - крикнул Эдуард, когда музыка смолкла. Ласкающий свет факела отражался от желтого атласа королевских одежд, золотого с бриллиантами оплечья с эмблемой в виде сверкающего солнца.

Хотя королева, ожидающая очередного ребенка, удалилась от придворных развлечений, веселые празднества, следующие за великим постом, не прекращались. Роскошные гобелены на стенах, сарацинские ковры на полах, золотая и серебряная посуда, шелковые наряды пажей, парча и золото костюмов придворных создавали непередаваемый узор цвета и света, соперничающий с прекрасными оконными витражами. Воздух был насыщен густыми ароматами - духов, пряностей, разнообразных блюд и сластей вечернего пира.

Эдуард никогда не уставал от празднеств, танцев, любовных интриг, но его приятель, не созданный для придворной жизни, давно пресытился развлечениями. Музыкант тронул струны лютни, и волнующая баллада разбередила в душе Ранульфа старую боль. Подперев рукой голову, он пристально смотрел в затененную галерею. Давным-давно, в Ирландии, он учился музыке, собираясь стать бардом, но обстоятельства толкнули его на другую дорогу. Сильные руки, когда-то извлекавшие волны звуков из струн лютни, привыкли к мечу. Долго не мог он избавиться от чувства потери, горечи и пустоты в душе. Теперь он воин, и только воин.

Ограниченное пространство комнат, заполненных надушенными телами, заставляло его мечтать о ветре в волосах, о мчащейся галопом лошади. Он невольно вздохнул. Наверное, пора отправляться на север, подальше от этого всего. Туда, где он снова почувствует себя мужчиной, солдатом, а не жеманным щеголем. Надо упросить Эдуарда отпустить его.

Несколько пар женских глаз следили за каждым движением Ранульфа, но он не видел ни их, ни того, что происходит вокруг. Король давно заметил: последние месяцы его друг рассеян и чем-то обеспокоен, и у него зародилась идея. В глазах короля заплясали лукавые искры, и он легонько коснулся руки Ранульфа.

- Сегодня мы находим вашу компанию скучной, старый друг. Вы весь вечер хмуритесь над своим кубком, как безнадежно влюбленный. Неужели какой-то изящной даме удалось расплавить ваше железное сердце, сэр Ранульф?

- Нет, мой король.

- Ну, это беда поправимая.

Эдуард окинул Ранульфа изучающим взглядом. Лицо Датчанина, мужественное и мрачноватое, похоже, привлекает, а не отталкивает прекрасный пол. Обняв друга, король наклонился к нему.

- Ваше благополучие небезразлично нам, сэр Ранульф, а лекарство от вашего беспокойства простое: пора вам жениться и пустить корни.

Ранульф резко отдернул руку, перевернув серебряный кубок, и маленький темно-красный ручеек заструился по столу. Один из слуг тут же бросился вытирать пролитое вино, другой поднял и снова наполнил кубок.

- Нет, мой король! Я не собираюсь обзаводиться семьей, и жена - последнее, что мне нужно.

- Но вы беспокойны и вздыхаете, как отвергнутый влюбленный.

Ранульф улыбнулся.

- Мои мысли далеки от любви, сир. С тех пор как я доставил вам мятежного лорда, прошло уже шесть месяцев. Мне наскучило слоняться без дела, и я затосковал по седлу. Отправьте меня на север с пограничными патрулями.

- Теперь я совершенно уверился в том, что вам необходима жена, которая сделает домашний очаг настолько приятным, что вы не пожелаете никуда уезжать. - Эдуард махнул рукой в сторону блестящего собрания. - Неужели ни одна из этих дам не привлекает вас?

Ранульф устало окинул взглядом пирующих.

- Здесь много прекрасных дам, мой король, но все они, на мой вкус, слишком раскрашены и напудрены, а вдобавок чересчур костлявы. Я предпочитаю держать в руках кого-нибудь понежнее.

- Значит, ваш идеал жены - не придворная дама?

- Нет. - Ранульф обеспокоено повернулся к королю всем своим огромным телом. Он не мог понять по голосу Эдуарда, что тот задумал.

- И обязательно раскрасавица?

- Несомненно.

- Выросшая вдали от двора? - продолжал настойчиво расспрашивать король.

- Возможно…

- И богатая наследница, я думаю. Ранульф попытался отделаться шуткой, не доверяя проказливому блеску глаз Эдуарда:

- О, это обязательное условие. Только вряд ли она пойдет за безземельного рыцаря, единственное богатство которого - две сильных руки. Неужели вы знаете даму прекрасную, богатую и настолько глупую?

- Об этом вы вскоре будете судить сами.

Король прошептал что-то пажу, вытиравшему пролитое вино, и юноша поспешил прочь. Эдуард отвернулся с лукавой улыбкой. Он был похож на мальчика, собирающегося показать остроумный фокус и пребывающего в восторженном предвкушении изумления зрителей.

Ранульф почувствовал первые уколы паники. Он нахмурился, катая в ладонях наполненный вином кубок. Эдуард задумал какую-то проказу, и Ранульф не сомневался, что именно он снова станет мишенью королевской шутки. Вероятно, паж вернется с коровой на поводу или с бедной пожилой рыботорговкой, которую король представит как его невесту. С другой стороны… Ранульф отхлебнул вина, не сводя с дверей настороженных глаз.

Примерно через полчаса, когда Эдуард стал проявлять признаки нетерпения и раздражения, вернулся запыхавшийся паж. Юноша выглядел испуганным до смерти, и Ранульф тихонько захихикал. Проделка Эдуарда не удалась. Он немного расслабился, приготовившись наслаждаться тем, что последует дальше, поскольку явно поменялся ролями с царственным приятелем. Паж преклонил колено перед королем.

- Говори! Почему ты не выполнил поручение?

Паж задрожал.

- Ваше величество, дама не придет.

- Что?! - От разъяренного королевского рева музыканты сфальшивили, затем их лютни, флейты и рожки зазвучали громче и энергичнее. Светлые глаза Эдуарда гневно выпучились, а лицо, и так уже разрумянившееся, побагровело. - Проклятье! - Королевский кулак с грохотом ударил по столу, задребезжало золотое блюдо, заплескалось вино в кубках. - Стража! Губы пажа скривились, лицо сморщилось. Двое вооруженных мужчин встали по обе стороны от него. Мальчик затрясся, как пудинг, и побелел от страха, но стража предназначалась не ему. Эдуард указал на пажа:

- Следуйте за этим пажом. Он отведет вас в комнату дамы, а вы доставьте ее сюда, и немедленно.

Стражники поклонились, паж с трудом поднялся, и они вышли. Шепот пролетел по залу, как порыв ветра в роще. Вскоре стражники и успокоившийся паж вернулись вместе с дамой, облаченной явно не для веселого пира: на ней был длинный плащ с капюшоном и густая черная вуаль, скрывающая лицо.

Собравшиеся выдохнули почти хором, и Эдуард с проклятьем снова ударил кулаком по столу. На его щеках пылал гневный румянец, а руки с такой силой сжали серебряный кубок, что он смялся. Король разгневался не на шутку.

Наблюдая за молчаливым грациозным приближением закутанной фигуры, Ранульф с напряженным интересом ждал следующего акта драмы. Король встал и подошел к краю возвышения. Фигура в трауре склонилась шагах в пятнадцати от него.

- Поднимитесь, леди, - сказал Эдуард, борясь с гневом, - и скажите, почему вы пренебрегли нашим приказом.

В ответ прозвучал голос тихий, но отнюдь не робкий, в нем, однако, слышалось напряжение.

- Сир, я сочла ваши слова просьбой и не хотела омрачать празднество своим трауром.

- Подойдите к нам. Эдуард махнул стражникам:

- Снимите с нее плащ.

Очаровательная юная женщина в струящихся черных шелках стояла перед разъяренным королем, стройная и нежная, словно лилия. Платье с большим декольте, отороченным соболями, плотно облегало грудь, подол и манжеты также переливались соболиным мехом. Черная шелковая шапочка углом спускалась на лоб, поддерживая вуаль, все еще затеняющую лицо.

- Господь свидетель, вам хватило дерзости явиться перед нами в таком виде!

Эдуард сдернул шапочку и бросил на пол.

Яркий свет свечей упал на открывшееся лицо, и интерес Ранульфа усилился. Ибо женщина, несмотря на мертвенную бледность, была так же прекрасна, как и дерзка. Она ему казалась знакомой, хотя Ранульф не мог вспомнить, где видел ее раньше. Однако гордая осанка и роскошное платье не оставляли сомнений в ее богатстве и знатности.

Сверкающие волосы цвета красноватого золота были схвачены золотым с жемчугом обручем и уложены на висках в серебряную сетку. Они обрамляли изящное лицо с прекрасно выгнутыми темными бровями, светлыми зеленовато-голубыми глазами под густыми ресницами, высокими скулами и полными розовыми губами, сейчас вызывающе сжатыми.

Эдуард вдруг улыбнулся и протянул руку. Придворные и слуги задышали свободнее.

- Поднимитесь, леди Моргана, - милостиво сказал король, - и прошу к столу, отведайте вот этого вина.

Ранульф вздрогнул. При дворе Эдуарда была лишь одна леди Моргана, жена приговоренного изменника лорда Хартли, которого он собственноручно доставил в оковах в Лондон. Он не мог поверить в происходящее. Если бы не эти невероятные глаза, ясные, как аквамарины, в ней невозможно было бы узнать женщину, с которой он столкнулся в Тауэре. И… какое отношение имеет леди Моргана Хартли к нему?

Моргана взялась за протянутую королевскую руку и взошла на помост. Ее сердце бешено колотилось. Ей и прежде случалось быть свидетельницей королевского гнева, но никогда этот гнев не был направлен на нее. Впервые она испугалась, что преступила границу королевского терпения. Однако ей удалось сохранить в осанке должную смесь почтения и гордости.

Король окинул ее странным взглядом, в котором сквозило тайное удовольствие.

- Каково значение этого траура? Вы еще не вдова, леди Моргана.

Моргана смело взглянула ему в глаза.

- Я стану вдовой завтра, сир, и мне пора привыкать к трауру.

- Ни в коем случае! Черное вам не к лицу, леди Моргана, в трауре вы нам не нравитесь.

Хотя Эдуард старался выглядеть суровым, в глубине его глаз танцевали озорные искры. Он сделал знак Ранульфу, тот встал и присоединился к ним с затравленным видом.

Мужчины стояли рядом в свете факела, высокие, белокурые, точно ангелы. Не одна придворная дама затаила дыхание, глядя на них. Эдуард взял Моргану за руку, а другой рукой схватил Ранульфа, изумив их обоих.

- Леди Моргана, вы упрямы и нуждаетесь в надлежащем руководстве. К тому же вашим землям необходима защита закаленного воина.

Король торжественно повернулся к своему преданному соратнику, будто не замечая растущего ужаса на его лице.

- Сэр Ранульф, вы отважно сражались за наше правое дело. Не должен мужчина жить один, как говорит нам Библия. Вам необходима жена, с обширной вотчиной, требующей заботливого хозяина.

Эдуард соединил их руки.

- Благо, что интересы ваши сочетаются столь счастливо, ибо мы желаем видеть вас супругами.

Пальцы Ранульфа машинально сжали пальцы Морганы. Он смотрел на нее с таким нескрываемым ужасом, что она чуть не рассмеялась. Но в сложившейся ситуации не было ничего смешного. Моргана была потрясена и разгневана. Бросить ее из одного несчастного брака в другой, даже не спросив ее мнения!…

Король внимательно оглядел ошеломленное лицо Ранульфа, разгневанное - Морганы и удовлетворенно улыбнулся. Все-таки за тяготы управления королевством полагаются некоторые утехи. Вершить людские судьбы - одна из них.

- Наше королевское желание - скорая свадьба, - объявил Эдуард в выжидающей тишине. - Официальная помолвка состоится в праздник святого Элджина.

Моргане показалось, что захлопнулся капкан. Будущие супруги испуганно уставились друг на друга. До праздника святого Элджина оставалось менее шести недель.