Розовым мелом

Глава вторая. Принцесса

VS

Князя

POV Принцесса

Первое желание – треснуть его по роже зонтиком, висящим на крючке вешалки. Второе – развернуться и сбежать. Но если первое ещё можно было как-то оформить, второе точно не предоставлялось возможным. Некуда мне идти. С подругами голяк, парня в наличии больше не имеется. Остаётся вокзал. Или в клубе ночевать, но вряд ли охрана разрешит.

– Как же ты меня бесишь! – со злостью вырываю у Князева лифчик. Итак, выбираем третий вариант. Самый глупый, но нейтральный.

– Я тебя? – саркастично хмыкает тот. – А ты меня? Вы только посмотрите, как у себя дома расположилась.

– Я и так у себя дома, придурок!

– Вот здесь бы я с тобой не согласился. Ты нахлебница, которая решила, что у неё есть какие-то права эти квадратные метры.

– Слушай, ты меня достал! Не мог дальше оставаться у себя там за океаном? Знал бы, как спокойно без тебя жилось!

– Догадываюсь, но ничего не поделаешь. Закончилась лафа, принцесса. Я здесь и в ближайшее время никуда не денусь. А ты совсем одна, без защиты, – вот это ухмылка. Наверняка так ухмыляются гиены, когда обещают жертве, что не сделают ей больно. – Знаешь, что это значит? Что ты полностью в моей власти.

Вдох-выдох, Крамер. Вдох-выдох.

– И чего же ты от меня хочешь? – моя челюсть стиснута так крепко, что зубная эмаль вот-вот пойдёт трещинами.

– Для начала можем закончить то, что не успели, – многозначительно подмигивает мне Илья, оттопыривая языком щеку – неприличный жест, намекающий ясно на что. – Теперь то менеджер за нами не подглядывает.

Фу, блин. Он серьёзно?

– Я сейчас блевану.

– О, у тебя настолько паршиво с практикой? Ну ничего, поднатаскаем, – эта сволочь в открытую измывается.

Вдох-выдох, Крамер. Вдох, мать его, выдох.

– Ты идиот.

– Ну а что такого? Не чужие ж люди. По старой памяти, а?

А-а-а, ненавижу! Но надо успокоиться. Срочно. Он же именно этого и добивается – выводит меня из себя и наслаждаться результатом.

Делаю очередной глубокий вдох.

– Ну, давай. Снимай штаны, – киваю я на его джинсы, скрещивая на груди руки. Если бы не болтающийся лифчик, смотрелось бы вполне грозно.

Ха. Что, не ожидал? Не собираюсь я под твою дудку плясать, тупое ты существо. Неужели ещё не понял?

– Думаешь, не сниму? – опасно щурится Илья.

– Почему же. Твоей соображалки хватит. Ты ею никогда не отличался.

А вот теперь мальчик уязвлён.

– Не подскажешь, сколько дают за убийство?

Эм… это риторический вопрос?

– Предумышленное? Или в состоянии аффекта? Огорчу, тебе светит по полной. Мордой не вышел. Слишком на уголовника похож.

Тут, конечно, кривлю душой. Мордой-то он как раз и вышел, а вот с характером жёстко пролетел. При раздаче явно бракованный подсунули. А так, несмотря на всю мою к нему неприязнь, глупо отрицать очевидное – сам по себе Князев довольно привлекателен. Был и лишь стал ещё больше.

Природа щедро его наградила генами дядя Володи, а тот по молодости был просто офигенным красавчиком. Да и сейчас таким как бы остаётся, просто чуток засахарившимся с годами. Так что сыну досталось всё самое лучшее: острые скулы, упрямый подбородок, густые тёмные волосы, светлые выразительные глаза… Не были б они только такими тяжёлыми и колючими, когда в поле зрения попадала я.

Стыдно признаться, но мелкой, лет в тринадцать, он мне нравился. О-о-очень. Я даже думала, что влюбилась. И это несмотря на унижения с его стороны и постоянное подстрекательство одноклассников, которых он науськивал дружить против меня.

Наивная дурёха мечтала порой по ночам, что всё это его поведение только из-за взаимной симпатии. Мол, в один прекрасный день он ка-а-ак признается мне в любви, да и заживем мы долго и счастливо…

Слава богу, отпустило быстро. Тяжело быть влюблённой в того, кто ежедневно доводит тебя до слёз. Но и со слезами я научилась быстро справляться, а теперь вот вынуждена мириться с плоскими скабрезными шутками.

О времена, о нравы.

– Крамер, на твоём месте я бы сильно не нарывался, – холодно замечает Илья.

– А то что?

– Ты же не хочешь, чтобы твои увлечения всплыли наружу? Кроткая и тихая Зои, умница, медалистка… и вдруг такая ипостась. Позорище на всю семью… – следом театральная пауза. Видимо, чтобы я успела задрожать в подобострастном трепете. – Но если будешь послушной, обещаю, родители ничего не узнают.

Приплыли, сушите вёсла. Дальше вплавь.

– Да ладно? Реально шантажировать меня решил?

– А что, получится?

Разве что в твоих похабных мечтах, извращённое ты чудовище!

– Ну попробуй, узнаешь, – с вызовом вешаю ему лифчик на шею на манер шарфика. – Оставь себе. Тебе же так понравилось ковыряться в моём белье. Можешь даже примерить, – заканчиваю этот тупой разговор и ухожу в комнату, которую выделили в моё пользование после переезда много лет назад. Когда стало понятно, что в одном помещении мы с этим имбецилом не уживёмся – либо он меня, либо я его, но кто-то кого-то точно бы придушил во сне.

– Стерва, – прилетает мне вслед.

– А ты просто жалок, – громко захлопываю дверь. Жаль замков нет, походу придётся врезать.

Мелкими-то было как-то до этого, а потом он уехал в училище и редко когда появлялся дома. Да и родители находились всегда рядом, чтобы его угомонить. А теперь вот мы вдвоём… и это стрёмно. Ещё ж зарежет ненароком, обставив всё как несчастный случай.

Не одна я об этом подумала.

– На твоём месте я бы в этой квартире не задерживался, – доносится до меня приглушённо с той стороны. – Ты ведь понимаешь, что я превращу твою жизнь в ад?

Так и хочется отвесить ему средний палец. Не на ту напал. Выкуси, милый! Посмотрим ещё, кто кого быстрее выживет!

– А я на твоём месте теперь с утроенной внимательностью следила бы за тем, что будет наливаться из чайника. Или ты уже забыл вкус кипячёной кошачьей мочи? – парирую я, вместо ответа получая злобный пинок, от которого в ужасе содрогнулась, но выстояла дверная коробка.

Удовлетворённо скалюсь. Помнит. Не забыл.

***

Конец марта. Слякотно. Зябко. И пока ещё слишком темно, несмотря на уличные фонари. Выхожу из такси, кутаясь в пальто, и торопливо ныряю в подъезд, прячась то ли от мокрого снега, то ли от просто дождя. Кататься на такси – удовольствие дорогое, пользуюсь им редко, если только метро ещё не работает.

Чувствую себя морально выпотрошенной и обессиленной, словно таскала мешки с кирпичами. А всего-то улыбалась клиентам, гуляя между столиков. Не спорю, можно обойтись и без этого. Некоторые танцовщицы сразу убегают в гримёрку после своих выступлений, но так много чаевых не соберёшь, а у меня чуть ли не каждая копейка на счету.

Правило третье для девочек, кто хочет выжать максимум из того, что имеет: будь раздражающе обаятельной и настойчивой. Где-то сама о себе напомни, присев за столик. Предлагай раскурить кальяны, мужики почему-то любят за этим наблюдать, видимо работает ассоциативное мышление. Если попросят выпить с ними – пей. Если клиент уже поддатый, можно незаметно выливать, но отказываться нельзя ни в коем случае. Обидятся.

Многие сами предлагают тебе что-нибудь заказать. Отсюда вытекает Совет #2: не стесняйся и заказывай, чем дороже – тем лучше. Им на этот момент на ценники обычно фиолетово, а выручка бара, между тем, потом так же высчитывает твои проценты.

Помимо очевидной прибавки активность положительно влияет на общение с начальством и дарит маленькие плюшки вроде статуса любимчика, для которых делаются поблажки. Текучка в таких клубах большая, поэтому самые работящие не останутся без внимания. Сегодня вот мне разрешили уйти пораньше, чтобы завтра не проспать тест. Ненамного, но для моего режима и пара лишних часов настоящий праздник.

Поднимаюсь на этаж и уже с порога слышу, что у Князева очередная туса. Сначала слышу, потом вижу завал курток и обуви в прихожей. В гостиной опять гогочет орава. Достал. Почему на него до сих пор не жалуются соседи понятия не имею: то музыка, то женские стороны из его спальни – устроил, блин, притон. Надеюсь, никто не думает, что это я, а то потом слухов не оберёшься.

Один геморрой от этой сволочи. До рассвета развлекается, спать можно только с берушами, а потом до вечера дрыхнет. Но и я в долгу не остаюсь: у меня теперь с утра на завтрак молочные коктейли, а у него скулящая от блендера башка. Пылесошу опять же теперь исключительно по утрам и с утроенной рьяностью. Чтоб неповадно было. Два в одном: и дома чисто, и его побесить получается.

За последнюю неделю тихая квартира, где гостей практически и не бывало, превратилась в филиал дурдома. И это несмотря на то, что мы с Ильей толком не пересекаемся в течение дня. Однако подгадить друг дружке возможности не упускаем.

Он снял все щеколды с ванной и туалета – я раскрошила ему слабительное в сахарницу. Матерился тот потом долго и отборно.

Он жрёт мои обеды без спроса – я посыпала его зубную щётку перемолотым острым перцем. Этот верблюд всё вокруг обплевал.

Он повыкидывал все мои крема и гели, заявив, что свалка ему не нужна – я сделала тоже самое с его боксерами. В смысле, перчика и туда подсыпала.

Детский сад, ясельная группа «Пакостники». Словно нам опять по одиннадцать лет. Только теперь уже мне не выдавливают майонез в рюкзак и не склеивают клеем страницы с домашним заданием, но от перемены мест слагаемых смысл не меняется.

И зачем это всё, спрашивается? Ради чего?

Да чёрт его знает. Наверное, потому что весело.

Ну, не всё и всегда, конечно. В меру. Точно ни черта невесело слушать стенания и скрип кровати через стенку. Опять же было совсем невесело, когда эта собака сутулая на второй день дверные замки поменяла, пришлось вызывать слесаря. Хорошо паспорт с пропиской был с собой в доказательство, что я здесь живу, а не пытаюсь вломиться.

Невесело было тогда же и свои шмотки на лестничной клетке обнаружить. Да и мыться, ожидая, что в любой момент к тебе вломятся, тоже не особо прикольно. В остальном ничего. Поддерживаем тонус и тренируем реакцию. А то я реально расслабилась без практики.

– О, а вот и фашистка притащилась. Об скольких мужиков сегодня потёрлась? – встречает меня ехидное Князевское, когда я прохожу мимо открытой двери в зал. Всё как всегда, толпа человек в восемь, куча бухла и покер.

Фашистка.

Охренеть как оригинально. Это обзывательство прилепилось ко мне давно, из-за фамилии. Крамер – немецкие корни же. А какие ещё должны были быть, если моя семья раньше жила в Калининграде, бывшем Кенигсберге. Что-то да есть, не поспоришь.

Игнорирую и его, и девицу, сидящую на его коленях. По-моему, очередная новая, но это не точно. Всё равно они на одно лицо. И где только он берёт этих кур? На птичьем рынке в отделе «Двое из ларца»?

Прохожу на кухню, в надежде быстро перекусить и отвалиться до утра, но меня встречает адовый сральник. Все столешницы завалены бутылками и пустыми коробками от доставки еды. Молчу про пол, весь в пятнах. И дымом воняет от тлеющих окурков в пепельнице. Козлы, неужели нельзя хотя бы на балкон выйти?

Задолбала эта помойка, сил нет. И ведь Илья из принципа её убирать не будет, уже проверено, а я в таком бомжатнике жить просто не могу, вот и приходится вечно за ним подтирать. Надоел.

Собираю всё в большой пакет и иду в его комнату, высыпая мусор на разобранную кровать. Пускай его чикуля всё убирает, прежде чем ноги свои раздвигать. Хоть какая-то польза будет от залётных шлёндр на этой хате.

– О, ты здесь. Чё, как оно? Скучаем? Пошли к нам, – на пороге вырастает Мартынов.

Мерзкая пропитая лопоухая рожа. С младших классов его ненавижу. Всегда ходил верным пёсиком за Князев и выполнял его приказы.

Запереть меня в кладовой? Пф-ф, да без бэ.

Подкараулить за школой, чтобы припугнуть – всегда за радость, бро!

А уж тот случай с заброшкой…

– Лучше откушу себе голову, – или под мусоровозку лягу.

– Зачем? Она ещё пригодится для другого, – Мартынов вперевалочку подгребает ко мне. – Я заценил, как ты пляшешь с голым задом. Может для меня тоже станцуешь?

– Мартынов, сгинь с глаз долой, пока по роже не получил.

Увы, с пьяным разговаривать всё равно что с деревом.

– Да а чё такого? Я заплачу, – тот в прямом смысле начинает занимать меня к стенке. Что вообще не кайф.

– Отвянь, сказала, – отпихиваю его, да только это мало помогает. – Реально ж огребёшь!

Угрозы тоже не помогают.

– Ой, да харе ломаться. Будто никто не знает, какие вы там ништяки у себя оказываете. Соглашайся, всё бабло тебе пойдёт, не надо комиссио… – одариваю его звонкой пощёчиной, не давая договорить. Мартынов мрачнеет. – Зря. Это ты зря. Я ж могу и по-плохому.

Вероятно, может. И, признаться, вот такие возможные последствия совместного проживания меня пугают больше всего. С бытовыми войнами я-то справлюсь, а вот если тупой компашке Князева моча вдруг в голову стукнет…

– Мартынов, свали, если челюсть дорога, – я не мастер по КМС, но тяжёлым зарядить реально могу.

– Да ща, ты мне теперь должна!

– Ломбард тебе должен. Мозги. Хоть какие-то бэушные, а то у тебя там всё пылью покрыло… А-а! – взвизгиваю, когда он хватает меня за запястье и выкручивает руку за спину. Больно выкручивает. Чтоб ничего не хрустнуло, приходится согнуться.

– Много болтаешь, дрянь… – злобно цедит тот, явно намереваясь довести дело до травмпункта, но ответить что-нибудь колкое и обидное не успеваю. За нашими спинами раздаётся спокойный голос Ильи.

– Развлекаетесь?