Розовым мелом

Глава пятая. Новый клиент

POV Принцесса

В машине стоит звенящая тишина. Не смотрю на Илью, отвернувшись к окну и без особого восторга разглядываю подсвеченный Деловой центр «Москва-Сити». В ночных сумерках стеклянные башни выглядят эффектно, но восхищаться ими нет настроения. Меня всё ещё потряхивает, хоть и потихоньку уже отпускает.

Восемнадцать минут.

Князеву понадобилось ровно восемнадцать минут, чтобы после томительного молчания в трубке на мою просьбу и его короткого в ответ: «Адрес», приехать. Я не знаю, где он находился, но вряд ли в том же районе. И всего восемнадцать минут…

Всё это время я продолжала подпирать раковину. На тот момент долбиться перестали. Наверное, поняли, что перегнули палку. Я слышала, как вернулись обратно девчонки, но всё равно не выходила, сославшись на то, что меня тошнит. А меня и правда подташнивало. От отвращения за ситуацию.

Больше никогда.

Ни единого выезда.

Ни за что на свете.

Хоть стреляйте.

Даша с Леной тоже что-то пытались бормотать через запертое препятствие в стиле: «да ты задрала, чё ты нас позоришь?», но я их не слушала. Даже воду в кране включила. Смотрела как она закручивается в сливе и ждала. Чего-то.

Кого-то.

Телефон, который стискивался в побледневших пальцах, едва не плюхнулся в воду, когда в дверь долбанули с такой силой, что петли чудом не вырвались с корнем. Явно с ноги прилетело.

– Выходи, принцесса, – никогда в жизни бы не подумала, что буду до такой степени рада слышать его голос.

Ноги ватные, но полетела я к Князеву, аж запинаясь. Ждущему меня за дверью с моим пальто, взятым с вешалки в прихожей. Холодный, равнодушный, как и всегда, но сейчас невероятно желанный.

– Уходим из этого притона, – сухо бросил он и направился к выходу, не оборачиваясь. И я посеменила на дрожащих коленках за ним, стараясь не запутаться в высоких каблуках. Успев заметить через широкий арочный проём притихшую компашку.

Именинник скулил на диване, зажимая окровавленное лицо. Девочки суетливо протягивали тому салфетки и провожали меня взглядом в стиле: «ну ты конченая, конечно». Остальные несостоявшиеся донжуаны вообще головы в нашу сторону не подняли. Их резко заинтересовали собственные носки.

– Ты его ударил? – спрашиваю я.

– Да не, – отмахнулся безразлично Илья. – Это он с косяком поцеловался. Когда впускать не хотел.

Ага. Хороший косяк попался. Татуированный. Ещё повезло, что в сознании остался. Рядом с широкоплечим Князевым горе-именинник смотрелся тощей тростинкой, что способна хрустнуть от лёгкого сдавливания.

– Плохо, – вздыхаю не то, чтобы с огорчением, но всё же. – Если нажалуется, мне влетит конкретно.

Мы вышли через распахнутый настежь выход и направились к калитке, за которой дожидался заведённый мерс. Передо мной открыли дверцу пассажирского.

– Ты сама позвонила, – резонно заметил Илья, нетерпеливо дёргая подбородком. Типа, садишься или будем топтаться? – Я могу уехать один.

Естественно, я молча залезла в салон и с этого момента, вплоть до дома, мы больше не произносим ни слова. Лучше уж говорили бы, потому что у меня появляется ненужная возможность поразмыслить и прийти к выводу, что это, ребята, залёт. Наверное, я погорячилась, вызвав подкрепление.

Сейчас, когда страх улёгся, понимаю, что так дела не делаются. Не то, чтобы речь шла о профессионализме, просто так нельзя. Но сложно думать здраво, когда сидишь на панике. В такие моменты всё происходит интуитивно. По наитию. Ведь если бы не сегодняшнее «подвешенное» перемирие, у меня бы и мысли позвонить Князеву не возникло. А если бы он до сих пор оставался в Штатах? Чтобы тогда? Как бы я выкручивалась?

Знаю, как. Попросила бы девчонок поменяться, доплатила бы им в конце концов самолично, чтоб они и эту троицу удовлетворили. И разошлись бы все тихо и мирно. А теперь вот придётся расхлёбывать.

Заезжаем во двор и паркуемся частично на тротуаре, потому что все остальные места заняты. Илья задерживается, что-то проверяя в бардачке, а я не жду его и понуро поднимаюсь в квартиру. Прямо в обуви прохожу в комнату, закрываюсь, стаскиваю пальто и с тихим скулением сползаю по стенке. В ванной я не плакала, адреналин мешал, теперь же чувствую на щеках первые слёзы.

Слёзы жалости к себе.

Слышу, как копошатся в коридоре и звенят ключами. Вернулся. Сижу не двигаясь, прислушиваясь к тяжёлым шагам, но вздрагиваю, когда ко мне без стука заходят, застывая на пороге. Стоит и смотрит.

Согласна, жалкое зрелище.

– Ну и чего ревём? – пренебрежительно взлетает густая бровь Князева.

Торопливо подтираю мокрые разводы.

– Не твоё дело.

– Выбрала работу шлюхой, пожинай плоды.

Злобно стаскиваю с себя и бросаю в него сапог, но промахиваюсь с неудобного положения. Впрочем, разве я рассчитывала на другое? Знала же, что издёвок не избежать.

– Отвали.

– Да. Отличный вариант вместо «спасибо». Всё в твоём духе, – Илья собирается уйти, но я тихо окликаю его, зарываясь пальцами в залаченные локоны.

– Ты прав. Спасибо.

Секундная тишина.

– Что-что? – уточняет тот самодовольно.

Наслаждается, зараза. Смакует.

– Спасибо, – повторяю громче.

Удивительно, но благодарность не застревает в горле. Потому что она искренняя. Когда в последний раз я говорила ему что-то подобное? Усердно пытаюсь вспомнить, но не могу.

Давно. Очень давно.

Если вообще было.

Смешно, но Князев тоже удивляется такой смиренности.

– И как?

– Что: как?

– Как ощущения?

– Как ощущения: чего?

– Разговаривать по-человечески. Не дерзить.

– Нормально.

– Так чего раньше не практиковала?

– А ты? Я платила тебе той же монетой.

– А я тебе. Иронично, – хмыкает Илья и снова собирается уйти, но я повторно торможу его.

– За что ты меня ненавидишь?

На этот раз он присаживается передо мной на корточки, отчего светло-серые глаза оказываются совсем рядом. Впервые за долгие годы я могу вот так близко его рассмотреть. Тонкая футболка едва сдерживает мышечную мощь, совершенно не прикрывая забитые рукава и уходящие вверх по шее тату. На лбу назревает цветная шишка, но даже она его не портит. Эти резко очерченные скулы и мужественные черты ничего, наверное, не испортит.

Недоумённо цепенею, когда Князев подаётся вперёд, подтирая большим пальцем оставшийся след от поплывшей туши на моём лице. Отстраняется, разворачивает ладонь к себе, несколько секунд смотрит на подушечку пальца и буднично стирает то, что увидел ленивым движением.

После чего снова переводит взгляд на меня.

– За то, что ты есть, – говорит так просто и спокойно, будто очевидней истины не бывает. И правда. Как я сама-то не допендрила?

Его прямолинейность заводит меня в тупик. Что на это можно ответить?

– Хм… – прикусываю губу, чтобы сдержать истеричный смешок. – Благодарю за искренность. Мне прямо сейчас идти топиться в колодце, чтоб облегчить твоё существование?

– Зачем же? Пока повременим, – тот щёлкает меня по носу, отчего я изумлённо ойкаю и преспокойно поднимается на ноги. Клянусь, я только что видела промелькнувшую у него улыбку! Улыбку! Этот человек умеет улыбаться, когда я рядом?

Настолько опешиваю, переваривая новую для себя информацию, что пропускаю момент, когда остаюсь одна. Ненадолго. Князев вновь появляется в поле зрения. Теперь уже озадаченный.

– Я так и не понял. То мудачьё успело что-то сделать? – отрицательно мотаю головой. – Точно? – теперь киваю. – Ок. Если что-то было, не молчи. Я вернусь и вырву им ноги.

Он уходит окончательно, а я всё сижу и таращусь в одну точку, пытаясь утрамбовать его слова, которые упорно не хотят утрамбовываться. Никак. Хоть прыгай на них зайчиком, хоть матерись.

***

Поразительно, но гневных сообщений с работы на следующий день в духе: «ТЫ УВОЛЕНА» не приходит. Может, потому что смена только послезавтра и админша хочет лично выплюнуть их мне в лицо, давясь от удовольствия?

Э-э… Нет. В субботу заступаю в привычном графике, и вот уже несколько часов никто меня не трогает.

Странно. Очень-очень странно.

Даже если парни не рассказали о произошедшем, что само по себе вызывает недоумение, то Даша с Леной, руку готова дать на отсечение, уж точно не упустили бы возможность наябедничать. Однако факт остаётся фактом – разбора полётов явно не планируется.

Страннее становится лишь когда я вижу в зале Князева. Сидит один, за дальним столиком. Весь такой незаинтересованный, будто шёл в магазин за хлебом, но почему-то оказался здесь. Вот только нет-нет, да поглядывает в мою сторону.

Что он тут забыл? Мы с ним с того раза больше не разговаривали. Даже «добрым утром» не обменивались. Да и в принципе почти не пересекались в квартире. А тут притащился. Ещё и без пёсиков. У свиты выходной? А он им оплачивается?

Его присутствие дико напрягает, что сказывается на работе. Как расслабишься, когда знаешь, что за тобой целенаправленно наблюдают? Да я этот взгляд чувствую кожей. Он словно налипает невидимым слоем и сковывает движения. Не грохнуться бы, вот позорище будет.

Когда становится совсем невмоготу и последний час я просто-напросто старательно делаю вид, что ничего не замечаю, меня подзывают к себе, сообщая, что заказан приват и клиент уже ждёт.

Клиент?

Торопливо выискиваю среди столиков Илью и не нахожу. Блин, только не это. Неужели решил повторить свой тупой прикол?

С плохим предчувствием иду к нужной кабинке, но зайти решаюсь не сразу. Так, Крамер, выдохнула и успокоилась. Походка от бедра, спина прямо, плечи расправила, на лице обворожительная улыбка. Обворожительная, я сказала! Не забываем включить непрошибаемую невозмутимость. Хочет дальше играть, значит, поиграем.

Решаюсь и захожу в приторно пахнущее от благовоний помещение, утопающее в сиреневой подсветке и полупрозрачном коконе из тюлей. Именно он и мешает сразу рассмотреть того, кто сидит на софе.

Я уже готова отпустить шуточку про «пора тебе получить скидку постоянного посетителя», но из открывшегося рта так и не выскакивает ни звука.

Нет. Это не Илья.

***

На диванчике сидит весьма привлекательный субъект. Постарше меня, но ненамного. Светловолосый, в костюмчике. При деньгах, судя по часам на руке. Не Ролекс, конечно, но тоже фирма кошерная. Его лицо мне смутно знакомо, вот только вспомнить не могу. Точно не из постоянных.

– Привет. Надеюсь, ты ознакомился с прейскурантом. Я не раздеваюсь. В случае недопонимания мы подберём тебе другую танцовщицу.

Озвучиваю это каждому новому клиенту, чтобы потом не получилось: время потрачено, деньги уплачены, а желаемого не получено, дайте книгу жалоб. Не надо мне таких заметок. За них тоже потом из зарплаты вычитают.

– Не надо другую. Я именно к тебе, – улыбается он.

– Что ж. Это приятно, – согласно киваю и уже направляюсь к шесту, играючи двигая бёдрами, но меня тормозят.

– Не нужно танцевать.

О, как. Изящно всплескиваю руками как бы говоря: а что тогда от меня требуется?

– Ты меня не помнишь, да?

Вопрос приводит в замешательство.

– Прости, – моя кокетливая улыбка обязана смягчить ответ. Чтобы клиент не обиделся. Он же сюда расслабляться приходит, а не получать моральные оплеухи. Лебезение – второе, что я ненавижу в своей работе. После выездов. – Если несложно, напомни. У нас в клубе много мужчин бывает, а девичья память так коротка.

– Зато я тебя запомнил сразу, – парень достаёт из кармана розовую кружевную подвязку.

Мою подвязку.

Меня осеняет. Точно. Вот теперь я его вспомнила! Он не так давно купил её. За пятнадцать косарей.

Пятнадцать! Косарей!

Продавать свои вещи – ещё одна ходовая тема в нашем заведении в попытке развести на деньги. И не только вещи. Что угодно: чулок, поясок, даже обычную салфетку с отпечатком помады. Обычно схема работает, когда посетители уже прилично набрались, но этот тип, помнится, по трезваку небрежно достал деньги, положил на столик и легкомысленно уточнил: ещё?

Мне тогда совесть не позволила сказать: «а давай». С вычетом процента организации, нежданно обрушившиеся на меня чаевые потом ушли на новёхонькие стрипы, потому что туфли стаптываются очень быстро. А я ещё и с рук беру.

Честно говоря, этот парень мне и тогда приглянулся. Было в нём что-то… притягивающее. Улыбка. Расслабленность. Глаза. Мягкие такие, добрые. Обычно мужики смотрят на танцовщиц как на мясо, этот же смотрел совсем иначе. По-человечески.

Вот только в клубе реально столько мужчин за ночь проходит, что невозможно запомнить каждого. Образы быстро стираются и смазываются.

– Вот теперь помню, – улыбаюсь я уже куда естественней. – Привет.

– Привет, Либен.

Совет #4 – всегда выбирайте псевдоним. Незачем сторонним знать твоё настоящее имя. Моё звучало бы максимально нелепо, если бы не являлось некой игрой слов. Имя «Зои» означает «жизнь», у меня немецкие корни, а по-немецки «жизнь» – «leben». Вот и вся нехитрая математика.

Примитивными Анжелами и Марианнами, как любят окрещивать себя другие девочки, мне становиться совсем не хотелось. Решила сымпровизировать.

– Присаживайся, – тот призывно похлопывает по свободному месту рядом с собой. – А то мне неловко.

Ему неловко?! Я стою перед ним в нижнем белье с голым задом, который прикрывают лишь колготки в крупную сетку. Топ, конечно, как бы есть, но он тоже в сетку, так что можно считать, что его нет.

Ладно. Просит, не вопрос. Присаживаюсь аки леди. Только леди не закидывают ногу на ногу. Для них это моветон.

– Да оставь ты всю эту наигранность, – качает головой парень. – Я к тебе не по работе пришёл.

Ок. Расслабляюсь, забивая на осанку и пристраиваюсь поудобнее, подвернув колено и обхватывая лакированную туфлю, чтоб не соскальзывала с обивки.

– А как пришёл?

– По-дружески. Извиниться хотел.

– За что?

– За своих знакомых, – непонимающе хмурюсь, намекая, что мальца не врубаюсь. – Тех, что вас заказывали на днюху.

Моргаю раз, потом второй. И снова до меня доходит с пугающей заторможенностью. Да. Точно. Он ведь когда покупал подвязку был не один. С компанией. Вот только других я уж точно ни за чтобы не вспомнила. Даже не смотрела на них особо.

– Ты про имбецилов с атрофированным мозгом? – удивлённо хмыкаю я. Эти ущербные создания его знакомые? Печалька.

– Про них.

– Гусь свинье не товарищ, – козыряю я знаниями народных пословиц.

– Да мы и не товарищи. Они так, коллеги по работе. Мы здесь вроде как на корпоративе тусили. Они тебя тоже приметили. Вчера всему офису хвастались как погуляли и каких девочек заказывали.