Русалочка в черном

Глава шестая Начало карьеры

Уже в лифте Палмер сказал:

— Если не возражаете, кое-куда заглянем по дороге. Мне нужно купить подарок на день рождения моей Ариэль. Я обещал привезти ей из Рима что-нибудь интересненькое.

— Как? — В горле Памелы мигом пересохло. — Как вы сказали, ее зовут…

— Причуда Ким, моей бывшей жены, — нахмурившись пояснил Палмер. — Уж больно ей мультфильм понравился. Но имя необыкновенно идет малышке. А что вас так взволновало?

Успокойся! — приказала себе Памела. Откуда ему знать, что ты с трудом выносишь разговоры о детях? А то, что девочку зовут так, как прозвали тебя в детстве, никому не известно в целом свете, кроме тебя самой… и Шона.

— А знаете, — вырвалось вдруг у нее, — когда-то так называли меня за любовь к плаванию.

Палмер покосился на свою спутницу, хотел что-то сказать… и ни слова не произнес. В полнейшем молчании они сели в такси, которое минут через пятнадцать затормозило у дверей роскошного ювелирного салона. То, что Палмер как воды в рот набрал, отчего-то необыкновенно пугало Памелу. Надо было что-то делать…

— Может быть, вы хотите, чтобы я помогла вам выбрать… — робко заговорила Памела, но Палмер покачал головой.

— Нет. Подарки для дочери я всегда выбираю сам.

Увидев витрину, где были выставлены драгоценности, Памела оторопела. Что можно выбрать здесь в подарок пятилетнему ребенку? Ох уж эти богатые папочки! Наверняка девочка куда больше обрадовалась бы игрушке…

Вероятно, блеск драгоценных камней был тому виной, но у Памелы вдруг заслезились глаза, и она часто заморгала.

Стеклянные двери беззвучно открылись перед ними, пропуская внутрь салона, сияющего белым мрамором, стеклом и позолотой. Молоденькая продавщица поспешила навстречу Палмеру с такой ослепительной улыбкой, словно перед нею был не человек в джинсах и рубашке-поло, а, по крайней мере, особа королевской крови. Памела следовала за ним словно тень, молча и настороженно.

Драгоценности ее совершенно не интересовали, ей хотелось как можно скорее уйти отсюда. Отклонив предложение любезной девушки посмотреть каталоги, Палмер подошел к витрине, где были выставлены последние образцы продукции фирм «Картье» и «Тиффани». Глядя на изысканные, но, на ее вкус, чересчур роскошные колье, серьги и кольца, Памела думала о своем, и между ее черных бровей тотчас образовалась вертикальная складочка.

Блеск драгоценностей действовал на нее подобно сверканию никелированного шарика в руках искусного гипнотизера: она вновь переставала ощущать границу между явью и сном, совсем как утром. Ею опять стала овладевать странная истома…

— Ну и что? — вернул ее к действительности голос Палмера.

Медленно повернувшись к нему, Памела заметила, что он вертит что-то в руках — кажется, какое-то кольцо.

— Что — «ну»? — довольно резко переспросила она.

— Вам что-нибудь нравится?

— Вы же всегда сами выбираете подарки для дочери! — уже не на шутку разозлилась Памела.

— Вы слушаете, что вам говорят, или витаете в облаках? — поинтересовался Палмер. — Кажется, я спросил, понравилось ли что-нибудь вам.

— Нет, — почти выкрикнула она, — не понравилось! Мне вообще не нравятся побрякушки! Я не ношу украшений!

— А я было подумал… Лицо у тебя стало как у ребенка в магазине игрушек. — Палмер смутился, осознав, что обратился к ней на «ты». — Простите… вырвалось.

— Ничего страшного, переживу, — уже спокойнее ответила Памела.

— Стало быть, переходим на «ты»? — Золотистые глаза Палмера улыбались. — Согласна?

Нечего строить из себя невесть что, решила она — и как в омут головой кинулась:

— Согласна.

— Отлично. Надо признаться, мне будет так намного проще общаться с тобой в присутствии моих девочек — ты ведь большинству из них ровесница.

Памела лишь молча передернула плечами.

— Вот, полюбуйся, — произнес Палмер.

Она машинально взяла у него протянутый предмет. Кольцо… Кольцо из белого золота с аквамарином. Но сказать так значило ничего не сказать. Лаконично-простая оправа, а в ней каким-то непостижимым образом подвижно закреплен почти квадратной формы камень. Памела слегка дотронулась до него мизинцем — и камень закачался в своем гнезде, дробя в бесчисленных гранях лучи солнца, щедро льющиеся сквозь стекло витрины.

Надеть такое? Памела тотчас представила кольцо на своей руке и поняла, что отчаянно хотела бы иметь это чудо. Да ты и в правду сдурела, одернула она себя. И, возвращая драгоценность Палмеру, невозмутимо ответила:

— Приятная вещица. Но не чересчур ли для маленькой девочки?

— Ты права, — рассмеялся Палмер. — Подыщем для Ариэль что-нибудь другое, ладно?

Эти слова он произнес как-то необыкновенно тепло, и напряжение отпустило Памелу. Потом они вместе принялись рассматривать выставленные в витрине украшения.

— Смотри! — воскликнула вдруг она. — Вот это, кажется, подойдет!

На синем бархате в самом углу витрины угнездился крошечный кулончик — миниатюрный рак из белого золота с сапфировыми глазками. Он свободно мог бы уместиться на ногте указательного пальца Памелы. По просьбе Палмера продавщица достала украшение, и фигурка закачалась на цепочке, состоящей из крохотных шариков.

— Действительно подойдет, — согласился Палмер. — Ей понравится, я знаю. Но непременно надо будет купить еще какую-нибудь игрушку, а то она не поймет. Знаешь, ты молодец. Я бы еще часа два копался. А может, и вообще бы его проглядел, ведь кулон такой малюсенький…

Памела ничего не ответила, лишь слабо улыбнулась в ответ. Похоже, этот человек и впрямь нежно любит дочурку — возможно, особенно потому, что мать бросила ее…

С ужасом она вдруг поняла, что сейчас разревется. Губы задрожали, тонкие пальцы судорожно сжимались и разжимались… Склонив голову, Палмер пристально наблюдал за тем, как по ее щекам одна за другой покатились слезы, которых уже нельзя было сдержать.

— Ну-ну, полно. — Достав из кармана носовой платок, он принялся вытирать ее мокрые щеки. — Не плачь! — Голос его звучал необыкновенно ласково, почти нежно. — Ну, маленькая…

Стискивая изо всех сил зубы, Памела силилась успокоиться, но все было тщетно. Тогда Палмер притянул ее к себе за плечи, и она уткнулась лицом в его могучую грудь, а огромная ладонь стала гладить ее по волосам.

— Наверное, тебя в детстве не баловали подарками?

Памела поспешно закивала, не в силах произнести ни слова. Один Бог знал, как благодарна она была Палмеру за подсказку! Он сама ни за что не смогла бы выдумать лучшего объяснения своим слезам.

— Ну иди, подожди меня в машине. — Палмер отстранил ее от себя, заглядывая в лицо. — Возьми платок.

Устроившись на заднем сиденье такси, Памела торопливо достала из сумочки пудреницу. Из маленького круглого зеркальца на нее взглянули полные слез прозрачные глаза.

Вскоре Палмер показался в дверях магазина, и Памела в который уже раз поразилась, какой он высокий и широкоплечий. Но сейчас она отметила еще и необыкновенную легкость его движений — видно было, что человек этот в отличной форме для своих сорока лет.

На сей раз он сел так близко к ней, что Памеле захотелось слегка отодвинуться, но не тут-то было.

— Ну-ка, покажись! — Положив ладони на плечи, Палмер, одним легким движением развернул ее лицом к себе. — Все в порядке, малышка. Будь ты накрашена, последствия были бы непоправимы. Никто ничего не заметит.

«Да плевать мне заметят или нет», — собралась было сказать Памела, но вместо этого почему-то смущенно попросила:

— Можно я закурю?

— Кури, ладно уж, — махнул рукой Палмер. — Хотя будь моя воля, я бы тебя за это выпорол.

— Да, как я успела понять, это твой излюбленный метод воспитания, — слабо улыбнулась Памела, доставая сигареты. — Вот и Милли выпороть хотел…

— Учти, дочь я никогда пальцем не тронул, — очень серьезно сказал Палмер.

— А жену? — с вызовом спросила Памела, щелкая зажигалкой.

— Это Ким швыряла в меня чем ни попадя! — расхохотался он. — Она дама нервная, натура тонкая… Но это, как говорится, отдельная песня.

Памела равнодушно пожала плечами, всем своим видом демонстрируя полнейшее отсутствие интереса к подробностям семейной жизни Палмера. Впрочем, и он не горел желанием откровенничать. Некоторое время они молчали. Памела курила, глядя в окно, стараясь казаться безразличной.

Ах, как это было непросто! Каждой своей клеточкой она ощущала близость Боба Палмера, ладони которого еще совсем недавно лежали на ее плечах. Ей казалось, что она все еще ощущает их тяжесть. Подумать только, она позволила себе разреветься. Хуже того, позволила этому человеку утешать ее, словно дитя! Где хваленое умение держать себя в руках?..

Нервно затягиваясь и не чувствуя вкуса сигареты, Памела вдруг со стыдом призналась себе в том, что отчаянно хочет вновь ощутить прикосновение рук Палмера, которые сейчас — она видела это краем глаза — спокойно лежали на коленях, обтянутых выцветшими джинсами. Памела представила вдруг, как эти ладони ласкают ее тело, и щеки обдало жаром. Благодарение Богу, спутник, казалось, позабыл о ней — во всяком случае, не делал больше попыток ее коснуться. Тут она заметила, что все еще комкает в руках мокрый носовой платок. Что с ним делать? Вернуть?

Палмер, видимо, владел даром читать мысли.

— Отдай! — Он протянул руку за платком. — Еще пригодится.

— Нет уж! — Раскрыв сумочку, Памела достала оттуда свой, девственно чистый, совсем новый. — Если на репетиции понадобится утереть кому-то сопли, и этот сгодится.

Не придумав ничего лучшего, она решила поиграть в нахалку, однако номер не прошел.

— Это не твой стиль, — снисходительно заметил Палмер. — Давай просто забудем досадный инцидент, и дело с концом. Я уже успел понять, что ты не из разряда плакс, так что не ломай комедию и… Да выброси ты эту сигарету! — Он повелительно возвысил голос. — В конце концов, мне это неприятно.

Изумляясь самой себе, Памела послушно выкинула окурок в окно.

— Спасибо, — вежливо склонил голову Палмер. — Ты очень любезна.

Она готова была сквозь землю провалиться, но лишь молча потупилась и достала из сумочки мятную жвачку.

— Дважды молодец, — засмеялся Палмер.

— Угощайся. — Памела протянула ему на ладони пачку «Риглиз спеарминт».

Он взял пластинку и повертел в пальцах.

— Спасибо. Я как раз такую люблю. С детства…

Памела не ответила.

Перед концертной студией РАИ-ТВ, обладающей монопольным правом на радио- и телевизионные передачи в Италии, яблоку негде было упасть. Вокруг автобусов, в которых привезли конкурсанток, кишмя кишели репортеры, для которых это был единственный шанс отснять будущих звезд до послезавтрашнего действа. Внутрь пропускали лишь девушек и персонал.

Помогая Памеле выйти из машины, Палмер скорее приказал, чем посоветовал:

— Набери в рот воды, опусти глазки, а еще лучше — надень черные очки. Одно лишнее слово — и вылетишь отсюда как миленькая. Усвоила?

Покорно доставая из сумочки очки, она с опаской следила за тем, как дюжие охранники утихомиривают самых ретивых из ее коллег.

— Не робей. Вперед и только вперед! Ты же у нас храбрая.

В словах Палмера звучала откровенная ирония, но Памела молча это проглотила — в конце концов, она на работе, а работа прежде всего. Протискиваясь сквозь толпу, она несказанно радовалась тому обстоятельству, что ее спутник наделен недюжинной физической силой — иначе им пришлось бы несладко. Споткнувшись, она едва не упала, но могучие руки сгребли ее за плечи, да так на них и остались. Шум вокруг стоял невообразимый, их то и дело ослепляли вспышки фотокамер, и Памела порадовалась, что на ней черные очки.

У самого входа она опять споткнулась, и Палмеру пришлось обхватить ее за талию. Крепко зажмурившись, Памела силилась унять бешеное биение сердца: ведь себя не обманешь — споткнулась она намеренно. Не зная, куда деваться от стыда, она даже не сопротивлялась, когда ноги ее оторвались от земли. Теперь Палмер буквально нес ее сквозь все это столпотворение.

Когда стеклянные двери закрылись за ними, Памела с облегчением перевела дух.

— Ну как, жива? — деловито осведомился Палмер.

Поправляя очки и тяжело дыша, она ответила:

— Кажется. Только жвачку едва не проглотила…

— Ничего, мы еще легко отделались, — усмехнулся он. — Посиди пока, скоро я за тобой вернусь. — И широким шагом направился куда-то по ярко освещенному фойе.

А Памела доплелась до ближайшего кресла и рухнула в него. Опомнись, дурочка! Ты вконец распустилась! Надо же было сомлеть от прикосновения мужских рук… Мало тебе, что ли, Шона? Не нахлебалась еще? Или гормоны некстати разыгрались? Собери волю в кулак!

Спору нет, он великолепный представитель сильной половины человечества, так что твоя реакция, милочка, вполне естественна — особенно если принять во внимание пятилетнее воздержание. Но за эти пять лет тебя не раз пытались лапать мужики, и ничего, кроме отвращения, ты не ощущала — так что же случилось теперь? Даже испарина на лбу выступила, подумать только…

Поднеся к лицу носовой платок, который все еще сжимала в кулаке, Памела ощутила слабый, слегка пряный запах одеколона, и голова у нее немного закружилась. Поспешно отдернув руку с платком, она сунула его в сумочку.

— Привет, детка! Ты кто?

Памела подняла голову. Перед ней стояли две девицы с одинаковыми сумками с размашистой надписью «Гламур», перекинутыми через плечо. Одна щеголяла в джинсовых шортиках, открывавших длинные ноги, и предельно лаконичном топике, снежная белизна которого подчеркивала смуглость плоского живота. В пупке мулатки покачивалось колечко с подвеской, тонкую щиколотку украшала золотая цепочка, а высветленные до почти пепельного оттенка густые волосы заплетены были в тысячу косичек.

Подруга представляла с нею разительный контраст — светлокожая и синеглазая, с почти белыми прямыми волосами, она переминалась с ноги на ногу, боязливо озираясь. Платьице-мини под цвет глаз необычайно шло этой юной особе, которой можно было дать лет пятнадцать от силы.

— Ты из какого агентства? — осведомилась мулатка.

Памела, не зная, что отвечать, замялась, но шоколадного цвета красавица пришла ей на помощь.

— Тебя ведь привел сюда папа Бобби, правда? — широко улыбнулась она. — Как тебя зовут?

На этот вопрос ответить было куда легче, и напряжение тотчас разрядилось.

— Я Беверли, — в свою очередь представилась мулатка. — А этого цыпленка зовут Кирстен, сокращенно Кирсти. Она шведка. В агентстве без году неделя, по-английски говорит пока не блестяще. Но ничего, пообтешется.

Беловолосая Кирстен застенчиво улыбнулась и покраснела.

— Не горюй, малютка! — Беверли обняла подружку за талию. — Все мы когда-то начинали. Она и на конкурс-то ехать нипочем не желала, но папа Бобби рявкнул, и баста! У него не забалуешь…

— Что, держит вас в ежовых рукавицах?

— Не то слово! — Мулатка присела в кресло напротив, а юная шведка примостилась на подлокотнике. — Как говорится, суров, но справедлив. Без причины не накажет, а уж проштрафилась — тогда терпи! Ты что, его не знаешь, что ли?

— Да как тебе сказать… — замялась Памела.

— Что-то Милли не видно, — сдвинула брови Беверли.

Пришлось Памеле поведать девушкам печальную историю соседки. Беверли лишь охала да таращила огромные черные глаза, а Кирсти испуганно переводила взгляд с Памелы на мулатку.

— Ох, даст ей папа Бобби пинка под зад, как пить дать! — заключила мулатка. И, потрепав по руке подружку, наставительно произнесла: — Мотай на ус, детка! Хотя ты все равно ни фига не поняла… Ничего, объясню позже.

Кирсти сосредоточенно нахмурилась, совершая некое умственное усилие, и наконец выдала загадочную фразу:

— Я фига поняла.

Памела и Беверли, переглянувшись, прыснули, а юная шведка продолжала:

— Глупый Милли не хотел делать в спортзале ножками вот так… — Кирстен изобразила, будто крутит педали велосипеда. — И скушал какой-то гадость, чтобы стать меньше вот тут. — Она обхватила руками свою тонкую талию. — И теперь Милли в госпиталь. Правильно, Бев?

— Ты делаешь успехи! — Беверли похлопала Кирстен по круглой коленке. — Мораль: не ленись и делай ножками «вот так»! И не ешь на ночь гамбургеры.

— Я не буду больше… — потупилась шведка.

— А я и не дам! — угрожающе оскалилась мулатка. — Мудрый папа Бобби к каждой зеленой малявке приставляет опытную наставницу, так что моя обязанность — приглядывать за Кирсти. Вчера вот недосмотрела, и она лакомилась всем подряд, а сегодня с утра встала на весы и сама за голову схватилась…

— Ах вот оно что! — послышался откуда-то сверху суровый голос.

Боб Палмер угрожающе навис над шведкой, и девушка съежилась.

— Ну-ка, иди сюда! — повелительно приказал он.

На негнущихся ногах Кирстен покорно последовала за Палмером. Отведя ее в сторону, он минуты две что-то говорил по-шведски с таким выражением лица, что перевода не требовалось. Девушка лишь кивала, заливаясь краской. Но вот Палмер, видимо, счел воспитательный процесс завершенным и, взяв Кирстен за локоть, подвел к креслам.

— Уже познакомились? Хорошо. Эта девушка любезно согласилась заменить Милли, и я только что уладил все формальности.

Глаза Памелы поползли на лоб. Очевидно, что-то случилось у нее со слухом… Не может быть! Но взгляд Палмера властно приказывал: «Молчи!» И она ничего не сказала.

Чуть позже, идя рядом с ней по мраморной лестнице, ведущей в зал, Палмер вполголоса произнес:

— Ты поняла, надеюсь, что к этому вынудила меня суровая необходимость. Не мог же я во всеуслышание объявить, что ты журналистка! И не вздумай проболтаться, иначе не миновать неприятностей и тебе, и мне.

— Ну ты и фрукт! — фыркнула Памела. — Втравил меня Бог знает во что…

— Ах вот как? — нахмурился Палмер. — В таком случае милости прошу на выход.

— Черта с два! — Щеки Памелы окрасились румянцем. — Я дойду до самого конца, если уж на то пошло!

— Умная девочка. — Ладонь Палмера вновь опустилась на ее плечо. — Сообразила, сколь редкий шанс дарит тебе фортуна в моем лице? Ты состряпаешь сенсационный репортаж! Твоя карьера пойдет в гору! О гонорарах я уж молчу…

Памела даже не сразу поняла, что он просто подтрунивает над ней, а когда до нее дошло, пришла в неописуемое бешенство. Кровь снова кинулась ей в лицо, в глазах потемнело.

— Говоришь, у Милли был шанс занять призовое место? — угрожающе произнесла она.

Палмер молча улыбался, с интересом наблюдая за нею.

— Так вот слушай меня внимательно, — отчеканила Памела. — Призовое место у тебя будет и об этом позабочусь я! Я когда-то очень недурно танцевала и… — Боже милосердный, что я несу? — пронеслось в ее мозгу.

— Отлично, девочка! — Теперь Палмер уже улыбался во весь рот. — Стало быть, ты согласна?

Отступать было безнадежно поздно.

— Да, черт побери! — выкрикнула Памела так, что несколько хорошеньких головок разом повернулись в их сторону. — И готова держать с тобой пари на все, что угодно…

— Притормози. Думаешь, так все просто? Одной твоей хорошенькой мордашки недостаточно… — Глаза Палмера на мгновение стали ледяными — Памела могла поклясться, что в их золотистой глубине зажглись огоньки самой настоящей ненависти. Но вот он опять улыбается. Неужели ей снова померещилось? — Надо посмотреть тебя в деле. Пойду-ка оформлю на тебя заявку…

— Как? Ты же сказал…

— Мало ли что я сказал? — Палмер сунул руки в карманы джинсов совершенно по-мальчишечьи. — Как же просто оказалось тебя провести!