Рыцарь на час, оплата по fакту

Глава 12 КАК БЫЛО БЫ ХОРОШО

Музыка успокаивающе действовала на самых неспокойных, а я убаюкивалась от тропического голоса, который объяснял мне, что гардении были молчаливыми свидетелями моей любви. Сидя на террасе в квартире Ивана, я листала журнал, который перед уходом бросила в мою красную сумку от «Мандарина Дак». Мне подумалось, что я могла бы почитать его, если останусь одна, — ну и мысли лезут в голову, когда идешь на обед в дом твоего любовника.

Иван сдержал слово и позвонил, чтобы продиктовать свой адрес.

— Я жду тебя в воскресенье в полтретьего, — сказал он мне.

Даже после того, как услышала его голос, тот голос, который раздавался из другого мира, я все еще сомневалась, пойду или нет. Для чего продолжать историю, которая ни к чему не ведет? Дело было не только в том, чтобы выкроить время, — это проблема неразрешимая. Меня останавливало убеждение в том, что вместе мы не подходили ни для одного места. Я не представляла себя в сопровождении Ивана на наших ужинах в «Арке» или во время обеда у моей мамы. Одним словом, я не видела его в моем мире. Дело было вовсе не в том, что он был плохо воспитан: меня пугала мысль, что я предстану перед окружающими в качестве очередной особы, соблазненной кубинским парнем… «Получается, что у меня те же предрассудки, что и у Марты», — подумала я. В роли жениха уже был Рикардо.

Но любопытство взяло верх, и я схватила сумку от «Мандарина Дак» и села в такси, потому что туда, где жил Иван, в верхнюю часть города, было трудно добраться на метро. «А что я потеряю, встречаясь с Иваном, если у нас ничего не было?» — убеждала я себя. Минимум — хорошо проведу время, а максимум — приобрету друга…

Иван ждал внизу. Он быстро поцеловал меня и с улыбкой сказал:

— Добро пожаловать во дворец, принцесса… Полдник вас ждет.

Лифт остановился на пятом этаже, белоснежном и очень скромном… Это меня поразило. Иван сразу проводил меня на террасу, где я и осталась с бокалом шампанского в руке, умирая от желания посмотреть всю квартиру. То малое, что мне удалось увидеть, когда я зашла, показалось элегантным, но безликим, как номера в дизайнерских отелях.

— Ты не скучала? — спустя полчаса пришел за мной Иван, чтобы отвести в столовую. — Лучше давай поедим внутри.

Я оставила журнал на столике и последовала за ним до прямоугольного обеденного стола. Он положил мне салат, который был красиво украшен.

— Первое блюдо, — объяснил он мне. — Затем будет мясо… — Пальцем он указал на свой торс и подмигнул мне.

На нем была белая рубашка и брюки цвета хаки. Стол был накрыт со вкусом, а квартира, в которой было мало мебели, выглядела безупречно чистой. У меня из головы не выходило ощущение временности, но высказать эту мысль я не решилась.

Мы пили шампанское и говорили о Барселоне и наших близких. Я спросила его, как он выехал с Кубы. Иван на некоторое мгновение замолчал, уйдя в себя.

— Я эмигрант, — наконец запальчиво произнес он, — но я человек. Многие думают, что все кубинцы бездельники. Они не знают, что такое покинуть свою страну и начать с нуля там, где ты не в состоянии понять даже, который час… Послушай, принцесса, я белокожий кубинец. Я пижон, как бы вы сказали. Гаванский пижон. Мы на Кубе говорим, что негры уплывают по морю, а белые отбывают на самолете. Так и было, моя дорогая: одна из моих сестер купила мне билет, и я направился в Майами. Там-то и закончилось мое пижонство, я стал нормальным…

Иван вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся со старой черно-белой фотографией, вставленной в рамку.

— Знаешь, кто это? — спросил он меня, указывая на молоденького Че. — Да, моя хорошая, это Че. А этот, который стоит вполоборота, Фидель. Он даже не удосужился хорошо встать для фотографии. Этот, в очках, Мануэль Уррутия, первый и единственный президент, который удерживал Кубу со дня революции. И он продержался только до 1959 года! А рядом, — он ткнул в фото пальцем, — этот в форме, — мой отец. Он был во времена Карибского кризиса героем. — Иван долго молчал. — Тогда наша семья жила хорошо…

— И что случилось?

— Фидель посадил его в тюрьму. Мама, которая преподавала в университете, вынуждена была оставить работу. А мы, дети, уехали — сначала моя старшая сестра, а затем я. Она помогла мне выехать. Однажды она мне позвонила и спросила: «Иван, ты хочешь уехать?» А я ей ответил: «Я схожу здесь с ума, сестренка, больше не смогу. Если ты не достанешь мне билет, я уплыву по морю на плоту». Она выслала мне деньги на билет, и я уехал — улетел на самолете. Когда приземлился, меня допросили в полиции и пропустили. Я поехал к моей сестре. Начал учить английский и пытался пристроиться, потому что хотел, и по-прежнему остаюсь при этом желании, найти себя, а не быть кем попало. — Иван залпом выпил шампанское. — Я устроился на работу посудомойщиком в ресторане. Мыть тарелки и кастрюли тяжело, но я не хотел зависеть от сестры. Я работал и выплачивал налоги, как обычный гражданин. — В голосе его сквозило одновременно и мужество и разочарование.

Эта история вызвала у меня грусть. Я представляла себе Ивана, менее яркого и соблазнительного и поэтому более желанного.

— Ты скучаешь по Кубе? — спросила я, чувствуя себя неловко от этого вопроса.

— И сейчас, и до конца жизни я кубинец и, если бы родился заново, попросил Бога дать мне родиться кубинцем, — сказал Иван. — Мне нравится Испания и Барселона, я хорошо здесь живу, но Кубе нет равных. Мне больно от этого, но лучше испытывать такие чувства, потому что, когда эта боль исчезнет, считай, ты все потерял…

Я не смогла усидеть на месте, встала, подошла к нему и крепко обняла. Мне стало неловко оттого, что я плохо думала об Иване, а он был человеком: да, представьте себе!

Пусть это не покажется вам смешным, но, по словам Ивана, мы больше месяца были «женихом и невестой» и «друзьями» — по моему мнению. Возможно, летний отпуск мы проведем вместе. С того вечера в его доме мы стали встречаться чаще и уже не скрывали наших отношений. Мы даже ходили в кино: когда ты идешь в кино с мужчиной, ты уже на другом уровне (я имею в виду мужчину, с которым ты спала, а не того, с кем только собираешься переспать).

Мне нравилось разговаривать с Иваном и о реальной жизни, и о вымышленной — из книг или фильмов. В нем были культура и глубокое понимание всего происходящего. И это стало для меня сюрпризом: я ожидала услышать кучу банальных слов, но не тут-то было. Иван внимательно слушал и только потом высказывал свое суждение.

Несмотря на то что, по его мнению, мы были женихом и невестой, у меня сложилось другое мнение о наших отношениях. Меня не покидали сомнения. Мне нужно было больше времени, нужны более доверительные отношения, прежде чем заявлять о них. Иван был для меня развлечением, однако легкое времяпрепровождение перерастало в нечто большее. С каждой встречей мне было все лучше рядом с ним, и я все больше в нем нуждалась. Он был щедр, и это касалось не только денег: Иван всегда поступал так, будто я была единственно важной в его жизни.

Конечно, другой стороной монеты было то, что я мало знала о нем. Он вообще не любил говорить о себе. Возможно, поэтому я чувствовала, что еще слишком рано делать какие-то заявления, несмотря на то что часть моей души кричала: «Дамы и господа, Бель счастлива. Наконец-то она нашла мужчину, который ее поддерживает, а не наоборот. Мужчину, который о ней заботится и который, кроме того, ничего не боится».

Дни тянулись медленно и однообразно: нашим с Иваном встречам что-то мешало, но мы с этим всеми силами боролись, считая, что нет ничего не разрешимого. Мы стали встречаться в непривычное время: в полдень, по субботам в пять часов вечера, иногда ночью, если я никуда не уезжала. И это не сильно меня волновало. Мой календарь был хаотичным, и я отлично понимала, что у него такой же бешеный график.

Наши отношения с Рикардо я свела до встреч в компании общих друзей. Он больше не заговаривал о женитьбе, но мы оба знали, что мяч в моих воротах. Пребывая в этом ни с чем не сравнимом эмоциональном состоянии, я договорилась поужинать с Мартой. Мы давно уже никуда не выбирались вдвоем, и я с удовольствием приняла ее предложение: у Марты всегда есть что рассказать, и делает она это отлично — ее безжалостные и острые характеристики мужчин просто непередаваемы.

Мартини, с которого началась наша встреча в пятницу вечером (Иван уже предупредил меня, что мы не сможем увидеться до воскресного вечера), не предвещало опьянения. Марта рассказала мне о ее приключениях во время последнего рейса в Нью-Йорк. Ей не часто выпадало летать через Атлантический океан, поэтому от каждого такого рейса она получала наслаждение, сравнимое с первым ее полетом. Среди последних приключений — я хорошо это помню — был статный начинающий писатель, которого Марта приютила в своем гостиничном номере на несколько часов.

— Хорошо еще, что пока я могу работать без сна, — призналась мне она.

— Слушай, звучит убийственно. Ты так не начнешь принимать наркотики?

— О, это идея! Я буду не первой и не последней, хотя пока мне хватает собственных сил.

Марта всегда делала, как она это называла, «вскрытие» мужчины, который ей попадался (жениха или воздыхателя), именно во время ужина и никогда раньше, поэтому напряженное ожидание возрастало. Одна из нас обычно рассказывала свою историю, а Марта ставила диагноз. Она отлично изучила мужчин и легко угадывала, кто новичок, придерживающийся стратегии «все или ничего», а кто более изощренный волокита, играющий то так, то сяк… Для каждой категории у нее находится свой метод соблазнения. И еще она придерживалась убеждения, что ни одному мужчине не нравится, чтобы ему мешали или лишали инициативы. Критическим моментом ее «вскрытий» был выбор жертвы: кого мы сегодня станем разбирать по кусочкам? Я совершила ошибку, когда согласилась, чтобы мы поговорили об Иване, о котором она мало что знала. Как-то, когда этого уже нельзя было избежать, я рассказала ей об одном из наших свиданий, не вдаваясь в подробности. Отсутствие информации, без сомнения, и определило ее интерес. Да и я нуждалась в том, чтобы с кем-то поделиться, и Марта, казалось мне, была подходящим человеком, но мне не следовало так ей доверяться.

— Ты еще с ним встречаешься? — пошла в наступление Марта.

— Да, время от времени, — ответила я, тут же заняв оборону.

— Ну и как он, дорогуша?

У меня на лице промелькнула улыбка.

— Превосходный. Ласковый, внимательный, воспитанный… В общем, супер!

— Детка, как же тебе повезло! И кроме того, похоже, он весьма сентиментальный человек, — добавила Марта инквизиторским тоном.

Я покраснела: мне было неловко говорить на эту тему. Мы выпили в молчании.

— Неужели этот кубинец на самом деле тебе нравится? — не унималась Марта.

— Его зовут Иван, — съязвила я.

— Ладно. Неужели кубинец Иван на самом деле тебе нравится?

— Это так важно постоянно отмечать, что он кубинец?

— Значит, он тебе нравится! Слушай, я же его не критикую. У Альмудены, одной моей подруги из Мадрида, есть любовник из Майами, и она очарована. Каждый раз, когда ее направляют на базу, она возвращается, точно родилась заново. Она всегда повторяет, что, если бы ей пришлось заплатить за то, чтобы вывезти его, она бы это сделала… Я думаю, она должна раскошелиться, бедняжка уже довольно намоталась…

— Марта, ты считаешь, что кубинцы годятся только для постели?

— Те, кого я знаю, да. Но мне очень нравится, что у тебя есть любовник…

В этот момент я совершила фатальную ошибку.

— Я бы не стала о нем так говорить, — вырвалось у меня.

— Почему? Ты хочешь сказать, что вы не спите, дорогая?

— Дело не в этом. Но еще мы разговариваем, проводим вместе свободное время…

Марта в тишине пристально посмотрела на меня:

— А Рикардо в курсе?

Я насторожилась:

— Почему он должен об этом знать?

Говорить о Рикардо с Мартой мне тоже было неловко. Я знала от Рикардо, что, когда мы расстались, она пыталась соблазнить его. Рикардо находил ее вульгарной, о чем ей сказал прямо. Этот эпизод оставил у меня странный осадок, потому что, если это было на самом деле — а в словах Рикардо не приходилось сомневаться, — мне стоило усомниться в преданности Марты, которая ни словом об этом не обмолвилась. Впрочем, я переспала с Данни и тоже ничего ей не рассказала.

— Да Рикардо умрет за тебя! Тут нечего и думать. Как он тебя слушает, как он с тобой разговаривает… Будто существуешь только ты.

Я заметила, что в ее голосе появилась насмешка.

— Марта, мы говорили не о Рикардо. Речь об Иване.

— Ладно, продолжаем. Сейчас он живет за твой счет. «Моя любовь» тут, «моя любовь» там… И все дело в том, что ты отлично ему подходишь. Если он уцепится за тебя, то поправит свое положение, дорогая. Ты хотя бы знаешь, есть ли у него документы? — завершила Марта, так рьяно наливая вино, что оно выплеснулось на скатерть.

— У него есть все необходимые разрешения, — вступилась я за Ивана. Однажды он мне об этом рассказывал, но больше мы не возвращались к этой теме. Его работа по-прежнему оставалась для меня загадкой, но я предпочла не говорить об этом Марте.

— Пусть так. Но у него нет семьи, статуса. Послушай, Бель, Иван тебе не пара. Он, поверь мне, быстро сориентируется, ты меня понимаешь? Я не говорю, что ты ему не нравишься, но ты же знаешь этих латиноамериканцев — они бегают за каждой юбкой… Ты для него лучший вариант, но тебе-то какой плюс от этого?

— Пока плюсов много. Я чувствую, что любима и что меня поддерживают. Я чувствую себя желанной. Этого мало? — Я отреагировала чересчур бурно. Марта разбередила рану.

— Мне это кажется диким, ты подумай хорошенько. А где, кстати, работает этот парень?

— Он архитектор, специалист по реставрации.

— Неплохо. И у него есть контракт?

— Марта, ну в самом деле, ты допрашиваешь меня как представитель властей.

Она въедливо посмотрела на меня:

— Слушай, если хочешь знать мое мнение… — Марта была готова приступить к «вскрытию». — Эти отношения ни к чему тебя не обязывают. Тебе не на что жаловаться: по тебе сохнут два мужика! Вот пусть и сохнут! Пользуйся ситуацией с кубинцем, пока она продолжается, а когда устанешь, передай его мне, потому что этот тип и впрямь хорош…

— Я передам счет за него, — серьезно ответила я.

— Да ладно, это же шутка. Почему бы нам не выбраться втроем куда-нибудь? Мы могли бы сходить в «Хемингуэй». Я бы получше его изучила и сказала тебе свое мнение, — предложила Марта, стараясь разрулить ситуацию.

Я выпила вина. Казалось, она имела добрые намерения, но ее слова меня насторожили.

— Предложу ему, посмотрим, что он скажет… — Эта идея меня совсем не привлекала, но мне показалось, что одна встреча заставит Марту изменить мнение.

Когда мы наконец распрощались, я сразу же набрала мобильный Ивана. Включился автоответчик, и ответил голос оператора. Я попыталась настоять на том, чтобы Иван записал сообщение своим голосом, но он сказал, что предпочитает стандартное, не помню, чем он мотивировал свое желание. Придя домой, я выпила две таблетки валерьянки и легла в кровать. Меня знобило отчего-то.