Рыжая для палеонтолога (СИ)

Глава 18. Колесо

Наши дни

Яблони пахли терпко и сладко, и спальный район превратился в райские кущи. Воробьи незатейливо чирикали на ветках, а соловьи по ночам пели песни в сине-розовом сумраке столичной весны. Жене казалось, что он спал тысячу лет, закованный в кандалы серых будней, а теперь наконец-то проснулся. Несущим счастье ― не смерть ― Гамаюном он летал по институту, а вечерами долго разговаривал с Маргаритой по телефону или Скайпу. Он жил этими вечерами и со временем, как наркоман, подсел на общение. И с каждым разом организм требовал всё большую дозу.

Отношения не то чтобы не складывались, но находиться на расстоянии было почти невозможно. Они жили в разных городах и ходили на разные работы, хоть и отвечали за свои действия только перед Академией Наук. Видеться им удавалось нечасто: после Северной конференции Женя встретился с Ритой всего два раза. Один раз она приезжала в его Институт забрать геологические образцы, а второй ― погулять. Жене тогда тоже удалось вырваться из плена неумолимо приближавшейся защиты Антона.

Всё это напоминало вялотекущий насморк, который никак не мог перейти в пневмонию или же сойти на нет. Сейчас Женя был готов умереть от воспаления лёгких, но остаться с Маргаритой. Тем более что и она, кажется, тяготилась расстоянием. В последнюю встречу три недели назад Рита была странно молчаливой, да к тому же вдруг решила бросить курить: Женя заметил у неё на запястье никотиновый пластырь.

― Ты отнял самое дорогое, что у меня было ― курение моё миленькое, ― усмехнулась она в ответ на его вопрос о причине внезапного решения. ― Не думай, это хорошо. Я всё собиралась, да как-то не получалось, ― Рита улыбнулась и поцеловала его. И всё же Жене в её смехе почудились горькие нотки.

Проводить больше времени с Маргаритой ― вот и всё, что ему было нужно. А случай поехать в культурную столицу на несколько дней вскоре представился. Аспирантура Антона плавно подошла к своему завершению, и теперь его ждала защита: не просто в планах, а на деле. Аспирант мандражировал всю дорогу, решив поволноваться заранее, а Женя неимоверным усилием воли заставлял себя сидеть спокойно и не прилипать к иллюминатору слишком надолго.

― Хорошее у них финансирование, ― с завистью произнёс Антон, глядя на девятиэтажное здание геолого-минералогического Института. ― Они что, продали душу дьяволу?

― Скорее тело, ― Женя стоял и щурился: погода радовала, и весеннее солнце било в глаза. ― Геологоразведка у них работает на военных, поэтому… ― он развёл руками. ― Но я тебе этого не говорил.

― А потом окажется, что Маргарита Алексеевна ещё и какой-нибудь полковник, ― засмеялся Антон. ― А нас за что-нибудь посадят и никогда не выпустят.

― Не неси чепуху, ― Женя строго посмотрел на аспиранта.

― Это нервное, ― развёл руками Антон. ― Я волнуюсь.

― Всё обойдётся, ― Женя ободряюще хлопнул приунывшего вмиг аспиранта по плечу. ― Ты же места в работе для вопросов комиссии оставил?

― Как вы учили.

― Ну вот и прекрасно, ― Женя уже хотел зайти в Институт, как вдруг из-за поворота показался Фиат Пикап.

― Еще вчера она была нежна, как шелк, теперь она ― китайский танк! ― забавная песенка разносилась по сморенной теплом улице.

― Ваша Василиса Премудрая приехала, ― засмеялся Антон.

― Спасибо, что не лягушонка в коробчонке, ― криво усмехнулся Женя, глядя на то, как Маргарита ― в красном клетчатом пальто, чёрных очках и с газетой в руках ― выходит из аккуратно припаркованной машины. Она легко взбежала по ступенькам и скрылась за стеклянными дверями.

― Оказывается, она такая красивая, ― томно вздохнул над самым ухом Жени Антон. ― Я раньше этого не видел.

― И сейчас не смотри, ― Женя исподлобья глянул на аспиранта. ― Странно, что она нас не заметила. Сейчас исправим. ― И Женя, оглядевшись, пнул колесо Пикапа.

Оглушающий вой сигнализации перекрыл все прочие звуки, и в следующее мгновение в окне второго этажа показалась Маргарита: она чуть ли не наполовину высунулась наружу, а её курчавые волосы, пылающие словно огонь, трепал ветер.

― Отойди от машины! ― её возглас перекрыл шум сирены. ― Козёл! ― Рита исчезла.

― Зачем вы это сделали? ― Антон с опасением уставился на него, и Женя понимал своего аспиранта: он бы и сам усомнился в своей адекватности.

Под вой сигнализации из здания показалась Рита. Она сбежала по мраморным ступеням, а её большая сочная грудь подпрыгивала и соблазнительно колыхалась при каждом шаге. Маргарита, нажав отключение сигнализации и проверив машину, обернулась к Жене.

― Так! ― она упёрла руки в бока. ― Евгений Николаевич, ты успел впасть в маразм? ― Рита провела кончиком языка по губам и, свернув газету в рулон, принялась совершенно по-деревенски бить опешившего Женю.

― Ну не при мальчонке же! ― воскликнул он, закрываясь от ударов, которые Рита наносила хлёстко и точно в цель. Хорошо, что не по лицу.

― При мальчонке, при мальчонке! ― Рита опустила газетный рулон. ― Я Антона Андреевича учила три года, он многое видел!

― Маргарита Алексеевна, пощадите Евгения Николаевича, ― аспирант давился плохо сдерживаемым смехом.

― Ни за что, ― Рита воинственно сдула со лба пряди огненно-рыжих волос.

Она была сегодня какая-то бледная и, как показалось Жене, уставшая. Полевой загар успел окончательно сойти, а новый весенний ещё не лёг на кожу. От него не укрылось, что под глазами у Риты залегли замаскированные макияжем тёмные круги, да и сама она как будто сжалась и похудела. Женя представил себе онкобольных после химиотерапии и испугался. Он не хотел потерять Риту. Только не так.

«Глупости это всё, ― мысленно одёрнул он себя. ― Ей-богу, в Вадика стал превращаться!»

Рита тем временем успела остыть. Она перебросилась парой слов с Антоном и ещё раз проверила машину. Сейчас она как раз наклонилась над колесом, и Женя, чувствуя, как напрягается всё у него внутри, откровенно пялился на округлые, обтянутые строгой юбкой ягодицы Риты. Аспирант же уткнулся в смартфон.

Рита так и не ответила ему, сколько у неё было мужчин, подумал ни с того ни с сего Женя. Интересно, а Антон был в их числе? Он снова посмотрел на аспиранта и решил, что нет. А если и да, то он не хотел об этом знать. В конце концов, сам Женя тоже не принимал целибат. Но кто такой этот леший, в конце концов?