Анатолий Чупринский Рыжая из шоу-бизнеса

1

Каждая вторая эстрадная звезда поет не своим голосом. Все это знают, и никто особенно не удивляется. Современная электроника может любого мартовского кота представить на сцене поющим голосом Хулио Эглесиаса. Что уж говорить о девицах, у которых кроме длинных ног, никаких талантов.

В шоу бизнесе, как известно, волчьи законы. Дикие джунгли. Правда, волки в джунглях не водятся, но это вопрос тридцать девятый. Продюсеров интересуют только бабки. Желательно, зеленого цвета. И числом поболее. За пачку зеленых любой уважающий себя продюсер мать родную закопает. А кто там, чьим голосом поет, своя ли грудь у «звезды» или силиконовая, пусть публика голову ломает.

Эстрадная «звездочка» Мальва, Мальвина, (в миру, Надя Соломатина), эффектная стройная блондинка, с голубыми глазами, высокой грудью и чуть полноватыми ногами являла зрителям реальную мечту дембеля. Солдатский секс всегда удачный имидж. Конечно, Дана Борисова из «Армейского магазина» на голову выше в этом смысле, но свое место Мальвина занимала по праву. У нее даже были свои фанатки. Правда, перед выходом на сцену она напяливала на голову блондинистый парик и накладывала на морду лица не менее килограмма грима. Но кого это волновало.

Мальвину любили все представители сильного пола. Особенно те, кто с погонами на плечах. Солдаты, менты, гаишники, пожарные, летчики и проводники, МЧСовцы и частные охранники. Мальвина всем отвечала взаимностью. Со сцены, разумеется. В финале каждого сольного концерта, со слезами на глазах, выкрикивала в беснующийся от восторга зал:

— Мужики-и-и!!! Я всех вас люблю-у-у! Мужики-и-и!!!

И швыряла один за другим подаренные ей букеты.

Большинство любого зала, как известно, составляют представительницы слабого пола, но и они, эти самые представительницы, тоже любили Мальвину. Восторгались, восхищались и все такое. Не иначе, каждая мысленно представляла себя на ее месте.

Самое поразительное, в реальной жизни Мальвину, (то бишь, Надю), не узнавал никто. Разумеется, если она выскакивала на улицу без блондинистого парика. А их нее было полдюжины, на все случаи жизни. Соседи по подъезду толком и не знали, где и кем она работает. Одни считали, служит в банке скромной служащей, с окладом полторы тысячи баксов в месяц. Другие, глядя на ее ночные возвращения с букетами, в облаке коньяка, дорогих духов и табака, были убеждены, Надя валютная проститутка. Разве может медсестра или учительница начальных классов раскатывать на «Форде».

Правда, «Форд» был явно третьей свежести, нещадно помят со всех сторон и тарахтел громче любого ушастого «запорожца», но все это ничуть не смущало красавицу Мальвину. Ее вообще мало, что выводило из равновесия. Природа, кроме внешности, наградила ее веселым нравом и беззаботным характером. Мальвина почти не помнила обид, чужие успехи не брала в голову и была в двадцать два года абсолютно убеждена, что будет жить вечно. Болела она только раз в жизни. Но то была не болезнь. Вернее, не совсем обычная болезнь. То было перерождение. Но об этом позже.

Любимым ее словечком с детства было:

— Отва-али-и!

Им она заканчивала любой разговор, с любым собеседником и умудрялась втискивать в это слово множество самых разнообразных, подчас противоположных смыслов. Меж собой в попсовых кругах ее так и звали, «Мальва-Отвали!». Даже своему отражению в зеркале, если была не в духе, морща очаровательный носик, она шипела:

— Отва-али-и!

Девушка была явно безбашенная. Точнее сказать, без царя в голове. И без комплексов. Носилась на своем раздолбанном «Форде», не обращая внимания ни на какие знаки и указатели. И естественно, не удивлялась, когда ее останавливали. Ведь гаишники, как уже сказано, ее любили поголовно. Любой из них, остановив красавицу блондинку, проехавшую на красный, стоило ей снять темные очки, тут же расплывался в улыбке, и просил автограф.

— Отва-али-и! — улыбалась Мальвина.

И поставив свою подпись, приветливо махнув ручкой, била по газам. До следующего гаишника. Замужем Мальвина никогда не была и даже не планировала. Романы, конечно, были, но все какие-то бестолковые. Без божества, без вдохновения. И без последствий. «Была без радости любовь, разлука будет без печали!», цитировала она строчки, залетевшие в голову еще в школе. Кому именно они принадлежали, не помнила.

Словом, Мальвина со всеми потрохами принадлежала славному племени эстрадной попсы, которое радует каждого из нас, стоит щелкнуть пультом телевизора или повернуть ручку транзистора. Раз в году она входила в какую-нибудь двадцатку или десятку и была абсолютно довольна жизнью.

Никто даже не догадывался, кто поет восторженным, полным ликующей радости голосом, когда на сцене Мальвина раскрывала свой очаровательный рот. Нет, она не пользовалась фанерой. Конкуренты не раз устраивали ей откровенные подлости. Даже свет вырубали в залах. Фокус не проходил. Мальвина пела вживую. Но это пела НЕ ОНА!


Сергей Кострюлин, (пишется через «о»!), уже третью неделю бесцельно шатался по Москве. Отбарабанив положенные два года в армии, из которых последние одиннадцать месяцев провел в «горячей точке», заработав легкую контузию, растеряв всех друзей и знакомых, по меткому выражению Александра Сергеевича Пушкина, «без службы, без жены, без дел, ничем заняться не умел».

Каждое утро он глотал приготовленную старенькой бабушкой овсянку, натягивал джинсы, футболку и шел бродить по городу.

В районе метро Сокол, в начале Волоколамского шоссе, если ехать из центра на такси, перед первым мостом, нужно свернуть направо. Там, сразу за железнодорожным переездом ютятся несколько кирпичных домов, времен Очакова, покоренья Крыма и хрущевской оттепели. В квартире на первом этаже и проживал Сережа Кострюлин, вместе с бабушкой, учительницей русского языка и литературы, ныне заслуженной пенсионеркой.

Родители три года назад уехали по контракту на Кубу, зарабатывать на жизнь. Профессия биологов с началом перестройки оказалась никому ненужной. А жить как-то надо. Словом, на Соколе в трехкомнатной квартире, кроме Сережи проживали еще двое: бабушка Ксения Федоровна и студентка Пищевого института, тихая мышка Марина, которая снимала третью комнату за символическую плату.

Каждое утро Сережа садился на трамвай 23 маршрута и пилил на нем до кольца у Боткинской больницы, дальше шел пешком к центру. Его любимым местом всегда была улица Горького. Особенно, участок от Центрального телеграфа до Пушкинской площади. Когда-то, еще в той, до армейской жизни, он с приятелями каждый вечер после школы, как на работу ходил на Пушку. Теперь… Улица Горького уже не Горького, по-старому, Тверская. Кругом лотков, палаток понатыкали. В магазины и кафе зайти страшно, цены только для олигархов и бандитов.

Короче, Сергей не узнавал любимых мест. Город не принимал его, отторгал, как дремучего провинциала. Сергей и сам ощущал себя таежным жителем, на экскурсию попавшим в столицу. Слишком уж многое изменилось вокруг и слишком многое изменилось в нем самом. Легкий на подъем и жизнерадостный до армии, теперь он никак не мог избавиться от какого-то внутреннего отупения, постоянной напряженности, ожидания удара из-за угла. Спиртное не помогало, только усугубляло положение, да и не получал он никакой радости от Бахуса, в отличие от большинства своих школьных приятелей.

Оставалось одно, свернуть с Пушкинской к Страстному бульвару и просто шататься по узким переулкам, еще не тронутым архитектурным беспределом. Купить в ларьке бутылку пива, сидеть себе на бульваре или в любом подвернувшимся дворе на скамеечке, потягивать пиво и ни о чем не думать.

Не вспоминать и не мечтать. Просто отдыхать и радоваться жизни. Денег, оставленных родителями, должно было хватить месяца на два, до конца лета. А там видно будет, жизнь подскажет.


От судьбы не уйдешь, не спрячешься. Если рожден бухгалтером, ты и в Африке будешь бухгалтером. Суждено встретить свою девушку именно этим знойным летом, как ни избегай встреч со своей половинкой, все равно ее встретишь. В нужное время, в нужном месте.

Короче, этим жарким летом там, в небесной лаборатории, в которой над всеми нами ставят эксперимент с неясным конечным результатом, кто-то нажал на кнопку, дернул за рычаги и закрутил на всю катушку древнюю машину причинно-следственных связей по имени «Витта». И старушка «Витта», скрипя и постанывая, гремя шестеренками, реле и подшипниками, (или что у нее там, внутри?), принялась выстраивать здесь на земле, якобы, случайные ситуации, чтоб столкнуть друг с другом эстрадную звездочку Мальвину и одинокого, потерянного парня по имени Сергей Кострюлин.

В назначенное время им теперь было предначертано встретиться нос к носу, чтоб пережить те самые чувства, ради которых они, возможно, и появились на этом свете.

Кстати, тот, кто запустил эту программу, был явно существом с большим чувством юмора. Более неподходящих, даже чуждых друг другу людей, трудно представить.

Сергей, мальчик из интеллигентной семьи, до армии читавший Лермонтова, Блока, любивший импрессионистов и все такое, только по телевизору видел Мальвину и не имел ни малейшего представления о нравах, царящих в закулисье шоу бизнеса. Сексуального опыта Сергей практически не имел. Не будешь же считать «любовной историей» несколько встреч с одноклассницей Веркой Исаковой на чердаке своей четырехэтажки.

Верка была самой доступной девицей из их школы. Отзывчивой и безотказной. Через нее прошла, по крайней мере, половина серегиного класса. И еще несколько малолеток из младших. Запах пота, табака, ритмичное поскрипывание старого матраса на чердаке его дома, да бессмысленное веркино хихиканье. Вот и все, что осталось в памяти после нескольких коротких и каких-то болезненно-стыдливых чердачных встреч с Веркой. Вот и вся любовь.

Мальвина, в свою очередь, книг не читала вообще, видела войны в «горячих точках», как и большинство населения, только по телевизору и для нее все это было каким-то далеким беспросветным ужасом.

Нельзя сказать, что они вовсе не знали друг о друге. Сергей знал Мальвину. Там, откуда ему повезло выкарабкаться живым и относительно здоровым, эстрадная «звездочка» была «лучом света в темном царстве». О ней многие мечтали, ей писали письма и даже постоянно видели ее в своих тревожных снах. «Эта блондинистая дурочка», по образному выражению их командира, капитана Зотова, манила к себе и Сергея, почему-то постоянно заставляла думать о себе.

Что касается Мальвины, она о существовании Сергея даже не подозревала. И в последнее время ничего такого не предчувствовала и не ощущала. Не то чтоб была тупой в эмоциональном смысле, нет. Если начистоту, мужчин она недолюбливала. Опасалась и старалась близко к себе не подпускать.

Она любила, восторженно и самозабвенно, абстрактных мужчин. Добрых, мужественных и щедрых. Тех, кто посещал ее концерты и бросал из темноты зала на сцену цветы с записками, в которых признавался в вечной любви и грозился заодно бросить к ее ногам «все сокровища мира». Но при ближайшем рассмотрении все ее поклонники, обычно почему-то мужчины в возрасте далеко за тридцать и непременно женатые, оказывались самыми натуральными кобелями. Им одно подавай.

А ей хотелось любви. С большой буквы. Той самой, единственной и настоящей. Чтоб жить долго и вместе умереть в один день. Пока же на горизонте ничего такого и близко не вырисовывалось. Такая вот парадоксальная ситуация. Абстрактных мужчин Мальва любила. По одиночке и всех скопом, но конкретных, с запахом пива и табака, с пошлыми шутками и матерными анекдотами, терпеть не могла. И близко к себе не подпускала.

Внутренняя замкнутость возникла еще потому, что у нее никогда не было семьи. Надя-Мальва была детдомовкой. Конечно, какие-то родители у нее были. Ведь, кто-то же произвел ее на свет, в муках и страданиях, не из пробирки же она явилась, в самом деле. Но лично ей ничего о них известно не было.

Из близких была только Наташка, работающая костюмершей в группе Мальвины. Из того же детдома, из-под Волоколамска, старше Нади на целых десять лет. Она заменяла ей мать, старшая сестру и ближайшую подругу одновременно. Общения с Наташкой хватало выше крыши, ее бешеный темперамент и взрывной характер, абсолютное знание всего и вся на свете, отсутствие сомнений и колебаний в любых ситуациях притягивало к себе и, как ни странно, расслабляло. Рядом с ней Мальвина чувствовала себя, как за бетонной стеной в пуленепробиваемом жилете. Защищенной и уверенной в себе.

Короче, заводить новых подруг Мальвина не спешила.


Жара этого знойного лета побила все температурные рекорды. Столбики термометров устойчиво зашкалило за тридцать. И ни капли с неба. Да еще торфяные пожары. Ближе к вечеру, какой-нибудь случайный хилыйветерок слегка разгонял над городом едкую дымную мглу, и ночью на пару часов наступало долгожданное облегчение, но с утра, опять все снова-здорово.

Улицы и переулки, проспекты и площади угрожающе заполнялись такой густой синеватой дымкой, что водители включали фары. Во всех учреждениях гудели и текли кондиционеры, вентиляторы через один перегревались и выходили из строя. И жители столицы начали оголяться. Другого выхода просто не было.

Особенно усердствовали женщины. Этих долго уговаривать не пришлось. Полуголые женские тела, едва прикрытые какой-нибудь полупрозрачной тряпочкой, замелькали даже в солидных государственных учреждениях и банках. Не отставали и мужчины. Почти поголовно скинули с себя брюки и напялили на волосатые ноги шорты, сильно смахивающие на семейные трусы.

Порой в метро и на улицах возникало обманчивое ощущение. Все население многомиллионного мегаполиса, забросив дела, сорвалось с мест и дружными рядами двинулось к речкам и водоемам. На пляж, на природу, к бассейнам и фонтанам. Шлепанцы и купальники, яркие зонтики и темные очки раскупались в мгновение ока.

А жара все наступала. И по прогнозам собиралась царствовать над всем центральным регионом, по крайней мере, до сентября.

Москвичи и гости столицы последними словами ругали Лужкова, который, якобы, укатил куда-то в отпуск, а денег на самолеты, способные вызвать над городом дождь, не выделил, пожадничал. Ругали и Гидрометеоцентр, тот, как обычно, не смог загодя предсказать жару. Словом, жара, нервотрепка и сплошные стрессы.


Игорь Дергун не был акулой шоу бизнеса. В лучшем случае, небольшим щуренком. Настоящая акула могла слопать его в любой момент. И не подавиться. Но пока ему везло, конкуренты не особенно давили. В тридцать шесть лет, успев отсидеть три года за валютные операции, неудачно торганув компьютерами и бракованными куклами Барби, по общему признанию нашел себя в эстрадном бизнесе.

Иномарка «Ауди» прошлого года выпуска, приличные костюмы, две квартиры в престижных районах города, дача в Снегирях, это вам не кот начихал. Куда дальше-то? Выше только звезды. Жизнь состоялась. Жена, двое детей, счета в банках. Все путем. Находи смазливых девчонок, желательно из провинции, готовых ради сцены на все, лепи из них «звездочек третьей величины» и стриги купоны.

Дело, конечно, муторное, рискованное. Балетмейстеры, стилисты, визажисты, художники, композиторы, авторы, налоговые инспекторы, рэкет.… И всем плати, плати…

Платить Игорь не любил. Игорь Дергун был из породы тех людей, которые, по выражению одного журналиста, всю жизнь сами «ищут, где бесплатно пряники дают». Очень обижался, расстраивался и даже впадал в депрессию или бешенство, если ему в чем-либо отказывали. Самые близкие люди подозревали, внутри Игорь ощущает себя неудачником, хоть и пыжится изо всей дурацкой мочи.

Догадывалась об этом жена Вера. И знала костюмерша Наташка.

В тот день Игорь Дергун на своем «Ауди» сбил пешехода. Была суббота, дачный день. Машин в три раза меньше обычного. Пешеходов не было вовсе. Ясное дело, все за городом.

Еще на повороте с Никитской на тихую улицу Москвина, Игорь увидел на пустынной мостовой трех лохматых, с головы до ног в черной коже, рокеров. Те возились со своими «Хондами», «Ямахами», а может и «Харлеями», сам черт не разберет. Что-то там подкручивали, подвинчивали. На противоположном тротуаре стоял длинный худой парень. В линялых джинсах, футболке, с бутылкой пива в руках.

Обычно Игорь всегда чудовищно лихачил. Обгонял, подрезал, перестраивался из ряда в ряд без всяких мигалок. Давно замечено, неуверенные в себе люди водят безобразно. Не иначе, компенсируют свою несостоятельность на дороге. Бывают, правда, и откровенные дураки. Дураком Игорь не был, но ничьих советов не слушал. Прислушивался исключительно к своей интуиции. Часто она ему подсказывала верное поведение, неожиданное решение или удачный ход в бизнесе.

В этот раз, при повороте на тихую улочку Москвина, что-то подсказало Игорю, сбавь скорость. И он почему-то сбавил. Его «Ауди», тихо урча, медленно катила к трем лохматым рокерам. Парень на тротуаре глотал пиво и с интересом рассматривал мотоциклы.

В этот самый момент, там наверху, в небесной лаборатории, наверняка, замигали лампочки, и явно сработало какое-то реле.

Далее произошло непредвиденное. Когда до мотоциклистов оставалось меньше десяти метров, один из них что-то там крутанул, его мотоцикл чихнул, и из глушителя раздался оглушительный хлопок.

Парень на тротуаре отбросил бутылку, втянул голову в плечи и сдавил ладонями уши. В тот момент, когда «Ауди» уже почти поравнялась с рокерами, раздался второй хлопок. Парень в джинсах на тротуаре как-то странно дернулся и плашмя упал на мостовую. Прямо под колеса наезжающей машины.

Игорь успел закрыть глаза и, что есть силы, ударил по тормозам. Раздался визг, глухой удар и наступила какая-то шипящая тишина. Она, волнами морского прибоя, перекатывалась по всему телу.

Сверху вниз, снизу вверх…

«Опять тюрьма!» — пронеслось в голове Дергуна. В том, что он задавил насмерть того длинного парня в джинсах и футболке, Игорь ни секунды не сомневался.

Никогда в подобные ситуации он не попадал и потому впал в отупение. Сидел, вцепившись руками в руль, и боялся открыть глаза. Сердце в груди стучало, словно пламенный мотор. В смысле, очень часто и очень громко. Потом шипящая тишина медленно начала отступать.

— Выходи, урод! Метелить будем!!!

Донеслось до него, дошло до сознания. Игорь открыл глаза. Трое рокеров уже окружили «Ауди» и стучали ладонями по стеклам окон, по лобовику. Свирепые лица с перекошенными ртами, не оставляли никаких сомнений в серьезности их намерений.

«Действительно, будут метелить!» — равнодушно подумал Игорь и, нехотя, вылез из машины. Рокеры тут же взяли его в кольцо. Дергун был крупным мужчиной, но рыхлым. Правда, чтоб понять это, нужно было увидеть его голым по пояс. Сейчас на Игоре был светлый костюм отличного покроя. Потому рокеры не спешили давать волю кулакам. Мало ли, вдруг этот дядя самбист, каратист, черный пояс и все такое. Или вообще из мафии. Достанет пистолет и перестреляет всех, к чертовой бабушке. Всякое может быть.

— Гони бабки! — неожиданно тонким, почти бабьим голосом, взвизгнул один из рокеров. С черными, как воронье крыло волосами, собранными на затылке в косичку.

— Мотя! — сиплым голосом вмешался второй, с распущенными светлыми кудрями, свисающими до плеч. — Дай я ему вмажу! Один раз! Один единственный разок! И все! Разреши!

Игорь переводил взгляд с одного рокера на другого и не понимал, почему они медлят? Почему не бьют?

— Ты за что парня угробил, урод!? — медленно, как маховик, начал раскручиваться третий. Рыжий, все лицо его было в таких ярких веснушках, что Игорь успел подумать, «Нарисованные, что ли?».

Рокеры продолжали сыпать угрозами, но Дергун уже не слушал. Внимание его переключилось на парня, лежащего на мостовой в двух шагах от капота «Ауди». Тот лежал на спине с закрытыми глазами, и, казалось, крепко спал. Левую руку он, будто специально для удобства, подложил под голову, правая была чуть откинута в сторону.

Дергун, бормоча под нос: «Сорри! Сорри!», осторожно руками раздвинул рокеров, подошел к лежащему парню и, присев на корточки, склонился над ним.

— Жмурик! — авторитетно заявил рыжий.

— Мотя! Дай ему разок врежу! Один разок! И все!

— Гони бабки, урод! — продолжал сзади напирать визгливым голосом чернявый. — Если не хочешь сидеть на нарах. Мы свидетели! От нас зависит, будешь сидеть или катать девочек. Ферштейн?

Игорь посмотрел на чернявого снизу вверх и хрипло ответил. От волнения голос еще не очень слушался:

— На нарах не сидят, на них лежат. Если повезет.

— Откуда знаешь? — насторожился чернявый.

— На экскурсии бывал, — криво усмехнулся Дергун. И опять впился взглядом в лицо лежащего на мостовой парня. Потом осторожно вытянул руку и попытался нащупать пульс на его шее.

Парень в футболке неожиданно глубоко вздохнул, открыл глаза и медленно приподнялся на локтях. Взгляд его был слегка мутноватым, но вполне осознанным.

— Кто стрелял? — нервно спросил парень. И облизнул губы.

— Живо-ой! — разочарованно протянул рыжий.

Очевидно, надеялся вытянуть из Игоря много-много баксов. Наверняка, уже мысленно распределил, где и как их с толком потратить. Но сегодня был не рокерский день.

— Надо «Скорую» вызвать! — тонким голоском пропел чернявый.

— Гаи надо!

— Кому… «Скорую»? — недоуменно спросил парень.

— Тебе, чудило! — усмехнулся рыжий.

— Может, у тебя закрытый перелом.

— Или какая-нибудь гематома!

— У меня была гематома. Помнишь, как я в дерево влетел в Дегунино? — неожиданно весело объявил светловолосый.

— Кто стрелял? — недоуменно оглядываясь, переспросил лежащий на мостовой длинный парень. И приподнявшись на локтях, сел.

— Слышь, ты, чудило! Тебе в больницу надо!

— Сам иди! Мне и здесь хорошо! — неожиданно зло отозвался парень. И на удивление легко поднялся на ноги.

Дергун облегченно выдохнул и нервно засмеялся. У парня явно не было никаких переломов. Возможно, только ушибы. «Гематома» какая-нибудь. Экскурсия в тюрьму по второму кругу откладывалась на неопределенное время. Хотя, может, парень еще в шоке от случившегося.

Через полчаса они сидели за столиком в «Макдоналдсе», что на Пушкинской площади и обедали. Вернее, обедал только длинный парень в футболке, Игорь угощал. Лучшего способа компенсировать моральный ущерб он не придумал. Почему-то совать парню пару зеленых за причиненные неприятности, рука не поднималась. Рокерам Игорь дал по десять баксов каждому, и те с радостью взяли. И еще долго благодарили. Даже ручищами вслед махали. Длинный парень в футболке был явно другой породы.

С некоторых пор Дергун терпеть не мог забегаловки на американский манер, считал, его заработки позволяют более трепетно относиться к своему здоровью. Теперь наблюдал, как длинный парень, один за другим, уничтожает гамбургеры, запивает их томатным соком из стакана, заедает печеной картошкой, и только покачивал головой. Сам он отпивал «Ессентуки № 17» из маленькой пластиковой бутылки, принесенной с собой из машины. Он берег свое здоровье.

Совершенно очевидно, Игорю Дергуну и сегодня повезло. И именно это его настораживало. За светлой полосой удач, непременно следует другая, противоположная.

— Холестерин! — поморщился Дергун, глядя, как длинный парень с аппетитом уминает третий гамбургер.

— Вкусно, — кивнул парень.

— Тебя как зовут-то?

— «Что в имени тебе моем? Оно умрет, как шум печальный», — автоматически брякнул Сергей.

Такое случалось почти регулярно. Помимо желания, чаще всего ни к селу, ни к городу, из его рта вылетали самые разнообразные классические строчки. Сказывалось бабушкино воспитание.

— Однако-о! — удивленно протянул Игорь. «На ловца и зверь бежит!» — промелькнуло у него в голове. Можно подумать, зверье только и делает, что бегает, ищет своего ловца. В его голове тут же родилась неплохая идея. Наивный, самонадеянный человечек. Он почему-то уверился, что «сам родил эту идею». В действительности, там, в небесной лаборатории, кто-то нажал на очередную кнопку и на землю, прямиком в темячко Игорю, был направлен соответствующий импульс. Ему должна была прийти в голову именно ЭТА мысль, и никакая другая. Так уж было запрограммировано.

— Хочешь хорошую работу? — в лоб спросил он парня.

— От работы кони дохнут, — неопределенно ответил тот, но жевать перестал. Явно заинтересовался. Даже чуть склонил голову набок, ожидая разъяснений.

— Знаешь певицу Мальвину? — небрежно, поглядывая по сторонам, спросил Игорь.

— Кто ж ее не знает! — удивился парень.

«Никто и не знает!» — подумал Дергун. «Только такие лохи, как ты!». Но вслух сказал:

— Хочешь быть ее личным охранником?

— Кто ж откажется! — напряженным голосом пробормотал парень. — Только я не обучен. Ничего такого не умею.

— Какого такого?

— Ну, там…. Отстреливаться, выслеживать, взрывные устройства проверять, погони и все такое.

— Ты детективов насмотрелся, парень. Работа охранника, не бей лежачего. Охранять покой и неприкосвенность эстрадной звезды, одно удовольствие. Тебе еще бабки будут платить.

Парень неожиданно сильно закашлялся. Видно, подавился гамбургером. А, скорее всего, последствия удара о бампер «Ауди». Он втягивал в себя через нос воздух, таращил глаза, раскачивался на стуле и сильно стучал кулаком в грудь.

«С таким только в разведку!» — с неожиданной злостью подумал Дергун. «Раньше с таких плакаты рисовали. Типичный социальный герой для кино!». И он принялся подробно расспрашивать.

Выяснить удалось немногое. Сергей Кострюлин, (пишется через «о»!), так звали парня, ни в какую не желал выворачиваться наизнанку. Даже перспектива стать единственным охранником самой Мальвины, ежеминутно видеть, повсюду следовать за нею, не подвигнула его к откровенности. Отвечал односложно. Учился, занимался спортом, ошеломительных результатов ни там, ни там не добился. Родители научные сотрудники, в данный момент за границей. Проживает с бабушкой, бывшей учительницей. Не был, не состоял, не привлекался.

Единственное, что настораживало, служба в «горячей точке». Игорь по опыту знал, многие возвращаются оттуда законченными отморозками, но парень производил впечатление нормального. Зажат несколько, но это даже к лучшему.

Идея Дергуна была проста, как огурец. Приставить к Мальвине своего человека. Эта «бешеная шалава», мысленно Игорь ее называл только так, в последнее время совсем соскочила с резьбы. Могла заявиться на утреннюю репетицию под газом. Или вообще не прийти. Могла позвонить по мобильнику среди ночи его жене и полтора часа выпытывать у перепуганной Веры, верно ли, что они собрались разводиться. Дескать, она, Мальвина, видела пророческий сон, в нем все по-другому показывали. Могла под окнами его дома в окружении малолеток фанаток устроить среди ночи «третье отделение сольного концерта». На радость соседям, ментам из районного отделения и пронырливым журналистам из «Московского комсомольца».

Короче, чтоб вся ситуация с Мальвиной была под контролем, Игорю, как воздух нужен был при ней свой человек. Только не из охранного агентства. Эти такие цены ломят, мало не покажется! Нужен надежный и исполнительный парень. Не задающий лишних вопросов. Желательно, дембель, заочно влюбленный в эстрадное светило, который ради возможности дышать с ней одним воздухом, будет носом землю рыть. Докладывать обо всех передвижениях Мальвы, ее планах и даже снах.

Парень, сидящий напротив, подходил на эту роль стопроцентно. Явно час назад сама Фортуна швырнула его под колеса «Ауди». И это была единственная верная мысль Игоря Дергуна за весь день.

— Паспорт с собой?

— Вчера получил.

— Давай сюда.

Еще через полчаса они входили в модный магазин «Супермен», что совсем недавно открыли на Трифоновской улице исключительно для разнообразных охранных структур, которых расплодилось по Москве не меряно. Любители рыбалки, охоты и эстрима на природе могли подобрать здесь что угодно, любую униформу.

Перед ними мгновенно, как чертики из табакерки, возникли две девицы. Обе в таких коротких юбочках, что впору называть их набедренными повязками. Обе как сестры-близняшки. Только одна чуть покрупнее, другая помельче. Обе в униформе, чем-то отдаленно напоминающей американскую.

— Можем помочь?

— Мы к вашим услугам!

— Зачем же сразу обе? — обаятельно улыбнулся Игорь.

Это он умел, обаятельно улыбаться. Считал своим сильным козырем. Вообще, когда хотел, Дергун умел производить на женщин впечатление. Многие в попсовом мире были убеждены, своими успехами он обязан исключительно бабам.

— Вас ведь двое! — удивилась одна из девиц, более мелкая.

— Нас не двое, — еще шире улыбнулся Игорь. — Нас… один!

И он выразительно кивнул на стоявшего чуть сзади Сергея.

— Экипируйте его, девушки, по первому разряду!

— Охота, рыбалка или просто игры на свежем воздухе? — придав лицу максимально строгое выражение, спросила более крупная.

— Ни то, ни другое, — вздохнув, ответил Дергун. И понизив голос, сообщил доверительным тоном. — Сопровождение эстрадной звезды. Знаете, так… чтоб со вкусом! И чтоб особенно в глаза не бросалось. Подберите что-нибудь такое, нейтральное…

Глаза обеих девиц вспыхнули нездоровым интересом, они понимающе закивали головками. Тут же подхватили Сергея под руки и увели в кабинку, замаскированную под гигантскую плащ-палатку.

Дергун уселся в кресло, достал сотовый телефон и позвонил жене. Домашний номер был хронически занят. Не иначе, Вера опять обсуждала со своей матерью условия развода. Раз в месяц, как по расписанию, она закатывала дикие истерики и требовала развода с фантастическими алиментами в финале. Суммы раз от раза все возрастали, аппетиты ее маменьки росли, как на дрожжах. Первое время Игорь бесился, бил посуду и, хлопнув дверью, уезжал ночевать в свою прежнюю холостятскую квартиру. Потом смирился и равнодушно выслушивал доводы жены, почему им крайне необходимо срочно развестись.

Мало кто знал, разве только близкие друзья, которых у Игоря осталось двое-трое, что его жена больна шизофренией. Навалилась эта «прелесть» на бедную Веру сразу после вторых родов. Она сильно располнела, в глазах появился какой-то нездоровый блеск. Начала в голос разговаривала сама с собой, даже в присутствии посторонних. На ребенка просто не обращала внимания, будто он ей совсем чужой.

Сначала Дергун думал, обычное явление, последствие тяжелой беременности, многие через это проходят. У Веры вдобавок было слабое сердце. Но когда она дважды за одну неделю попыталась покончить с собой, а однажды чуть не выбросила с балкона их маленького сына с восьмого этажа, Игорь забил тревогу. Поднял на ноги всех знакомых, угробил чертову уйму баксов на самых известных врачей. Приговор всех светил психиатрии был единодушным, «вялотекущая шизофрения». С весенними и осенними обострениями. Окончательно не излечивается. Можно только слегка тормозить процесс.

Несколько дней подряд Игорь Дергун пил. Потом встряхнулся и решил продолжать жить, будто ничего не случилось. Жену в больницу не отдал. Знал, условия там хуже любой тюрьмы. Разводиться тоже не решился. Наивно надеялся на чудо. Вдруг, как-нибудь все само собой образуется, рассосется. Нанял детям через фирму «Ласка» приходящую няню и с утроенной энергией взялся за добывание денег.

Отвлек Игоря от мрачных мыслей, появившийся из плащ-палатки, Сергей Кострюлин. В сером элегантном костюме секьюрити. Правда, брюки следовало слегка укоротить и под куртку надеть черную футболку, а не грязно-фиолетовую, но это уже детали. Восхищенные взгляды обеих девиц убедили Игоря, и на этот раз интуиция его не подвела. На секунду мелькнула ревнивая мысль, что с парнем хлопот не оберешься, уж слишком красив, девицы так и млеют, из трусов готовы выпрыгнуть, но он отогнал ее, как недостойную солидного человека.

— Пройдись взад-вперед! — кашлянув, приказал Игорь.

— Я тебе что, манекенщик?

Сергей начал уже злиться, но девицы цепко подхватили его под руки и начали прогуливаться перед заказчиком, как по подиуму. Поворачивались, так и эдак, демонстрируя новоиспеченного охранника со всех ракурсов. Себя при этом тоже не забывали. Явно рассчитывали на вознаграждение.

— Заверните! — кивнул Дергун.

— Может, я так пойду? — кашлянул Сергей. Было видно, форма секьюрити ему нравится.

— С завтрашнего дня. И только на службе, — отрезал Игорь.

— Оставьте его нам! — дружно захихикали девицы.

— Костюм или мальчика? — прищурился Игорь. Он уже достал из бумажника пластиковую карточку.

— Обоих. Мы уж как-нибудь поделим! — улыбалась крупная.

— Передеретесь еще!

— Никогда в жизни! — веселилась вторая. — Мы монетку бросим. Марин! Ты чего предпочитаешь? Первое или второе?

— Мне, все или ничего!

— Может, меня спросите? — сдержанно спросил Сергей, одергивая куртку.

— Твой номер восемь! — поставил точку Дергун. — Иди, переоденься. Успеешь еще смутить все девичьи сердца.

— Он уже… — вздохнула та, которую звали Марина. — Полночи спать не буду.

— Принимай «Элениум», помогает, — усмехнулся Дергун.

Сергей скрылся за пологом плащ-палатки, Дергун протянул Марине пластиковую карточку и опять сел в кресло. Визит в «Супермен», как ни странно, поднял ему настроение. Он уже не жалел, что потратил довольно крупную сумму на костюм секьюрити, хотя терпеть не мог швырять деньги направо налево.

Игорь Дергун был довольно прижимистым мужчиной.

Еще через полчаса он подвез Сергея на «Ауди» к ДК им. Зуева. Здесь группе «Мальвины», в которой Дергун был продюсером, предстояло в течение двух недель давать концерты. Игорь припарковал машину в переулке, у троллейбусного парка, как раз напротив служебного входа. Сергей сидел рядом, на переднем сиденье и прижимал к груди пластиковый пакет с костюмом. Всю дорогу он глазел на огромные цветные афиши, расклеенные по всей Лесной улице, от Белорусского вокзала до самого ДК им. Зуева и как-то странно рассеянно улыбался.

Со всех афиш весело смеялась «Мальвина», «Мальвина»…

Загрузка...