С Чувством...

Глава 8

Новый учебный год. Я готовилась к нему в течение месяца. И сегодня иду на первое занятие.

До конца июля я пробыла у родителей, пока отец не встал на ноги. Они пообещали полгода обеспечивать меня, чтобы я могла посвятить себя учебе. Это хорошо, мне не пришлось искать работу. Последней зарплаты с химчистки мне хватило, чтобы купить новую одежду и кое-какие книги. Океан я так и не смогла увидеть. Работы у родителей было полно как на ферме, так и в доме. Мама затеяла ремонт, сразу, как только я приехала и началась катавасия с перестановкой мебели. Вот тогда-то я себе хорошенько надорвала спину, до сих пор болит. Это уже проблема. Нужно записаться к массажисту или уже решительно взяться за спорт.

Что насчет Раинера, проклятье. Он мне не писал. Ни разу. Я ему не понравилась, но это даже к лучшему. Лживый козел. Сколько было времени потрачено впустую, бессонных ночей, сказанных обещаний и все в мусорное ведро. А если увижу его и дружков, то мне наплевать, что они скажут. На грубость и насмешки я отвечу тем же. Это, конечно, меня не красит, в таких ситуациях лучше промолчать. Но как молчать, когда над тобой смеются, а в заднице закипает.

Я постаралась его забыть как можно скорее. Особенно его поцелуй с виски. Он не думал, он не знал, прости, прости. Тьфу. Дуру из меня делал. Ковырялся в моем телефоне, все пересмотрел, все прочитал. Мне стыдно и дурно, что он так обошелся со мной. Одно я поняла, мужикам доверия нет. Верить каждому их слову, то же самое, что позволять кашлять в твою сторону. Никакого уважения, точно я не личность, а какая-то побрякушка, над которой можно посмеяться, поиздеваться всей толпой, как говорит Эмили: «насрать в уши».

Меня до сих пор колотит от злости, когда вспоминаю наше общение и его настоящего у клуба. Поразительно, каким он может быть разным. Ему нужно было учиться на актера.

Я уже подхожу к университету, когда меня за руку хватает Эмили.

– О, привет…

Мы обнимаемся.

– Я скучала по тебе. Когда ты вернулась в Париж?

– Месяц назад, – я гляжу на Эмили, вид у нее неважный, она похудела и как никогда вызывающе накрашена. – Что с тобой?

Она опускает голову и поправляет ремешок сумки на плече.

– Три недели назад я рассталась с Луи.

– Да ты что? У вас же была идиллия.

– Да была, пока я не узнала, что он женат.

– Что? – Эмили хватает меня за руку, мы проходим за кованные ворота университета. – Да он что совсем охренел? Какого черта он тебе голову морочил?

– Я сама дура, не могла догадаться. Я узнала об этом совершенно случайно. Нашла его второй телефон и не поверила своим глазам. Он мне клялся в любви, на коленях стоял, сказал, что разведется, но я слышать ничего не хотела. Я убежала. Вчера он заявился ко мне. Вымаливал прощения…

Эмили прерывается и достает платок.

– И что?

Она мотает головой.

– Не хочу больше его видеть и слышать. Только боль мне причинил. Разрушил все мои надежды, насрал мне в душу.

– Вот же сволочь. А ведь он так смотрел на тебя, все было хорошо…, никогда бы не догадалась. И ты все то время жила с ним?

– Нет. Я к нему так и не переехала. Я ведь говорила тебе, что он настолько хорош, что это тревожит. А знаешь, теперь, когда я его возненавидела и взглянула на него с другой стороны, просто ужаснулась. Не такой он и крутой.

– Да я бы ему глаза выцарапала.

Эмили смеется. Я обнимаю подругу.

– Не расстраивайся, все наладится, но уже не с ним. Встретишь парня получше. А этого говнюка забудь.

Эмили кивает. Я глажу ее по длинным шелковистым волосам. Вот подлец, он ей воспользовался, сукин сын. Еще одно доказательство, какие они козлы.

– А что у тебя? Ты с ним встретилась?

– Поговорим об этом после пары. Ты будешь в шоке.

– Правда? Мне уже интересно. Расскажи. Ты с ним встречаешься?

– Нет. Я послала его.

– Как? Почему?

Я махаю ей рукой. Мы уже опаздываем.

Новые сложные предметы, они меня только радуют и настраивают на желание работать в ударном темпе. Семинары, лекции, много практических работ. Нас в первый же день отправляют в роддом, где впервые мне предлагают помочь принимать роды. Страшно, но я справляюсь со всеми трудностями. Уже опытный врач хвалит меня за старательность, внимательность и стрессоустойчивость.

Уже на обратном пути в автобусе, Эмили выпытывает у меня все, что я ей не рассказала.

– А что тут говорить, он оказался одним из тех придурков, что издевались надо мной у клуба.

– Невероятно. Только не говори что он Марк.

– Нет. Он другой, совершенно. Выше, крепче и… мрачнее. Зеленые глаза, черные волосы, совсем не такой, каким он себя описывал. Гад. Его зовут Раинер Шарби.

Эмили задумчиво прищуривается.

– Шарби… Шарби. Очень знакомое имя. Шарби, где-то я его слышала или даже читала… Черт, вот же дырявая память. И что же было?

– Я разозлилась, швырнула в него его кулон и убежала. Вообще, он козел. Это же он меня поцеловал и при этом влил мне горючую смесь…

– Прямо изо рта в рот?

Я морщусь. Эмили присвистывает и округляет глаза.

– Вспомнила. Шарби – это же органическая косметика. Самая популярная и дорогая.

– Да ладно. Фамилия вроде тоже неединичная.

– Кто знает, может он и есть тот, о ком мы говорим. Так ты ему понравилась?

Я достаю телефон и показываю ей. Она в недоумении.

– Он мне его отдал. Видимо выпал, он его подобрал. Я не знаю, что у него было на уме, но с ним я с того дня больше не списываюсь. Да и зачем мне строить отношения на лжи? Нет, неуверена, что могу понравиться такому парню.

– Я могла его видеть?

– Даа, помнишь лекция хирурга. В коридоре он меня сбил.

– Это он? – Эмили разевает рот. – Я в шоке. Он точно не писал тебе?

– Нет. У него же есть та дылда.

– Вот так удивила. Я ведь тебе тогда на него указывала, говорила, посмотри он в костюме такой сексапильный, а ты увидела только Морана. Вот это да.

– Их там до черта стояло.

– Черт, я уже на своей остановке. Я тебе позвоню…

Эмили выпрыгивает из автобуса и машет мне. Я приезжаю в квартиру и с ходу приступаю к урокам. Непривычно возвращаться так рано. Девочек еще нет, и я наслаждаюсь свободой. Было бы чудесно иметь свою квартиру. Может она у меня будет, когда-нибудь. Муж и дети, полноценная счастливая семья.

Я гляжу на телефон. У меня руки чешутся. Я открываю приложение и проверяю переписку с Раинером. Мне до слез обидно, что он так обошелся со мной. А его поцелуй, мой первый, он был таким грубым. Я проверяю, когда последний раз он заходил. Двенадцатого июня, как раз в тот день, когда мы встретились. Наверное, удалил приложение. Хер с ним.

Сообщения от новых контактов изредка приходят. Обычно все начинают диалог со слов «Привет, как дела? Ты свободна?» Мне хочется отвлечься, я звоню Эмили, мы болтаем около двух часов, а потом я готовлю ужин и снова усаживаюсь за уроки. Скучно. Стучу ручкой по столу. Я все же решаю завязать общение с новым контактом, но он какой-то тормознутый. Мне не нравятся его ответы, они сразу съехали к интиму и меня взбесило. Неужели нет других тем. Я быстро устаю от него. Это совсем не то, что я хочу. Последнее время я какая-то раздражительная.

Ложусь в кровать, закрываю глаза, и он встает передо мной в черной футболке, синих джинсах и белых кроссовках. Он даже мне про стрижку солгал, какая модельная, когда у него была канадка и про серьгу в ухе умолчал. Да кто же он такой. По телефону, вроде серьезный, веселый, общительный и внимательный. А при встрече показался молчаливым…, хотя, помнится, я ему рот не дала открыть или ему стыдно было за свое поведение. Я поворачиваюсь лицом к стене и заставляю себя уснуть.

В обед Эмили тянет меня в наше излюбленное кафе Bistro1. Мы садимся на улице и заказываем по чашке кофе с молоком.

– Ты похудела, – подмечаю сильную худобу Эмили.

– Я почти ничего не ела последние три недели. Перенервничала. Восемь килограмм сбросила.

– Ужас, а я дома набрала три. Ты у родителей часто бываешь?

– Раз в месяц. Но им нет никакого до меня дела. Они в делах и заботах, до позднего вечера на работе. Он мне вчера звонил, писал, достал уже. С одной стороны, я еще испытываю к нему теплые чувства, но простить и вернуться к нему не хочу и не буду. Пусть что хочет, делает, а меня забудет.

– Бесит, когда лжет и не краснеет.

– Точно, а еще когда говоришь ему, все хватит, оставь меня в покое, он как будто, не понимает. Сам виноват, а успокоиться и забыть уже не может. Сволочь. Ненавижу его. Три месяца убила на него просто так, и отстала по учебе. Думаю, может тоже пойти работать?

– Я пока не хочу. Хватило мне химчистки. Родители обещали помочь…

– Смотри, вон он.

Я скашиваю глаза. Он с каким-то парнем идет в нашу сторону, но останавливаются у кондитерского магазина. Одет он в черный костюм, а на плечи наброшен белых медицинский халат. Снова в очках. Что у него с глазами? Он плохо видит? Меня он даже не замечает и заходит в магазин. Перевожу глаза на Эмили.

– Он красивый.

– Чмо он. Даже не хочу о нем говорить.

– Но тебе он интересен, я вижу по глазам и по тому, как ты за ним наблюдала.

Я рычу. Нет, это неправда.

– Ты думаешь, я способна простить ему ложь и то, как он с дружками прошелся по моим нервам? Все они с Декарта козлы.

– А ведь они также и о нас думают.

– Черт с ними. Я не хочу больше их обсуждать.

Я делаю глоток кофе и вижу, как он выходит из кондитерской. Он бросает взгляд в мою сторону. Я демонстративно поворачиваюсь к нему спиной и делаю вид, что общаюсь с подругой.

– Он свалил?

– Еще смотрит, – хихикает Эмили.

– А сейчас?

– Его отвлек его друг. Уходят.

Я расслабляюсь и откидываюсь на спинку стула.

– Почему бы тебе не преобразить свою внешность?

– В каком смысле?

– Изменить стиль? Эти джинсы, рубашки, тебе самой не надоело?

Я усмехаюсь и задумчиво гляжу на девушку в платье. А ведь в детстве я не знала что такое штанишки, джинсики. Мама постоянно одевала меня как куклу. Платья, белые колготки, лаковые туфельки, хвостики с бантиками. На прогулку я выходила как на праздник. Таким необычным способом мама прививала мне чистоплотность. Вот, дескать, ты такая чистенькая в белых колготках, носи, не рви и не пачкай иначе тата по попе. Я возненавидела платья к пятнадцати годам, а теперь чувствую, что вкусы меняются, хочется выглядеть лучше, быть женщиной, слабой и желанной. Эти пацанские замашки, конский хвост, сумка через плечо, позорище. Конечно, как на меня обратит внимание НОРМАЛЬНЫЙ парень, когда я сама ненормальная. Эмили права, нужно менять стиль, быть лучшей версией себя. Но на новые наряды, нужны деньги. Мы решаем с Эмили начать с малого. Волосы. После учебы мы заходим в парикмахерскую и обе садимся в кресла.

– Как стричься будем?

– Как можно короче.

– Нет, – вставляет слово Эмили. – Сделайте ей челку и каре с удлиненными прядями.

– Челку? Ненавижу челку, ее нужно начесывать, каждый месяц подстригать.

– Не ворчи. Делайте, как я говорю, она не понимает.

– Тогда может и покраситься?

– Не советую, – качает головой парикмахер. – У вас тонкие, хрупкие волосы, краска повредит еще сильнее. У вас красивый золотисто-коричневый цвет волос.

Я киваю, она права. Волосы сыплются как с кошки, скоро совсем ничего на голове не останется. Облысею, и тогда только татуировки на голове рисовать. За двадцать минут парикмахер справилась с моими волосами и я заметила, что эта стрижка и челка изменила мое лицо. Я снова похожа на куклу с огромными глазами.

– Смотри, как здорово. Тебе идет, – Эмили обрезали волосы по плечи и сделали косую челку. Я смеюсь.

– Вам бы хороший шампунь и маски для волос. Вам витамин не хватает, – говорит мне парикмахер.

– Ага, витамин тебе точно не хватает.

– На что ты намекаешь?

Эмили подмигивает. Мы расплачиваемся и выходим на улицу.

– Тебе еще нужен маникюр, платье, сумка и украшения.

– Не слишком ли много на первый раз? Меняться нужно постепенно.

– Тогда не будет того резонанса.

Мы хохочем и идем к остановке. На нас оглядываются прохожие и мы смеемся еще громче. Эмили права, если я начала меняться, то стоит это сделать быстро, пока я не передумала. Завтра куплю платье и новую сумку.

Глава 9

В новом образе я заставляю удивляться всех, кто меня знает в университете. Никто не ожидал от меня такого. В голубом платье-туники, чуть выше колен на каблуках, я захожу в полупустой класс и поражаю как Эмили, так и всех остальных девочек.

– Кто это?

– Я ее не узнаю.

– Это случаем не Софи?

Я смеюсь и развожу руками.

– Конечно, это я, – улыбаюсь и прохожу к столу.

– Софи что с тобой случилось?

– Я замуж вышла за миллионера, – отвечаю на полном серьезе. Глаза девушек округляются, только Эмили хохочет до слез. Вот же она хохотушка.

– Правда?

– Да она гонит.

– Да бросьте, буду я растрачивать свою неземную красоту на смертных мужичков.

– Это как вашу мать, мне вас понимать? – в класс заходит хирург-гинеколог. Я оглядываюсь на парня, он таращит на меня голубые глаза. – Тебя прямо не узнать.

– А в чем дело? Что вас всех так удивляет?

– Может ты парня встретила?

– Ага, не дождетесь.

В кабинет входит профессор химии и приказывает всем собраться и отправляться в Декарт. Я в панике переглядываюсь с Эмили. Она подходит ко мне.

– Что делать? Я не хочу туда, – лепечу.

– Профессор, – окрикивает его Эмили. – А для чего вы нас туда посылаете?

– Собирают всех студентов для прослушивания фильма.

– Какого?

– Вспышка пневмонии, уже один человек умер в Китае. Источник заражения неизвестен, какой-то загадочный вирус. Вам полезно будет послушать. Марш в Декарт!

– Черт, не хочу я туда заходить, – я торможу у дверей в университет Декарт и оглядываюсь. – Может, пропустим этот фильм. Я разве не читала про пневмонию.

– Да ладно тебе трусить. Кто знает, может, их там не будет. Идем.

Эмили тянет меня за руку. Мы заходим в большую аудиторию. Осталось два последних ряда, на десять человек. Пока Эмили ведет меня к стульям, я часто оглядываюсь и ищу его глазами среди пяти сотен студентов. Я вижу дылду и плюхаюсь на стул. Эмили садится рядом и крепко держит за руку. У меня начинается нервоз. Нога трясется.

– Успокойся.

Рядом с Эмили садятся еще две девушки с нашего университета. Надо же, черт меня возьми, прямо с утра. Ради этого даже уроки всем отменили. Неужели все так серьезно? Гасят свет в аудитории, большой экран вспыхивает синим светом. Начинается реклама про наркотики. Красные вспышки света, огромные буквы. «Скажи, НЕТ НАРКОТИКАМ». Этот ролик гоняют уже который год, она уже не так впечатляет, пора бы режиссерам придумать, что-нибудь новое. Я чувствую, что за спиной усаживаются парни, я это понимаю по мужскому аромату духов. Начинается фильм, со мной рядом присаживается парень. Я мельком гляжу на него и до боли сжимаю руку Эмили. Черт, Марк. Какого черта он сел сюда. Этот болтун, альфонс и придурок мне ничего не даст послушать. Крайним зрением я вижу, что он заглядывается на меня. Он все смотрит и смотрит, наклоняется и отводит мои волосы. Я бью его локтем вбок и процеживаю:

– Не трогай мои волосы.

Эмили наклоняется вперед и шикает на Марка. Но ему до фонаря.

– Маленькая грубиянка, какая драчливая. Я тебя сразу не узнал. Ты так изменилась. Случайно не ради меня?

Я не отвожу глаза от экрана и сую ему под нос средний палец. Он кладет локоть на спинку моего стула.

– Слушай киса, все говорят ты девственница, это правда?

– Пошел в жопу.

– В твою?

Я с силой толкаю его и тут замечаю, что сзади сидит Раинер и внимательно за нами наблюдает. Он поднимает глаза выше, в очках отражаются люди с экрана. О матушки. Мне бы сейчас не помешало провалиться сквозь землю.

– Вы дадите послушать фильм? – рявкает на меня девчонка впереди.

Я до боли прикусываю язык и смотрю на Эмили.

– Не обращай внимания, – шепчет она на ухо.

– Он сидит сзади, – парирую.

– Да, я его заметила.

Моран все смотрит на меня. Придурок не сверни шею. Какого хрена он сел сюда? Они это специально. Стояли наверняка в стороне и ждали нашего прихода. Ненавижу.

Марк кладет руку мне на колено и сжимает. Я морщусь, закрываю глаза и стискиваю зубы. Софи, успокойся, не кипятись. Будь стрессоустойчивой, он это специально. Хочет, снова меня опозорить. Двумя пальцами я беру его за рукав и отбрасываю его руку. Он перехватывает мой гневный взгляд и улыбается.

– А ты такая горячая…

Я чувствую, как по его стулу кто-то ударяет ногой сзади. И сердитый голос Раинера произносит.

– Марк… сиди ровно.

Но Марк даже ухом не ведет. До меня доносятся перешептывания сзади и какая-то возня. Марк ерзает на стуле. Минуту я спокойно смотрю фильм, даже успеваю послушать и вникнуть, но он опять кладет руку на колено и принимается поглаживать.

– Слушай, на тебе такое красивое платье. Я думаю, для новых нарядов и туфель нужны деньги. Может, продашь мне свою девственность?

Я слишком долго сдерживала вулкан эмоций. Моя рука непроизвольно взлетает и с размаху влепляет ему звонкую оплеуху.

Кто-то встает впереди и оборачивается.

– Эй, прекратите, дайте послушать. Сколько можно?

Вот же гады, меня сейчас снова выставят за дверь. Марк орет на того.

– Сам закрой рот и сиди молча.

Внезапно я вместе со стулом скольжу назад по полу. Раинер подтягивает меня к себе. Марк оглядывается на нас и усмехается. Ему уже не так весело. Он складывает руки на груди и стучит носком туфли по полу. Он злится, мой удар по физиономии, он не простит. Я украдкой поглядываю на Раинера. Еще не легче. Лучше бы меня выгнали. Я замечаю, что Эмили улыбается. Теперь Раинер смотрит на меня. От него веет холодным свежим ароматом, у меня волосы на руках встают дыбом. Мне уже хочется сбежать. Я поглядываю на него. Нога закинута на другую, он держит себя за кисть руки на ней серебряные часы с черным циферблатом. Он молчит, и вскоре я забываю, что сижу с ним рядом и отдаю все внимание фильму. Он заканчивается быстрее, чем я думала. Эмили хватает меня за руку и мы выбегаем из университета.

– Вот козлы.

– Что там было? Он тебя касался, что-нибудь говорил?

– Нет. Ничего.

– Он неравнодушен к тебе. Гляди-ка оттянул тебя к себе. А Марк совсем с катушек съехал.

– Он теперь так просто от меня не отстанет. Будет добивать до последнего. И я совсем не поняла, чего Раинер вмешался?

– Я тебе говорю, ты ему нравишься. Ты теперь красотка. Вот увидишь, он будет тебе писать.

– Тогда нужно сменить номер телефона.

– Почему? Ты разве не сможешь его простить?

– Конечно, нет. Я люблю и уважаю себя и не подставлю вторую щеку.

Эмили с неодобрением смотрит на меня. Ей стоит поставить себя на мое место. Мы возвращаемся в университет. Я вся на нервах. Только новые этапы учебы позволяют мне отвлечься от мыслей о Марке и Раинере. Я боюсь Марка и его мести. Он конечно, хам и наглец. Уверена, они всей дружной толпой обсуждают меня, интересно, как он узнал, что я девственница? А вдруг Раинер сказал? Не прощу.

Сегодня нет практических работ, только лекции и бесконечные записи в тетрадь, от ручки уже пальцы болят. Занятия заканчиваются около трех. Мы с Эмили прощаемся до завтра. Она уходит на станцию метро, а я сижу на остановке и обдумываю мысль, как сменить номер телефона. Это ведь придется предупреждать родителей и всех кто меня знает. Да ну его, он не такой и дурак, чтобы мне писать и просить прощения.

Рядом со мной тормозит черный двухместный мерседес. Опускается тонированное стекло. Я сжимаю кулаки. Марк. Чтоб тебя перекосило.

– Сядешь, подвезу.

– Проваливай.

Тут я через дорогу вижу Раинера. Он пьет из стаканчика кофе и наблюдает за мной. Будто чего-то ждет.

– Я хотел бы перед тобой извиниться, – говорит Марк.

– А нужно это мне?

Раинер поправляет на глазах очки и уходит. Подкатывает мой автобус. Марк уезжает. Я захожу в салон и смотрю из окна на Раинера. Он подходит к красному автомобилю и достает из кармана ключи. Автобус уезжает. Я сажусь на жесткое сиденье. Мне почему-то грустно. На душе пусто и тоскливо. Я чувствую в этом всем и свою вину. Может мне не стоило быть такой грубой при первой встрече? Дать ему слово, выслушать? А как же его девушка? Мне, например, неприятно, что, общаясь со мной, он при этом был с другой. Да и кому бы это понравилось?

В магазине я покупаю продукты и мармеладные конфетки. Делать уроки, нет настроения, но я заставляю себя сесть за стол. Перебирая книги на полке, я натыкаюсь на подарок Раинера. Я беру в руки книгу и долго смотрю на обложку, я ее так и не прочитала. Покручиваю ее в руках. Он говорил, что это его любимая книга. Его книга. Я замечаю, что несколько страниц загнуты. Разворачиваю и вдыхаю тонкий запах бумаги и холодный аромат одеколона. Что он хотел мне сказать, подарив именно эту книгу? В моем списке множество любимых авторов и книг. И если в ответ я бы что-то дарила, то это наверняка была «Три товарища». Но я так давно не читала художественных книг, о жизни и про людей. Сейчас в моей голове одни только венерические болячки и их лечение.

Я перемешаюсь на кровать с книгой, бегу с собой жевательный мармелад и до трех утра я не сплю. Я рыдаю, еще никогда не плакала над героем книги, каким бы он ни был, а тут меня прорвало. Я плачу в подушку, не хочу, чтобы меня услышали Жаклин и Ивет. Как же неприятна мысль, что он так и остался, тем кем был. Я всего однажды сталкивалась с таким человеком. Никогда не видела, чтобы над ними смеялись или издевались, скорее обходили стороной, глядя на таких людей, я испытываю только сочувствие. Книгу можно по-разному судить, я бы сказала, что она отражает всю нашу жизнь, от рождения, когда мы еще глупы, затем умнеем, учимся, думаем, решаем и под конец жизни снова тупеем. Не все конечно, но тут, как сам человек работает над собой. Но мне еще никогда не было так больно от прочтения книги. В груди образовалась бездонная пустота, а сон так и не идет. Глаза болят. Мне хочется взять телефон и написать ему. Сдерживаюсь. Да какая ему разница, что я чувствую. Я засыпаю.

Меня будит будильник. Я просыпаюсь с головной болью, нет зубной. Черт. Все болит. Я встаю с кровати как побитая собака. Глаза не хотят открываться. Я иду в ванную и принимаю горячий душ. Голова все еще болит, а зубная усиливается. Я пытаюсь выпить чаю, но зуб пронзает острая боль. Будто пуля пробила мозги. Я хватаюсь за стол, от такой боли можно описаться. Чертовы конфеты. Я переела их вчера. Снова чищу зубы и языком нащупываю в верхнем зубе дырочку. Твою мать… не хочу к зубному. Не х-о-ч-у. Они же только и умеют сверлить мозги.

Я собираюсь в университет и сидя в автобусе, ищу по карте ближайшую стоматологию. По пути я заскакиваю в аптеку и покупаю таблетки от боли. Противные и горькие они лишь временно уменьшают зубную боль, но усиливают головную. Что происходит? Ощущение, что мне надели на голову чугунный котелок и бьют по нему молотком. Даже уши закладывает. На третьей паре я не выдерживаю и отпрашиваюсь с занятий. Профессор химии прежде заставляет меня взять домашнее задание.

Я махаю Эмили и спешу в ближайшую стоматологическую поликлинику. Я занимаю очередь у третьего кабинета и с платочком у рта открываю книгу по химии. Боль не дает мне сосредоточиться. Подходит моя очередь. В кабинете у окна меня встречает мужчина за тридцать с медицинской маской на лице. Я сажусь в кресло лицом к окну, за ним кирпичная стена соседнего здания. Одна радость на подоконнике розовые фиалки. Я откидываю голову, потолок раскрашен голубым цветом с белыми облаками, не хватает пузатых ангелочков.

– Что болит?

– Зуб слева, верхний.

– Откройте рот.

Я делаю, как он велит. Он осматривает мои зубы и стучит по больному зубу. Я вся сжимаюсь и вонзаю пальцы в ручки кресла. Из глаз брызгают слезы.

– Почистить придется и пломбу поставить. Что ели вчера?

– Мармелад.

Мужчина кивает и кого-то манит рукой.

– Мой помощник все сделает аккуратно. Не бойтесь.

Я поворачиваю голову и узнаю за стеклышками прямоугольных очков зеленые глаза Раинера.

Глава 10

Глава 10

Я в ужасе, начинаю сползать с кресла. Боль адская, но я не хочу, чтобы в моих зубах он ковырялся.

– Спасибо, я как-нибудь в другой раз.

– Сидите. Раинер очень способный, вы даже боли не почувствуете.

– Нет, давайте лучше вы, – глаза обжигают слезы. Я готова вонзиться в него зубами. Почему он не хочет, а уступает место ученику? Я вспоминаю, что сама на этой недели принимала роды, а в глазах роженицы стоял панический страх. Но черт меня возьми, я не хочу, только не он. Боже кто угодно…

– Я уже и так надолго задержал своего клиента.

Он встает и выходит. Я прижимаю сумку к груди и с опаской гляжу на Раинера. Он в медицинской маске, смотрит на меня как на обычную пациентку. Это несколько успокаивает. Но я не могу видеть его глаза, воспоминания жгут. Вот же подфартило, прямо к нему. Как он мне там говорил, «Если попадешь ко мне на кресло, я буду предельно нежен». Он, по всей видимости, перехватывает мой жалкий взгляд и садится на высокий стул.

– У тебя в сумке сокровища? Почему ты ее так жмешь к себе?

Нет, это невыносимо. Его чарующий хрипловатый тенор и взгляд искоса плавят меня.

– Я, пожалуй, пойду.

Рукой он толкает меня назад. Я издаю стон боли. Он забирает у меня сумку и вешает на ручку кресла. Надевает резиновые перчатки. Я сглатываю.

– А теперь расслабься и открой рот.

Я прижимаю платок к губам и мотаю головой. Он хмурится.

– Я должен взглянуть, не бойся.

– Он уже смотрел. Верхний зуб. Надо пломбу поставить…

Черт, мать твою, я еще надела белую юбку. Он подумает, что я специально к нему пришла. Выследила. Нужно было к частному стоматологу бежать.

– Если ты будешь упрямиться, зуб будет болеть еще сильнее, – он говорит с такой строгостью, что я невольно верю ему, и убираю руку. – Умница, а теперь открой рот.

Я закрываю глаза и открываю рот. Мое лицо горит. Он встает, берет грушку и прыскает мне горьковатую жидкость прямо в зуб. Я сплевываю ее и с диким ужасом наблюдаю, как он меняет насадку на ультразвуковую скаляру. Только не чистка этой херней. Я этого не вынесу.

– А может не надо, – молю и выдавливаю жалобный стон.

– Я сделаю все быстро и осторожно. Откинь голову и открой рот.

Я рычу на него. Его глаза смеются. Я вонзаю руки в подлокотники.

– У тебя очень красивые зубы.

Он издевается. Я пыхчу. С открытым ртом, что можно говорить. Он вонзается в больной зуб, но боль умеренная, я ее терплю, с глаз текут слезы, и я ничего не могу поделать. Он точно садист. Две минуты я терплю, это жестокое жужжание в зубе, но после прочистки и полоскания я чувствую, что боль ушла.

– Любишь мармелад?

Я киваю и утираю слезы.

– Поставлю пломбу и можешь дальше наслаждаться. Дырочка совсем маленькая. Но сегодня лучше ничего сладко-жевательного не кушать.

– Что это за жидкость? У меня язык немеет.

– Гвоздика, она избавляет от боли. Я поставлю световую пломбу, она на пять лет.

– Световая? Она что светится?

Раинер стреляет в меня глазами.

– Нет. Свето-полимеризация, это занимает около двух минут. Посиди спокойно.

Я уже смелее открываю рот, он нависает надо мной и осторожно давит на щеку. Его прикосновения в резиновых перчатках на меня никак не действуют, но в животе что-то сжимается. Думаю от страха.

– Не дергайся.

Я дышу через нос и ощущаю его тонкий бодрящий аромат. Я не знаю, что и думать. В голове каша. Хочется сказать о книге, что я ее прочитала, рассказать о впечатлении, еще и еще раз услышать его голос. Но я не смею. Приоткрываю глаза, он внимательно и как-то холодно смотрит на меня. Мы будто совсем чужие, точно не было того общения. Я поднимаю глаза к потолку и терпеливо жду завершения моим мучениям. Он убирает руки и говорит: «Все, ты свободна». Я достаю деньги и кладу их на стол у компьютера. Больше ни слова. Я пережила настоящую пытку под его гипнотическим взглядом. Я закидываю сумку на плечо и пытаюсь открыть дверь. Она не поддается. Он что закрыл ее?

– На себя, – слышу я и краснею.

– Спасибо.

Он не успевает ответить. Стремительно выскакиваю из поликлиники и спешу к остановке. Мне нужно скорее повидаться с Эмили. Я возвращаюсь к началу пятой пары и шепчу подруге на ухо, историю похода к зубному. Она разевает рот от удивления.

– Такого я не ожидала. Судьба будто толкает вас друг к другу.

– Не шути, мне не до смеха.

– И как он? Как зубной врач?

– Поставил пломбу. Зуб больше не болит. Такое облегчение.

Эмили улыбается и поводит бровями.

– Он что-нибудь говорил?

– Только по своей профессии. Открой рот, не дергайся и так далее.

– И вы даже не обсудили вашу встречу?

– Ничего я не хочу с ним обсуждать.

– Вот ты упрямица. Возможно, свое счастье упускаешь.

Я прикусываю губу. Да я упрямая, вредная, но я не сухая, чтобы спокойно реагировать и прощать ложь. И такая я, совсем ему не пара. Чтобы мы там не обсуждали, это только общение. Ему больше подойдет та дылда и по статусу и по внешности. Я себя люблю, но я также знаю, что в жизни не бывает все так сладко и замечательно. Мне скорее подойдет середнячок и по внешности и по характеру. Не спорю, хочется красавца мужа при деньгах, но так бывает только в сказках про белого бычка. И я не стерва, чтобы метиться на что-то реально недостижимое. Я буду счастлива, когда окончу университет, получу диплом и буду работать в своем кабинете, лечить женщин и принимать роды. Да-а-а, моя мечта иметь собственный кабинет с табличкой «Гинеколог. Софи Леа Ален». А муж, дети, семья, дом – со временем это все будет, если я конечно, захочу.

Второе октября – мой день рождения, выпал как раз на воскресенье. Мама звонит с утра, я надеюсь с поздравлениями, но она сообщает, что они уже в Париже и просят мой адрес. Я в панике спрыгиваю с кровати и хватаюсь скорее делать уборку в комнате, коридоре и на кухне. Открываю окна, стараюсь выветрить запах сигарет, которые курит Жаклин. Ивет спотыкается об меня в коридоре, я драю полы, она смеется.

– Что такое?

– Мои родители сейчас приедут. Они не любят беспорядок, – бурчу и с тряпкой залетаю в комнату. Никогда не мыла полы под кроватью, но там столько пыли, что мне приходится раза три полоскать тряпку. Спотыкаясь, я чищу раковину в туалете, мою грязную посуду на кухне и убираю лишнюю наставленную на столе в ящики. Жаклин присвистывает.

– Ни хрена себе, ты даже в коридоре помыла и обувь убрала.

– Цыц, ничего не говорите моим родителям. Если что, у нас всегда так чисто.

– А где моя кружка?

Я забегаю в ванную и привожу себя в порядок. Надеваю платье и закрываю окна. Узнав папину машину под крыльцом, я бегу к двери. Они поднимаются по лестнице. Я искренне улыбаюсь и радуюсь их приезду. Мама крепко обнимает, целует и поздравляет меня. Папа чмокает в лоб, у него в руках большая коробка. Интересно с чем? Я провожаю их в комнату и предлагаю сесть папе на кровать. Мама осматривается.

– Немного грязная квартира.

– Это еще чистая, лучше стоит дорого.

– У нас для тебя подарок.

Мама указывает на коробку. Я подхожу к кровати, папа открывает крышку. Внутри черная шуба. Я уже который год хожу в пальто, еще в прошлом году они заикались, что мне нужна шуба и вот она. Какая прелесть.

– Неужели это то, что я думаю?

– Мы долго думали, что подарить, папа хотел ноутбук, но я сказала, наша девочка без шубки. Двадцать лет бывает раз.

Она достает ее из коробки и помогает мне надеть. Довольно тяжелая, но безумно теплая, мягкая.

– Я чувствую себя цыпленком.

Родители смеются.

– У тебя есть деньги до конца года? – спрашивает папа.

– Еще немного осталось.

– Тогда поедим купим тебе еще обувь, чтобы ты не тратилась на одежду, – предлагает мама.

Я улыбаюсь. Мои родители сегодня какие-то странные. Впервые они ко мне приезжают с такими громкими предложениями и дорогими подарками.

Через несколько минут мы уже едем в торговый центр.

– Движение в Париже, просто ужасное, – ворчит папа.

– Как и во всех больших городах. Как твоя учеба?

– Все замечательно, я дважды присутствовала на родах, один раз даже помогала принимать.

– Молодец. Я гляжу ты в платье с новой стрижкой. Давно пора. Эти джинсы и непонятные рубашки… Ты уже взрослая девушка. Как у тебя на личном? С кем-нибудь уже дружишь?

Я прикусываю губу.

– Нет. Мне некогда.

Я замечаю, как родители переглядываются. Мама улыбается. Последнее время я видела Раинера, когда тот заходил с друзьями в кафе, это было две недели назад. Да и раньше я его редко видела. Все чаще я натыкаюсь на Марка. Этот не дает мне прохода. День через день, он тормозит у остановки и просит простить и выражает желание подвезти меня. Но я даже видеть его не могу. Как он меня достал.

Мы приезжаем в торговый центр и заходим в обувной бутик. Родители покупают мне демисезонную обувь и сапожки на зиму. Я не удерживаюсь и прошу маму купить мне еще трикотажное синее платье с длинным рукавом. Они, можно сказать, одели меня с ног до головы.

– Может, зайдем в кафе? – предлагает папа.

– В кафе на день рождения дочери? Лучше ничего не мог придумать? Только ресторан.

Я молчу. Мы идем по длинному коридору вдоль бутиков. Я поднимаю глаза и едва не сталкиваюсь с Марком.

– Софи…, – он нежно улыбается и глядит на моих родителей. – Я рад тебя видеть. А вы, наверное, родители. Я Марк.

Мама улыбается и пожимает его протянутую руку.

– Леа. Это мой муж Годард.

– Очень приятно, – Марк переводит глаза на меня. Я хмурюсь.

– Чего тебе?

– Извини меня за тот случай и за мои грубые слова. Это ведь было не всерьез.

– Софи, это твой парень? – спрашивает мама.

– Да.

– Какой там. Обычный нахал. Не стоит распинаться перед моими родителями. А прощать я тебя не собираюсь. Так что хватит меня доставать.

Я беру маму под руку и увожу родителей из торгового центра. Он что следит за мной? Козел. И что ему нужно от меня? Чего он прикопался?

Мы приезжаем в ресторан Le Brise Miche по улице Бреземиш. Уютная домашняя атмосфера, чисто и приятно пахнет специями. Мы занимаем столик у окна и делаем заказ.

– Как твоя нога? – спрашиваю папу.

– Иногда болит. Ты за меня не переживай. Сегодня твой день. А обо мне позаботится твоя мама.

Она кисло улыбается и отпивает с бокала белое вино.

– Так кто был тот симпатичный парень? Ты была с ним груба. Что-то случилось?

– Он хамит много. И никакой он мне не парень. Сморозил какую-то фигню.

– Он с тобой учится?

– Нет, он из Декарта. Я даже не знаю, на кого он учится. Давай не будем о нем.

Я беру бокал и делаю два глотка терпкого вина. В обществе родителей обед проходит весело, папа постоянно подшучивает над мамой. Она звонко смеется, от выпитого ее щеки горят, серые глаза блестят. Они рассказывали, что познакомились в университете на последнем курсе. Оба ходили на одни и те же предметы в течение четырех лет, а увидели друг друга, когда дороги расходились. Папа говорил, что влюбился в маму с первого взгляда, а мама лишь бросала намеки.

Через час родители отвозят меня домой.

– Ты приедешь на Рождество? – спрашивает мама.

– Конечно. На все каникулы.

Папа сует мне в карман деньги.

– Папа, что ты делаешь?

– Ни в чем себе не отказывай, – он целует меня в лоб. Мама передает мне покупки. Мы обнимаемся.

– Береги себя. Чаще звони.

– Хорошо. Осторожнее на дороге.

Мама посылает мне воздушный поцелуй. Я машу им вслед. Они скрываются за поворотом, я обвожу глазами улицу, и поднимаюсь в квартиру. Девочек дома нет. Я разбираю покупки, усаживаюсь на кровать и звоню Эмили.

Она завела общение с новым парнем и теперь мне все реже звонит и пишет. Но нам хватает общения в университете. Она все чаще заикается, что пойдет работать. К сожалению, она так и не взяла. От скуки я захожу в анонимное приложение и завожу общение с непонятным arce99. Он тут же представляется Валентином, ему двадцать четыре года и он журналист. Речь его очень грамотная, он пишет быстро, я не успеваю отвечать. Он засыпает меня вопросами. Я переписываюсь с ним, пока не разрежается телефон. Уже выходя, я вдруг замечаю сообщение от Раинера. Всего одно слово:

Привет.

Глава 11

Это все что он может сказать? Экран на телефоне тухнет и я с облегчением выдыхаю, включаю его на зарядку и ложусь спать. Но мысли в голове так и вертятся. Зачем он написал? Хочет все вернуть? Снова извиниться? Завтра понедельник тяжелый день. Что надеть? Думаю новое платье. Ох, шуба, как я о ней мечтала, и сапожки. Девчонки обзавидуются. А черт с ним. Пусть пишет, хоть запишется. Не буду отвечать. Который час? Кажется уже полночь. Спать пора, давай Софи закрывай глаза и баички. О чем он думает? За кого он меня принимает? Думает, я такая дура, а он такой крутой. Его совесть мучает. Точно. Наверное, не может вынести мысли, что я его почти послала. А на что он надеялся? Что я закрою глаза на ложь, прыгну в его объятия и отдамся в первый же день? Если он так думает, то он просто дурак. Так! Пора спать! А Валентин интересный парень, хотя по его описанию внешность у него так себе. При метр восьмидесяти у него большой вес. Говорит, спортом занимается. Сомневаюсь. Черт, сколько уже время? Он мне еще что-нибудь писал? Да нет, нет. Спать надо. Ничего не буду отвечать. Пусть пишет. Пусть, пусть. Пусть видит, что я ничего ему не пишу и злится. А-а-ах. Я сегодня усну?! Чертовщина, кушать захотелось. А зуб он мне хорошо запломбировал. Твою мать.

Отбрасываю одеяло, сую ноги в тапочки и шуршу на кухню. Последнее время на меня жор напал. Думаю от нервов. Я делаю бутерброд с печеночным паштетом. На кухню заходит Ивет.

– Чего ты тут в темноте шуршишь как мышь?

– Я думала, вы спите…

– Ужинать надо было нормально.

– Да, вот же. Который час?

– Половина первого.

Ивет пьет воду и уходит. Я съедаю бутерброд и возвращаюсь в кровать. Замерзла, кутаюсь в одеяло, и закрываю глаза.

Рано утром меня будит Жаклин.

– Просыпайся соня, иначе опоздаешь.

А почему так темно? Я поднимаю голову. За окном льет дождь. Вот же хрень.

Через полчаса я уже еду в автобусе. Он как никогда полный и едет очень медленно. Пробка на пробке. Создается впечатление, что все машины страны собрались на дорогах Парижа. Я гляжу себе под ноги. В туфлях немного прохладно. Но платье теплое, а в кожаном плаще я не боюсь промокнуть, но все же прихватила с собой зонт. Наконец, я добираюсь. Эмили, несмотря на мрачную погоду, светится как солнце. Наверное, наконец, встретила хорошего парня.

– Ты сегодня потрясно выглядишь.

– Я?

– А кто еще. Красивое платье.

– Ко мне вчера родители приезжали.

– Я вчера вечером тебе писала, но ты не ответила.

– Я еще не включила телефон. Он у меня вчера разредился. Долго общалась с неким Валентином.

– А я с Джори. Он такой смешной. Ему двадцать один, он учится в инженерном колледже Франса.

– Гм, в трех кварталах от нас.

– Да, он хочет после учебы встретиться со мной.

– Уже?

– Да, говорит, что не хочет общаться по телефону ему нужно живое общение.

– Вот и правильно.

Мы идем в аудиторию. Я умалчиваю про Раинера. Ее подначивания только вызывают у меня жалость к нему.

Из-за дождя день кажется очень длинным, бесконечным и скучным. Сегодня ничего кроме теории. Я едва не клюю носом на уроке химии. Как же он все скучно и уныло рассказывает и объясняет. Нет, это все от недосыпания. Нужно быть более внимательной к мелочам, ведь именно эта самая мелочь оказывается очень важной при сдаче среза.

Я записываю домашнюю работу. Эмили не отрывается от телефона. Я уже толкаю ее в бок. Мы выходим во двор. Сеет дождь.

– Ты пешком собралась идти? – спрашиваю подругу.

– Черт. Я думала, дождь закончится.

Я застегиваю плащ и вручаю Эмили свой зонтик.

– Завтра вернешь.

– Спасибо. Надеюсь, он окажется не таким негодяем, как Луи. Иначе я зря лишаю тебя зонта.

Мы доходим до остановки. Эмили целует меня и уходит на встречу. Я провожаю ее глазами, поправляю ремешок на сумке и выглядываю автобус. Сегодня очень холодно. После теплого помещения я начинаю быстро замерзать. Где этот чертов автобус. А что если на метро? Блин до него топать долго и как раз мимо Декарта. Ноги уже леденеют. Я хочу поднять ворот плаща, но рядом со мной тормозит красный Порш с черной крышей и серебристыми дисками. Даже в плохую погоду, она сверкает и блестит. Открывается дверь.

– Садись, подвезу, – говорит Раинер, сидя за рулем. Черный салон, тепло, музыка и аромат кожи манят меня. Я до боли прикусываю губу. Во мне борются два противоречия, садится или послать его куда подальше. Меня что-то подталкивает вперед и вот я уже в мягком кресле с подогревом. Он очень медленно трогает машину с места. – Пристегнись, – просит он.

Я украдкой поглядываю на него и натягиваю ремень. Мы молчим. В окно я вижу Эмили, она стоит в компании невысокого парня, лицо которого я не успеваю увидеть. Они поворачиваются и уходят. Надо будет позвонить ей. Раинер ведет машину по Эколь, а на Жусьё сворачивает на Фосе Сен-Бернард, мы едем в сторону моста Сюли. Молчим. Я не решаюсь заговорить и уж точно не хочу спрашивать о его вчерашнем сообщении. Да даже если и хотела, не смогла. Язык во рту будто распух.

– Где ты живешь?

– Улица Шарон.

– У тебя все в порядке? – его голос звучит слишком официально. Я молчу. – Потеряла телефон?

– Нет…

Мы выезжаем на бульвар Анри четвертый. Мои ноги согреваются под теплым воздухом кондиционера. На светофоре я чувствую на себе его пытливый взгляд.

– Как зуб?

– Все хорошо.

Мы объезжаем площадь Бастилии. Он едет окольными путями. Я едва не заблуждаюсь, но он находит дорогу к Шарон. Я прощу его остановиться перед перекрестком.

– Дождь, ты не видишь? Скажи точный адрес.

– Нет, я выйду здесь.

Он тормозит. Я открываю дверь.

– Софи…

– Ничего не нужно говорить. Спасибо.

Дверь мягко захлопывается, я набрасываю на плечо сумку и спешу по тротуару к дому, где снимаю комнату. Пока добираюсь, моя голова успевает промокнуть. Сердце бешено колотится. Руки дрожат. В квартире я быстро переодеваюсь в сухую одежду и высушиваю волосы феном. Меня грызет совесть. Я снова заткнула ему рот. Может, не стоило этого делать?

Я перекусываю и сажусь за уроки. Но на ум ничего не идет. Я включаю телефон, но боюсь открыть приложение. А вдруг там настолько сентиментальное сообщение от него, что я расплачусь от обиды и сожаления. Не хочу рисковать. Телефон принимается вибрировать. Звонит Эмили.

– Хорошо, что включила телефон. Уф…

– Что скажешь? – спрашиваю и перебираюсь на кровать.

– Прикольный. Но не мой типаж. Слишком он какой-то горластый и шибко умный. Я почувствовала себя дурой.

– И?

– Я ему понравилась. Он хочет снова встретиться. Но мне он совсем не нравится. Не спорю с ним есть о чем поговорить, но этого мало.

– Пообщайся, кто знает, может со временем он и приглянется тебе?!

– Если только ради забавы. После Луи у меня нет желания заводить серьезные отношения.

– А меня Раинер подвез.

– Что? И ты молчишь? Я всякую фигню говорю, а она такую новость от меня скрывает.

Я смеюсь и пересказываю ей поездку с Раинером.

– И ты все еще не веришь, что он к тебе неравнодушен? Давай тогда проверим.

– Не выдумывай, проверять его я не собираюсь.

– Напиши ему. Ответь.

– Нет. Снова посыплется ложь, я уже раз обожглась…

– Тогда зачем села в машину к нему? Ты обманываешь меня подруга. Тебе он нравится, признай это, наконец.

– Хорошо, сдаюсь. Признаю, он хорош собой и я скучаю по нашему общению. Но я не могу так просто вернуть все на прежнее место и забыть, как он грубо меня поцеловал. А что если они вытворяют такое каждый вечер? Или похуже того, групповуху устраивают.

Эмили хохочет так громко, что мне приходится отвести трубку от уха.

– Все может быть. Помнится, ты регилась в приложение ради прикола. Так, чтобы потрепаться. Тебе что с ним детей крестить? Ну простишь разок, попользуйся высоси из него все деньги…

– Ты головой ударилась? Что ты мне предлагаешь? Он не дурак. Видела бы ты его глаза. Он смотрит так, будто видит меня насквозь.

– Странно, что за интерес у него к тебе такой? Ты не догадываешься? Красивый, богатый парень, он ведь может позволить себе любую.

– Вот и мне интересно. Я ведь не звезда и внешность моя не идеал.

– Может, все же попробуешь? Рискни.

– Нет. Не хочу.

– Да брось ты трусить. Хотя бы ради прикола.

– Мне и так было больно, я привязалась к нашему общению и тут такое наглое откровение. Нет, даже не уговаривай.

– Как знаешь. Решай сама, что тебе лучше.

– Будет лучше, если он и Марк оставят меня в покое.

– Да-а-а, подруга, умудрилась же ты обратить на себя внимание сразу двух породистых жеребцов. А любопытно на кого учится Моран?

– Насрать. Все закрыли тему. Не хочу больше их обсуждать.

– А что тот журналист? Ты встретишься с ним?

– Я еще не заходила в приложение. Что-то не хочется. Голова болит. Я промокла, пока добежала до дома.

– Смотри не заболей, скоро срез знаний.

– Да, я помню. Ладно, буду делать уроки, спишемся.

Я кладу телефон на подоконник и закрываю глаза. Ближе к ночи, нос отказывается дышать, следом за ним слезятся глаза. Все приехали. Я заболела. Добираюсь до аптечки. Всего один пакетик лекарства от простуды. Вместе с ним я пью таблетки и ложусь в кровать. Мне становится все хуже. Из носа потекли сопли. Я обмазываюсь ментолом и выключаюсь уже в девять вечера.

Меня будит Жаклин. Я же от слабости не могу встать.

– Что с тобой? Заболела?

Она трогает мой лоб.

– У тебя температура. Вызвать врача?

– Нет…

– У тебя есть лекарство?

У меня нет сил, даже ответить. Она проверяет мою аптечку и выходит из комнаты. Вскоре она возвращается со стаканом и таблетками.

– Это последнее. Нужно сходить в аптеку. У меня тоже все закончилось. Блин, ты нас так заразишь. Ивет! Сгоняй в аптеку.

– Что случилось?

– Софи заболела. Шуруй в аптеку быстро. Нам тоже нужно принять дозу и проветрить квартиру, иначе мы все поляжем.

– Черт, язык тебе надо отрезать.

– Давай двигай.

Девочки напомнили мне маму, они тряслись надо мной целый час, а когда мне чуточку стало легче, ушли на учебу. Я пишу Эмили, что заболела. Она ругает меня и обещает зайти после учебы. Я засыпаю с ощущением полного бессилия. Мне снится Раинер, что я пришла к нему в стоматологию и села в кресло, но вместо лечения, он больно меня целует, рвет платье, я борюсь с ним, умоляю не делать этого, он поднимает голову, но это уже не Раинер, а Марк. Он разрывает нижнее белье, я бью его по лицу и зову на помощь.

Меня будит Ивет.

– У тебя снова жар. Я вызвала врача. Нельзя заниматься самолечением.

Я киваю и прикрываю глаза. Что за сон такой. Это все мои переживания за последнее время. Я сглатываю слезы, а может простить?

Полностью оправиться я смогла только через четыре дня. Давно я так не болела. Я много пропустила, пока валялась в постели и теперь мне приходится наверстывать в ударном темпе и засиживаться в университете дольше остальных. Но если не девочки, и не их забота и внимание, неизвестно чем бы все закончилось. Мне хочется их как-то отблагодарить. Выходя из университета, я раздумываю над тем, что любит Ивет и Жаклин. Первая обожает пиццу четыре сыра, а вторая, сладкое. Я гляжу на двери кондитерской, перехожу дорогу и в магазине оглядываю пустые столики. Мне повезло. Нет этих придурков. Я наклоняюсь к прилавку и не знаю, что лучше выбрать. Хочется купить все, но за один вечер мы не съедим. Я останавливаю выбор на шоколадном тортике, но на глаза попадаются корзиночки с фруктами. Ох, какое разнообразие я не знаю, что лучше.

– Красотка, тебе помочь?

Я резко выпрямляюсь и оборачиваюсь. Марк улыбается. О нет, только не он. Сегодня он в костюме, подходит к прилавку и постукивает пальцами по стеклу, указывая как раз на корзинки.

– Они очень вкусные, свежий и нежный крем. Я сегодня их уже ел. Бери, не пожалеешь.

– Ты торговый агент?

Марк усмехается и заказывает четыре корзинки. Продавщица щипцами укладывает их в пластмассовый контейнер. Он расплачивается и протягивает их мне.

– Прими их с моим глубоким раскаянием.

Гордость и буйство нрава требует мне размазать пирожное по его физиономии, но я сглатываю это желание, руки сами тянутся. Я принимаю контейнер и смотрю на тортик. Марк прослеживает за моим взглядом, и вскоре я выхожу из кондитерской с двумя пакетами вкусняшек. Странное ощущение легкости.

– Тебя подвезти?

Я хмурюсь и замечаю через дорогу Раинера с девушкой. Я глотаю слова: «нет, не нужно я сама…». Опять эта боль растекается по руке и пробивает палец. В груди разгорается пожар. А я почти хотела его простить, еще думала, ему сегодня ответить. Двуличный мерзавец. Он не видит меня, девушка повисает у него на шее, черные волосы густой волной струятся по ее спине. Он обнимает ее за талию и поднимает голову.

– А почему бы и нет, – отвечаю я с натянутой улыбкой.

Марк опускает руку на поясницу и осторожно подталкивает к мерседесу. Он открывает для меня дверь, я бросаю короткий взгляд в сторону Раинера. Я успеваю заметить, как он спешит к машине. Я сажусь в салон, Марк прыгает за руль. В его машине пахнет ванилью с коньяком. Странное сочетание. Он резко срывает автомобиль с места. Я вскрикиваю от неожиданности и рукой ищу ремень.

– Мне еще нужно в аптеку.

– Без проблем. А ты что болеешь?

– Нет, уже выздоровела.

– Да? Что-то серьезное?

– Нет, обычная простуда.

– Ты меня прости за прошлые ошибки. Я был тогда пьян. Извини, трезвый я бы никогда, ну ты понимаешь.

– Нет, не понимаю и если я тебя простила, это еще ничего не значит. Останови у ближайшей аптеки.

Он тормозит.

– Покупки можешь оставить в машине, я тебя подожду.

Я пожимаю плечами и выхожу из машины. Крайним зрением я подмечаю красный Порш паркующийся в стороне. Вот негодяй. Что за игры? Я покупаю лекарства, те, что на меня потратили девочки и возвращаюсь в машину к Марку. Боже, к Марку. Что на меня нашло? Как я могу его простить? Что-то я совсем расклеилась. Красного Порша нигде не видно. Я сажусь в мерседес и диктую адрес. Пусть везет до самого дома. Я не враг своему здоровью и больше не позволю гордыне вмешаться.

– Как дела на учебе?

Я с подозрением скашиваю глаза на Марка.

– Тебе ли не все равно?

– Ты всегда такая грубая?

– Нет. Я перестаю доверять человеку, если однажды он дал усомниться в себе. А таких, как ты нахалов я не уважаю.

– Ого. Это обидно. Впервые мне говорят, что-то подобное, да еще с такой уверенностью и холодностью. А ты смелая девушка. И ты никогда не меняешь свое мнение?

– Это бывает очень редко.

– Если бы ты мне дала шанс, то узнала, что я не такой ублюдок.

– А мне это надо? Мне будет спокойно, если ты больше не приблизишься ко мне. Спасибо за пирожное, и за то, что подвозишь меня, но на большее не рассчитывай.

– Я просто в шоке.

Мы молчим до самого приезда. Он тормозит и тут же блокирует двери. Я с опаской гляжу на него.

– Дай мне свой номер.

– Что? Ты не слышал, что я тебе говорила?

– Слышал. Но я хочу твой номер.

– Зачем?! Чтобы уже завтра поднять меня на смех? Хер тебе. Открой дверь или я выбью стекло.

– Я хочу, чтобы ты мне верила, у меня самые благородные намерения.

– Нет, – рявкаю и сжимаю кулачки. – Стоит мне вспомнить, что ты затребовал в аудитории, мне хочется повторно влепить тебе пощечину. Никакой номер я тебе не дам.

– Черт, какая же ты упрямая. Я ведь это не на полном серьезе сказал.

– Тогда докажи. Разблокируй двери.

Я выжидающе заглядываю в его карие глаза. Он недобро смеется и, не спуская с меня взгляда, нажимает на кнопку. Двери щелкают.

– Хороший мальчик.

За дверью подъезда я галопом взлетаю в квартиру и подскакиваю к окну. Красный Порш проезжает мимо черного мерседеса. Марк уезжает. Ах вы, паразиты.

Глава 12

Вечером я заказываю пиццу. Мы начали с Колы, затем перешли на пиво и под конец, на коньяк припрятанный Жаклин на особый случай. Мы так оторвались, что я доползти до кровати не смогла.

Просыпаюсь с головной болью и тошнотой на полу у письменного стола. Минуту я пытаюсь собрать мысли в кучу, приподнимаюсь и вижу, что Жаклин храпит на моей кровати. Что вчера было, черт возьми? Я встаю, ощущаю собственный перегар и едва не блюю на пол, успеваю добежать до унитаза. Меня выворачивает наизнанку. Какой кошмар, я противна себе, но становится легче, в голове проясняется. Вроде все в порядке. Мы просто много выпили. И какого черта я так нажралась?

Я выхожу из туалета и гляжу на время. Твою мать я опаздываю, но лучше опоздать, чем прийти с такой вонью. Принимаю душ, мою волосы, смываю с себя усталость и помятость. Прохладная вода отлично бодрит. Я быстро одеваюсь, врубаю музыку, чтобы девочки проснулись.

– Какого хрена? – ворчит Ивет, выбираясь из своей комнаты. – Жаклин, мы опаздываем, поднимай зад…

Я душусь, зажевываю жвачку и сую ноги в туфли. По пути в университет я покупаю стаканчик кофе. Последнее время я сама не своя. Много отвлекаюсь, плохо сплю, болею, и вот до чего докатилась… Никогда ведь не пила крепких напитков. Сорвалась. Вчера на почве ревности при виде Раинера с девушкой, позволила Марку уговорить себя сесть в его машину. Я позволяю чувствам брать верх над здравым рассудком. Странно, вроде переходный возраст давно закончился, а я все мечусь из стороны в сторону и не знаю, что лучше для меня. Это все от нервов. Нужно больше отдавать внимания учебе, от нее зависит мое будущее, хотя сейчас так сложно угадать, что будет через десять-двадцать лет. Надеюсь, моя профессия не исчезнет к моим сорока годам.

Я выдыхаю, потираю шею и выгибаю позвоночник, все болит. И зачем я так много пила? Фу. Больше никогда.

Эмили смеется, когда я рассказываю про Марка и Раинера, а затем она выдает, что у Раинера ко мне такая же ревность, как и у меня.

В обед мы заходим в кафе и я проверяю за последнюю неделю анонимное приложение. Валентин кучу разной ерунды вылил мне на голову, вроде, как я не серьезная девушка. Идиот. Сам не знает, что говорит. От Раинера всего несколько сообщений.

Софи, прости меня за ложь и грубость. Я дурак.

Ничего себе. Он это признал.

Мне стоило быть с тобой искренним, как ты со мной.

Я ошибся в тебе и теперь страдаю. Но разве я был уверен, что ты меня не обманешь?

Мне не хватает нашего общения.

Ты не хочешь со мной разговаривать, смотреть…

Мне так стыдно за свое поведение. За тот грубый поцелуй.

Я поругался со всеми друзьями, последнее время меня все раздражает.

И все, потому что я упустил девушку, чей голосок меня радовал.

А сейчас ты холодна. Даже сидя в кресле, ты смотрела на меня с ненавистью.

Я хотел удержать тебя, извиниться. Но подумал, ты слушать не захочешь.

Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Софи ответь мне. Ты мне нужна.

Я теряю дар речи, и это он написал неделю назад, после слова Привет. Вчера он снова заходил, но ничего не написал. А может, хотел, но увидел, что я не читаю и вышел? Я не знаю, что думать и молча сую телефон Эмили. Она сразу понимает от кого эти слова и также шокировано смотрит на меня в ответ.

– А ты говоришь, что не можешь нравиться такому парню, как он. А я тебе говорила, что он неравнодушен, а ты все – да нет, да нет. Вот и правда. Что будешь отвечать?

– Я не знаю… В голове столько противоречий. И хочется и не хочется. Особенно после вчерашнего, когда я увидела его с девушкой. А кто знает, может все, что он написал откровенная ложь.

– Ты не отвечала, он расстроился и пошел по бабам. А ты тут случайно увидела его.

– Он дурак, это точно. Как я могу его не увидеть, наши университеты по соседству. Нет, врет он все. Либо он дурак, либо лгун. Ничего не буду писать. И кстати, он умолчал о том, нравлюсь я ему или нет.

– Но он же сказал, что ты ему нужна.

– В общении, но не как девушка. Он скучает по нашему общению, а не по мне.

– А тебе нужны точные ответы, – Эмили улыбается.

– Да, а лучше доказательства.

– Тогда дай ему шанс.

– Вот и дам. Посмотрим, как он будет оправдываться, что я его видела с новой телкой.

Но отвечать ему я не буду. Пусть хорошенько прочувствует свою вину. Но, как оказалось, он не торопился больше оправдываться, даже не заходит в приложение. Я завожу общение с новыми парнями, но они не такие, совсем это меня бесит. Создается впечатление, что они здесь только ради того, чтобы найти девушку на время. Начинается срез знаний и я на почве нервоза и злости удаляю приложение. Хватит с меня этих извращенцев и лгунов. Неделя перед выходом на четырехдневный отдых, выжимает из меня все силы. Я еще не помню, чтобы мне было так тяжело сосредоточиться на повторении пройденного материала. Но я сдаю все на отлично и радуюсь, что самое сложное позади.

Девочки все чаще говорят о каких-то движениях и волнениях в стране грозящих обернуться митингом. Мама звонит чаще и даже просит на время перебраться к ним. Но как я могу бросить учебу? Нет, это не обсуждается. И чему удивляться в Париже почти каждый год люди выходят бастовать. Снова цены на проезд растут. Это уже ни в какие рамки. Если бы я не училась, сама пошла возмущаться.

Первый выходной, я просиживаю за уроками, даже хоть и ничего не задали, я продолжаю повторять, читать, изучать, но уже к обеду наваливается усталость и сонливость. Эмили все не может успокоиться, пытаясь меня подбить на то, чтобы я уже сделала шаг в сторону Раинера. Но я уже удалила приложение, теперь поздно заводить диалог.

Я гляжу на телефон и прикусываю губу. Одеваюсь и убегаю из квартиры, но куда бежать от собственных мыслей? Пешком я прохожу больше трех километров. Дохожу до набережной и вдоль реки Сены от моста Сюли прогуливаюсь до моста Луи Филипп. По нему я добираюсь до сгоревшего этой весной собора Нотр-Дам. Мне больно смотреть на него. Это было ужасное зрелище. Он так страшно полыхал, что казалось от него ничего не останется. Надеюсь, ему вернут прежний вид, хотя это будет очень непросто. Теперь на месте крыши возвели металлические леса, вид просто ужасный. Президент заявил, что его восстановят за пять лет, но я считаю, что уйдет больше времени с нашими то строителями. Самое высокое в мире здание Бурдж-Халифа и то построена была за шесть лет. Пригласите сюда сотни две-три строителей, экспертов и мастеров тонкого искусства и пусть работы ведутся днем и ночью. Хм, значит, так хотят.

Я пересекаю мост Архиепархии, на остановке сажусь в автобус и добираюсь до квартиры. Делать совсем нечего. Скучно до зевоты. Завариваю чай и сажусь с телефоном на подоконник. Звоню Эмили, она отвечает, что сейчас занята и обещает перезвонить чуть позже. Я наливаю чай, но вздрагиваю от трезвона телефона и проливаю кипяток на стол. Уже освободилась? Я гляжу на незнакомый номер с четырьмя нулями и двумя двойками. Кто это может быть с таким номером, может сотовый оператор? Я отвечаю на вызов.

– Софи…, извини меня за наглость…

Раинер? Как он узнал мой номер? Хотя у него же был мой телефон целых два дня.

– Я хочу с тобой поговорить. Только не бросай трубку.

– Зачем и о чем? Тебе вернуть книгу?

– Книгу? Нет. Зачем? Это был мой тебе подарок. Я хочу, чтобы ты меня простила и выслушала.

– Это уже смешно. Ты для начала разберись со своими многочисленными девушками. Совсем совесть потерял.

Я обрываю связь и ставлю телефон на беззвучный режим. Не в настроении я сейчас с ним разговаривать. Я кладу телефон на стол. Тишина. Пью чай. Он пишет на вацап. Я в шоке. Что что он там прислал? Я наклоняюсь и читаю.

Не издевайся надо мной. У меня тоже есть чувства.

Да я виноват, но неужели ты настолько жестокая, чтобы не дать мне шанса все исправить?

Я сжимаю кулачки и едва сдерживаюсь, чтобы не ответить.

Ты не даешь мне слова сказать.

Поругай, накричи на меня, выскажись, только не молчи.

Я знаю, где ты живешь.

И если ты будешь молчать, я приеду к тебе.

Ах вот зачем он следил за мной, чтобы узнать, куда я зайду, в какой дом и подъезд. Я хватаю телефон и отправляю ему голосовое.

– Только попробуй и я вызову полицию.

Он посылает мне обиженного котенка. Молчание. Я провожу рукой по лицу, допиваю чай и забираюсь на кровать. Черт, я потом буду ругать себя, если сейчас решусь ему ответить. Он не выходит из сети. Ждет. Я не выдерживаю.

Зачем я, когда у тебя уже есть девушка?

Она мне не девушка.

И это все что ты можешь сказать о ней?

Я с ней только трахаюсь. Такой ответ тебя устроит?

Это еще что? Он злится? Значит, я виновата, должна еще тянуть из него правду? Да пошел к черту. Я закрываю вацап и выключаю интернет. Слезы шипят глаза. Зачем он меня мучает?

Я просыпаюсь от вибрации под ухом. Эмили.

– Я тебе уже второй час звоню. Ты спишь или что-то случилось?

– Я уснула, даже не заметила.

– Тогда взбодрись. Я встретила девчонок из универа, они все идут в караоке-бар, пошли с нами.

– Даже не знаю…

– Давай бегом одевайся, мы ждем тебя у BAM Karaoke Box.

Я с неохотой встаю с кровати, одеваюсь, привожу волосы в порядок и через полчаса подхожу к бару. Девочки стоят у входа и громко хохочут. Эмили, завидев меня, протягивает руки.

– Мы тебя заждались.

Всей толпой мы заходим в бар. Эмили подходит к барной стойке и переговаривает с администратором. Небольшая компания парней сидят в стороне, среди них я узнаю Леонардо из Декарта. Он ловит мой взгляд. Я отвожу глаза. Эмили берет меня за руку. Администратор проводит нас в небольшое полутемное помещение с бежевыми кожаными диванами и круглыми столиками. Девочки заказывают по коктейлю и три пачки чипсов. Я предпочла только сок. Сажусь на диван и откидываюсь на спинку. Эмили плюхается рядом. Спустя час подвыпившие Диана и Кристиан перекрикивают в микрофон саму музыку. Я записываю на телефон их веселье. Эмили смеется до слез. Леони танцует непонятно что, создается впечатление, будто руки ей мешают. Что за дурдом. Мы засиживаемся до восьми вечера. Мне приходится насильно их уговаривать покинуть бар, пока еще есть деньги. Цены тут, конечно, жуткие. Мне самой приходится выворачивать карманы, чтобы рассчитаться по полной сумме. На остановке я по очереди сажаю девочек в такси и за каждую плачу со своего кошелька.

– Вы попали на деньги, девчули. В понедельник вы поведете меня в кафе.

Эмили более менее из всех трезвая. Она предпочла автобус и попросила не беспокоиться о ней. Мне за нее стало стыдно, когда она, спотыкаясь, заходила в салон автобуса. Я уже хотела ей помочь, но меня кто-то хватает за руку. Я оглядываюсь и напрягаюсь. Раинер. Его глаза недобро сверкают. Он тянет меня к себе, я упираюсь.

– В чем дело?

– Нам нужно поговорить и в этот раз ты меня выслушаешь.

– Ты за мной следишь? – я прищуриваюсь и пытаюсь высвободить руку. Он тянет меня к машине, открывает дверь и подталкивает. Я плюхаюсь в кресло. Он закрывает дверь и садится за руль. – Я не хочу с тобой разговаривать.

– Тогда молчи и слушай.

Он разворачивается, и мы едем по проспекту Парментье, сворачивает на Женераль Рено и паркуется под деревом, тьма окутывает нас. Раинер глушит мотор и смотрит на меня.

– Я устал видеть тебя и притворяться, что ничего не было.

– А ты не притворяешься…

– Ты сказала, что не хочешь разговаривать. Так может, ты все же выскажешься? Что тебе не понравилось? Что я солгал? Или поцеловал?

– И то и другое.

– Смотри хотя бы в мою сторону.

– Не могу.

Он издает отчаянный стон.

– Софи, – я чувствую, как его рука упирается в мое кресло, он наклоняется и пальцами перебирает пряди волос, сжимаю кулачки, язык будто онемел. – Я ведь не знал, кто ты пока не подобрал твой телефон. Я даже испугался. Все эти месяцы я изнываю от стыда за то, что я и они так поступили с тобой. На встречу я шел с надеждой, что ты мне дашь объясниться. Да, я плохо поступил, солгав тебе о своей внешности, но было уже поздно. А все те девушки для меня либо подруги, либо…, это не имеет уже значения. Я лишь хочу, чтобы ты меня простила.

– Если прощу, ты оставишь меня в покое?

Черт я не это хотела сказать.

– А ты этого хочешь? Я тебе не нравлюсь? Да я грубиян, у меня нет совести, но я хочу вернуть наше общение. Можешь меня ударить, я это заслужил.

– Ты не виноват. Это все Марк устроил.

– Кстати, зачем ты села к нему в машину?

Я прикусываю губу. Мне не хочется говорить, что увидев тебя с другой девушкой, я приревновала, вот и села в машину.

– Он бы не отстал.

– У меня с ним часто бывают стычки. В прошлый раз он соблазнил мою девушку, я ответил ему тем же. Из-за этого мы подрались. Я описал его внешность, хотел проверить нравятся тебе такие парни, как он. Признаться, я регистрировался в приложении от нечего делать, хотел заглушить расставания с девушкой, общаясь с другой, и только тебе это удалось, – он заводит волосы мне за ухо и заглядывает в лицо. – Неужели ты неспособна на снисхождение?

– Не трогай меня.

Его прикосновения вызывают у меня дрожь.

– Отвези меня домой.

– Не отвезу, пока ты не ответишь.

– Я подумаю.

– Не будь ребенком, я с тобой серьезен. Я хочу все вернуть. Или у тебя есть кто-то?

– Не надо меня сравнивать с собой.

– Хорошо не буду.

Он откидывается на кресло и заводит мотор. Мы едем дальше по проспекту. Мельком я поглядываю на его руки. Ведет машину он спокойно, соблюдая все правила дорожного движения. Мой папа за рулем, согнувшись буквой Z, водит машину нервно, резко, грубо по пути возмущаясь «тупыми» водилами. Раинер же в расслабленной позе наслаждается поездкой. В динамиках играет бесконечная музыка. Он держит руль одной рукой и часто бросает взгляд в зеркала.

– Так к чему мы пришли? Тебе самой не хочется избавиться от этого груза обиды? Нам же было интересно друг с другом общаться. Поверь, я не лгал. Все что я писал тебе кроме внешности – правда.

– И даже то, что ты ни с кем не общался параллельно?

– Я тебе говорил, что уже встречался с девушкой до нашего знакомства, она что-то себе там в голову вбила. Но я не вру, мне хватало тебя, а днем я учился.

Я смотрю в его профиль. Его черные волосы падают на лоб, пятерней он отводит их назад, но они упрямо рассыпаются.

– Ты сегодня не в очках.

– Да, я плохо видел. Но позавчера был на лазерной коррекции зрения. Вроде лучше стало. А у тебя как со здоровьем?

– Все нормально.

Он тормозит у дома и смотрит на меня.

– Встретимся завтра снова? Погуляем?

– Я ведь тебя еще не простила.

– Ладно, злись и обижайся дальше. Но я все равно завтра заеду за тобой. Ты на втором этаже живешь?

– На десятом.

Раинер смеется.

– Мне нравится эта твоя вредность. Неподдающаяся. Но я тоже упрямо стою на своем, так что тебе не отвертеться от меня.

Я едва сдерживаю улыбку.

– Спасибо, что подвез.

– Не за что.

Я выхожу из машины с чувством облегчения. Мне нравится, что он борется с моим трудным характером, и сам выловил меня на улице. Нам нужно было высказаться и понять друг друга. Но что дальше?

Глава 13

С легким волнением я высушиваю волосы перед зеркалом. Дрожь и нервозность усиливается с приближением часа, когда Раинер приедет. Вчера перед сном он меня предупредил, что заедет за мной к одиннадцати. Теперь я уверена, что нравлюсь ему, хотя до сих пор не могу в это поверить. Он точно извращенец со странностями, ведь какого нормального парня, может привлечь моя внешность? Мои маленькие губы не созданы для поцелуев, а пальцы в волосы если запустишь, то запутаешься в них навечно, глаза такие большие, что в темноте они напугают кого угодно и форма лица... Широкий лоб и узкий подбородок. Это все от мамы и почему я не пошла внешностью в отца с его прямоугольным лицом, густыми волосами и миндалевидными глазами. Мама, наверное, свечку держала, когда зачала от отца.

Я расчесываюсь и иду одеваться. Сегодня солнечно и тепло, я надеваю белую юбку и бежевую блузку с длинным рукавом. Звонит Раинер. Он уже подкатил и ждет меня. Я беру кофту на тот случай, если погода изменится и выхожу на улицу.

Раинер стоит у машины в джинсах и серой футболке. Его губы растягиваются в довольной улыбке. Все никак не могу привыкнуть к его внешности, где-то в голове отложилось, что он кареглазый шатен и не выходит этот образ из головы. Я подхожу к машине и бросаю на него, взгляд искоса.

– Какой у тебя рост?

– Метр девяносто, – он открывает пассажирскую дверь. – А что?

– Вспомнила, что вокруг тебя крутятся только высокие девушки. Это правда, что парням нравятся длинноногие девушки?

– Меня мало интересуют женские ноги, главное, что они ровные, а не колесом.

Я наигранно смеюсь.

– А у меня какие?

Мы смотрим на мои ноги.

– Тебе не о чем беспокоиться, все при тебе. Кстати, очень красивая юбка.

– Да, ты тоже хорошо выглядишь.

– И долго мы будем друг друга поддевать? Может, ты уже сядешь? – произносит он с легким раздражением.

Я покорно сажусь в салон и вдыхаю аромат кожи. Он садится за руль.

– И куда мы?

– Это сюрприз.

– Ненавижу сюрпризы. Не люблю гадать.

– Это прекрасное место, я думаю, ты там была.

Когда мы выезжаем за черту города я скорее догадываюсь, куда он меня везет.

– Версаль?

Раинер улыбается и кивает.

– Ты не угадал, я там не была.

– Разве? Почему?

– Времени не было. Чем вчера вечером занимался? Кайфовал с любовницами?

– Ничего подобного. Я думал о тебе.

– Конечно, конечно.

– Я говорю правду. Последнее время я только и думаю, как искупить свою вину. Думаешь, мне самому было приятно узнать, что я поцеловал девушку, с которой общаюсь и жду с нетерпением нашей встречи. И к тому же позволил целовать ее другим.

– И вы так со всеми девушками поступаете?

– Нет. Я хожу в клуб, чтобы расслабиться и иду туда с девушкой.

– Да ты что? А как же та девушка отнеслась к тому поцелую?

– На ее мнение мне плевать.

– Почему?

Он молчит до самого приезда в Версаль. Я больше не задаю вопросов, хотя их миллион. Но меня интересует его отношение ко мне. Что будет дальше? Что он хочет от меня и что он думает?

Раинер паркуется на стоянке. Мы проходим через ворота чести на почетный двор. Он огромен. У входа во дворец мы занимаем очередь. Пока мы движемся медленным строем, я разглядываю крышу и фасад.

Мы недолго гуляем по большим величественным залам Версаля, Раинер предлагает выйти в сад. У меня челюсть отпадает. Он непросто большой, он громадный. За весь день его не обойдешь.

– И это все сад?

– Отсюда даже не увидишь его конец. Пошли, дойдем до фонтана Басен.

Он предлагает мне руку, но я отказываюсь. Мы минуем первую лестницу, затем вторую, третью и после четвертой подходим к первому многоярусному фонтану. Раинер предлагает сфотографироваться и достает смартфон.

– А что потом, будешь всем рассылать мою фотографию и смеяться?

– Ты мне не доверяешь?

Я оценивающе гляжу на него и мотаю головой.

– На обратном пути. Для начала ответь на мой вопрос. Почему тебе было плевать на ее мнение, она же твоя девушка.

Мы идем дальше прогулочным шагом.

– У меня есть два вида девушек, только не перебивай, – умоляет он, я киваю. – Первая – это те с которыми я только сплю, а вторая – с которой встречаюсь и хочу с ней серьезных отношений. И если у меня есть вторая, то не будет первой. Но раз у меня нет постоянной, я нахожу первую, на одну ночь. Поэтому до ее мнения, мне нет дела. Теперь ты понимаешь?

– А я тогда кто?

– Все зависит от тебя.

– А ты что думаешь?

– Вот так сразу предложить тебе стать моей девушкой, глупо. Для начала узнаем друг друга получше. Будем встречаться, общаться, а там будет видно. Но я тебе сразу скажу, что пока ты не грубишь, ты мне очень нравишься.

– И даже моя внешность?

– А при чем тут внешность? Я не знаю, кто эту фигню придумал про внешность, идеал, шестьдесят — девяносто, что это, зачем? Главное, красота души, а не красота внешняя. Думаешь те телки, с которыми я сплю, нравятся? Характер у них просто дерьмо. Во-первых, тупая, во-вторых, истеричка. Я ищу девушку спокойную, умную, готовую понять и сопереживать. Ты прочитала книгу, которую я тебе подарил?

– Да.

– И какая была твоя реакция?

– Я плакала.

Раинер улыбается.

– Красота лица, фигуры – это лишь временно. А характер с нами навсегда. Если я буду искать себе жену, то буду смотреть на ее характер, а не на внешность.

– А если она косая и кривая?

– Это все можно исправить, а характер нет. Легко изменить жизнь, труднее изменить подчерк. Вот скажем, ты меняешь университет с лучшего на худший или, наоборот, но ты же не станешь учиться хуже или лучше. Или изменив форму носа или стрижку, ты же не станешь думать иначе или делать по-другому. Так ведь?

Я киваю.

– Я на девяносто пять процентов уверен, что ты думаешь, раз я такой крутой и у меня крутая машина, значит, мне хочется и девушку крутую, скажем модель или актрису. Смой с нее косметику и окажется, что она обычная девчонка с комплексом неполноценности. Вот почему мне нравилось с тобой общаться. Ты веселая, жизнерадостная, умная, кокетливая. Общаясь с тобой, я чувствовал себя спокойно, легко. И тут Марк берет и все обламывает. Да я был неправ, солгав про внешность. Но характер у меня тяжелый. Я властный, требовательный, грубый, я тоже бываю вредным, упрямым. Но с тобой мне удавалось быть терпеливым, уступчивым, потому что я был уверен – ты меня понимаешь, ты этого хочешь, хочешь, чтобы я был нежным, добрым.

– А ты разве не нежный и недобрый?

– Только с животными и детьми. Но если ты будешь вредничать, грубить, подкалывать, чем я на это могу ответить, как ты думаешь?

– Тем же?!

– Вот именно.

Да уж, рассуждать он мастер.

– Странно, то что те девушки, с которыми ты только спишь не уродины.

Раинер пожимает плечами.

– Она думает о своей красоте, как удлинить ногти и что надеть. А о том, что происходит у нас в городе, или у меня в душе ей плевать. Она только и умеет, что раздвигать ноги. Если раньше я пытался такую девушку удовлетворить, то сейчас я ничего не делаю. Да и ей, по сути, все равно. Думаешь, тебе бы это понравилось?

– Быть такой, как ты или как она?

– Неважно.

– На твоем месте я бы не пыхтела, ища эти короткие связи. А быть такой, как она, я бы никогда не смогла.

– А если очень хочется секса?

– На этот вопрос я не могу ответить, потому что не знаю, что это.

– Хорошо тебе.

– Терпи. А долго ты встречался со своей бывшей девушкой?

– Полгода.

– Она с тобой учится?

Раинер кивает. Мы доходим до фонтана Басен.

– Она хочет все вернуть. Но измену я не прощаю.

Я украдкой смотрю в его профиль. Он тоже скашивает глаза в мою сторону. Мурашки бегут по спине. Я опускаю глаза себе под ноги. Раинер поворачивается ко мне и предлагает пройти в ресторан La Flottille. Я соглашаюсь. Мы обходим гранд канал, вся молодежь и туристы собрались на улице под козырьком ресторана. Раинер проходит в помещение я следом, тут почти пусто. Мы садимся за столик и заказываем по чашке капучино и круассаны с шоколадом.

– Это ведь еще не конец парка?

– Нет, еще далеко.

– Сколько раз ты тут был?

– Это седьмой. Есть еще сад у дворца Большой Трианон и Малый Трианон. Чудная ферма Марии-Антуанетты. Все за один день не обойдешь.

Мы сидим друг против друга и я не могу не заметить, его золотисто-бежевый цвет кожи, двухнедельную щетину, которая ему к лицу. Без очков его раскосые глаза кажутся, будто они накрашены, но нет, у него всего лишь очень черные густые брови и ресницы, а красные губы создают такой контраст, что от него сложно отвести взгляд. Серьга в ухе придает образу особую брутальность или сексапильность, черт я не знаю, он просто красивый. Он ловит мой робкий взор и еле заметно улыбается.

– Знаешь, я вот смотрю на тебя и у меня создается впечатление, что ты нечистый француз.

– Так и есть. Мой дед испанец, а прабабушка турчанка. Они были единственными в роду не французами.

– А чьи глаза?

– Матери. Она была моделью, пока не родила меня.

Я вспоминаю наше первое столкновение в университете и едва сдерживаю смех. Я напоминаю ему о той встрече, Раинер усмехается. Сегодня он такой серьезный или он всегда такой?

– Что ты тогда подумал?

– Честно. В голове промелькнула мысль, что это можешь быть ты.

– А я подумала, что все в Декарте немного того. Я из-за Марка и Жака не люблю твой университет.

– Советую его и дальше игнорировать.

Приносят наш заказ. Перекусывая, мы обсуждаем книгу, учебу, а потом он предлагает взять мороженое и продолжить прогулку. По аллее мы проходим несколько метров, я указываю на зеленую полянку перед каналом. Раинер понимает меня без слов и кивает. Трава уже подсыхает, я сажусь на нее, не боясь, что запачкаю юбку. Раинер присаживается рядом. Мы молчим, пока доедаем мороженое и исподтишка наблюдаем друг за другом. Он наклоняется ко мне, плечи соприкасаются, я вздрагиваю и испуганно ловлю его взгляд из-под бровей.

– Ты так далеко сидишь от меня. Не бойся, я не кусаюсь.

– Как это далеко? Рядом!

Он невинно улыбается и подсаживается так, что наши ноги тесно прижимаются.

– Прекрати, мне так неудобно.

– Тогда может, откинешься спиной на мою грудь.

– Еще чего.

– Ты меня простила?

Я кусаю губу и опускаю голову. Раинер поглаживает двумя пальцами мне по руке. Все тело тут же отзывается вибрацией, бросает в жар, в голове начинает стучать, сердце колотится. Я перевожу дыхание. Черт, ему лучше ко мне не прикасаться.

– Софи, ты меня слышишь?

– Да, я… я тебя прощаю.

– Я рад это слышать. Прямо глоток свежего воздуха. Спасибо. Что ты делаешь завтра?

– Буду готовиться к понедельнику, – вырывается у меня.

– Кстати, когда у тебя день рождения?

– Эм, оно уже прошло. Второго октября.

– Выходит, тебе уже двадцать. С прошедшим. Как справила?

– Спасибо, родители приезжали, посидели в кафе. Ничего интересного. Скучно.

– Завтра я тоже занят, но может я смогу вырваться и приехать к тебе.

– Ты можешь мне писать сообщения.

– Нет. Я хочу видеть тебя вживую, узнать получше.

Я киваю. Язык стал немой. Но как я могу отказать, когда его голос мешает мне думать.

– Я могу тебя обнять?

– Нет, лучше не стоит. Давай, лучше еще погуляем.

Я встаю, он берет пустые стаканчики из-под мороженого и идет за мной.

– У меня юбка не испачкалась?

– Если только немного.

Он шлепает меня по заднице, я вскрикиваю от неожиданности и стреляю в него глазами.

– Это что сейчас было?

– Это за твое упрямство.

– Что? – я грожу ему пальцем. – Я тебе это припомню.

Он весело хохочет.

– Ты покраснела.

– Глумиться вздумал? – визжу и упираю руки в бока. Он еще громче заливается смехом. Невольно губы растягиваются в улыбке. – Смешинка в рот попала? Негодяй. Смейся, смейся.

Я складываю руки на груди и отворачиваю голову. Он обрывает смех и встает передо мной.

– Прости, ты такая смешная, когда злишься.

– Отвези меня домой, – говорю вполголоса.

– Ты обиделась? Прости, я не хотел.

– Нет, я просто устала.

Я обнимаю себя руками и иду в сторону дворца. Раинер обгоняет меня, поворачивается и идет спиной навстречу пешеходам, они расступаются в стороны. Меня это начинает напрягать, как бы он кого ни сбил и сам не упал.

– Хватит, повернись лицом, смотри вперед, ты заставляешь людей шарахаться от тебя.

– Не повернусь, пока ты не скажешь в чем дело.

– Да все нормально, просто, мне не нравится, когда надо мной смеются.

Он тормозит и я едва не врезаюсь в него. Раинер берет меня за руки выше локтей. Меня всю передергивает, колени подкашиваются.

– Прости. Я ведь не знал. Обещаю, больше такого не повторится.

Я киваю. Мы доходим до машины. Я сажусь в кресло и выдыхаю. На обратном пути мы молча слушаем микс в стиле Эмбиент. Я сама часто слушаю эту музыку, красивая, разнообразная, приятная. Не думала, что Раинер тоже ее слушает. Тихонько скосив глаза, я любуюсь его профилем.

– Ты не против, если я сделаю громче?

– Нет.

Он прибавляет звук в колонках, я откидываю голову на подголовник, закрываю глаза и жадно вдыхаю холодную свежесть его духов. Мне как никогда легко, я скорее чувствую, что нам приятно находится в обществе друг друга. Я даже рада, что он не кареглазый шатен, а зеленоглазый брюнет. Это так приятно, когда человек тебя понимает. Все что он сегодня говорил, грело мне душу и утешало самолюбие. Он принял меня такой, какая я есть. Но не стоит на что-то надеяться, мечтать и строить планы. Он сказал – время покажет. Только бы не влюбиться.

Я слышу, что музыка стала играть тише, приоткрываю глаза и узнаю дом, в котором живу. Он касается плеча, я вздрагиваю, это не его рука, а губы.

– Что ты делаешь?

Я толкаю его в грудь, рвусь к двери, но меня приковывает ремень безопасности. Раинер ловит за руку.

– Ты такая забавная. Ты завтра будешь дома? Никуда не уйдешь?

– А что?

– Я постараюсь приехать. Хорошо, малышка?

Я киваю не в силах ответить. Он отстегивает меня и нежно заглядывает в глаза.

– Спасибо за прогулку по Версалю.

– Не за что.

Я выхожу из машины. Ноги трясутся, руки тоже, я добираюсь до кровати и бессильно падаю на нее. Только бы не влюбиться.

Глава 14

Полночи я не могу уснуть, а утром не могу проснуться. Уже звонок Эмили будит меня окончательно. Пока я завтракаю, мы с ней все разговариваем. Она выжимает из меня все до последнего слова. Эмили радуется за меня, она с нетерпением ждет нашей завтра встречи в университете. Меня же что-то заставляет умалчивать обо всех подробностях вчерашнего общения с Раинер, я будто боюсь открыть нашу связь обществу. Даже не представляю, какие пойдут сплетни, когда все узнают, что я встречалась с Раинером Шарби.

После завтрака я прибираюсь в комнате и принимаю душ. Приготавливаю книги и тетради к завтрашнему дню. На следующие каникулы поеду к родителям… Звонит Раинер, я отвечаю и выглядываю в окно. Он стоит внизу. Я мигом надеваю джинсы и черную трикотажную кофточку без рукавов. Раинер сидит в машине. Руки дрожат. Я сажусь в салон. Его запах мне уже становится родным, а музыка самой любимой. Я ловлю его томительный взгляд зеленых глаз и смущаюсь.

– Привет, как самочувствие?

– Не выспалась. А ты как?

– Я сейчас еду к родителям. Не хочешь со мной?

– Нет, что ты.

Раинер улыбается, поворачивается и тянет руку за сиденье. Я слышу треск прозрачной бумаги, прежде чем, он протягивает большую корзину подарка и букет красных роз.

– Ого. В честь чего?

– С прошедшим днем рождения.

Я чувствую, что краснею. Мне так досадно, я даже не знаю, что ответить.

– Э-э-м, спасибо…, – я вдыхаю аромат роз и улыбаюсь. – А это что?

Я вижу, что в корзине лежат пузырьки, разной формы и величины, многие из них в коробочках.

– Компания моего отца производит органическую косметику.

– Правда?

Так Эмили была права. Ничего себе.

– Тут есть все для ухода за телом, лицом, волосами, куча всего, почитаешь. Я сказал дать мне набор всего что производят, кроме антивозрастного и продуктов питания. И вот мне в корзину положили все, что вместилось. Есть, конечно, еще и для мужчин. Отличная косметика, натуральная.

– И сколько это все стоит?

– Я не считал, – он протягивает мне маленькую удлиненную коробочку.

– А это что?

– Больше не запуливай его в меня.

Я поднимаю крышку и узнаю кулон с гранатовыми камнями. О боже. Мне так стыдно. Я прикрываю рукой глаза.

– Прости меня. Я была тогда зла.

– Ничего, простили, забыли. Не отказывайся от моих подарков.

Я киваю.

– Как мне тебя отблагодарить?

– Есть тысяча способ, но пока это только подарок как на день рождения.

– А у тебя он когда?

– Четырнадцатого мая.

– А что ты любишь?

– Будешь готовить подарок заранее?

– Мне просто интересно.

– Ничего не нужно, у меня все есть.

– Я настаиваю. Ты делаешь мне подарки, а я уже не могу? Так не пойдет.

– Когда придет время, ты узнаешь, что я люблю.

Эта загадочность в словах и таинственная улыбка заставили меня смутиться. Интересно, что он имел в виду.

– Я постараюсь вечером с тобой связаться. А сейчас мне пора.

– Да, конечно. Спасибо еще раз.

Я улыбаюсь ему и выхожу из машины. Он тут же уезжает. С дорогими подарками я возвращаюсь в комнату, ставлю цветы в вазу и разворачиваю подарок, чтобы оценить. Я насчитываю тридцать бутыльков и тюбиков. Он был прав, тут есть все что нужно. Гель и пенка для тела; шампунь и маски для волос; тоник, скраб для лица и разнообразные кремы. А еще я обнаружила духи с невероятным ароматом во флаконе большого бриллианта. Это потрясающие подарки, я себе такое не могла позволить купить.

Жаклин и Ивет дома нет, последний выходной и я уверена, они будут отрываться до полуночи. Я заказываю пиццу и сажусь за уроки. Но мысли так и возвращаются к Раинеру. Я думаю о нем последнее время очень много. А как о нем не думать, каждая наша встреча преподносит мне приятные впечатления. Теперь когда я знаю о его хороших качествах характера, мне интересно узнать о плохих. Какой он в гневе? Стоит ли мне его бояться? Какие у него вкусы и какие планы, особенно на меня.

После обеда я засыпаю с книгой на кровати. Мне снится Раинер почему-то в образе Марка. Он пристает, пытается поцеловать, я борюсь с ним. Он бьет меня по щеке, я падаю и защищаю голову руками. Он смеется надо мной.

Я просыпаюсь от воя сирены. За окном темно. Девять часов. Я обхожу квартиру. Девочки еще не вернулись. Варю кофе и сажусь за стол. Звоню маме, мы недолго общаемся. Решаю нанести скраб на лицо, выдерживаю десять минут и смываю. Кожа стала мягче, нежнее, я смазываю ее кремом с тонким ароматом какао. Проверяю погоду на завтра. Дождь. Достаю теплые вещи.

В квартиру возвращается Ивет, пьяная. Она на ощупь проходит к себе. Я помогаю ей раздеться и лечь в кровать.

– А где Жаклин?

– А-а-а она… ост…осталась…

Ивет вырубается в момент. Я слышу телефонный звонок из своей комнаты. Раинер.

– Ты дома? – спрашивает он, в трубке его голос звучит тверже.

– Да.

– Спустись, пожалуйста, ко мне.

– Ты не говорил, что приедешь, хорошо, сейчас иду.

На шорты и майку я набрасываю халат, сую ноги в туфли слингбэки и сбегаю по лестнице. Раинер в костюме стоит у машины. При виде меня он выдавливает смешок и очаровательно улыбается.

– Здорово и необычно выглядишь. Я тебя не разбудил?

– Нет. Но я не ждала тебя.

– Мне ужасно захотелось увидеться с тобой. Ужин с родителями прошел в напряженной атмосфере.

В халатике я начинаю подмерзать. Дует прохладный западный ветер. Раинер открывает дверь и предлагает сесть в салон. Я забираюсь на заднее пассажирское сиденье, Раинер следом. Я теснюсь от него в сторону. Он поворачивается ко мне вполоборота. Светом нам служит приборная панель, уличные фонари и фары проезжающих мимо автомобилей. Внутри очень тепло, а рядом с ним, меня бросает в жар.

– Как тебе подарок?

– Прекрасный. Мне все понравилось. Этой косметики мне хватит на три-четыре месяца. Духи тоже производит компания твоего отца?

– Линию недавно запустили. Но уже есть большой спрос. А тебе понравился аромат? Я долго его выбирал.

– Он прекрасен. А твои духи…

– Acqua di Gio, я предпочитаю ароматы от Armani. Они ненавязчивые. Свежий, бодрящий аромат.

И он прав. Он приятно кружит голову; чувственный, насыщенный аромат, мне хочется уткнуться в его грудь и вдыхать прямо с его кожи.

– Как дела у родителей? – решаю сменить тему.

– Они обеспокоены тем, что назревает у нас в городе. Цены на топливо взлетают, это уже ни в какие рамки. Они хотят, чтобы я на месяц переехал к ним.

– Меня тоже родители зовут к себе, но как я могу бросить учебу?!

– Вот и я о том же.

– Ты единственный в семье?

Раинер кивает.

– Как провела лето?

Я горько улыбаюсь и рассказываю ему о жизни на ферме. Он с интересом слушает, впившись в мое лицо глазами. Мне не ловко от его проникновенного взгляда. Я пока делюсь с ним историей, потираю пальцами кожаную спинку водительского кресла. Я часто заикаюсь, стыдно, я выгляжу просто дурой.

– Труженица, – Раинер улыбается. – Трагично, что так получилось с отцом. Как он сейчас?

– Уже лучше. А твое лето, каким было?

Он достает смартфон и открывает фотографии.

– Я с кузеном был в Тибете, – он подает мне свой здоровенный телефон. На фотографии он с таким же темноволосым парнем стоит спиной к бело-красному замку. – Это дворец Потала. Тринадцати этажное здание, возвышается на горе, высотой в сто семнадцать метров. Мне очень понравился Тибет. Мы провели там месяц, четырежды внедорожник ломался, спали в машине, Нил дважды отравился местной едой. Но нам все равно все понравилось.

Пока он рассказывал о своих приключениях, я листала и листала фотографии, природы, общие снимки с братом или где он один.

– Ты везде в теплой одежде. Там холодно?

– Суровый климат.

На фотках он совсем другой, раскрепощенный, со мной он держится иначе.

– А ты была у моря?

Я мотаю головой.

– Не получилось.

– Тогда в следующее воскресенье слетаем. Что думаешь?

Я не сдерживаю улыбку радости, киваю и возвращаю ему телефон. Он ловит меня за руку и целует костяшки пальцев. Я замираю и гляжу на него во все глаза. Он перехватывает мой растерянный взгляд и тянет уголки губ. Я покрываюсь гусиной кожей, он тянет меня к себе.

– Не бойся меня…

– Я и не боюсь, просто… мне тут сидеть лучше, – я прижимаюсь к двери. В темноте его улыбка мне кажется зверским оскалом.

– Ты дрожишь, тебе холодно. Иди ко мне, я тебя согрею…

– Ничего подобного.

– Тогда почему дрожишь?

Он подсаживается еще ближе, его колено упирается мне в бедро. Я зажата. Он наклоняется, я выставляю руку, Раинер перехватывает ее и тянет.

– Иди же ко мне…, Софи не упрямься.

Я слышу в его голосе металлические нотки и толкаю его в грудь. Я будто проглотила язык, почему молчу. Он пугает, такого я от него не ожидала.

– Раинер…

– Дай мне тебя просто обнять. Не лишай меня этого желания.

Я испуганно толкаюсь двумя руками и с криком «хватит», выпрыгиваю из машины, обегаю ее и спешу к подъезду. Он ловит меня, за руку разворачивает к себе и отрывает от земли. Я цепляюсь за его плечи и с укором гляжу на него сверху вниз.

– А ну-ка поставь меня.

– Разве тебе неприятны мои объятия?

– А где твои руки?

– На твоих ягодицах.

– Вот именно, убери руки, быстро.

– Помнишь наше общение? Каждый раз на прощание мы целовались.

– О нет, я представляла тебя другим.

– Но общалась ты со мной, а как же наши ласки?

– Перестань.

– Поцелуй меня и я тебя отпущу.

– Ты много требуешь. Я еще к этому не готова. И того поцелуя мне хватило надолго.

– Прости, да я бываю чересчур грубым. Но я ведь не знал, позволь мне все исправить. Я покажу тебе, что я могу быть не только грубым, но и очень нежным.

– Нет, как-нибудь в другой раз.

– Тогда мне придется вернуть тебя назад в машину.

– Да? И что будешь меня насиловать?

– Насиловать я тебя не хочу. Нет причины. Но лучше не дразни.

Я просто в ужасе. И чего он прицепился ко мне с поцелуем. Я никогда не смогу это сделать первая. Он меня смущает. Мне приходится обнять его за шею, я прижимаюсь щекой к его волосам.

– Не заставляй меня, пожалуйста. Для тебя может это просто, взять и поцеловать без задней мысли, но я отношусь к этому серьезно.

Он спускает меня чуть ниже, теперь наши глаза на одном уровне.

– Я понимаю. Тороплю события, – он рычит и опускает глаза на мои губы. – Я эгоист, прости. Мне стоит чаще прислушиваться к тебе. Но позволь узнать – сколько мне еще ждать?

Я не знаю, что ответить, он слишком напорист. Заставляю собраться с духом, наклоняюсь и целую его в колючую теплую щеку. Он склоняет голову, я не успеваю его остановить, он впивается в кожу на шее и засасывает. Он хочет поставить засос.

– Нет, перестань, остановись…

Раинер поднимает голову и сурово глядит.

– Я завтра приеду снова и мы продолжим эту тему.

Он ставит меня на землю. Лицо пылает, шею в том месте, куда он поцеловал, покалывает. Он чмокает меня в лоб и отступает.

– Сладких снов, малышка.

Ноги дрожат, в голове пульсирует, я чувствую себя пьяной.

Глава 15

Эмили сегодня нет. После первой пары я звоню ей. Она отвечает, что заболела. Я обещаю заехать к ней после учебы. Хотя погода такая, что не хочется нос высовывать за дверь. Сама ехала на учебу без особого желания. Но после обеда выглядывает солнце и на душе становится теплее. Я выхожу из университета, бросаю взгляд на Декарт и пишу Раинеру.

Привет. У тебя уже закончились занятия?

Привет, малышка.

Я сегодня в поликлинике, освобожусь к шести.

Я тебе позвоню.

Хорошо. Я еду к подруге.

Она заболела.

Будь осторожна.

Целую.

Окей. Целую.

Я улыбаюсь и думаю, что купить Эмили. Перебегаю улицу и захожу в кондитерский. Как назло, за столиками сидит вся честная компания. Ко мне тут же подскакивает Марк.

– Привет.

Я смотрю на прилавок и выбираю два бисквитных пирожного с фруктами.

– Что тебе?

– Мне кажется, в прошлый раз ты была более приветливой.

– Я сегодня не в настроении. У тебя ко мне какой-то вопрос?

– Может тебя подвезти?

– Не сегодня.

Я расплачиваюсь и выхожу на улицу. Марк увязывается за мной.

– Как я могу такую красотку отпустить одну?

– Я не понимаю, тебе больше не к кому прицепиться?

– Ты теперь встречаешься с Раинером? Он тебе нравится?

– С чего ты взял, что я с ним встречаюсь?

– Я не дурак и все знаю.

Я зыркаю на Марка.

– Спроси это у него.

Я перебегаю улицу и успеваю зайти в автобус. Вот же подонок. Опять он за свое. И почему не оставит меня в покое. Я выхожу на остановке, в магазине покупаю фруктов.

Эмили пускает меня в квартиру. На шее компресс, она в длинном джемпере. Предлагает мне тапочки и принимает покупки.

– Как ты?

– Горло и голова, – говорит слабым едва слышным голосом.

Я прохожу за ней на кухню и морщу нос. На столе полно грязной посуды с недоеденной пищей, в корзинке для фруктов хлеб, покрывшийся плесенью. Под ногами хрустят крошки. К раковине не подберешься из-за двух пакетов мусора. Воняет плесенью, гнилыми овощами и тухлыми яйцами.

– Запашок просто чудный.

Я открываю окно.

– Убираться бесполезно. Опять насвинячат.

– Нужно просто следить за порядком, чтобы хлеб не гнил, а посуда не копилась. Скоро тараканы приползут.

– Они и так ползают.

– Фу, какая мерзость. Я думала, что у меня грязно, но у вас это просто катастрофа. Как тут не заболеть.

– Да нет. Я вчера на улице пила холодное пиво.

– Молодец.

Я помогаю ей прибраться на кухне, выставляю мусор в подъезде, а ее соседку по комнате заставляю вымыть полы. Пока я готовлю ужин, Эмили ест гранат.

– Нам стоило снять одну квартиру на двоих.

– Мы бы не потянули.

– Как у тебя дела с Раинером?

Я прикусываю губу и рассказываю о том, что она была права насчет косметики. Эмили улыбается. Она вытягивает из меню всю правду до последнего слова, после чего задумывается.

– Ты веришь ему?

– На девяносто процентов.

– Лучше не стоит на что-то надеяться и не будешь страдать как я. Вчера я встретила Луи. Он развелся. Хочет, чтобы я его простила. А я уже ничего к нему не чувствую. Мне нужно было бежать сегодня на собеседование, а я заболела. Если не найду работу до конца месяца, то закончатся мои последние копейки.

– А родители?

– Мама потеряла работу. Отец сказал затянуть пояски. Короче полная жопа.

Я даже не знаю, что ей сказать. Сама была в подобной ситуации. Только работа меня спасла от денежного кризиса, но принесла неимоверную усталость и недосыпание. Сочувствую подруге, ей сейчас очень нелегко.

Мы посидели еще немного, а после я уезжаю домой и сажусь за домашнюю работу. Раинер звонит уже в десятом часу, извиняется, что не сможет приехать. Я немного расстраиваюсь и ложусь пораньше. Не стоит мне к нему привыкать и на что-то надеяться иначе ничем хорошим это не кончится. Страдать буду. Я почему-то все еще сомневаюсь, что нравлюсь ему достаточно сильно, чтобы он приезжал ко мне хотя бы раз в неделю. Но уже на следующий день после учебы он ловит меня на остановке и предлагает сходить в кафе. Как я могу ему отказать, когда сердце толчками разносит по телу эндорфины счастья. Я с удовольствием сажусь к нему в машину и пристегиваюсь. Тело дрожит как при ознобе, с губ не сходит улыбка, я кусаю их, чтобы хоть немного скрыть радость от встречи с Раинером. Он тормозит на светофоре, берет мою руку и целует. Я покрываюсь мурашками.

– Я скучал по тебе. Прости, что вчера не приехал. Мама ко мне с проверкой приезжала. Затеяла скандал. Настроение подпортила, я был несколько взбешен. Как подруга?

– Вчера ей было плохо. Обещает завтра вернуться на учебу.

– А у тебя как дела?

– Завтра практика, буду до четырех в университете.

– А мы сегодня учились лепить вставную челюсть, обтачивать и так далее. На воскресенье у тебя нет никаких планов? Ты будешь свободна?

– Думаю, да. А ты уже распланировал?

– Пока еще тепло нужно выехать к морю.

Он паркует автомобиль у ресторана турецкой кухни по улице Жусьё. Мы заходим в длинный зал заставленный столами и занимаем круглый столик в уголке. Официант приносит меню. Я выбираю десерт из фруктов и пахлаву.

– Ты разве не хочешь кушать?

– Не так чтобы…

Раинер мельком смотрит на мою грудь и делает заказ. Пять минут и нам приносят свежие горячие блюда. Я смотрю на большую тарелку с мясом, рисом, картошкой фри и салатом заправленным соусом, подают мой заказ и тарелку с турецкой пиццей.

– Тут готовят здоровенные булки с кусочками мяса и картошкой фри. Такой сочный гамбургер я могу отведать только здесь. Я часто тут обедаю. Обычно мне этого хватает до следующего обеда. После таких вкусностей приходится два–три часа напрягаться в спортзале и пить только воду.

– Я в шоке. Так много и плотно я не обедаю.

– Боишься набрать лишний вес?

– Нет. У меня нет предрасположенности к полноте.

– Кстати, извини. У меня был твой телефон, я не удержался и просмотрел фотографии. У тебя красивые родители.

Я краснею.

– А что ты еще смотрел?

– Больше ничего, правда. Только фотографии и номер записал. Остальное мне неважно.

Он пододвигает тарелку с кебабом ближе ко мне и просит, чтобы я тоже поела. Я улыбаюсь, беру вилку и накалываю кусочек мяса. Мне все понравилось, особенно пицца, она сочная, немного острая. Я чувствую себя нафаршированным цыпленком. Напоследок мы пьем кофе, болтаем о погоде и волнениях в городе.

Раинер отвозит меня домой.

– Когда снова увидимся? – он удерживает меня за руку.

– В пятницу.

Он прищуривается, будто что-то вспомнив.

– Ты вчера встречалась с Марком?

– В каком смысле?

– Ты видела его?

– Э-э… да.

– Что он спросил?

– Встречаюсь ли я с тобой?

– Не верь ему. Он еще та заноза.

Я пожимаю плечами, мне это давно известно. Раинер целует руку, его взгляд исподлобья прожигает меня. Я наклоняюсь и чмокаю его в щеку.

– Спасибо за ужин, было очень вкусно.

– Ты будешь скучать?

– Я и так о тебе думаю слишком много.

– Надеюсь, только хорошее. А знаешь, о чем я думаю?

– Ты ведь извращенец, конечно, я знаю.

Он смеется, я подхватываю.

– С нетерпением жду воскресенья.

– Ты только не торопи события.

– Я само терпение.

Он подмигивает, я кусаю губу и выхожу из машины. Он просто невыносимый соблазнитель. Если так будет продолжаться, я быстро ему сдамся. И это не совсем того что я хочу.

Неделя пролетает быстро, благодаря постоянной практике и выездам в больницу. В пятницу поздно вечером приезжает Раинер, он говорит, что заедет за мной завтра вечером около шести и мы на самолете вылетим в Ниццу, там переночуем, а вечером в воскресенье вернемся. Я не спрашиваю, почему именно Ницца, но думаю, что это лучший выбор. Никогда там не была. Интересно где мы поселимся, но это неважно, я там буду с ним. О черт. Надеюсь, он не будет распускать руки. Я ловлю свой оробелый взгляд в зеркале. Что за бредовые мысли. Посмотри на себя Софи. Нет, он точно извращенец. Я показываю себе язык.

В субботу после занятий в университете созваниваюсь с Раинером, чтобы еще раз убедиться, что он не шутит. Он отвечает, что заедет за мной через два часа. Я на полных парах спешу домой. Бросаю в сумку платье, джинсы, и кофту, кто знает, какая будет завтра погода. Мои руки дрожат, мышцы живота сжимаются, я чувствую себя так, будто собираюсь прыгнуть с парашютом. Гляжу на голову. Волосы уже жирные. Твою мать. Бегу в ванную и промываю волосы новым шампунем. Высушиваю феном и переодеваюсь. Ко мне заглядывает Ивет.

– Ты куда-то собираешься?

– Да, к родителям, – нагло вру, но им не стоит знать, куда и с кем я полечу.

Ивет пожимает плечами и выходит. Я надеваю кулон, еще раз оглядываю себя в зеркале и звоню Раинеру, прошу его остановиться в квартале от дома. Отвечает, что стоит в пробке и задержится на десять минут. Ничего как раз успею пройти квартал. Я закидываю сумку на плечо, закрываю дверь комнаты, сую ноги в туфли и выхожу на улицу. Дует теплый ветерок. Гляжу на часы, почти шесть.

Я прохожу квартал, когда красный Порш тормозит рядом. Я сажусь в салон, Раинер в белой рубашке и черных брюках, сверкает улыбкой. Он притягивает взгляд точно магнитом.

– Не хочешь меня поцеловать?

Я наклоняюсь к нему, он прикладывает палец к моим губам.

– Я хочу настоящий поцелуй, а не чмок в щеку.

– Предупреждаю, будешь приставать, я сбегу от тебя.

– От меня еще никто не убегал, – произносит хриплым тенором.

С загадочной улыбкой он трогает авто с места. Я пристегиваюсь. По пути в аэропорт мы разговариваем об учебе. Я волнуюсь, слышу, как дрожит голос, краснею и замечаю, что дергаю подол юбки.

В аэропорту Шарль-де-Голль Раинер ставит авто на платной стоянке. Мы почти бежим к кассе. Раинер вносит чересчур большую плату.

– В чем дело, почему такой дорогой билет?

– Потому что мы летим на самолете вмещающий в себя десять пассажиров.

– Кукурузник что ли?

Раинер хохочет.

– Нет, намного лучше. Бежим, они нас ждут.

Мы проходим быстрый осмотр багажа и выбегаем из аэропорта. Раинер тянет меня к белому авиалайнеру с двумя огромными турбинами в хвосте.

– Это скорее частный самолет, – мы спешим к трапу. Тут нас ждет стюардесса. Она принимает у нас билеты, внимательно их проверят и кивает.

Раинер поднимается первый и подает мне руку. Я с восхищением оглядываю стены, отделанные черным деревом, белые широкие кресла и пол с подсветкой. На нас оглядываются шесть мужчин возрастом от сорока и выше и две женщины.

– Прошу садитесь, – говорит стюардесса и уходит в кабину пилотов.

Я страшно волнуюсь, ладони потеют. Раинер убирает наши сумки в багажное отделение и садится напротив в кресло.

– Ты раньше летала?

– Один раз.

Самолет выезжает на взлетную полосу, несколько минут он набирает скорость и резко возносится в небо. Я почти ничего не почувствовала.

– Ого, мы уже летим.

Раинер улыбается.

– Я тоже хочу себе такой самолет. Но он мне не по карману. Мой ресторанный бизнес не приносит огромного достатка.

– У тебя есть ресторан?

– Да, на первом этаже дома, где я живу. Он проносит двадцать тысяч чистой прибыли, даже если копить, лет так через пять смогу купить самолет.

– Заметь – сможешь! Я не имею никакой бизнес, и о самолете не мечтаю.

– А о чем ты мечтаешь?

– О прекрасной счастливой жизни, – я смеюсь. – А так очень хотелось бы иметь однокомнатную квартиру.

– А почему не двухэтажный дом?

Я мотаю головой и морщусь.

– Я делать уборку не очень люблю. Предпочитаю не сорить.

Раинер усмехается. Стюардесса приносит напитки и орешки. Я все еще чувствую себя зажато. Полет занимает чуть больше часа. Мы садимся уже с сумерками и выходим из самолета.

– Мы остановимся в гостинице?

– Нет. У моего отца есть вилла на берегу моря, не совсем в Ницце, скорее на полуострове Сен-Жан-Кап-Ферра.

Раинер открывает для меня дверь такси. Еще час мы едем через город и, наконец, оказываемся на полуострове. Если полет на самолете доставил удовольствие, то поездка на такси измотала нас. Водитель попался дерганный, на поворотах он резко выруливал, и я почти падала на Раинера. Уже хочу зарычать на гребаного водилу, но вот он резко тормозит. Пока Раинер расплачивается, я выбираюсь из машины и оглядываюсь. Темнеет с каждой минутой. Но мне удается разглядеть великолепные особняки за невысокими воротами вдоль узкой чистой улицы. Я вдыхаю аромат соленого моря и жадно его ищу через густые насаждения деревьев и кустарников. Таксист уезжает. Раинер видя мое нетерпение, открывает белую дверь и впускает на вымощенную красной плиткой дорожку.

– Посмотрим дом или ты хочешь сразу к берегу?

– К берегу.

Раинер берет меня за руку, мы спускаемся по лестнице на широкий двор перед двухэтажным белым особнячком с закрытыми ставнями. Раинер оставляет наши вещи на качели. За домом мы огибаем прямоугольный бассейн и проходим пышный сад с пальмами и кипарисами. Я уже слышу шум прибоя и прибавляю шаг. Мы поднимаемся по лестнице, выходим на тротуар, и еще раз по лестнице спускаемся к каменному пирсу.

– Уже почти ничего не видно. Но ничего завтра у нас будет день.

Я опускаю руку в воду.

– Она теплая.

– Тогда может искупаемся?

– У меня нет купальника.

– Разве это проблема?

Раинер подхватывает меня на руки, я с визгом вырываюсь. Толчок и мы с головой погружаемся в воду. Черт она не такая теплая. Я выныриваю и ловлю жадный глоток воздуха.

– А если бы у меня телефон был в кармане?

– Расслабься и наслаждайся. Разве каждый день ты можешь себе это позволить? Один раз живем, так бери от нее все. Счастье и радость не купишь, как, например, телефон.

Он обнимает меня и притягивает к себе. Я упираю руки в его плечи. Что он собирается сделать? Я в панике. Раинер несколько грубо берет меня за подбородок. Я смотрю на его приоткрытые губы и прикрываю глаза. Неуверена, что готова к этому. Он едва касается губ и ждет моей реакции.

– Не надо, – шепчу. Раинер теснее жмет к себе, ловит нижнюю губу и засасывает. Я замираю и встречаю его следующий более глубокий поцелуй. Неумело шевелю губами. Он склоняет набок голову и юркает языком в рот. Я задыхаюсь и отталкиваю его от себя. – Даже не надейся.

– В чем дело? Ты разве не хочешь?

– Я не одна из твоих многочисленных любовниц, которые виснут у тебя на шее. Ты хотел мне показать море, я согласилась, на большее не рассчитывай.

– Что для тебя поцелуй?

– А для тебя?

Раинер вздыхает.

– У меня нет намерений тащить тебя в постель.

– Это утешает, – я подплываю к пирсу и забираюсь на него.

– А если я предложу стать моей девушкой, ты согласишься?

Я растерянно смотрю на Раинера, он берется за край пирса и с легкостью запрыгивает на него.

– Надеюсь, ты не серьезен?

Он хмурится.

Глава 16

Я не могу уснуть. Кровать просто великолепная, она огромная, мягкая, подушка пахнет лавандой, одеяло теплое. Нежнейшая кровать, да и дело не в ней. Я сказала Раинеру то, что не следовало и теперь меня мучает совесть. И зачем я только ляпнула эти обидные слова, он наверное, думает, что я ему отказала еще до того, как он сделал предложение. Теперь он в обиде, даже ужинать отказался. Мне нужно объясниться пока мы не вернулись в Париж. И почему я его отталкиваю? Может, я еще не до конца уверена в нем? А почему я неуверена? Да потому что он уже раз меня обманул и то, что я сказала в приступе паники и перевозбуждения было правдой. Я не хочу быть девушкой только на время. Мне не нужен секс на одну ночь. Я хочу нормальных отношений с ним. Да я могу ошибаться, повстречать первого и единственного невозможно. Мы можем не сойтись характерами или еще чем-нибудь, окончательно разругаемся и расстанемся. Я не хочу этого. Он мне нравится все больше и я дорожу нашим общением. Но я должна быть уверена, что он больше меня не обманет и не найдет замену. Конечно пока я не его девушка, он может позволить себе секс с другой.

Я вздыхаю, сон так и не идет. Встаю, надеваю халат и выхожу через балконную дверь на задний двор. Ночной воздух бодрит как прохладный душ. Я сегодня точно не усну, возможно, еще потому что я в чужом доме. А он просто чудесен, создан для прекрасного отдыха. Завидую Раинеру, у него есть все и от этого мне еще более непонятно, почему именно я.

Подхожу к углу дома и смотрю на освещенную дорожку ведущую к морю. А может сходить к берегу?

– Почему не спишь?

Я вздрагиваю. Раинер сидит на садовой качеле. Я подхожу ближе.

– Раинер, прости меня. Слова вырвались сами. На самом деле я еще не готова сказать тебе «да» или «нет».

– Я понимаю, ты боишься. Иди ко мне. Я хочу обнять тебя. Не бойся.

Раинер раскрывает плед, я сажусь рядом, он обнимает, притягивает к себе и заворачивает в плед. Несколько минут мы молчим. Раинер отталкивается ногой от земли и качеля меня медленно убаюкивает.

– Я на тебя не в обиде. Было больно услышать столь резкие слова, но потом я подумал, вспомнил, что было и пришел к выводу. Ты мне не доверяешься, сомневаешься. И ты права.

– Меня постоянно занимает один вопрос. Почему именно я? Ты ведь можешь позволить себе любую.

– Какую любую? А что в тебе не так ,по-твоему? Ты очаровательная девушка с характером, мне очень многое нравится в тебе.

– Что именно?

– Твои зубки.

Я смеюсь. Раинер продолжает.

– Твой рост, признаться, никогда не искал высокую девушку. Мне нравятся девушки со средним ростом. Твои глаза меня завораживают, особенно когда ты улыбаешься, они блестят. А еще мне очень нравится, что ты не красишься, у тебя все натуральное. Нет этих толстых накрашенных ногтей, неестественного цвета волос и размалеванных глаз с накладными ресницами. Не понимаю, зачем девушки пытаются сделать из себя ту, кем она не является. К тому же портит кожу. Девушек на одну ночь я даже не хочу трогать. Боюсь, если схвачу ее за волосы, так оторву клок наращённых, а целовать губы с килограммом помады я брезгую. Вдруг она скрывает какую-нибудь заразу под этим слоем. Но больше всего я тащусь от твоего характера. Ты не боишься высказать свое мнение и заткнуть мне рот. А еще ты заставляешь меня смеяться, еще никому это не удавалось. По моему мнению, ты в сотню раз лучше любой длинноногой раскрашенной куклы.

– А как же размер груди?

– Мне нравится в тебе все.

Я поднимаю голову, я смотрю в его лицо.

– Ты так говоришь, чтобы меня не обидеть?

– Я боюсь насмешек.

– В смысле?

– Один мой знакомый рассказывал. Он был требователен к своей девушке, ему не нравилось как она одевается, как ходит, какая у нее плоская задница и грудь, типа ты как доска. И вот когда дошло до секса, она посмеялась. Сказала что у него слишком маленький член, чтобы удовлетворить ее. Я испытал испанский стыд, когда он это рассказал.

– Выходит, ты не хочешь обижать меня, чтобы потом не почувствовать себя оскорбленным, когда я начну замечать твои недостатки?

– Я говорю правду Софи. Мне нравится твоя фигура, а грудь не амулет, чтобы повлиять на наши отношения. Я считаю, что это неуверенность говорила за него, когда он оскорблял ее внешность.

– А знаешь, что мне нравится в тебе?

Раинер нежно улыбается, предлагает лечь и положить голову ему на колени, что я и делаю. Гляжу на него снизу вверх и прикрываю глаза.

– Мне нравится твое внимание, забота, решительность, терпение и упрямство. Ведь если не оно, мы бы сейчас тут не были. Конечно, это неприятно когда тебе лгут, но твой голос имеет надо мной некую власть. Я готова тебя слушать постоянно и прощать тебя снова и снова. Не могу также быть равнодушной к твоим глазам. После поездки в Версаль я себе сказала, что рада, что ты не шатен кареглазый. Ты лучше.

Я слышу, как он переводит дыхание. Его рука гладит меня по волосам.

– А если что-то случится и окажется, что я снова плохой, ты меня простишь?

– Смотря что.

Он подхватывает меня на руки.

– Идем в дом. Нам нужно поспать.

Он заносит меня в гостиную, укладывает на широкий диван, ложится рядом и накрывает нас пледом. Теперь, когда обиды забыты, я могу спокойно спать. Несколько минут я еще вочкаюсь, ища удобное положение, пока он не прижимает меня спиной к груди. С мыслями о нашем разговоре я проваливаюсь в глубокий сон.

Просыпаюсь все так же тесно прижатая к Раинеру, но уже на другом боку, он на спине, моя нога перекинута через его пояс, носом утыкаюсь в плечо. О, ужас. Я поднимаю глаза. Он спит, губы приоткрыты. Вдыхаю его аромат с кожи. Он волнителен до дрожи. Раинер обнажен по пояс и моя рука лежит на его груди. Чувствую, как пульс учащается, я сглатываю и осторожно, стараясь его не разбудить, перелезаю. Он ловит меня за руки и резко тянет на себя. Я плашмя падаю на него и от стыда прячу лицо в его груди.

– Куда собралась?

– Я сейчас описаюсь.

Раинер смеется и разжимает руки. Я встаю и, избегая его взгляда, убегаю в ванную комнату. Привожу себя в порядок, переодеваюсь и прохожу на кухню. Раинер стоит у стола в джинсах и забрасывает фрукты в миксер, я же не в силах отвести взгляд от его рельефного пресса. Чувствую, что он смотрит на меня, улыбается, я краснею и прикрываю рукой глаза.

– Доброе утро. Выспалась?

– Доброе. Да. Который час?

– Уже десять. В пять нам нужно быть в аэропорту, поэтому не будем терять лишнюю минуту.

– Хорошо. Я чем-то могу помочь?

– Сделаешь бутерброды?

– Без вопросов.

Я принимаюсь резать хлеб, овощи и сыр. Раинер разливает готовый молочно-фруктовый коктейль по стаканам и отправляет кусочки хлеба жариться в бутербродницу.

Мы завтракаем, а после отправляемся к морю. Синяя вода отражает солнечные блики и больно слепит. Раинер подает свои солнцезащитные очки, я их надеваю, он улыбается и натягивает бейсболку.

Я сажусь на пирс и опускаю ноги в воду. Откидываюсь на руки и вдыхаю морской воздух, на языке появляется привкус соли. Я вдыхаю глубже и ощущаю еле заметный запах водорослей. Раинер садится позади меня и притягивает к себе. Я уже без напряга откидываюсь ему на грудь. Он целует меня в висок. В лицо бьет ветер и на мгновение глушит все звуки. На душе такое умиротворение. Я на берегу моря в объятиях очаровательного парня.

– Лучше бы этот день никогда не кончался.

– Я тоже так подумал. Остался бы с тобой тут навсегда и к черту весь мир.

Он сплетает свои пальцы с моими, подносит руку к губам и целует в открытую ладонь.

– Все же ты извращенец.

– Ты еще не знаешь какой.

Мы смеемся.

– Что подумают твои друзья, увидев нас вместе?

– Плевать.

– А твои родители?

Тут он уже задумывается, я чувствую его напряжение.

– Даже не знаю, что они будут думать и говорить. Мать ищет мне тупую красотку, а отец богатую уродину. До моего мнения им нет дела. Но есть выход…

– И какой же?

– Ребенок.

Я в ступоре. И как я на это должна реагировать? Надеюсь, до этого дело не дойдет.

– Расслабься, – он смеется, но мне не до смеха. – Я пока не окончу университет и не начну зарабатывать, жениться не собираюсь.

Это утешает. А пока это наступит, много воды утечет. Раинер предлагает искупаться. Я отказываюсь. Он раздевается и прыгает в воду. Я снимаю очки на тот случай, если Раинер стянет меня с пирса, что впоследствии он и делает. Я ворчу на него, в ответ он заразительно смеется и притягивает к себе. Он целует меня, я уже не сопротивляюсь, и в этот раз не хочется его отталкивать. Обнимаю его за шею и неумело отвечаю на его дразнящий поцелуй. Он мокрый, соленый, но мне нравится.

В пять вечера мы садимся в самолет и вылетаем в Париж. Я мечтательно улыбаюсь, мы долго плавали, целовались, потом он отнес меня в дом и набрал горячую ванну. Он такой обходительный, что меня это не может оставить равнодушной. Только бы не влюбиться. Но почему бы и нет? В этом нет ничего плохого. Я ловлю его обольстительную улыбку. Нет, я все еще неуверена, что хочу именно этого. Я же не знаю, что он серьезен. Перед глазами всплывает его второй образ. Тогда у клуба он был совсем другим. Жестким и насмешливым. Сделать больно кому-то ему не составило труда. И почему я его так легко простила? О боже, только не надо утверждать, что я влюбилась в его внешность и не могу устоять перед его обаятельностью. Я прикусываю губу. Черт, так и есть.

Я отвожу глаза в сторону и перехватываю взгляд незнакомца над обложкой журнала. Он сидит в стороне и внимательно наблюдает за мной. Его голубые глаза улыбаются. Сглатываю и скольжу глазами по его фигуре. Голубоглазый блондин в черном костюме не отрывает от меня взора. Это напрягает и, похоже, не одну меня. Раинер в недоумении смотрит на мужчину и хмурится.

– У вас какие-то проблемы? – слышу я натянутый голос Раинера и задерживаю дыхание.

– Никаких, – произносит более низким, чем у Раинера голосом.

– Вы знаете мою девушку?

Девушку? Раинер конечно, загнул, мог бы сказать подругу.

– Нет. У вашей девушки очень красивые глаза.

– Спасибо, я тоже ими очарован.

– Как вы думаете, она согласилась бы на фотосессию?

Я хлопаю ресницами. Мы переглядываемся с Раинером. Я по глазам вижу, что он злится.

– Нет, ни на какую фотосессию она не согласится.

– С такими глазами она стала бы популярной моделью в азиатских странах.

– Простите, кто вы такой?

О боже, Раинер держи себя в руках.

– Я фотограф Эрик Хансен, – он достает из кармана визитку и протягивает Раинеру. Он с неохотой ее принимает. – Позвоните, если решитесь.

Раинер стреляет в меня глазами. Мне так неловко.

– Надеюсь, ты не согласишься? – спрашивает Раинер на пути к машине.

– На фотосессию? Конечно, нет.

– Этот придурок меня разозлил?

– Почему? Он ведь только спросил.

– Откуда ты знаешь, что это за фотосъемка? А вдруг в обнаженном виде?

– Я об этом не подумала.

Раинер открывает для меня дверь автомобиля. Его глаза горят. Он что ревнует?

– Может, поедем ко мне?

– Нет, мне нужно собраться к завтрашнему дню. Как-нибудь в другой раз.

– А что мне делать, если я хочу тебя?

– Но я ведь еще не твоя девушка…

– Тогда стань ей как можно скорее иначе я взорвусь от нетерпения.

– Давай поговорим об этом завтра вечером.

– Завтра вечером я не смогу и послезавтра тоже, – я слышу в его голосе нотки раздражения и злости.

– А когда сможешь?

– Я не знаю. Ты тоже такая интересная. Согласна ехать со мной в Ниццу, провести ночь на диване, а поехать ко мне в квартиру ты уже не хочешь.

– Я может и хочу, но дать тебе ничего не могу. Пожалуйста, не повышай на меня голос, я не виновата, что ты хочешь. Найди себе на ночь девчонку.

– Ах, вот как. Заметь, ты сама предлагаешь, а потом, что ты скажешь? Что я сволочь такая изменяю тебе? И я не хочу какую-то девчонку, я хочу тебя.

– Раинер, успокойся, тебе придется потерпеть.

– А что если этот фотограф не первый кто делает тебе подобные предложения?

– Раинер ты меня слышишь? – мне приходится повысить голос. – Тебя уже не в тот лес потянуло. Не было никого, он первый, и ты первый с кем я встречаюсь, не нужно делать преждевременных оскорбительных выводов. Я не девочка на одну ночь. Раинер. Я уважаю себя. И позволить себя затащить в постель после двух недель знакомства не могу. Я серьезно и уважительно отношусь к тебе, изволь ответить мне тем же. Придет время и ты все получишь, это не значит что я храню девственность до первой брачной ночи, я просто еще морально к этому не готова.

Он молчит, и мне больше сказать нечего. Боюсь, что опять ляпну лишнее. Он тормозит у дома и удерживает за руку.

– Прости, я тебя приревновал к нему.

– Ничего, это простительно.

Раинер наклоняется и до боли грубо целует. Его пальцы как в прошлый раз впиваются в челюсть и заставляют открыть рот. Его язык жадно исследует мой рот, он давит, мне приходится ответить, он кусает губы. Я толкаю его в плечи. Что на него нашло? Что за агрессия? Это все, потому что я не могу ему дать? Или ревность продолжает бушевать? Я прощаю ему даже эту грубость, выхожу из машины и забегаю в подъезд. Сердце колотится. Я слышу рев мотора. Губы болят. Либо я схожу с ума, либо он.

Глава 17

Первые три дня я не вижу Эмили, она не приходит на учебу, а на мои сообщения и звонки не отвечает. С Раинером происходит что-то не то. Два дня подряд он не пишет, а вчера вечером присылает одно короткое сообщение.

Прости. Я последнее время сам не свой.

Я не стала ему отвечать. Хочу встретиться с ним и поговорить. Пусть мне в глаза скажет, что его тревожит. Может, он устал от меня или нашел другую, намного интереснее и красивее меня? Я не спешу делать выводы и портить себе настроение, стараюсь отвлекаться на учебу.

В пятницу вечером ко мне приезжает Эмили. Ее нижняя губа дрожит, она бросается меня обнимать и горько плакать. Я в недоумении, но чувствую, случилось что-то плохое. Я увожу ее к себе в комнату и усаживаю на кровать.

– Давай рассказывай, в чем дело?

Она утирает слезы платочком.

– У меня теперь есть деньги.

Я хочу порадоваться, но тут же хмурюсь. И где она их заработала? Я сажусь на стул и терпеливо жду продолжения.

– В субботу я устроилась на работу в торговую компанию сидела в отделе продаж, и на компьютере заполняла накладные. Он сначала не хотел меня брать, ему нужны рабочие, что будут пахать с утра и до вечера…

Я предчувствую ужасное. Мне становится дурно.

– Вечером он меня вызывает к себе в кабинет. Мы долго разговариваем, он расспрашивает меня обо всем, и в конце предлагает…, – она шмыгает, слезы текут по лицу. – Провести с ним ночь в загородном доме, – выдавливает она и захлебывается слезами. Я в ужасе, не могу поверить, чтобы моя школьная подруга могла согласиться на подобное. – Он не отпускал меня весь день и ночь… Софи… скажи я теперь шлюха?

Я закрываю лицо ладонями. Эмили для меня как сестра, винить ее в чем-то у меня язык не поворачивается. Я, конечно, могла бы ее осудить, ударить, оскорбить, ответить, что да она шлюха раз продалась за деньги. Но ее слезы, боль в глазах, убитое состояние… Я встаю и обнимаю ее.

– Никакая ты не шлюха. Ты моя подруга и пообещаешь, что больше не согласишься на подобные предложения.

– Обещаю, клянусь. Мне так стыдно. Я просто дура. Мне было так плохо эти дни, я не знала, как тебе признаться. Я побоялась, что ты больше не захочешь со мной общаться.

– В следующий раз попроси у меня денег. Надеюсь, ты не вернешься снова на ту работу?

– Нет, никогда. Не хочу видеть этого монстра… когда он привез меня туда, я хотела сбежать, а он…

– Ничего не говори. Забудь это как дурной сон. Все будет хорошо. Мы найдем новую работу, если хочешь, я пойду работать с тобой.

– Нет, пока никуда не хочу. Я должна подтянуть оценки и наверстать упущенное. Ты меня прощаешь? – она поднимает голову и жалобно смотрит на меня. Я глажу ее по волосам и киваю.

– Все наладится. Уважай себя.

Я еще несколько минут глажу ее по голове и обнимаю. Она перестает плакать и уходит в ванную, чтобы умыться. Я выдуваю воздух из груди и прохожу на кухню, чтобы разлить чай. Звонит Раинер.

– Ты дома?

– Да. Ко мне пришла подруга.

– Когда к тебе можно будет приехать?

В его голосе столько холода.

– Через час.

– Хорошо.

Я хочу спросить, что с ним, но он резко обрывает связь. Надеюсь, все хорошо. Не хочу с ним ругаться из-за пустяков, совсем не хочу. А если он предложит стать его девушкой? Неуверена, что еще готова к этому.

На кухню заходит Эмили.

– У вас тут так чисто, не то что у меня, вечный срач. Запарилась за всеми убирать. Прости, я не спросила, как ты? Что у тебя с Раинером?

Я едва сдерживаю улыбку и рассказываю о поездке в Ниццу. Эмили с восторгом и удивлением разинув рот смотрит на меня.

– Этого не может быть, – восклицает она. – Слушай, да он втюрился в тебя.

– Да брось, это невозможно…

– Почему? Если ты ему была неинтересна и не важна, он бы тебя не водил в ресторан, и уж точно не тратил бешеные деньги на перелет в Ниццу. Открой глаза Софи, он любит тебя. Твой Раинер настоящая находка. Он хочет, но терпит, а ты хватит уже показывать клычки, покажи улыбку, откройся ему. Вы уже так долго общаетесь, давно пора стать его девушкой. Пора уже забыть прошлые обиды.

Я прикусываю губу и ломаю пальцы. Она права, возможно, из-за моего упрямства Раинер такой злой. Мне стоит быть с ним мягче. Он столько для меня уже сделал. Это все мои страхи и неуверенность не позволяют сделать шаг в его сторону. Нужно ему открыться.

– Ты права. Но это не значит, что могу позволить затащить себя в постель.

– Это уже вам решать, когда стоит выйти на новый уровень в отношениях. Не хочу говорить на эту тему, я не лучший советчик, – Эмили стыдливо прячет глаза. – Просто слушай свое сердце.

Я киваю и задумчиво смотрю на шкаф с посудой. Мысленно я возвращаюсь в Ниццу, в его объятия на диване. Он так крепко прижимал к себе, но не позволял большего. Он знает, что я боюсь, и поэтому терпит и ждет моего первого шага. Я трогаю кулон на шее и улыбаюсь. Он преподнес чудесные подарки, свозил меня к морю, а что сделала я… Отталкиваю и рычу. Мне двадцать лет, а веду себя как девятиклассница, пора повзрослеть.

– Ты придешь завтра в универ? – я провожаю подругу до остановки.

– Конечно.

Подъезжает автобус, мы обнимаемся, и Эмили заходит в салон. Она машет мне на прощание и уезжает. Я возвращаюсь к дому и узнаю машину Раинера. Он стоит прислонившись к ней и следит за мной глазами. Его жгучий взгляд смущает. Я беру всю свою смелость и решительность в руки, подхожу к нему и целую его в губы. Он на одно мгновение замирает в изумлении, но вот его руки обвиваются вокруг талии, я впускаю его язык. Меняя наклоны головы, мы ловим каждый вздох друг друга, он прикусывает нижнюю губу, я урчу от удовольствия и жмусь к его твердому горячему телу. Он прерывает поцелуй, мы переводим дыхание.

– Поехали со мной…

– К тебе домой? – с напряжением произношу я.

– Нет. Тут недалеко.

Я соглашаюсь ради любопытства. Он увозит меня в Иль-де-Франс, паркуется вдоль проспекта Домениль. С двух сторон густой лес. Раинер пересаживается ко мне и блокирует двери.

– Ты ни о чем не хочешь со мной поговорить? – спрашиваю сиплым голосом.

В темноте я различаю его улыбку.

– Просто помолчим и понаслаждаемся.

Он берет меня за руку, разворачивает спиной к себе и заставляет откинуться ему на грудь. Раинер подтягивает меня чуть выше, теперь я сижу между его ног, голова на плече, а его руки расстегивают блузку на груди. Он не торопится, осыпает поцелуями шею, кусает мочку уха. Я покрываюсь мурашками. Он вытягивает блузку из-за пояса и распахивает.

– Раинер, остановись…

Он глушит мой протест требовательным поцелуем. Просовывает руку в бюстгальтер и сжимает грудь. Я вздрагиваю от неожиданности и слабо пытаюсь бороться с ним. Его губы неумолимо терзают меня. Бросает в жар и дрожь. Пальцы кружат вокруг соска, он их сжимает, тянет, я вскрикиваю от боли и стыда. Снова борюсь с его руками. Он лижет в ухо, я вся сжимаюсь.

– Помнишь, о чем мы говорили? Ты обещала быть покорной.

– Раинер… ты ведь не собираешься… только не в машине…

– Расслабься, я хочу увидеть твой оргазм.

О мамочки родненькие, я на это не подписывалась.

– Но… но мы же в машине. Нас могут увидеть.

– Тише, малышка. Наслаждайся. Ты когда-нибудь дразнила себя.

Я облизываю губы и перехватываю его томный взгляд. Конечно, я это делала, но как я могу ему признаться? Лицо пылает, утыкаюсь носом в его шею и крепко сжимаю колени. Пусть он остановится, я сейчас умру от стыда. Он зовет меня, его рука ползет к поясу.

– Раинер, не надо.

Он тянет за волосы, целует взасос, а рукой расстегивает пуговицу и молнию на джинсах. Я хватаю его за руку и мычу ему в рот. Его пальцы против моей воли упрямо пробираются к цели. Я стискиваю ноги вместе. Но чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее его решимость.

– Не бойся, я не пытаюсь тебя изнасиловать, – шепчет он в губы. Его голос утешает, я все еще держу его за руку, но уже не хочу отталкивать. Замерев, я жду продолжения. Он достигает цели. Прикосновения его пальцев заставляют меня испуганно ползти вверх и зря. Чувствую, что я слишком влажная, это вызывает на его лице улыбку хищника. – Перестать смущаться, расслабься и наслаждайся.

– Я не могу…

Странное ощущение слабости, мышцы щекочет. Я больше не могу бороться с ним. Он опускает вторую руку вниз и оттягивает пояс джинс. Это уменьшает сопротивление и дает большую свободу для ласк. Скользящие движения вверх-вниз мне уже знакомы, но он делает это иначе, быстрее и сильнее разжигая во мне желание. Я слышу, как мое дыхание учащается. Он просит меня оттянуть джинсы. Я перевожу сбивчивое дыхание, ищу удобное положение и чувствую поясницей его эрекцию. Раинер хрипло стонет и больно щиплет за сосок. Я медленно схожу с ума, тело само по себе движется вверх-вниз. Дразнящие ласки доводят меня до исступления. Я дышу через рот и лепечу его имя. Он кусает меня за плечо, тянет сосок, лижет шею и ныряет языком в рот. Я сильнее оттягиваю вниз джинсы и приподнимаюсь. Я уже на грани, это сладостное напряжение обостряет мою чувствительность. Кричу – Раинер, Раинер. Уже не понимаю, где его руки, куда меня целует и это неважно. Его хриплый тенор подстегивает мое возбуждение развратными фразочками и действуют они безотказно. Напряжение становится невыносимой пыткой, я ловлю его пальцы и показываю, где и как мне хочется. Волна удовольствия прокатывается по телу и пробивает до кончиков пальцев. Раинер ловит мои выдохи, я сжимаю колени, выгибаюсь и трясусь от вспышек разрядки. Тело зудит, в пальцах вибрирует, сердце колотится в горле. Раинер убирает руку, из-под полуопущенных ресниц я вижу, как он потирает мокрые пальцы друг об друга и усмехается. Он берет меня за подбородок и проводит мокрыми пальцами по губам.

– Раинер?

Он засасывает губу, кусает и облизывает. Не прерывая поцелуя, он натягивает на меня джинсы, а блузку застегивает на пуговку. Мне ужасно стыдно.

– Ты такая горячая, – он потирается колючим подбородком об щеку и чмокает в нос. – Я мечтал об этом с первого нашего знакомства. Сегодня ты другая. Что-то случилось?

Я застегиваю блузку, не знаю, что сказать, язык будто прилип. Спускаю ноги с сиденья, Раинер крепко обнимает.

– Не молчи, я разве сделал тебе плохо? Ты так сладко стонала, что я едва не кончил.

– Перестань меня смущать.

Раинер тихонько смеется.

– А такая ты мне еще больше нравишься. Кроткая, сексуальная, перевозбужденная. Сходим послезавтра в бутик?!

– Зачем?

– Я увидел платье на витрине, представил тебя в нем, – он отводит за ухо волосы и горячо целует в шею. – Ты сегодня странно-молчаливая. Что случилось?

– Ничего. В субботу у меня практика освобожусь только к четырем.

– Я заберу тебя с университета, – за подбородок он поворачивает лицом к себе. – Все нормально?

Я прячу глаза и киваю. Он хмурится и пересаживается за руль. На обратном пути мы молчим. Меня все еще потряхивает, руки дрожат.

Раинер открывает дверь и за руку помогает мне выйти из машины. Прохладный осенний ветер обжигает кожу. Раинер жадно ищет мои глаза и провожает до двери подъезда.

– Ты чем-то расстроена, я это чувствую. Что не так? Я сделал, что-то непозволительное? Ответь же.

Я мнусь, сама не понимаю, что происходит. Мои чувства к нему так остры, что я не могу их больше сдерживать. Хочется все ему рассказать, но боюсь услышать в ответ насмешки. Я тянусь к нему, ища его ласки и внимания. Он обнимает и гладит по волосам.

– Ты мне нравишься…, очень нравишься…, – откидываю голову и прикусываю губу, чтобы сдержать слезы. Раинер, кажется, меня понимает, он нежно улыбается и целует.

– Ты мне тоже очень нравишься…

Боясь расплакаться, я высвобождаюсь из его рук, бурчу под нос «доброй ночи» и забегаю в подъезд.

Глава 18

Я схожу с ума. Раинер мне снится каждую ночь. Я вижу его в каждом мужчине стоявшим ко мне спиной. Без его сообщений и голоса я уже не могу нормально мыслить. Если утром не получаю от него письмо, я весь день на нервах. Но стоит ему позвонить и вся раздражительность и нервозность уходит на нет. Пора признать – я его люблю. Но эта любовь приносит мне мучения. В голову лезут разные сомнения, снова начинаю искать в себе недостатки и убеждать подсознательно, что я ему не пара. Мне страшно, я боюсь его потерять. Боюсь увидеть с другой девушкой. Я люблю и ревную. Радуюсь и плачу бессонными ночами. Пишу ему длинные сообщения о том, как прошел день, о настроении, делах, и желании увидеться с ним снова. Сама не понимаю, зачем я ему все рассказываю. Но мне так сильно хочется поделиться с ним всем.

Я не узнаю саму себя. Эмили смеется надо мной, говоря, что я влюбилась по уши. Мне больно слышать, как меня осуждает вся группа. Они постоянно подкалывают меня, многие из девочек намекают на то, чтобы я промыла глаза и хорошенько присмотрелась к Раинеру. Но вижу я в нем только своего любимого мужчину. И мне больно, когда он звонит и переносит нашу встречу, но уже на следующий вечер приезжает горячо целует и вымаливает прощения. Как я могу злиться и обижаться на любимого. Я все понимаю, учеба требует сил и внимания. Главное, что он не забывает обо мне, пишет, звонит и по возможности приезжает. Я к нему так сильно привыкла, что не понимаю, как раньше жила без него.

Следующая неделя проходит в сильном напряжении. Транспорт ходит раз в два часа. Мне приходится добираться до университета с тремя пересадками или полпути идти. Последние дни недели Раинер отвозит меня домой. Новостные каналы трубят о новых восстаниях «желтых жилетов». Мне страшно, уже подумываю о поездке к родителям. Но Раинер просит остаться и не впадать в панику.

В субботу утром я уже не могу выехать. Стою на остановке больше двух часов. Звоню Эмили, отвечает, что не хочет даже нос высовывать за дверь квартиры. Я возвращаюсь домой.

Жаклин смотрит программу новостей. Слышу, что около двадцати станций метро закрыты, а в столкновениях с полицией задержаны больше ста манифестантов. Мне страшно до дрожи. Радикалы поджигают машины, возводят баррикады и разбивают витрины магазинов. Боже, что происходит? Никак Гражданская война началась. Прохожу в комнату и прослушиваю новости.

После обеда звонит Раинер.

– Ты дома?

– Да, а ты?

– Я еду к тебе, хочу забрать к себе.

– Раинер, я боюсь, может мне уехать к родителям?

– Я сейчас приеду, и мы поговорим.

Я переодеваюсь, волнуюсь, надеюсь, он доберется до меня без труда. Выхожу из дома, звонит мама.

– Софи, как ты? Все в порядке?

Подъезжает Раинер, я сажусь в салон.

– Ты меня слышишь?

– Да, мам я тебя хорошо слышу. В городе неспокойно. Общественный транспорт не ходит…

– Может, мы сможем приехать забрать тебя домой?

Раинер трогает автомобиль в обратный путь.

– Нет пока не нужно. Если что-то изменится, я сяду на поезд и сама приеду. Не беспокойся за меня.

– Ты уверена? Говорят, в Париже настоящая бойня, уже стольких арестовали.

– Мам, со мной друзья и мы не ищем на жопу приключения. Все хорошо со мной. Я тебе завтра перезвоню.

– Хорошо.

Гляжу на Раинера. Он внимательно и с осторожностью ведет машину. Мы затрачиваем час на дорогу, в конце пути Раинер тормозит у продуктового магазина и просит меня посидеть в машине. Я жду его несколько минут. Он возвращается в автомобиль, разговаривая с кем-то по телефону.

– … я уже подъезжаю… да, – он кладет телефон на панель и бросает на меня взгляд. – Машину придется увезти из города в гараж.

Он тормозит у шестиэтажного бежевого дома, ресторан и магазин оптики наглухо закрыты. Раинер передает ключи мужчине, тот садится за руль и уезжает.

– Кто он?

– Охранник от отца.

Раинер подходит к решетчатой двери, открывает первую, затем вторую дверь. Он включает свет в коридоре и закрывает за мной дверь. Широкая лестница ведет на второй этаж. Я подмечаю стены из белого дерева с зеркальными квадратами. Раинер загадочно улыбается и ведет меня на второй этаж. Я впервые у него в доме. Не думала, что окажусь здесь. Его дом в стиле неоклассика мне нравится с первого взгляда. Просторно, уютно, дорого, природные мотивы в узорах на дверях, подушках и портьерах. Я сразу не пойму, чем он мне так нравится. Изяществом? Декором? Мебелью или может освещением? Раинер показывает свою спальню в серо-бежевом цвете с серебристой отделкой, и я понимаю, что именно этот цвет успокаивает и приятно радует глаз. Я спрашиваю, где он чаще всего проводит свободное время. Раинер отводит меня в кабинет, три стены с полками заполнены книгами, у окна письменный стол, по центру широкий диван и массажное кресло. У интерьера есть свой неповторимый характер – сдержанность, гостеприимство, уверенность, серьезность. В воздухе ясно ощущается мужской аромат, он свежий, теплый, добрый.

– Как тебе?

– Я в восторге. У тебя очень красиво и чисто.

Раинер усмехается и притягивает к себе.

– Если хочешь, переезжай ко мне. В свободном пользовании три этажа можешь выбирать любую комнату.

– Даже твою?

– Я был бы не против.

Он склоняет голову. Мы целуемся.

– Насколько ты хочешь, чтобы я осталась у тебя?

– Насколько ты захочешь.

Мы спускаемся на второй этаж, чтобы приготовить ужин. Раинер включает музыку. Его золотисто-черная кухня в два раза больше моей комнаты в квартире. Тут есть все, чтобы приготовить любое блюдо.

Вместе мы готовим томленое мясо баранины с овощами, бланкетт из телятины и утку в апельсиновом соусе.

– Как насчет клубничного тарта с сырной начинкой?

– Я уже глазами наелась…

Звонит его телефон, я напрягаюсь, он выходит из кухни, я слышу слово «мама» и несколько успокаиваюсь. Через пять минут он возвращается.

– Твои бывшие девушки тебе часто звонят? – слова вырываются, прежде чем я успеваю их удержать.

– Нет.

– А ты им?

Раинер теснит меня к холодильнику. Он склоняет набок голову и стягивает с плеча кофту.

– Как ты смотришь на то, чтобы вместе принять ванну?

– Отличная идея, как-нибудь в другой раз.

Раинер смеется и чмокает меня в нос.

– Накроем на стол и я кое-что тебе покажу.

Он отпускает меня и достает из шкафа тарелки. Я кусаю губу и помогаю ему. Когда мы заканчиваем, стол выглядит для романтичного ужина. Раинер берет меня за руку, мы поднимаемся на третий этаж в комнату для гостей. Он подводит меня к белой кровати, на ней лежит красное платье из кружева с подкладом из шифона. Потрясающе красивое платье с открытыми плечами и длинным рукавом.

– А разве оно будет мне по размеру?

– Я уверен. Я буду ждать тебя в малой гостиной.

Он целует меня в шею и оставляет одну. Я трогаю платье, ткань мягкая, гладкая, мне нетерпится его примерить. Бегу в душ. Ванная чуть меньше спальни, я нахожу шампунь и гель для душа в ящике с зеркалом. В другом ящике лежит фен и разнообразные плойки. Откуда тут все это? Может этим пользуется его мама, когда приезжает к Раинеру или его бывшая девушка забыла забрать?

Принимаю теплый душ, заворачиваюсь в белый халат и привожу волосы в порядок. Выхожу в спальню, беру платье дрожавшими руками, ищу с какой стороны его надевать. Сердце колотится, бросает в жар. Я закрываю шторы, за окном темнеет. Скидываю халат и натягиваю платье. Черт, мне не хватает длины рук, чтобы застегнуть молнию на спине. Шлепаю босыми ногами по гладкому паркету. Раинер в гостиной стоит у окна и разговаривает по телефону, бросив на меня взгляд, исподлобья, он обрывает телефонную связь и скользит глазами по мне. На нем белая рубашка и черные брюки, влажные волосы блестят, он искушено улыбается.

– Я не могу застегнуть молнию, – лепечу, удерживая платье на груди.

Он подходит и встает за моей спиной. Мне стыдно, от мысли, что сейчас он видит мою голую спину. Я вздрагиваю от прикосновения его пальцев к коже. Он медленно тянет вверх бегунок, по мере продвижения лиф все туже стягивает грудь. Я прикусываю губу, он задерживает руки на плечах и целует в шею. Покрываюсь мурашками и выдыхаю его имя.

– Ты потрясающе выглядишь, – шепчет он хрипло. Я поеживаюсь и поворачиваюсь. Его глаза сверкают, но на лице написано беспокойство. – Пойдем, нам нужно поговорить.

В столовой мы садимся за стол. Ужин при свечах, а за окном погромы и мятеж. Что может быть лучше и хуже? Я испытываю как страх, так и трепет. Раинер разливает по бокалам вино. Я поднимаю его и жду, что скажет он. Его пристальный взгляд заставляет меня напрячься. Что не так? Чего он ждет? О чем думает? Если он так долго будет молчать, я расплачусь.

– Софи…, ты станешь моей девушкой?

Мгновение мне думается, что я ослышалась. Смотрю на него и не понимаю. Такой красивый, обеспеченный парень, и я – серая мышка. Я ждала этого вопроса, а сейчас неуверенно смотрю на него и не знаю, что ответить. Я его люблю и от этого еще тяжелее. Ведь я желаю ему счастья, а будет ли он счастлив со мной? И хочет ли он этого достаточно сильно?

Раинер опускает бокал на стол и смотрит на меня, широко раскрыв глаза.

– Софи? – его голос натянут. – Ты меня слышишь?

– Да, я слышу, – голос предательски дрожит. Только бы не расплакаться. – А ты сам этого хочешь?

– Если предлагаю, значит хочу. Собирался сделать предложение еще на прошлой неделе, но ты была сама не своя. Я тебя чем-то обидел?

Мотаю головой.

– Тогда в чем дело, малышка? Ты не хочешь быть моей девушкой? Я вот очень этого хочу. Ты во мне сомневаешься?

– Нет.

– Тогда в чем дело? Что тебя беспокоит? Я тебе недостаточно нравлюсь?

– Ты знаешь, что нравишься, я тебе говорила…

– Я опять тороплюсь? Выбрал неудачное время? – я слышу в его голосе напряжение и легкое раздражение. Он делает большой глоток вина и резко встает. Я испуганно вздрагиваю. Он выдергивает меня из стола и больно жмет к себе. – Что ты хочешь? Сколько еще времени я должен тебе дать на обдумывание решения? Сколько еще ты будешь меня мучить? Разве ты не видишь, как я страдаю.

– Нет…

– Нет?

Я боюсь его быстро воспламеняющегося гнева и прячу лицо в его груди.

– Дело не в тебе, – хрипло кричу и вся сжимаюсь. – Я… я в себе сомневаюсь, – откидываю голову и заглядываю ему в глаза. – Я люблю тебя и боюсь этих чувств.

Раинер странно улыбается и обхватывает лицо ладонями.

– Так почему ты молчишь, раз любишь? И почему ты боишься?

Я вырываюсь из его руки и подхожу к окну.

– Потому что… мы слишком разные, – произношу едва слышно, но в тишине столовой мой голос звучит слишком громко. Он встает позади и обнимает за плечи. Я беззвучно плачу и смахиваю слезы.

– Зря ты так думаешь. Ведь я тоже влюбился в тебя.

Мое дыхание перехватывает, я прячу лицо в ладонях и плачу от радости, боли и любви. Раинер подхватывает меня на руки и уносит к себе в комнату. Я дрожу от страха. Только не это…

Глава 19

Глава 19

Я успеваю вырваться прежде, чем оказываюсь на кровати.

– Не надо Раинер, я не хочу…

Он глушит мой протест поцелуем, крепко теснит к себе и легко справляется с молнией на спине. Мне удается выскользнуть, я удерживаю платье на груди и отпрыгиваю в сторону, подальше от кровати и Раинера. Его решимость в глазах пугает меня.

– Ты меня любишь, но разделить ее со мной не желаешь?

Я перевожу сбивчивое дыхание, заметно дрожу и обнимаю себя руками. Мне страшно. Колени подкашиваются. Я оседаю на меховой ковер и кусаю губы, чтобы сдержать поток слез. Он подходит сзади, опускается на колени и обнимает.

– Чего ты боишься, расскажи мне?

Он отводит волосы от лица, тянет за плечо, заставляя откинуться ему на руку.

– Я не знаю, может, все еще боюсь тебя.

Он целует в висок.

– Не нужно меня бояться. Если ты не хочешь, я не буду настаивать. Я готов ждать сколько угодно.

– Не надо обманывать. Прости, – я прячу лицо в его шее. – Я тебя люблю и не хочу, чтобы ты страдал.

– Не говори глупостей. Я счастлив, что ты есть у меня и был вдвойне рад, если ты согласилась быть моей девушкой.

– Ты правда этого хочешь?

– А ты?

– Я хочу, чтобы ты принадлежал только мне.

Он проводит большим пальцем по моим губам и перехватывает робкий взгляд. По телу бегут мурашки, он поедает меня глазами, я не могу выдержать его напора и отвожу голову в сторону. Раинер целует в шею и кусает до боли. Я запускаю пальцы в мех, сжимаю в кулаке и шепчу его имя. Он ложится со мной на пол и закрывает рукой глаза.

– Прости меня Софи, я просто ужасен, избалованный пацан, который не может сдержать похоть. Мне не хватает терпения, особенно когда ты рядом. Я хочу сделать тебе приятно, но мои методы скорее годятся для развратной девчонки.

Я беру его за руку и перебираю его пальцы.

– Брось так строго судить себя. Ты столько приятного сделал для меня. Ты уважаешь и ценишь, ты внимателен и терпелив. Я испугалась, подумала, что ты сейчас на меня набросишься и изнасилуешь.

– Я еще не сошел с ума, но уже на пути к этому.

Мы смеемся и глядим в белый потолок.

– Мне очень нравится твоя комната. Теперь, когда я стала твоей девушкой, я буду чаще приезжать к тебе в гости.

– Глупая ты девственница.

Я хохочу.

– Почему глупая?

– Ты переедешь ко мне.

Я перекатываюсь на живот и смотрю на него. Волосы падают ему на лоб, создавая мальчишеский образ. Его темные глаза сбивают мои мысли в кучу. Такой проникновенный, обожаемый взгляд, я еще не ловила на себе. Он протягивает руку и накручивает на палец локон волос.

– Переезд…, я бы рада, но что скажут твои родители, да и мои тоже. Они будут в шоке. Сразу скажу, моя мама это не одобрит.

– Ты хочешь спрашивать у них разрешения или доверишься мне?

– Я доверяю тебе, но и родителей я уважаю. Жить вместе… это почти как семья. Я даже не знаю, готова ли к этому. Ладно, если бы я не училась, а например, работала…

– Опять эти сомнения, страхи, неуверенность. Прекрати иначе отшлепаю. Поживем пока как парень и девушка в общем доме. Пусть все идет, как есть, учеба, практика, подруга. Главное, тебе не нужно будет платить за квартиру.

– А что ты скажешь родителям?

– А им какая разница. У меня уже жила предыдущая девушка. Они ничего не сказали. Это моя жизнь, малышка, и мне решать, что можно, а что нельзя.

– Это хорошо, что они дают тебе полную свободу. Раинер, а что если мы не споемся? Что мне тогда делать? Представь себе, как мне будет неприятно и тяжело снова собирать вещи искать жилье и при этом думать, что все кончено. Нет, я этого не вынесу.

– Черт возьми, моя девушка пессимистка и сыкушка. Но ничего поживешь со мной позеленеешь.

– Прости, – я утыкаюсь лбом в его плечо. – Ты прав, я ужасная трусиха. Это все от нервов.

– Нет, это все твоя неуверенность. Ты привыкла думать, что все плохо и что ты не так хороша для меня. Эти мысли нужно выбивать из себя, избавляться от них любым способом, иначе я никогда не дождусь секса с тобой.

– А ты только этого и ждешь? – я прищуриваю один глаз.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной во всех смыслах. Разве я сделал тебе больно тогда в машине?

– Нет.

Раинер привстает и целует. Я льну к нему всем телом, он больно шлепает меня по заднице. Я вскрикиваю от неожиданности. Он перекидывает меня через плечо, встает и относит на кровать. Раинер опускает меня на подушку, я крепко прижимаю руки к груди. Он выдергивает из-под меня плед вместе с одеялом.

– Разденешься сама или мне помочь?

– Я сама.

Мы смотрим друг на друга. Чего он ждет? Он собирается отворачиваться? А что собственно он имел в виду?

– Я все же думаю, что тебе нужно помочь.

Он тянет подол платья.

– Нет, не рви его.

Мне приходится сесть, я поворачиваюсь к нему спиной и, краснея от стыда, стягиваю рукава, хватаю подушку и прикрываю грудь. Раинер толкает меня на живот, платье отлетает в сторону. Я вся сжимаюсь. Он накрывает меня одеялом и целует в щеку.

– Сладких снов, моя дорогая.

– А ты разве не со мной?

– Боюсь не сдержаться.

Он так и не пришел. Я долго не могу уснуть, часто просыпаюсь с надеждой, что он лежит рядом. Утром меня будит вой сирены. Смотрю на электронные часы с синей подсветкой. Восемь часов. Встаю, в ванной расчесываюсь и умываюсь. Убираю постель и открываю окно, чтобы проветрить комнату. Заходит Раинер. Я оглядываюсь, он без рубашки, рельефный торс блестит. Он утирает полотенцем лицо и игриво улыбается.

– Доброе утро, хотя кому как. Парижская окружная дорога перекрыта. Столпотворение «желтых жилетов» на Елисейских полях и на площади Шарль-де-Голль.

– И что будет дальше?

– Будут штурмовать Елисейский дворец, если конечно, их полиция не остановит. В городе сейчас опасно.

Я закрываю окно.

– Я думала, все закончится.

– Они уже требуют отставки президента.

– Может, я все-таки поеду к родителям?

Раинер подходит ко мне и целует в лоб.

– В моем доме тебе ничто не угрожает. Все будет хорошо. Посидим дома. Ты мне доверяешь, моя дорогая?

– Да.

Мы целуемся. Он уходит в ванную, я спешу на кухню, чтобы приготовить завтрак. Он присоединяется ко мне через полчаса. Вместе мы завтракаем, позже переходим на диван и, обнявшись, смотрим прямой эфир с площади согласия.

– Их там так много. Это совсем недалеко от нас. А что если они начнут все крушить?

– Все возможно. Но будем надеяться, что полиция их остановит. Давай не будем это смотреть.

Раинер отвлекается на телефонный звонок. Я выбираю фильмовый канал. Раинер с напряжением в голосе разговаривает, я так понимаю с отцом. Мне тоже стоило бы позвонить родителям, прежде чем они решат приехать за мной.

Когда нам надоедает смотреть телевизор, мы проходим в кабинет. Он берет с полки книгу «Бойцовский клуб».

– Ты будешь мне ее читать или предложишь это сделать самой?

Он садится на диван и приглашает сесть рядом. Я уютно располагаюсь у него под рукой.

– Ты уже читал эту книгу?

– Три раза.

Я улыбаюсь и закрываю глаза. Не помню, сколько он прочитал, может страниц двадцать, я даже не вникала, мне доставляло удовольствие слышать его чарующий, соблазнительный голос, вдыхать аромат с его рубашки и прижиматься к его твердому телу. Я уснула, потому что будить он меня начинает поцелуями и дразнящими ласками. Он задирает кофту и целует грудь, пробираясь второй рукой под юбку. Ощущаю пальцы между ног.

– Раинер не надо, – с неодобрением шепчу и пытаюсь бороться с его рукой. Он пробирается за край белья и бесстыдно ощупывает меня. – Нет, перестань.

Раинер заглушает мой голос глубоким поцелуем. Он придавливает меня, не хватает воздуха, я толкаю его в плечи и слышу телефонный звонок. Раинер поднимает голову.

– Это тебе звонят?

– Это мама.

– Черт.

Раинер встает и выходит, я достаю телефон из-под себя и отвечаю на вызов. Мама почти требует приехать к ним, но я не могу, приходится признаться, что я с парнем, только после этой правды, она будто успокаивается. Спрашивает надежен ли он и доверяю я ему, отвечаю как есть. Она готова высосать из меня правду до последнего слова, но я быстро ее останавливаю. Не люблю я эти допросы.

Кладу телефон рядом и провожу рукой по лицу. Если так будет продолжаться, я не смогу остановить Раинера. Но теперь я его девушка, а значит у нас все серьезно. И если мы хотим сохранить наши отношения, и любовь, то должны верить, уважать, уступать друг другу. Мне нужно перестать его бояться и это глупо с моей стороны, он подумает, что я играю двойную роль.

К вечеру ситуация в городе накаляется. Мы слышим об ужасных столкновениях с полицией, о новых задержаниях, насилия и вандализма. Раинер предлагает сходить в магазин, но я боюсь выходить на улицу, особенно в темноту. Он хочет сходить сам, но я его не пускаю. Несколько минут мы стоим у окна. С виду все кажется спокойным, изредка по дороге пробегают люди. Крики, угрозы, визг женщин с телевизора заставляет меня сжиматься от страха.

– Хватит, выключи его. Я больше не могу это слышать.

Экран погасает и первые несколько секунд я слепа и глуха. Раинер меня обнимает.

– Пойдем, ляжем и поспим?

– Да, идем, – я обвиваю руками его шею, он открывает меня от пола и уносит в спальню.

– Завтра останешься у меня?

– Завтра понедельник, я позвоню в университет…

– Какой университет? Ты не видела, что твориться на площади? Там их двести тысяч и они так просто не уйдут.

– Но это должно когда-нибудь закончиться?

– Конечно.

Он помогает мне раздеться и лечь под одеяло.

– Ты не со мной?

– А ты этого хочешь?

– Полежи со мной, как днем на диване.

Раинер снимает рубашку, брюки и ложится рядом. Я кладу голову ему на плечо, он обнимает и прерывисто выдыхает.

– Это так странно, лежать, обнявшись и ничего не делать.

– Очень даже приятно.

– Знать что в руках полуобнаженная желанная девушка… это выше моих сил.

Я целую его в грудь.

– Лучше погрей мои холодные ноги.

Раинер хохочет и крепче обнимает. Я трусь щекой о его плечо.

– Я люблю тебя.

Он целует меня в лоб.

– И я люблю тебя.

Твердость в его голосе заставляет трепетать. Я чувствую, что нашла свое счастье, любимого мужчину, о котором могла только мечтать. Он целует меня настойчивее я, млея от удовольствия, позволяю ему перекатить меня на спину. Раинер накрывается меня своим горячим телом, осыпает поцелуями лицо, шею, руки гладят бедра. Он стягивает нижнее белья, я слабо сопротивляюсь, Раинер шепчет, что не возьмет мою невинность, пока я сама не попрошу. Это утешает. Он продолжает ласкать меня под одеялом, его рука ныряет между ног, я покорно раздвигаю ноги, и от одного прикосновения уплываю в нирвану. Он быстро разжигает во мне желание, я тянусь к нему, запускаю пальцы в густые волосы и выгибаюсь. Раинер по очереди ласкает грудь губами, а пальцами продолжает ласкать клитор. Его член давит в бедро и мне страстно хочется к нему прикоснуться. Я просовываю руку между нашими телами, он приподнимается и дает возможность, оттянуть трусы. Мы тяжело дышим и целуемся. Я обхватываю рукой член, волна дрожи прокатывается по телу. Он мучительно стонет, размещается между моих ног и крепко жмется ко мне.

– Впусти меня, хоть немного, хоть на четвертинку, – он берет себя в руку и головкой члена трется о мою ноющую кожу. Страсть, как хочется принять его в себя, но я не могу, что-то сдерживает меня. Он придавливает меня к матрацу, берет за руки и сцепляется наши пальцы. Мы целуемся и тремся друг об друга. Я чувствую, как его горячий, пульсирующий член давит на клитор, принося необыкновенные ощущения. Моя голова идет кругом, он втирается в меня и короткими толчками продолжает давить. Мои ноги непроизвольно поднимаются, мы ловим губами каждый стон удовольствия, каждый выдох и вдох. Остановиться нет сил, я не могу больше сдерживать накопленное напряжение и сдаюсь с криком блаженства. Он прячет лицо у меня в шее и крепко сжимает мои пальцы. Он кончает мне на живот и с облегчением выдыхает. – Считаю это ненормальным. Когда ты меня впустишь?

– Скоро…

На следующий день родители приезжают в Париж и почти вырывают из рук Раинера. Мы как раз пошли в магазин, когда они позвонили. Я пытаюсь воспротивиться, мама смотрит на меня как на сумасшедшую. Раинер простодушно улыбается и извиняется перед моими родителями. Я не хочу никуда уезжать от Раинера. Но мама даже слышать ничего не хочет. Они меня готовы силком затолкать в машину. Мне так стыдно перед Раинером. Я умоляюще смотрю на отца. Тот пожимает плечами и показывает на маму. Вроде как он ни при чем. Конечно, что он ей может сказать, если мама что-то решила, то хоть в лепешку разбейся, но будет по ее.

Раинер берет меня за руку и отводит в сторонку.

– Поезжай с ними. Не стоит спорить и переубеждать их. Они знают лучше.

– Прости, мне так неловко. Я постараюсь вернуться как можно скорее.

– Ничего, я буду тебе звонить и если смогу, приеду к тебе в гости. Хорошо?

Он обнимает и целует в лоб. Я кусаю губы, так не хочется с ним расставаться. Но под напором матери, мне приходится разорвать тесную связь с любимым мужчиной и сесть в машину. Слезы прорываются, когда я ловлю виноватый взгляд Раинера, он приподнимает руку в знак прощания. Я шепчу «прости» и прикрываю рукой глаза.

– Ты видел его?

– Ага, паренек не промах, может голубой?

– Скорее богатый, избалованный мальчик.

Я в шоке, они обсуждают его так, будто меня тут нет.

– Что у тебя с ним?

– Он мой парень и прекратите его оскорблять. Он не голубой и не мальчик. У нас с ним все серьезно.

Мама поворачивается ко мне и тычет пальцем.

– Не говори ерунды. И держись от него подальше, такие парни нам не нужны.

– Кому? Тебе или мне? И почему вы лезете в мою жизнь?

– Придержи язык. Я не позволю тебе встречаться с такими мальчики. У них одно на уме. Надеюсь, ты еще не раздвинула для него ноги?

Мне стало обидно до слез. Да с чего она взяла, что он плохой? Она ничего о нем не знает, а уже подписала приговор. Я не могу поверить своим ушам. Они желают мне счастья или совершенно меня не ценят и кажется даже не подозревают, какую боль причиняют своими необдуманными высказываниями.

Глава 20

Я возвращаюсь в Париж только после десятого декабря, когда в столице устанавливается порядок. Родители не хотели отпускать, но стоило напомнить об учебе и какие деньги они платят за нее, они тут же согласились. Последнее время я с них умираю, они беспокоятся обо мне как о несмышленом ребенке. Это бесит, разве я так глупа и несамостоятельна, чтобы решать свою жизнь. Они знают, как я не люблю, когда мне читают нотации, но мама же первые несколько дней только и делала, что ругала и рассказывала, какие все богатые парни плохие. Я готова была на своих двоих бежать назад в Париж, пусть даже там и опасно, только бы не слышать и не заражаться плохими мыслями. Я едва начала доверять Раинеру, только все начало налаживаться в моей личной жизни и вот я опять сомневаюсь. С Раинером за последние три недели я так мало общалась, выкрадывала минутку днем, чтобы ему написать и пряталась на ферме, разговаривая с ним по видеосвязи. Несколько раз он хотел приехать, но зная мать, мне приходилось отказывать ему. Мне было больно разговаривать с ним и объяснять сложности отношений с родителями. Он сразу понял, что не понравился моей маме из-за чего был огорчен. Но мы были серьезно настроены вернуться к тому на чем остановились. Мы часто говорили о моем переезде в его дом, я дала согласие, что переберусь к нему после новогодних каникул. Мне тяжело далось решение, но ради него я готова была переступить через запрет матери не общаться и не встречаться с ним. Она не понимала моих чувств к нему, я разрывалась между ними. Не хотела обижать Раинера и огорчать маму. Почему когда все хорошо, появляются проблемы? Как было бы чудесно, если Раинер понравился родителям, и мне позволили самой делать выбор, как жить и с кем ее связывать.

В Париж приходят первые холода, дожди и ночные заморозки. Три недели для меня не прошли зря. Я много читала, решала, смотрела семинары в ютубе и многое другое, поэтому возвращение в университет меня только радовало. С Раинером я еще не виделась, но утром он написал, что после занятий заберет меня.

Универ еще наполовину пуст. Эмили сегодня нет. А мне столько хочется ей рассказать и узнать, как у нее дела. После первой пары все же не выдерживаю и пишу ей. Она отвечает, что сейчас на Мальте и как вернется встретиться со мной. Ничего себе. Как она там оказалась? Набираю ей десяток вопросов. Она посылает кучу смайликов с поцелуями. Я в замешательстве. Может, она познакомилась с парнем и уехала туда с ним? Черт, она собирается учиться? Плохая девчонка, я ей так и скажу. Совсем от рук отбилась. Такое поведение я не одобряю и не уважаю.

После занятий я стою на остановке, пишу Раинеру, но вот он уже сам подъезжает. Я ловлю любопытные взгляды студенток из Декарта и быстро сажусь в салон. Молча переглядываюсь с Раинером. Он улыбается и резко трогается с места. Как я соскучилась по нему, по его запаху, глазам, улыбке, голосу, прикосновениям.

За мостом Аршевеше он паркуется перед садом Иоанна, отстегивается и впивается в губы. Я тянусь к нему, запускаю пальцы в мягкие волосы и неистово отвечаю на его порывистые, перевозбужденные поцелуи.

– Я так скучал по тебе.

– Я тоже.

– Черт, моя мама у меня уже второй день. Достала со своим шопингом. Я уже не могу терпеть. В воскресенье ты будешь свободна?

– Пока не знаю.

Он снова меня целует на этот раз больно.

– Ты ведь не собираешься меня мучить еще не известно сколько?

– Не хочу.

– Не прощу тебе если ты и в следующий раз мне откажешь.

– Неужели ты не можешь жить без секса?

– Нет. Я так могу забыть с какой стороны подходить к женщине.

Мы смеемся. Он отвозит меня домой.

– Как добралась сегодня до универа?

– Лучше, чем в предыдущие разы.

– Как там твои родители?

– Мама ворчала, пока провожала на поезд.

– Она у тебя ясновидящая или экстрасенс? Почему она так нерадушно настроена по отношению ко мне?

– Сама не понимаю. Странно, что она так не реагировала на Марка…

– На кого?!

– А? Мы с ним столкнулись в торговом центре на мой день рождения.

– С Марком? И что он?

– Он… вымаливал у меня прощения. Мама еще спросила, не парень ли он мне, а тот ляпнул, что так и есть. Пришлось переубеждать маму в обратном.

– Ты с ним сегодня виделась?

– Нет.

Раинер тормозит у дома и крепко сжимает пальцами руль.

– Софи…

– Да?

Он взволнованно смотрит на меня.

– Ты меня все еще любишь?

Я наклоняюсь к нему и целую в губы.

– Я люблю тебя.

Он берет меня за подбородок и обжигает взглядом зеленых глаз. Он так пристально смотрит, будто пытается заглянуть в душу.

– Я заберу завтра тебя с учебы.

– Хорошо.

Он целует меня взасос. Так больно и крепко еще никогда, точно хочет поставить на мне клеймо. После такого поцелуя у меня еще долго болят губы.

Утром пишет Эмили, говорит, что прилетает сегодня к шести вечера и обещает завтра все рассказать. Я в нетерпении. Чем в этот раз она меня порадует?

Первая часть дня насыщена практическими работами, после обеда запланирована лекция врача терапевта. В обед я спешу в кафе Bistro 1, заказываю салат и сажусь спиной к залу. Крайним зрением замечаю, как в кафе входит Марк с девушкой. Опять будет мне настроение портить. Я открываю книгу и делаю вид, что читаю. Официант ставит передо мной тарелку салата и стаканчик с кофе. Подсаживается Марк, на губах кривая усмешка.

– Привет. Как дела с Раинером? Он вчера сказал, что добился от тебя всего что хотел.

Я едва не давлюсь кофе. Ноги тут же наливаются свинцом, живот реагирует на напиток, как на отраву. Я с трудом сглатываю слюну и чувствую, что меня тошнит. Что он там сказал? Слова не помню но эффект возымел действие. Я поднимаю глаза. Белобрысая дылда довольно усмехается.

– Что-то все же долго он ее обхаживал, – говорит она, насмешливо глядя мне в глаза. Что все это значит? – Наверное, потому что она тупая девственница. Он снял видео, как ее трахал?

Я сижу будто примороженная к стулу. Внутри все начинает клокотать и сжиматься.

– Кажется она не верит, – смеется Марк. Он наклоняется ко мне. – Это правда, ты его любишь? Ты хоть знаешь в кого ты влюбилась, дурочка?

– О чем ты?

– О тебе и Раинере. Ты че еще не поняла? Я с ним поспорил на тебя, что ты влюбишься в него…

– Да она будет бегать за мной как собачонка, – злорадно смеется дылда. – Так он сказал?

– Да и дал себе срок, что уломает тебя за две недели. Кажется, он проспорил, теперь он должен отдать мне свою тачку, – выкрикивает Марк, ударив кулаком по столу. – Но тут он дал слабину, начал утверждать, что вмешались твои родители. Но со мной это не пройдет, спор есть спор. Он проиграл. Какая жалость. А ведь раньше он не проигрывал.

– Да, меня он соблазнил за один вечер. Надеюсь, видео со мной так и не выложено в интернет?

– Если он бы выложил, ты уже стала порнозвездой. Так сосать умеешь только ты.

Я закрываю рот ладошкой, слезы жгут глаза. Этого не может быть. Они просто издеваются надо мной. Раинер не такой. Он меня любит. Он другой, хороший, я его девушка… я…

Их смех режет по сердцу, я часто моргаю и глубоко дышу через нос. Только бы не расплакаться перед этими чудовищами.

– Я тебе не верю, – шепчу и скашиваю глаза на Марка.

– Да? А вообще да, как влюбленная дура может верить вправду, она же дура, – снова этот едкий смех. – Тебе нужны доказательства? Нетти, покажи ей видео.

Она достает телефон. Я испытываю сильное головокружение и отвращение к ним и всему окружающему меня. Марк подсовывает телефон мне под нос. Марк и Раинер стоят у машины, съемка ведется откуда-то со стороны, так что этого не замечает Раинер. Мне больно слышать в его голосе металлические нотки и смех. Это совсем не тот любящий голос и не совсем свойственное ему поведение грубости, наглости и высокомерия. Я слышу, что Марк вызывает Раинера на спор, а тот даже не против.

– …снова ты во мне сомневаешься? Я и не таких уламывал. А ее вкусы я знаю как свои.

– Спорим, что такая вредная сучка тебе не по зубам. Она же девственница.

– Я тебе когда-нибудь проигрывал? Девушки от меня без ума, стоит поманить ее пальцем, чтобы она приползла ко мне.

– Да ни хера у тебя не получится. В этот раз я даже подниму ставку. Сколько стоит твоя машина?

– Если я проиграю, она твоя.

– Договорились.

Они пожимают друг другу руки. Я сжимаю кулачки, мне хватает сил удержать в себе слезы.

– Когда сделано видео?

– Дай-ка вспомнить, – Марк прищуривается. – Кажется, после того как я тебя подвез.

– Попалась на крючок Альфонсу, – криво улыбается дылда. – После ваших встреч он приезжал ко мне на нервах. Обычно ты его так бесила, что трахался он даже лучше прежнего.

Марк хлопает меня по плечу.

– Ничего, не расстраивайся это только игра и тебе урок, что не нужно быть такой сукой вредной.

Они встают и выходят из кафе. Я чувствую себя так, будто на меня вылили помойное ведро. Дрожавшими руками я достаю из кармана деньги, бросаю их на стол, точно пьяная выхожу из кафе и едва не падаю на сидевшего за столиком мужчину. Слепо перехожу улицу, опираюсь плечом о стену ресторана, дрожащими руками достаю платок из сумки, вываливаются книги и тетради. Глотаю слезы и собираю книги, мне кто-то принимается помогать. Поднимаю туманный взор и вижу перед собой его бессовестные зеленые глаза. Резко встаю, он тоже. Тянет ко мне руки, я шарахаюсь от него в сторону.

– Не смей прикасаться ко мне, – кричу до режущей боли в горле.

– Софи, постой, я могу все объяснить…

Я спасаюсь от него бегством. Не хочу его больше видеть и слышать. Мама была права. Я была права, зачем я ему только доверилась? Все это время он меня обманывал, играл на чувствах, всячески пытался мне понравиться, чтобы только выиграть в споре. Не могу поверить, что он оказался такой сволочью. А как же его признания в любви? Это тоже ложь? Он так сказал, чтобы вытянуть из меня откровенность? Не верю. За что? Что я им такого сделала? Так вот почему он меня просил не слушать Марка, боялся, что я узнаю правду?! А как же наше знакомство? Где тут правда и ложь? Что он за человек такой? Зачем было предлагать мне стать его девушкой? Зачем переезжать? Зачем было врать? Чтобы причинить мне еще больше боли? Он надеялся, что я прощу его не смотря, какой он плохой… нет, такое я никогда не прощу. Боль, издевательства, насмешки, ложь. Ах, какой искусный обманщик. Лжец! Мерзавец! О боже, он еще хотел снять со мной видео… Подонки!

У музея Средневековья я сажусь на лавочку, прячу лицо уткнувшись в сумку и даю волю слезам. Меня разрывает от чувств злости и жалости к себе. Мне больно! Я разбита! Хочется отмахнуться от правды, как от плохого сна. Из меня сделали посмешище. Теперь я понимаю, все, что он говорил о моей внешности, неправда. Я такая, какой меня все видят. Дурой.

До квартиры добираюсь к десяти вечера. Телефон не умолкал, пока я его не отключила. Не хочу его слышать. Я ведь дура, зачем мне звонить, что-то доказывать. Я тупая девственница, которую может любой одурачить. Вот она моя наивность, вера в лучшее. А ведь многие девочки были правы. Но слушала я его чарующий зазывающий голос. Он меня отравил сладкой ложью, пустыми обещаниями, сказкой, в которую я слепо верила. Дура. Ненавижу. Это нелюбовь, а грязь под ногами, я упивалась ей с большой убежденностью, что это нектар, доставляющий эйфорию.

До слез как больно и тошно. А еще спорила с мамой, оправдывала этого козла. Мама сразу увидела в нем того кем он является, а я была слепа, как котенок.

Падаю без сил на кровать. Больно глазам, в груди камень, чувство, что в спину вогнали нож, не хватает сил сделать глубокий вдох. Ощущение, что проваливаюсь в пропасть. Как хочется заставить его также страдать. Надеюсь, его сейчас съедает совесть. Ненавижу его. Больше никогда.

Просыпаюсь утром с сильной головной болью. Никуда не хочется идти, даже вставать с кровати. Через час я все же заставляю себя принять таблетку от головной боли и собраться на учебу. Мне страшно холодно. За окном моросит дождь. Добираюсь до университета уже к половине девятого и встречаю перед воротами Эмили.

– Что такое Софи, ты телефон потеряла?

Мне не до смеха. Хочется провалиться сквозь землю. Я отвожу в сторону глаза и замечаю скопление взволнованных студентов Декарта.

– Что там? – бурчу под нос.

Мы замечаем нескольких рыдающих девушек.

– Пойду, спрошу.

Эмили спешит к одному из парней. Предчувствие подсказывает недоброе. Ищу глазами Раинера. Эмили бежит назад и хватает меня за руку.

– Софи… Раинер. Он попал в аварию!